Ледяной палач (сборник) Леонов Николай

Глава 10

К тому времени, когда Гуров и Варежкин добрались до места, на улице совсем уже стемнело. Но на площади из-за праздничной иллюминации и огней на елке да из-за густо повалившего с затянутого тучами неба снега было светло как днем. Народу по центру гуляло немного, да и то в основном детвора и молодежь, которая веселилась, катаясь с горки.

– Зря мы так рано подъехали, – оглядываясь по сторонам, заметил Варежкин. – Холодает, – он зябко поежился. – Кто знает, сколько нужно будет эту технику ждать?! Надо было на утро договориться.

– Некогда нам до утра ждать, – ответил Гуров. – Надо бы уже сейчас знать, есть ли у нас еще жертва или нет. Надо, чтобы у нас к утру уже какое-то решение осмысленное было – понять, в каком направлении нам расследование вести. Ведь если будет еще одно убийство – это одно направление, а если не будет…

Лев Иванович замолчал, раздумывая. Он чувствовал, что не будет у них этого другого направления, его сыщицкое нутро просто-таки было уверено, что и в Щелкунчике они найдут тело. Но вот только чье это будет тело?

«Мне бы еще найти, где сегодня переночевать, – подумал Гуров. – Можно, конечно, в случае чего и в управлении, где-нибудь в дежурке перекантоваться», – вздохнул он и, повернувшись к Антону, спросил:

– Слушай, я тут за всей этой суетой совсем забыл в гостинице номер забронировать. Ты знаешь какой-нибудь отель, где можно прямо сейчас по телефону записаться? Есть какой-нибудь хостел или частный пансионат, который круглосуточно принимает заявки?

– Не знаю, – пожал плечами Варежкин. – Но вы, Лев Иванович, не переживайте. У меня заночуете. У меня хоть и однокомнатная квартира, но места хватит. Я вам на диване постелю, а сам на раскладушке лягу.

– Я тебя не стесню?

– Да что вы! – махнул рукой Антон. – Мне веселее будет. Девушка от меня съехала. Я ведь уже говорил, что поругались мы с ней. Она даже и не звонит мне. Значит, решила, что отношения закончились.

– Это она так решила или ты? – усмехнулся Лев Иванович, удивляясь, как просто нынешняя молодежь относится к таким вещам, как семья и серьезные отношения. – Сам-то ты звонил ей?

– Звонил, – вздохнул Варежкин. – И звонил, и эсэмэски писал, и просил вернуться…

Лев Иванович видел, что Антон неохотно говорит о своей личной жизни, и решил больше не расспрашивать его, не поднимать эту неприятную для парня тему.

– Снег подмерз, – Варежкин подошел к Щелкунчику и приложил к фигуре одетую в перчатку руку. – Эх, знали бы, что такое дело, то мы и его бы с собой утром еще увезли и вскрыли, – с досадой проговорил он. – А сегодня вряд ли уже получится, – посмотрел Антон на Льва Ивановича. – У нас на заднем дворе, где Русалочку растопили, темно уже. Придется по-любому до утра ждать. Где ж мы ночью горелки возьмем?

– А утром где брали? – с досадой спросил Гуров.

– Так стройка рядом. Может, обратили внимание? Работать там ребята начинают, как только светает – часов с восьми. Им праздник не праздник, а сроки сдачи объекта поджимают, вот они и трудятся. Мы с прорабом договорились, и он нам двух сварщиков выделил с горелками. По-быстрому баллоны с газом притащили и растопили снег аккуратненько.

– Что ж, завтра так завтра, – вздохнул Гуров. – Значит, к восьми часам нам с тобой нужно будет опять на стройку идти и снова договариваться насчет сварщиков.

– Без проблем. Прораб – мужик с понятием, не откажет, – шмыгнул носом Антон. – Холодно, – потопал он ногами и посмотрел на часы.

– Пока нет никого, сфотографируй-ка нам сие произведение искусства со всех сторон, – попросил Гуров Антона. – Заодно подвигаешься и согреешься, – улыбнулся он.

Антон с готовностью принялся наводить на Щелкунчика свой телефон, и тут на площадь въехал автокран, а за ним и небольшой грузовичок с железным бортом. Гуров оглянулся и увидел, как к ним через площадь спешит и машет рукой какой-то мужчина в пальто и без шапки. Когда мужчина подошел ближе, Лев Иванович узнал в нем мэра.

– Сейчас ребята быстро его погрузят, – сказал мэр, указывая на фигуру Щелкунчика. – Когда вы его… Когда вы хотите его осматривать? – нашел он, как ему показалось, подходящее слово.

– Мы не врачи, а анатомы, – хмуро пошутил Гуров. – Вскрывать будем только утром. Темно уже, да и нечем пока.

– Вы меня в курсе держите, – взволнованно глядя на Льва Ивановича, попросил мэр. – Это же надо, какой скандал будет, если и в нем окажется что-то… кто-то…

Мэр озирался по сторонам так растерянно и с таким подозрением, словно опасался, что сейчас из-за елки выскочит убийца и расстреляет всех из автомата.

«И зачем человек приехал? За свою карьеру опасается или по-настоящему переживает за ситуацию, за людей, которые в праздники оказались убитыми и захороненными вот так цинично и нагло – в снежных телах сказочных героев? Скорее за себя и свое место волнуется, – наблюдая за суетой мэра, который взялся с излишним энтузиазмом руководить погрузкой снежной фигуры, думал Лев Иванович. – Иначе зачем все время упоминать слово «скандал»? Тут впору не о скандале думать, не о своей репутации, а о тех людях, чьими родственниками были убитые».

