Красный реванш Максимушкин Андрей

6

Новая работа. 1998 г

Стив Грегори вел истребитель над морем. Высота 20 тысяч футов, скорость 550 узлов. Разведывательный «F-16» неторопливо наворачивал круги южнее пролива Отранто, выполняя поиск конвоя, идущего в Югославию. Стив не мог понять, как идиоты 11-го авиакрыла умудрились упустить русский конвой в районе Крита? И зачем было вместо того, чтобы обеспечить плотное сопровождение конвоя, ждать его по дороге. Но штабным шишкам виднее. Таково большинство разведывательных заданий: неторопливый полет над заданным районом, вместо боевых ракет подвесные контейнеры со всякой электронной всячиной, ценой в целое авиакрыло. И чаще всего нулевой результат. Только прыгающие перед глазами блики, отбрасываемые неторопливо катящимися волнами, малотоннажные траулеры, волокущие свои сети, и сильное, непереносимое желание курить.

Внизу сквозь волны мелькнул вытянутый силуэт подлодки, лежащей на перископной глубине. Это «Майами», она, как и Стив Грегори, ожидает прохождение русского конвоя. В сотне метров от подлодки ползет траулер. Его команда, видимо, и не подозревает, что плывет над атомным подводным истребителем в восемь тысяч тонн водоизмещения. На востоке из моря поднимаются скалы острова Керкира. Это уже Греция, территориальные воды. На предполетном инструктаже рекомендовали без необходимости не нарушать греческую границу.

Рация ожила, и простуженный голос центра управления Таранто поинтересовался обстановкой. Коротко доложив ситуацию, Стив получил в ответ пожелание надрать задницу русским и предложение промочить после полета горло в одном известном заведении в окрестностях аэродрома. Машина плавно поворачивала на юг, до конца дежурства оставалось еще 87 минут. Затем Стива сменит Джоб Джерри. Низенький коренастый негр, пардон, афро-американец, с покатым, будто у гориллы, лбом и массивным, похожим на картофелину носом служил постоянным объектом дружеских шуток сослуживцев. В отличие от многих низкорослых людей, Джоб не обижался на подтрунивание и сам любил подшутить над ребятами. Чего стоил хотя бы портрет первого лейтенанта Алиссона, наклеенный на ракету «Сперроу» под крылом «F-16», на котором Генри Аллисон должен был лететь. Вся эскадрилья ухахатывалась, тем более накануне Алиссон за кружкой пива в баре, глядя в сторону второго лейтенанта Джоба Джерри, во всеуслышанье заявил, что настоящий солдат должен одним своим видом вызывать у противника ужас и дрожь в коленках, а такой карлик, как Джерри, даже ребенка не напугает. Джоб на это только улыбнулся, а вскоре исчез из бара. Утром стало понятно, куда он пропал. С тех пор Алиссона в авиакрыле все звали Ужасным. Иногда Великим и Ужасным.

Солнце постепенно склонялось к западу. Стив от скуки насвистывал себе под нос мотивчик из «Криминального чтива», хотелось курить, перед глазами катились бесконечные волны Средиземноморья. Зевнув во весь рот, Стив Грегори от души пожелал провалиться в преисподнюю этим чертовым русским, из-за которых он болтался над морем, вместо того чтобы, к примеру, потягивать пиво в баре или развлекаться с ночными девицами. Выругавшись от всей души, Стив рассеянно провел взглядом по приборной панели, и очередное пожелание застыло у него на языке. На радаре среди блесток траулеров появилась новая отметка. Быстроходное, 24 узла, судно направлялось прямо к проливу. Может быть, прогулочная яхта какого-нибудь миллионера (развелось их, как собак нерезаных) или катер контрабандистов. Впрочем, для катера или яхты судно было великовато, не менее 8000 тонн водоизмещения. Разве что яхта элит-класса, но таковых в Средиземноморье всего несколько штук, и вряд ли одна из них именно сегодня идет в Адриатику. Стив немедленно связался с Таранто и доложил обстановку. Центр управления посоветовал сблизиться с подозрительным судном, но при этом не покидать район патрулирования.

Умники чертовы! Стив и без них знал, что ему делать, но промолчал. В глубине души он даже сочувствовал офицерам из Центра управления полетами, по инструкции они были обязаны прореагировать на изменение оперативной обстановки, но в то же время не могли без уважительной причины оголить зону дежурства. Случись что, дежурный окажется крайним. К счастью, судно держало курс прямо навстречу самолету Стива. Оставалось только ждать.

