Синеглазая проблема для препода Смелик Эльвира

Глава 5

Оля

После первых сорока пяти минут Гордин спросил:

– Делаем перерыв? Или без него?

– Перерыв! – прозвучало с разных сторон.

– Хорошо, – невозмутимо подтвердил он. – Тогда отдыхаем пять минут. – И чуть ли не первым вышел из аудитории.

Большинство так и осталось сидеть по местам, а девчонки втроём тоже выбрались в рекреацию. Правда далеко уходить не стали, устроились у стенки рядом с дверью.

– Ну, Лёлик, давай выкладывай, – нетерпеливо потребовала Вика, – что там у вас с Артемией Андреевичем было.

И Оля выложила, не постеснялась, расписала во всех красках, добавив всё, что думала, по этому поводу.

Когда она закончила, подруги несколько секунд молчали, переваривая услышанное, потом Вика с сомнением фыркнула и заявила, пожав плечами:

– Да ладно тебе. Вот совсем непохоже. Ну? – посмотрела на Стасю, ожидая поддержки, но та в ответ только выдохнула растерянно:

– А. – Но больше не нашлась, что сказать.

Похоже, с одинаковой силой и верила, и сомневалась. К тому же не хотела занимать ничью сторону, создавая численный перевес. Она и так нередко в подобном положении оказывалась, когда Вика с Олей не сходились во мнениях и, не желая оказаться на пересечение двух огней, обычно сливалась, выдавая что-нибудь типа «Ну, не знаю», или «Я ещё не решила», или, если выпадала возможность, просто отмалчивалась.

– Выглядит… очень даже, – между тем продолжала Вика. – Серьёзный такой. И симпатичный. Держится уверенно. И одет тоже… ну, классно же. Рубашка под цвет глаз, только темнее, и галстук в тон.

Она уже и цвет глаз разглядеть успела, и стиль оценить. Хотя, по справедливости, одет Гордин и правда со вкусом. Никакого пиджака, тёмно-серая рубашка, не обычная, какие носят с костюмами, а чуть навороченная, и гармонично подобранный отчасти сливающийся с ней галстук. Но дело же не в этом!

– Хочешь сказать, я вру? – возмущённо выдохнула Оля. – Тоже сочиняю всякие нелепицы? Да такое и не придумать. Потому что это не в кино и не в книжках, а только в жизни так бывает. Не похож? – процитировала с негодованием. – А как, по-твоему, озабоченные придурки должны выглядеть? Одеваться как бомжи и носить с собой табличку, на которой написано «Я – маньяк и извращенец»? Или что? Да они обычно как раз и выглядят, как твой милаха Артемий Андреевич. Все такие очаровательные и интересные, в глаза улыбаются, а сами думают…

Оля сделала паузу, чтобы перевести дух, втянула побольше воздуха, и вдруг осознала, что уже какое-то время Вика подозрительно подёргивает бровями, а Стася многозначительно нашёптывает, как в аудитории в начале пары «Лёль. Лёль», и обе смотрят на неё с сочувствием и жалостью, как на добровольца-смертника. Сначала растерялась, а потом, кажется, догадалась, второй раз за час ощутив, как холодок пробегает вдоль позвоночника, а потом сразу становится жарко, обернулась. Хоть и предполагала, что увидит, но всё равно едва не вздрогнула.

Да! Конечно! Он! Кто ж ещё? Гордин А. А. Милаха-препод.

Стоял за спиной. Видимо, намеревался вернуться в кабинет, но Оля во время своего экспрессивного монолога, незаметно для себя сдвинулась с места и отчасти загородила проход.

Но Артемию Андреевичу, похоже, это оказалось только на руку. Он окинул её насмешливо-снисходительным взглядом, произнёс с наигранной досадой:

– Ну вот зря вы остановились. На самом интересном месте.

А лицо такое самодовольное. Ну прямо горд собой, что опять поставил её в дурацкое положение.

Оля сдвинула брови, вскинула подбородок, бесстрашно уставилась Гордину прямо в глаза.

– А вам папа с мамой не объясняли, – поинтересовалась с вызовом, – что подслушивать чужие разговоры нехорошо?

