Принцип иллюзии Николаева Юлия
– Я рисую на площади картины и портреты. В основном, это вся моя деятельность здесь.
– И этого хватает на жизнь?
– Ну… Мне немного помогают родители. А ты… С чего вдруг решил уехать из Питера? Там бизнес не пошел?
– Здесь ниже конкуренция и нужно меньше вложений.
– Ясно. Значит, ты бизнесмен.
– Начинающий. Буду пропадать большую часть дня, так что сильно не побеспокою.
Угу, посмотрим. После завтрака мы как-то плавно переместились в мою комнату. Ян осмотрелся в некотором недоумении.
– Ты действительно здесь живешь?
– Представь себе. Кажется, дорогая хозяюшка сдала мне пыльную кладовку Золушки, а пышные апартаменты принца оставила до лучших времен, которые наконец наступили.
Ян прошелся по каморке, выглянул в окно, а потом взгляд его зацепился за фотографию Марка, лежащую на столе.
– Это кто? – сощурился он, притянув ее двумя пальцами.
– Так, никто, – я сунула фотку в «Шерлока Холмса».
– Парень? – не отступал Ян.
– Ну…
– Бывший парень?
– Скорее, несостоявшийся.
– Можно спросить, что случилось?
– Не сошлись характерами.
– Но он так тебе дорог, что ты хранишь фото?
А, вот как это выглядит со стороны. Что-то я не подумала.
– Собиралась сжечь во время наведения порчи.
Ян все-таки рассмеялся.
– Не буду спрашивать, что у бедняги отвалится после этого.
– Вот и правильно. И сам бойся, я ведь ведьма, так ты меня называл?
– Очаровательная ведьма, – согласился Ян. – Откуда ты такая взялась вообще? Я думал, подобных девушек не осталось.
– Так, теперь подробней, пожалуйста. Что за подобные девушки?
– Милые, – перечисляя, Ян делал небольшие шаги ко мне, я соответственно назад, пока не уперлась в стену. Учитывая размеры моей комнаты, это произошло очень быстро. – Обаятельные. Непосредственные. С чувством юмора.
Он замолчал, я поинтересовалась:
– Это все?
– Место кончилось, – Ян стоял ко мне почти вплотную, и надо сказать, это было приятно. Ну а что может быть неприятного, когда красивый парень тебя прижимает, и вот это все, что было сказано выше?
Он склонился к моим губам, я положила на его рот указательный палец.
– Не спеши, ковбой, нам еще жить вместе. Не надо усложнять.
Ян снова улыбнулся, даже не представляю, какое количество женщин он склеил этой улыбкой?
– Хорошо, – сделал шаг назад. – Но вера останется со мной.
Я только глаза закатила, не сдержав улыбки. Тоже мне, великий игрок словами.
В целом, день прошел хорошо. Ян перевез вещи, и мы вместе отбыли из квартиры по своим делам: он – вливаться в ряды бизнесменов, я – рисовать на набережной. Настроение было прекрасное, день тоже выдался солнечный, и никто не пытался его омрачить. Никто, кроме Павла, конечно. Он позвонил, когда я ела кукурузу, глядя на воду, и с ходу испортил и настроение, и день.
– Ну что, скоро отбываем, – заявил бодро. – Я обо всем договорился.
Глава 6
Я вспомнила о нависшей надо мной опасности и о том, что собралась бежать от нее на край, так сказать, света, а именно, к морю. По всему выходило, что мысль эта меня огорчила. И вовсе не из-за возможных неприятностей, а потому что сегодняшняя встреча с Яном окрасила наши будущие отношения радужными красками. Вот что бы ни говорил Пашка, а нормально у меня с парнями все. Говорю же, это должно естественно происходить. То бишь само собой.
– Думаешь, все так, как мы обсуждали? – начала я издалека.
– Надеюсь, что нет. Но в любом случае, лучше перестраховаться.
Я вздохнула. На одних весах мнимая опасность, на другой – мнимые отношения с парнем. Действительно, какой сложный выбор, Вера.
– Ладно, – согласилась я. – Пойду домой собирать вещи.
– Много не бери, сама будешь таскать чемоданы.
– Какой у меня галантный друг.
– Я тебя спасаю и так, между прочим.
– Спасибо, – пришлось согласиться мне.
Дома я заварила какао, раздумывая, что брать с собой. А потом в дверь позвонили. Я подумала: Ян. Кто еще? Открыла, не глядя, и вылупила глаза на фрица собственной персоной.
– Я войду? – спросил он, так как я молчала.
– Нет. Зачем? Ты сам говорил, что нам не стоит видеться.
В руках фрица оказался листок, он вытащил его так быстро, что я даже не заметила этого. Развернул, показывая собранное из газетных вырезок послание.
– Твоих рук дело? – спросил меня.
– Нет, – я попыталась закрыть дверь, но Марк ловко ее удержал и протиснулся в узкую прихожую. Я сложила руки на груди.
– Это проникновение в частную собственность.
– Я знаю, что это прислала ты.
Я вздохнула, закатывая глаза.
– Ладно, это прислала я. Тебе полегчало? Теперь проваливай.
– Ну уж нет.
Не разуваясь, фриц прошел, отодвинув меня в сторону. Кинув взгляд в комнату, свернул в кухню. Закрыв дверь, я потопала следом. Ну вот черт меня дернул послать записку! Это ведь вообще не мое дело.
– Я не нуждаюсь в защите, – проговорил Марк, когда я замерла напротив него, взяв недопитое какао.
– Ладно, – легко согласилась. – Мне в целом все равно.
– Ну конечно. Поэтому ты притащилась в «Медальон» и неумело меня клеила. Не надо было обыгрывать в фокусе, если хотела, чтобы я не догадался. Хотя, если честно, я сразу понял, кто ты.
А я вот ничегошеньки не понимаю что-то.
– Ты о чем?
Устало закатив глаза, фриц достал из кармана черный конверт и положил на стол.
– Немного глупо отправлять послание в этом конверте, не находишь?
– А что в нем такого?
Конверт как конверт, ну черный. Еще на том месте, где сходятся четыре уголка нарисован круг с витиеватым рисунком. Внутри по периметру круга идут две сплетенные между собой линии, наподобие цветочных стеблей и выходят в середину, где на них висит ключ.
– Ты из-за этого? – все же уточнила я, Марк кивнул. – И что это значит?
Фриц раздраженно сел на стул, я вздохнула.
– Давай ты меня просто выслушаешь, не перебивая, ладно? – предложила ему, он согласился и до конца моего рассказа действительно не вставил ни слова. Когда я замолчала, выдал:
– Такое могло случиться только с полной идиоткой.
Ну вот, а я уже думала, мы начинаем ладить.
– Придержи умные замечания при себе, ясно? Можешь подозревать меня в чем угодно, только зря время потеряешь, потому что я действительно ни при чем. И от греха подальше сваливаю через два дня.
– Куда? – нахмурился фриц, о чем-то думая.
– Неважно. Подальше отсюда. Мне все это не нравится, ясно? Пережду несколько месяцев в безопасном месте.
Он откинулся на спинку стула и раздвинул ноги, проведя ладонью по собранным в хвост волосам.
– Если ты на самом деле так нелепо попала, уезжать не самое верное решение.
– Почему?
– Потому что эти люди привыкли подчищать следы. А ты явный их косяк.
– Считаешь, меня убьют? – вышло трагично.
Я сама прониклась, правда. Фриц пожал плечами с равнодушием, я разозлилась.
– Объясни мне немедленно, кто эти люди?!
– Я не могу.
– Как это, не можешь?
– Если я расскажу о них, то тогда они точно избавятся от тебя.
– И что же мне теперь делать?
Фриц задумчиво пожевал нижнюю губу, глядя куда-то в область паутины в углу под потолком.
– Для начала останься в городе. Я попробую с ними переговорить, хотя, если честно, желанием не горю.
– А что они тебе сделали? Или ты им?
– Мы не сходимся в некоторых вопросах о моих целях на жизнь.
– И поэтому они пытаются тебя убить?
Марк посмотрел с некоторым недоумением, потом снова о чем-то задумался, я терпеливо ждала. Не знаю, чего, правда. Было ясно, что Марк ничего не расскажет, даже если я его в ящик для распиливания засуну. Что сложновато, кстати, при таком росте.
