Разведчик Мамонтов Павел
Охраны перед входом не было никакой, может, это упущение. В дверях стоял молодой парень лет четырнадцати в пятнистой зелёной форме – караульный. Я тоже так дежурил лет в тринадцать. Меня он пропустил без вопросов и досмотра. Ё-моё, тоже безалаберность, но никаких происшествий до сих пор не случалось. Считалось, что Спортзал хранит от беды его слава и боевое братство. Любой, кто захочет пронести бомбу, к примеру, или предать Разведку, обречён. Но мне кажется, что квадратное трёхэтажное здание защищает кое-что помощнее юнца-новобранца и боевого братства. Впрочем, не моего уровня информация.
Из Спортзала доносились выстрелы: в подвале находился тир. Работали два человека, один с ПМ, другой, похоже, с «береттой». Я поднялся на второй этаж.
Каждый этаж занимают несколько штатных разведбатальонов, а тир общий. Зал моего батальона (седьмого) на втором этаже.
В раздевалке я переоделся и оставил пистолет. Идя в зал, глянул в зеркало. Лицо славянского типа, губы тонкие, нос прямой, а вот глаза карие, почти чёрные, и волосы чёрные, короткие. До сих пор не могу понять, отчего это. То ли оттого, что я по матери на четверть еврей, то ли потому, что по отцу на одну восьмую татарин.
В зале было всего три человека: Виталик Осипов, человек с идеальной фигурой, Дима Коломийцев, разведчик с почти квадратными бицепсами, по прозвищу Каланча, а ещё (вот это номер) охранник-здоровяк из «Спирали».
– А, Витёк, здорово, – сказал улыбчивый Виталий и, перестав разминаться, подошёл ко мне поздороваться. За ним подтянулся Дима.
– Что, закис? – спросил Виталик. – Решил кровь разогнать?
– Не без этого, я смотрю, у вас пополнение.
– Ага, – ответил Дима. – Это Егор, он недавно с Внешней Земли к нам попал. Сначала в охранники подался, но потом его в разведбат забрали. Он был инструктором рукопашного боя во внутренних органах. Хороший кадр. Знакомьтесь.
– Да мы уже с Виктором косвенно знакомы, – пробасил Егор и протянул руку.
«Да уж, имя ему подходит», – подумал я и пожал руку.
Вообще-то разведка состоит почти целиком из коренных, а вот основная хм… масса войск – это наёмники, сборная солянка из всех изъявивших желание воевать. На первых порах квалифицированных рабочих в Зелёном Городе было мало, и их старались беречь, а вот в армию набирали всякую шваль, не нужную обществу. Порой записывали даже людей из других Колоний. Так что сейчас в наших войсках даже англо– и испаноговорящие попадаются.
– Ну познакомились и замечательно, – сказал Виталик, чуть ли не приплясывая вокруг нас, – давай, Витя, разминайся быстрее и побежали.
Я кивнул. Начал с дыхательной гимнастки, потом быстро прогнал разминочный комплекс и встал в строй третьим, между Димкой и Егором. И мы побежали: выносливость в разведке – это главное.
Бежали мы долго, что поделаешь, лично я уже в девять лет пробегал пять километров, не сбивая дыхания, а рабочий пульс начинается за сто двадцать ударов в минуту, тогда организм начинает активно сжигать всё лишнее и можно начать интенсивную тренировку, что называется, на пределе. Егор всё-таки не выдерживал темп, но всё равно держался очень неплохо. На двадцатой минуте Виталя стал выкрикивать команды, и мы начали отрабатывать разные упражнения на физику, затем цепочки шагов, комбинации ударов. Всё на бегу, в рваном ритме.
Концовка была привычной – три ускорения с предельной скоростью по залу. На ускорении Егор и выпал, но ничего, с его массой и габаритами он еще долго продержался. Это какая силища должна быть? А вообще, с коренными бегать наперегонки бесполезно.
После пробежки – обычный цикл упражнений, на растяжку, силовые и прочее. Потом работа на тренажёрах: набивка рук и ног, оттачивание приёмов и прочее. Если честно, я люблю заниматься, когда в зале мало народа. А ведь иногда даже в зал мастеров набивается полно народу из младшей группы. Демографический прирост, ё-моё.
Вообще, почти сразу появилась идея создать на базе Спортзала, когда неясно было, что из него получится, что-то вроде кадетского училища. Идея лежала на поверхности, неполных семей и сирот полно, боевые действия фактически не прекращаются, но как-то не сложилось.
Во-первых, кадетское училище надо организовывать в Городе, а в нём и так всё рядом, так что особого смысла переводить детей на казарменное положение не было. Есть школа и несколько детдомов (последние под патронатом церкви), в которых преподается обязательный курс выживания. Есть офицерское училище, но в него берут только с боевым опытом из наёмников или разведки.
Во-вторых, разведбатальон с самого начала формировался как нечто вроде спортшколы, в которой дисциплина, конечно, была важна, но прививалась она по-другому. Разведчику на фиг не нужно драить полы, выглаживать парадную форму и расставлять кровати в ровную линию по верёвочке. Ответственность за друга, за группу, за задание, забота о своём оружии и снаряжении, умение принимать нестандартные решения, склонность к здоровому риску – вот необходимо. И эти качества развивают в летних лагерях, во время выходов на природу и в самом Спортзале.
– Ну что, бойцы? – Виталя захлопал в ладоши. – Может, в конце тренировки – лёгкий спарринг?
– Давай, – сказал Дима. – Только я с тобой, договорились?
– Договорились. Витёк, ты тогда с Егором.
Я кивнул, мой будущий соперник тоже.
Дима и Виталик встали друг напротив друга в центре зала. Дима – большой, высокий. Виталик ниже ростом, меньше весит, но мышцеватый, жилистый, подвижный.
Первым начал Дима. Быстрые, сокрушительные взмахи руками, размашистые, проносные удары ногами, которые… не достигали цели. Виталик, быстрый и ловкий, пропускал мимо тяжёлые удары, но и достичь противника тоже не мог. Так продолжалось с пол минуты, а потом Дима всё-таки ошибся. Не рассчитал расстояния, пропустил противника внутрь своей защиты и получил жёсткий блок в бедро левой рукой. А Виталик сразу из-под блока выстрелил правой рукой косой удар от себя. Прямо в печень. Бой закончился.
Виталик помог подняться Диме, они обнялись.
– Вот сука, – сказал Дима. – Опять та же самая ошибка. В третий раз.
– Это потому, что ты, Димон, – каланча, тебе голову опускать и на всяких мелких смотреть западло, – ответил Виталик.
– Да иди ты. Чё, вторая пара готова?
– Да, – сказал я.
Егор просто кивнул.
– Ну так начинайте, – глаза у Витали загорелись.
Мы с Егором вышли в центр зала. На мои огненные татуировки он не обращал внимания – не тот уровень, похоже, поединок будет интересным.
Мы поприветствовали друг друга, начался бой. Мой противник имел серьёзное преимущество в длине рук и массе, но атаковать не спешил. Мы вдвоём кружили по залу, Егор, как я понял, опытный рукопашник, наверное, захочет меня обмануть. Интересно, ему уже объяснили, что обычному человеку это не удастся, или Виталик решил преподать урок новичку – капитан всё-таки, должен командовать и учить новобранцев.
Мне стало немного скучно, и я решил ускорить события – чуть опустил левую руку, приглашая атаковать. Противник тут же выстрелил правой ногой в голову, но я уже чувствовал, куда на самом деле будет направлен удар. Пригнув голову, будто бы уворачиваясь, я сделал маленькое движение правой ступнёй вперёд. Нога противника описала красивую дугу и ушла вниз, а я уже согнул левую ногу так, что колено почти коснулось пола. И встретил удар блоком с упором в правую руку. Мой локоть вонзился противнику чуть выше колена в мышцы и жилы (после такого можно забыть, что у тебя есть нога), и я сразу выбросил правый кулак вперёд, не в пах (зачем калечить человека?), а в середину бедра, уже гарантированно отбивая конечность.
Опустил голову, пропуская удар кулаком. Егор, стоя на одной ноге, умудрился удержать равновесие и попытался контратаковать.
