Общий враг Мамонтов Павел

А теперь, когда у меня не хватает сил поддерживать единство, ничтожные люди захватывают мои поселения.

Плевать! – пророкотал Алгэрси и откинулся в кресле, по прокушенному кулаку струилась кровь. – Сколько бы людишки ни бросали мне вызов, им меня не победить. А ещё они смертны, падки на власть и прочие искушения. Если предложить им бессмертие и расширить горизонт их возможностей, они ради этого продадут всё что угодно. Я слишком торопился создать своё единство в Колонии, впредь надо быть осторожнее. Пусть человечки захватят эту Колонию, пусть убьют всех, уничтожат всё и вцепятся друг другу в глотки, мне они не повредят…

Сквозь многометровый слой земли и бетона донёсся грохот разрывов. Опять людишки начали стрелять из своего оружия. И тут демон замолчал. Вспомнил! Вспомнил того смертного, что ранил его…

– Ничтожный, мерзкий слизень!

И демон затрясся – уже от гнева. Но быстро успокоился: всякий гнев – это пустая трата сил.

– Я тебя ещё найду и отомщу, ты еще пожалеешь! – пообещал он и перешел на другую тему: – Как же мало у меня сильных рабов. Ниг-фа оказалась ни на что не годна, её нужно заменить, но некем. Возможно, скоро у меня появится та, что будет сильней Ниг-фы, но это произойдёт не сегодня.

Высокая, красного дерева, покрытая позолотой дверь открылась. В зал вошёл человек в коричневой форме охранника.

– Что надо? – недовольно спросил демон, вспыхнул огнём в глазах, собираясь стереть рабу память, и потянулся к зеркальным очкам. Рабам незачем видеть глаза хозяина и знать, чем он от них отличается.

Вошедший тихо захихикал, демон взглянул на него, тянувшаяся к очкам рука остановилась, а его самого буквально подбросило на месте, он вскочил, а кресло по инерции врезалось в стену.

– Ты! Что ты здесь делаешь?

Глаза демона полыхнули белым огнём, глаза вошедшего вспыхнули зелёным пламенем.

– Вот мы и свиделись, Алгэрси, – заговорил незваный гость.

– Прочь! Я тебя не боюсь! – взвизгнул демон.

– Я вижу, у тебя здесь всё разваливается, – не обращая внимания на крик, продолжал вошедший. – Наверное, это судьба всех отколовшихся от Школы: раз за разом пытаться создать своё единство и каждый раз терпеть крах.

– А тебе какое до меня дело? – спросил Алгэрси. – Что тебе здесь надо, неужели ты думаешь, у меня сейчас не хватит сил справиться с тобой?

Молодой, по некоторым меркам, демон уже успокоился и взял себя в руки. Растянул губы в улыбке, а на ментальном уровне послал эмоции весёлого пренебрежения.

– У тебя сейчас не хватит сил даже защитить своё единство, – сказал адепт Школы, и зелёные огоньки пламени в его глазах весело затрепетали. Алгэрси ощутил страх, он прикрыл глаза, белый огонь в них потускнел, он будто прислушивался к чему-то.

Виктор Ахромеев

День для меня определённо продолжался отлично. Через час после выхода в рейд нарвались на разбитую колонну южан, а, как говорится, труп врага всегда пахнет приятно. Пять подвод с одним миномётом (это получается около роты солдат) – вдребезги. Раздолбали колонну, судя по всему, с воздуха, то есть с воздушного шара или, скорее всего, с «Аполлона», который нам встретился позавчера. Здорово иметь свои воздушные войска.

Но моей группе случилось повстречать и живых южан. В 11 часов утра Игла засекла группу солдат, около роты, только без тяжёлого вооружения. Это были простые наёмники или даже ополченцы, понятно, без маскировочных амулетов, со старыми винтовками и самодельными дробовиками. Мы начали расстреливать их с трёхсот метров, они даже не поняли, откуда стреляют. В гуще толпы заклубилось магическое облачко, Гаврик на него сразу навёл пулемёт Саши, через пару секунд маг южан был мёртв, а оставшиеся в живых бросили оружие. Взять с них было совершенно нечего. В другой ситуации я бы, конечно, добил пленных, но, раз мы скоро подойдём к основным войскам, может, там пригодятся рабочие руки. Да, кстати, насчёт основных войск:

– Гаврик, свяжись со штабом. Скажи, мы пленных взяли, пусть высылают нам транспорт.

