Темногорье. Яблоневая долина Кутузова Лада

© Кутузова Л., 2022

© Кривогина А., иллюстрации, 2022

© ООО «Издательство АСТ», 2022

• В уютный домик над рекой я всё-таки вернусь.
• Открою дверь своим ключом –
• Там пусто. Ну и пусть.
• Я молча сяду у окна. И буду век сидеть.
• Сидеть и губы в кровь кусать.
• В надежде умереть.
• И будет роком тишина висеть над головой.
• И будет век напоминать,
• Что нет тебя со мной.
• И просижу я у окна сто долбаных веков.
• И вдруг какою-то весной услышу звук шагов.
• Я тут же стану на крыло –
• Легка и весела.
• Открою дверь тебе скорей,
• А это смерть пришла.

Юлия Камышева

Пролог

Низкорослая лошадка, запряжённая в телегу, медленно трусила по грунтовой дороге. Даже надвигающийся вечер и понукания возничего не прибавили ей прыти. Да и всё вокруг притихло. Солнце неспешно кренилось к горизонту, птицы лениво перекликались между собой. Тени становились гуще, обещая долгожданную прохладу. Ветер слегка шевелил ветви деревьев, обступивших торговый тракт, и казалось, что они перешёптываются.

Дно повозки было плотно заставлено плетёными корзинами и глиняными кувшинами. Между ними с трудом уместилась женщина, мужчина правил лошадью. Оба невысокого роста, черноволосые и с румянцем во всю щёку – свидетельством крепкого здоровья. Гусиные лапки вокруг глаз говорили о весёлом нраве. В Яблоневой долине все жители отличались добродушием. Спутник что-то сказал женщине, и она заливисто расхохоталась. В это время небо пересёк светящийся предмет. Тёмный, цвета остывших углей, похожий на укороченное веретено. Он летел чуть выше деревьев, оставляя за собой белый дым.

– Погляди-ка, Марта, – заметил мужчина, – какая странная штука.

– Интересно, что это? – Марта проследила за непонятным объектом.

Тот скрылся за ближайшим леском, а потом громыхнуло. Да так, что в ушах зазвенело. Лошадка встала, как вкопанная, часть кувшинов раскололась, а с деревьев посыпались листья.

Мужчина спешился.

– Пойдем, Марта, посмотрим.

Сказал и сам себя еле услышал, точно в уши пакля набилась. Марта начала отнекиваться:

– Да я что-то боюсь, Вилли. Давай лучше дальше поедем.

Но мужчина уже зашагал к ставшему густым столбу дыма. Марте ничего не оставалось, как последовать за ним. В глубине леса был заметен урон. По деревьям точно косой прошлись, срезав макушки. Трава обуглилась, дышать стало трудно. Ближе к центру взрыва стволы разметало, словно чурки в городках. А между ними темнела воронка. Там и лежал упавший предмет. Он медленно остывал, покрываясь пеплом. А затем что-то скрипнуло, звякнуло, и предмет распался на две части. На дне ямы осталась люлька с младенцем.

Вилли спрыгнул вниз и достал ребенка.

– Марта, он живой, – донёсся из ямы его голос.

И в подтверждение его слов младенец разразился плачем, да таким громким и обиженным, что сердце сжалось.

– Вилли, поднимай его, – заволновалась Марта.

Она заглядывала в воронку со страхом и надеждой. Двадцать лет, как они с Вилли женаты, а ребёночка так и нет. Неужели небо услышало её просьбы? Вилли с трудом выкарабкался из ямы, передал ей младенца, и Марта с радостным волнением впервые посмотрела в лицо своего сына.

Глава 1. Приш

Яблоки поспели, и над долиной повис фруктовый аромат. Неповторимый запах антоновки смешался с нежно-сладким духом летних яблонь. К ним примешались медовый и конфетный ароматы и грушевый запах нового сорта. Приш почувствовал, как рот наполняется слюной. Он взял из корзины яблоко и вонзил зубы в красно-зелёный бок. Брызнул сок. Хорошо. Скоро он с родителями отправится на ярмарку, где будет торговать фруктами и сидром. Тот уже настоялся в бочках с прошлого года. На сидр идут поздние плоды. Янтарного цвета, наливные, так что даже косточки просвечивают сквозь кожуру и мякоть, наполнившуюся карамельным сиропом. Во всём Темногорье нет сидра вкуснее, чем в Яблоневой долине, это все знают. С небольшой хмелинкой, а цветом – как сосновая смола. На вкус такой, что язык трубочкой сворачивается. Пьёшь его и пьёшь, и только прилив сил чувствуешь и настроение поднимается. А голова ясная. Первое вино на посиделках, когда надо и людей посмотреть, и себя показать. Нет усталости от долгих плясок, стирается ненужное смущение, и беседа льётся до первых звёзд. Именно тогда и договариваются о свадьбах. Сидр – напиток влюблённых.

Приш ощутил удар в спину: Лиза, младшая сестрёнка, кинулась яблоком. Он потёр ушибленное место и погрозил кулаком. Но Лиза уже залезла под телегу: попробуй, достань оттуда. Ей лишь бы играть с братом в догонялки, но Пришу надо помогать родителям. Это Лизе всего шесть лет, а он уже совсем взрослый – пятнадцать исполнилось. Ещё пара лет – и совсем жених. Можно будет себе сидр на свадьбу оставлять и сватов засылать.

От мыслей о свадьбе Приш вспыхнул изнутри. Хотя… А что такого? Ведь на самом деле пора себе невесту присматривать. Впрочем, и не надо присматривать. Чего уж там, даже Лиза знает, что ему нравится Алиса, дочка односельчанина. Черноволосая, как все жители долины, чуть что вспыхивающая нежным румянцем, и хохотушка. Когда Алиса смеётся, у Приша мурашки по спине бегут. А сердце начинает так биться, что страшно: вдруг выскочит? И кажется, что ног нет – паришь над землёй. Один раз так засмотрелся, что муха в открытый рот влетела. А Алиса лишь пуще расхохоталась. Ей и палец достаточно показать, уже смешно.

– О чём мечтаешь, жених? – отец хлопнул по плечу.

Ну вот, даже задуматься нельзя, сразу заметили. Приш привычно взял из рук отца тяжёлую корзину и поставил в телегу. Отец запряг лошадку, и они втроём отправились домой.

Мама уже напекла пирожков с яблоками и шарлотку. Приш налил из кувшина парное молоко и сел обедать.

– Подожди, сначала суп, – мама подвинула глубокую тарелку.

Маме лишь бы покормить! Хотя суп она вкусный варит. Наваристый, на сахарной косточке, и настолько густой, что ложка стоит. А ещё зелень и чесночок крошит и сметану добавляет. За уши от такого супа не оттянешь.

– Ну как урожай? – поинтересовалась мама.

– Замечательный, Марта, – ответил отец. – В этом году яблоки как никогда уродились. Один к одному. Будет чем на ярмарке торговать.

– Ты это каждый год говоришь, Вилли, – мама улыбнулась, и на её щеках появились две ямочки.

У Алисы тоже ямочки образуются, когда она смеётся. И всё время хочется их потрогать. И страшно, словно в бездну шагнуть.

Приш залпом допил молоко и вышел из-за стола. Сейчас они с отцом снова отправятся в сад. Надо снять оставшиеся летние яблоки – на выходные всей семьёй поедут на ярмарку. Приш сам станет торговать, ведь родителям помощь требуется. Оба немолоды, отец наполовину седой, да и у мамы точно паутина в волосах запуталась. Другие уже внуков в этом возрасте нянчат, а им приходится детей поднимать. Сначала Приш с неба свалился, как мама рассказывала, а потом уже Лиза – подарок судьбы, которого не ждали. Повезло с родителями. Если бы не они, он мог бы погибнуть. А они спасли его и как собственного ребенка воспитали. Хотя он с детства знал, что родители – неродные. Да и как не знать: у Приша тёмно-бронзовая кожа и волосы цвета травяной поросли. А ещё на пальцах присоски имеются, поэтому он может карабкаться и на стену, и по стволу яблони – не упадёт. Первый помощник по хозяйству. Всех за пояс заткнёт, любая девушка такому другу рада будет. Наверное.

Иногда сомнения одолевали: вдруг Алисе он совсем не нравится? В смысле как парень? Может, она видит в нём лишь мальчишку, которого знает с детства? Ну да, он и в росте другим не уступает, и силой не обделён, но всё же… Вдруг ей приглянулся кто-то из парней долины: темноволосый, с обычной белой кожей? Как бы узнать? Может, что-то сделать? Точно! Надо пригласить её на свидание. Если не откажется, то дело в шляпе. Эх, только как бы смелости набраться? Он, Приш, способен забраться на самое высокое дерево, а вот с Алисой ведёт себя как рыба: лишь молча рот открывает. Но решено: после ярмарки он подойдёт к ней, иначе сам себя уважать перестанет.

Торжище располагалось в центре Темногорья, неподалёку от башни тысячи вокзалов. Приш снова загляделся, рассматривая её. Высотой до неба, молочного цвета, с изображением морских животных. Тут и медуза с длинными щупальцами, и гигантский кальмар, и морская звезда с осьминогом, и множество прочих тварей. Иногда Пришу хотелось залезть на её вершину и всё внимательно разглядеть. Говорят, с такой вышины всё крохотным кажется. Жаль только, что вечно времени не хватает. А ещё рассказывают, что через эту башню можно попасть в разные миры. Вот бы ему отправиться в путешествие! Может, где-нибудь он бы отыскал людей с цветом кожи, как у него, и смог бы найти настоящих родителей. Так хочется их увидеть. Пришу стало неловко: Марта и Вилли любят его как своего, а он желает узнать, кто его родные отец и мать. Но ведь наверняка с ними что-то случилось. Ведь не могли они отправить сына неведомо куда, как надоевшую игрушку.

Народу на ярмарке полно. Кого только нет. И цирковые, и актёры, и даже волшебники. Устраивают по вечерам представления, запускают в небо огненных драконов. А ещё показывают разные картины, совсем как настоящие: всяких диковинных животных и необычные миры. Отец обещал, что они останутся с ночёвкой, так что будет время побродить по городу.

Дома здесь приземистые, сложены из светлосерого камня. А в долине избы построены из дерева, поэтому всегда пахнет смолой и лесом. И яблоками. В долине всё пропитано их ароматом. А в городе всем понемногу: потом, пылью, выпечкой и корицей, черепицей с крыш, раскалённым булыжником. Его здесь много: не только здания, но и дороги камнем вымощены, а в долине все тропинки грунтовые. А ещё тут растут каштаны, а дома у Приша – яблони. Но всё равно ему Темногорье нравится. Городок небольшой, расположен на возвышенности. Внизу протекает река, а вокруг холмы, поросшие глухим лесом. И у города, и у края одно название – Темногорье. Видимо, из-за гор вокруг городка.

Яблоки и сидр расхватали как горячие пирожки. Приш только и успевал взвешивать да сдачу давать. Народ за товаром приехал из самых отдалённых уголков Темногорья. Многие наслышаны о Яблоневой долине и её урожае. Даже мохноног приходил из гильдии дорожников. Сверху человек, а внизу ноги, как у козла: мохнатые и заканчиваются копытами. А копытца блестят, точно их воском натёрли. Мохноног сказал, что держит постоялый двор неподалёку от торжища. Так и называется незатейливо: «Постоялый двор Плута». Пригласил у него остановиться. Ну, гильдию дорожников все хвалят, так что вопрос с ночлегом решён. Приш взвесил последние яблоки и засобирался: надо ещё за покупками успеть. Родители думали ему и Лизе на осень обновки взять. Да ещё мама себе сапоги желала приобрести.

Плотные брюки из серо-зелёной ткани купили в лавке по соседству, там же взяли несколько рубашек, два свитера и мягкие невесомые ботинки. Хорошо, что Приш – парень, ему много одежды не надо. Не то что Лизе, одних платьев штук пять. Замучился, пока она всё перемерила. Когда с покупками закончили, он отпросился у родителей. Но сразу же увязалась Лиза:

– Приш, возьми меня с собой!

Ну вот! Вечно она как хвостик. Но мама перехватила дочку:

– Давай мы с тобой ещё в лавку за пирожными и конфетами сходим. А с Пришем вечером встретимся, на представлении.

Приш неловко обнял маму и чмокнул в щёку. Она всегда его понимала, будто мысли читала. А отец сунул деснар[1] и подмигнул: мол, заработал, сынок. Приш взял деньги и отправился по рядам.

Глава 2. Темногорье

Торговые ряды ломились от фруктов. Сочные абрикосы и персики, душистые дыни и пузатые арбузы, россыпь спелого винограда вперемешку с медовыми сливами. Такой дух стоит, что пройти спокойно нельзя – глазами всё бы съел. А ещё медовая лавка, где и малиновый мёд, и гречишный, и липовый – одних названий несколько десятков. Приш купил мёд в сотах и отправился дальше. День клонился к вечеру, продавцы стали закрывать лавки. Приш заглянул ещё в одну. Это был небольшой магазинчик с украшениями для девочек и женщин. Приш пожал плечами и собрался выйти – ему-то это зачем? Он же не кладоискатель, чтобы рыться в девичьих безделушках. Как вдруг в голову пришла мысль: у Алисы послезавтра день рождения! Точно. Он подарит ей заколку или цепочку с кулоном, а потом пригласит на свидание – вот и повод. А заодно можно и маме с Лизой подарки присмотреть, им приятно будет.

Он долго мялся у прилавка, пока продавец, пожилой мужчина, не поинтересовался:

– Кому ищете украшение, молодой человек? Своей девушке?

Приш так смутился, что уши полыхнули огнём:

– Нет, конечно! Для сестры – у неё скоро день рождения.

У продавца дёрнулся уголок рта, точно он попытался сдержать усмешку.

– Тогда, наверное, самое лучшее для сестрёнки? – с этими словами продавец высыпал на прилавок украшения.

У Приша глаза разбежались: столько всего! Аж рябит. Он завис над всеми этими брошами, колечками, серьгами.

– А что бы вы посоветовали? – наконец выдавил он из себя.

Продавец жестом фокусника вытащил из кучи тонкую цепочку с подвешенными на ней тёмно-фиолетовыми камнями. Казалось, они висят в воздухе сами по себе, как звёзды на небосклоне. Приш смог лишь кивнуть – в горле неожиданно пересохло.

– С вас девять однаров, молодой человек, – произнёс продавец.

Все оставшиеся деньги.

На представление Приш не шёл – летел. Он смог это сделать – купить подарок для Алисы! Правда, на гостинцы для мамы и Лизы денег не хватило, но ничего страшного. В другой раз им что-нибудь возьмёт – в следующие выходные опять на рынок поедут. А теперь у него есть причина договориться с Алисой о свидании. После такого подарка она точно не откажется встретиться с ним. И он пригласит её на мост Глогха.

Это каменное сооружение протянулось над долиной, соединяя две горные гряды. В виде огромного, замершего в прыжке зверя. С длинной узкой мордой, мощными лапами и массивным телом. Никто не знал имя строителя и в честь кого такое название. Мост однажды возник над ущельем, чтобы навсегда вписаться в окружающий пейзаж.

Родители уже ждали его возле подмостков, заняли лучшие места. Лиза показала леденец на палочке:

– Хочешь облизнуть?

Приш отрицательно мотнул головой: он уже взрослый. И тут же ощутил вину: сестрёнка с ним всем готова поделиться, а он ей никакого подарка не купил. Мог бы тот же мёд в сотах оставить. Почему он такой недогадливый? Он осторожно дёрнул Лизу за косичку, та сразу же улыбнулась довольно и наябедничала:

– Мама, а Приш меня за волосы хватает.

Но мама только шикнула:

– Тише вы, представление начинается.

Тут же потемнело, словно солнце погасили, как уличный фонарь. Занавес распахнулся, и на сцене появились тени.

Как живые, они заполонили собой подмостки. То становясь деревом, то человеком или мохноногом, а то превращаясь в страшное чудовище. Тени рассказывали историю о проклятых, которые пришли в Темногорье по тёмному пути. У Приша мурашки побежали по коже: до чего же торжественное, хотя и мрачное представление. Полное опасностей, ужасов и приключений. Приш не заметил, как зрелище полностью захватило его.

Словно он сам шёл этой дорогой, долгой и короткой, волшебной и страшной одновременно. Да и никто не остался равнодушным. Когда представление закончилось, воцарилась тишина: зрители не сразу стряхнули с себя навеянные чары.

Зато потом грохнули аплодисменты. Приш чуть ладони не сбил, так громко хлопал. А Лиза даже завизжала от восторга, настолько понравилось. Всю дорогу до постоялого двора щебетала: пересказывала увиденное.

Даже в трактире никак не могла угомониться.

– Это что ж такое интересное вы рассказываете, барышня? – поинтересовался хозяин постоялого двора.

– Сказку! – выпалила Лиза. – Про тёмный путь и людей на нём. Мальчика, девочку и дяденьку. Они шли к радуге, а за ними гналось огромное чудовище.

Плут приглашающе махнул рукой. Приш с семьёй расселись за столом. Мохноног накрывал, а Лиза всё трещала. Приш подвинул к себе тарелку с окрошкой, взял ломоть свежего ржаного хлеба и принялся есть – проголодался. Целый день на воздухе. Тут хочешь не хочешь, а аппетит нагуляешь. Плут водрузил на стол кувшин с травяным чаем, пышные слойки и розетки с вареньем. Можно макать слойку в варенье и запивать настоем. Красота!

Приш набивал желудок и рассматривал постоялый двор. Массивные столы и под стать им скамьи из северного дуба. Гладко отполированные, покрытые тёмной морилкой и лаком. Такие и великана выдержать смогут, не сломаются. На стене горят огоньки. У Приша тоже есть дома огонёк, похожий на белую шапочку одуванчика. А здесь их так много, что свет придаёт залу праздничное настроение. Красивая магия. Высокая стойка, за которой обычно находится хозяин постоялого двора. А на полках за стойкой чего только нет. Толстые пузатые бутыли подпирают друг друга: хрустальные, из толстого стекла, глиняные, даже кожаные – среди них Приш разглядел и сидр Яблоневой долины. Стало приятно за свой труд.

– И тут перед ними дверь появилась, и они все вернулись домой, – Лиза умудрялась говорить даже с набитым ртом. – Хорошая сказка.

– Хорошая, – подтвердил Плут, – только не сказка, а быль. Несколько десятилетий назад всё произошло.

На пол с громким звоном упала ложка – мама от удивления выронила.

– Что вы такое говорите, господин хороший? – с тревогой спросила она.

Плут пододвинул табуретку к столу и сел рядом.

– Чистая правда, госпожа Марта, клянусь гильдией дорожников! Мой дядюшка Флут рассказывал, когда я ещё пешком под стол ходил. Именно к его постоялому двору и вывел путников тёмный путь.

Внутри Приша полыхнуло: ничего себе! Оказывается, это чистая правда. Не может быть! А Плут продолжал:

– Говорят, что существует три пути, проходящие через миры Темногорья: светлый, тёмный и серый. И по ним можно попасть в странные места, куда так просто доступа нет.

У Приша от удивления рот открылся: ничего себе! Правда, он сразу же его захлопнул – вредная привычка так сильно изумляться. Приш слушал и мечтал: вот бы ему пройти по одному из путей. Столько бы всего удивительного увидел, было бы что Алисе рассказать. Да и в её глазах он сразу героем стал бы.

Мохноног зажёг лампу, вокруг которой запорхали белые мотыльки.

– Только одолеть эту дорогу можно лишь втроём, – повествовал он. – Никто не должен отстать или потеряться по дороге. И тогда возможно дойти до радуги, где исполняются самые заветные желания. Любые, даже несбыточные.

Мысли Приша сразу же скакнули: а что бы он загадал? Чтобы Алиса в него влюбилась? Так она и так сразу его полюбит, как только он путь одолеет. Ведь это не каждый может. Что же тогда? Узнать, кто его настоящие родители? Да, хочется, но жалко на это единственное желание тратить, когда есть вещи важнее. Лучше пусть Марта и Вилли живут долго и счастливо. Здоровья бы им побольше. Да, хорошее желание, нужное.

– А ещё дядюшка поведал, что вроде бы существует второй путь – бесцветный, о котором никто ничего толком не знает, – Плут всё рассказывал о путях. – Но это только слухи.

Мохноног погасил лампу, и всех потянуло в сон. Хозяин постоялого двора отвёл гостей в комнаты. Пришу досталась небольшая, но очень уютная. Стены обиты деревом, над кроватью висит картина с морем и кораблём. Рядом ванная комната, отделанная голубой мозаикой. Приш подумал, что надо бы принять ванну, но смог лишь добраться до кровати – дремота сморила. Не зря говорят, что дорожники владеют секретом приготовления чая, дарующего крепкий сон. Всю ночь Пришу снился луг, покрытый цветами: сиреневыми, оранжевыми, голубыми, розовыми, алыми, бледно-жёлтыми. А над ними повисла радуга.

Глава 3. Подарок для Алисы

После сна осталось приятное послевкусие. Словно случилось что-то настолько хорошее, что сердце от этого стало огромным и теперь не умещается в груди. Вскоре постучали: мама позвала завтракать. Внизу уже собрались постояльцы: кто-то распродал товар ещё в субботу и теперь собирался домой, а кто-то вновь спешил в ряды. Приш от души зевнул: рано разбудили, на улице ещё темно, солнце только поднимается. И будто в ответ на его мысли сразу же засияла башня тысячи вокзалов – точно её стены были покрыты отполированными пластинами. Хотя ничего такого Приш прежде не замечал.

Он заинтересованно взглянул в окно: нет, надо будет как-нибудь залезть на башню – для него это пара пустяков. Он на любой вертикальной поверхности держится легко, повезло с присосками. Обычно они незаметны, спрятаны в подушечках пальцев. Зато при необходимости появляются. Приш посмотрел на руки: удобное приспособление, многие парни завидуют.

Рассвет добрался до крыш и окрасил их в алый. Затем засверкали окна, будто их хорошенько отмыли. Заблестела листва, тронутая первой позолотой. Всё же на дворе урожайник[2] – начало осени. Совсем скоро листья побуреют и облетят, зато появятся белые мухи[3] и наступит зима. Но до этого далеко. Они успеют собрать урожай поздних яблок и сделать самый лучший напиток – сидр.

В соседнем доме кто-то отворил окно, и солнечный луч попал прямо в глаз Лизе. Она зажмурилась и несколько раз чихнула. Смешная у неё привычка – всё время чихает на солнце. В это время подоспел завтрак: Плут принёс стакан молока для сестрёнки и кувшин морса – для остальных. Поставил черничный пирог и тарелку печенья. Так рано плотно есть не хочется, а вот перекусить – самое то.

Лиза выпила молоко, и теперь над губой виднелась белая полоса.

– У тебя молоко на губах не обсохло, – давясь от смеха, сообщил Приш.

С сестрой вечно так – умудряется испачкаться. То после пирога останутся черничные усы, то, как сейчас, – словно мыльная пена. Глаз да глаз за ней нужен, иначе так и пойдёт на улицу. Приш передал Лизе полотенце и проследил, чтобы она тщательно вытерлась. А то будут над ней смеяться.

На улице было прохладно – всё же начало осени. Днем ещё пригревает солнце, и кажется, что на дворе лето, но ночь не обманешь. Приш накинул на себя куртку и забрался в повозку. Рядом примостилась мама с Лизой, папа залез на облучок. Мама укрыла Лизу пледом, та немного посидела, а после свернулась калачиком и уснула. Телега мелко тряслась по мостовой, и Приш раззевался. Как же спать хочется! Да и ладно, что он здесь не видел? В следующие выходные приедут с новым урожаем. Он примостился рядом с сестрой и задремал.

Дома Приш помог родителям разобрать повозку. Мама принялась хлопотать по дому, а они с отцом отправились в сад – следовало сорвать поспевшие яблоки, пока не попадали. А то побьются и начнут портиться. Их тогда только на варенье. Хотя мама варит такую вкуснятину, что пальчики оближешь: каждая долька будто плавает в янтарном сиропе. Уметь надо.

Вечером Приш достал цепочку: до чего же красиво. Алисе точно понравится. Завтра Приш вручит подарок и пригласит Алису на свидание, а там будь что будет. Хотел убрать украшение, а Лиза тут как тут:

– Ой, что это у тебя?

Всё время она незаметно подкрадывается. Как лисичка. Приш показал цепочку.

– Ой, какая хорошенькая, – Лиза запищала от восторга. – Это кому?

– Алисе, – смутился Приш. – У неё завтра день рождения.

Лиза захлопала:

– Я знала, знала, что она тебе нравится!

Приш покраснел: хоть у него кожа бронзового цвета, а всё равно предательская краска выдаёт. Но молчать не мог – словам стало тесно в груди, чувством хотелось поделиться со всем миром.

– Да, – ответил он. – Наверное, я её на свидание приглашу.

А сам покосился на сестрёнку: как она воспримет? Не высмеет ли? Но Лиза лишь запрыгала:

– Замечательно! Она согласится! Вот увидишь! Ты самый лучший.

Конечно, Лиза его любит – ведь она сестра, но стало легче. Завтра всё получится!

Понедельник, как по заказу, получился солнечным и тёплым – хорошее предзнаменование. Приш с утра бы побежал к Алисе, но работу никто не отменял. Сначала дела, потом всё остальное. Он едва не взлетал на деревья – хотелось быстрее освободиться. Отец только удивлялся такой прыти, а Лиза подхихикивала – она-то догадывалась, в чём дело, но молчала.

Яблоки сложили в корзины и погрузили в телегу. Пришу хотелось соскочить с повозки и бежать: до чего всё медленно! Эх, были бы у него крылья… Птицей бы метнулся, а приходится ждать. Так что дома помог отцу выгрузить корзины, схватил подарок и побежал к Алисе. Хоть бы она дома была! А то ему не терпится скорее увидеть её. Да и решимость страшно растерять. Как бы снова все слова не позабыть.

Приш побежал по деревне – его дом находился чуть выше остальных в долине, на склоне. Если посмотреть с моста вниз, то видны лишь глиняные крыши – будто пряники рассыпались посреди зелёного плюша. Всё утопает в зелени: яблони повсюду. Осенью долина меняет убранство на золотой наряд, а зимой – на белый. И всё время так красиво – до сердечного замирания. Вроде видишь каждый день, но, когда остановишься, присмотришься – всё, это любовь навсегда. И не представить, как можно жить где-то в другом месте. Он бы, Приш, не смог. Здесь его дом.

Пока мчался, обо всём передумал, только не о нужном. А когда добрался до центра деревни, где возле маленькой площади расположился дом Алисы, понял, что все правильные слова выветрились. И сердце бешено заколотилось от волнующего предвкушения, да так, что голова закружилась и на ногах удержаться – никакой возможности.

Приш отошёл за ближайшее дерево – надо успокоиться. А то наговорит всякие глупости. Он несколько раз глубоко вздохнул. Нужно собраться. Достал из кармана свёрток и приготовился. И тут раздался стук: кто-то кинул камешек в окно. Приш высунулся из-за яблони: неподалеку стоял Маттис – парень с другого конца деревни. Ему недавно исполнилось шестнадцать. Высокий, плечистый, с румянцем во всю щёку – словно сошёл с вывески молочной лавки. Мол, пейте свежее молоко, ешьте сметану и станете такими же здоровыми.

Приша затошнило: что этот здоровяк здесь делает? Неужели… Дверь распахнулась, и на крыльцо вышла Алиса.

– Привет, Маттис, – улыбнулась она.

А у Приша сжалось сердце – почему она так любезна с этим переростком? В ушах зазвучал набат: внимание, опасность!

– Я прослышал, у тебя день рождения. Поздравляю.

Да кому нужны его поздравления?! Приш сглотнул: волнение комом встало в горле.

– Спасибо большое!

Отсюда не рассмотреть, что Маттис вручил Алисе. А тот не промах: тянется к ней губами, решил поцеловать. Словно кровавая пелена перед глазами. В ушах гул, руки сжались в кулаки. Да как этот придурок смеет?! Что он себе вообразил?! Приш не помнил, как выскочил из укрытия, как набросился на Маттиса, забыв обо всём.

– Отойди от неё! – лишь яростный крик, а дальше безумие, стирающее память.

И локти ходят взад-вперед, следом за кулаками. Маттис сначала и не пытается защищаться, лишь уворачивается. Но потом и он начинает работать руками, и Пришу тоже достаётся. А на краю сознания слабый шёпот: «Приш, Маттис, не надо! Вас же…»

Приш обмяк, поняв, что натворил. Маттис тоже замер, удивлённо разглядывая свои руки, будто не веря, что мгновение назад молотил ими соперника. Алиса испуганно воззрилась на них:

– Вы что… Вас же… Нельзя же так!

И замолчала. Хороший Алисе достался подарок на день рождения. Никому такого не пожелаешь. И сделанного не скрыть: уже подтянулись односельчане. А это значит… Приш сглотнул. Господи, что же он натворил?! В долине запрещены драки – от этого будущий урожай портится, яблоки начинают горчить. Что же с ним будет?

Подошёл отец и мотнул головой в сторону дома: мол, иди к себе. Приш ссутулился и отправился назад. Выроненная цепочка осталась лежать рядом с крыльцом.

Глава 4. Золотой город

Если смотреть на Алтанхот с высоты птичьего полёта, сразу бросается в глаза геометрическая точность, с которой построен город. По центру – дворец правительницы, напоминающий диск солнца. От него лучами разбегаются улицы. В одном из миров Темногорья известна поговорка: «Все дороги ведут в Рим». А в Алтанхоте знают: поместье из розового мрамора – центр мира. Ведь именно там живёт повелительница Золотого города – другое название Алтанхота.

У Золотого города серебряная царица. Мёнгере правит уже пять лет – с тех пор, как по праву заняла трон, выточенный из бивней вымерших гигантов. Их кости изредка находят в пустыне, когда жадные пески уступают напору ветра. Большая часть идёт на продажу в соседние города, но часть бивней оседает в Алтанхоте и служит украшением покоев правительницы. Ведь Мёнгере – живое воплощение Луны, дочь серебряного дракона и жрицы Храма.

Храм небесных светил находится неподалёку от дворца. Именно он поставляет цариц Золотому городу. Раз в пять лет проходит избрание. Девушки от двенадцати до шестнадцати лет получают шанс занять трон Алтанхота. Но не все, а только самые красивые – воспитанницы Храма. Девушек собирают во дворце, рядом с ними становится правящая царица – в этот миг она уравнивается с другими. Лишь совершенство служит пропуском к дальнейшей власти.

Цариц в Алтанхоте было много, а вот живых воплощений Луны мало. Мёнгере вторая за время существования города. Значит, ей суждено править долго и счастливо, сохраняя молодость до самой смерти. А дочь лунного дракона будет жить очень долго – с красотой отца ей передалось и его долголетие.

Мёнгере подошла к блестящей пластине и придирчиво осмотрела себя: на завтрашнем испытании ей некого опасаться. Кожа такая тонкая, что, кажется, под ней можно рассмотреть водную сеть вен. И настолько светлая, что цветом напоминает вешники – цветы, растущие в сердце пустыни. Те даже белее древних костей, над которыми веками трудились песок и ветер. В лунном отблеске кожа начинает тускло мерцать, лишний раз доказывая связь правительницы с небесным светилом. Волосы оттенка потемневшего серебра дождём ниспадают до самого пола, а огромные глаза цветом напоминают чернила, разбавленные водой. Недавно во дворец приносили полудрагоценные камни, аметисты. Царица приказала сделать из них серьги, чтобы подчёркивали глаза.

Губы у Мёнгере чуть пухлые. В самую меру. Правительница идеальна: тонкими руками, изящными ступнями, длинными ногами, узкой талией. Всем своим обликом она напоминает фарфоровую статуэтку: прекрасную и хрупкую. Никого нет краше в Золотом городе. И скоро все вновь в этом убедятся. А невезучие претендентки навсегда скроют лица плотной тканью и отправятся обратно в Храм небесных светил.

Даже странно, что именно её мать, из отверженных неудачниц, удостоилась внимания лунного дракона. В легендах рассказывается о драконах, солнечном и лунном, которые иногда посещают Землю в человеческом облике. Мёнгере хлопнула в ладоши, к ней тотчас подбежала служанка, до этого прятавшаяся за колонной, чтобы не оскорблять взор царицы своим неидеальным видом.

– Я желаю слушать сказку о драконах, – повелела правительница.

Служанка склонилась в поклоне, села в ногах Мёнгере и начала речь:

– Давным-давно, когда не было ни ночи, ни дня, жили-были супруги: Луна и Солнце. Всё время на небосводе проводили они рука об руку. Не было на свете более любящей пары, пока не случилась между ними размолвка. Прилетела как-то в дом супругов серая птица, сорока. Долго вертелась рядом с ними, охала и ахала, а потом сказала:

– Гляжу я на вас, уважаемые Солнце и Луна, и никак не пойму: кто же из вас красивее? И вы, прекрасная Луна, всем хороши, но и вы, Солнце, ничем не хуже. Как же мне, бедной, узнать, кому из вас следует больше поклоняться?

Призадумались супруги: на самом деле, кому же? Первой слово взяла Луна:

– Конечно же, мне. Ведь все знают: я круглобокая и блестящая.

Но Солнце ответило:

– Я тоже круглобокое, не хуже тебя. И сияющее. Рядом со мной тебя сложно заметить.

Луна не согласилась:

– Ты ослепляешь. На тебя никто долго смотреть не может, ты ранишь глаза. Зато мной можно любоваться без устали.

Усмехнулось Солнце:

– Все знают, что своего света у тебя нет. Ты и блестишь только потому, что отражаешь меня.

Обиделась Луна, тяжело ранили её речи супруга. Так, слово за слово, они рассорились. Ударило Солнце в сердцах Луну, да с такой силой, что отломился от неё один бок и искрами разлетелся в разные стороны. С тех пор на небе сияют звёзды. В слезах убежала Луна от мужа на другой край небосклона, оставляя за собой белый шлейф. И эта дорога теперь называется Млечным Путём.

Так и живут Луна и Солнце, не видя друг друга. С Луной воцарилась ночь, а где Солнце – там день. В память о прошлом Луна каждые четыре недели становится полной. А потом день за днём тает от боли и горечи. А сорока, которая послужила причиной ссоры, поменяла цвет на чёрно-белый, как ночь и день. И всем известно: сорокам верить нельзя.

Мёнгере вздохнула: легенда старинная и очень длинная. Пока дождёшься, когда речь пойдёт о драконах, заснуть можно. Но боги не любят, если люди проявляют неучтивость. Поэтому надо придерживаться повествования с особой тщательностью. Служанка перевела дух и продолжила:

– Хоть и велика была обида, а любовь всё же сильнее. Всеми силами пытались дотянуться Луна и Солнце друг до друга. Но могли лишь посылать лучи, как весточку. И когда встречались лунный и солнечный свет, рождались драконы: серебряные и золотые, дети небесных светил. Только одно огорчало родителей: детей было мало и лишь одни мальчики. Потому наделили они их способностью превращаться в людей, чтобы драконы могли продолжить свой род.

Мёнгере повернула голову и вновь увидела свое отражение. Ничего драконьего в ней нет. Как там в храмовых описаниях? «Дракон трижды обернулся вокруг Храма. Телом он походил на огромного змея. Под кожей перекатывались мышцы, будто огромная волна шла от хвоста к голове. Цвет чешуи напоминал чищенное серебро: почти белая. От неё исходил слабый свет. Жрицы вышли из Храма и склонились в приветствии. И тогда дракон обернулся мужчиной, высоким и статным. В его глазах отразился Млечный Путь: казалось, что в них плавает туман. Серебряные волосы длиной достигали бёдер. Он подошёл к одной из жриц, взял её за руку и повёл внутрь Храма». Что ж, Мёнгере не дракон, но обликом она пошла в отца, а не в мать-неудачницу.

«Наверное, лица, как всегда, были скрыты, вот он и выбрал мать», – Мёнгере никак не могла понять, что заставило дракона отдать предпочтение жрице, а не тогдашней правительнице города. Хотя царицам портить беременностью фигуру нельзя, но это тот случай, когда возможно исключение. Или нет? Но кто бы воспротивился воле сына богов? Его выбор был бы ясен. А жрица… Да, лишь красивые девушки служат в Храме, но все они, все, хуже царицы. А так бы она, Мёнгере, была ещё прекраснее. Ведь нет предела совершенству.

Глава 5. Правительница Алтанхота

Светила луна. Мёнгере стояла на балконе своих покоев и смотрела вверх. На её лицо падал звёздный свет. Внизу шелестели пальмы. Их шум смешивался с пением песков, окружающих Алтанхот. Лишь восточной стороной город соприкасался с рекой, белой Омирук, но звуки оттуда не доносились, их относило ветром. А ветер звал, бередил душу, навевал тоску. И Мёнгере не выдержала: взмахнула руками, оттолкнулась ногами от мраморной плитки и взлетела драконом.

Серебряный дракон стрелой разрезал ночное небо. Воздух свистел в ушах, с силой бил в морду зверя. Но дракон наслаждался: долгожданная свобода.

Прочь из дворца, из Золотого города! Туда, где светит луна – небесная бабушка. С каждым взмахом крыльев он поднимался всё выше. Над плоской крышей розового дворца, над острыми скатами Храма, над домами знати и простолюдинов. Все здания построены из светлого песчаника, который добывается в горах по соседству. Только часть домов украшена жёлтым мрамором, который и дал городу название – Золотой. Его привозят с юга в больших количествах, хотя беднякам он всё равно недоступен.

А вот редкий розовый мрамор везут издалека, откуда-то из-за моря. Омирук на севере впадает в Великий океан. Говорят, за ним есть другие земли и страны. Климат там более суров, а люди носят тёплые одежды. Во дворец как-то приводили торговцев, они рассказывали удивительные вещи. Про огромных мужчин, у которых волосы растут на лице, про диковинных зверей. На массивных кораблях мрамор привозят в устье Омирука, где распродают всю партию. Затем на местных плоскодонках его сплавляют вниз по реке. За время путешествия цена мрамора вырастает в несколько раз. Ведь пересечь Великий океан под силу лишь опытным мореплавателям. А потому розовый дворец – редкая жемчужина Чёрного побережья[4].

С трех сторон Алтанхот окружает пустыня. Её золотой песок приносит в город злой самум. И тогда Алтанхот словно лежит на грудах золота. Такое бывает во время порубежника[5], на границе зимы и весны. В это время ночи настолько холодные, что приходится накидывать палантин, а ветер свистит все дни напролёт, засыпая город песками. Но вскоре приходит весна и распускается вешник, первый привет тепла.

Дракон сделал виток и повернул к реке. В лунном свете она будто бы замерла, сделавшись похожей на пролитое молоко. Дракон нырнул в светлые воды и, изгибаясь всем телом, поплыл, оставляя за собой волны. Несколько раз он погружался вглубь, распугивая рыбу. Даже речные чудовища – закованный в броню крокодил и мощная речная лошадь – постарались убраться с дороги. Дракону они на один зуб.

Серебряный зверь вынырнул и поднялся ввысь. Его тянуло к единственной чёрной точке – Храму небесных светил. Тёмное, мрачное здание словно поглощало свет. Стены из тяжёлого базальта с крохотными окнами давили на пространство. Внутри всегда царили полумрак и прохлада. Разглядеть что-либо можно было с трудом: окружающие предметы скрывались в тени. Да и сами жрицы в своих мрачных одеждах походили на тени. Вот и сейчас одна из них поднялась на крышу Храма. Драконье зрение позволило разглядеть её до мельчайших подробностей. Невысокая, стройная. Смуглая кожа, видимая на открытом лице. И большие миндалевидные глаза цвета раухтопазов. Они смотрели с тревогой, страх выплёскивался из них наружу и с головой топил дракона. Просыпаясь, Мёнгере слышала слова: «Берегись!»

Правительница вскочила: сердце билось, словно собираясь вырваться из клетки груди. Сон… Всего лишь сон. А ведь ей понравилось быть драконом. Ну почему? Почему ребёнок дракона и человека рождается человеком? Она, внучка богов, должна вести образ жизнь смертного. Не совсем обычную жизнь, но и не ту, которой она достойна. А ведь так хочется отправиться за Великий океан, узнать, что находится в северных землях. Потрогать загадочный снег, который из белой и холодной ваты превращается в воду. Узнать про птицу из легенды – сороку. Говорят, она живёт где-то там. Будь Мёнгере драконом, она бы правила миром. Золотой город – достойный алмаз, но он лишь малая доля всех сокровищ. Все народы должны поклониться серебряной правительнице.

Странный сон. Что это за женщина из Храма? Понятно, что жрица. В Храме их около пятидесяти. Всеми руководит настоятельница. У неё две помощницы: одна заведует хозяйственными вопросами, вторая отвечает за поклонение богам. Именно она отбирает девочек в Храм. Каждый год вторая помощница объезжает город и проводит смотр среди семилеток. Самых красивых забирает с собой – они будут служить небесным супругам. Мало кто из девочек попадает в Храм, отбор очень суров. Да и в любой момент новая послушница может отправиться назад – если у неё появится какой-либо недостаток.

После двадцати пяти лет все жрицы уходят из Храма – богам не нужны старухи. Лишь настоятельница и её верные помощницы покидают свой пост со смертью. Послушницы лиц не прячут – это произойдёт только после выбора правительницы. До этого девочки служат в Храме, выполняя разные поручения старших. А ещё учатся. Мёнгере никогда не общалась с другими – её держали отдельно. С детства она понимала свою исключительность – ведь она родилась в Храме.

Мёнгере не знала, что такое семья, – у неё не было ни отца, ни матери. Точнее, были, но она никогда не видела никого из них. Лица всех жриц скрыты тканью. Ни одна из них не выказывала девочке особого расположения, не гладила по голове, не прижимала к себе. Всего этого Мёнгере не знала и не нуждалась в ласке. Живым богиням бесполезны смертные родственники, достаточно небесных.

Тем более у неё всегда был друг, тайный. Кроме Мёнгере его никто не видел. Рыже-серый пушистый зверёк с большими глазами и длинными ушами и хвостом. Похожий на пустынную лисичку, фенека, только меньше. Фенека Мёнгере видела, когда с несколькими жрицами отправилась в пустыню. Ей, как родившейся в Храме, устраивали прогулки за его пределами, чтобы она видела людей, как они живут. Во время поездок её лицо закутывали, как и остальным, оставляя лишь узкую щель для глаз. Позже Мёнгере поняла зачем – чтобы никто не узнал о дочери дракона. Ведь тогда её жизнь могла подвергнуться опасности. В Храме её защищали, а на улице много возможностей, чтобы убрать растущую конкурентку.

Тем страннее, когда ей стали устраивать уроки выживания. Началось это, когда Мёнгере исполнилось пять. Помимо языка, математики, истории, географии и астрономии её начали учить тому, что никогда не пригодится вечной правительнице Алтанхота. Приготовлению пищи, разведению костра, владению оружием и навыкам самообороны. Сразу несколько жриц, отвечающих за охрану Храма, каждый день проводили с ней тренировки.

От усталости Мёнгере порой не могла уснуть. И тогда прибегал друг, девочка дала ему имя – Хухэ, малыш. Хухэ ложился рядом, сворачивался в клубок, а Мёнгере гладила его. Хухэ начинал посвистывать, и вскоре девочка засыпала. Но с тех пор, как Мёнгере стала царицей, Хухэ исчез. Видимо, решил, что она слишком взрослая для него. В последний раз он появился, когда Мёнгере отвезли в пустыню и оставили там, дав с собой лишь два бурдюка с водой и пшеничные лепёшки. Он показался за барханом, когда она, выбившись из сил, не знала, куда ей дальше идти. Хухэ появился и пропал, но Мёнгере верно выбрала направление и вернулась в город.

До этого её полгода учили разбираться в звёздной карте и картах, составленных проводниками караванов, а заодно читать знаки в пустыне. Охотиться, ставить ловушки, самой изготовлять лук и стрелы, находить воду – странные занятия для будущей правительницы. Много времени проводили и на воде – Мёнгере училась плавать и ловить рыбу. А ещё готовить лекарства из растений. Зачем ей всё это? Уже пять лет она правит городом, и ни одно из этих умений не пригодилось. Да и в будущем не понадобится.

Появились служанки. Одна помогла правительнице избавиться от ночной сорочки, вторая держала на руках приготовленное платье. Серебристо-серое, оно шёлком окутало фигуру, выгодно подчеркнув достоинства. Сегодня все вновь убедятся, что Мёнгере лучшая. Затем прислужницы приступили к волосам: осторожно расчесали длинные пряди и уложили в высокую причёску. Вдели в уши аметистовые серьги, нацепили на руки широкие дымчатые браслеты, выкованные из небесного камня. Тот упал в горах с оглушительным взрывом, до этого прочертив на небе огненный путь. Многие сочли это плохим предзнаменованием, но правительница велела найти и привезти камень. Из него получились неплохие украшения.

Мёнгере повели в тронный зал. Она шествовала мимо толстых колонн, украшенных искусной резьбой, мимо высоких, до потолка, окон, в которые было вставлено редкое стекло. По мраморным плиткам с изображениями зверей: льва, охотящегося на антилопу, жирафа, тянущегося к ветке. Мимо портретов бывших правительниц, вдоль мраморных стен, от которых веяло прохладой. По своему дворцу.

А вдали звучал хор, приветствующий серебряную царицу Золотого города. Гимн отражался от потолка, дребезжал в окнах, отскакивал от колонн. Казалось, поёт сам дворец.

Хор торжествовал, и Мёнгере вслед за ним. Алтанхоту не нужна другая правительница. Мёнгере справится с этой ролью лучше остальных. Золото отлично сочетается с серебром. Она вошла в зал и посмотрела на претенденток: всего четверо, негусто. Пять лет назад рядом с Мёнгере стояли шестеро. С каждым годом красавиц становится всё меньше. Скоро некому станет служить в Храме небесных светил. Да и зачем они нужны? У города есть она. И совсем скоро Мёнгере завоюет власть над всем миром. Её войска шагом пройдут по странам, устанавливая власть серебряной царицы.

Правительница ещё раз взглянула на соперниц. Странно. Показалось, что одна из них бликует. Жёлтое свечение… Что это?! И сердце камнем рухнуло в живот: похоже, у Золотого города будет другая царица – золотая. Дочь солнечного дракона.

Глава 6. Первый изгнанный

Весь вечер Приш провёл в своей комнате, спрятавшись от домочадцев. Да и они точно забыли про него. Даже Лиза не тревожила брата. Мысли лихорадочно скакали, возвращаясь к главной: он попрал закон долины. Можно защищать свою жизнь или имущество, но выяснять отношения с помощью кулаков – нет. Даже дети старше пяти лет знают это правило, а он, Приш, сорвался. И что теперь? Что с ним будет? О том, что ждёт нарушителя, думать не хотелось. Эх, пусть бы это был сон, просто сон. Неужели ничего нельзя исправить? И Алиса… От дум о ней стало ещё хуже. Позвал на свидание, называется. С днём рождения поздравил. Какой же он дурак!

Приш трижды ударил себя кулаком по лбу. Глупец! Почему у него всё не как у людей? Хотя… Он же и не человек, точнее, не обычный человек. Он пришелец из другого мира. Может, на его родине всё по-другому? Но не узнаешь. Где он, а где его мир… Туда не долететь. Или… Есть же башня тысячи вокзалов. Правда, Приш никогда не слышал, чтобы кто-то из знакомых путешествовал по иноземью, но он может стать первым. Отправится туда и отыщет родной дом. И родителей, настоящих. Они его пожалеют, наверное. Если живы.

Дверь скрипнула.

– Сынок, поужинай, – Марта принесла тарелку с едой.

Приш обиженно засопел, мол, ничего мне от вас не надо. Будто другие виноваты в его бедах. И мать тихо вышла. Тут он не выдержал и разрыдался, как девчонка. Что с ним будет? Как же страшно. Он не хочет, не может… Он же не специально сорвался! Приш сам не понимает, что с ним произошло. Ярость оказалась сильнее благоразумия. Да и Маттис тоже дрался! Хотя он всего лишь защищался. Но всё равно несправедливо.

Хлопнула входная дверь – вернулся отец. И Приш замер, как испуганный заяц, его пробил холодный пот. Наверное, папа принёс известия. Хорошие или плохие. Сердце заколотилось, точно в истерике, стало нечем дышать. Паника грозила сожрать как голодный зверь. Но тут на пороге комнаты появился отец и позвал на кухню. Приш быстро вытер слёзы и вышел к домашним. А дальше как в тумане.

У мамы неестественно белое лицо. Лиза сидит в углу, как надувшаяся мышь, непривычно молчаливая. А отец… Его всегда спокойный, уверенный в себе отец отводит взгляд, его руки трясутся.

– Вот что, – отец сглотнул, будто слова застряли комом в горле, – мы поговорили и надумали, что решение отложим до завтра. Давно не было ничего такого в долине. Может, и обойдётся. Только ты, сынок, побудь пока дома. Не надо тебе на улицу.

Конечно, не надо. Да у Приша и духа не хватит показаться, нужно отсидеться, пока память о его проступке не сотрётся. А там видно будет. Может, как сказал отец, и образуется всё.

Приш вернулся к себе. Внезапно проснулся аппетит, он навернул тарелку кукурузно-тыквенной каши. Очень вкусная. Мама всегда добавляет в кашу сливочное масло и мёд, поэтому сладко и сытно. Приш выпил чай с вишнёвым пирогом. Странно, что мама не испекла яблочный, как обычно, но думать об этом не хотелось, как и о другом. Приш разделся и лёг в кровать, пусть этот день быстрее кончится.

Утром он проснулся и выглянул в окно. На ближайшей яблоне Приш увидел потемневшие листья и яблоки – вся нижняя ветка побурела за ночь. И вчерашний страх вернулся – не обошлось. Проклятие на нём, Прише, и на долине. Теперь день за днём будет разрушаться любимый дом. А средство только одно… И от этого никуда не деться. Да он и сам не хочет стать причиной гибели родного места. Приш вышел в горницу. Мама и Лиза тоже смотрели в окно, отца не было.

Он подошёл к маме и обнял. Рядом уткнулась Лиза. Что тут говорить? И так всё понятно. Сестрёнка тихонечко заскулила, Приш потрепал её по голове. Ну вот что делать? Что? Только одно – он должен уйти. Но как же не хочется. Приш мечтал о путешествиях, далёких мирах, заглядывался на башню… Но не представлял себя вне Яблоневой долины. И не знает, как жить дальше.

Возвратился отец. Ничего не сказав, сел за стол. Обхватил голову руками и молчал. И от этой безысходности стало ещё хуже. Видимо, в глубине души Приш надеялся – папа что-нибудь придумает. Ведь с ним можно не бояться ничего на свете, он защитит ото всего. А теперь… Теперь Пришу придётся самому отвечать за себя. Не получится больше прятаться за широкой отцовской спиной.

– Когда, Вилли? – почему-то в мамином вопросе Пришу послышалось карканье вороны.

– Сегодня, Марта, – ответил отец. – По всей долине пятна пошли. Очень быстро распространяется. Нельзя ждать.

Мама охнула и грузно села на скамью, точно ноги подкосились. Лиза залилась пуще прежнего.

Приш откашлялся:

– Я знаю и готов.

Он изо всех сил старался казаться уверенным, а не то как сестра – сядет рядом и будет рыдать.

– Тогда давайте собираться. – И Пришу почудилось, будто жизнь раскололась на две части: до и после. И что ждёт его в «после» – неясно.

Сборы вышли тяжёлые. Мама пыталась составить список, но у неё ничего не выходило. Тогда отец решил:

– Оставь, Марта. Сейчас приготовим самое необходимое, денег дадим. А потом приедем к нему и привезём остальное. Ведь не на всю жизнь расстаёмся. Просто он теперь в городе жить будет.

А ведь на самом деле! Это Пришу нельзя появляться в долине, а остальным навещать его можно. Немного полегчало. Пока остановится на постоялом дворе Плута. Затем узнает, у кого из жителей можно комнату снять. В школу запишется, в златнике[6] как раз уроки начнутся. И подработку себе найдёт, чтобы у родителей на шее не сидеть. Ведь им тяжело придётся без помощника – Лиза ещё маленькая.

Через три часа все были готовы.

Отец запряг лошадку, Приш в который раз проверил вещи: всё ли на месте? Хотя родители дали денег, но лучше их не тратить, оставить про запас. Кто знает, что может произойти в чужом городе?