Лев Иванович нахмурился, опустил голову и задумался об Ащеулове и о его последних словах, которые он сказал Гурову перед тем, как выйти из кабинета. «Я не знаю, как мне теперь с этим жить. Я потерял вместе с Леной часть себя, большую и важную часть. Часть, которая имела в этой жизни хоть какой-то смысл».

– Лев Иванович. – Гуров очнулся, почувствовав, как Варежкин теребит его за рукав. – Поедемте. Надо ехать. Уже погрузили, – словно издалека раздавался голос капитана.

– Да-да, едем, – кивнул Гуров. – Я немного задумался…

Выгрузив и аккуратно поставив Щелкунчика на заднем дворе управления, Варежкин с Гуровым, оставив служебную машину на стоянке, направились к автобусной остановке.

– Все никак руки не дойдут машину купить, – пожаловался капитан. – Вроде бы и деньги есть, и на права давно уже сдал, а вот своей «кобылкой», как мой дед называл все авто, – улыбнулся Антон, – никак не обзаведусь. Всякий раз думаю: вот в отпуск пойду, так и куплю. Но то одно мешает, то другое…

– Ты далеко живешь? – устало спросил Гуров.

– Нет, остановки три на автобусе. Чаще пешком хожу, чем на транспорте, – ответил молодой оперативник.

– Пока молодой, не покупай машину, – посоветовал Лев Иванович. – На работе служебная есть, а еще лучше – ногами работай. И в форме хорошей будешь, и к людям ближе. Я и сам по молодости больше ногами работал. До полковника дослужился, но частенько и сейчас ногами приходится двигать, – рассмеялся он.

У Гурова заиграл телефон, и он решил, что это Станислав. Но оказалось, что звонила Мария.

– Лева, ты сегодня вернешься? – спросила она.

– Нет, – вздохнув, ответил Лев Иванович. – Похоже, что я надолго застрял в славном городе Суздале.

– Все так серьезно? Ты где ночуешь? Как там Станислав? – засыпала его вопросами жена.

– Станислав уехал во Владимир. Ночевать я сегодня буду у коллеги, а вот завтра… Даже и не знаю, куда меня расследование заведет. Сама понимаешь, это не театральные гастроли, чтобы все заранее распланировать.

– Не намекай, – рассмеялась Маша. – Просто я скучаю без тебя.

– Вот и поскучай немного. Я ведь без тебя чаще остаюсь. Это полезно – скучать друг по другу. – Лев Иванович покосился на Варежкина, но тот, похоже поняв, что разговор личный, не прислушивался и даже отошел подальше.

Поговорив с супругой еще немного, Лев Иванович решил позвонить Станиславу, но тут подошел нужный автобус, и Гуров с Антоном поехали на квартиру к молодому оперативнику.

Разговор с Крячко состоялся только поздно вечером, когда Станислав сам позвонил Льву Ивановичу. На вопрос друга, найдено ли еще одно тело, Гуров ответил:

– Темно. Нужно топить снег аккуратно, чтобы ни улики, ни тело не повредить, если вдруг кто-то в снежном Щелкунчике будет спрятан. Да и эксперты только утром придут. Опять же, с понятыми проще будет. Сам знаешь, как такие процедуры выполняются. Ты мне вот что лучше скажи. Что ты узнал по поводу пропавших? Были такие заявления поданы на праздники?

– Были, – ответил Станислав. – Не считая Ащеуловой – еще двое. Первая пропавшая – пенсионерка Альбертина Лаврентьевна Кошелева, шестидесяти девяти лет. По словам родственников, бабушка страдала Альцгеймером и ушла из частного дома престарелых первого января. Заявление второго числа написала дочь Кошелевой. И еще… – Лев Иванович услышал, как Станислав шуршит какими-то бумагами. – Заявление на Проппа Кирилла Исаевича. Это зубной врач, как мне сказали. Заявление написала жена. И написала она его… так… четвертого января. Я сейчас тебе список и фотографии на телефон вышлю, посмотришь сам.

– Четвертого? – задумчиво переспросил Гуров скорее сам себя, чем Крячко. – Утром четвертого числа Русалочку и Щелкунчика установили на площади в Суздале, – сказал он. – Или третьего поздно вечером. Во всяком случае, по той информации, что мы сейчас имеем, где-то в этот период.

– И о чем это говорит? – поинтересовался Станислав.

– Пока что ни о чем. Высылай все, завтра посмотрим, что и как.

– Во сколько думаете начать завтра? Ведь если окажется, что у нас двойное убийство, то, скорее всего, расследование нужно будет переносить во Владимир и там искать концы. Или начало…

– В восемь думаю начать. Но как там получится, пока не знаю. Скорее всего, часам к десяти только все выясним.

– Ладно. Как только все узнаешь, так сразу мне звони, – попросил Станислав.

А затем он рассказал Гурову все подробности о расследовании похищения девушки, которые он узнал от Сладкова. Обсудив детали, решили, что в деталях уже есть как минимум одно совпадение – марка автомобиля, – и это хотя и небольшой, но шаг вперед. Эксперты в Суздале и во Владимире определили, и их мнения совпали, что девушку увезли в автомобиле марки «Ленд Крузер». Возможно, в нем же и убили.

Глава 11

Утром девятого января начальник уголовного розыска города Суздаль Петровский вошел в свой кабинет, огляделся, удивленно сказал: «Не понял!» – и снова вышел. В коридоре, как и в кабинете начальника, никого не было – не сновали оперативники, не проходили мимо и не здоровались с ним другие работники. Только в приемной сидела секретарша Лидия Матвеевна и невозмутимо печатала на компьютере всеми десятью пальцами.