Он прищурился, чуть наклонил голову и выдал в ответ тем же тоном:

– Ну, если вы такой специалист по этике, тогда должны бы знать, что обсуждать человека за его спиной тоже не очень прилично.

Оля поняла, что закипает, что ещё немножко, и точно взорвётся.

– Да я могу и открыто повторить, – прошипела угрожающе. – Если вы хотите, чтобы все узнали.

Сейчас в запале, она бы и правда повторила – всё, что недавно говорила подругам. Тем более этот… этот… Артемий Андреевич так и не воспринимался преподавателем, оставался в её глазах всё тем же озабоченным обманщиком-неадекватом. Вот честно, всё бы ему напрямую высказала. Если бы не те самые подруги.

Они подхватили Олю с двух сторон под руки.

– Лёль, Лёль, Лёль! – как обычно затараторила Стася, а Вика показательно улыбнулась, создавая впечатление спокойствия и порядка, распорядилась, как ни в чём не бывало, будто проблема заключалась именно в этом:

– Давайте отодвинемся. А то и правда дорогу загораживаем.

То ли её слова подействовали, то ли Оля сама вовремя опомнилась – выдохнула шумно и резко, сжала губы и действительно отступила.

Гордин тоже сделал шаг в сторону, произнёс:

– Проходите, – обращаясь к столпившимся перед дверью рвущимся к знаниям третьекурсникам. Потом опять развернулся к их троице. – Девушки, вы тоже пройдите, пожалуйста, в аудиторию. А вы… – он остановил взгляд на Оле, замялся на мгновение, уточнил: – Как вас зовут?

Оля только ещё сильнее сжала губы. Стася заметила, встревожилась.

– Её Лёля зовут, – выдала поспешно, не успев сменить заевшую пластинку, но Вика тут же поправила, сообщила многозначительно и чётко:

– Ольга.

– Спасибо, – кивнул ей Гордин и опять посмотрел на Олю, предложил вполне миролюбиво с лёгкими вопросительными интонациями: – А вы, Ольга, задержитесь на минутку.

– Ладно, – согласилась она, снова вскинула подбородок, скрестила на груди руки.

Так и стояла, наблюдая, как однокурсники проходят сквозь дверной проём, рассаживаются по местам. Последние – Стася с Викой. А когда в рекреации остались только они вдвоём, Гордин закрыл дверь, задумчиво вскинул брови, дёрнул уголком рта, потом тоже достаточно громко выдохнул, то ли решаясь, то ли подбирая слова, качнул головой и наконец произнёс:

– Ольга, я по-прежнему не понимаю, чего вы добиваетесь, но, очень прошу, не надо срывать занятия. И превращать их в цирк тоже не надо. Всё-таки они не только для вас, но и для всех остальных. И для большинства на самом деле важны. Особенно тем, кто действительно желает научиться.

А она, значит, не желает? Она тут просто так числится, по его мнению?

– Да я могу больше и не приходить. На ваши занятия.

Оля думала, он только обрадуется, хотя её саму подобный вариант не особо устраивал. Пропустить всю теорию и практику, разбираться во всём самостоятельно. Да и вообще – по доброй воле вручить в руки преподу такое действенное оружие против себя: он ведь из мести и вредности мог не допустить до зачёта за прогулы. Но Гордин неожиданно возразил, причём весьма категорично:

– Нет, постойте. Так тоже не пойдёт. Я совсем не это имел в виду. Просто, если у вас ко мне какие-то личные счёты, давайте всё-таки остальных не будем в это втягивать. Если хотите, можем остаться после пары и поговорить с глазу на глаз.

– Ещё чего? – фыркнула Оля. Ей и прошлого раза хватило – с глазу на глаз. – Но вы же сами меня провоцируете?

Даже если не считать тот случай, а учитывать только недавнее. Вот зачем ему понадобилось торчать у неё за спиной, подслушивать, что она в сердцах несёт про милаху и маньяка-извращенца? А потом ещё и подкалывать фразой из старинного мультика. Нормальный преподаватель, да и вообще человек, подойдя, сразу бы попросил «Разрешите пройти!», а не цеплял и передразнивал.

– Я понял, – вывел Гордин, словно прочитал Олины мысли. Она же точно не вслух всё это сказала! – Со своей стороны обещаю свести наше общение к минимуму. Могу даже не здороваться.