Разведчики заулыбались, поняли мою идею.

– Гром, Саша, достаём опознавательные знаки.

Через пару минут у каждого из нас на рукаве был ярко-зелёный кусок ткани, выделяющийся даже на фоне маскхалата цвета хаки. На стволы автоматов тоже повязали кусочки ткани ярко-зелёного цвета.

– О! Вижу пыльное облако на горизонте, – радостно заявил Медяк через двадцать минут.

Коля выстрелил вверх ещё один опознавательный сигнал: строенная зелёная ракета. Из дымного облака, поднявшегося в поле, показался БТР, прущий напролом по степи, не разбирая дороги. Машина остановилась, демонстрируя нам надпись на борту: «Змеелов».

Люк на башне бэтээра открылся, из него ловко вынырнул поджарый боец, без брони, в одной серой куртке, на которую сверху была надета зелёная разгрузка. На рукаве куртке шеврон: молот, от которого в стороны летят молнии. Значок элитного полка Факторий – «Тора».

– Ну здорово, зелёные! – крикнул боец и спрыгнул на землю.

– Косарь, командир экипажа бэтээра «Змеелов».

Факторец протянул мне руку.

– Капитан Ахромеев, командир отряда «Оса-2».

– Разведчики?

– Ну да.

– Ага. Это, что ли, пленные твои? – Косарь показал на понуро сидящих южан.

Я кивнул.

– Оружие у них забрали?

– Забрали.

– Тогда грузите всё в машину. А вы, – Косарь встал перед южанами, подбоченясь, – валите на все четыре стороны. Ещё раз увижу, бэтээром перееду! – И уже мне: – Ну их, и так лишних ртов полно. Пошли, Ахромеев, довезу вас с ветерком и добычу закину.

Ещё до наступления темноты я оказался в палатке Голубева, чтобы доложить о прошедшем рейде. Полковник сразу велел мне садиться, предложил чаю с галетами – к алкоголю во время боевых действий Голубев относился крайне отрицательно. Вот в такой неформальной обстановке, попивая чай и похрустывая сухим печеньем, я рассказал о деталях рейда.

– Молодцы! – подытожил довольный Голубев и откинулся на спинку стула.

– Как учили, – я пожал плечами и отхлебнул ещё чая. – Виталик ещё не вернулся?

– Нет, его отправили зачищать рудные шахты, так что, скорее всего, здесь он не появится.

Здесь – это в огромном лагере, раскинувшемся в пяти километрах от столицы Южной Колонии. Грузовики, орудия, бронетехника, тысячи людей. И это не считая сапёрных отрядов, роющих траншеи перед самой крепостью. Сквозь ткань палатки я постоянно слышал ржание лошадей, крики и мат механиков, урчание моторов. В общем, нормальная лагерная какофония.

– А вообще, как у вас тут всё прошло, товарищ полковник?

– Как? Да нормально прошло, Витя. Прогулка, а не война. Зато потренировались управлять крупными соединениями. Иначе нам Администрация разрешила бы столько горючего сжечь? Так ведь?

Голубев засмеялся.

– А его хватит, чтобы до Зелёного Города доехать?

– Хватит, но только для моего джипа. Поедешь со мной, Витёк?

– Жду не дождусь.

Полковник заржал уже в полную силу.

– А что всё-таки со штурмом Южного? Когда он планируется?

В принципе не рекомендуется прерывать смеющееся начальство, тем более такими вопросами, но слова ведьмы Ольги не выходили у меня из головы. Что, если и вправду с южанами какой-то сюрприз? Мой вопрос Голубева, похоже, только ещё больше развеселил.

– Ну ты даёшь, Ахромеев! Расскажи ему, когда штурм будет. А кто его знает! Наших здесь две с половиной дивизии, не считая факторцев. Абсолютное превосходство в броне и тотальное в артиллерии. Южан от силы тысячи две – две с половиной. Хоть послезавтра можем ударить. Только ни-изя.

– Почему?

– А где мы, по-твоему, горючее для машин будем брать? Я же сказал, бензина осталось только для моего джипа.

– Всё так серьёзно?