– Лида, а где, собственно, все остальные? – тихо закипая от возмущения, вкрадчиво спросил Петровский секретаршу. – У нас что, все еще праздники продолжаются? На планерку почему никто не пришел?

Секретарша ответила не сразу. Она старательно допечатала какую-то фразу и только после этого с интересом посмотрела на босса.

– А вы разве не в курсе? – удивленно спросила она. – Все на заднем дворе, Щелкунчика растапливают. – Она закатила глаза так, словно была удивлена такой его неосведомленностью, и, склонившись над клавиатурой, снова принялась печатать.

Петровский некоторое время непонимающе смотрел на Лидию Матвеевну, словно ждал от нее продолжения объяснений, но, так и не дождавшись, неловко кашлянул и снова вышел в коридор. Он подошел к окну, которое вело на задний двор управления, и посмотрел вниз. С третьего этажа ему отлично было видно, что все его сотрудники, включая водителей и лаборантов из экспертного отдела, собрались внизу и с интересом наблюдают за действиями двух парней в сварочной робе и с горелками в руках.

Петровский недоуменно покачал головой и пошел к лестнице. Теперь он понял, что привлекло внимание его сотрудников, и решил тоже спуститься и посмотреть, как будет проходить процедура изъятия тела из снежного Щелкунчика.

«А был ли мальчик? – подумалось Петровскому, но сразу же он сам себя одернул: – Почему ты решил, что должен быть мужчина? Может, будет еще одна девушка? Или вовсе никого в этом Щелкунчике не будет. Было бы хорошо, если бы никого не было».

Но как ни надеялся Петровский, да и не он один, а тело в снежном сказочном герое все-таки обнаружилось. Это было тело мужчины за пятьдесят, с густыми, но совершенно седыми волосами, чисто выбритым подбородком и большим носом – крючковатым и длинным, словно клюв у ястреба.

Когда Петровский подошел к толпившимся людям, снег на фигуре Щелкунчика растопили уже наполовину, и видно было, что мужчина, лежащий в снежном саркофаге, был полностью, если не считать черных мужских носков, раздет.

– Что за цирк вы тут увидели?! – рявкнул Петровский и оглядел всех таким взглядом, что народ молча и быстро начал расходиться. Вскоре во дворе осталось только несколько человек – один из сварщиков, Гуров с Варежкиным, судмедэксперт и несколько экспертов-криминалистов, занятых своим непосредственным делом – сбором нужных улик.

– Приветствую начальство, – бодрым, но глухим от волнения голосом поздоровался Лев Иванович и протянул Петровскому руку.

– А я-то надеялся, что обойдется, – пожал руку полковнику Аркадий Сергеевич, кивнув в сторону мертвого мужчины. – Еще вчера, когда узнал, что Русалочка стояла в паре со Щелкунчиком, закралась мысль, что тела может быть два, но я ее, эту мысль, прогнал. Не хотелось верить в худшее…

– Нам тоже не хотелось, – понимающе кивнул Гуров. – Но когда копнули глубже и выплыла версия, что девушку убили как свидетельницу другого преступления, сомнений почти не осталось. Как и надежды на другой исход истории.

– Плохо, – подвел итог Петровский. – Когда закончите, поднимитесь в кабинет, будем решать, что со всем этим, – он кивнул на труп мужчины, – делать.

Освободились Гуров и Варежкин только через час. К тому времени Петровский уже провел планерку и теперь изучал документы по другим делам. Когда оперативники вошли, он посмотрел на них молча из-под очков и кивнул, приглашая сесть.

– Замерзли? Сейчас я Лидии скажу, чтобы чай принесла.

Не успел он это сказать, как в дверь решительно и без стука вошла секретарша и молча поставила на стол перед Гуровым и Варежкиным поднос с тремя керамическими кружками, из которых валил пар и видны были торчащие заварочные пакетики. Одну из кружек она взяла и, обойдя стол, аккуратно поставила перед начальником. Потом так же молча вышла и закрыла двери кабинета.

– Секретарша у вас, Аркадий Сергеевич, просто высший класс! – с восхищением произнес Гуров. – Не успели вы подумать, а она уже – вот нате вам чаю горячего.

– М-да, – не нашелся что ответить на это Петровский, хотя и было видно, что ему польстила похвала московского полковника. Чтобы не показать своего довольства, он быстро спросил: – Ну, что там у нас? Какие-то предварительные данные уже имеются?

– Не просто предварительные, а даже очень точные сведения имеются, – с молчаливого согласия Льва Ивановича стал докладывать Варежкин. – Во-первых, нам известно, кто этот мужчина. Это зубной техник или, может, зубной врач, это нужно еще уточнять, по фамилии Пропп…

– Пока его не опознали официально, говорить стопроцентно, что это именно он, все-таки рановато, – поправил Антона Лев Иванович.

