Нежный киллер Колычев Владимир

© Колычев В.Г., 2023

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Глава 1

Апрель, весна, промерзший за зиму воздух прогревается солнцем, просыпается природа, в деревьях начинают бушевать соки, в людях – гормоны. В это время кривая преступлений против половой неприкосновенности резко устремляется вверх.

Ольге Самохваловой не повезло, позавчера девушка возвращалась с работы домой, подъехал дорогой внедорожник, из него вышел озабоченный бандит, предложил свою любовь. А получив невежливый отказ, набросился на девчонку с кулаками. Одним ударом сломал ей нос, другим выбил зуб, схватил за волосы, затащил в машину. К счастью, мимо проезжал патруль, подонка задержали, пострадавшую отправили в больницу, там она и написала заявление.

А сегодня Самохвалова заявление отозвала. Подполковник Малахов даже не думал ее в чем-то упрекать. Ей ведь досталось не абы от кого, а от Никса. Известного бандита, в свое время занявшего место знаменитого Грамаря. А сейчас он замещал самого Борщевика, главного авторитета Волговодска и прилегающих к нему районов. Самохвалову могли убить, не прими она предложение, от которого невозможно отказаться.

Никс прятал улыбку, торжествующе глядя на Малахова. Уголовное дело можно закрывать, а его – выпускать на свободу. Закон есть закон.

– А чему ты радуешься? – спросил Артем.

Никс, он же Никишин Семен Денисович, выглядел внушительно. Блестящая лысина, массивный лоб, широкая переносица, тяжелая нижняя челюсть, сильная шея, покатые плечи. Сломанные на борцовских коврах уши не превратились в уродливые пельмешки, а так и остались торчать локаторами на лысой голове. Торс у него мощный, а ноги на вид ничем не выдающиеся. Обычные ноги, не худые, не толстые. Тесный темно-синий костюм смотрелся на нем очень даже хорошо.

– Я не радуюсь, я каюсь, – усмехнулся Никс.

– Ну да.

– Ну, нашла нелегкая, сам знаешь, как это бывает.

– Не знаю. Я на женщину руку не поднимал! – Артем возмущенно повел бровью.

– Не руку. Но такое же тяжелое… Или нет?

– Положу на тебя, узнаешь. А я положу. Потому что гнида ты, Никс!

– За базаром следи, начальник!

– И ты следи, – кивнул Малахов. – За руками.

– Да я-то слежу. И ты нормально фильтруй.

Артем усмехнулся, глядя Никсу в глаза. Не осознал бандит остроту текущего момента, а ведь его предупреждали.

Как и оказалось, Никс действительно не ожидал удара. А рубанул Малахов мощно, наверняка. Никс мужик хоть и тренированный, а сильный, по-настоящему сильный удар заставил его схватиться за живот и согнуться в поясе.

– Это предупреждение, – сказал Артем. – В следующий раз ударю ниже.

– Ну, ты в натуре, начальник, – сквозь зубы процедил Никс.

– Неправильно говоришь. «Я больше не буду, начальник» – вот так правильно.

– Правильно будет, когда ответишь.

– Давай спрашивай! – Малахов раскрылся для ответного удара.

В кабинете только он и Никс, ни свидетелей, ни камер. И руки у бандита свободны.

– Знаю я вашу породу!.. – скривился Никс.

– А я знаю вашу! Сначала нагадите, потом бегаете от своего же дерьма, – презрительно скривился Малахов. – Где Борщевик?

И года не прошло, как он вступил в должность начальника отдела МВД по Волговодскому району, но Борщевик уже, считай, на задворках местной криминальной истории. Малахов низверг его и растоптал. Борщевик сам настоял на мирном договоре, обещал быть шелковым. Но не прошло и месяца как заказал Артема, но снова облажался. Прямых доказательств его вины Малахов так и не получил, но Борщевик все равно не рискует появляться в городе. Да и не нужно ему это. Может, осел где-нибудь в тихой гавани, живет в свое удовольствие на деньги, которые зарабатывает для него Никс.

– Ну-у…

– И ты будешь бегать. Если не поймешь, что не ты хозяин в этом городе. Закон в этом городе хозяин. Закон!.. Вопросы?

Малахов смотрел на бандита жестко, зло. Он не собирался заключать с ним никаких договоров, призывать к мирному сосуществованию. Оступится Никс на своей скользкой дорожке, упадет носом в свое дерьмо, Артем отмывать его не станет. Сколько заработал, столько и отмерит…

– Ну, закон так закон. Я против закона ничего не имею, – заелозил Никс.