– В Администрации считают, при штурме много материальных ценностей может пострадать. Ну станков там до хрена, бензина. Мы не можем, – полковник перешёл на менторский тон, – бездумно уничтожать столь важное имущество. И, разумеется, надо думать о гражданском населении, значительная часть которого погибнет при штурме. По крайней мере Рогачёв так считает.

Мой командир шёпотом матюкнулся.

– А с каких это пор Рогачёва интересуют мирные южане?

– Да вот поди ж ты, интересуют. Остаётся использовать магию. Бахрушев со товарищи что-то чудят второй день. Говорят, что ищут ещё одно скопление источников вроде того, что вы уничтожили.

– А он всё-таки остался?

– Вроде да. Говорят, где-то рядом, но найти не могут. Тогда проще будет. Если лишим силы демона, ну ты знаешь, – я кивнул, – тогда расколем эгрегор. Расколем эгрегор – адекватные южане заключат с нами мир. Они же понимают, что шансов у них нет.

«А тогда на что надеется демон?» – подумал я.

Голубев, судя по выражению лица, угадал мои мысли.

– Сэнсэй где? – спросил я прямо.

– Не знаю. Он зачислен в мой батальон вольнонаёмным, вот и шастает где-то. Ты что, не знаешь его, что ли? – проворчал полковник.

– А может, нелюдей как-то задействовать? Бросить их в лобовое столкновение. Или пусть свою магию задействуют. Тогда, у Северных Развалин, у них получилось. Может, и сейчас что-то выйдет.

– Нет у нас больше нелюдей. Ушли они.

– Как, когда? – подскочил я. – Союз разорван? А наши Колонии, они же теперь, считай, беззащитные остались, под ударом.

– Да сядь ты. Никто ничего не разрывал. Свои обязательства они выполнили. Помогли разбить южан и этого своего… Отступника своего грохнули. Теперь они уходят домой. Мы обещали друг другу жить в мире. Но в Южном им нечего делать. Без них обойдёмся.

– Так делать-то что?

– Ты, Виктор, иди отдыхай. А завтра мы с тобой всё обговорим.

– Слушаюсь.

За ночь траншеи ещё ближе подползли к Южному. Я смотрел с пригорка, как весело летят вверх комья земли, подбрасываемые лопатами наёмников. Траншеи упорно удлинялись. Южане пока молчали.

День проходил как обычно. Подьём, зарядка, завтрак. После завтрака я поболтал с наёмниками. Послушал их истории. О том, как не взрывались снаряды, когда они обстреливали крепости южан. О том, как южане вылазили из окопов и готовились идти в штыковую, но вдруг стали бросать оружие и сдаваться. О том, как шестая рота попала в огневой мешок, устроенный вылезшими из-под земли снежными людьми с «Утёсами». И о том, как третий полк наёмников неудержимо преследовал драпающих южан. Ещё наёмники говорили, что их союзники-факторцы нормальные парни, с ними воевать можно. Я тоже стравил бойцам пару баек, полностью выдуманных, зато весёлых. Викинг в это время уже успел растрепать всем о наших подвигах, правда не раскрыв ни одного военного секрета и не сказав ни слова правды, зато все: и наёмники Зелёного Города, и факторцы – только и говорили о разведчиках Ахромеева и Пряхина. Напоследок я сочинил еще пару небылиц о нелюдях, с которыми успел повоевать. Врал я убедительно, мне верили и слушали, раскрыв рты. Под конец, напустив туману, я пожелал наёмникам удачи и ушёл отдыхать.

Бесцельно бредя по лагерю, я вдруг услышал ни больше ни меньше – церковное пение. Пойдя на звук, я увидел старого знакомого – священника Михаила Игнатьевича. Однажды я сопровождал его в Антрацит, город на юге нашей Колонии. Вместе мы сражались с нечистью, а потом отправились с посольской делегацией в Южную Колонию. Михаил Игнатьевич, мощный, плечистый, с окладистой бородой, для своих лет (а ему было далеко за пятьдесят) выглядел крепким, здоровым мужчиной. Я застал его, когда он освящал оружие для наёмников вместе с помощником (мальчишкой лет четырнадцати в чёрном одеянии), ну и благословлял солдат. Когда Михаил Игнатьевич закончил, я улучил момент и тихонько подошёл к нему. Был у меня один серьёзный вопрос.

– Здравствуйте, Михаил Игнатьевич!

Священник обернулся, увидел меня, его аж передёрнуло, мне показалось, что он хотел повернуться и уйти, но сдержался, спокойно ответил:

– Здравствуй, Виктор.

– Михаил Игнатьевич, давно хотел вас увидеть, вопрос задать. Да не получалось.

– Я из Антрацита каждый месяц приезжаю в Зелёный Город на службу в свою церковь.

– Ну так получилось, – я сделал вид, что не понял замечания.

– Может, отойдём в более тихое место?

– Да нет, здесь тоже можно.

– Я слушаю.

– Михаил Игнатьевич, полгода назад, там, – взмах в сторону крепости, – это вы мне помогли?

– Нет, не я.

– Как, а кто же?

– Не знаю, Виктор, – это твоя жизнь. Ступай с Богом.

И Михаил Игнатьевич развернулся и ушёл, оставив меня в полном недоумении. В таком задумчивом состоянии я и пришёл на небольшой пригорок, наверное единственный в этой гладкой степи, с которого наблюдал за трудами наёмников.

Вскоре ко мне подсели Гаврик и Саша. Так мы и сидели молча. Над головой, урча моторами, пролетел дирижабль, на серебристой оболочке была надпись: «Гермес».

Я различил под его брюхом, кроме бомб, 23-миллиметровые зенитки – «зушки». Гермес завис над городом и принялся поливать его из пушек. Он висел на высоте около трёх километров и был недосягаем для огня с земли. Понятно, что и эффект от стрельбы с такой высоты был скорее психологический, но всё-таки.

«Гермес» изредка поворачивался или включал двигатели, чтобы противостоять ветру, продолжая стрелять по городу.

– Что-то он бомбы не сбрасывает, – заметил Сашок.

– Вроде с него ищут оставшиеся скопления источников, так мне рассказывали, – сказал Гаврик.

С подачи магов, все мы стали называть людей, из которых демоны Южной Колонии пьют жизнь, источниками. Так проще.

– А потом что? – вышел я из задумчивости.

– А потом дирижабль сбросит бомбы, – заключил, потянувшись, Саша. – Что-то скучно сидим. Может, выпить чего?

– Вон у Гаврика полная фляга белого вина, – сказал я.

– Уже нет, – гыгыкнул Загорный. – Ладно, пойду что-нибудь поищу, без меня никуда не уходите.

Саша ушёл. Мы с Гавриком опять погрузились в молчание, спустя некоторое время маг тяжело вздохнул. Мне показалось, что его что-то тревожит.

– Что такое, Гаврик?

– Да ничего, просто весь день какой-то… С самого утра настроения нет. Не знаю почему.

– Может, это крепость на тебя так действует? – обеспокоился я. Неужели Ольга не врала?

– Да нет, магия тут ни при чём, я думаю. Просто внутри как-то тоскливо. Как будто… ну неважно.

– Нет, Гаврик, ты давай выкладывай. Ты наша связь, если у тебя проблемы – это проблемы всей группы.

– Да нет, просто ощущение, как будто вспомнил… Вернулось то, о чём забыл. Одна история, стой!.. Смотри!!!

Пальцы Гаврика впились мне в руку, его глаза округлились, он смотрел, не отрываясь, прямо перед собой. Я дёрнулся, выхватил пистолет. Перед нами висела красная дымка, через несколько секунд она обрела форму женской фигуры. Она была абсолютно прозрачной, сквозь нее было видно поле и крепость южан. Очертания фигуры были неровными и колыхались, как языки пламени жёлто-рыжего цвета. Несмотря на всю странность происходящего, я не чувствовал опасности, хотя руку с пистолета не убирал. Фигура повернулась, за её спиной я разглядел что-то вроде длинного плаща, похожего на большой язык пламени.

– Спокойно, Виктор, я, кажется, знаю, кто это… Я всё понял.

– Кто?

– Я потом объясню, мне кажется, она зовёт нас. Пошли.

Огненный призрак полетел над землёй, мы последовали за ним. В движении желто-рыжая фигура казалась прозрачнее. Иногда она почти полностью исчезала в солнечных лучах, и мне приходилось менять угол зрения, чтобы не потерять её из виду.

Призрак остановился в нескольких километрах от крепости и исчез.

– Ну и что дальше? – задал я очевидный вопрос.

Гаврик присел над местом, где растворилась фигура, поводил руками.

– Там что-то есть.

– Замечательный вывод, – фыркнул я, но тоже присел. – Ты всё-таки объяснишь, что это было?

– По-моему, это женщина, которую я когда-то любил, – ответил Гаврик, не поднимая головы.

Вокруг стелилась ковром невысокая мурава. Я взлохматил траву, тонкие стебельки разом приподнялись и открыли узкую щель в земле. Так, напротив неё такая же щёлка, и ниже тоже.

– Так, Гаврик, держи траву, – сказал я магу, намереваясь запустить нож в щель.

– Ты уверен, командир? Может, сапёров позвать, я магии не чувствую, но, может…

– Тогда погоди.

Помнится, у меня когда-то получалось чувствовать металл на небольшом расстоянии. Я сконцентрировался, закрыл глаза, положил ладони на люк, а в том, что это люк в земле, я не сомневался.

– Нет там металла, – немного обиженно сказал Гаврик. – Но мина может быть и в пластиковом коробе, и в деревянном.

Я открыл глаза, металла я и вправду не почувствовал.

– Ну, раз нет железа – уже хорошо. А насчёт мин мы сейчас проверим.

Я засунул лезвие ножа в щель, надавил. Крышка неожиданно легко подалась. Я очень медленно поднимал нож вместе крышкой, стараясь почувствовать: легко ли идет люк, не натянулась ли проволока, ведущая к детонатору. Когда зазор между крышкой и поверхностью стал достаточно широким, Гаврик заглянул внутрь.

– Чисто, командир.

Я откинул люк. Нам открылась квадратная яма, вырытая наискось, метра два глубиной, полметра в ширину. Вниз сразу засосало воздух, значит, там внизу есть ещё один туннель.

– Дай-ка, – я взял у Гаврика фонарик, – посторожи тут, если увидишь Сашу, зови сюда.

Я съехал по стенке под землю и оказался в круглом туннеле, который был чуть шире, чем отверстие наверху. Он круто поворачивал налево метров через двадцать. Я прикрыл рукой горящий фонарик и перешел на ночное зрение. Туннель был явно вырыт недавно: сочный чернозём сохранил следы инструментов. В чёрную глубину продолжал тянуть сквознячок. Я дополз до поворота, так же прикрывая фонарь рукой. Света, пробивающегося между пальцами, мне хватило, чтобы осмотреть, куда ведет подземный ход: ещё через двадцать метров я увидел новый поворот, на этот раз направо.

Я полез дальше, стараясь заранее увидеть и не задеть какую-нибудь ловушку или сигналку, пока не дополз до угла и не увидел очередной поворот. Похоже, туннель был построен зигзагом, то есть предназначался для обороны от противника с огнестрелом. С такими поворотами хрен достанешь стрелка, даже гранатой.

Дальше я лезть не стал. Вместо этого сконцентрировался, выключил фонарь и в полной темноте попытался почувствовать, что там дальше. Не носом, естественно, тяга внутрь туннеля была такая, что капюшон на спине шевелился. Я хотел узнать, что впереди, внутренним чутьём. Сам не очень верил, что удастся, но кое-что получилось: я ощутил впереди присутствие того же, что и в поле перед крепостью источников. В конце туннеля было что-то неправильное, что следовало выжечь, уничтожить. Мне даже показалось, что в темноте мелькнул красный отблеск.

Надо как можно быстрее доложить об этом тоннеле командованию. Чуть ли не сложившись пополам, я развернулся в туннеле и, как змея, пополз к выходу.

Из лаза мне помогали выбраться Гаврик и, судя по голосу, Саша. Сам я ничего не видел: как только выбрался на освещённое пространство, солнце стало резать глаза неимоверно, даже сквозь сомкнутые веки. Я накинул капюшон, за шиворот посыпалась набившаяся в маскхалат земля, завернулся в капюшон, как в кокон, и попросил:

– Отведите меня срочно к Голубеву.

Толя Каскадёр всегда отличался таким довольно редким умением, что прекрасно различал, в чём он разбирается, а в чём нет. Поэтому, как только я начал рассказывать о красном призраке, зовущем за собой, он приказал мне лечь на кушетку в палатке. Но не потому, что подумал, что я умом тронулся, а потому, что сразу послал за Бахрушевым со товарищи и велел сначала дождаться их, а потом уже рассказать всю историю. Голубев также приказал набросить на крышу палатки дополнительно несколько слоёв ткани. Внутри стало заметно жарче, зато я смог «вынырнуть» из капюшона и даже открыть глаза.