– Да, но нам ведь известно, что именно на Проппа Кирилла Исаевича, пятидесяти двух лет, в городе Владимире четвертого января было подано заявление от его жены. Имею в виду, заявление о его пропаже. Да и под описание этот мужчина вполне подходит. Правда, одежды на нем никакой нет, поэтому… Наверное, Лев Иванович прав, нужно ждать опознания. – Антон отпил пару глотков из кружки и продолжил: – Судмедэксперт осмотрела тело. Предварительный осмотр показал, что мужчина умер, скорее всего, от выстрела в область сердца. Был еще один выстрел, так называемый контрольный, в голову… – добавил Варежкин и посмотрел на Гурова. Тот кивнул, и Антон уже увереннее продолжил: – Вскрытие точно покажет, от какой из пуль он умер. На шее убитого видна полоса от веревки или толстого провода. Точно скажут криминалисты позже. К мужчине могли подойти сзади, накинуть на шею удавку и придавить, во всяком случае след от странгуляционной борозды говорит именно о том, что он был еще живой, когда на него была наброшена веревка. Ну а потом его вывезли в место, где было немного народа, и застрелили…

– Ну, это только твои предположения, – перебил его Петровский. – Мы ведь даже не знаем, где на этого дантиста напали. Может, он дома сидел и телевизор смотрел, а квартиру тихонько взломали. Или с работы только что вышел и в машину садился, чтобы домой ехать. Предполагать, Варежкин, можно все что угодно. В нашем деле за предположения не платят. Нам за факты платят и требуют только их и улики, – наставительно проговорил Аркадий Сергеевич и, усмехнувшись, посмотрел на Гурова. – Что еще известно на сей момент?

– О мужчине неизвестно пока ничего, – ответил Лев Иванович. – Но зато есть два совпадения, по которым с осторожностью можно судить, что эти два убийства связаны между собой. Это марка автомобиля, на которой увезли девушку, и марка пистолета, из которого была застрелена собака, с которой на момент похищения гуляла Ащеулова.

– Ну-ну, поподробней об этом, – заинтересованно наклонился к Гурову Петровский.

– По машине… – заглянул в свои записи Варежкин. – Наши специалисты нашли в волосах Елены пару волокон ткани, соответствующих материалу для чехлов, изготовленных именно для марки «Ленд Крузер». Протекторы от шин на месте похищения девушки говорят о том, что в этом месте стояло авто той же марки. Такое совпадение может говорить о том, что увезли девушку именно на «Ленд Крузере».

– А что с пистолетом? – нетерпеливо перебил капитана начальник.

На вопрос Петровского ответил Гуров:

– Я еще на месте попросил экспертов вынуть одну из пуль, которыми был убит мужчина, и мы определили, что она выпущена из пистолета «макаров». Собака на месте похищения Ащеуловой тоже была застрелена из пистолета этой же марки. Осталось только сравнить пули и сказать – из одного и того же ствола был произведен выстрел или из разных.

– И что нам это дает?

– Это дает нам то, что все следствие нужно переносить во Владимир, – подвел итог Лев Иванович. – Так что мне нужно будет туда срочно выезжать и на месте уже искать все ниточки к клубочку.

– Ты у меня и Варежкина заберешь?

– Пока нет. Надо, чтобы он тут поискал свидетелей, которые видели, как привозили и устанавливали Щелкунчика и Русалочку на площади. Может статься, что люди, которые их привезли, – хоть частники, хоть фирма, – были из Суздаля.

– Свидетели… – Петровский нахмурился, а потом, словно приняв какое-то решение, кивнул головой и сказал: – Есть у меня некоторые мысли, как найти таких свидетелей побыстрее. Антон, – обратился он к Варежкину, – я попрошу Лидию Михайловну напечатать от нашего, так сказать, управления объявление и размножить его. Отвезешь их в ближайший к площади ЖЭК и проконтролируешь, чтобы они раздали дворникам. Пусть наклеят на подъезды близлежащих домов. Вдруг кто и отзовется? А то ведь поквартирно обходить дома и спрашивать – ног не хватит. И лишних сотрудников у меня на такое мероприятие нет. Но телефон, куда людям обращаться, я напишу в объявлении твой. Так что ответственность с тебя все равно за это не снимается.

– Хорошо, – коротко кивнул Варежкин.

– Вот и ладно. Когда поедешь? – спросил Петровский Гурова. – Давай я тебе свою машину с шофером дам. Он тебя во Владимир отвезет и назад вернется.

– Дождусь результатов экспертизы и поеду, – ответил Лев Иванович. – Я ребят и Ольгу Александровну, вашего медэксперта, поторопил, они обещали все через пару часов уже сделать и оформить.

– Вот и ладно, вот и хорошо. Как соберешься ехать, зайди ко мне. – Петровский снова нацепил на нос очки, давая понять, что разговор окончен.

Глава 12

Водитель Петровского довез Гурова до самых дверей владимирского угро и, распрощавшись, отбыл. У дверей здания Льва Ивановича уже ждал Станислав, который зябко ежился на холодном ветру.

– Вон как похолодало! – вместо приветствия сказал он подошедшему к нему Гурову. – Словно и не было весенней оттепели. На дороге – каток. Впору на коньках кататься, а не на машинах ездить. Шипы и то не помогают – скользят.

– Ничего, я видел, что дороги уже посыпают, так что все неприятности хотя бы в этом отношении сгладятся. Чего нельзя сказать о нашем деле. Ну что – куда сейчас? Кто у нас похищением Ащеуловой занимается?

– Ренат Сладков, – на ходу стал рассказывать Крячко. – Мужик толковый. Я сегодня с начальником его встречался и разговаривал. Рассказал, как обстоят дела. Он пообещал содействие и Сладкова отдал нам, правда на время, для ведения расследования. А ты почему один? Я думал, ты с Антоном приедешь.

– Антон позже, если нужно будет, подъедет. У него сейчас другое задание – ищет свидетелей, которые могли видеть, кто привез фигуры на площадь. А заодно поищет тех, кто привез. Не сами же убийцы загружали-разгружали этакую тяжесть.

– Ну почему же, могли и сами, – ответил Станислав. – Может, они работают на какой-нибудь стройке и имеют доступ и к крану, и к грузовику.

– Интересная мысль, – одобрительно кивнул Лев Иванович. – И такой вариант вполне себе версия. Только вот что они с дантистом не поделили, эти работяги? Зубы он им, что ли, не те вставил? Ты, кстати, выяснил, что за личность этот Пропп?

– Да, узнавал. Но с женой его еще не говорил. Надо ведь ее на опознание везти. Но я сначала хотел сам удостовериться, тот ли самый он дантист, который пропал, или убитый кто-то другой. Ты же мне фото выслал, вот я и сравнивал. Все верно, нашли вы в Суздале именно Проппа Кирилла Исаевича. Интересное сочетание имени-отчества и фамилии, – хмыкнул Станислав. – Вроде бы как немецкая фамилия, а отчество – еврейское. Да еще и в сочетании с именем, которое обычно русским мальчикам дается.

– Это еще что! – улыбнулся Лев Иванович. – У Марии в театре работает Мухаммед Варламович Иванов – вот сочетание так сочетание!

Оперативники вошли в кабинет, в котором их встретил Сладков. Познакомившись с Гуровым, он сказал:

– А я вас, Лев Иванович, помню. Вы к нам приезжали в конце две тысячи шестого года по делу об убийстве коллекционера Галкина. Я тогда еще салагой был, стажировку проходил. Но вас вот почему-то запомнил.

– Да-да, вспоминаю, было такое дело, – припомнил Лев Иванович. – Тогда еще целую шайку из пяти человек арестовали. Там и какие-то махинации с валютой были, и фальшивые деньги. Но ладно, вспоминать прошлое мы не будем. У нас и в настоящем дел по горло. Я тут заключения по уликам и судмедэксперта привез. Давайте что у вас есть, и будем сравнивать.

– У нас есть только заключение по баллистике и по отпечаткам протекторов авто, – стал перечислять Сладков, передавая бумаги Гурову. – Есть также заключение специалистов по мазуту на тряпке, которое подтверждает, что машина была марки «Ленд Крузер». Там же, на этой тряпке, найденной на месте предполагаемого похищения девушки, были выявлены пятна крови. Эксперты определили третью положительную группу. Есть ли кто-то из убитых с этой группой крови? – спросил он у Гурова.

Полковник нахмурился, вспоминая, посмотрел имеющиеся у него на руках заключения анатома, а потом кивнул и подтвердил:

– Да. Это группа крови Проппа. У Елены Ащеуловой первая положительная.

– Вот еще одно совпадение. Вполне возможно, что на момент похищения девушки Пропп был в том же месте, что и она. Возможно, что его перевозили в багажнике машины, в котором лежала эта измазанная мазутом тряпка, – заметил Крячко. – Тряпку или выкинули, или она упала и осталась незамеченной похитителями.

– Следы губной помады на смятой сигарете марки «Kiss» совпадают по составу с помадой из сумочки Ащеуловой, – продолжил Сладков. – ДНК-анализ еще не готов. Но, опять же, имеется совпадение. Станислав Васильевич сказал, что у вас есть данные баллистической экспертизы, – посмотрел Сладков на Гурова.

– Да. Есть и фотографии, и описание пули. Так что можно прямо сейчас сравнить с теми пулями, которые вынули из застреленной собаки.

Сладков протянул Льву Ивановичу фото и описание пуль, найденных в теле Ахмата, и все трое склонились над документами.

– Однозначно выпущены из одного пистолета, – констатировал результаты осмотра Гуров, и Крячко со Сладковым с ним согласились.

– Отдадим все экспертам, пусть они нам это документально оформят, – сказал Ренат и неожиданно для Гурова и Крячко задал вопрос: – А версия о том, что Ащеулова как-то могла быть связана с дантистом, никак не рассматривалась?

Полковники разом удивленно посмотрели на владимирского оперативника.

– Обоснуй вопрос, – попросил Лев Иванович.

– Ну, не знаю… – потер лоб Сладков. – Может быть, дантиста знала не она лично, а, допустим, ее отец. Или Ащеулов знал жену Проппа, которая, кстати говоря, является бывшим работником городской администрации, а ныне – депутатом городского совета. Депутатом, между прочим, она стала год назад. Я тут, пока Станислав Васильевич ходил вас встречать, пробил информацию по этой даме. Она в свое время была замглавы города и участвовала в распределении бюджета. Надо сказать, что муж ее был очень популярным дантистом в нашем городе. У него была своя практика, он заведовал частной стоматологией «Ариэль». Которая вроде бы строилась на деньги города. Но этого я наверняка не знаю. Это пока что только слухи из соцсетей, сплетни, так сказать.

– Интересно, интересно, – нетерпеливо поерзал в кресле Гуров. – Надо бы покопаться во всей этой истории подробней. Но Ащеулов-то тут при чем?

– Он инвестор и в строительстве имеет свои вложения. Может, каким-то образом он причастен к строительству стоматологии, – предположил Сладков. – Говорю же, история мутная.

Гуров немного подумал и согласился, что такой вариант нельзя не учитывать.

– Возьмешь на себя миссию проверить эту версию? – спросил он у Сладкова. – Вдруг Ащеулов и вправду как-то связан с депутатшей и с махинациями по строительству? Кстати, нужно срочно узнать номер телефона Проппа и послать запрос оператору связи, чтобы выяснить, где в последний раз был зарегистрирован сигнал с телефона дантиста. Да и его связи не мешало бы проверить. Сдается мне, что именно он и есть ключевая фигура во всей этой истории, а не молоденькая студентка. Поэтому прежде всего будем раскручивать убийство Проппа.

– Ну да, будем знать, почему его убили, – узнаем, кто убийца девушки, – согласился Сладков с мнением Льва Ивановича, а Станислав лишь понимающе переглянулся с Гуровым и промолчал.

– Что еще удалось выяснить, кроме того, что Пропп был убит из пистолета «макаров»? – после недолгого молчания и обдумывания имеющейся у сыщиков информации спросил Ренат у Гурова. – Что еще суздальские эксперты нашли?

– Анализы снега показали, что и Ащеулова, и Пропп были замурованы в фигуры в одном и том же месте, – ответил Лев Иванович, просмотрев записи отчетов экспертов, которые он привез с собой. – Опять же, краситель, которым были выкрашены некоторые элементы фигур, имеют одинаковую составляющую. Это специальная аэрозольная краска марки Montana Gold Transparent, которая используется в основном для граффити или внутренних настенных росписей. Думаю, что нужно будет узнать, где продается такая краска и кто и когда ее покупал тут, во Владимире.

– Работенка, конечно, еще та, – нахмурился Станислав. – Сейчас такие вещи запросто можно заказать по интернету. Надо задействовать кого-то из специалистов. Пусть порыщут по Озону и интернет-магазинам и выяснят, был ли перед праздником заказ на такие краски от кого-то из Владимира. А заодно узнают в местных строительных магазинах, были ли продажи в декабре именно таких аэрозольных красок. Можно кого-то привлечь на помощь? – спросил он Сладкова.

– Давайте-ка я попрошу своего младшего брата сделать всю эту работу, – немного подумав, предложил Ренат. – Он у меня в интернете чувствует себя как рыба в воде и не один раз меня уже выручал по работе. А в магазины я и сам наведаюсь. Ему эту информацию никто не даст, а мне с моими корочками оперативного работника угро обязаны будут сказать.

– Нам без разницы, – ответил Гуров. – Брат так брат. Лишь бы результат был. Мы со Станиславом тогда займемся личностью Проппа и его женой. Надо бы ее для начала известить о том, что его нашли, да свозить на опознание. Я этим и займусь. А ты, Станислав, наведайся в зубную клинику и все там узнай о нашем дантисте.

– Хорошо, – кивнул Крячко и посмотрел на часы.

Он уже привык, что Гуров в их дуэте всегда играет роль распределителя ролей в их совместных расследованиях, и не возражал против такого главенства. Негласно он понимал, что Лев Иванович из них двоих имеет более тонкий сыщицкий нюх на разные криминальные повороты и нюансы в расследовании, и поэтому давно уже признал за собой роль доктора Ватсона при Шерлоке Холмсе. Хотя и ему, Станиславу Крячко, нередко приходили в голову правильные догадки и дельные мысли, он по своему характеру ведомого, а не ведущего был готов выполнять все предложенные ему другом задания безо всякого возражения. Он прекрасно понимал, что в любом расследовании нет и не может быть мелочей или неважностей. В их работе все подчинено единой цели – быстрому и эффективному раскрытию преступления.

Глава 13

С Региной Михайловной Патрушевой, женой дантиста Проппа, Гуров встретился после оперативного совещания в кабинете Сладкова. На звонок Гурова она ответила сразу и согласилась встретиться с ним, как только узнала, по какому вопросу ее хочет видеть полковник из Главного управления МВД России. В ее голосе прозвучали нотки волнения и растерянности, когда Лев Иванович деликатно объявил ей о том, что ее мужа нашли убитым. Но, как показалось Гурову, новость эта не была для нее шокирующей или, как это обычно бывает с такими новостями, трагической. Узнав, что для опознания тела нужно ехать в Суздаль, Регина Михайловна удивилась, но потом, немного помолчав, сама предложила Льву Ивановичу поехать на ее машине.

– Понимаете, – сказала она, – я думаю, что так будет удобнее и для вас – поехать вместе со мной, а потом вернуться. Вы ведь сейчас во Владимире, я правильно поняла?

– Да, я сегодня только приехал из Суздаля, – подтвердил Лев Иванович. – Мы можем съездить и на служебной машине, но если вы сможете самостоятельно вести машину, то тогда, конечно, лучше ехать на вашей.

– У меня есть водитель, – пояснила Патрушева. – Он нас отвезет. Куда мы можем подъехать и забрать вас? Впрочем, я уже поняла – вы сейчас в управлении нашего городского МВД. Так? Тогда через полчаса мы за вами заедем, – тоном начальника, отдающего беспрекословные приказы, добавила Регина Михайловна и отсоединилась, прежде чем Гуров успел хоть что-то сказать в ответ.

Патрушева оказалась женщиной статной, с пышными формами, но, впрочем, не полной, а фигуристой. Волосы у нее были подстрижены каре и выкрашены в красивый каштановый цвет, что делало Регину Михайловну моложе своих, под полтинник, лет. Приехала она на массивном, темно-серого цвета внедорожнике «Brilliance V3» класса делюкс и вышла навстречу Гурову уверенная и в себе, и в своих действиях.

– Садитесь рядом с водителем, – сказала она. – Будете говорить ему, куда ехать.

– А давайте-ка, Регина Михайловна, мы сядем вместе на заднее пассажирское, и я, чтобы не терять времени, по дороге буду задавать вам вопросы о вашем муже, – предложил в ответ Гуров. – А водителю я и так адрес морга скажу. У вас наверняка в машине есть навигатор. Так что проблем найти нужный адрес не будет.

Патрушева нехотя согласилась, а после того, как Лев Иванович по-джентльменски вежливо открыл заднюю дверцу и подал Регине Михайловне руку, помогая с комфортом разместиться в салоне, она оттаяла и, сменив тон, кокетливо заметила:

– А вы, Лев Иванович, настоящий полковник. В полиции сейчас в основном хамы работают, а вы, я смотрю, человек старого воспитания и знаете подход к женщинам.

– Прямо уж так и все в полиции хамы? – усмехнулся Гуров.

Патрушева ему совсем не нравилась ни как женщина, ни как человек, несмотря на ее пышные формы и на ее кокетливую лесть. Он чувствовал и видел в Регине неискренность. А еще его поразил тот факт, что Патрушева даже не пыталась изобразить хоть какие-то эмоции, которые бы дали полковнику из Москвы понять, что она сожалеет о кончине своего мужа.

– Так о чем же вы хотели меня спросить? – будничным тоном поинтересовалась Регина Михайловна у Гурова, когда машина наконец тронулась и отъехала от здания управления МВД.

– Расскажите мне, при каких обстоятельствах пропал ваш муж, – глядя на собеседницу, попросил Лев Иванович.

Патрушева внимательно и прямо посмотрела на Гурова и, улыбнувшись только уголками ярко накрашенных губ, сказала:

– Вы наверняка сейчас думаете, что я бессердечная и никчемная жена. Мужа убили, а я нисколько не переживаю и не страдаю от этого. Знаете – переживаю. Чисто по-человечески мне его жаль. Но только чисто по-человечески. Мы с Кириллом Исаевичем уже давно стали чужими друг другу. У каждого была своя жизнь, свои интересы, своя работа. И хотя мы продолжали жить с ним под одной крышей, но в разных концах дома. Да, у нас не квартира, а дом, – ответила она на вопросительный взгляд полковника, – и довольно просторный для двоих. Наши дети – давно уже самостоятельные, семейные и живут отдельно от нас.

– Регина Михайловна, а давно у вашего мужа своя практика и своя клиника? – Гуров решил направить многословие Патрушевой в нужное ему русло. – И уточните, пожалуйста, он по профессии стоматолог или зубной техник? Насколько мне известно, это несколько разные категории.

– Кирилл Исаевич был профессионалом многогранного профиля. Но в первую очередь, конечно же, он был стоматологом с высшим образованием. Мог при необходимости быть и хирургом, и ортопедом, и даже да – зубным техником, – четким, хорошо поставленным голосом оратора, читающего лекцию, ответила Патрушева. – В своей профессии он был ас, можно так сказать. К нему приезжали из самых разных регионов. Ну а практика… – Регина Михайловна посмотрела в окно со стороны Гурова. – Практикует он с начала две тысячи десятого года. Клинику построили несколько позже, – ушла она от прямого ответа на вопрос.

– Так когда же все-таки пропал ваш муж? – напомнил Лев Иванович свой первый вопрос.

– Если честно, то точно я не знаю, – опустила голову Патрушева. – На праздники я уезжала из города и гостила у сына в Москве. Там же к нам присоединилась дочь с мужем и внуком. Уехала я накануне нового года – тридцать первого числа, и вернулась только третьего января вечером.

– Все это время вы с мужем не созванивались?

– Нет. Я ведь вам уже сказала, что мы с ним давно чужие друг другу.

– Ну а дети? Ведь кто-то из детей ему наверняка звонил, чтобы поздравить с праздником?

Регина Михайловна посмотрела на Гурова, и он увидел на ее лице горькую насмешку. Приподняв ровную, словно нарисованную, бровь, она ответила:

– Дети давно уже не желают общаться с отцом. Вернее, это он сам дал им понять, что не хочет с ними иметь никакого общения. У Кирилла Исаевича вообще был очень тяжелый характер, замкнутый и угрюмый. Кроме своей работы, книг и классической музыки, его мало что в этой жизни интересовало. Даже собственные дети.

– Извините за нескромный и весьма личный вопрос. – Лев Иванович посмотрел на реакцию Патрушевой, помолчал и спросил: – У него были какие-то любовные связи на стороне?

– У мужа? – фыркнула Регина Михайловна. – Нет, не было.

– Значит, были у вас?

– Это к делу не относится, – сказала, как отрезала, депутатша. – Это мое личное дело, с кем я сплю. Муж у меня давно стал в этом отношении человеком несостоятельным, а я… В общем, к убийству мужа это никак не относится.

– Ну, версии мы будем рассматривать разные… – как бы самому себе вполголоса сказал Гуров и, покосившись на Патрушеву, заметил, как она недовольно нахмурилась, а верхняя губа у нее дернулась в нервном тике. Это говорило о том, что женщина злится, и обсуждение этой темы – ее адюльтера – ей очень даже не нравится. – Так когда же вы обнаружили, что ваш муж пропал? – сменил Гуров тему.

– Вечером третьего числа. Это было примерно в семь вечера. Когда я вернулась домой, то думала, что Кирилл Исаевич задержался в клинике. По расписанию у него был рабочий день. Но он не пришел и к девяти часам. И я решила позвонить ему по телефону. Телефон был отключен, и я даже подумала, что он завел с кем-то роман, а потому отключил свой мобильный. Я не стала больше звонить. Забеспокоилась только утром четвертого числа, когда мне позвонила из клиники его помощница и спросила, не знаю ли я, где Кирилл Исаевич. Его, оказывается, не могут найти со вчерашнего дня. На работу он не приехал, на звонки не отвечал. И вообще его телефон все время был отключен.

– И тогда вы поехали в полицию?

– Нет, – Регина Михайловна глянула на Гурова недовольным взглядом. – Тогда я поехала в «Ариэль» и стала выяснять, кто и когда видел его в последний раз.

– И что же вы узнали?

– Последним, тридцать первого декабря в шесть вечера, его видел охранник, когда Кирилл Исаевич уходил домой. По его словам, муж сам закрыл двери клиники и сам включил сигнализацию. Стоматология у нас двухэтажная и стоит отдельным зданием, – пояснила Патрушева. – Охранник распрощался с мужем у входа, сел в свою машину и, пока прогревал ее, видел, как Кирилл Исаевич завел свой «Ниссан» и уехал. С тех пор никто его больше не видел. После этого я поехала в полицию и написала заявление.

– А у кого еще, кроме вашего мужа, есть ключи от стоматологии?

– Обычно первыми приходят дежурный охранник и дежурная регистраторша, которая отвечает на звонки и ведет запись на прием к разным врачам. Ключ находится у регистраторши, а отключает сигнализацию охранник.

– Ну хорошо, – кивнул Гуров. – Регина Михайловна, а у вас есть какое-то предположение, кто бы мог убить вашего мужа? Были у него враги или недоброжелатели?

– У Кирилла Исаевича – враги? – театрально ужаснулась Патрушева. – Какие еще враги! Откуда? Он в своей жизни никого не обидел и не оскорбил! Несмотря на его нелюдимый характер, он был весьма интеллигентным человеком, повернутым на своей работе, старых книгах и классической музыке. Общался он мало даже с постоянными своими клиентами, предпочитая заниматься только их зубами. Я представления не имею, кто бы мог желать ему плохого.

– А почему вы с ним не развелись, раз ничего общего у вас не было? – спросил Гуров.

– Привычка, – ухмыльнулась Регина Михайловна. – Когда живешь с человеком много лет, то привыкаешь к нему. Как к любимому креслу, например. Вы уж извините, что я так откровенно говорю. Но лучше уж быть циничной и честной, чем утверждать, что все было прекрасно, и лгать. А потом, вы ведь все равно узнаете правду. Не от меня, так от других. Я – человек публичный, да и Кирилла Исаевича многие в городе хорошо знали. Так что от сплетен и слухов никуда не денешься. Да мне и скрывать нечего. Говорю как есть. Меня моя жизнь устраивала.

– Теперь вы свободны и от сплетен, и от пересудов. – Гуров, чуть склонив голову, посмотрел на Регину Михайловну.

– Вы так думаете? Тогда вы плохо знаете людей. Народ у нас злой и часто несправедливый. Он всегда найдет тему для сплетен. Даже смерть Кирилла Исаевича людишки вывернут так, что убийцей окажусь я.

– Эти людишки, как вы их называете, выбрали вас своим депутатом, – напомнил Патрушевой Гуров. – Доверие вам оказали.

Депутатша недобрым взглядом зыркнула на полковника, но тут же отвернулась.

– В Суздаль въезжаем, – сказал она. – Говорите, куда ехать.

Лев Иванович назвал водителю адрес морга и позвонил Варежкину.

– Привет, Антон. Я вернулся. Еду в морг с женой Проппа, везу ее на опознание. У тебя есть какие-то новости?

– Объявления распечатали, я отвез их в ЖЭК. Завтра всем дворникам их раздадут и вдобавок вывесят на всеобщее обозрение. Будем надеяться, что кто-нибудь и отзовется, – доложил капитан. – Успел позвонить в пару фирм по предоставлению услуг по загрузке-разгрузке. Спросил насчет крана и грузовика, но пока ничего. Никто у них в праздничные дни не нанимал технику.

– Что ж, работай дальше, – вздохнул Гуров. – Если результат по фирмам в Суздале будет нулевым, звони по владимирским объявлениям.

– Лады, сделаю, – как пионер, бодрым голосом ответил Антон. – Но этим я уже завтра с утра займусь. Сегодня рабочий день у многих закончился. Во всяком случае, у конторских. У вас какие новости?

– Свои новости я тебе потом расскажу, вечером. Пока не могу говорить, – покосился на смотревшую на него с легкой усмешкой Патрушеву Лев Иванович.

Уже через десять минут после разговора с Варежкиным Гуров и Регина Михайловна вышли из машины и направились к неприглядному зданию городского морга. Взглянув на Патрушеву, Лев Иванович обратил внимание, что бодрость и самодовольство депутатши словно куда-то испарились и на их месте на побледневшем ее лице читались растерянность и страх.

«Ну хоть что-то эту бой-бабу может пронять, – беззлобно подумал Гуров. – Смерти боятся даже такие уверенные в своей нерушимости и гордыне депутаты. – И тут же ему в голову пришла нежданная и, по сути, посторонняя мысль. – И зачем женщины в политику идут? Это же сплошная грязь! Как только не боятся запачкаться?»

Глава 14

Станислав Крячко после совещания у Сладкова сразу же направился в «Ариэль». Адрес стоматологической клиники в интернете нашел Ренат. Позвонив по данному на странице сайта телефону, Крячко узнал, что работает клиника до семи часов вечера. Так что время спокойно поговорить с персоналом у Станислава было.

Молоденькая дежурная регистраторша, внимательно изучив протянутое ей удостоверение, засуетилась и вызвала по телефону помощницу Проппа – женщину лет сорока, худую и плоскую, с черными строгими глазами, спрятанными за толстыми линзами очков.

– Берестова Алла Григорьевна, – представилась она Станиславу, протянув ему худую, с длинными пальцами ладонь. – Пойдемте ко мне в кабинет, там и поговорим, – сказала она и, строго посмотрев на дежурную, на бейджике которой значилось имя Виола, проговорила: – Меня ни с кем не соединять. Перенаправляй всех к Роману. Он все равно сейчас без дела сидит.