– В общем, пойду я, – фриц неожиданно поднялся, но я тут же оказалась перед ним.
– Мы еще не договорили!
– Я же сказал, что попытаюсь с ними пообщаться.
– Нет уж…
Но фриц поднял меня за талию и переставил в сторону, как куклу. Через мгновенье он был в дверях.
– Ничего не забыл? – спросила я. Марк обернулся и вскинул брови: я держала в руках его телефон.
– Как ты это сделала? – его удивлению снова не было границ. Приятно, когда твои способности так на человека воздействуют.
– Вытащила, пока мы стояли в кухне.
– Так ты карманница? – прищурился фриц, я скептически хмыкнула.
– Я фокусница, ясно? Иллюзионистка. И спереть телефон – это не предел моих возможностей.
Марк поглазел, а потом вернулся на кухню и снова разместился на стуле.
– Значит, ты иллюзионистка, – хмыкнул он. – Высокого уровня.
– Ну насчет уровня это спорный вопрос…
– Ты дважды меня обвела вокруг пальца. Поверь, это сложно.
– Почему?
Фриц поманил меня, я наклонилась ближе, а он достал из-за моего уха шарик. Я фыркнула.
– И это все?
– Почти.
Откинувшись, он положил на стол мой телефон, охнув, я схватилась за карман – пусто! Я даже не почувствовала! Ничего себе!
– Так это ты карманник! – догадалась я. – Спер что-то у этих странных чуваков, и теперь они хотят тебя убить!
Марк терпеливо вздохнул.
– Карманники же таскают с собой шарики, чтобы делать фокусы, да?
– Откуда я знаю, что таскают с собой карманники?
– Я тоже иллюзионист, Ве… – он запнулся, потом под моим взглядом неуверенно добавил: – Вера.
Ну надо же, запомнил. Я фыркнула, складывая на груди руки.
– Что-то слишком много иллюзионистов на один квадратный метр, не находишь?
В этот момент раздался звонок в дверь.
– Это кто? – нахмурился фриц.
– Еще один иллюзионист, – хмыкнула я. – При нем ни слова, ясно? Это мой сосед.
– Я ухожу.
– Но мы не договорили, давай встретимся завтра?
Фриц задумчиво промолчал, топая на выход.
– В два, в баре «Медальона», – сказал в итоге и распахнул дверь.
Ян, стоявший на пороге, явно не его ожидал увидеть. Конечно, узнал, и легкая улыбка сменилась серьезным выражением лица.
– Всего доброго, – непонятно кому заметил фриц и удалился. Ян переключился на меня, ощутимо так начал сверлить взглядом, зайдя в прихожую.
– Порчу просил снять, – натянула я улыбку. Ян юмора не оценил.
– Не хочу показаться навязчивым, – заметил мне. – Но все-таки… Что между вами?
– Он… Вернул мои книги, которые были у него. Не все, правда, по непонятной причине, так что завтра придется наведаться к нему, забрать остальное.
– Книги? – Ян смотрел недоверчиво. Я закивала.
– Мы познакомились в литературном клубе. Менялись книгами, обсуждали прочитанное… Но потом не срослось.
– Он тебе нравится? – поинтересовался Ян, с минуту меня изучая, я напустила в глаза придури, в моем случае это не так сложно. – Просто если ты хочешь что-то с ним…
– Ничего не хочу, правда, – я даже руку к груди приложила. – Вот по этому поводу можешь вообще не волноваться, этот парень не вызывает у меня никаких положительных эмоций.
– А ты у него?
– Тем более. Знаешь, литературные споры они такие… Страсти кипят, будь здоров. А тут еще не сошлись во вкусах на такое великое произведение… – как назло, все книги вылетели у меня из головы. – «Шерлок Холмс».
– Серьезно?
– Конечно. Марк считает, что Холмс не был великим сыщиком, и что… – что еще можно придумать-то? – Ну что это просто мода и популяризация. Романизация не самых положительных персонажей, он же типа псих и наркоман…
– Ладно, я понял, – кажется, Ян утомился слушать мою несвязную речь. – Может, поужинаем?
– Отличная идея! Правда, нечем.
– Что-нибудь придумаем.
Ян оказался большим выдумщиком. Придумал мясо по-французски. Я уминала за обе щеки, запивая соком, Ян с умилением меня разглядывал.
– Очень вкусно, – заметила ему. – Ты случайно не ресторан собираешься открывать?
– Нет. Антикварный магазин.
– Серьезно? Думаешь, в нашем городе это перспективный бизнес?
– В любом городе этот бизнес может стать успешным, главное, иметь нужные связи.
– А ты имеешь?
– В Питере обзавелся.
– Чую, через три месяца ты свалишь из этой квартирки куда-нибудь в центр.
– Я бы сразу свалил.
– Да, да, помню, был сражен моей красотой и непосредственностью настолько, что не заметил, как подписал договор ренты.
– Я тебе нравлюсь?
Ну вот, блин.
– Нравишься, – созналась я. – Думаю, ты вообще нравишься большинству встречных женщин.
Ян быстро усмехнулся.
– Думаю, мы подружимся, Вера.
– Мы вроде уже, разве нет? Или под подружимся ты имеешь в виду…
Я замолкла, Ян не стал уточнять, только бросил многозначительный взгляд, от которого я почувствовала некоторые томления. Те самые, что у меня, по словам Пашки, случаются раз в полгода.
Остаток вечера мы провели очень приятно: болтали, смотрели кино, я показала по просьбе Яна несколько фокусов, и разошлись мы реально друзьями… Ну если, конечно, к друзьям нормально испытывать сексуальное влечение.
Я вспомнила о фрице уже в постели, когда подумала, хорошо, что не надо уезжать. Потом вспомнила, почему, и улыбку с лица убрала. Завтра я встречусь с Марком и вытрясу из него всю информацию, которую смогу. В том числе и об этих чудиках с конвертами. Если они все равно захотят меня убить, я бы предпочла понимать, с кем имею дело.
Глава 7
Ян уехал еще до того, как я проснулась, оставил в турке сваренный кофе. Как мило. Пока я пила его, сидя на подоконнике и разглядывая в открытое окно двор, испытывала практически блаженство. Которое, конечно же, должно было прерваться. Пашка, чтобы ему неладно было.
– Ты готова? – подозрительно поинтересовался он, как только я ответила.
– Я решила не ехать, – я напустила в голос грусти, быстро добавив: – Полечу к родителям во Францию. Так надежней.
Пашка решение одобрил. Так радовался (полагаю, больше из-за того, что не придется таскать меня за собой и делиться гонорарами), что я сама подумала: почему мне это сразу в голову не пришло?
То есть я знала, почему, конечно. Родителей я люблю всей душой, но переносить маменьку долгое время стало тяжело. К мнимому баронству добавилась идея выдать дочь замуж, из-за чего я отчасти сбежала три года назад. Терпеть поток женихов было невыносимо.
После успокоенного Пашки я набрала маме, раз уж такое дело, а то не звонила ведь несколько дней уже. Чую скандал.
– Да неужели, – традиционно начала мамуля, как только ее лицо появилось на экране. – Блудная дочь объявилась.
– Ну перестань, мам. Я звонила три дня назад.
– Четыре.
– Ну четыре. Что-то замоталась.
– Замоталась картинки на набережной рисовать? – голос мамы был полон укоризны. Она считала, я растрачиваю свои таланты понапрасну. – Может, домой пора? Торчишь в этом городишке уже четыре месяца. Ладно бы в Питере или Москве, а там что делать!
– Между прочим, тут неподалеку историческая родина, не обижай ее, – заступилась я.
Этот город, конечно, провинциальный и небольшой, но ничем не хуже других. А еще тут дешево относительно двух столиц, не зря вон и Ян бизнес решил тут мутить.
– Ты съездила туда? – поинтересовалась мама.
– Нет, конечно, – я искренне удивилась. – Что мне там делать?
– Посмотреть на то, как жили твои предки. Дорогая, это связь с родом, неужели ты не понимаешь, как это важно?
– Там же деревня, – вздернула я брови. – И три покосившихся дома, папа так говорил.
– Да что ты его слушаешь!
Может, потому что это его историческая родина? Говорить такое вслух я, конечно, не стала.
– Там не просто деревня, милая. Это бывшее немецкое поселение, туда прибыли предки твоего отца…
– Бароны Франки, – не удержалась я, представляя, как бароны переселяются в забытую богом деревушку в Поволжье.
– Ничего смешного в этом нет, – отчеканила мама. В отличие от меня и папы, эта тема была для нее болезненной. – Никто не знает, почему им пришлось покинуть Германию, отказаться от титула и жить в России.
– Не иначе, как любовь к суровой русской природе.
– В общем, так, – перебила меня мама, – до деревни всего-то сорок километров. Съезди туда, пройдись по улицам, там остался памятник – лютеранская кирха, возведенная немецкими жителями. Говорят, невероятно красивая. Пришлешь мне фотографии.
«Как только скачаю из интернета», – мысленно добавила я. Переться за город, чтобы посмотреть на заброшку, у меня желания не было.
Мысль о том, что я отдам долг всем Франкам, посетив их родину, примирил маму с реальностью, так что оставшиеся минут двадцать мы говорили мирно. Я ловко обошла тему сватовства, и расстались мы на дружеской ноте. Через десять минут мама скинула фотографию из семейного альбома, на которой на фоне кирхи стояли какие-то люди. Кто из них барон, сходу было определить сложно.
Комната Яна была открыта, не удержавшись, я сунула в нее нос. В отличие от моей тут наблюдался образцовый порядок: кровать застелена, никаких разбросанных вещей. Он еще по утрам бегает, не будем забывать.
Я прошвырнулась по комнате, заглянула в шкаф, где все было, конечно, разложено и развешено в высшей степени аккуратно. Из документов злополучный договор аренды, договор на покупку машины (питерский) и еще какие-то договора и таблицы, вчитываться я не стала, при виде любого проявления офисной жизни на меня нападает хандра.
В общем, я уже собиралась удалиться из комнаты, но в конце обнаружилась папка-файл с распечатками, по всей видимости, из сети. Содержание меня не особо удивило: если Ян планирует открыть антикварный магазин, ничего странного, что его интересуют местные древности.
Возле некоторых мест были приписки, сделанные карандашом. Ян, наверное, планирует заняться поиском древнего хлама, который валяется в старых домах мертвым грузом, и его владельцы даже не знают, сколько это может стоить.
Я перелистнула еще одну страницу и вздернула брови: на фото была кирха. Сомнений не возникало: та самая, которую мне только что прислала мамуля. Для верности я открыла фотку. Ну точно, она. Только на фотке Яна вид имеет непрезентабельный, видимо, так она выглядит сейчас. Возле фотографии была приписка: «начало пути И.Х.?»
Что это значит, интересно? Начало пути Иисуса Христа? Это вряд ли. Вот кто-кто, а Иисус русское Поволжье точно не жаловал. Любопытно, конечно, жаль, напрямую у Яна не спросить. Можно исподволь, в конце концов, у меня там родственники жили. Может, Ян что интересное расскажет, чего в сети нет. Мамуля тогда от счастья скончается.
Вернув все на место, я собралась и двинула в центр. Прогулявшись по набережной, к двум подошла к «Медальону». Марк уже был на месте, сидел за стойкой, увлеченно общаясь с брюнеткой в коротких шортах. Она терлась своей ногой о его, и фриц воспринимал это крайне благосклонно. Может, у него просто нога чешется, кто знает?
В любом случае я собиралась прервать царившее в этой парочке удовольствие и испытывала от этого непонятную радость. Наверное, потому что фриц обращался со мной с куда меньшим расположением. Может же быть милашкой, когда хочет, вон как улыбается. Даже не скажешь, что по натуре гад.
– Привет, милый, – я положила руку на плечи фрицу, вклиниваясь между парочкой, и обворожительно улыбнулась.
Брюнетку перекосило, лицо Марка омрачилось. Мрачный Марк – ему даже имя его подходит, родители как знали, когда называли.
– Вера, – протянул он, чувствовалось, старался быть доброжелательным, но не вышло. Желание меня придушить читалось отчетливо.
– Это кто? – поинтересовалась брюнетка, малость подрастеряв желание тереться своими ногами о чужие.