– Тогда условно свободен.

– Условно?

– Пошел!

Кивком указав на дверь, Малахов подумал о потерпевшей, с которой Никс мог свести счеты. Но имя Ольги Самохваловой так и не произнес. Зачем? Он ведь ясно сказал, что спросит с Никса за любого человека, которого тот посмеет обидеть. И с него спросит, и со всех, кто не хочет жить правильно…

Третий день льет дождь, выходные прошли под знаком дождя, понедельник начинается с него же. Сейчас бы в кабинете сидеть, горячим чайком баловаться, а служебный долг бросает в мокрядь.

Дорога плохая, трещины, колдобины, прочие неровности, песка много, щебня, но покрытие асфальтовое. Ноги в грязи не утопают, и то хорошо. А от дождя худо-бедно спасают непромокаемые накидки и зонты. Майор Павлов надел дождевик, следователь Планидкин под зонтом, криминалист Колышкин Станислав Петрович взял на вооружение и то, и другое. А потерпевшему все равно, лежит себе на обочине, вытянув руки и ноги, глаза открыты, зубы оскалены. А выражение лица злобное. Ни страха, ни боли в предсмертной гримасе, одна только злоба.

Человека убили ударом по голове, чем-то острым проломили надлобье, если точней, чешую лобной кости. Удар оказался и сильным, и точным, потерпевший, похоже, умер мгновенно, видимо, даже не успев прочувствовать боль и страдание. И злобное выражение на лице не сменилось выражением страха. Возможно, человек перед смертью с кем-то дрался, хотя на лице и не видно побоев. Не исключено, что пострадавшего ударили только один раз и наверняка.

Куртка нараспашку, воротник оттянут вверх, рукава подняты, волосатые запястья обнажены, видны часы. Одна туфля стянута с ноги, мало того, ее переехала машина. Дождь смыл грязь от колеса, но след протектора угадывается. Да и смята туфля – под весом автомобиля. На руках у покойника кожаные перчатки без пальцев, правая штанина подвернута, так делают некоторые водители, особенно в дождливую погоду, когда на резиновых ковриках под педалью газа хлюпает грязь.

– С дороги труп стаскивали, – глядя на покойника, сказал Планидкин. – Чтобы проезду не мешал.

Выражение лица у него, как обычно, апатичное, а взгляд живой, пытливый.

– А где машина? – спросил Колышкин, осторожно вынимая из кармана покойника портмоне.

У этого, напротив, мимика выразительная, а взгляд усталый.

Максим Павлов кивнул, глядя, как эксперт открывает портмоне, в прозрачных карманах которого хранились документы. И техпаспорт на машину там, водительские права.

Павлов посмотрел в сторону поселка, в окрестностях которого нашли труп. Километра два всего до Ветряного, а дома под пеленой дождя едва угадываются. Утро уже наступило, половина седьмого, но небо затянуто тучами, солнца не видно. И настроение такое же пасмурное. Но работать надо.

– Микроавтобус «Форд Транзит», – прочитал Колышкин. – Две тысячи пятого года выпуска. Владелец – Ямщиков Василий Семенович. Населенный пункт Ветряной, улица Линейная, дом девятнадцатый.

– Телефон бы глянуть, – сказал Павлов.

– Телефона нет, – ощупав карманы куртки, качнул головой эксперт.

– Так и запишем: «Телефон остался в машине».

Павлов принял информацию к действию, позвонил оперативному дежурному, назвал номер и велел принять меры к розыску и задержанию автомобиля.

– А часы ничего себе, швейцарские, – осматривая труп, прокомментировал Планидкин. – Не самые, конечно, дорогие, но и не дешевые.

– На месте часы… – кивнул Павлов, глянув на носок на левой ноге покойного.

Дырка на пальце, небольшая, но в глаза бросается. Или Ямщиков надевал носки в темноте, поэтому дырку не заметил, или ему было все равно, в чем ходить. Но если все равно, то почему куртка в хорошем состоянии, джинсы не рваные? Туфля довольно прилично выглядит, раздавленная, но не стоптанная, каблук ничуть не скошен.

– Значит, не ограбление.

– И деньги там в портмоне, карточка банковская, – кивнул Колышкин.

И он, и следователь уже начали работу, осмотр места преступления на них, следы, улики, фото- и видеофиксация. Но со следами сейчас туго, дождь многое смыл. Кто-то тащил покойника, а на обочине ни одного свежего отпечатка ноги. Но это только так кажется. Более детальный осмотр может дать результат. И еще преступник тащил свою жертву, хватал за куртку, возможно, голыми руками. А потожировые выделения дождем плохо смываются, что-то может остаться. Выделение ДНК из потожировых следов процедура сложная, далеко не всегда возможная, но пальчики снять, возможно, получится. Куртку придется снять, отвезти в лабораторию, там цианоакрилатовая камера. Какой-то шанс на положительный результат имеется.

И еще неплохо было бы взять на экспертизу орудие убийства. Павлов мог только догадываться, чем проломили голову, но ничего похожего на монтировку, молоток и топор в поле зрения не попадало. Или в машине орудие преступления уехало, или где-то в траве у дороги валяется.

– Возможно, бытовуха, – предположил Павлов.

– С кем-то что-то не поделил Ямщиков, – кивнул в раздумье Планидкин. – С кем?

– Может, с пассажиром… – пожал плечами Колышкин. – Может, его из машины выбросили?

– На обочину?

– На дорогу.

– Если на дорогу, то на встречную полосу… – сказал Планидкин.

Павлов кивнул, соглашаясь со следователем. Дорога двухполосная, тело из машины могли выбросить на встречную полосу или на обочину. Существовал и третий вариант, через багажник. Но и тогда тело не могло помешать движению, если, конечно, микроавтобус двигался исключительно задним ходом. А труп стащили с дороги, потому что он мешал движению. Значит, еще живой Ямщиков стоял перед машиной, дорогу которой и перегородил. Тело убрали с дороги, машина уехала, все просто.

– Здесь на дороге убили. Может, пассажир, может, на дороге кто-то попался… Может, он кому-то остановил… Этот кто-то его и ударил. Возможно, монтировкой.

– С гвоздодером, – кивнул Колышкин.

– Ударил, убил, оттащил труп… Но если тащить труп… – Павлов показал, как преступник брался двумя руками за воротник покойника. – Если тащить труп, монтировка будет мешать…

Он размахнулся, забросил в траву за обочиной воображаемое орудие преступления и только затем взялся за труп. Целую пантомиму изобразил.

– Или в машину бросил! – подал голос лейтенант Кудылин.

Павлов улыбнулся, с иронией глянув на него. Хитрый жук, понимает, чем грозит ему версия начальника. Почва окрест дороги песчаная, ноги в грязь не проваливаются, но трава мокрая, искать в ней орудие убийства удовольствие сомнительное, вот он и согласился с более удобной версией.

– Это ты правильно подумал, Константин Сергеевич! Руки в ноги – и вперед! – Павлов обвел рукой пространство вокруг дороги.

– Ноги в руки… – начал, но запнулся Кудылин.

Нехорошо поправлять начальника, тем более когда он прав. К самым ногам придется опускать руки, чтобы найти орудие убийства. Руки в ноги, а голову в траву…

– А ноги в руки – это для меня, – усмехнулся Павлов. – Какая там у нас улица?

В полицию позвонил случайный водитель, проезжал, увидел труп, сообщил.

Ветряной начинался с приселка из трех домов, дальше разрыв метров триста-четыреста, и снова дома – сплошной линией. По Линейной улице. Строение девятнадцать представляло собой кирпичный дом на две семьи с разделенными забором участками. Фактически две квартиры, а в техпаспорте почему-то указан только дом.

Максим начал с первой квартиры, нажал на кнопку звонка. Ему долго не отвечали, наконец появился рослый мужчина с многодневной щетиной и обветренными губами. Дождь прекратился, но с дерева капало ему на плешивую макушку.

Максим увидел на руке у мужчины кровь, но также заметил и прилипшую к пальцам рыбью чешую. А одежда у него относительно чистая. Куртка рабочая, пятна на ней застарелые, а свежей грязи не видно. Крови тем более. Трикотажные штаны на нем, на калошах следы засохшей огородной грязи, которая только-только начала отмокать от соприкосновения с мокрым асфальтом.

– Чего?

– Майор полиции Павлов!

Щека у мужчины дернулась, он сдал назад, закрывая перед собой калитку. Но двигался он неуверенно и калитку закрывал медленно. Максим с силой толкнул калитку, мужчина стал падать.

– Лежать! Не двигаться!

Во двор Павлов заходил, на ходу вынимая пистолет. И с предохранителя его снять успел, и затвор передернуть, когда на него с лаем накинулся плотно сбитый, прыгавший на сильных ножках мопс. Стрелять Максим не стал, просто пнул собаку, и очень удачно. Пес мгновенно заткнулся и, поджав хвост, бросился к дому.

Мужчина поднялся, но Максим направил на него пистолет.

– Лежать, я сказал!

– Ложусь! – Мужчина осторожно приземлил свой зад на деревянную скамейку, вмурованную в землю.

– Руки вперед!

Мужчина кивнул, вытянул руки, Павлов протянул ему наручники.

– Надевай!

– Хорошо… – Мужчина надел наручники и только тогда спросил: – А что я такого сделал?

– А что ты такого сделал? – спросил Максим, глядя на приоткрытую дверь, за которой скрылась пришибленная собака.

Дверь никто не закрывал, занавески в окнах не шевелились, в доме, похоже, никого не было. Но снова мог появиться мопс. Максим и чувствовал вину перед ним, но, если вдруг опять нападет, ударит снова, не раздумывая.

– Так это не я!

– А кто?

– Не знаю… Иду, слышу, как рванет!.. Ну, рыбу, думаю, глушат…

– Тротилом?

– Так это не я!

– А кто?

– Ну, Михайловна, может, и меня видела.

– Михайловна?

– Не знаете?

– И тебя не знаю. Фамилия? Имя? Отчество?

– Чесноков… Яков Ильич.

– Рыбу режешь?

– Карпа поджарить хочу.

– За что?

– Как это за что?

– Ямщикова за что убил?

– Ямщикова?!.. Ваську?!.. Как это убил? – захлопал глазами Чесноков. Он находился в состоянии шока, и Павлов не видел в том фальши.

– А руки чего в крови?

– Так карпа режу.

– А времени сколько? Не рано ли для карпа?

– Так жена сейчас со смены вернется, она просила рыбку на завтрак поджарить.

– Со смены жена?

– Она у меня в электросети, диспетчером.

– Они ж только к обеду сменяются.

– Моя утром, скоро будет… А что? Ямщикова убили?

А сейчас Чесноков фальшивил. Понимал, что его могут или уже подозревают в убийстве, поэтому переборщил, изображая ужас.

– Ямщиков твой сосед?

– Да.

– Когда он сегодня утром уезжал?

– Ночью, темно было. Часа в два.

– А чего так рано?

– Ну так он в любое время сорваться может, микроавтобус у него, по заказам работает.

– Женат?

– Кто, я?

– Ямщиков.

– Да, женат, Оксана сейчас дома должна быть, так-то она на почте работает.

– Дети?

– У нас сын, а у них дочь…

– Сын где?

– В школу, в город повезли, автобус забрал.

Павлов кивнул, видел он автобус с табличкой «дети», навстречу ему ехал.

– И Ленка поехала, ну, Ямщикова дочка…

– А вы, я вижу, дружно с соседями живете? – Павлов смотрел на межевой забор, его заинтересовала калитка в нем. – В гости друг к другу ходите?

– Ну а чего нам враждовать?

– Пойдем, позовешь Оксану… э-э… – Максим сделал паузу, ожидая ответа.

– Оксана Евгеньевна.

Павлов не торопился снимать с Чеснокова наручники. Вдруг он и есть убийца, вдруг, почуяв свободу, сбежит от него. Еще и ударит. Мужик он крепкий. Такой запросто мог человека с одного удара убить, если монтировкой.

Ямщикова очень удивилась, увидев соседа в наручниках. Крупная женщина, лицо широкое, щеки пышные, но ее это ничуть не портило. Большие светлые глаза, изящный носик… Очень интересная женщина. И уже вдова. Максим ничуть не сомневался в том, что на дороге лежал Ямщиков Василий Семенович, а не кто-то другой. Уж очень оригинал похож был на фотографию в его водительском удостоверении.

– Яша, ты чего?

– Да вот, за убийство… – Чесноков запнулся, замолчал и косо глянул на Максима.

– Вы кто? – посмотрела на него и женщина.

Она уже собралась на работу, и волосы уложены, и макияж наведен, плащ на ней, шарфик, полусапожки на невысоком каблуке. Осталось только сумочку взять – и можно уходить. Она явно ничего не знала.

– Оксана Евгеньевна, мне очень жаль, – вздохнул Максим.

– Кто вы такой? – Голос женщины перешел на хрип. Краска сходила с ее лица.

– Майор полиции Павлов.

Максим достал удостоверение, но Ямщикова смотрела на Чеснокова.

– Почему за убийство? Что за убийство?

– Оксана Евгеньевна!..

– Что с Василием? – Ямщикова повела рукой в поисках опоры, зацепилась за столб, на котором держался козырек над крыльцом.

– Оксана Евгеньевна, скажите, гражданин Чесноков уезжал сегодня вместе с вашим мужем?

– Гражданин Чесноков? – женщина глянула на соседа.

– Яков Ильич, – кивнул Павлов.

– Нет, не уезжал.

– Вы в этом уверены?

– Да, я термос Василию принесла, он уже за ворота выехал. Не было никого в машине.

– Вы на улицу выходили?

– Да, на улицу.

– И сразу домой?

– Да нет, какое-то время стояла… На сердце что-то давить стало… Что с Васей? – взвился голос женщины.

Но Павлов не отвечал. Ямщикова и без того все поняла, хотя еще на что-то надеялась.

– А Яков Ильич вслед за вашим мужем не выезжал? Может, вы видели, как он выезжал со двора?

– На чем выезжал? – хмыкнул Чесноков. – У моей машины двигатель в ремонте. Второй год уже.

– У Яши нет машины, – кивнула, подтверждая женщина.

– И такси он не вызывал?

– Не было такси.

– Значит, не он вашего мужа убил, – снимая с Чеснокова наручники, сказал Максим.

– Не он убил, – с чувством облегчения согласилась Ямщикова.

– А муж ваш по вызову уехал?

– Да, там группу из Волговодска забрать надо было.

– Понятно.

– А он забрал группу?! – встрепенулась женщина, уставившись на Максима.

– Не думаю.

– Но не Яша его убил?

– Нет, не он.

– А кто его убил?

Из глаз женщины хлынули слезы. Максим вздохнул, глядя на нее. Говорят, в таких случаях лучше заплакать, чем держать горе и слезы в себе. Так это или нет, он не знал. Но понимал, что лучше не попадать в такие ситуации.

Глава 2

Документы не обманули, на обочине дороги лежал труп Ямщикова Василия Семеновича, его вдова это подтвердила. Узнала мужа и упала в обморок. Ватка с нашатырем привела ее в чувство. Но не совсем. Планидкин пытался задавать ей вопросы, но женщина его как будто не слышала, тупо смотрела перед собой.

– Что интересного можете сказать? – спросил Максим, обращаясь к эксперту-криминалисту.

Но при этом он смотрел на Кудылина, который разводил руками. Совсем еще молодой лейтенант, и года нет, как выпустился из колледжа. Но уже заслуженный. Одно то, что Малахова от киллера спас, чего стоит.

– Да так, ничего особенного, – пожал плечами Колышкин, глянув на своего коллегу из судебной медицины. – Смерть наступила в районе трех часов ночи в результате проникающей черепно-мозговой травмы.

– Следы преступника?

– Пока ничего сказать не могу. Следов физического контакта жертвы с преступником пока не обнаружили. Драки как таковой не было, преступник ударил сразу и убил. Чем, пока не ясно, но похоже на гвоздодер… Да, кровь обнаружили. На дороге. В нескольких местах. Так не видно, только ультрафиолетом.

– Чья кровь?

– Возможно, потерпевшего…

– Почему возможно?

– Да есть вопросы. Как могла кровь потерпевшего оказаться там, где стояла машина?

– Брызнуть?

– Брызнуть она могла, когда потерпевший падал. Кровь не могла брызнуть под машину… Кровь могла упасть с пальцев преступника. Может, на руку попала, он стряхнул, капли под машину…

– А где стояла машина?

– Ну, где… – Колышкин обвел рукой место, где предположительно стояла машина потерпевшего. – Следы торможения смыло, но кое-что осталось… И следы от обуви смыло, но тоже кое-что нашли. Не знаю, будет ли толк… Мы-то, конечно, все отработаем – и кровь, и все остальное. Но в целом, скажу я вам… Да, кстати! – оживился эксперт. – На обуви, на носке имеется след старой краски. Зеленого цвета… Свежий след.

– Краска старая, а след свежий, интересно.

– Не знаю, с какой поверхности. Может, с двери, может, с забора. Или со стены, если стены красят масляной краской.

– Бывает.

– Туфли с вечера вымыли, начистили, а ночью был удар. По двери, по стене. Краска старая, отслоилась, а на дожде размокла… Если по двери, то где-то на открытой местности…

– Может, дверь на Ямщикова напала? – в шутку предположил Павлов. – С облупленной на ней краской.