Вскоре на горизонте возник серый, сливающийся с волнами силуэт быстроходного военного корабля. Расстояние уменьшалось с каждой минутой. Прилизанные обтекаемые невысокие надстройки, скошенный острый форштевень, режущий волны, как нож масло, массивные короба пусковых установок под крыльями мостика, две орудийные башни перед носовой надстройкой. Безусловно, это был «Балком-3», русский фрегат новейшей постройки. Опасный противник, его суперсовременный ГАК на сверхдлинных волнах обнаруживает любые подводные объекты. Восемь ракето-торпед «Раструб-Б» одинаково хорошо способны топить как субмарины, так и надводные корабли, кроме того, у него на вооружении реактивные бомбометы и торпедные аппараты. Поисковый радар с фазированной антенной решеткой может обнаруживать воздушные цели на дальности до 300 км. У Стива пробежали мурашки по коже, когда он понял, что давно находится на прицеле у русских. Стоп. А почему молчит антирадарная система истребителя? Только сейчас Стив Грегори сообразил, что русский идет с выключенным радаром. Проклиная себя за забывчивость, он включил аппаратуру и связался с центром управления:

– Обнаружен фрегат «Балком-3», курс на 11 часов, скорость 24 узла. Прошу дополнительных указаний.

– Продолжайте патрулирование, – после минутного размышления отозвалось Таранто, – ищите конвой.

«Нашлись умники на мою голову! Идиоты в подгузниках! Куда этот затраханый конвой денется?! Все равно он идет через пролив», – сквозь зубы выругался Стив, предварительно отключив передатчик. Не дай бог, услышат. Потом придется извиняться перед штабными умниками. Настроение с самого утра было омерзительным, на прошлой неделе умер дядя Фред, а командование отклонило просьбу об отпуске, хотя видимой причины не было. Пришлось ограничиться телефонным звонком домой, в Оклахому. Сбросив скорость до минимальной, Стив снизился над фрегатом и включил фотопулемет. В этот момент замигала лампа радарного облучения. Видимо, это был вспомогательный радар системы ПВО, русские взяли наглый «F-16» на прицел. Грегори удовлетворенно хмыкнул, электроника его самолета записала параметры русской игрушки. Наземным специалистам будет чем заняться, пусть поломают себе головы, расшифровывая сигналы радаров.

Описав полный круг над кораблем, Стив вернулся на старый курс. Интересно, а куда идет русский? По идее, он должен кружиться вокруг транспортов, как овчарка вокруг стада овец. Или, может, у него авария, и он спешит в югославский порт для ремонта? Нет, непохоже, никаких видимых следов повреждений, и скорость держит. Еще в июне американцы несколько раз пытались остановить идущие в Югославию русские и испанские суда, но тщетно. Все попытки незамедлительно пресекались русским эскортом. Дело чуть не дошло до инцидента, когда 12 июня в 150 милях от порта Бар русский эсминец открыл огонь прямо по курсу фрегата «Хопкинс», пытавшегося подойти к транспортам для досмотра. Русские плевать хотели на международное эмбарго и открыто об этом заявляли. Сирийцы и испанцы, официально порицая правительство Югославии, тем не менее присоединились к русским.

Милошевич, конечно, плохой, убивает и всячески притесняет бедных албанцев, и правильно, честно говоря, делает, это еще те скоты, Грегори навидался их в Италии по гроб жизни. Сербы мутят воду на Балканах и не признают блага демократии и свободного рынка, но это их проблемы. Бизнес есть бизнес. А эмбарго и блокада ущемляют интересы тех, кто торгует. Вот вам и «свобода торговли» под прикрытием эсминцев, как заказывали. На румынской границе еще веселее. Для Румынии присоединение к международной блокаде смерти подобно, таможенные пошлины, дорожные сборы, экспорт сельхозпродукции в Югославию давали постоянный приток валюты в тощий бюджет полунищей страны. Но дядя Сэм настойчиво требует присоединиться к эмбарго и обещает кредиты за послушание. Вот и приходится выкручиваться: с одной стороны, заявлять о своей поддержке международных санкций, а с другой – закрывать глаза на то, что творится на границе.

Доходит до смешного. Неделю назад Советский Союз под видом металлолома поставил в Югославию через Румынию восемь истребителей «МиГ-29». «Металлолом», по докладам наблюдателей, летел самостоятельно и с полным боекомплектом.

А еще через две недели произойдет визит Милошевича в Москву. СМИ из кожи вон лезут, обливая югославского лидера грязью: скоро для обывателя Милошевич будет выглядеть людоедом, хуже Гитлера и Саддама. Журналисты свое дело знают.

Стив по долгу службы интересовался ситуацией в Югославии. Если отбросить словесную шелуху и газетные штампы, дело было в следующем: в провинции Косово албанское население еще в 91-м году заявило о своем суверенитете. Белград отреагировал оперативно и жестко, в Косово введены дополнительные войска, арестованы наиболее крикливые лидеры албанцев. Народные волнения были подавлены в считанные дни. ОБСЕ и СБ ООН в те дни не обратили внимания на рядовую полицейскую операцию. Хватало проблем в Боснии. До недавнего времени ситуация в крае была под контролем. Но в марте этого года албанцы подняли восстание, правительственные войска при подавлении не стеснялись в средствах, тем более что по некоторым сообщениям из мятежного края повстанцы вырезали несколько сербских сел. Одновременно в прессе началась компания против режима Милошевича и политики официального Белграда. ОБСЕ официально обвинила Югославию в геноциде албанского населения и нарушении прав человека. После недолгого, но бурного обсуждения в Совете Европы против страны были введены санкции. В Штатах бушевал скандал с Моникой Левински. По мнению Стива, бабенка просто вздумала заработать на бывшем любовнике. Президент решил отвлечь избирателей от своих похождений маленькой победоносной войной, поспешил предъявить Югославии ультиматум и приложил все усилия для обеспечения международного эмбарго.

Правда, тут коса нашла на камень. Русские воспользовались своим правом вето в ООН и выдвинули встречное обвинение Албании в поддержке террористов. Благо, методы Освободительной Армии Косово мало отличались от методов палестинских, баскских и курдских сепаратистов. А после того как в апреле 98-го года в Адриатике был задержан русский сухогруз, шедший в Югославию, русские организовали конвойную службу, официально – для «защиты от пиратства». У русских дипломатов оказалось хорошее чувство юмора. Но, в принципе, все верно. Действия американцев – это практически официальное пиратство. После этих мыслей Стив скосил глаз на радиопередатчик, не хватало еще высказаться вслух – тогда точно уволят из армии с «волчьим билетом». В итоге от эмбарго в первую очередь пострадали Италия и Германия, их товарооборот с Югославией упал до нуля. Косвенно эмбарго ударило по Хорватии, никто не поедет на курорт, если рядом может разразиться война.

Испания официально выступила против политики Милошевича, но не препятствовала своим предпринимателям вести дела с Югославией. Турция попыталась было воспрепятствовать советскому судоходству в проливах, но русские быстро объяснили туркам доступным языком, что так поступать нехорошо. По слухам, Москва пообещала поставить оружие курдским сепаратистам и чеченским беженцам. Анкара приняла информацию к сведению и больше препоны судоходству не чинила. В итоге два члена НАТО фактически поставили под сомнение саму идею блокады. По мнению Стива, в этой ситуации самым разумным было бы оставить все как есть. Советы все равно не допустят гибели своего последнего союзника в Европе. Но после того как президент выступил с планом постепенного урегулирования Косовской проблемы с помощью международного сообщества, путей к отступлению не было. Америка уже не могла дать задний ход, это Стив тоже прекрасно понимал.

Солнце почти касалось макушек зеленых волн. Плывущий почти прямо по курсу рыболов отбрасывал на море огромную гротескную тень. Русский фрегат давно скрылся за горизонтом. В эфире наблюдалась обычная разноголосица, прям не море, а базар в Риме. До конца дежурства оставалось еще 34 минуты. Таранто на связь не выходил, видимо, не считали нужным беспокоить. Стив Грегори уже и не надеялся встретить конвой до конца дежурства, невелика важность, премию за это не выписывают. Но когда он уже начал плавный поворот на обратный курс, на радаре вспыхнула целая россыпь отметок. Грегори еще раз пожалел о том, что в самолете нельзя курить. Послушный воле пилота истребитель плавно набрал высоту и вернулся на прежний курс.

– Замечен конвой, курс на 11 часов, скорость 10 узлов. Дистанция 60 миль. Иду на сближение.

– Сближайтесь до надежного визуального контакта, – немедленно отозвалось Таранто, – на дистанции 10–12 миль включайте всю спецаппаратуру.

– Вас понял, выполняю.

Вскоре на горизонте показался целый лес мачт и грузовых стрел. Поисковые радары русских кораблей были выключены, аппаратура «F-16» улавливала только излучение навигационных приборов. Стив по большой дуге облетел вокруг конвоя, затем пошел на сближение. Закатное солнце давало достаточно света для фото– и видеосъемки, впрочем, разведывательная аппаратура могла давать картинку и в полной темноте. На этот случай имелся инфракрасный прожектор. Конвой был большим: 34 сухогруза и 4 танкера, а ведь через проливы прошли только 22 транспорта и танкеры, значит, остальные присоединились уже в Средиземном море. В охранении три эсминца класса «Балком-2» и четыре типа «Кашин». Не так уж много, но в последнее время наши прекратили попытки досматривать русские суда. Несмотря на это, русские не отказались от эскортирования, дабы не давать американцам повода для активных действий. Стив знал, что южнее должна крутиться русская эскадра: тяжелый ударный крейсер «Слава», его младший собрат класса «Кинда» и целая дюжина эсминцев и фрегатов. Кроме того, у русских в Средиземном море было пять дизельных субмарин – пять «черных дыр», почти не засекаемых гидроакустикой. А в районе Мальты крейсировал вертолетоносец «Новороссийск» с соответствующим эскортом. Силы достаточные для того, чтобы чувствовать себя уверенно на этом театре.

– Самолет с опознавательными знаками США, включите габаритные огни! – незнакомый голос в эфире говорил медленно, чувствовалось, что человеку трудно разговаривать по-английски. – Вы нарушаете международные правила безопасности воздушного движения.

– О'кей! – еле сдерживая смех, ответил Стив. – Я только рассмотрю ваш груз.

– Повторяю, включите габаритные огни, нам сложно прицеливаться, – русский оказался с юмором. Стив пожав плечами, щелкнул тумблером, включая огни. Нам не жалко, пусть, если просят. Тем более что командование в своей последней директиве «для служебного пользования» рекомендовало зря не провоцировать русских.

– Простите, вы не подскажете мои координаты, я заблудился, – поинтересовался Стив после минутного молчания.

– Всегда пожалуйста, 370 43 южной широты, 1420 15 восточной долготы – судя по этим координатам, Стив Грегори находился над Австралией. Старая добрая шутка.

– «Команч», немедленно прекратите посторонние разговоры, вас слышно на всю Европу, – вмешался Таранто. Голос дежурного офицера от негодования даже избавился от хрипоты.

– Вас понял, прекращаю посторонние разговоры.

Внизу, на палубе крайнего в строю сухогруза отчетливо выделялись очертания укрытых брезентом угловатых, похожих на танки машин. Даже на таком расстоянии глаз угадывал вынесенные по сторонам широких башен короба ракетных направляющих. Видимо, это были самоходные зенитки. Палуба следующего в кильватере древнего транспорта класса «Либерти» под испанским флагом была заставлена пакетами труб большого диаметра. Когда Стив сблизился с судном, с мостика приветственно помахали рукой в сторону самолета. Союзнички вонючие, даже флаг не скрывают. Пытаясь получше рассмотреть груз русского судна, Грегори прошел прямо над конвойным эсминцем. Русские промолчали, видимо, не желали подставлять летчика под гнев начальства, только сферическая башня скорострельного автомата мягко повернулась, провожая нахальный «F-16» коротким толстым стволом.

Стив выполнил всю полетную программу, засняв конвой и отдельные суда во всех возможных ракурсах, аппаратура на внешней подвеске замерила радиационные, магнитные, гравитационные поля и еще черт знает сколько параметров. Вскоре его сменил Джоб Джерри. Качнув крыльями, приветствуя сменщика, Стив ушел в сторону Италии, солнце уже село за горизонт, а топлива оставалось только до аэродрома.

Едва истребитель, скрипнув напоследок тормозами, застыл на летном поле, как к нему со всех ног бросились техники. Стив не успел выбраться из кабины и закурить, а самолет уже утаскивали в ангар. Перед Стивом стоял запыхавшийся адъютант из штаба с требованием срочно явиться к командиру полка. Стив недоуменно покосился на молодого офицера и, глубоко затянувшись, огляделся по сторонам. Что за спешка? На летном поле сновали машины технических служб. Дежурное звено истребителей, замерев у края взлетной полосы, прогревало двигатели. Явно что-то произошло. Обычно техники выбирались к самолетам, только доиграв очередную партию в карты или после грозного начальственного рыка. А сегодня словно с цепи сорвались. Напрашивался вывод, что прибыло высокое начальство и дало всем хороший втык. И это начальство сильно интересуется результатами сегодняшнего полета.

Докурив сигарету, Стив милостиво кивнул приплясывавшему от нетерпения адъютанту. И только потом двинулся к стоявшему неподалеку джипу. Предчувствия оправдались на все сто процентов. В кабинете полковника, кроме самого командира авиакрыла, скромно располагавшегося у окна, находились двухзвездный генерал с длинным извилистым шрамом на левой щеке, моряк коммандер и штатский, высокий, широкоплечий и абсолютно лысый мужчина лет сорока с массивным волевым подбородком, словно у Шварценеггера.

– Здравствуйте, капитан Грегори, – генерал без церемоний протянул ладонь вошедшему Стиву, демонстрируя при этом доброжелательную белозубую улыбку, общее впечатление портил только шрам, – рад с вами познакомиться. Мне много рассказывали о вашей работе в Польше.

Стив украдкой бросил вопросительный взгляд на полковника, но тот только успокоительно кивнул в ответ: мол, ничего серьезного, ситуация под контролем.

– Ничего особенного, я выполнял свою работу.

– Я читал ваши отчеты, они отражают отличное знание обстановки и способность к грамотному анализу, – заметил штатский – хороший образец работы.

– Насколько я знаю, командование прохладно отнеслось к моей работе, мистер..?

– О, простите, я не представился, доктор политологии Джордж Бенг, сотрудничаю с «РЭНД-корпорейшн». Советолог.

– Очень рад с вами познакомиться, мистер Бенг. – Стив чуть приподнял брови. «РЭНД-корпорейшн» была известна не только своими астрономическими гонорарами, но и потрясающей точностью прогнозов и добросовестным подходом к любым порученным исследованиям. Считалось, что участие «РЭНД-корпорейшн» в проекте уже гарантирует половину успеха. Сотрудничать с ней стремились многие, но далеко не все удостаивались такой чести. Уже одно это многое говорило о мистере Джордже Бенге.

– Меллори Шеридан, – тихо произнес моряк, протягивая руку для пожатия. – Капитан Грегори, я понимаю, после того инцидента под Данцигом вас незаслуженно понизили и отправили в рядовое авиакрыло, но все это в прошлом.

В ответ Стив криво усмехнулся. После того как его самолет в тумане столкнулся с русским истребителем над Гданьским заливом, во избежание скандала политиканы из Вашингтона поспешили замять дело и свалить всю вину на летчика. В тот злосчастный полет он ушел по настоятельной просьбе одной задницы с большими звездами на погонах. Тогда на трибунале никто и не вспомнил о его заслугах перед Штатами. Особенно обидно было оттого, что русский пилот, это Стив узнал уже задним числом, не только не получил никакого взыскания, но его даже наградили медалью «За Отвагу».

– Сейчас генерал-майор Чейз собирает экспертную группу по работе над Югославией, – продолжил моряк.

– Но я работал в Восточной Европе, я слабо знаком с местной спецификой.

– Не прибедняйтесь, капитан, – прервал его генерал. – Вы показали себя хорошим аналитиком и знаете русских. Ваш отчет о возможном изменении базирования русской тяжелой авиации произвел ошеломляющее впечатление на наших штабистов.

– Да, да, – добавил Бенг, – даже наши исследователи не могли представить, что, потеряв аэродромы в Восточной Европе, русские перебазируют свои бомбардировщики не в Прибалтику и Крым, а под Москву и Харьков.

– Но это же элементарно! Они вынуждены, перейдя к обороне, держать свои силы в постоянной готовности к переброске в любой район страны. А делать это лучше с аэродромов с развитой инфраструктурой и в то же время недосягаемых для нас.

– Для нас это было не столь очевидно, – улыбнулся Шеридан. – Мы думали, что они будут держать свои «Ту-22М» в Балтии и в Крыму.

– Как я понимаю, в задачу группы входит отслеживание ситуации на Балканах и в СССР?

– Да, русские сделали сильный ход, открыто поддержав Милошевича, – генерал нервно провел рукой по щеке и подбородку. – Сейчас вся западная демократия, все с таким трудом доставшиеся нам позиции в Восточной Европе находятся под угрозой. Наша великая страна не может терпеть нарушения прав албанского населения на Балканах.

«Значит, война», – с грустью подумал Стив, вполуха слушая разглагольствования генерал-майора Чейза. Совсем некстати вспомнились увиденные сегодня зенитки на палубах конвоя.

«И опять мы лезем защищать демократию и права человека там, где о них и не слышали. И где они никому не нужны». Во время этого разговора полковник не произнес ни слова. Конечно, жаль отдавать хорошего офицера, он уже метил Стива Грегори в свои заместители, но приказ есть приказ. Приходится подчиняться. Взамен Грегори в авиакрыло обещали прислать человека с не меньшим, чем у Стива, опытом, это немного согревало душу. Командир понимал, что скоро будет жарко. Так что, если ничего не изменить, пусть лучше поскорее приезжает новичок и как можно быстрее осваивается в части. Полковник Хантер не желал терять людей и машины из-за такой мелочи, как неслетанность звеньев.

Уже через два часа после разговора на авиабазе Таранто транспортный «Геркулес» уносил в своем чреве Грегори, Бенга и Шеридана. Меллори Шеридан уснул сразу же после взлета. Джордж Бенг попытался было разговорить Стива, но тот, сославшись на усталость, откинул спинку кресла и закрыл глаза. До Лэнгли много часов полета, еще успеем наговориться. Стив не был наивным человеком. Если командование вспомнило о проштрафившемся летчике, значит, кто-то крупно прокололся. Или Пентагон готовит очередные учения в «условиях приближенных к боевым», и каждый специалист по Советам на счету. А Грегори справедливо считался хорошим специалистом. Сразу после летного училища он попал в разведку, работал в Европе, пару раз бывал на Ближнем Востоке. Даже участвовал в миротворческой миссии в Боснии. За все пять лет службы Грегори активно интересовался техникой и армейской структурой противника, внимательно изучал все попадавшие ему материалы по русской армии. Один раз даже летал на «МиГ-29», доставшемся Германии после возвращения Восточных земель.

Его докладные записки всегда были краткими, обоснованными и грамотно составленными. Только голые факты и беспристрастный анализ. В Польше он возглавлял сектор армейской разведки. На основании данных по расположению русских дивизионов ПВО и станций радиолокационного обнаружения он сумел сделать вывод о том, что реальные характеристики русского зенитного комплекса «С-300», по крайней мере, на 25 % выше, чем то, что они предлагают на экспорт.

Если бы не тот злосчастный вылет, Грегори был бы уже подполковником. Но судьба распорядилась иначе. В принципе, с тех пор прошло больше года, командование могло забыть о давнем проколе. Но, возможно, помог кто-то из старых друзей. Стив твердо решил сразу же по прилете позвонить Майклу Полянски. Майкл, благодаря своему папаше сенатору, был какой-то шишкой в Пентагоне. Во время последней встречи, это было полгода назад в Бельгии, Майкл пообещал помочь Стиву вернуться в разведку. Скорее всего, Майкл был причастен к неожиданному назначению в группу по Югославии. Во всяком случае, встретиться и посидеть в баре было нелишним.

7

Плесецк. 1998 г

Рабочий день только начинался. Огромный кабинет на 12-м этаже здания Совета Министров поражал своим великолепием и нестандартным оформлением. Больше всего этот зал походил на декорацию из художественного фильма о будущем. Сверкающие металлопластиком стены и потолок, плазменные панели на стенах, серебристые «под сталь» жалюзи на окнах. Мебель без углов по эскизам модных дизайнеров, широкий эллипс стола светлого пластика, увенчанный монитором компьютера и строгими пластиковыми стойками с документами. Из общего дизайна выбивались только занимавшие половину стены книжные полки, заставленные неряшливыми рядами зачитанных томов. Кабинету больше соответствовала бы стойка с CD-дисками. Картину дополнял герб за спиной хозяина кабинета.

Павел Николаевич Шумилов с тяжелым вздохом окинул великолепие своего кабинета и опустился в кресло. Громоздившийся на столе Монблан бумаг навевал тоску. И пусть Совет Министров и подчиненные министерства и ведомства замкнуты в единое целое компьютерной сетью, пусть легким касанием клавиатуры можно вывести на настенный экран последнюю сводку событий с мест или организовать видео-селектор с председателями областных советов, все равно, основную часть работы составляет приевшаяся и никакими чудесами техники не заменяемая бумажная канитель. Десятки докладных записок, отчетов, актов, проектов документов лежали перед Председателем Совета Министров, ожидая его высочайшего решения. Еще сотни обрабатывались сотрудниками Совета Министров и помощниками Шумилова. Половина бумаг шла с пометками: «Срочно!» или «Чрезвычайно важно», за каждой стояли люди, заводы, фабрики, сельхозкооперативы, города.

Павел Николаевич вытянул из кипы первый попавшийся документ и принялся читать. Это оказался проект инвестирования и реконструкции Тюменского нефтяного месторождения. Безвестный инженер Тюменского нефтяного концерна Д.С. Бурков на восьми страницах грамотно обсчитал и доказал необходимость полного преобразования нефтегазовой компании в химический комплекс. Себестоимость добычи с каждым годом растет, месторождение иссякает, еще 10 лет и придется забрасывать всю созданную за долгие годы инфраструктуру. А там стоят города, живут люди. Планировалось постепенно снижать добычу, а через шесть лет полностью прекратить продажу сырой нефти и переключиться на продукты нефтепереработки. Руководство концерна было согласно с преобразованием и всеми силами поддерживало проект, в Нефтьюганске уже велось силами концерна строительство нефтеперерабатывающего завода, а в Сургуте была разбита площадка под комплекс глубокой переработки углеводородов. Все дело в том, что прибыли концерна не хватало на весь комплекс работ, требовалась помощь Центра. В приложении к проекту специалисты Миннефтегазпрома обсчитали стоимость проекта в 29 миллиардов рублей на четыре года, из которых 18 лягут на плечи самого Тюменского нефтяного концерна, а на 11 можно дать налоговые послабления. Шумилов старательно вывел на титульном листе: «В Минфин, решить срочно. Об исполнении доложить!».

Настроение незаметно поднималось. Каждый день бы так! Нефтегазовый добывающий комплекс был головной болью Шумилова. Экспорт сырья составлял почти 20 % валютных поступлений страны и 16 % бюджета. Все умные люди понимали, что дальше так жить нельзя, но поделать ничего не могли. Нельзя одним росчерком пера уничтожить целый добывающий комплекс. Нельзя одним словом заткнуть финансовую дыру в десятки миллиардов. Нельзя оставить без работы сотни тысяч человек, занятых в добывающей промышленности. Верховный ежегодно сокращал экспортные квоты, Совет Министров душил нефтяников налогами, Шумилов лично курировал конверсию отрасли, но отучить людей от нефтяной халявы было непросто. Прибыль в 300–400 % завораживала. Но жесткие меры постепенно давали результат. За последнюю пятилетку в 20 раз сократился экспорт древесины. Полностью прикрылась внешняя торговля алмазами и железной рудой. Постепенно закручивалась задвижка на нефтяной трубе. Правда, вырос экспорт природного газа, но это было не страшно, газа стране хватало на 50 лет по самым скромным оценкам.

Работа спорилась. Постепенно куча бумаг перед Шумиловым таяла, пару раз звонил телефон, но по пустяковым вопросам, не требующим времени для своего решения. Павел Николаевич с воодушевлением вчитывался в документы, звонил помощникам, требуя прояснить спорные моменты, один раз пришлось выйти в Интернет. Секретарь всеми силами оберегал покой советского премьера, пропуская только звонки, требующие немедленного решения. Сегодня до обеда надо было разгрести накопившиеся дела, а затем придется лететь в Плесецк. Товарищи из НПО «Молния» довели до ума свою аэрокосмическую систему МАКС и завтра с утра клятвенно обещали показать ее в действии. Ради такого можно было слетать на космодром, посмотреть на новое чудо техники, по заверениям разработчиков способное монополизировать весь мировой рынок космических запусков.