Игра на жизнь Романовская Ольга

Любая поняла бы: надо оставить меня в покое. Любая, но не Ифигения.

– Фи, какие манеры! – завела она старую песню. – Вы принцесса, а не дочь кабатчика!

– Дочери кабатчиков тоже бывают красивыми и образованными. Правда-правда! Например, по дороге в Санину есть…

Тут я осеклась, сообразив, что сболтнула лишнего. Поздно! Герцогиня уже захлопнула книгу и, шелестя многочисленными юбками, направлялась ко мне. Насупленные брови не сулили ничего хорошего.

– Наследнице лиэнского престола не пристало шляться по кабакам! – Сказала как пощечину дала. – Давно пора заняться вашим воспитанием! Ничего, когда вы войдете в нашу семью, я исправлю ошибки гувернанток.

– Боюсь, этого никогда не случится.

Я с силой вонзила иглу в ткань.

– И очень надеюсь, что вы ничего не исправите, тетушка. – Прежде я не называла так Ифигению, да и сейчас произнесла слово с издевкой. – Лучше последовать за матушкой, чем превратиться в такую, как вы!

Герцогиня вспыхнула и глотнула воздух ртом как рыба.

Воспользовавшись ее замешательством, выскользнула из-за вышивального стана.

– Принцесса Арлайн! – полетело мне вслед.

Напрасно старалась, урок вышивания закончен.

Нет, это надо додуматься – превратить меня в бледную немочь!

Срочно требовалось куда-то деть накопившуюся злобу. Манеж подходил идеально, но переодеваться не хотелось, поэтому я просто сбежала в сад. Снесла головки парочке ни в чем не повинных цветов и забралась на причал. Вряд ли герцогине придет в голову искать меня здесь. В ее представлении барышни горестно плачут в беседках.

Скинув туфли, поставила их рядом. Следом полетели чулки.

Хорошо!

Опустив ноги в теплую воду, подставила лицо солнышку.

Порой я жалела, что родилась принцессой. Бегала бы сейчас по лесам, загорала на стоге ароматного сена… И работала от зари до зари. В своих мечтах я неизменно забывала, что крестьяне много трудились.

Ладно, стану разбойницей. Оружием я владею, пахать ничего не надо. И, самое главное, никаких назидательных книг и вышивания!

– Ваше высочество!

От неожиданности я чуть не соскользнула с причала. Утонуть не утонула бы, я неплохо плаваю, зато промокла бы с головы до ног.

– Фарнаф? Не ожидала вас здесь увидеть! – фальшиво улыбнулась я, засунув босые ноги под юбку.

Туфли остались стоять где стояли. И теперь кузен их глубокомысленно рассматривал. А потом перевел взгляд на чулки…

Может, меня и воспитали никудышной принцессой, но краснеть я умела. Когда Фарнаф поднял один чулок, и вовсе стала пунцовой. Нижнее белье – вещь интимная, с тем же успехом я могла выставить на всеобщее обозрение панталоны.

Но ведь на пристани всегда тихо, здесь никого не бывает! Алхене не до речных прогулок: укачивает ее, поэтому королевская барка стоит в эллинге. Иностранных гостей мы тоже не ожидаем – словом, на причале не должно было быть никого, однако вот он, Фарнаф, из плоти и крови, держит мои чулки. Они наверняка еще теплые и… Какой стыд!

– Отдайте немедленно!

Коршуном налетев на кузена, вырвала добычу.

– Бесстыдник!

Хоть бы смутился для порядка – нет, улыбнулся, присел рядом со мной. Спасибо, тактично не заметил дырку на мизинце. Увы и ах, шелковые чулки дорогие, а в казне денег нет. Я часто носила штопанные, благо под юбками не видно. Да и платья у меня пусть и модные, из дешевой ткани.

– У вас красивые щиколотки.

– Когда только успели разглядеть? – буркнула я и потребовала: – Отвернитесь!