Что? Опять?

Оля даже говорить ничего не стала, просто прищурилась, скривила рот.

А рубашка у него и правда под цвет глаз. Только те светло-серые, а она гораздо темнее. А галстук не затянут туго, по горлышку, а немного ослаблен, и верхняя пуговица расстёгнута. И опять он сам всё понял, без слов, приподнял брови, покаянно ввернул:

– Извините. – Хотя тут же добавил: – Но и вы тогда постарайтесь себя контролировать.

– Я и так контролирую, – возразила Оля, а Гордин заключил:

– Ну вот и отлично. – Посмотрел вопросительно. – Мы же договорились?

Может ведь по-человечески.

– Да, – подтвердила Оля.

Только на самом деле она по-прежнему ему не очень-то доверяла. Опять ведь мог просто прикидываться, изображать дружелюбного и приличного, исключительно ради репутации и спокойствия на занятиях.

– Тогда заходим. Перерыв уже давно закончился.

Теперь Гордин не закрыл дверь, а открыл, пропустил вперёд Олю. Все, конечно, уставились на них и опять зашептались, но притихли, когда Артемий Андреевич остановился возле доски, развернулся к присутствующим, произнёс уверенно и твёрдо:

– Продолжим.

А Оля прошла на место, плюхнулась на стул между Стасей и Викой. Последняя тут же ткнула её ручкой в локоть.

– И что там между вами происходило?

– Вот у него и спрашивай, – отмахнулась Оля, кивнув в сторону Гордина, но вовремя спохватилась. Вика ведь реально не постесняется, спросит. Высказала торопливо: – Да ничего особенно.

Надеялась вот так легко отделаться? Не получилось. Ещё и Виталик опять обернулся, покосился краем глаза.

– Он к тебе опять приставал? – не дождавшись подробностей, выдавала варианты Вика. – Или на этот раз всё по-приличному? На свидание позвал?

Оля грозно и негодующе уставилась на неё, отрезала жёстко:

– Нет! – Но всё-таки решила хоть немножко объяснить, иначе ведь подруга не успокоится. – Просто мы… ну… – Как бы попроще и поточнее выразиться? – Типа заключили перемирие. И всё, хватит болтать. А то опять прицепится. А нам ещё и правда зачёт сдавать.

– Ну и сдашь, – невозмутимо заявила Вика, почему-то отделив Олю от них со Стасей, и вдруг подозрительно захихикала, наклонив голову и прикрыв ладонью рот. – А если не получится по-обычному, есть же и другие более действенные методы. Хотя и не предусмотренные протоколом. Так сказать, особо индивидуальный подход.

Оля не выдержала, пихнула её кулаком в ногу.

О, боже! Дай ей сил пережить этот семестр!

Глава 6

Артём

Пока сестра оставалась у неё в гостях, часто встречаться с Кристиной не получалось. А кому, если не ей, развлекать гостью? Не родителям же. Даша не для того приезжала, чтобы бродить по городу с дядей и тётей, которые были даже старше её папы и мамы.

Зато потом они и правда наверстали. Артём не преувеличивал и уж точно не врал, когда сказал, что позже стребует с любимой девушки должок. Но она и не возражала, и не отказывалась. Тем более, у них всегда имелось место, где уединиться.

И даже на съёмное жильё тратится не пришлось. Он уже года три жил отдельно, в бабушкиной квартире. А саму бабушку, когда у неё обострились проблемы со здоровьем, родители перевезли к себе, и теперь она занимала комнату Артёма.

Не сказать, что очень приятные причины для обмена, но… как уж вышло.

Одежда брошена, где попало, кое-что даже, кажется, осталось в прихожей, одеяло тоже оказалось на полу, хотя вроде кровать они не расстилали, упали прямо сверху, но, но, но… И сейчас лежали чуть ли не поперёк, отдыхали. Кристина подушечками пальцев нежно поглаживала его грудь, шею, руку, а он млел и таял.

Ну бывает же настолько безмятежно и хорошо, когда даже никаких сомнений не возникает в том, что жизнь прекрасна. Да вообще всё прекрасно – обстановка, мир, люди. Но вот с утра Артём едва не разуверился в этом, когда реальность одарила его очередным сюрпризом. А он-то предполагал, что биофак – это такое царство ботанов и помешанных на милых зверушках девочек.

Ага, сейчас! Игривые подначки, стрельба глазками и лёгкие нахально-кокетливые выпады от симпатичных девушек его не так уж и смущали, тем более у Артёма давно уже имелась своя – родная и любимая – и между ними всё очень серьёзно. Они уже несколько месяцев вместе. И если бы всё ограничилось только подобным – вообще не проблема.

Ах, если бы! Но среди всего этого ягодного великолепия вдруг нарисовалась та самая, чокнутая, о которой он рассчитывал напрочь забыть, и по-хорошему с ней опять не получилось.

– Тём, ты какой-то чересчур задумчивый, – проворковала Кристина, приподнявшись и уперевшись острым подбородком ему в плечо, одновременно и немного обиженно, и немного взволнованно, и просто с любопытством.

– Да ерунда, – отмахнулся Артём. – Сегодня проводил первое занятие у биологов.

– И что? Всё так ужасно?

– Да нет. Не всё и не все. Но нашлась там одна… – он оборвал фразу на середине, не особо желая объяснять, но Кристина сама закончила:

– Втрескалась в тебя, как только увидела?

– Нет, – возразил Артём, ухмыльнулся. – Всё не настолько радужно. – И пояснил: – По-моему, она слегка неадекватная. Какой-то бред несла, наехала на меня. Ну, знаешь, встречаются такие, любят привлечь к себе внимание, поскандалить.

Кристина посмотрела сочувственно, но почти сразу убеждённо вывела:

– Да забей на неё. Чего тут думать? К нам в отдел кадров тоже иногда неадекватные приходят. Даже среди сотрудников таких хватает. И что, теперь из-за каждого нервы себе мотать? Переживать? – Она тоже умолкла, приподнялась ещё немного, напряжённо прищурилась. – Или в действительности дело совсем в другом?

– В чём? – озадачился он.

– Ну-у как? – со значением протянула она. – В том, что она тебя тоже зацепила. С первого взгляда. Раз ты про неё до сих пор забыть не состоянии. Думаешь и думаешь, хотя сейчас со мной.

Артём и опять показательно задумался.

– А возможно, – неуверенно произнёс, сделал паузу, – ты и права.

– Что? – Кристина так и подскочила. – Ну знаешь, Гордин! – воскликнула возмущённо, стремительно соскользнула с кровати, подцепила с пола покрывало, завернулась в него торопливо. – Мы с тобой лежим в постели, и ты мне заявляешь такое?

Неужели решила, что он серьёзно? Тем более сама же первая начала подначивать и прикалываться.

– Крис, подожди! Да подожди ты, Крис. – Артём тоже вскочил следом, поймал её, ухватив за плечи. – Я пошутил. Реально пошутил. – Улыбнулся и прошептал бархатно. – Просто так приятно, когда ты ревнуешь. Когда злишься, заводишься.

Кристина не оценила – ни оправдания, ни вкрадчивые интонации, ни кошачье лукавство – заявила сердито:

– Не смешно.

– Я и не рассчитывал на смешно, – возразил Артём, дёрнул бровями, посмотрел томно, всё ещё надеясь, что она не совсем всерьёз, просто решила немного повыделываться, чтобы он её поуспокаивал и поуговаривал.

И опять не сработало.

Кристина только взбесилась ещё сильнее – передёрнула плечами, освобождаясь от его рук.

– Отвали, Гордин! Катись к своей ненормальной биологичке. – Отодвинулась подальше, хмыкнула пренебрежительно. – А что, препод и студентка – популярный сюжет. Что там больше всего возбуждает? Наивная первокурсница-девственница? Запретное чувство? Да?

– Крис, да не сдалась она мне, – со всей убеждённостью заверил её Артём. – Я правда пошутил. – А дальше само вырвалось, на автомате: – Да она и не первокурсница. Она на третьем.

А вот зря. Очень зря. Хорошо, что не успел ляпнуть ещё и про девственность, вовремя опомнился. Но обычно и Кристина не реагировала настолько остро на подобные дурацкие подначки. Ведь правда же первая начала, и вдруг…

Тут, похоже, дело в этой Ольге. Она, как дурной знак – только где-то возникает, даже если просто в разговоре, всё сразу летит к чертям. Вот и сейчас – ну точно же разругаются, Кристина уже и вещички свои начала собирать.

– Крис! – Артём опять подскочил к ней, обхватил, сжал, не позволяя вырваться. – Ну ты чего? Ну постой! Неужели ты действительно всерьёз решила, что я… Ну, Кристин! Ты же знаешь, мне никто кроме тебя не нужен. Я тебя люблю. И это ты меня возбуждаешь, а не какие-то там сюжеты. Кри-ис!

Тогда у них всё-таки обошлось. А, может, это Кристина на самом деле просто заигралась, вот именно ради этого – жаркого и страстного примирения. Да и с занятиями у биологов вроде наладилось, последующие прошли тихо и мирно, без эксцессов – и практика по подгруппам в компьютерном классе, и общая лекция.

Даже погода вроде бы налаживалась, весной повеяло. Уже несколько дней температура держалась заметно выше ноля, снег начал таять, и воробьи, стайками собираясь в кустах, по-особому радостно и громко чирикали. Но потом опять вернулись студёные ветра и морозы, пусть и не очень сильные. И мир опять замёрз, словно февраль попытался заковать его в ледяной панцирь, зафиксировать в одном моменте навсегда, остановив время. Или даже повернув вспять.

Дворники тоннами рассыпали песок по тротуарам, а те всё равно во многих местах оставались скользкими, как отполированные катки. Поэтому передвигаться, особенно по дворам между домов, приходилось сосредоточенно и аккуратно.

Очередной день на биофаке. Первой парой занятия в компьютерном классе у одной из подгрупп, второй – лекция. Артём вышел из автобуса среди последних. В такое время и студентов было ещё немного, основная масса появлялась позже, ближе к девяти или вообще на последних минутах. Он и сам когда-то так же поступал.

Всего несколько человек неторопливо брели впереди, и только он торопливо вышагивал. Почти нагнал одного. Точнее, одну.

Девушка была в куртке, шея обмотана толстым шарфом, который наверняка закрывал лицо чуть ли не до носа, зато без шапки. Светлые пряди рассыпались по плечам. И до чего же знакомо.

Неужели именно она? Вот не какая-то другая, а именно она?

Ну да, точно.

– Добрый день! – бросил Артём, чуть-чуть притормозив на секунду, заметил, как Оля поворачивает лицо в его сторону, но ждать не стал, почти сразу опять прибавил шаг, на ходу услышал не слишком-то приветливое ответное «Здрасьте», легко обогнал и тут…

За спиной раздался то ли писк, то ли вздох, потом что-то ударило по ноге, точнее по заднику ботинка, и настолько сильно, что ступня сама поехала вперёд.

Если бы не ледяная корка на асфальте, Артём бы устоял – наверняка – но сейчас подошве просто оказалось не за что зацепиться, равновесие непоправимо нарушилось, и он опрокинулся назад – со всего маху уселся на лёд. Но в полёте всё-таки услышал, как сзади тоже что-то тяжело шмякнулось, и ещё какой-то невнятный звук, или слово.

Артём и сам высказался секунду спустя, не утруждаясь подбором нужных определений. Они легко нашлись, их просто выбило из него при ударе. Потом он шумно втянул воздух, выдохнул, призывая всю силу воли, приподнялся, встал на одно колено, развернулся.

Оля сидела рядышком, чуть наклонившись набок, упираясь ладонями в асфальт. Зацепив его взгляд, насуплено посмотрела исподлобья, чуть ли не с укором.

Неужели считала, будто это он во всём виноват?

– Знаете, Ольга, – не сумев сдержаться, высказал Артём возмущённо, – у меня уже стойкое ощущение, что вы планируете меня, если не убить, то покалечить. Что я вам такое сделал?

Она шмыгнула носом, оправдалась без тени раскаяния и смущения, чуть ли не с вызовом:

– Я же не нарочно.

Ну, скорее всего. Это он и сам понимал. Поскользнулась, тоже не устояла на ногах и, падая, чисто случайно зацепила его, подсекла. Но всё равно же – неприятно и обидно. И больно тоже. Он так неплохо приложился копчиком об промёрзлую твердь тротуара. И это ещё жутко повезло, что он засунул ноутбук в рюкзак, а не потащил в специальной сумке через плечо. А если бы и тот ударился…

Вот же чёрт! Даже думать не хочется. Ведь ноут и стоил недёшево, и куплен совсем недавно. Артём сделал себе подарок, когда получил кандидатский диплом. Ещё одну настолько дорогую покупку он бы потянул не скоро. Даже если бы родители опять добавили. И без того есть куда деньги деть – и ему, и им.

Одни неприятности от этой Ольги.

Он решительно поднялся, выпрямился, отряхнул с брюк и пальто налипшие снежные хлопья. А она по-прежнему сидела, медленно поворачивалась из стороны в сторону, зачем-то трогала лёд под собой, словно совершенно не понимала, что делать.

Контузило её, что ли, при ударе?

Артём приблизился, протянул ладонь.

– Руку давайте! Помогу.

Оля вскинула голову, фыркнула, заявила независимо и гордо:

– Обойдусь и без вашей помощи.

И он опять не сдержался.

– Да хватит уже выделываться! – воскликнул раздражённо, напрочь забыв про недавнее обещание. – А то до конца пары так тут и проползаете.

Она ещё раз шмыгнула носом. Плакать, что ли, собралась? Оскорбилась? Или…

Артём же не видел, как она упала. Может, не просто села, а растянулось плашмя, ударилась головой? Просто, пока он чертыхался и разворачивался, успела чуть приподняться.

– Подождите-ка. – Он опустился перед Олей на корточки, вгляделся внимательней. – А вы вообще целы? Голова не кружится? Ничего сильно не болит? Затылок, руки, ноги.

– Цела, – доложила она недовольно, будто он не беспокоился о ней, а в чём-то обвинял. – Всё со мной нормально.

– Так чего сидите? – Артём опять распрямился, посмотрел сверху-вниз. – Холодно же. Простудитесь.

Оля немножко поёрзала на месте, сжала губы, потом скривила, потом с шумом выдохнула и призналась:

– У меня наушник беспроводной выпал. Надо же найти.

Сразу сказать не могла?

– Шапку надо носить, – назидательно выдал Артём. – Тогда ничего не выпадет. В такую погоду все нормальные люди шапки носят. Чтобы мозги не застудить.

– Да хватит уже меня воспитывать! – возмутилась она, добавила с напором: – Вы мне не мама. И не папа.

– И это замечательно! – воскликнул он. – А то бы я давно застрелился.

Оля опять фыркнула.

– Тоже мне, потеря, – пробубнила себе под нос, но Артём всё равно услышал, сосредоточенно нахмурился, предположил:

– Так вы всё-таки нарочно меня сбили?

Хотя сам в это не верил, просто в очередной раз сорвался, подколол. А она запыхтела сердито, возразила в праведном негодовании:

– Вот ещё! Очень надо. Ещё и самой при этом падать. Просто вы меня отвлекли своим «Добрый день», я и поскользнулась.

Угу, и день сразу перестал быть добрым.

– Да, точно, – досадливо заключил Артём. – А я и забыл, что с вами даже здороваться опасно. – Потом распорядился безапелляционно: – И поднимайтесь уже на самом деле. А то и правда простудитесь.

Не дожидаясь Олиной реакции, решительно поддел её под мышку, потянул вверх, и она наконец-то встала, распрямилась. Тут сразу и выпавший наушник нашёлся. Скорее всего, она на нём сидела. Пока шарилась, сдвигалась с место на место, тот оказался под ногой или подолом куртки. А так в общем-то его не трудно заметить. Вот если бы в сугроб попал – точно не отыскать, а чисто-белый на тёмно-сером льду, присыпанном затоптанным грязным и потому тоже серым снегом, он хорошо выделялся.

Артём нагнулся, подобрал изогнутую пластиковую капельку, протянул Оле.

– Вот, держите вашу пропажу.

Она сначала уставилась недоверчиво, убеждаясь, потом сняла с руки варежку – не перчатку, а именно варежку, почти детскую, с мехом по краю – подставила ладонь. А когда Артём разжал пальцы, и наушник упал в самый центр, тут же стиснула его в кулаке, проговорила:

– Спасибо. – И подняла взгляд.

Глаза широко распахнуты, в них настороженное недоверие и вопрос. Сейчас, пока ещё не рассвело, они кажутся просто серыми, а вот на ярком свету наполняются густой синевой. Он это тогда заметил, когда вдвоём торчали в рекреации, заключая пакт о ненападении.

Губы чуть надуты – ну совсем как у обиженного ребёнка. И захотелось сделать для неё что-то, совсем простое, но по-дружески тёплое: типа поправить сбившийся шарф, отодвинуть упавшую на лицо прядь волос, сказать что-нибудь подбадривающе-успокоительное. А она будто этого и ждала, застыла неподвижно.

Глава 7

Оля

Да он сам виноват. А не надо было ничего говорить ей под руку. Или в данном случае – под ногу? Вот тогда бы она и дальше шла спокойно, потому что уже приноровилась, настроилась на нужную степень сосредоточенности, и ничего подобного не случилось бы. А из-за него – повернулась, прислушалась, сбилась. Похоже, как раз на самом скользком месте. А то, что и ему перепало, как раз и является доказательством причастности. Судьба просто так ответочки не подкидывает! Уяснили, Гордин А. А.?

Хотя оптимальней было бы совсем не падать. Больно. И наушник вывалился, едва не потерялся. Ещё и бонусом всякие дурацкие нотации выслушать пришлось про «не сиди на льду – попу отморозишь» и «шапочку надо надевать».

Вот чего он к ней прицепился? Лучше бы встал и топал дальше, как ни в чём не бывало. Но он не ушёл, помог ей подняться и наушник найти тоже.

С чего бы? Опять пытался состроить из себя вежливого и порядочного, усыпить её бдительность? Улыбался благостно и смотрел… ну, как-то очень странно смотрел, будто в первый раз увидел и теперь разглядывал. Оля даже растерялась немного, удивилась, застыла.

– А вы чего это тут? – внезапно прилетело со стороны.

Вика. И с ней Балховец. Видимо, вместе приехали на следующем автобусе, шли в корпус и нагнали.

Подруга переводила поблёскивающий любопытством взгляд с Оли на Гордина, с Гордина на Олю и между делом докладывала:

– А мы с Виталиком, пока шли, всё гадали: вы или не вы.

– Доброе утро! – кивнул ей преподаватель, потом назидательно выдал, прежде чем отвалить: – Не опаздывайте. До начала пары, наверное, не так много осталось.

– Хорошо-хорошо, – пообещала ему Вика. – Не беспокойтесь, Артемий Андреевич.

Но сразу следом не ринулась, потому что времени всё-таки хватало, ну и явно же не могла она думать о занятиях, всё не выяснив и не разобравшись.

– Лёль, а вы, правда… чем тут занимались?

– А ты как думаешь? – ответила Оля вопросом на вопрос, дёрнула плечами, очнулась, вспомнив, что, если подруге предоставить такой простор для фантазии и право выдвигать варианты, она чёрт знает куда вывернет, и потом сама же пожалеешь. Поэтому пояснила с напором: – Поскользнулись и упали. – Но затем всё-таки призналась: – Ну, точнее, я поскользнулась и… – она исподлобья глянула в спину Гордину, как раз поднимавшемуся по ступенькам крыльца, – случайно… его сбила.

Вика сдавленно фыркнула, вывела:

– Лёлик, ты реально камикадзе. – И рассмеялась, уже не сдерживаясь.

– Я что, специально?! – воскликнула Оля. – Вот делать мне больше нефиг. Сказала же, что случайно.

Но подруга всё равно ржала. А вот Виталик не ржал, просто хмыкнул, сообщил:

– Я пойду. – И тоже двинул к корпусу.

– Иди-иди, – махнула вслед ему Вика, бросила вдогонку: – Если Стаську увидишь, скажи, что мы тоже сейчас подойдём. Пусть места получше занимает. – А потом предложила Оле. – Давай отряхну. А то у тебя весь зад в снегу. Разворачивайся.

Оля послушно развернулась, подставляя ей спину, и Вика заработала ладонью, приговаривая: