Разведчик Мамонтов Павел
– Понял, – ответил пулемётчик, – только Гаврику совсем плохо, говорит, маг у них сильный. С самого начала на него давит.
– Разберёмся. Тогда оставляй Гаврика с Ингой.
Через двадцать секунд дверь подъезда открылась, подоспевший Боря поднял пулемёт вверх и дал длинную очередь на пол-ленты, мы вчетвером поддержали его огнём по противоположным секторам обстрела. Я набрал воздуха в грудь и испустил самый жуткий волчий вой, на который только способен человек. Мне ответили четыре голоса. Волчий вой перекрыл шум выстрелов, и мы впятером рывком поднялись вверх на один этаж. Квартиры между вторым и шестым этажами зияли провалами без дверей, были совершенно разворочены, как и те, в которых мы уже побывали, только без трупов. Повторив маневр (Боря снизу поливает верхние площадки из пулемёта, а мы с Колей, Салимом и Сашей с волчьим воем поднимаемся выше), мы добрались до пятого этажа. Волчий вой, да и любой боевой клич – это не просто сотрясание воздуха. Сильные звуки, издаваемые с нужными эмоциями, рвут магические связи, высвобождают внутреннюю энергию и угнетают противника.
Сверху опять кинули две гранаты. Мне на голову рухнул кусок штукатурки, наверное, последний в доме, а в спину воткнулось что-то острое. Я провёл рукой, мокрого не нащупал, но вытащил из куртки маленький кусочек металла. Он пробил стену, но застрял в кевларе. По рации матюкался Коломийцев, мои люди молчали, а на частоту Осипова я не выходил. Своих проблем выше крыши, точнее, не выше, а как раз на её уровне.
С начала схватки прошло минуты полторы. Примерно через три минуты бунтовщики очухаются, а ещё минут через пять – семь к ним прибудет подкрепление. По идее, нас должна поддерживать артиллерия, так что можно удержаться здесь, даже несмотря на недобитков наверху, но есть еще маг. Подумал – и как сглазил.
В дверном проёме напротив меня Салим, державший на прицеле верхнюю площадку, вдруг закричал, схватился за живот и начал кататься по полу. Стоявший рядом с ним Саша бросился ему на помощь, разорвал маскхалат, начал снимать броню. Коля около меня прошептал одними губами: «Пирокинетик».
Я перестал думать, отключил эмоции, стал пустым, чтобы быть меньше уязвимым для магии, то же сделал и мой напарник. Но время идет, ждать больше нельзя.
«Поддержи», – показал я Коле жестом.
«Может, я?» – спросил он так же знаками.
«Нет».
Я сбросил автомат со спины, одновременно вытянул ладони перед собой.
«Всё, после этого боя учу нунчаки для ближнего боя», – решил я.
Сердце набирало ритм, кисти отяжелели, по телу прошла волна тепла. Потоки энергии внутри стали двигаться чуть интенсивней, немного изменили направление. Мои огненные татуировки начали наливаться жаром, будто и в самом деле были сделаны из огня.
– Давай! – крикнул я Коле.
Он вытащил из разгрузки гранаты и бросил вверх на лестницу. Пять секунд тянулись невероятно долго. Взрывы я услышал словно через вату и тёмным облаком метнулся по ступеньками.
Перед моими глазами защитное поле амулета выглядит уже не как облако с искрами, а как череда упругих синепрозрачных волн.
Я прыгаю по ступенькам, в правой руке пистолет, в левой нож, добегаю до шестого этажа. Человек с автоматом прячется за косяком выломанной двери, он меня не видит, на лестничной площадке все окутано маревом после взрыва.
Моя рука с ножом описывает дугу, и человек с автоматом хрипит перерезанным горлом, а я выпускаю из пистолета длинную очередь в помещение. Рукой, в которой был зажат нож, я разворачиваю смертельно раненного и бросаю на врагов внутри. Их двое, они стоят в линию, вокруг каждого – чёрная упругая плёнка. Главное – убедить этих двоих, что они слабее, заставить их испугаться.
Они стреляют в своего товарища, пули проходят сквозь тело, но движутся медленнее обычного, как пчёлы, мечущиеся по комнате. Я пригибаюсь, бросаюсь вперёд, переворачиваюсь через голову и стреляю во врагов почти в упор, мои пули попадают только в одного, тот наклоняется и наставляет на меня ствол оружия. Второй делает то же самое. Я вскакиваю с резким выкриком. Ударом ножа отвожу автомат первого бойца и бью его рукоятью пистолета в челюсть, одновременно моя нога летит в голень второго. Первый боец падает, второй сгибается.
И тут я увидел его, мага. Он казался горячим, но не как огонь, а как чёрный уголь в костре, как раскалённая дверца печи. Его руки в полуметре от меня, но я чувствую их жар. Сбоку появляется ещё один бунтовщик, который держит в руках какой-то старый ППШ или «томпсон».
Я попытался выстрелить в мага, в обойме ещё три патрона, но он, ещё быстрее меня, взмахнул рукой – и мой безотказный зачарованный «стечкин» замолчал! Я бросаюсь вперёд, чтобы оказаться на одной линии с магом и тот, другой, с ППШ, не рискнул стрелять.
Руки мага, горячие, как раскалённое железо, упираются в мои ключицы, а я бью его ножом, бью. И вдруг вижу серебряный высверк стали, и голова мага летит в сторону. Ещё один взмах – и солдат с ППШ падает. Жара нет! Господи, как же хорошо! Я проваливаюсь в забытье.
Жара нет, спал, вокруг гуляет прохладный сквозняк. Я лежу на холодном камне, но чувствую, что это не земля, а каменный выступ в огромной пещере. Я кое-как поднимаюсь, вокруг почти ничего не видно. Позади мелькает что-то белое. Кто-то идёт, я вижу девушку в белом платье. Одежда на ней вся изодрана, испачкана, на разрывах запёкшаяся кровь. Девушка, танцуя, подходит ко мне. Это Лика. Она целует меня в губы и говорит:
– Прости, братец.
Толчок в грудь и полёт вниз. Я падаю в котёл с раскалённой жидкостью – кипящей кровью, я чувствую её запах, чувствую лопающиеся пузырьки вокруг тела. Я кричу, но, нащупав стенку гигантского котла, толкаю её плечом. Плечо пронзает совсем уж жуткая боль, но котёл все-таки переворачивается…
Я лежу в луже холодной крови, а над головой слышится мерзкий смех. Надо мной стоит высокий худой человек в чёрной одежде, с длинным носом и удлиненным подбородком. Лицо напоминает клюв хищной птицы. Я поднимаюсь, кипя от злости. Запускаю руки за спину, прямо как Коля Викинг, и вытаскиваю меч. Длинноносый смеётся ещё громче. Меч-то весь изъеден ржавчиной. Но я всё равно бью остриём его в грудь, и меч рассыпается рыжей пылью. Носатый смеётся противным женским смехом, аж за живот держится. Тогда я бью его ещё раз. Осколок металла, оставшийся у самой рукояти, вошёл в плоть. Носатый перестал смеяться и удивлённо посмотрел на меня. Моя рука дёрнулась вперёд, пальцы сомкнулись у него на горле, и я вырвал его кадык. В глаза ударила чёрная едкая кровь. Я закричал.
Я закричал, в глаза ударил яркий свет. Чьи-то руки упёрлись в грудь, мощная фигура загородила дыру, через которую бил свет. Перед глазами плыли жёлтые и белые пятна, но мне всё же удалось разглядеть пошарпанные дырявые стены с осыпавшейся штукатуркой и лицо своего зама, Загорного.
– Пить, – попросил я, во рту будто две наждачки тёрлись друг о друга.
В рот ткнулось металлическое горлышко, я всосал полфляги, сделал паузу и выпил остальное. Стало легче. Но почему-то жутко заболела левая голень.
На улице раздался взрыв, мощнее и громче предыдущих взрывов.
– Попали! Попали пушкари, – долетел по рации радостный голос Иглы, – прямо в безоткатку.
– Хорошо, – ответил Саша по рации и мне пояснил: – Она теперь на крыше.
– Ну рассказывай, – полуприказал-полупопросил я.
– Прошло два часа, мы отбили три атаки. Салим и Борис погибли.
– Бл*ть!
– У Вадима термическое поражение печени и селезёнки, началось внутреннее кровотечение, я не успел помочь. А Боря погиб в первой атаке, сразу как ты вырубился, а Колька добил того мага, налетели какие-то левые бойцы, с ходу в здание прорвались, но их уговорили. У Коломийцева убитых нет, но четверо раненых: он сам, маг, пулемётчик и автоматчик.
– Группы, считай, нет, – подытожил я.
– Да, кстати, мага Димана выбил тот же урод, что и Салима уговорил. Гаврик пытался с ним потягаться, но не получилось, вымотался он после шаровой молнии. Сейчас сидит, по амулетам пушкарей корректирует. Весь никакой, бледный, щёки впали, два раза носом кровь шла. Во второй атаке тоже парочка магов была, он нас прикрывал, хотя нам и так повезло.
– То есть?
– Да эти придурки попёрлись прямиком через ворота толпой, а тропинка узкая, вот их пушкари и положили десятка полтора за раз. А в третий раз уже безоткатки появились.
– Что Осипов?
– Держится капитан. О, – Саша прислушался, – пушки замолчали.
Я встал, пошатываясь, подошёл к окну, аккуратно выглянул, но тут же зажмурился. Ё-моё, ещё минимум полчаса надо ждать, пока глаза перейдут на дневное зрение.
– Мы на четвёртом этаже, – сказал Сашок, работая моими глазами, – уроды цепочкой жмутся поближе ко рву и крепостной стене, наши не хотят её стрельбой портить. Только что безоткатку рванули. Игла на шестом этаже, Колька на пятом с Гавриком, у них пулемет.
– А чего у тебя на плече? – спросил я, щурясь. – ппш, что ли, трофейный или «томпсон»? Нет, стой, ручка под стволом, значит, «томпсон».
– Нет, – Саша прямо-таки лучился от самодовольства. – Это «Защитник» из ЮАР.
– Из ЮАР? Первый раз слышу про такую оружейную фирму.
– Я тоже, какая-то африканская вроде бы. Только это не автомат, а дробовик, двенадцать миллиметров, десять зарядов. Хорошая вещь, уже проверил в деле. Кстати…
Мой зам порылся за пазухой и протянул мне «стечкина».
– С ним всё в порядке, только на замедлителе пружины что-то со смазкой было, наверное, маг начудил, я разобрал и собрал. Всё нормально, хороший пистолет.
– А то, – сказал я с улыбкой, – спасибо тебе. Кстати, пленных не взяли?
– Да взяли двоих, с ними Игла немного поразвлекалась в перерыве, а потом ликвидировали. Ничего толкового они не сказали.
– Ясно, – сказал я, потирая лицо, – слушай, пока тихо, пожрать ничего нет?
– Там, в соседней комнате, трофейные банки.
– Спасибо.
Есть хотелось просто жутко, хотя это обычное дело после, хм, как говорил отец, форсированного режима. Даже немного стыдно, ведь свои погибли, но, с другой стороны, если бы убили Викинга или Гаврика, я переживал бы гораздо больше. Салим всё-таки новенький, а Боря не из Спортзала, а из деревни к нам попал. Их убили, но они знали, на что шли, пусть им ТАМ будет лучше.
В соседней комнате, которая когда-то была ванной, судя по осколкам кафеля на полу и стенах, располагался ветхий столик раза в три старше меня. На нём стояли три банки тушёнки и банка сгущёнки. Всё это было съедено мною минуты за полторы, я как раз заливал в рот остатки сгущёнки, когда меня позвал Заторный.
Я бросил банку на пол, влетел обратно в комнату, подбежал к окну, снова зажмурился, хотя было не так больно, как пять минут назад, но успел разглядеть двигавшуюся между руин нашу… победу!
«Шилка», подходившая с запада, повертела приплюснутой башней, на четырёх стволах загорелись вспышки, и по направлению огня, там, где залегли бунтовщики, поднялось узкое облако пыли и каменной крошки. Коля мне сказал, что люди около рва поднялись и бросились бежать обратно к городским воротам, тогда же над головой заработал Колин пулемёт.
– Вторая «Шилка» на востоке появилась, командир, – огневой мешок замкнулся, – сказал мой зам, – спорим, через три часа они сами грохнут своих командиров и ручонки вверх поднимут.
– Принимаю, – ответил я, – через два часа.
Спор выиграл я или, как иногда говорит Коля, – Ег Ванн[14].
13. Больница
На площади в Центре было не протолкнуться. Огромная толпа людей пришла посмотреть на казнь лидеров бунта. Хотя каких лидеров? Командиров подразделений, не успевших застрелиться и не представлявших ценности для разведки. Кстати, начальник Разведки генерал Илларион Илларионович покончил с собой сразу после начала бунта. Правильно, в принципе: на нём лежала вся ответственность за произошедшее, но что теперь творится в его управлении?
На асфальтовой дороге лежали пленённые бунтовщики со связанными за спиной руками, от которых тянулись верёвки к сёдлам лошадей. По сигналу всадники пускали животных в галоп, и руки приговорённых выворачивались из суставов. Толпа возбуждённо гудела, но кто-то уходил, видимо, домой.
Я стоял, оперевшись на стену, боком к окну и смотрел на Лику. Она стояла на одной ноге, хотя держала в руках костыли и смотрела на площадь. На лице довольная улыбка, а глаза совершенно шалые – результат действия лекарств и магических эликсиров, которыми её напичкали. Зато, как обещал Вахрушев, маг, устроивший Лику в спецпалату армейского госпиталя, сломанная кость заживёт через неделю.
– Знаешь, братик, – сказала она, глядя в окно, – я ведь всё помню: и как нашего режиссёра убили, и как в меня стреляли… Но помню будто было это давным-давно. Но всё равно всё помню… Ты тоже всё помнишь?
– Я помню только то, что мне нужно.
На улице казнённых, ещё живых, загружали в грузовик, их увезут и закопают за стеной. А остальных причастных к бунту уже отправляют на угольные шахты и торфяные разработки, где их ждёт та же судьба, что и пойманных в плен нелюдей.
– Тебе надо лечь, отдохнуть.
– Да, – ответила сестра.
Она взяла костыли, неумело на них оперлась, сделала шаг и упала бы на кровать, если бы я не поддержал. Вообще, после всех процедур, которые сделали Лике, чтобы рана быстрее зажила, полагалось спать. Но она потребовала узнать, что со мной, а Вахрушев, взявшийся курировать сестру до полного выздоровления, как раз встретил меня у проходной гарнизона и провёл в спецкорпус по своему пропуску. Так я встретился с сестрой.
– Ну вот, теперь мы поменялись местами, я в больнице, а ты у моей койки, прямо как тогда.
– Прямо как тогда, – согласился я. – Лика, мне надо ехать, но я скоро вернусь.
– Мой флакон с каплями у меня отобрали, – сестра посмотрела по сторонам, – обидно, но, говорят, нельзя…
Она игнорировала мой взгляд.
– Я скоро вернусь, не переживай.
– А так хочется взбодриться, я такая вялая.
Лика будто не заметила моей фразы, но глаза у неё действительно слипались.
– Когда ты проснёшься, я буду уже в Городе, обещаю.
– Правда? – Лика резко вскинула голову, посмотрела прямо на меня.
– Да, – ответил я, – но ты должна уснуть. Хорошо?
– Хорошо, договорились.
Лика легла на кровать, закрыла глаза и через мгновение уснула. Я повернул её голову на подушке набок, мало ли, и вышел из палаты. За дверью меня ждал Вахрушев. Высокий, с прямым узким носом, чёткими чертами, но мягким выражением лица. На нём была дорогая куртка из тёмно-зелёной кожи речного удава. Такие привозят из Факторий. В целом Вахрушев производил хорошее впечатление, располагал к себе. Густая русая борода только усиливала это ощущение.
– Она спит, – сказал я.
– Это нормально, – ответил маг.
– Алексей, спасибо вам ещё раз большое, я вам очень многим обязан.
– Но что вы! Это мы вам и вашей сестре должны сказать спасибо. Сергей Иванович просил передать Лике Александровне пожелание скорейшего выздоровления, вы знаете, если бы не она, то его дочка… Ну, вы уже слышали.
– Да, я много всякого слышал, но ничего конкретного. Простите, сейчас совершенно нет времени.
Пятьдесят минут назад полковник Голубев сказал мне: «Твоя сестра в больнице, огнестрельное ранение голени. Опасности для жизни нет. У тебя час, чтобы её повидать».
Тогда рука у меня сама дёрнулась к пистолету, наверное, я в него не выстрелил потому, что это привело бы к проблеме у Лики. А сейчас уже успокоился. Мне надо спасать родной Город, иначе для чего меня отец всему учил?
– Да, да, конечно, – сказал Алексей, – но только…
«Сейчас будет вербовать меня для своих интриг», – с лёгкой тоской подумал я.
– Вы, конечно, думаете, Виктор, что я сейчас начну втягивать вас в какие-то политические игры.
– У людей, которые читают мои мысли, Алексей, я обычно спрашиваю: они быстро бегают или ищут лёгкой смерти?
– Что вы, Виктор, зачем читать мысли офицера Разведки? Есть менее изощрённые способы самоубийства. Я к вам обратился не за этим. Просто Сергей Иванович Борисов просил передать личную благодарность вам и вашей сестре и просил при случае зайти, чтобы он мог вас отблагодарить. Кстати, если вы спешите, могу вас подвезти на служебном «уазике».
Знал, собака, чем соблазнить. Я подумал и, выдавив улыбку, сказал:
– Конечно, если Сергей Иванович хочет, я к нему загляну как только появится возможность. А теперь поедем, время действительно поджимает.
– Замечательно, – ответил Вахрушев.
«Уазик» был действительно служебный, новый и отлично отлаженный. Алексей водил великолепно, может, даже пользовался магией, и действительно не задавал лишних вопросов. Только пожелал удачи, когда довёз меня до места назначения.
Через час я уже ехал не на «уазике», а на скоростном джипе полковника Голубева по открытой степи и наглядно узнавал, из-за чего ему дали кличку – Толя Каскадёр.
– Главное, – напутствовал меня полковник сквозь рёв двигателя, – поймать колонну факторцев либо на марше, либо перед выходом. От наших восточных застав до Факторий двести семьдесят километров и до Города ещё сто двадцать. Колонна вышла только сегодня, больше ста пятидесяти километров за день они не пройдут.
Машина подпрыгнула на крупной кочке. Все сидящие взлетели вверх. Кто не ехал на скорости сорок – пятьдесят километров по бездорожью, держась только за упорные балки вдоль кабины, не поймёт всей остроты ощущений. Вокруг короткая пожухшая трава и серое небо над головой. Колеса наезжают то на термитники, то на сусличьи норы, то на обычные ямы и канавы. Вон Гаврик, когда его сажали в машину, был просто бледный, а сейчас стал уже зелёный. А полковнику на кочки по фиг.
– Значит, за день больше ста пятидесяти не пройдут, – повторил Голубев, вращая руль, – где они остановятся, я примерно знаю. Высажу вас в пятнадцати километрах от цели уже в сумерках, дальше своим ходом. К утру прибудут пушки – гаубицы М-30. Бить будут на предельной дальности. Так что вы там поаккуратней.
– А сами гаубицы не попадутся? – спросил Загорный.
– Это уже не ваша забота, – ответил Толя Каскадёр, – прикрытие будет. Русаков, ты как там? – Это он Гаврику.
– Нормально, – ответил тот и подпрыгнул на сиденье.
– Смотри, на тебе связь. Заберу я вас примерно в десяти километрах юго-восточнее. Точные координаты даст ваш Русаков. Главное, добраться до лагеря, ни в какие боестолкновения не ввязываться и точно корректировать огонь пушкарей. Задача ясна?
– Более чем!
Внедорожник Каскадёра налетел на очередную колдобину, все пассажиры подскочили на сиденьях. И всё-таки машина у полковника отличная: лёгкая, скоростная и вездеходная. Даже «Шилка» или БТР не могут гнать за пятьдесят километров по пересечённой местности, а машине Каскадёра хоть бы хны. Крыши в салоне нет, только поперечные балки и упорные рамы, да ещё ПК выставил ствол в небо. Нормальных дверей, багажника, брони – ничего нет. Одни колёса, да мотор рычит под капотом.
Мы подъехали к кромке леса, когда солнце коснулось верхушек деревьев.
– Конечная точка маршрута, – сказал Голубев, – выходите, парни. Подберу вас через восемнадцать часов. Удачи!
– Спасибо, – ответил я за всех, – не подведём.
14. Засада
Джип Голубева взревел двигателем, заложил крутой вираж и уехал, прыгая на кочках, как лодка на волнах.
Моя группа двинулась в лес. Леса в Мире Колоний есть разные, как и на Внешней Земле, они делятся на хвойные, лиственные и смешанные. Но у нас бывают ещё чистые и нечистые леса. Чистые – это те, в которых водятся обычные звери: волки, носороги, львы и прочие животные. Есть также разные гуманоидные приматы. Нечистыми называют леса, в которых обосновалась нечисть – биоэнергетическая гадость, проникающая в мозг животных, а порой и человека и превращающая их в чудовищ и уродов. Бывает, если в Мир попал сильный демон, целый лес превращается в паутину охотника, а каждое дерево становится его сигнальной ниткой. В окрестностях моей Колонии последнюю такую «паутину» уничтожили три года назад.
Лес, через который мы шли, был чистым и населённым всяким зверьём. Попадались следы стаи волков, стада мохнатых бабуинов, прайда львов, не говоря уже о более мелких животных.
Каждое живое существо нашего Мира обладает своей магией, своим развитым чутьём, у каждого живого существа есть свой энергетический иммунитет, иначе они бы не выжили в борьбе с нечистью. Поэтому недооценивать обычных животных Мира нельзя.
Впрочем, те, кто видел согнутые дула пулемётов, вдавленные в грудь головы и сломанные под бронёй рёбра, к такой недооценке не склонны. Огнестрельное оружие и опыт сглаживают разницу в силе и скорости между зверьём Мира и людьми, но всё-таки нам, разведчикам, как и нашим предкам тысячи лет назад на Внешней Земле, чтобы выжить, приходится в первую очередь надеяться на свои чувства, выносливость и реакцию. Кто на них не надеется, тот не идёт в разведку либо умирает.
Мы шли по дубовой роще, уже почти сбросившей листья, под ногами лежал пёстрый покров из этой листвы, но на кустах подлеска ещё остались разноцветные лоскутки. Солнце почти скрылось за деревьями. Пятно леса посреди восточных степей кончится через семь километров, ещё дальше, километрах в пяти, в районе небольшого ручья, должен находиться бивак ударной колонны Факторий, которая отправилась в путь вчера утром. Что-то не заладилось у бунтовщиков и факторцев с координацией. На что рассчитывает теперь союз Факторий, не очень понятно. Но можно предположить, положение Колонии не ахти какое. Прохода не было! На Внешней Земле вдруг возмутились нечеловечески жестоким обращением с неандертальцами, обозвали нас фашистами и заявили, что в дальнейшем будут поддерживать торговые контакты только с «демократически ориентированными государственными образованиями», то есть с Факториями и Южной Колонией. То, что эти Колонии проводят абсолютно такую же политику в отношении нелюдей, что и Зелёный Город, на Внешней Земле никого не волнует.
Всё это я узнал от Голубева и Рогачёва во время первого инструктажа. Нам объявили эмбарго все: и Внешняя Земля, и остальные Колонии.
Но такое положение дел долго продолжаться не может – Колонии слишком связаны друг с другом. Фактории поставляют продовольствие, в основном рыбу из океана и соль, да и вообще всё, что даёт море, Южная Колония – железную руду, олово, свинец и… хм, разные магические услуги. Зелёный Город торгует энергоносителями – торфом и углём, а также продукцией, произведённой на заводах.
Обо всём этом я думал на бегу, осматривая окрестности в вечерних сумерках. Почему-то впервые за всю свою жизнь я понял, почувствовал, что мой Мир, который я, как ни крути, люблю, и всё, чем я дорожу, может исчезнуть. Это было, мягко говоря, неприятное чувство.
Гибель Зелёного Города и усиление Факторий невыгодно, в первую очередь, Южной Колонии, но, если есть шанс урвать лакомый кусок, маги и рабочие его не упустят. Поэтому надо остановить наступление Факторий прямо сейчас, чтобы дать понять: война будет долгой и очень убыточной.
Впереди идущий Коля поднял руку: засек какое-то движение. Вспомнил, на свою голову. Мохнатые бабуины. Стая особей пятнадцать, такая компания может носорога забить и ментально ударить. Впереди – вожак стаи, самец полтора метра ростом, с седой спиной, длинная шерсть свисает на голую задницу. Вожак шёл на трёх лапах, в четвёртой держал ошкуренную, точнее, обгрызенную палку. Стая пёрла прямо на нас, стрелять было нельзя, я легонько толкнул Колю в спину. Чистокровный викинг улыбнулся. Нет, я его лица не видел, но знал, что он улыбнулся. Правой рукой Викинг вытянул меч, а левой взъерошил жёлтые волосы.
Так, с мечом в руке, он и выпрыгнул навстречу стае, издал жуткий вой-рёв, который походил на крики бабуинов, только раза в два громче.
Вожак стаи поднялся на задние лапы и тоже заревел, колотя себя лапой, зажимавшей палку, в грудь. Стая поддержала его высокими выкриками.
– Баарраууу! – взревел Коля и закрутил меч восьмёркой.
Серебристый свет месяца играл на клинке. Стая перестала орать и прыгать.
Вожак посмотрел на свою палку, почесал затылок – вполне по-человечески.
– Уууаао, – взвизгнул бабуин и, фыркая, повернул стаю в обход нас, не желая драться с такими непонятными существами. Хотя с людьми они, конечно, уже встречались.
Группа двинулась дальше, над головой светил месяц, и я не стал включать ночное зрение. Впереди протекал ручей, точнее, небольшая речушка, извиваясь, она достигала Северных болот. Шестью километрами севернее, возле очередного изгиба этой речки, должна остановиться колонна Факторий. Нам надо эту реку-ручей форсировать.
– Чи-чи, – услышал я сзади предупреждающий сигнал Инги.
Группа остановилась, я два раза сфокусировал и расфокусировал взгляд, пространство вокруг стало светлее, очертания предметов чёткими. В серой мгле стали отчётливо видны семь человек на противоположном берегу, которые собирались сделать то же, что и мы планировали через десять минут, – переплыть реку.
Двое бойцов разделись до трусов, закинули свои вещи на плащ-палатку. Сейчас они сделают из неё узел, пустят по воде и сами поплывут за ним, затем выберутся на берег и будут прикрывать переправу следующих трёх человек, затем переправится замыкающая пара.
На плечо мне положил руку Саша, я понял его вопрос: «Что делать?»
Мы можем подождать, пока вражеские разведчики переправятся (хотя время и поджимает), и спокойно пропустить их дальше. А можем уничтожить их, в разведке всегда так: кто первым заметил, тот, скорее всего, и убил. Но ликвидировать группу надо тихо. Как сейчас пригодился бы пистолет с глушителем!
Пропустить – вариант более предпочтительный, но где гарантия, что они не заметят в лесу наши следы и на обратной дороге мы не окажемся хм… в еще более сложном положении.
Я подал рукой знак: «Совещание».
Вся группа присела, уплотнилась.
– Значит, так, – сказал я одними губами, – сейчас Викинг переправляется на тот берег, дожидается, пока первая пара выйдет на берег, а тройка начнёт переправу, и убирает одного из бойцов арьергарда, второго снимает Инга, мы с Сашей берем на себя тех, кто уже на нашем берегу, потом добиваем тех, кто будет переплывать реку Вопросы?
– Командир, – сказал Гаврик, – у них сильный маг, он смерть почувствует, может сигнал остальным дать.
– Командир, – вмешался Коля, – я с двумя справлюсь, пусть Игла работает по магу Он ведь в тройке будет переправляться через реку Так?
– Еще у них очень сильные маскировочные амулеты, – сказал Гаврик, – очень сильные. Похоже, сделаны в Южной Колонии, у нас вряд ли получится подобраться к ним вплотную незамеченными. Только в воде не работают.
– А я что говорил? – сказал Коля. – Пусть Игла работает по магу.
Тем временем первая пара вошла в воду.
– Время идет, у кого есть ещё идеи?
– Гаврик, – тихо сказала Инга, – а ведь они в темноте тоже видят.
Наш маг матюкнулся.
– Точно, командир, не заметил.
Гаврик, похоже, сильно расстроился, а мне стало весело.
– Если не можешь использовать силу, используй слабость, как говорил наш Сэнсэй. Саша, у тебя фаера остались?
– Три штуки, – ответил он.
– Отдашь два Кольке, – сказал я, – Инга, мага по-тихому завалить сможешь?
– Конечно, – ответила снайперша, – я же в него целиться не буду.
– Отлично, тогда разберёшься с магом и прикроешь Викинга. План остаётся в силе. Поехали.
– Командир, – спросил Гаврик, – можно, я с Викингом пойду? Я ему пригожусь.
Я с сомнением оглядел фигуру Гаврика, но согласился.
– Помни, ты наша связь, вперёд не лезь, если что, Инга прикроет. Начали.
Через двадцать секунд с нашего берега реки аккуратно спустились в воду две тени. В это же время двое уже переправившихся вражеских разведчиков развязали плащ-палатки, вытащили автоматы, присели, прикрывая остальных. На другой стороне три человека ушли в воду, двое из них телами прикрывали третьего. Напрасно, у мага такое неприятное свойство: он чувствует, когда в него целятся и хотят убить, но это чутьё на других людей не распространяется, а с пятидесяти метров зачарованная пуля из СВД пробьёт насквозь и трёх человек. Особенно если на них нет брони.
Плеск воды заглушил первый еле слышный хлопок, потом второй, но я их услышал. Фаер, разбрасывающий вокруг себя искры, летит в сторону бойцов с автоматами, я, закрыв глаза, нога по щиколотку уходит в прибережную грязь, прыгаю на противников.
Где-то сбоку просвистели два Сашиных ножа, он целился в дальнего автоматчика, я не видел, куда попали, но знал, что Сашка не промахнётся. А я сам, за секунду покрыв разделявшее нас расстояние, сбиваю с ног второго ослеплённого разведчика. Моя левая кисть сжимается, блокируя спусковой крючок его автомата (если долго тренироваться, тело само двигается так, как нужно), противник упал боком, ножом в правой руке я колю его точно под лопатку.
На противоположном берегу горящий фаер описывает круг и падает в воду, Викинг с Гавриком справились.
Вот и всё, жизнь – это не кино со стрельбой и взрывами, которое мы видели в Кинотеатре. В реальности делается не эффектно, а эффективно. Хотя мне из-за этого иногда бывает даже обидно.
– Командир, – подозвал меня Сашок, – смотри.
Он палкой притянул к берегу одну из тех плащ-палаток, на которых переправлялась тройка разведчиков.
Заторный вытащил из кучи вещей (теперь уже трофеев) два длинных тубуса и вместе с ними ручку-упор со спусковым крючком – пусковой механизм.
– Это что? – спросила подошедшая сзади Инга, глядя на лежащее оружие. – «Муха», «Аглень» или что-то ещё?
– He-а, это, похоже, «Шмель», огнемёт, точнее, реактивное оружие с объёмно-детонирующим зарядом. Предназначено для уничтожения лёгкой бронетехники и долговременных сооружений противника. Калибр, если не путаю, 85 мм, а вот заряд по мощности равен 122-миллиметровому снаряду, особенно если рванёт внутри дота. Дальность полёта по настильной траектории четыреста метров, а с четырёхсот метров из него даже ребёнок в амбразуру попадёт.
– Блин, это полный пи…ц! – выразил общее мнение Саша.
– А у нас таких много? – спросила Инга.
– Ну парочка точно есть, а больше не знаю.
– Почему? – возмутилась снайперша. – Такое мощное оружие.
– А на хрена она нам нужна? – спросил Саша. – Неандертальцев из пещер выкуривать? Мы пока не собирались уничтожать доты противника, а против нашей бронетехники РИГ за глаза хватит. Командир, что с трофеями будем делать?
– Замотать в плащ-палатки и на дно, а сейчас переправляемся, а то Колюха нас уже заждался.
– А эти «Шмели» не испортятся? – озабоченно спросила Инга.
Вот всё-таки девичье даже из снайпера никак не вытравить.
– Их над костром можно держать, и ничего с ними не будет, – ответил я.
Через десять минут мы были уже на другом берегу и бежали дальше. Звёзды и месяц затягивало тучами. Меня это радовало: если утро будет пасмурным, то в лесу я смогу нормально видеть. Около трёх часов ночи мы вышли в степь и начали поиск лагеря факторцев. Найти его было нетрудно – шум от моторов разносился далеко над полями.
Около шести, незадолго до назначенной атаки, мы стали вплотную подбираться к лагерю. Ползком мы преодолели буквально двести метров, как нам пришлось остановиться и слиться с короткой жёлтой травой, покрывавшей всё поле.
Лагерь находился слева, за холмом, в изгибе речушки. Справа, в полукилометре от нас, мы заметили неспешно шедших семерых человек – ещё одну группу вражеских разведчиков. Мы аккуратно отползли в небольшую ложбинку и устроили совет.
– Пропускать их нельзя, – сказал Саша и поправил пулемёт на плече, который принял от Бори, – но в лесу убрать не получится. Время поджимает, к семи часам гаубицы выйдут на исходную.
– Может, всё-таки обойдётся, не заметят? – предположила Инга.
– Ага, как же, наверняка они вышли проверить, что с той разведгруппой случилось, – высказался Коля. – Выгадали, блин, что в лоб, что по лбу.
– Ну и хорошо, пока они разберутся, мы петлю сделаем и уйдём, а потом нас подберут, – не сдавалась девушка.
– У них есть маг, причем сильный. Он может учуять наш след.
– Твою мать, – ругнулась снайперша.
Я молчал, слушал своих друзей, они сказали то, что я и так уже знал. Выход напрашивался сам, но принимать решение предстоит мне.
– Хватит, – отрезал я, хотя все и так молчали. – Значит, так, Саша, отдай пулемёт Коле, молчать, Лошкарёва, – оборвал я Ингу. – Делаем так: мы с Колей возвращаемся назад и идём по старому следу. Если те разведчики выйдут на наш маршрут, мы уведём их дальше в лес.
– Погоди, а как же?.. – попытался спросить Гаврик.
– Не перебивай, – ответил я ему, – пока мы отвлекаем разведчиков, вы подходите к лагерю и наводите пушкарей. Ближе, чем на пятьсот метров, подходить не надо. У гаубиц снарядов хватит на девять-десять выстрелов. После восьми залпов ты, Гаврик, передашь наши с Колей координаты, мы к этому времени уже заляжем и подпустим факторцев поближе.
– А если вы отойдёте больше, чем на полтора километра, и по рации ничего слышно не будет? – спросил Саша.
– Во-от, – я поднял палец вверх, – наконец-то начали думать! Мы возьмём с собой пару дымовых шашек. После первых залпов Гаврик по амулетам связи передаст: «Огонь по дыму в лесу». А дальше останется только оторваться от преследователей, выйти к точке сбора. Как говорится, контуженый маг не отличается от контуженого человека. Вопросы?
– Рискованно, командир, – высказался Заторный, – можете на свои снаряды нарваться. Да и солнце уже взойдёт.
– В лесу будет ещё темно. А от снарядов вовремя укроемся, мы же о них будем знать. Это безопаснее, чем в догонялки со всей армией играть. Когда факторцы обнаружат наш след, они сначала пойдут проверять его, а потом доложат в лагерь. Оттуда выедет бронеколонна и, скорее всего, встанет у кромки леса с обратной стороны от лагеря, а разведчики и остальные войска будут нас из леса выдавливать на открытое место, в общем, писец нам всем.
Так что задача твоей группы, Саша, навести гаубицы на лагерь до того, как оттуда выйдет подкрепление. Минут пятнадцать у вас будет, но всё равно не тяните. Коля, как, нормально?
– Нормально, командир, – сказал он, поправляя поудобнее пулемёт. Глупый вопрос, согласен он с моим планом или нет, я не стал задавать.
– Раз всё нормально, Заторный – старший. Поехали. С Богом!
И группа разделилась.
Спустя три минуты я с Колей опять скрылся в лесу, ещё через двадцать метров Коля аккуратно поддел листву берцом, теперь всё должно выглядеть так, будто отряд диверсантов увидел противника и в панике ушёл обратно. Вскоре мы остановились, и я посмотрел в бинокль назад, в переплетении веток я сумел разглядеть мелькнувшую фигуру. Бедняги думают, что взяли след, на самом деле они просто попали на поле битвы. На моё поле.
Читать бесплатно другие книги:
