Замок лорда Валентина Силверберг Роберт

6

Залзан Кавол нанял самое большое рыбачье судно на острове – чудесный бирюзовый тримаран под названием «Гордость Мардиджила». Он гордо поднимался на пятьдесят футов на трех своих гладких корпусах, а его безупречной белизны паруса были окантованы ярко-красным, что придавало им радостный, праздничный вид. Его капитаном был пожилой человек один из самых процветающих рыбаков острова. Его звали Гриджитор. Он был высок и крепок, с волосами до пояса и загорелой до оливкового цвета кожей. Он был среди тех, кто спас Залзана Кавола и Делиамбера, когда до острова дошли первые известия о тонущем корабле. У него было пять человек команды – все его сыновья и дочери, такие же крепкие и красивые, как и он.

Их путь сначала лежал на Бурбонт, всего в получасе плавания, а затем в пролив, связывающий два внешних острова с остальными. Морское дно здесь было из чистого белого песка, и солнечный свет легко проникал к нему и показывал подводных жителей – быстрых крабов, большеногих омаров, всевозможных рыб и зловещих песчаных угрей. Один раз даже пронесся маленький морской дракон, слишком близко подобравшийся к земле и явно смущенный этим. Одна из дочерей капитана настаивала, чтобы погнаться за ним, но капитан отмахнулся, сказав, что их дело – побыстрее доставить пассажиров на Родмент Грон.

Они плыли все утро, миновали еще три острова и в полдень стали на якорь для завтрака. Двое сыновей капитана прыгнули за борт для охоты и быстро, почти не промахиваясь, били острогами рыбу и ракообразных. Гриджитор сам приготовил мясо, замариновал в пряном соусе кубики сырой рыбы и щедро налил пряного зеленого вина. Делиамбер, почти ничего не евший, уселся на верхушке внешнего корпуса и напряженно смотрел на север. Валентин заметил это и хотел подойти, но Карабелла удержала его.

– Он в трансе. Не мешай ему.

После завтрака они на несколько минут задержались с отплытием, пока маленький вруон не спустился со своего места.

– Я посылал свой мозг вперед, – сказал он, – и несу вам хорошую весть: Слит жив!

– Вот это и вправду хорошая новость, – вскричал Валентин. – Где он?

– На острове в этой группе, – ответил Делиамбер, неопределенно махнув щупальцем. – С ним кое-кто из команды Гарцвела.

– Скажи, какой остров и мы пойдем туда, – сказал Гриджитор.

– Он имеет форму кольца, открытого с одной стороны, в середине его – вода. Люди там темнокожие, с длинными курчавыми волосами, в ушах серьги.

– Кангрисорн, – тут же сказала дочь Гриджитора.

Отец кивнул.

– Верно. Поднять якорь!

До Кангрисорна был час пути по ветру. Он лежал несколько в стороне от отмеченной на карте дороги Гриджитора. Это был один из десятка маленьких атоллов. Видимо, его редко посещали люди с Мардиджила, потому что еще до того, как тримаран вошел в гавань, местные ребятишки выплыли в лодке поглядеть на чужаков. Они были темные, тоже красивые, волосы черны до синевы. Смеясь и размахивая руками, они проводили тримаран до входа в лагуну, а там уже сидел у воды Слит, обгоревший на солнце и в лохмотьях, но невредимый. Он жонглировал пятью или шестью шариками из белого коралла, развлекая публику, состоящую из нескольких десятков островитян и пяти членов команды Гарцвела – четверых людей и одного хьорта.

Гарцвел, похоже, боялся встречи со своими бывшими работниками. С утра он вроде бы воспрянул духом, но теперь стал напряженным и замкнутым, когда тримаран входил в лагуну. Карабелла первая зашлепала по мелкой воде, чтобы обнять Слита. Валентин шел следом. Гарцвел держался позади и не поднимал глаз.

– Как вы нашли нас? – спросил Слит.

Валентин указал на Делиамбера.

– Через колдовство, конечно. Ну, как ты?

– Думал, что сдохну от морской болезни, но дня через два поправился. А ты. Я видел, как тебя утянуло под воду, и решил, что все кончено.

– Произошла странная история, я расскажу тебе потом, – сказал Валентин. – Главное – мы опять все вместе, Слит. Все, кроме Гейбора Херна, – печально добавил он. – Гейбор погиб. Но мы взяли в спутники Гарцвела. Иди сюда, Гарцвел! Разве ты не рад снова увидеть своих ребят!

Гарцвел невнятно пробормотал что-то глядя в пространство, чтобы не встречаться ни с кем взглядом. Валентин понял ситуацию и обернулся к бывшим членам команды, собираясь просить их не держать зла на капитана за бедствие, неподвластное контролю смертного, и отшатнулся, увидев, что все пятеро упали к его ногам.

Слит удрученно подтвердил:

– Я думал, что ты умер, Милорд, и не смог удержаться, чтобы не рассказать им всю историю.

– Понятно, – сказал Валентин. – Новости распространяются быстрее, чем бы я желал, несмотря на все ваши клятвенные заверения. Что ж, это простительно Слит. – Он снова повернулся к морякам. – Встать. Это ползанье в песке никому не нужно.

Те встали. Они не могли скрыть своего недовольства Гарцвелом, но это перекрывалось изумлением, что они оказались в присутствии Короналя.

Валентин быстро выяснил, что двое – один человек и хьорт хотят остаться на острове и со временем найти возможность вернуться в Пилиплок. Остальные трое просили разрешения сопровождать его в паломничество. В числе этих троих были две женщины Панделон, плотник, и Корделин, парусный мастер, и мужчина, Тизм, лебедочник. Валентин согласился взять их и принял клятву верности – церемония эта будила в нем смутное недовольствие, однако он уже начал привыкать к этим атрибутам власти.

Гриджитор и его дети не обратили внимания на коленопреклонения и целования руки среди пассажиров. И очень хорошо. Пока Валентин не посовещался с Леди, он не хотел, чтобы всюду стало известно о возвращении к нему памяти. Он все еще не был уверен в своей стратегии и в своих силах. К тому же, если он объявит о своем существовании, это привлечет внимание теперешнего Короналя, который вряд ли будет спокойно смотреть, как претендент на трон идет к Замковой Горе.

После многих дней путешествия мимо мелких, благословенных солнцем островов тримаран вошел в обширную гавань в архипелаге по величине самую большую и с населением на острове в пять с половиной миллионов душ. По обе стороны гавани раскинулись, как крылья, два города-двойника. Склоны центрального пика острова тоже были густо населены. Деревянные дома поднимались ярусами почти до середины пика. За последней линией домов склоны густо поросли лесом, а на самом верху поднималось перо тонкого белого дымы – Родмент Грон был действующим вулканом. Последнее извержение, как сказал Гриджитор, было лет пятьдесят назад. Но при взгляде на безупречные дома и неповрежденный лес в это трудно было поверить.

Отсюда «Гордость Мардиджила» собиралась вернуться домой, но перед этим Гриджитор устроил своих пассажиров на еще более элегантный тримаран «Королева Родмента», который должен был отвезти их на остров Сна. Шкипером тримарана была некая Наморинта, женщина царственной осанки, с длинными прямыми волосами, белыми, как у Слита, и с гладким молодым лицом. Манеры ее были утончены и насмешливы: она внимательно изучила пассажиров, как бы стараясь установить, что толкнуло эту разнородную группу на внесезонный вояж на Остров, но вслух сказала только:

– Если вам на Острове откажут, я привезу вас обратно на Родмент Грон, но это будет вам стоить дополнительной платы.

– А на Острове часто отказывают пилигримам? – спросил Валентин.

– В подходящее время – нет. Но пилигримские корабли осенью не ходят, как вы, наверное, знаете. И может случиться, что там не готовы принять вас.

– Мы пришли из далека и без больших затруднений, – небрежно сказал Валентин и услышал, фыркнула Карабелла и кашлянул Слит, – и я уверен, что мы не встретим препятствий, больших, чем те, что мудро были уже поставлены на нашем пути.

– Я восхищаюсь вашей решимости, – сказала Наморинта и подала сигнал готовиться к отплытию.

Архипелаг в своей восточной части загибался несколько на север, и острова здесь были совсем непохожи на Мардиджил и его соседей. В основном, это были вершины затонувшей горной цепи, а не плоские платформы на коралловой платформе. Валентин подумал, что эта часть была когда-то длинным концом мыса, отходившего от юго-западного угла Острова Снов, но в давние времена была поглощена Внутренним Морем. Над водой остались только самые высокие пики, а между самым восточным островом архипелага и берегом Острова лежали сотни миль открытого моря – страшное путешествие для тримарана, даже и столь хорошо оснащенного, как судно Наморинты.

Однако все обошлось без происшествий. Они останавливались в четырех портах – пополнить запасы воды и пищи – и наконец вошли в пролив, отделяющий архипелаг от Острова Сна. Пролив был широк, но мелок, богат морской жизнью. Здесь обитали безвредные чудовища – громадные шаровидные создания, называемые вольвантами, они прикреплялись к камням на дне и питались планктоном, процеживая его сквозь свои жабры. Они покачивались на глубине нескольких футов под поверхностью, шарообразные мешки пятидесяти-семидесяти футов в поперечнике.

На второй день «Королева Родмента» спустила пять лодок: вырвали вольванта, вытащили его на поверхность, нарезали и сняли кожу, которую потом нарезали маленькими кусочками и разложили на палубе. Валентин ужаснулся: ему чем-то понравились вольванты. Когда я снова буду короналем, подумал он, я запрещу убийство этих безвредных тварей. Но затем спросил себя, можно ли издавать законы, основанные только на личной симпатии, не изучив факты. Он спросил Наморинту, что делают с кожей вольвантов – Лекарство, – ответила она, – для стариков, кровь которых плохо течет в жилах. Одного вольванта хватит на лекарство для всех островов на год, а то и больше. То, что ты сейчас видел – редкое событие.

Когда я снова буду Короналем, подумал Валентин, я воздержусь от суждений пока не узнаю истины, если такое вообще возможно.

Тем не менее вольванты вызывали в нем странные эмоции, и он вздохнул с облегчением, когда тримаран вышел из их зоны в холодную голубую воду, окружавшую Остров Сна.

7

Теперь Остров был ясно виден на востоке и с каждым часом заметно увеличивался. Валентин видел его только во сне и в воображении, эти видения ни на чем не основывались, однако его воображаемая и каким-то образом отстоящаяся в воспоминаниях реальность еще держалась в его мозгу, и он вовсе не был готов к действительности.

Остров был огромен. Это неудивительно для громадной планеты, где многое соответствовало планетарным измерениям. Однако Валентина сбила с толку мысль, что Остров обязательно должен соответствовать цели. Он предполагал, что Остров раза в два-три больше Родмент Грона, теперь же он видел, что Остров обвивал весь горизонт, и на этом расстоянии казался не меньше побережья Зимрола, каким оно выглядело в двух днях пути от Пилиплока. Это был остров, но сравнимый с Зимролом, Алханролом и Суврейлом. Он потому только не назывался континентом, что те были огромными, а он – просто очень большим.

И Остров был ослепительным. Он был окружен чистыми меловыми утесами, ярко сиявшими на солнце. Они составляли стену в сотни футов высотой и, вероятно, в сотни миль длиной по западной стороне Острова.

Поверх этой стены тянулись темно-зеленая корона леса; похоже на возвышении внутри, была вторая меловая стена, а за тем третья, еще дальше от моря, так что Остров с этой с этой стороны, казалось, состоял из блестящих ярусов, поднимающихся к какой-то неизвестной и, возможно, недоступной центральной цитадели. Валентин слышал о террасах Острова и считал их древними искусственными сооружениями, символическими метками подъема к посвящению. Но похоже было, что сам Остров состоял из природных террас, усугубляющих его таинственность. Не стоило удивляться, что это место стало священным на Маджипуре.

Наморинта сказала, указывая:

– Эта выемка в утесе – Талис, куда причаливают корабли пилигримов. Это одна из двух гаваней Острова, вторая – Нуминор, на другой стороне. Но вы, наверное, и сами это знаете, раз вы пилигримы.

– У нас было мало времени, чтобы узнать, – ответил Валентин. – Мы неожиданно решились на паломничество.

– И останетесь до конца жизни на службе у Леди? – спросила она.

– На службе Леди – да, – ответил Валентин, – но, я думаю, не здесь. Для некоторых из нас Остров – только станция на долгой дороге.

Наморинта, казалось, была озабочена, но больше ни о чем не спрашивала.

Юго-западный ветер быстро донес «Королеву Родмента» к Талису. Скоро перед ними выросла громадная меловая стена, и отверстие в ней оказалось не выемкой, а героических размеров гаванью. Тримаран вошел с полными парусами. Валентин стоял на носу и был охвачен благоговейным страхом при виде границ входа, потому что в углу "у", форму которого имел Талис, утесы спускались в воду почти отвесно с высоты мили или больше, а в их основании была широкая полоса земли, граничащая с широким белым пляжем. На одной стороне были верфи, пирсы и доки, казавшиеся карликовыми по сравнению с этим гигантским амфитеатром. Трудно было себе представить, как можно выйти из этого порта у подножия утесов вглубь острова. Это была природная крепость.

И в ней стояла тишина. В гавани не было ни одного судна, кругом царило спокойствие.

– Есть там кто-нибудь, – спросил Слит, – кто нас встретит?

Карабелла закрыла глаза.

– Идти кругом до Нуминора или вернуться на архипелаг…

– Нет, – сказал Делиамбер. – Нас встретят. Бояться нечего.

Тримаран встал у свободного пирса. Член команды спустил лодку, и они поплыли вперед.

Уверенность Делиамбера казалась неуместной. Там не было никого. Все было тихо. Они ждали, неуверенно переглядываясь.

– Давайте искать, – сказал наконец Валентин. – Лизамон, Кон, Залзан Кавол, осмотрите здания слева; Слит, Делиамбер, Виноркис, Шанамир – справа; Панделон, Тизм, Роворн – обогните пляж и посмотрите за ним; Гарцвел, Ирфон…

Сам Валентин, Карабелла и парусный мастер Корделин пошли вперед, к подножию громадного утеса. Здесь начиналось нечто вроде тропы, которая шла под углом вверх, почти вертикально к верхней части утеса, и исчезала между двумя белыми шпилями. Чтобы подняться по этой тропе, нужно было иметь ловкость лесных братьев и нахальство горного козла, решил Валентин. Однако другой возможности уйти с берега, по-видимому, не было. Он заглянул в будочку у начала тропы, но не нашел ничего, кроме нескольких плавучих саней, видимо, служивших для подъема. Он вытащил одни, поставил опорное седло на уровень грунта, но не смог их включить.

Они вернулись к пирсу. Почти все уже были там.

– Все пусто, – сказал Слит.

Валентин посмотрел на Наморинту.

– Сколько тебе нужно времени, чтобы отвезти нас кругом, на ту сторону?

– В Нуминор? Несколько недель. Но я туда не поеду.

– Мы заплатим, – сказал Залзан Кавол.

Она равнодушно взглянула на него.

– Мое дело – рыболовство. Начинается лов рыбы-колючки. Если я повезу вас в Нуминор, я пропущу этот сезон и половину сезонного лова гиссана. Вы не сможете оплатить мне это.

Скандар достал монету в пять реалов, но капитан отвергла ее.

– Вы заплатили мне, чтобы я везла вас от Родмента Грон сюда. За половину той платы я отвезу вас обратно. Это лучшее, что я могу сделать для вас. Через несколько месяцев снова пойдут корабли пилигримов, гавань оживится, и тогда, если вы захотите, я опять привезу вас сюда за те же полцены. Как бы вы не решили, я к вашим услугам. Но я отчалю отсюда до наступления темноты, и не в Нуминор.

Валентин обдумал ситуацию. Это еще неприятнее, чем быть проглоченным драконом, потому что оттуда он освободился довольно быстро, а это неожиданное препятствие сулило отсрочку на всю зиму, если не больше, а в это время Доминик Барджазед будет править в Зимроле, рассылать новые законы, изменять историю и укрепляться в своем положении. Но что же делать? Он взглянул на Делиамбера, но колдун, выглядевший спокойным, не дал никакого совета. На эту стену им не взобраться. Летать они не умеют. Значит возвращаться на Родмент Грон?

– Ты не подождешь один день? – спросил он Наморинту. – За добавочную плату? Может, утром мы найдем кого-нибудь.

– Я далеко от Родмент Грон, – ответила она, – и жажду снова увидеть его берега. Лишний час ожидания вам не даст ни чего, а мне и того меньше. Не тот сезон, люди Леди не ждут ни кого и не придут сюда.

Шанамир слегка дернул Валентина за рукав.

– Ты Корональ Маджипура, – прошептал он, – прикажи ей ждать! Назови себя и заставь ее встать на колени!

Валентин улыбнулся и так же тихо ответил:

– Я думаю, что номер не пройдет. Я где-то оставил свою корону.

– Ну так пусть Делиамбер заколдует ее и сделает уступчивей.

Это было возможно, но Валентин не желал этого: Наморинта была честна с ними и теперь имела право уйти. Наверное, справедливо, что можно ждать и день, и два, и три, а толку не будет. А заставить ее уступить с помощью силы Делиамбера казалось ему отвратительным. Но, с другой стороны…

– Лорд Валентин! – крикнул издали женский голос. – Иди сюда!

Он взглянул в дальний конец гавани. Кричала Панделон, плотник Гарцвела. Она махала руками и звала. Он побежал к ней, остальные за ним.

Когда он подбежал, она повела его по мелкой воде вокруг каменного выступа, скрывавшего пляж поменьше. Там он увидел одноэтажное здание из розового песчаника с эмблемой Леди – треугольник в треугольнике – видимо, какой-то гробницы. Перед зданием был сад с цветущими кустами, расположенными симметричным узором красных, голубых, оранжевых и желтых цветов. За садом ухаживали два садовника: мужчина и женщина. Они равнодушно глядели на приближающегося Валентина. Он неуклюже сделал им знак Леди, они ответили более умело.

– Мы пилигримы, – сказал он, – и нам нужно узнать дорогу к террасам.

– Вы приехали не вовремя, – сказала женщина с широким, бледным, морщинистым лицом. В ее голосе не было и намека на дружелюбие.

– Из-за нашего стремления служить Леди.

Женщина пожала плечами и вернулась к своей работе. Мужчина, крепкий, невысокий, с редкими седыми волосами, сказал:

– В это время года вам следовало ехать в Нуминор.

– Мы из Зимрола.

– Сквозь драконьи ветры? Вам, верно, нелегко пришлось. – В голосе звучал признак внимания.

– Были кое-какие трудные минуты, – согласился Валентин, – но теперь они позади. Мы рады, что наконец достигли Острова.

– Леди позаботится о вас, – равнодушно сказал мужчина и взялся за лопату.

Молчание быстро становилось пугающим. Валентин спросил:

– Где дорога на террасы?

– Вы не сможете воспользоваться ею, – сказала женщина.

– Вы не поможете нам?

Снова молчание.

– Это же недолго, – настаивал Валентин. – Покажите нам дорогу, и мы больше не будем беспокоить вас.

– У нас здесь работа, – сказал мужчина.

Валентин облизал губы. Все вело в никуда, и Ниморинта, видимо, оставила тот пляж пять минут назад и возвращается в Родмент Грон, бросив их в безвыходном положении. Он посмотрел на Делиамбера; его колдовские прикосновения могут стать приказом. Делиамбер игнорировал его взгляд. Валентин подошел к нему и шепнул:

– Коснись их щупальцем и заставь помочь нам.

– Я думаю, – ответил Делиамбер, – что на этом священном острове мое колдовство мало чего стоит. Пользуйся своими чарами.

– Но у меня их нет!

– Попробуй, – сказал Вруон.

Валентин снова подошел к садовникам. Я, Корональ Маджипура, думал он, я сын Леди, которой вы служите… Сказать что-либо подобное садовникам было немыслимо, но он, возможно, сумеет передать это силой духа. Он выпрямился и двинулся к центру своего существа, как делал это, готовясь жонглировать перед взыскательной аудиторией, и улыбнулся такой теплой улыбкой, от которой могли бы раскрыться почки на ветвях цветущих кустов. Через минуту садовники подняли глаза от своей работы, увидели его улыбку и продемонстрировали безошибочный ответ – реакцию удивления, растерянности и… покорности. Он омыл их сияющей любовью.

– Мы прошли тысячи миль, – ласково сказал он, чтобы обрести покой и мир Леди, и мы просим вас, во имя Божества, которому вы служите, помочь нам на нашем пути; нужда наша велика, и мы устали от странствий.

Они заморгали.

– У нас своя работа, – неуверенно сказала женщина.

– Мы не можем уйти, пока сад не ухожен, – промямлил мужчина.

– Сад цветет, – возразил Валентин, – и будет цвести несколько часов без нашей помощи. Помогите нам, пока еще не стемнело. Мы просим только показать нам дорогу, и Леди вознаградит вас за это.

Садовникам явно было не по себе. Они посмотрели друг на друга, потом на небо как бы прикидывая, не поздно ли. Наконец они хмуро встали, отряхнули песок с колен и пошли к краю пляжа, в мелкий прибой, вокруг острия большого пляжа и вниз к подножию утеса, где находилась вертикальная тропа к небу.

Шаморинта была еще на прежнем месте, но уже готовилась к отплытию. Валентин подошел к ней.

– Мы глубоко признательны тебе за помощь, – поблагодарил он.

– Вы остаетесь?

– Мы нашли путь на террасы.

Она улыбнулась с непритворным удовольствием.

– Я не хотела бросать вас, но Родмент Грон зовет меня. Я желаю вам удачи в вашем паломничестве.

– И я желаю тебе безопасного путешествия домой, – он хотел уже было отойти, но она удержала его:

– Еще одно, когда женщина обратилась к тебе, она сказала Лорд Валентин. Что это значит?

– Просто шутка.

– Я слышала, что так зовут нового Короналя. Он стал править год или два назад.

– Да, – ответил Валентин, – но он черноволосый. А это была просто шутка, потому что я тоже Валентин. Счастливого плавания, Наморинта.

– Плодотворного паломничества, Валентин.

Он пошел к утесу. Садовники вытащили из будки несколько плавучих саней, установили их как нужно, и жестом пригласили путешественников. Валентин сел в первые сани с Карабеллой, Делиамбером, Шанамиром и Коном. Садовница вошла в будку, где, как видно, было управление санями. Сани тут же приподнялись на воздушной подушке и поплыли. Начался страшный, головокружительный подъем на белый утес.

8

– Вы прибыли, – сказал служитель Талинот Изолд, – на Террасу Оценки. Когда настанет время идти дальше, ваша дорога приведет вас на Террасу Начала, затем на Террасу Зеркал, где вы встретились с собой. Если увиденное удовлетворит вас и ваших гидов, вы пойдете внутрь Второго Утеса, где вас ждет другая группа террас. Так вы дойдете до Террасы поклонения. Затем если над вами будет милость Леди, вы получите вызов во Внутренний Храм. Но я бы не советовал вам надеяться, что это случится скоро. Но те, кто надеются достичь Леди, в конце концов, вероятно, доходят до нее.

Настроение Валентина потускнело: он не только надеялся дойти до Леди, это было просто жизненно необходимо. Однако он понимал, что имел в виду служитель. В этом священном месте паломник ничего не требовал: он подчинялся, он отказывался от требований, нужд и желаний, он уступал, если желал покоя. Здесь не место для Короналя. Главное в жизни Короналя – пользоваться властью, мудро, если способен к мудрости, но в любом случае твердо. Главное в жизни пилигрима – подчинение. В этом противоречии Валентин легко мог пропасть, но иного выбора не было.

Во всяком случае, он добрался до внешних окраин области Леди. На вершине утеса служители встретили их без всякого удивления: видимо, они знали, что к ним поднимаются внесезонные паломники. И теперь их, выглядевших благочестиво и несколько глупо в мягкой бледной одежде пилигримов, собрали в длинном низком здании из гладкого розового камня, которое стояло у гребня утеса. Плиты из того же камня составляли большой полукруг для прогулок, тянувшийся, видимо, на большое расстояние вдоль кромки леса, венчавшего утес. Это была Терраса Оценки. Дальше шел лес. Другие террасы располагались далеко за ним. В глубине, невидимый отсюда, поднимался второй утес. Третий утес, насколько понял Валентин, был выше второго и находился в сотнях миль где-то в глубине острова, и это была священнейшая территория, где был Внутренний Храм и где жила Леди. Несмотря на то, что Валентин прошел уже так много, казалось немыслимым, что он когда-нибудь одолеет эти последние несколько сотен миль.

Быстро наступила ночь. Оглянувшись на круглое окно позади него, Валентин увидел темнеющее небо и широкую темную полосу моря. На гладкой поверхности воды виднелось пятнышко. Валентин надеялся, что это идет домой тримаран «Королева Родмента», а дальше вольванты видят свои бесконечные сны и морские драконы плывут к Великому Океану, а еще дальше – Зимрол с его городами, заповедниками и парками, фестивалями и миллиардами жителей. Для него многое осталось позади, но теперь он должен смотреть вперед.

Он внимательно поглядел на Талинота Изолда, их первого здешнего гида, высокого худощавого, с молочно-белой кожей и лысой головой, неизвестного пола. По росту и ширине плеч можно было предположить, что это мужчина, но изящество лицевых костей, особенно хрупкий изгиб легкого выступа над странными синими глазами создавали обратное впечатление. Талинот Изолд объяснил все: ежедневную рутину молитв, работы и медитации, систему толкования сна, устройство жилых помещений, диету, исключающую любые вина и некоторые пряности и многое другое. Валентин пытался помнить все это, но тут было так много правил, требований, обязанностей и обрядов, что они перепутались в его уме, и через некоторое время он оставил усилия надеясь, что ежедневная практика вобьет в него все правила.

Когда стемнело, талинот Изолд повел их в зал обучения мимо искрящегося каменного бассейна, где они вымылись прежде чем одеть данную им одежду, и где должны были мыться дважды в день, пока находятся на этой террасе, и в обеденный зал. Здесь им подали простую еду из супа и рыбы, безвкусную и малопривлекательную даже для зверски голодных паломников. Обслуживали их новички вроде них, но в светло-зеленой одежде. Большой зал был занят лишь частично – час обеда уже почти прошел, как объяснил Талинот Изолд. Валентин оглядел других паломников. Они были разных рас, может, лишь около половины человеческого корня, но были много вруонов, гейрогов, скандаров, несколько лименов, были и хьорты, а в дальнем конце маленькая группа су-сухирисов. Сеть Леди охватывала все расы Маджипура – кроме одной.

– Метаморфы когда-нибудь искали Леди, – спросил Валентин.

Талинот Изолд ангельски улыбнулся.

– Если пьюривар придет к нам, мы должны принять его. Но они не участвуют в наших ритуалах. Они живут сами по себе, словно они одни на Маджипуре.

– Может кто-нибудь из них приходил сюда в другом обличье? – предположил Валентин.

– Мы знали бы это, – спокойно ответил Талинот Изолд.

После обеда их развели по комнатам. Отдельные комнаты, едва ли больше стенного шкафа в напоминающей муравейник квартире. Постель, раковина, место для одежды и ничего больше. Лизамон сердито оглядела свою комнату.

– Вина нет, меч отобрали, а теперь мне еще спать в этом ящике? Похоже, что я промахнулась, став пилигримом, Валентин.

– Успокойся, сделай усилие. Я верю, что мы не очень долго задержимся на Острове.

Он вошел в свою комнату, находящуюся между комнатами женщины-воина и Карабеллы. Свет тут же потускнел. Он лег на койку и неожиданно заметил, что засыпает, хотя было еще рано. Сознание покинуло его, и он увидел Леди, явную бесспорную Леди Острова.

Валентин много раз видел ее во сне, ее ласковые глаза, черные волосы, цветок за ухом, оливковую кожу, но сейчас образ был резче, детальнее. Он разглядывал мелкие морщины в уголках глаз, крошечные зеленые камни в серьгах, узкую серебряную полоску над бровями. Во сне он протягивал к ней руки и говорил: – «Мать, я здесь, позови меня к себе!» Она улыбнулась ему, но не ответила.

Они были в саду, и вокруг них цвели алабандины. Маленьким золотым инструментом она отщипывала цветочные бутоны, чтобы оставшиеся цвели лучше и сильнее. Он стоял рядом и ждал, когда она обернется к нему, но ее работы по ощипыванию все продолжались. Наконец она сказала, не глядя на него: «Нужно быть очень внимательным к своему делу, чтобы хорошо его выполнить» – «Мать, я твой сын Валентин!» – «Видишь, на каждой ветке пять бутонов. Оставь их, и они все раскроются, но я уберу два здесь, один здесь, один тут, и цветение будет великолепным».

Пока она говорила, бутоны развернулись и запах алабандины наполнил воздух, а громадные желтые лепестки вытянулись, как тарелки, открыв черные тычинки и пестик. Леди слегка коснулась их, и в воздух разлетелась пурпурная пыльца. – «Ты тот, кто ты есть, и всегда им будешь», – сказала Леди.

Сон сменился: Леди уже не было, только колючие кусты махали ему жесткими руками, громадные птицы летали над ним. Затем все смешалось.

Проснувшись, он должен был сразу же доложить своему толкователю снов, не Талиноту Изолду, а другому служителю, тоже лысому и тоже неопределенного пола, но, вероятно, все же женщине – Столиноп. Эти служители были среднего уровня посвящения, как вчера узнал Валентин. Они вернулись со Второго Утеса, чтобы обслуживать новичков.

Толкование снов на Острове ничуть не напоминало действия Тизаны. Не было ни наркотиков, ни совместного возлежания. Валентин просто пришел к толковательнице снов и описал свой сон. Столиноп спокойно слушала. Валентин заподозрил, что толковательница имела доступ к его сну, когда тот происходил, и теперь просто хочет сравнить отчет Валентина с собственным восприятием и увидеть, нет ли провалов и противоречий. Поэтому Валентин точно передал сон, как помнил его, и, говоря, как говорил во сне: «Мать, я твой сын Валентин», внимательно наблюдал, какова реакция Столиноп. Но с таким же успехом он мог смотреть на меловой утес.

Когда он закончил свой рассказ, толковательница спросила:

– Какого цвета были цветы алабандины?

– Желтые с черной серединой.

– Приятный цвет. В Зимроле алабандины алые с желтой серединкой. Какие тебе больше нравятся?

– Одинаково.

Столиноп улыбнулась.

– В Алханроле алабандины желтые с черной серединкой. Можешь идти.

И так каждый день: загадочное замечание, а если не загадочное, то могущее интерпретироваться – по-разному, хотя интерпретации не предлагалось. Столиноп была как бы хранилищем снов Валентина, она впитывала их, но не давала советов. Валентин начал привыкать к этому.

Он стал привыкать к ежедневной работе. Каждое утро он два часа работал в саду: полол, подрезал, окапывал, после обеда работал каменщиком, изучал искусство обтесывать плиты. Затем шли долгие часы медитации. Тут им никто не руководил: просто посылали смотреть на стены. Своих спутников он почти не видел, кроме как за совместным купанием утром и перед ужином, и разговаривали они мало. Легко было войти в ритм этого места и отбросить все остальное. тропический воздух, аромат множества цветов, благородный тон всего, что было здесь, успокаивали и размягчали, как теплая ванна.

Но Алханрол лежал в тысячах миль к востоку, а Валентин ни на дюйм не приближался к своей цели, пока оставался на Террасе Оценки. Прошла уже неделя. Во время медитации Валентин предавался мечтам, как он соберет всех своих людей, удерет ночью, пройдет незаконно через террасы Второго и Третьего Утесов и появится на пороге Храма Леди. Однако он подозревал, что в таком месте, где сон – открытая книга, им далеко не уйти.

Это его раздражало. Он понимал, что раздражение не даст ему продвижения, и учился расслабиться, снимать с себя неотложность своих задач, очищать мозг от всяких нужд, принуждений и отвлечений и таким образом открыть путь призывному сну, который Леди позовет его к себе. Но это не дало эффекта. Он дергал сорняки, обрабатывал теплую плодородную землю, носил ведра со строительным растворам к дальним концам террасы. Он сидел, скрестив ноги, с совершенно пустым мозгом целыми часами во время медитации каждую ночь, ложась, молился, чтобы Леди позвала его, но ничего не происходило.

– Долго ли это будет продолжаться? – спросил он Делиамбера однажды в бассейне. – Пятая неделя, а может, и шестая, я уже сбился со счета. Сколько я должен быть здесь? Год? Два? Три?

– С некоторыми пилигримами дело обстоит именно так, – ответил вруон. – Я разговаривал с одним хьортом, он служил в патруле при Лорде Вориаксе. Он провел здесь четыре года и, кажется, вполне примирился с тем, что останется тут навсегда.

– Ему не нужно никуда идти. Гостиница тут достаточно приятная. Но у меня… – важные дела на востоке, – закончил за него Делиамбер. – Однако ты осужден оставаться здесь. В твоей дилемме парадокс. Валентин, ты отрекаешься от цели, но твое отречение само по себе цель. Разве ты этого не понимаешь? Твоя толковательница, наверняка, понимает.

– Конечно, понимаю. Но что мне делать? Как я могу уверять, что не беспокоюсь, не придется ли мне остаться тут навеки?

– Уверять нельзя. Но как только ты по-настоящему успокоишься, ты двинешься вперед. Но не раньше.

Валентин покачал головой.

– Это все равно, как если бы мое спасение зависело от того, чтобы я никогда не вспоминал о джи-птицах. Как бы я стрался не думать о них, они все время будут лезть мне в мозг. Что мне делать, Делиамбер?

Но других советов у Делиамбера не было. На следующий день Валентин узнал, что Шанамир и Виноркис продвинулись на Террасу Начала.

Прошло два дня, прежде чем Валентин и Делиамбер встретились снова. Колдун заметил, что Валентин плохо выглядит. Валентин ответил с нескрываемым раздражением:

– А как я, по-твоему, должен выглядеть? Ты знаешь, сколько сорняков я выдрал, сколько плит обтесал, а Барджазед сидит себе в Горном Замке в Алханроле и…

– Спокойно, – мягко сказал Делиамбер. – Это не похоже на тебя.

– Спокойно? Сколько я могу быть спокойным?

– Может быть, испытывают твое терпение. В этом случае, Милорд, ты провалишь испытание.

Валентин задумался, затем сказал:

– Я согласен с твоей логикой. Но, может быть, испытывают мою изобретательность? Делиамбер, пошли в мою голову призывный сон в эту ночь.

– Ты знаешь, что мое колдовство мало чего стоит на этом острове.

– Ну попробуй. Составь послание от Леди и введи в мой мозг, а там увидим.

Делиамбер пожал плечами и коснулся щупальцем руки Валентина для передачи мысли. Валентин почувствовал слабый, далекий звон контакта.

– Твое колдовство работает, – сказал он.

И в эту ночь он видел, что плавает, как вольвант, в бассейне, прикрепленный к камням какой-то пленкой, растущей из его ног, и пытается освободиться, и в это время в ночном небе появилась Леди. Она сказала: «Иди ко мне, Валентин», и пленка растаяла, он всплыл наверх и полетел с ветром к Внутреннему Храму.

Валентин передал этот сон Столиноп. Та равнодушно выслушала. В следующую ночь Валентин сказал, что видел тот же сон, но Столиноп опять промолчала. третий раз Валентин повторил то же и попросил толкования. Столиноп сказала:

– Толкование твоего сна таково: на чужих крыльях птица не летает.

Валентин покраснел и вышел.

Через пять дней Талинот Изолд сказал, что Валентину даровано разрешение перейти на Террасу Начала.

– Но почему? – спросил Валентин Делиамбера.

– Почему? – переспросил вруон. – В духовном прогрессе это бесполезный вопрос. В тебе явно что-то изменилось.

– Но мой сон был незаконным!

– Может, и законным, – возразил колдун

Один из служителей повел Валентина пешком по лесной тропинке к следующей террасе. Дорога была запутанная, извилистая, иногда возвращался обратно, так что казалось, что идут они совсем не в том направлении. Валентин полностью утратил счет времени. Через несколько часов они вдруг оказались в громадном свободном пространстве. От розовых каменных плит террасы шли с правильными интервалами пирамиды из темно-голубого камня в десять футов высотой.

Жизнь тут была, в основном, такая же – черная работа, медитация, встречи с толковательницей снов, аскетическая квартира, скудная пища. Но было также и начало священного обучения, где принципы благоволения Леди объяснялись посредством эллиптических сравнений и круговых диалогов.

Сначала Валентин слушал все это нетерпеливо. Все казалось ему неопределенным и абстрактным; ему трудно было сосредоточиться на таких туманных материалах, потому что им владела прямая политическая страсть – добраться до Замка и устроить допрос правительству Маджипура. Но на третий вечер его поразило то, что служитель говорил о чисто политической роли Леди. Она была регулирующей силой, как понял Валентин, строительным раствором любви и веры, скрепляющим воедино центры власти на этой планете. Кроме этого, она разработала свою магию снов-посланий. Конечно, нельзя было проверить народному мифу, что она каждую ночь прикасается к мозгам миллиардов жителей, но было ясно, что ее спокойным духом смягчается и облегчается мир. Аппаратура Короля Снов посылает прямые и специальные сны, бичующие виновных и предупреждающих колеблющих, и послания Короля могут быть жестокими. Но как тепло океана смягчает климат страны, так Леди смягчает грубые силы управления на Маджипуре, и теология считает Леди воплощением Божественной Матери. Теперь Валентин понял метафору о разделении власти, которую изобрели ранние правители Маджипура.

Теперь он слушал с неослабевающим интересом. Он отбросил свое жадное желание прыгать по террасам и решил научиться здесь большему.

На этой террасе Валентин был совсем одинок. Это было ново. Шанамир и Виноркис не попадались – может, их уже послали на Террасу Зеркал? – а остальные насколько ему было известно, остались позади. Больше всего ему не хватало кипучей энергии Карабеллы и сардонической мудрости Делиамбера, но другие тоже стали частью его души за долгое и тяжелое путешествие через Зимрол, и не иметь их рядом было очень неуютно. Его время как жонглера, казалось, давно миновало и никогда не вернется. Иногда в свободные минуты он рвал плоды с деревьев и бросал их хорошими знакомыми приемами, чтобы развлечь новичков и служителей. Один широкоплечий чернобородый мужчина по имени Фарсел, особенно внимательно следил за жонглированием Валентина.

– Где ты научился этому искусству? – спросил он.

– В Пидруде, – ответил Валентин. – Я был в труппе жонглеров.