Ну вот, когда на мне вновь чулки и туфли, можно продолжить разговор, а то я себя голой ощущаю. Еще и комплименты эти… Умом понимаю, Фарнаф не завалит на доски, принудив выйти за него замуж… А вдруг? Лучше не искушать!

– Простите, Арли, не хотел вас испугать или смутить.

Арли… Употребление домашнего прозвища лишний раз доказывало, что он уже считал меня своей.

– Вас тетушка прислала?

Отказавшись от помощи Фарнафа, поднялась на ноги. Что толку и дальше сидеть, смотреть на воду, если настроение испорчено.

– Матушка? – удивился кузен и укоризненно покачал головой. – Опять вы что-то натворили, Арлайн!

– Ваше высочество, – из чистого упрямства поправила я.

– Хорошо, ваше высочество, – легко согласился Фарнаф.

– И ничего я не натворила. Всего лишь осадила честолюбивые мечты некоторых.

Мимолетная тень пробежала по лицу кузена. Ну да, догадаться, о чем мечтает его мать, несложно.

– Ваше высочество, я слышал, вы вышиваете чудесные розы. Не окажите ли вы мне честь, не подарите ли вышивку, когда она будет готова?

Подозрительно прищурившись, уставилась на Фарнафа.

– А… Ммм… Подарю. Только учтите, вышиваю я отвратительно и долго.

– Зато отменно танцуете.

Широко распахнув глаза, с надеждой уставилась на кузена.

Я ведь не ослышалась, мне не показалась, у нас будет бал! Самый настоящий, с гостями и игристым. В последний раз я веселилась года четыре назад, еще при жизни отца.

Знаю, знаю, надлежит спрятать улыбку, сухо напомнить, что я в вечном трауре, пока не отплачу Кентигерну за потерю, но ноги сами начали приплясывать на настиле.

Пожалуйста, пожалуйста, милый кузен! Я согласна, как в детстве, называть вас на «ты», даже поцеловать позволю, в щечку, только развейте беспросветную скуку.

– Я подумал, немного веселья нам не повредит. – Сдается, мое поведение его забавляло. – Годичный траур по вашему отцу и моему дражайшему дяде истек, и я взял на себя смелость организовать небольшой прием. Человек на сто, не больше. Ее величество уже дала свое согласие, надеюсь, и вы почтите нас своим присутствием.

– Конечно, почту.

Хотелось прямо сейчас вернуться в свои покои и перерыть гардероб в поисках платья. Уверена, там найдется что-то подходящее. Но приходилось стоять здесь, изображать принцессу, точно так же, как Фарнаф изображал обычного поданного. Хотя у него, определенно, получалось лучше.

– Осмелюсь попросить вас еще об одном одолжении, ваше высочество.

– Арлайн, – милостиво разрешила вернуться к родственному обращению.

Все же мы кузены, пусть Фарнаф и старше на целую вечность.

– Так вот, Арлайн, – прочистил горло кузен, – запишите на меня первые два танца.

Он говорил о пустяке с пугавшей меня серьезностью. Будто от того, отдам я ему эти два злосчастных танца или нет, зависела его жизнь.

– Хорошо, они ваши, – легкомысленно пообещала я.

Фарнаф с облегчением выдохнул.

– Тогда я пришлю вам приглашение.

Насторожиться бы, задуматься, но я уже кружилась в ритме вальса с невидимым партнером. Неправильная принцесса, что с меня возьмешь!

Гордон выглядел нелепо. Настолько, что всю дорогу к столичному особняку Эсамадов хихикала, прижимая ладошку ко рту. Алхена прожгла во мне дыру, но молчала. Понимаю, ей сейчас не до меня: ее мысли занимал Кентигерн. Герцогине стоило большого труда уговорить сестру поехать, и то, не удивлюсь, если она через час скажется больной и вернется во дворец. Зато я, что бы там ни гласил этикет, возвращаться вместе с ней не собиралась. Можете считать меня черствой, эгоистичной, но даже скорбь по родным не отменяла веселья. Да и разве не на это рассчитывал Кентигерн – чтобы мы поседели, захлебнулись от горя, преподнесли страну ему на блюдечке? Не дождется!

– Что-то не так? – не выдержав моих смешков, засопел Гордон и поправил сползший с плеча край пледа.

– Ну, – задумчиво возвела очи к потолку, – у нас пледы не носят.

– Это не плед, а тартан. – Гордон сделался мрачнее тучи и мимолетно коснулся серебряной пряжки, державшей сомнительную конструкцию. – Символ моего рода.

– Символ рода – одеяло?

Снова прыснула в кулак. Честно, не хотела обидеть, но смешно же! И его юбка поверх кожаных брюк тоже. Сине-бело-зеленая в полоску, как и плед. Собственно, это и есть плед, у Гордона сегодня весь наряд из покрывал, спасибо, хоть рубашку под низ надел, а то скандал!

– Тартан, – скрипя зубами, упрямо повторил приятель. – Не плед, а тартан. У каждого рода свой рисунок. И вообще, невежливо смеяться над чужими традициями! Я же молчу и терпеливо натягиваю на себя… – Тут он немного смутился. – Словом, то, что здесь положено.

– Прости! – Примирительно коснулась его руки. – Я вовсе не хотела тебя обидеть, но со стороны действительно смотрится нелепо.

Представьте себе мужчину, закутанного крест на крест в плед, перехваченный на груди пряжкой-кольцом. Снизу – простая рубашка безо всяких кружев. Еще ниже – очередной плед, кокетливо повязанный на бедрах. И довершают картину узкие кожаные штаны и ботинки на шуровке.

– Я могу еще и лицо раскрасить. На правой щеке – солнце, на левой – луна.

– Н-нн-не надо! – в ужасе замахала руками.

Герцогиня Эсамад – противная тетка, но не настолько, чтобы я желала ее смерти. Если Гордон явится к ней в парадной раскраске, бал превратится в похороны.

– Ты могла бы уделять больше внимания образованию, – подала голос сестра. – Может разразиться жуткий дипломатический скандал, если ты вот так станешь хихикать на одном из приемов.

Шумно втянула носом воздух.

Хорошо, я выучу цвета и обычаи всех кланов Угорья. Сколько их там, больше ста? Вот сто и выучу.

Вот ведь – Алхена умудрилась испортить приподнятое настроение.

Пригорюнившись, уткнулась в бархатную обивку кареты.

А ведь на мне новое муслиновое платье. Помню, как прыгала от счастья, когда Алхена выделила денег на наряды. Мол, я все же принцесса, лицо страны, не могу появляться перед подданными в обносках.

И с образованием у меня не все так плохо. Подумаешь, про тартан не знаю! Алхена бы еще про обычаи людоедов спросила! При всем уважении, Угорье не полноценная страна, у них даже правящей династии нет. Кто завоевал трон, тот и король. В результате там не прекращались междоусобные войны, а жители, как и прежде, разводили скот и били дикого зверя. То ли дело Грандва! Хотела бы я хоть одним глазком посмотреть на тамошний двор, послушать знаменитых поэтов! Их творения доходили до Лиэны с опозданием. Вот это литература, а не нравоучения Барведа! Сплошь про сражения, магию, любовь, конечно, но не сахарную, настоящую.

Резкий толчок вернул мои мысли к реальности: приехали.

Гордон проворно первым, не дожидаясь, пока слуги откинут подножку, соскочил на землю, помог выйти Алхене, а затем мне.

Дом (по факту – дворец) Эсамадов полнился огнями. Они потратили на иллюминацию добрую половину столичного годового бюджета. Ну да Ифигения богатая, может себе позволить.

Внутри неприятно кольнуло.

Какая-то бывшая баронесса купается в роскоши, а мы, Акмелуры… У Алхены заплатить ювелиру нечем, надела мамины бриллианты, а тетушка встречает гостей в новенькой диадеме.

Нацепив на лицо фальшивую улыбку, вслед за сестрой и Гордоном поднялась по ступеням. Впрочем, тосковать в одиночестве пришлось недолго: Фарнаф вызвался стать моим кавалером. В свою очередь, Ифигения оттеснила Гордона от Алхены – каждый знай свое место. В итоге приятель вошел в бальный зал последним.

При звуках музыки мое настроение снова поползло вверх.

Уж я-то точно сидеть не стану, напрасно приготовили второй трон.

И вновь горькое воспоминание – когда-то его занимал Алистер, а нам с сестрой полагались обычные кресла.

Алхена тяжело опустилась на трон и пожаловалась на духоту. Сейчас, когда десятки свечей безжалостно освещали каждый клочок ее тела, землистый цвет лица сразу бросался в глаза.

По приказу герцогини распахнули окна, сестре принесли прохладного лимонаду.

– Не обращайте на меня внимания, – виновато улыбнулась Алхена, – веселитесь!

Будто она должна извиняться за свое нездоровье!

– Если ваше величество пожелает, я могла бы распорядиться приготовить вам комнату, – не унималась Ифигения.

– Не нужно. Я всего лишь немного устала. Посижу и все пройдет. Не портите Арлайн вечер.

Удивленно подняла брови, но не придала словам сестренки значения. Да и некогда – Фарнаф окружил меня заботой, предлагал то, то другое. Осушив бокал игристого, подтвердила: первые два танца за ним, и огляделась. Хм, странно – Дейра тут. Жрицам не запрещено посещать светские увеселения, но она их обычно избегала. Вдобавок зачем-то установили небольшой передвижной помост с увитой лентами и цветами аркой. Пока его прислонили к стене, потом, наверное, выкатят в центр зала.

Перехватив мой взгляд, жрица приветливо улыбнулась. Вся в белом, с распущенными волосами, она напоминала богиню. Кощунственные мысли, надеюсь, истинные боги за них не накажут.

Гордон, как предполагала, тоже оказался в центре внимания, только иного рода, нежели он рассчитывал. Предупреждала же, не оценят плед! Ну он упрямый, и теперь над ним хихикала половина зала. Вторая, лучше воспитанная, сдержанно улыбалась.

– Ваше высочество, – подчеркнуто вежливо обратился ко мне Фарнаф, – не соблаговолите ли вы объявить бал открытым? Ее величеству нездоровится…

– Конечно! – легкомысленно дернула плечиком, будто проделывала это десятки раз.

На самом деле все внутри меня сжималось от волнения.

Подумать только, я открываю бал! Как бы не опозориться!

Опираясь на руку Фарнафа, поднялась на тронное возвышение и забрала у сестры расшитый золотом белый платок. В такой никто не сморкался, им пользовались исключительно во время разных церемоний. Взмахнешь – откроешь бал. Или отменишь казнь.

Ну да без лишних слов…

– Уважаемые леди и лорды, высокородные жители лиэнского королевства, пейте и веселитесь!

Эффектно взмахнув платком, подала знак музыкантам. Грянули первые ноты вальса. А вместе с ними Фарнаф напомнил об обещании:

– Ваше высочество?

«Боги, я почти разучилась танцевать! Какая же я неуклюжая!» – вертелось в голове, пока мы в полном одиночестве, только я и кузен, как положено открывавшей бал самой именитой паре, кружили по залу. Остальные присоединятся к нам только после первого тура.

– Вы сегодня обворожительны, словно Адия![2] – прошептал мне на ухо Фарнаф.

– Осторожнее, – пригрозила я, – вас могут покарать за богохульство!

– Но это правда, вы и сами это знаете, Арлайн.

Взгляд его скользнул по моему лицу, а затем обратился на кого-то за моей спиной.

Во мне взыграло любопытство. Кто же подталкивал кузена сыпать комплиментами, у кого он искал одобрения? Исхитрившись повернуть голову, заметила герцогиню. Она стояла у подножья тронного возвышения и, глядя на нас, довольно улыбалась. Алхена тоже пристально следила за танцем. Перехватив мой взгляд, она одобряюще кивнула и выдавила из себя улыбку.

– Так, что здесь происходит, Фарнаф? – нахмурилась я, заподозрив неладное.

Ладонь на его плече напряглась. Я в любую минуту готова была сбежать, бросить Фарнафа одного.

– Ничего особенного.

Невозмутимый кузен попытался унять мою тревогу, но добился противоположного эффекта. Былая легкость улетучилась. Я с трудом передвигала ноги, негодуя на музыкантов: когда, наконец, закончится проклятый вальс? Не могу же я ругаться с Фарнафом у всех на виду. Он что-то скрывал, это очевидно!

Но тайное стало явным безо всяких вопросов.

Стоило смолкнуть последним тактам музыки, как кузен крепко стиснул мою ладонь, попросил задержаться.

Странное, неловкое ощущение – мы снова одни в центре зала, но уже без музыки.

Развернувшись к королевскому возвышению, Фарнаф кивнул матери и, по-прежнему не выпуская моей ладони, опустился на одно колено.

– Ваше высочество, Арлайн, согласны ли вы?..

Конец фразы потонул в звоне в ушах.

Все внутри меня обмерло, заледенело.

Затравленным зверем огляделась по сторонам. Все, решительно все ждали от меня положительного ответа!

Тот помост… Когда слуги направились к нему, чтобы с противным скрежетом в воцарившейся тишине подкатить его к Дейре, я окончательно все поняла. И точно знала, что отвечу.

– Нет!

Выкрикнув короткое слово во всю мощь своих легких, вырвала руку и попятилась.

По залу пролетел легкий ропот.

Гордо вскинула голову.

А чего вы ожидали, покорной овечки на заклание?

– Как – нет? – опешил Фарнаф.

Он по-прежнему стоял посредине зала в самой нелепой позе.

– «Нет» означает, что я отказываюсь стать вашей женой.

– Речь пока только о помолвке. Мы поженимся осенью, после вашего совершеннолетия.

– Хоть осенью, хоть весной – нет, нет и нет! – притопнула я ногой.

Шум голосов постепенно нарастал. Неслыханное событие – на глазах у всех отказать такому жениху!

Я ловила на себе многочисленные укоризненные, осуждающие взгляды, но менять своего решения не собиралась. Пусть даже против меня ополчится вся Лиэна! Я не раз и не два твердила всем: отцу, брату, сестре, тетке, кузену, – что не стану графиней Эсамад. Если они не желали слушать, не принимали мои слова всерьез – их проблемы.

Фарнаф побледнел и рывком поднялся на ноги, отряхнул колени. Он с трудом держал себя в руках; под кожей гуляли желваки.

– Как угодно вашему высочеству, – обдав холодом северных морей, процедил кузен и, повернувшись ко мне спиной, гордо направился прочь, переживать свой позор.

Сдается, и мне пора бежать с бала, пока не растерзали.

Не успела: кавалерия в лице Ифигении уже спешила ко мне.

– Несносная девчонка! – Герцогиня налетела словно ураган, едва не забылась, не надавала пощечин. – Как ты могла?!

– Не «ты», а «вы», – холодно ответила я. – И я многое могу, потому что принцесса.

Неплохо бы отойти в сторонку: надоело быть местной достопримечательностью. Игристого, что ли, выпить? А второй бокал вылить на Ифигению, немного охладить ее пыл.

– Королева весьма вами недовольна, – поджала губы герцогиня. Ну да, на принцессу-то ответить нечего. – И требует вас к себе.

А вот это плохо. Очень плохо. Неужели Алхена на стороне Эсамадов?

Стараясь сохранять королевское достоинство, будто мне самой захотелось присесть, забралась на лобное место… тьфу, тронное возвышение.

Алхена действительно метала громы и молнии.

– Оставьте нас! – приказала она.

Даже неуемной Ифигении пришлось подчиниться.

– Что ты натворила? – свистящим шепотом напустилась на меня сестра. – Твоя выходка может стоить мне короны!

Нахмурилась, соображая:

– Так ты поэтому поехала, ты знала?

Алхена кивнула:

– Разумеется. Бал дают по поводу твоей помолвки, но теперь… Право, я не знаю, как смотреть несчастному Фарнафу в глаза! Ты опозорила его, ты об этом подумала? Думала, как отразится твой отказ на его репутации?

Я в долгу не осталась:

– А он думал, когда делал мне предложение? Какого ответа он ожидал?

– Арли! – Сестра на миг смежила веки. – Тебе почти восемнадцать, а ты мыслишь как дитя! Сколько раз мне тебе повторять: ты принцесса, твой долг…

– Знаю, знаю, – скривившись, перебила я. – Наплодить детишек и умереть в один день с постылым мужем.

Но я не хочу!

Идея сбежать, избавиться от ярма фамилии казалась как никогда заманчивой. Охотница, разбойница – кто угодно, только не герцогиня Эсамад!

– Почему – постылым? – растерянно переспросила Алхена. – Фарнаф – хороший человек, вы знакомы с детства. Прежде ты к нему хорошо относилась.

– Прежде он не пытался на мне жениться.

– А что здесь плохого? Он подпишет контракт… Мы говорили, Фарнаф делился твоими опасениями, согласен в будущем отказаться от единоличной королевской власти.

Скорчила гримасу:

– Как благородно с его стороны!

– Да, благородно. Он сын твоего дяди, точно такой же наследник трона, как и ты. Хватит относиться к нему с незаслуженным высокомерием!

Пристыженно потупилась. И все же…

– Я его не люблю. Вдобавок он старше меня.

– И мудрее. Тебе необходима твердая рука, а мне – уверенность в завтрашнем дне. Мы обязаны удержать власть, сохранить ее в семье.

– Не беспокойся, я ее сохраню. Но другим способом. Если уж приносить себя в жертву, то на своих условиях. Да и что Фарнаф Кентигерну? Так, плюнуть и растереть.

– У него есть деньги… Арли?

Сестра напряглась, сообразила, куда я клоню. В глазах мелькнул панический ужас.

– Только не говори, что ты по-прежнему одержима дурацкой идеей мести! Я запретила подпускать тебя к оружию…

– Так это ты?

Одним вопросом меньше. А я-то гадала!

– Да, я. И, если потребуется, заставлю тебя выйти за Фарнафа. Не забывай, я не только твоя сестра, но и королева.

– В спальне тоже рядом постоишь, проконтролируешь, чтобы не сбежала? Или прикажешь привязать меня к кровати, чтобы Фарнаф успешно выполнил супружеский долг?

Лицо мое пылало. Обида на сестру росла словно снежный ком. Она, самый близкий, родной человек, предала, не понимала… Какие деньги, если бы в борьбе с Кентигерном помогли деньги Фарнафа, я бы давно сказала «да». Только вот у колдуна золота в достатке, он кого угодно подкупит. Единственный способ удержать нашу династию на троне – не плодить детишек с фамилией Эсамад, а убить Кентигерна, только тогда все кончится.

Глаза застилали слезы.

Наплевав на то, что обо мне станут говорить (вряд ли услышу что-то новое), рухнула на малый трон, зарыв лицо в ладони. Плакала беззвучно, как и полагается королевской особе. И недолго. Потом просто не желала поворачиваться, смотреть на ту же герцогиню.

И все же меня заставили повернуться – кто-то ласково коснулся моей щеки. Дейра. Она мягко улыбалась, казалось, единственная из всех не осуждала мой выбор.

– Ваше высочество, с вами хотят поговорить. Завтра, в храме. Я пошлю за вами, когда Они снизойдут в наш мир.

Сердце забилось чаще.

Боги, со мной хотели говорить боги!

Далеко не каждому человеку, даже королю, доводилось беседовать с ними напрямую, а тут я, паршивая овца.

– Вы поступили правильно, – чуть слышно добавила Дейра и покосилась на внимательно прислушивавшуюся к нашему разговору Алхену. – Я все улажу, объясню ее величеству, что у вас другая судьба.

Другая судьба…

За спиной словно выросли крылья.

Дождаться бы утра, узнать, чего от меня хотели!