Бахрушев и генерал факторцев Константин Лазарев появились быстро. Втроём с полковником они выслушали мой рассказ внимательно, без насмешек. К мистике, понятно, у нас относятся серьёзно. Алексей Бахрушев сразу передал своим парням, чтобы выяснили – куда ведёт найденный мною подземный ход. Потом в палатку подтянулся начштаба Говоров, подошли командиры дивизий и полков. В общем, совещание набирало оборот, а я пока пытался набросать план подземного хода, который обнаружил, и его местоположение на карте.

– Ребята «прозвонили» землю, – сказал Бахрушев, имея в виду своих магов, – ход, который нашёл Виктор, ведёт к обширным подземным пустотам, как раз под стеной города. Похоже, мы нашли источники. Южане вырыли катакомбы и туда сгрузили. А под стеной, потому что там заклинаний всяких навешано, на общем фоне не различишь.

– Ну что, тогда, может, навести артиллерию? Разнесём эти катакомбы, и всё, – предложил Голубев.

– Хм… не знаю. Пещеры глубоко под землёй расположены, с первого раза может не получиться обрушить своды. Тогда они смогут эвакуировать источники.

– Кто они? – не удержавшись, задал я вопрос.

– Ну… те, кто охраняет источники под землёй.

– То есть нелюди, – уточнил Голубев.

– Скорее всего.

– Тогда надо разведать как можно лучше тот туннель. Если получится, можно через него забросить взрывчатку в основные пещеры или накидать дымовых шашек. Если нет, то разнести на фиг всё артиллерией.

Заметив слегка искривившееся лицо Бахрушева, полковник спросил:

– Что?

– Там женщины и дети, товарищ полковник. Скорее всего.

– И?

Секунд десять Голубев смотрел в глаза магу потом спросил:

– И что ты предлагаешь? Положить людей в грёбаном туннеле ради зомбаков-южан?

– Они могут быть не полностью поглощены, – сказал Бахрушев после паузы. – Если удастся проникнуть в сами пещеры под землёй, можно попробовать разорвать связь людей с эгрегором. Только нужно перед этим отвлечь основную сущность Эгрегора.

– Замечательный план, – с кривой усмешкой произнёс Голубев. – Думаешь, мне по душе убивать всех тех, кого зарыл тот демон под землёй? А если операция сорвётся, все мои, мои (!) парни лягут, а этих, источников, эвакуируют?

Маг только вздохнул.

– Но в тоннель группу с магами по-любому придётся запускать.

– Придётся, – ехидно ответил Голубев.

Тут полог, служивший дверью, откинулся, свет белым кинжалом резанул мне по глазам, и к нам в палатку вошёл старший охранник.

– Товарищ, – обратился он к Голубеву, – тут к вам один, помощник священника местного. Говорит, по важному делу, ну которым все сейчас занимаются.

Охранник многозначительно посмотрел на мага и полковника, те переглянулись. А у меня возникло нехорошее предчувствие.

– Тащи его сюда, – рыкнул Каскадёр.

Снова высверк ядовитого фосфорного света в разрыве ткани. Я зажмурился, а когда открыл глаза, у входа мялся паренёк в видавшем виды чёрном одеянии. Был он не старше семнадцати лет. Тощий настолько, что рукава рясы свободно колыхались вокруг кистей, а ключицы выпирали сквозь ткань.

– Ну что там у тебя, говори, – недовольно рыкнул Голубев.

– Отец Михаил, он… он пошёл людей освобождать.

– Куда?

– Под землю. С демоном сражаться, за людей.

– Да он что… – не выдержал я, но вовремя спохватился, проглотил ругательство.

– Он сказал, ему так сказано было, – паренёк робко оглядел всех присутствующих.

– Фигня, – махнул рукой Голубев, – у входа караул стоит. Никто его не пропустит.

– Мы не там спускались, – сказал паренёк, – отец Михаил меня отвёл в степь, сам спустился в какую-то нору под землёй, а меня отправил к вам, сказать, что собирается сделать.

– Да что… – Полковник саданул кулаком по карте, на которой был нанесён план подземных катакомб.

– Похоже, подземных туннелей несколько, – заметил Лазарев.

– Товарищ полковник, – вмешался маг, – если ему было откровение, может, так и надо. Священнику гораздо легче разорвать связь в эгрегоре, чем магу.

– Послушай, ты! – Полковник свирепо глянул исподлобья, сейчас он очень походил на разозлённого носорога, которому пулю загнали в холку вместо сердца. – Нет, сначала ты, – Голубев указал на совсем сомлевшего монашка. – Давно это случилось?

– Минут двадцать пять назад. Как отец Михаил спустился, я сразу к вам.

– Так, Ахромеев, Бахрушев, слушайте сюда!

– Слушайте сюда, – сказал я штурмовому отряду, стягивая проволокой тугой пучок сигнальных ракет: в тёмном тоннеле они поэффективнее дроби будут. – Первыми пойдём я и Загорный. За мной с отрывом в двадцать метров – остальные. Смотрите в оба, в тоннеле могут быть потайные ходы, по которым к нам в тыл могут выйти, и, конечно, мины.

Над норой, которую я обнаружил, уже натянули тент, и я смог нормально видеть тех, с кем через несколько минут спущусь… надеюсь, что просто под землю, а не несколько глубже.

Кроме Сашки со мной пойдут Рикки (потому что маленький), Гаврик (потому что уже был в туннеле), маг Глеб (недавно вернувшийся с группой Осипова) и ещё несколько автоматчиков и подрывников, в основном все факторцы. От политики мне тоже никуда не деться – нужно провести совместную операцию.

Большая часть моей группы осталась на поверхности. От снайпера Инги в извивающемся тоннеле, понятно, толку нет, меч Викинга почти бесполезен, а кроме того, не хотел я вести свою группу неизвестно куда. От Голубева я получил чёткие указания: в случае чего хватать Михаила Игнатьевича и эвакуироваться, а все обнаруженные помещения взрывать.

Я ещё раз обсудил все детали с бойцами. У командира факторцев, как оказалось, кличка была Мангуст, что дало повод для шуток о Рикки, и это как-то сразу сблизило, что ли, нашу сборную команду. Никаких вопросов больше не было. Тогда я поправил броню, проверил пистолет, пощупал, хорошо ли скреплена связка ракет, и, выдохнув, скатился под землю.

Уже в туннеле я пополз не по-пластунски, а на коленях и локтях (хорошо, догадался на них дополнительную защиту надеть), чтобы в случае чего сразу же применить оружие, и стараясь, как кошка, ставить заднюю конечность туда же, где только что была передняя, чтобы не задеть ненароком какой-нибудь «сюрприз», оставленный строителями туннеля. По правде сказать, надеялся я больше всё-таки не на пистолет, а на сигнальные ракеты. Отец рассказывал, как такими штуками из-под земли партизан выкуривали, когда он ещё на Внешней Земле воевал в горах. Выстреливали разом две-три ракеты в тёмный туннель, и даже опытные бойцы не выдерживали – сдавались. Вряд ли, конечно, под землёй я встречусь именно с людьми, но почему-то думается мне, против тех, кто мне встретится, сигнальные ракеты будут ещё эффективнее.

Несколько километров под землёй на четвереньках даже мне было нелегко пройти, хорошо хоть, дышать было легко. Потоки воздуха, циркулировавшие в туннеле, даже ощущались кожей, хотя лаз, который мы с Гавриком обнаружили, я приказал закрыть. Видимо, вентиляция в катакомбах работала отлично.

В основной группе, за мной и Загорным, один из автоматчиков держал магический амулет, светящийся тусклым светом. Когда мы с Сашей скрывались за очередным поворотом, из-за предыдущего выползал боец с амулетом. Этого мне хватало, чтобы хотя бы немного разглядеть пространство вокруг себя. Туннель шёл под уклон; если вначале его стены и потолок были пронизаны корнями растений, то теперь стены были гладкими – только глина.

Сколько мы прошли, я не считал, за маршрутом следили маги в основной группе. Я просто передвигал конечностями, ни о чем не думая, отбросив все эмоции, и внимательно смотрел по сторонам, чтобы не зацепить мину. В одном я был уверен точно – Михаила Игнатьевича мы всё-таки должны обогнать. И вдруг, через неопределённое количество времени, Саша положил руку мне на спину. Я повернулся, он знаками показал, что мы уже близко к цели. Я кивнул и прибавил прыти. Вскоре я почувствовал лёгкую дрожь земли – это наши пушкари стали отвлекать демона Южной Колонии. И почти сразу за этим мой нос уловил кислую вонь из смеси дерьма, пота и прочей гадости, которая может исходить от людей, долго находящихся в одном помещении.

Сашу предупреждать не стал, он и так запах учуял. Мы остановились ненадолго, подождали, пока вся группа подтянется. Перед нами был ещё один поворот, видимо последний.

Я трижды коротко вдохнул, сконцентрировался (никаких хитростей, сейчас всё решает только внезапность и быстрота) и вынырнул из-за поворота. Впереди было совершенно темно, но и темнота, оказывается, имеет множество оттенков.

Где-то на границе моего поля зрения я различил, что на чёрном фоне шевельнулось что-то ещё более чёрное. Не раздумывая, я нажал на курок пистолета и дёрнул зубами за шнуры сигнальных ракет.

Яркие кометы с визгом улетели вперёд, разбрасывая искры. Я успел зажмуриться, но это помогло не сильно, вспышка всё рано резанула глаза. Загорный, навалившись на меня, выстрелил несколько раз из дробовика. Выстрелы заглушил писклявый вой, к заполонившей всё вони добавился тошнотворный запах. А мы с Сашком рванули вперёд. Быстрей, быстрей, на четвереньках по туннелю, сейчас всё решает скорость.

Слегка ослепший и полуоглохший, я вдруг перестал ощущать рукой опору и рухнул куда-то вниз. Пролетел совсем немного, упал на что-то мягкое, с визгом прыснувшее из-под меня, перекувырнулся и выстрелил оставшимися сигнальными ракетами.

Глаза я сразу же зажмурил, но успел заметить главное – наших парней, выбирающихся из подземного хода, – целых и невредимых. А еще человека в дальнем углу, в тёмном одеянии, на котором блестел золотом крест, несколько тварей, похожих на гигантских то ли кротов, то ли крыс, подбирающихся к нему по… И тут я сообразил, на чём стою. Я находился в огромной подземной норе шириной метров пятьдесят и высотой в четыре метра, пол которой был устлан людьми, лежащими вплотную друг к другу.

Были ли это и вправду женщины и дети, я не разглядел. Зато попробовал подняться и выстрелить на звук в одну из тварей, подкрадывающихся к Михаилу Игнатьевичу. Ничего не вышло, шум в ушах заглушал все звуки, но окрик Загорного: «Командир, граната!» – я всё-таки расслышал.

И тут же упал на бок, зажмурившись, накрыв голову руками и раскрыв рот, как рыба.

Ослепляющая вспышка света и нестерпимый визг заставили меня содрогнуться от боли. Эффект от светошумовой гранаты не шёл ни в какое сравнение с воздействием сигнальной ракеты. Казалось, что прямо в мозг через глаза и ушные раковины тёк вибрирующий поток боли. Я потерял ощущение пространства, голова закружилась, как будто я провалился в ярко-белый колодец и падаю в бездну. К счастью, это продолжалось недолго. Пронзивший болью свет погас. Вместо него пришла темнота, и я почувствовал, что теряю сознание. Последнее, что я запомнил, это отпечатавшаяся на сетчатке во время вспышки гранаты, как негатив на плёнке, фигура женщины, рядом с которой я упал. Её безучастное лицо с бессмысленными глазами, глядящими в потолок, и разорванная серая роба, сквозь которую были видны впалые рёбра и совсем маленькая, детская грудь.

А ещё мощный голос, задевающий что-то внутри, который произнёс:

– Да воскреснет Бог…

Несколько снарядов были сброшены на участок земли над бункером принциата. Низкий гул проник в прямоугольный зал. Широкая люстра закачалась, на пол посыпалась штукатурка. Несколько плиток с красно-белым орнаментом отвалилось от стен и разбилось.

– Ты даже не можешь защитить своё единство, – сказал демон с зелёным огнём в глазах.

– Ты… – прошипел Алгэрси, но вдруг схватился за горло, заревел и упал.

Изо рта у него пошла пена, а белый огонь в зрачках потускнел. Демон катался на полу, рвал на себе рубашку, из груди его вырывался хриплый клёкот, переходивший в визг, когда звук достиг высшей ноты, демон изогнулся и затих.