«Молодец!» – мысленно похвалил его, а сам перенёс вес тела на другую ногу и подсёк здоровую ногу соперника.
Егор плюхнулся на пол, но не на задницу, а грамотно сгруппировавшись.
– Хорош, – крикнул Виталик и хлопнул в ладоши. Капитан, как-никак, привык командовать. Впрочем, парень он отличный, мой давний друг. Хотя иногда хочется, чтобы он командовал не в моём батальоне.
– Здорово получилось, – сказал Димка и потёр рукой печень.
Я помог подняться Егору, поблагодарил его. Утешать и обнадёживать не стал, мужику под тридцатник, ему и так нелегко среди нас, пацанов, но справится, иначе бы его не взяли.
– Ну что, тест Купера и в душ? – не то спросил, не то распорядился Виталя.
– Ну как тебе боец? – спросил у меня Виталик сквозь шум воды.
– Нормально, – ответил я. – Упёртый, умный, волевой. Рукопашник, кстати, на уровне. Нормальный кадр, как ты выразился. Иначе бы вы его не взяли.
– Он на испытательном сроке. Дали мне на проверку, пока вот после него восстанавливаюсь.
Виталий кивнул на рваный шрам поперёк ключицы.
– Наверное, он крутой боец, раз ты с ним возишься? – равнодушно спросил я.
– Да, спецподразделение «Малахит», слышал о таком?
– Не-а.
– Контртерроризм, двадцать восемь лет, четырнадцать боевых операций, три ордена и медаль, «Зеленый берет».
– Погоди, – перебил я его, – у них же там головной убор другого цвета?
– Есть и зелёный, – сказал Виталя и продолжил: – Трёхкратный чемпион внутренних соревнований по рукопашному бою. Сам попал к нам. Нашёл Прокол и провалился. Скучно ему стало на Земле.
– Ну я же говорю, крутой боец.
– Витёк, ты действительно не понимаешь или придуриваешься? Человек – инструктор по рукопашному бою. А ты его с одного удара положил.
– С трёх. Блок, удар, подсечка. И я не понимаю, чего ты от меня хочешь. Твоя головная боль, ты и разбирайся.
– Да я не про это, – Виталик в досаде махнул рукой. – Как-то это неправильно. Веришь – нет? Сейчас бы с Сэнсэем посоветоваться.
Виталик был на год старше меня, родился на Внешней Земле, так что ему виднее. Но не понимаю, в чём проблема.
– Так в чём проблема? – спросил я у него. – Если мы круче наших наёмников, почему мы должны быть хуже какого-то «Малахита».
– Я разобраться хочу. Понять почему? Помнишь, как сэнсэй Сунь-Цзы цитировал: «Если знаешь себя – знаешь противника. Хоть сто раз сражайся, всё равно победишь».
– Ну не знаю. По-моему, знать, что ты сильнее, достаточно. А ты, значит, считаешь, что Внешняя Земля – наш вероятный противник?
– Нет, но узнать себя хочу, – серьёзно ответил капитан.
– Блин, Виталя, ну нельзя быть таким замороченным. Живи проще, и всё будет нормально.
– Еде-то я уже это слышал, – хмыкнул он.
– В мультфильме, который в Кинотеатре крутили.
– Нет, там по-другому было… В тир стрелять идёшь?
– Не могу, – ответил я, закрывая кран в душевой. – Время поджимает, на склад надо. Трофеи забрать и продать.
– А зачем тебе столько денег? – с прищуром спросил Виталик. – Мог бы давно капитаном стать, а там и в майоры выбиться.
– Ну не все же радеют о родном Зелёном Бороде да в свободное время философскими думами разум свой отягощают. Кто-то по жизни циничный, алчный гад.
– Давай-давай, – смеясь, ответил Виталик, тоже закрыл воду и взял полотенце. – Только попробуй у Самохина и мне скидку на что-нибудь выбить.
– Это будет сложно, но я постараюсь.
Склады находились на территории гарнизона, но попасть в них можно было со стороны Спортзала. На КПП дежурили трое солдат с дробовиками, причём не самодельными. Я сразу вспомнил, что Сашок всё хотел дробовик себе взять, вместо автомата, но это вроде как отступление от правил. Никто у нас не работал с таким оружием во время рейдов, а экспериментировать не хотелось. Проверочной коробки на КПП не было, зато кинолог вывел мне навстречу это. Огромная треугольная голова ткнулась мне в грудь и обнюхала мокрым носом. Здоровенная овчарка, или как она правильно называется, помесь земной породы со здешними. Собака два раза нюхнула, а потом приподняла голову и взглянула умными глазами.
«Что смотришь, псина? – мысленно сказал я. – Пропускай давай».
Пёс чуть приподнял губу, обнажив клыки (умный, ничего не скажешь), но больше никак не отреагировал. Повернулся и вальяжно ушёл прочь, потянув за собой кинолога и всем своим видом демонстрируя нежелание тратить время на такое жалкое существо, как я.
– Проходите, – сказал дежурный офицер, отдал честь и вернул моё удостоверение, которое я секунду назад отдал ему для проверки.
На главном городском складе пахло пылью, маслом, бензином и чем-то кислым.
На проходной сидел за столом усатый упитанный прапорщик.
– Трофеи забрать, – махнул я у него перед носом удостоверением и клочком бумаги.
Прапорщик неторопливо просмотрел документы и гаркнул:
– Пархоменко, Золотухин! Быстро в трофейный отдел, сумка 1410-25-16. Сюда тащите.
На крик появились два замызганных, тонкошеих бойца и потопали куда-то вдаль. Спустя десять минут вернулись, таща запечатанный жёлтый мешок. Солдатики бросили его на стол прапорщику, тот вскрыл печать, я уловил еле заметный всплеск магии. Прапорщик достал из стола бумагу.
– Пять автоматов Калашникова, четырнадцать магазинов и пятьдесят шесть пулемётных патронов. За пулемётные патроны получите деньгами в жалованье. Вот, распишитесь.
Я, не глядя, расписался в ведомости. Что ни говори, интенданты у нас работают отлично, отец говорил, что на Внешней Земле не так, хотя, по-моему, это сомнительно. Если в тылу бардак и воровство, как можно воевать?
Расписавшись, спросил:
– От вас можно позвонить?
– Да, – ответил прапорщик, – через восьмёрку.
И кивнул на телефон в углу стола.
– Девушка, – через несколько секунд сказал я в трубку. – Пожалуйста, три, пять, два, шесть, семнадцать.
– Слушаю, – в трубке прогудел низкий голос.
– Николай Петрович, здравствуйте. Это Виктор Ахромеев. Можно к вам сегодня зайти, товар у меня для вас. АКашки пять штук и патроны к ним.
– Можно, как раз кстати будешь.
– Ясно, значит, минут через сорок буду.
– Погоди, ты сейчас со склада звонишь?
– Угу, – ответил я, – с восточной стороны.
– Так, значит, стой у КПП, я сейчас за тобой пришлю.
– Спасибо, Николай Петрович, жду.
И уже прапорщику, положив трубку:
– Спасибо за звонок.
Я порылся в кармане и положил перед прапорщиком маленькую медную монету Тот как будто её и не заметил. Но, когда я уже выходил на улицу и обернулся, монеты на столе не было.
8. Друг отца
Через пятнадцать минут к восточному КПП подъехала коляска алого цвета, запряжённая белой лошадью. Красиво. Любит Николай Петрович красивые жесты.
– Вы Виктор Александрович? – спросил у меня извозчик.
– Он самый.
– Тогда извольте закинуть груз и сами садитесь.
– Это можно, – усевшись, я добавил: – Только ты уж разгони как следует.
– Сделаем, в Городе меня ни одни «уазик» не догонит, – ответил извозчик.
Я хмыкнул, вспомнив, как водит свою «раму» последний действующий тренер в Спортзале, полковник Анатолий Голубев, по прозвищу Толя Каскадёр. Но вслух ничего не сказал.
Извозчик Сеня, как он представился, правил коляской и вправду лихо. В повороты вписывался отлично, хотя спасибо за это надо сказать и рысаку Инею – хороший конь, умный. Мимо проносились одинаковые здания, фонарные столбы, прохожие в невзрачной одежде.
Мы свернули к рынку, в воздухе сразу повис аромат овощей и зелени, который вскоре сменился резким запахом машинного масла и металла, когда мы въехали в ряды запчастей. Контора Николая Петровича располагалась в самом элитном месте, возле магического и оружейного отдела рынка – двух невысоких длинных домов, облицованных рифлёным железом. Напротив высилось жёлтое здание с синими резными наличниками на окнах и вывеской по фасаду: «Торговый дом купца Самохина: оружие, запчасти, нефтепродукты».
За оружейным отделом начинались ряды, где торговали животными, но нам туда не надо. Хотя Лика давно намекала, что взяла бы в компанию к Баське какую-нибудь мохнатую ящерицу, маленького паука-скорпиона или лилию-мухолова. Впрочем, сейчас там нет ничего интересного. Весь стоящий товар куплен для отправки через Проход на Внешнюю Землю, а торговля магическими животными уже давно монополизирована Администрацией, которая скупает всё у трапперов.
Дом свой купец Самохин строил под старину, у него вообще всё под старину, кроме двух охранников у входа.
На первом этаже велась торговля. Здесь стояли лавки с товарами, перед которыми выстроились небольшие очереди покупателей, трещали телефоны, гремели металлические кассовые аппараты. На втором этаже было тихо, пахло кофе и корицей. Из просторного зала, вдоль стен которого стояли небольшие берёзки в деревянных кадках, в разные стороны вели два коридора. Я пошёл по тому, что вёл к кабинету хозяина конторы. Зайдя в приёмную кабинета, я увидел два стола, за которыми сидели две секретарши. Подмигнув молодой секретарше, я сказал той, что постарше:
– Мне назначено.
Я вошёл в кабинет хозяина конторы. И тут же услышал слабый хлюп, словно кто-то всасывал воду. Это поймала муху стоящая на подоконнике лилия-мухолов, как раз такую хотела купить Лика. Аккуратный, высокий бутон с шестью лепестками на зелёном стебле, раздутом у корня, будто клизма. Собственно, по схожему принципу с клизмой лилия насекомых и ловит.
Николай Петрович сидел за своим рабочим столом. Одет он был тоже под старину: на шее толстая золотая цепь, белая рубаха с узором, поверх нее – какой-то то ли кафтан, то ли халат с высоким воротником. В общем, настоящий купец из прошлого, какими они были на Внешней Земле. А широкая борода и солидный живот только усиливали это сходство.
На столе дяди Коли обычно в живописном беспорядке были разбросаны разные безделушки со всего Мира. Сейчас на нём лежал кусок синей руды из Южной Колонии (в такой руде ищут изумруды), рядом с ним стояла банка с заспиртованным детёнышем речного удава (такие водятся в реках Факторий), а прямо посреди стола на высоком подсвечнике горела волшебная свеча. От неё вверх уходили еле заметные всполохи. Именно из-за них в кабинете чуть-чуть пахло грозой.
– Здравствуй, Виктор, – поприветствовал меня Николай Петрович.
Всё-таки он не похож на человека, который десять лет назад был одним из лучших бойцов Разведки, но в голосе по-прежнему чувствуется твёрдость, сила, которой хочется подчиняться.
– Здравствуйте, дядя Коля. Вот трофеи, – сказал я, тряхнув сумкой.
– Положи туда, на стул около пальмы. Чего там?
– Пять автоматов, четырнадцать магазинов.
– Неплохо, неплохо, – задумчиво сказал Николай Петрович. Что там внутри, он, конечно, смотреть не будет. Не те у нас отношения. Подумав немного, он проговорил: – Думаю, это стоит две с половиной твоих зарплаты. Согласен?
– О чём речь? – согласился я.
– Вот и поторговались, – улыбнулся дядя Коля. Открыл ящик стола и достал два мешочка разного размера, они металлически звякнули, коснувшись стола.
Я не сдержался. Поднял и открыл тот, что поменьше, взял несколько золотых монет новой чеканки. Заглянул во второй – серебряные монеты, тоже новые, с гербом Зелёного Города – большим дубом, на котором восседает орёл.
– Чайку со мной попьёшь? Или предпочитаешь кофе с коньяком? У меня есть – земной кофе, не чета нашему.
– Я с вами и простую воду пить готов. Но кофе было бы неплохо.
Николай Петрович покрутил диск телефона и сказал в трубку:
– Нина, нам кофе с коньячком для особых гостей.
Через минуту в кабинет вошла секретарша, та, которая помоложе, в короткой чёрной юбке и белой рубашке. Эта одежда не подходила к обстановке дома и кабинета, но, похоже, коммерсанта Самохина это не волновало. Секретарша поставила на стол поднос с чайными принадлежностями и удалилась, покачивая попкой. Я проводил её внимательным взглядом.
– Ну что, попробуем? – вернул меня к реальности Николай Петрович.
– А как же!
Я вдохнул аромат кофе, отпил глоток. Изумительный вкус.
– Рассказывай, как жизнь?
– Да нормально, что тут говорить. Ничего нового.
– А как Лика? – спросил Николай Петрович. Он умный человек, не в своё дело лезть не станет, и мы с сестрой ему многим обязаны. Может, и не было бы у нас квартиры и ещё много чего, если бы не он.
– Нормально. Поёт. Скоро большой концерт состоится. Познакомилась недавно с одной девочкой, Аглаей, вроде бы дочерью самого лидера профсоюзов магов. Не слышали о ней?
– Слышал, – Николай Петрович откинулся в кресле. – Знакомил он меня с ней. Не завидую я ему. Шебутная девчонка. Головной боли с ней, как с моими тремя дочками. Ну почти. Вообще, хочу тебе, Витя, сказать, что с девчонками проблем больше, чем с парнями. Это я тебе авторитетно заявляю, хоть сына у меня нет.
Он посмотрел на меня со странной смесью зависти, сожаления и облегчения во взгляде.
– А у вас как дела идут? – спросил я, решив сменить тему. – Говорят, цены на бензин с Внешней Земли опять выросли?
– Это верно, контракты там опять вздумали переписывать. Да только думалки у них коротки. Ничего, как-нибудь перезимуем, Вить. Но, если честно, задолбали меня эти клерки и бумагомараки. Хоть гендиректоры, хоть кто, как были они офисным планктоном, так и остались.
– Кем? – переспросил я.
– Ну офисные работники всякие, которые на Земле только и делают, что бумажки перетаскивают с места на место.
– Так вы же сами выбрали эту работу.
Ещё немного подумав, я задал вопрос, который уже несколько раз задавал, но Самохин всякий раз уходил от темы, однако я настырный.
– Николай Петрович, а почему же вы всё-таки ушли в торговлю?
– Везде есть свои плюсы и минусы, Витя. Вот ты, к примеру, часто улыбаешься людям, идущим навстречу по улице?
– А на хрена? – удивился я.
– Вот, а на встречах люди друг другу улыбаются. Лицемерно и лживо. Но бывает, люди идут по улице и просто искренне улыбаются друг другу. Вот у меня случай был.
Николай Петрович налил ещё кофе себе и мне.
– Сопровождали мы какой-то груз в самое большое поселение Факторий и остались там на несколько дней. Иду я как-то по тому городу, а ты знаешь, там всегда народ по улицам гуляет, даже с Внешней Земли. Я иду, весь такой собранный – всё-таки населенный пункт вероятного противника, и не понимаю, что вокруг, где я. Вроде людей кругом полно, а я один, совсем один и не могу понять, что происходит. Люди меня как-то сторонятся, отводят взгляд. Понимаешь, вот стою, не знаю, что и делать. Как щенок новорождённый. Ничего не понятно.
Захожу в ближайший магазин, нахожу зеркало, смотрю – твою мать: волосы короткие, вздыбленные, как щетина у кабана, глаза шалые, выражение лица такое, будто силой мысли пытаюсь остановить летящую в меня кувалду.
Тут я хихикнул, а Николай Петрович продолжал:
– Ну, значит, рассматриваю я себя в зеркало. Тут продавец подскакивает: «Вам что-нибудь подсказать?» Я повернулся, глянул, а «боевой» взгляд не выключил. Продавец ошарашенно отошёл на шаг. Думаю: «Ё-моё, зачем обидел человека?»
И, чтобы сгладить впечатление, решил продавцу улыбнуться: губы, значит, раздвинул, зубы показал. Тот аж присел. Решил, наверное, что сейчас его есть будут. Если бы он пещерного льва увидел, и то, наверное, меньше бы испугался. Вот с тех пор я и обращаю внимание на улыбки.
Последнюю фразу Николая Петровича я уже плохо расслышал из-за собственного смеха. А отсмеявшись, спросил:
– Вы хотите сказать, что к людям добрее надо быть?
– Всякое в жизни бывает.
– А что же тогда люди с Внешней Земли к нам так плохо относятся? Цены постоянно повышают?
– Не знаю, Витя, не знаю. Может быть, потому, что те люди живут на Внешней Земле. Так ты её называешь.
– Ну да.
– Вот, а мы с твоим отцом ещё недавно называли её Большой Землёй или Родиной. Может, слышал?
– Моя родина – Зелёный Город, – ответил я с прохладцей. – Уж так сложилось. А почему вы тогда не вернётесь? Денег же должно хватить.
– Наверное, не возвращаюсь по той же причине, по какой и ты не хочешь там оказаться.
Мы помолчали.
– Пойду я, пожалуй, – сказал я и допил остатки кофе.
– Погоди.
Николай Петрович открыл ящик стола, порылся в нем и извлёк какую-то коробочку.
– На, держи, – сказал он, протягивая ее мне. – За Рубца.
В коробке лежали шестьдесят патронов калибра 9x18 мм для пистолета, который оставил мне отец.
Мой «стечкин» – о, это не просто автоматический пистолет с двадцатью патронами и двухрядным магазином. Это пистолет первых образцов, с возвратной пружиной затвора под стволом а-ля «браунинг», практически ручной сборки. Ему больше пятидесяти лет, но он еще ни разу не подводил. Я считаю его лучшим пистолетом-пулемётом в обоих Мирах.
Но есть одна проблема: калибр 918 мм встречается у нас достаточно редко. Хотя сначала таких патронов было полно – они в большом количестве попали в Колонии во время Прорыва в комплекте к пистолетам Макарова. Но потом ПМ здесь невзлюбили: в коротком стволе пуля 918 недостаточно разгонялась и обладала слабым останавливающим воздействием. А вот длинноствольный «стечкин» – другое дело. В принципе, можно было стрелять патронами 917 и 99, заменив старый ствол на новый нужного калибра, но трогать такую вещь рука не поднималась.
– Спасибо, Николай Петрович, – с чувством сказал я.
– Пустяки, я же сказал, это за Рубца, – ответил дядя Коля, поднимаясь. – Так что можно сказать, это не подарок, а часть сделки.
– Всё равно спасибо, я отдарюсь.
Мы пожали друг другу руки и попрощались.
9. Сон
Вернулся я от Николая Петровича, когда уже стемнело. Дома Лики не было, раздевшись, я положил деньги в тайник и увидел на столе записку
«Привет, Витя. Я на репетиции, останусь на всю ночь, нам дали ток для генералки. В пакете посылка, которую ты заказал. Там всё нормально. Я проверила. Приятно тебе провести время».
Пакет лежал рядом с запиской, я раскрыл его. В нем была упаковка с серым порошком и ещё один белый бумажный пакет. А внутри него, завёрнутая в полиэтилен, небольшая, с ноготь, пластинка бурого цвета. Ясненько.
Разогрев воду, я достал две чашки. В одну налил холодной воды, в другую высыпал серый порошок, залил кипятком, накрыл пластиковой салфеткой (она тоже была в пакете) и начал ждать. В доме было тихо.
Прошло полчаса, горячая вода в чашке остыла. Я выпил немного холодной воды, распечатал завёрнутую пластинку и сунул её в рот, сел в кресло. На часах было 20:34. Теперь осталось только ждать.
Сердце застучало чаще, нет – чётче. В нос почему-то ударил запах металла – золота, которое я держал в руках у Николая Петровича. Кожа под татуировками начала покалывать, будто мне снова их набивали.
Где-то сбоку забулькала вода в батареях, одновременно часы громко затикали прямо над головой. Слух обострился – все звуки усилились: моё дыхание, стук сердца, скрип кресла, шум ветра за окном, жужжание мухи между рамами, колыхание штор.
Я закрыл глаза, почувствовал потоки энергии внутри себя… Сколько прошло времени, не знаю, выдох – и я увидел себя со стороны:
Я несся верхом, качаясь в седле без стремян, но с торчавшими по углам длинными штырями, наверное, чтобы не свалиться. В руках были копьё и щит. Мой конь вместе с сотнями таких же лошадей скакал галопом навстречу строю пехоты с красными квадратными щитами. До него оставалось метров сорок, когда он зашевелился и плюнул в нас градом дротиков. А через мгновение всадники ударили в пехотинцев. Грохот, наверное, был страшный, но я не слышал звуков. Только чувствовал запах пыли и крови на металле. Я видел себя сверху. Моё копьё пробило щит солдата и сломалось. Я вынул из ножен странный, расширяющийся к острию меч и ударил им несколько раз в бок, чуть не вывалившись из седла.
Спустя какое-то время всадники начали отступать, оставив за собой груды трупов. Потом я увидел себя уже в городе, в нос ударила вонь сточной канавы. Вдруг я оказался посреди большого двора, рядом с красивым зданием с колоннами. Я стоял с окровавленной рукой и смотрел на человека с бледным лицом и пепельно-седыми волосами. Кто он мне – отец, тесть, вождь?
А во дворе вкусно пахло цветами и свежим хлебом. Ко мне подошла девушка, чёрные волосы завиты в кудряшки, в ушах – тяжёлые золотые серьги, на узких пальцах – кольца, тоже золотые. Это Лика!
Она берёт меня за руку и ведёт в дом. В доме очень красиво, везде пурпур и позолота. Мы заходим в какую-то комнату с широкой кроватью. Лика перевязывает мне раненую руку, а потом начинает раздеваться. Мы любим друг друга. К нам в комнату вбегает человек и бросает связку хвороста. После того как мы насытились друг другом, Лика достаёт откуда-то глиняный кувшин с вином, флакон и бокал, насыпает в него порошок из флакона и наливает вино. Мы целуемся и выпиваем.
Я смотрю откуда-то сверху на красивый дом с колоннами – он объят пламенем.
Я прихожу в себя – знакомая комната, я сижу в своем кресле.
«Интересный сон?» – приходит мне мысль.
Где-то рядом возникает другая: «Сон ли?»
– Дрянь, лучше сама дверь открой, – слышится откуда-то голос.
«Какая дрянь?» – думаю я и встаю с кресла.
Окно вдруг приближается к носу, ррраз – и я на улице. Наши окна выходят на север, там Северные Развалины – ряды полуразвалившихся, покосившихся высоких домов. На севере всегда страшно и темно. Развалины таят опасность, становятся убежищем для всякой мерзости. И давят всем своим видом.
Где-то на севере поднимается чёрное облако, но не из Развалин, ближе. Что это? Но думать лень. Столько всего интересного вокруг, в каждой квартире – яркие огоньки, меняющие цвет. Да и вокруг много разноцветных огней, полупрозрачных облачков, постоянно меняющих форму.
Два чёрных шарика, похожие на ёжика, падают мне в руку: «Ух ты, что это?» Руку обжигает – то ли холодом, то ли жаром. Я стряхиваю «ёжиков», и тут будто игла протыкает спину. Немыслимо скрутившись, я стряхиваю неизвестно кого со спины, а на затылок лезет что-то липкое. Я с силой отрываю его от головы.
– Прочь! – кричу я. – Прочь!
Кажется, все успокоилось. Но маленькие чёрные кляксы все равно кружат неподалёку, чего-то ждут.
Читать бесплатно другие книги:
