Общий враг Мамонтов Павел
– Я золота немало в своей жизни видел, а ты сам золотой цвет видишь только у себя на голове, когда в зеркало смотришь, – ответил Рикки и сам провёл по своей рыжей шевелюре.
– Да я, в отличие от некоторых, в зеркало смотреть не боюсь.
Теперь уже вся группа засмеялась.
– Это потому, что ты плохо видишь.
– Так, ребят, хорош – сказал я, прерывая перебранку, – я предлагаю устроить небольшой праздник по хорошему поводу. Все согласны?
Одобрительный рык.
– Парни, вы с нами? – спросил я у Виталика и его зама, разведчика по кличке Гром.
– Ну а как же иначе? Мы тоже скидываемся в общий котёл.
– Договорились.
– Так, ну а куда пойдём? – нетерпеливо спросил Рикки.
– Я думаю, сначала в душ, – предложил Виталик.
– Дельная мысль, – поддержал Загорный.
– Тогда я с Гавриком жду вас у выхода, – сказал я, – не задерживайтесь только.
– Постараемся, – заверил Коля.
Инга игриво ткнула его локтём в бок. Когда все отправились в душевую, мы с Гавриком пошли к выходу. На лестнице этажом ниже я услышал знакомый голос. Это был мой начальник, командир Разведки Зелёного Города полковник Голубев. Мне стало интересно, о чём идёт речь, я подошёл к раскрытой двери в зал, откуда доносился голос. Гаврик заглянул мне через плечо.
Несколько десятков совсем молодых ребят, двенадцати-тринадцатилетних мальчуганов, и три-четыре девочки такого же возраста расположились полукругом, сидя на полу, и внимательно слушали полковника.
Все одеты в белые кимоно, лица светятся восхищением и благоговейным вниманием. А Голубев обращался к ним, активно жестикулируя изуродованной рукой.
– Удары открытой ладонью, – говорил он, стараясь заглянуть в глаза каждому ученику, – подразделяются на несколько видов. Это и удары основанием ладони, с натяжкой сюда можно отнести и удары ребром и другие. Сейчас я покажу вам удары открытой ладонью. Применяются они на средних дистанциях. Наносятся в область груди, горла, ключицы, по лицу, в частности по органам, отвечающим за ориентацию в пространстве. Могут помочь в рукопашном столкновении даже с неандертальцем или снежным человеком. Вот сейчас… о, Виктор, хорошо, что ты здесь, иди сюда, – кивнул он мне. – Вот он как раз здоровый, как снежный человек, – сказал Голубев, обращаясь к детям.
Молодёжь дружно засмеялась, я тоже усмехнулся. Не такой уж я большой, в разведбатальоне встречаются бойцы и выше и крупнее меня. Хотя, правда, разведчиков за сто девяносто не так уж много.
– Ну попался ты, Витя, – хлопнул меня по спине Гаврик, – получишь сейчас от Каскадёра.
– Да ладно, – отмахнулся я, – ничего страшного, в первый раз, что ли.
Я вспомнил, как проходил психологические тренинги. Заходишь в комнату, а в полуметре от тебя стоит клетка с волком, здешним, высотой в холке по грудь обычному человеку. Клетка крепится тросами к противоположенной стене, но не жестко. И всякий раз, когда ты снова проходишь тренинг, эти тросы становятся всё длиннее и длиннее. Сначала чисто рефлекторно страшно, когда волк бросается на стальные прутья, и клетка с грохотом летит на тебя, но страх проходит. Тренинг постепенно усложняется: добавляется мигание лампочки под потолком, запах смрада. Ты привыкаешь к виду бешеного волка, бросающегося на тебя, к рычанию, вою, переменному свету и вони. Даже пытаешься быстро сунуть и высунуть руку в ячейки клетки. А однажды в клетке оказался настоящий тролль, живой, не обколотый наркотиками, но я уже не испугался… почти. Интересно, а эти ребята уже проходили психотренинги? По возрасту уже пора бы.
Я вышел в центр зала, встал рядом с Голубевым. Он немного развернул меня боком, чтобы всем были видны отрабатываемые приёмы.
– Значит, удары расслабленной ладонью, – начал демонстрацию полковник, – наносятся в грудь, в саму грудину или в область сердца. Удар наносится расслабленной ладонью, но в то же время всем телом. Он начинается от пятки, в движение мы вкладываем силу всего корпуса и бьём. Удар мы посылаем не в грудь, а дальше, в пространство за спиной.
Голубев постучал меня по груди внешней стороной беспалой кисти, сделал медленное волнообразное движение телом от стоп до самой головы, будто хотел согнуться, а затем раскрутил тело в обратную сторону. В конце движения ладонь сама перевернулась и ударила меня своим основанием, «пяточкой».
– Все видели? – обратился полковник к аудитории. Молодёжь утвердительно загудела. – Отлично, теперь быстро повторяем.
Голубев повторил то же движение, только на порядок быстрее. Основание ладони снова ударило меня в грудь, но не напротив сердца, а точно в середину грудины. Удар будто прошиб насквозь, я отшатнулся, выдохнул сквозь зубы, подавляя боль.
– Такие же удары можно наносить, – продолжал полковник, – в шею, в челюсть, по лицу. Такой же короткий размах, движение всем телом и бьём по лицу, при этом продолжаем движение, как бы размазывая удар вбок, чтобы кисть прошлась по губам, по носу, по глазам.
На этот раз мой командир не стал показывать удар в полную силу, а просто обозначил его.
– Чем хорош последний удар по лицу? – задал риторический вопрос полковник. – Тем, что на лице находятся органы, отвечающие за ориентацию в пространстве. При резком неожиданном воздействии на них мозг как бы отключается, и человек на долю секунды теряет сознание. Так что при правильном использовании можно остановить даже нелюдь. Теперь пойдём дальше. Такими же ударами можно освобождаться от захватов. Схвати меня за руку, – велел мне Голубев.
– За левую? – уточнил я.
– Да. Так вот, ребята, смотрите, ладонь расслаблена, бьём сюда, в область пульса.
Полковник ударил в обозначенное место, боль пронзила кисть, пальцы сами разжались.
– Видите? Пальцы сами разжимаются, если правильно ударить, даже хватка неандертальца ослабнет. Можно также сочетать удары. Витя, схвати меня ещё раз.
Я сделал, что просили, полковник повторил прежний удар с тем же результатом, при этом его правая рука прошла чуть вперёд, и он сразу развернул её, обозначая удар ребром ладони мне в висок.
– Всё понятно? – ребята утвердительно закивали. – Эти комбинации мы ещё с вами отработаем. Но главное, запомните, если вы всё-таки столкнулись с нелюдями, то ни в какое прямое столкновение, чтобы применить всякие там приёмы, лезть не надо. Принцип работы, что со штыком, что с автоматом, одинаков – это удар или выстрел и сразу уход в сторону с линии атаки, чтобы пропустить противника мимо себя. – Голубев покачал маятник, изображая удары воображаемым автоматом, и показал, как правильно двигаться, чтобы обойти врага по дуге. – При этом, ведя огонь, не рекомендуется уходить за какие-то преграды. С одной стороны, это нормальная реакция: на вас нападают, вы куда-нибудь прячетесь, например за дерево, и стреляете. Однако так поступать ни в коем случае нельзя, потому что вы перекрываете себе сектор обстрела. Тот же снежный человек, даже если до этого вы в него полрожка всадили, в этом случае рванёт за дерево, схватит автомат и вытянет вас из-за преграды. Вы ведь своё оружие будете держать крепко, правильно? Ну а дальше по ситуации: либо он вам кулаком голову проломит, либо ножом живот пробьёт. Прямой удар каменного ножа пробьёт любую броню. Удар каменного топора броню не пробьёт, но, если вы как-то не смягчили удар, многочисленные переломы вам обеспечены.
Если вы столкнулись с нечистью, тогда тем более – выстрел или удар и уход в сторону. С неандертальцем – если голову или позвоночник ему прострелить, он умирает, а нечисть, бывает, и с простреленной башкой до стрелка пытается добраться.
Ну а сейчас возьмём макеты автоматов и будем учиться уходить с линии атаки, одновременно стреляя, а потом поработаем над ударами ладонью. Скажите спасибо Виктору за то, что он помогал нам в демонстрации этих ударов.
Ребята засмеялись, поблагодарили, а Голубев обнял меня и похлопал по спине, шёпотом сказав на ухо:
– Ты у Рогачёва на крепком крючке, будь поосторожнее.
И ушёл дальше тренировать молодёжь, оставив меня переваривать сказанное.
В коридоре мои бойцы вместе с Виталиком паясничали, изображали сострадание и восхищение моим «героизмом». Я сбросил оцепенение и послал их всех, предложив им самим продолжить тренировку с Голубевым. Желающих не было.
Общим голосованием было принято решение идти в купеческие бани. Но мы не сразу двинулись туда весёлой компанией, пугая окружающих криками и свистом. Разведчики, окружавшие меня, вдруг расступились, и на их лицах засияло такое же благоговейное восхищение, как у мальчишек в соседнем зале перед Голубевым. Я обернулся. Сэнсэй! Он, как всегда, смог подкрасться незаметно.
– Праздновать идёте? – спросил он с усмешкой.
– Ага, – кивнул я, – айда с нами.
– Нет, сегодня я обещал командиру третьего батальона зайти к его парням. Проконсультировать.
– А может, Витька возьмёте с собой, потренируете немного? – Виталя хлопнул меня по плечу, добавил с насмешкой: – Он ведь теперь – воин особенный. С вами занимается по особой программе. Индивидуально.
– Такие тренировки нельзя слишком часто проводить, – совершенно серьёзно ответил наставник.
Веселье спало с лица Виталика, да и остальные как-то разомкнулись, по-особому на меня взглянули.
– Ну что, разведчики, нормально отдохнуть! – задорно крикнул Сэнсэй, разряжая обстановку, и хлопнул меня по плечу, будто поздравляя с чем-то.
Тогда же я у него аккуратно спросил жестом:
– Это правда?
– Да, – ответил он условным знаком.
– Когда?
– Скоро. Жди.
После этого мы всей компанией отправились праздновать. Но никакого пьяного разгула устраивать не стали. У всех еще были дела. Выпили, попарились, ещё раз выпили, искупались, спели пару песен… Хорошо отдохнули, в общем. Закончили часам к девяти. Я даже успел заскочить в магазин, купить большой мешок угля, как меня и просили, и попутно ужаснуться ценам на этот уголь. Это притом, что заколки для Лики я купил гораздо дешевле, чем ожидал. Ювелирка дешевеет, уголь дорожает – результаты, мать его, эмбарго Внешней Земли. Ладно, плевать на проблемы, главное, чтобы Лике подарок понравился.
10. Гости
На следующий день я взялся за дело, которое давно откладывал, – отнёс в починку свою броню. Панцирь – моя личная собственность, как и берцы, как и «стечкин». Холю и лелею их, как могу. За панцирем слежу, смазываю (хотя титан и алюминий, конечно, не ржавеют, но на всякий случай, чтобы лишнего звяканья не было), при необходимости отношу не переборку. За свои деньги, конечно. Мои берцы – это вообще предмет зависти. Другие такие в Зелёном Городе непросто найти. Стоят они как броня средней работы, причём заслуженно. Лёгкие и удобные, непромокаемые, с вставками из искусственной кожи и усиленным носком – для ломания костей и прочих преград. А «стечкин» – это тоже отдельная история. Я считаю, что АПС – это лучший пистолет в обоих мирах. Но мой «стечкин» не простой. Это подарок отца. А он его получил тоже то ли в подарок, то ли как награду неофициально, от одного очень важного человека. Это пистолет ручной сборки, а значит, отличается особой надёжностью и отлаженностью. Даже на Внешней Земле он стоил бешеных денег, а тут тем более. Правда, патроны для него, калибра 9 18 мм, трудно достать: ну не жалуют у нас пээмовский патрон, ничего здесь не поделаешь.
Зато защитный амулет «Силуэт-М» выдан Колонией, но подзаряжаю его я за свой счёт. Кстати, неплохо было бы амулет проверить.
Я шёл на Восточный рынок, в кузнечную артель, к знакомому мастеру и поглядывал по сторонам. Дома вокруг были обшарпанные, с закопченными стенами от труб буржуек, но всё ещё крепкие. Все они были построены рядом с ТЭЦ на Внешней Земле, это был рабочий квартал. Интересно, каково это: жил ты в родном городе, и раз – перенёсся в другой Мир, где всё по-другому, а то родное, что ты любил, исчезло. Наверное, это страшно. Я вспомнил, как в прошлом году судьба нашей Колонии висела на волоске. Было очень тяжело это осознавать, но ничего, мы справились тогда с факторцами, и теперь справимся, несмотря ни на что. Я тряхнул головой, отгоняя невесёлые мысли. Вот раздавим южан, Внешняя Земля эмбарго снимет, и тогда всё наладится.
Так, мечтая, я дошел до кузнечной лавки. Главный мастер и владелец заведения отсутствовал, но был его помощник, который заверил, что всё будет сделано в лучшем виде. Заодно предложил заменить тканевую основу, к которой крепился алюминиевый каркас с набранными поверху титановыми чешуйками, кевларом.
Я сказал, что подумаю: не то чтобы денег не было – после моих прошлогодних подвигов средств было более чем достаточно, – но после переделки к броне опять нужно будет привыкать, подгонять под себя, а это требовало времени и сил. Так что я всё-таки решил подождать мастера и переговорить с ним, а после этого уже делать выводы.
В лавке я встретил Антона Пряхина, своего друга, который как раз выбирал набедренник из твёрдой резины – протектор.
– Здорово, Тоха, – поздоровался я. – Что, резину себе решил выбрать.
– Да уже выбрал, а ты какими судьбами здесь? Ух ты! – отреагировал он на панцирь, который я достал из сумки, с узкой полосой разорванных чешуек.
– Это чем же тебя? – спросил Антон. – Автоматная пуля, похоже. По касательной прошла, но впритирку.
– Ну да, – подтвердил я, – немного приподнялся – и вот результат.
– Хорошо, что вверх отрикошетила. Ты, кстати, я слышал, из рейда с прибылью вернулся?
– Да, повезло мне, грех жаловаться. А ты как?
– Ты вообще везучий, а я как обычно. Из рейда в Город на неделю раньше тебя пришёл, ничего особенного. Вот разве что протектор с бедра хищный куст стащил.
– О, а что за история? Расскажешь?
– Конечно, пойдём, прогуляемся, может, посидим где.
Антон порылся в кармане и положил несколько патронов на прилавок. Расплатился.
– Погоди, Тоха, у тебя что, проблемы с деньгами?
– Да нет. Просто сегодня на складе патроны выдавали, – ответил он и подмигнул мне, – ну вот я и решил воспользоваться моментом. Так дешевле.
Патроны, лекарства, бензин – всегда твёрдая валюта. Правда, её не везде могут принять, но у разведчика примут в любом случае.
– А ты не знал? – спросил Тоха.
– Нет, ё-моё, ну тогда я сейчас с панцирем закончу и на склад.
– Давай, успеешь ещё, поспеши только, там завскладом жмотится. Представляешь, он мне хотел обычные свинцовые патроны выдать.
– Да ладно, вот урод!
– Ну да, у них дефицит, мол, и всё такое… Нет, ну патроны, какие положено, я получил. А хочешь, давай вдвоём сходим, у меня время есть. Надавим на завскладом, как говорится, рабочей парой, чтобы не выпендривался, крыса.
– Договорились, я здесь быстро, оставлю броню, и всё.
Когда мы с Тохой пришли на склад, толстый прапорщик в пыльной форме скривил рожу в окошке, вырезанном в бронестекле, которое тянулось до самого потолка. Ничего не говоря, нырнул под прилавок и выдал мне полагающиеся боеприпасы – патроны для автомата Калашникова, стандартного калибра – 7 62 мм. Но не совсем обычные.
Дело вот в чём. Каждый охотник знает, и на Внешней Земле, и здесь, что охотиться на медведя с автоматом, к примеру, калибра 5 45 крайне не рекомендуется. Нет, можно, конечно, выпустить все тридцать патронов в медведя, и медведь, конечно, умрёт, но не сразу, сначала он горе-охотника на ремни пустит. Калибр 7 62 – ещё куда ни шло, а вот 12 миллиметров – это уже идеальный вариант, с ним можно спокойно охотиться.
И тут сказывается специфика войны в Колониях. Основной противник – нечисть и разные местные гуманоидные приматы, от мохнатых бабуинов до неандертальцев и снежных людей, тварей, безусловно, умных и крайне живучих, чему я не раз был свидетелем. Тут как бы само собой напрашивается решение – выходить в рейды с помповыми ружьями. Но в группах разведчиков (именно разведчиков) дробовики стали использоваться только в последние год-два. А всё потому, что, во-первых, помповое ружьё медленно перезаряжается и имеет небольшой боезапас. У «Защитника», с которым Орлов бегает, магазин револьверного типа на десять патронов, из-за чего оружие напоминает ППШ. А во-вторых, автомат – оружие более универсальное, чем гладкоствол. Разведчикам, кроме нечисти и неандертальцев, приходится сталкиваться с разбойниками и диверсантами-рейдерами из других Колоний (часто не отличишь одного от дргого), а против них воевать с дробовиками очень неудобно.
Поэтому и приходится по возможности сводить на нет недостатки автоматных патронов, колдуя над ними в прямом смысле слова, чтобы получались пули, которые ломаются и рассыпаются при попадании в тело, но при этом практически не теряют пробивной способности. Ну и, само собой, на боеприпасы накладываются чары для меткости или конкурентные чары, чтобы снизить влияние защитных амулетов, – в общем, много всего наши маги придумали за два с половиной десятка лет.
– Ты видел лицо того прапорщика, когда он тебя увидел? – пихнул я локтём в бок Антона, после того как расписался в журнале учёта боеприпасов и мы вышли на свежий воздух.
– Ага, будто бензина отхлебнул, главное, сразу без вопросов всё понял.
– Ещё бы, иначе ты ему по ночам будешь сниться. Патроны требовать.
Антон захохотал.
Получив патроны, в отместку я оставил прапорщику несколько медных монеток. И «дают на чай» не только я и Антон, но и все остальные разведчики. Всё-таки складские работают у нас как надо. Их старания тоже понятны. Считай, любой промышленный товар или сырье – стратегический продукт. За любое хищение – за ноги вешают, после пыток.
У КПП на выходе из военной части, внутри которой находится городской склад, нас опять проверили. Я отдал на досмотр сумку, куда сложил патроны, и показал расписку, полученную от завскладом. После этого нас обнюхали сторожевые псы. Дополнительная защита от нечисти и воров. Голова собаки, тыкающей в меня мокрым носом, находилась на уровне груди. Здоровенный короткошёрстный пёс с треугольными ушами и прямоугольной челюстью, был помесью пород с Внешней Земли и местных волков. Антон таких животин обожает, даже потрепал за ухо псину. После того, конечно, как та убедилась, что он ничего не стащил со склада и не является демоном. А я вот отношусь к таким громадинам, скажем так, с прохладцей. Хотя животные полезные, ничего не скажешь.
После КПП мы с Антом распрощались, тот вспомнил, что у него дела. Жена и дочка, ничего не поделаешь.
По дороге домой я, словно по наитию, заскочил в кондитерскую. Купил несколько пирожных, не мог удержаться, с детства обожаю всё сладкое, как и Лика. Всё оказалось очень кстати.
Дверь открыла Лика.
– Привет, – немного смущённо сказала она, – а у нас гости.
– Да, и кто же?
Сестра улыбнулась и поманила за собой. Я разделся и пошёл за ней. На кухне за столом сидели, попивая чай, Сэнсэй и Голубев.
– Ух ты, вот это гости, – обрадовался я.
– А то! – Голубев отхлебнул из чашки и покровительственно усмехнулся: – Угощать будешь?
– Конечно.
Я положил на стол бумажный пакет и развернул его.
– Неплохо-неплохо, – одобрил мой начальник.
Я сел за стол, Лика поставила передо мной чай и расположилась рядом.
– Ну а что, – предложил я, – раз такие гости, может, что-нибудь…
– Пока обойдёмся чаем, – сказал Сэнсэй, – да, Толя?
– Да, только у меня в чашке кофе, но очень вкусный.
– Ой, – вдруг спохватилась Лика, – вам же, наверное, неудобно чашку держать? – спросила она у Голубева.
– Почему? Наоборот, удобнее. Ничего поджимать не надо.
У полковника не было мизинца и безымянного пальца на правой руке, так что вроде и вправду держать чашку ему было удобно.
– Да это ещё что? – продолжил Голубев. – Бывает, лысину чешу, – он провёл изуродованной ладонью по голове, – и кажется, что пальцы, которых нет, тоже что-то чешут. А ещё, не поверите, сяду, сниму протез и давай пятку чесать. И главное, чувствую, что чешется. Пару раз жена заходила, заставала меня в такой позе. Я делал вид, что ничего не делаю, а то ещё подумает, что я сумасшедший.
– А она думает? – спросил Сэнсэй.
– Она знает, – ответил Голубев и захохотал.
– Товарищи, – обратился я к своему тренеру и командиру, – можно всё-таки узнать причину столь высокого визита?
– Да вот, решили узнать, как поживает один из наших лучших учеников, посмотреть на тебя, на вас, – добродушно сказал Сэнсэй, а Лика смутилась. – За жизнь поговорить. Ты не против?
– Смеётесь, что ли? Я только за, с большим удовольствием. Вот, кстати, хотел спросить, правда ли, что Администрация хочет трапперов за горло взять? – Деньги всё-таки надо отрабатывать, ну или просьбу друга.
Сэнсэй с полковником переглянулись.
– Далеко пойдёт, – сказал мой командир.
– Если торопиться не будет, – уточнил мой наставник.
– Это вы о чём? – не понял я.
– О жизни, Виктор, – сказал Голубев, – вот умеешь ты нужные вопросы задавать и в нужное время, – полковник усмехнулся. – А вообще, кто его знает, что там Администрация учудит. Но одно могу сказать твёрдо: трапперов мы в любом случае поддержим. Так своим друзьям и передай.
Я кивнул, Стас, наверное, обрадуется.
– Ох уж эта политика, – задумчиво проговорила Лика.
– И не говори, – согласился я с сестрой, – политика – запутанная вещь. А расскажите-ка, Анатолий Львович, – обратился я к Голубеву, – что там на войне, догнали южан, взявших заставу?
– Догнали отчасти, – ответил полковник, раскрывая небольшие секретные сведения. – Основную колонну разбили, как сообщают с передовой, только большая часть магов и брони ушла. Говорят, с ними баба какая-то была. Главная колдунья с золотыми волосами, ехала на оленьей упряжке. Снежная королева.
– С золотыми волосами? – переспросил я.
Лика тревожно взглянула на меня. А я, кажется, понял, кто это был.
– Болтают так, – пожал плечами Голубев, он сделал вид, что не заметил моего состояния.
– У южан главная сила – маги, если они не уничтожены, сколько убито простых солдат, не имеет значения.
– Ну люди тоже кое на что влияют, – заметил Голубев.
– Да, с самого начала можно было предугадать атаки на наши заставы, – запальчиво выкрикнул я.
– О! – Полковник воздел палец к потолку и посмотрел на Сэнсэя. – Куда ни глянь, везде стратеги. А то мы бы без тебя не догадались. Может, у тебя ещё идеи какие есть?
Мне стало неудобно за свою несдержанность, но я всё равно сказал, хоть и несколько скромнее:
– Ну есть идеи.
– На службе о женщинах, с женщинами о службе, – пошутила Лика. – Может, мне уйти? У вас тут конфиденциальный разговор и всё такое.
Голубев сокрушённо посмотрел на неё.
– Сударыня, – сказал он, – если вам наскучили разговоры трёх солдафонов, вы можете запросто выставить их на улицу.
Вообще, Каскадёр может быть достаточно обаятельным, если захочет.
– Нет, почему же, мне интересно. Если я не нарушу режим особой секретности, то с удовольствием послушаю.
Лика взяла из пакета эклер и элегантно откусила, запив его глотком кофе.
– А о главном-то мы забыли! – сказал полковник и тоже потянулся к сладкому. – Ну так что ты там, Витя, хотел рассказать? – проговорил он, пережёвывая пирожное.
Я тоже сделал пару глотков чая:
– В общем, я думаю, что сейчас нет смысла пытаться захватить территорию противника, да и перерезать коммуникации противника, как мы это пробовали делать с Факториями, тоже нет смысла. Слишком большие расстояния и слишком мало войск. Поэтому нужно работать только на уничтожение живой силы и захват их ключевых объектов – городов, укреппунктов, шахт, где южане руду добывают.
– Вот, – Голубев снова поднял палец вверх, – а знаешь ли ты, Витёк, что только что озвучил тактику одного генерала по фамилии Роммель, который в своё время неплохо повоевал в пустыне?
– Это на Внешней Земле?
– Ну а где ещё? Причём ты прав, Витя, такая тактика себя полностью оправдывает. Только там ещё сыграла свою роль авиация, а у нас с этим напряжёнка, – тут полковник переглянулся с Сэнсэем и усмехнулся. – Но вот что я ещё хочу у тебе спросить, Витя. Ты слышал о такой тактике, тоже вермахта, которая называется «волчья стая»?
– Нет, но название интересное.
– Ладно, – полковник махнул рукой, – слушай. Эту тактику использовали германские подводные лодки во время Великой войны. Собирались они группами, штук по тридцать, и рассыпались веером в нужном секторе моря. Пока одна из них не обнаруживала конвой. Против конвоя одна подводная лодка ничего не сделает, поэтому она передаёт остальным координаты конвоя. Когда все подводные лодки, по команде из центра, собирались вокруг кораблей противника, они одновременно по приказу командира «стаи» атаковали конвой торпедами, причём с разных направлений. Так гораздо сложнее от них увернуться. А после этого рассыпались в разные стороны. Понимаешь, Витя, о чём я?
– Догадываюсь.
– Ну так вот, придумаем свою систему. Назовём, ну скажем, тактика «улья». Пошли на хрен эти фашисты. Этот «улей» будет состоять из нескольких «пчёл», которые веером будут прочесывать поле, пока не встретят противника. Тогда одна «пчела» будет сковывать врага, а другие обойдут его с тыла и с флангов и уничтожат. Или просто соберутся и внезапно с разных направлений нападут на форпост противника. Как тебе идея, а, капитан?
– Ну не знаю, товарищ полковник. Есть разница между подводными лодками, которых под водой никто не видит, и открытой степью. Все зависит от состава соединений и того, что они могут в одиночку.
– Оба-на, всё ему расскажи, всё покажи, – засмеялся полковник.
– Мужчины, вас так интересно слушать! – восхищённо проговорила Лика.
– Война – великое дело, – сказал Сэнсэй.
– А давайте за это выпьем, – предложила сестра.
– Лучше за любовь, – неожиданно сказал Голубев.
– За любовь! – согласился Сэнсэй.
Лика принесла бутылку отборного абсента (нет напитка лучше в Зелёном Городе!), и мы выпили. Потом ещё долго сидели, разговаривали, рассказывали разные истории, травили байки. Сэнсэй почти не пил, только смотрел довольным взглядом. В конце концов Лика принесла гитару и спела, ей поаплодировали. Затем Сэнсэй взял гитару и подыграл Лике, она исполнила ту новую песню о викингах, которую недавно спела мне. После Сэнсэй и Лика спели дуэтом. Два голоса приятно переплетались и дополняли друг друга. Я и не знал, что мой наставник может так петь. Незаметно пролетел вечер и полночи. Гости расходились довольные. Мы с сестрой тоже были очень рады. День был очень хороший, и ночь прекрасна, осталось подождать.
Дни монотонно текли друг за другом, складывались в недели. Я сходил ещё на несколько индивидуальных тренировок с Сэнсэем. Он уверял, что я делаю большие успехи. Я и сам это начал чувствовать. Лика жадно слушала все мои рассказы о занятиях в Спортзале. Мы вместе даже пару раз использовали несколько приёмов из тех, которым я научился у Сэнсэя. Мы с Ликой творчески подошли к их использованию, и от того во время самого процесса использования и после нам было потрясающе. Прошло две недели, наступила весна. Я уже готовился к новому рейду, но он всё откладывался. Зелёный Город вместе с Факториями собирал свои силы в кулак и готовился к решающему удару. А Сэнсэй пригласил меня к себе в гости.
11. Дома у Сэнсэя
Виктор Ахромеев
Весна – таял снег, потекли ручейки. В полях из-под снега начали пробиваться коричневые проплешины земли. А в городах и посёлках снег давно растаял и превратился либо в воду – там, где есть асфальтовые дороги и нормальный дренаж, либо в грязь и слякоть – там, где постелены только деревянные мостовые. Я же брёл по лесу, по узкой тропинке, на которой утрамбованный снег превратился в лёд. Вокруг тянулись вверх ели, около них уже появились широкие проталины, обнажая опавшие иголки. Изредка тропинку перерезал ручей или лужа. Пахло холодной свежестью и хвоей. Я шёл за своим Сэнсэем, который предложил сходить к нему в гости. Предложение, от которого нельзя было отказаться.
Жил Сэнсэй двадцатью километрами северо-западнее Зелёного Города. Вышли мы рано утром, добрались к полудню. На полпути свернули с северного тракта куда-то в лес и через несколько часов оказались на довольно широкой лесной опушке, на которой стоял большой двухэтажный дом с резными наличниками на окнах и коньком на крыше, окрашенным в красный цвет.
Выходя на лесную опушку, я чётко почувствовал её границу, как будто прорвал ногой тоненькую плёнку, которая тут же затянулась за спиной. Сэнсэй обернулся, подмигнул мне, ему навстречу бежали трое ребятишек. Все не старше семи лет, младшему вообще было не больше четырёх.
А из сеней вышла красивая женщина лет тридцати пяти, с каштановыми волосами, собранными в пучок. На ней было пёстрое платье, на плечи накинут такой же яркой расцветки платок.
– Ничего себе, – проговорил я.
– А ты думал, я монах? – с улыбкой спросил Сэнсэй.
– Ну не знаю, как-то…
– Папа! – с криком подбежал первый из ребятишек, Сэнсэй поднял его на руки, остальные тоже подбежали, прижались к отцу. Сэнсэй каждого обнял, погладил по голове.
– Вот, знакомься, – показал он на русоволосого мальчика, подбежавшего первым, – это старший, Михаил, а это, – он показал на второго мальчонку, – Андрей. Ну а это самая младшенькая – Ангелина. Познакомьтесь, дети, это мой друг Виктор.
– Здравствуйте, – вразнобой откликнулись дети.
Я с каждым поздоровался, и мы пошли к дому. Сэнсэй обнялся со своей женой. Они не сказали друг другу ни слова, но было видно, как они соскучились и как рады видеть друг друга. А может, и сказали бы, если бы я рядом не стоял.
– Знакомься, – сказал Сэнсэй, – это моя жена Анна.
– Здравствуйте, – тихо проговорил я и пожал изящную руку.
– Ну что ты, Ярослав, – сказала Анна, – зови гостя в дом. Я как раз поесть приготовила.
Дома было чисто, уютно и тепло – топилась большая ярко-белая чисто выбеленная печь. Посредине просторной свободной комнаты стоял широкий стол, за которым мы вшестером и разместились. Про себя я отметил, что руки у жены Сэнсэя были чистые и ухоженные, хотя работы в лесу у женщины должно быть очень много. Я запомнил эту странность и решил при случае спросить об этом у Сэнсэя.
Анна взяла ухват умело и легко, залюбоваться можно, выхватила из печки большой котелок. Запах мяса и тушеных овощей наполнил комнату. У меня даже слюнки потекли. Весна ведь, Проходов нет. Едим мясо, консервы да тушёнку, я уже не помню, когда нормальные овощи последний раз ел.
Анна быстро разложила еду по тарелкам, налила детям в кружки морс из кувшина и села рядом с мужем, а тот достал из-под стола бутылку с жидкостью коричневого цвета и три рюмки.
– Ну что, – сказал Сэнсэй, – за успех!
Мы чокнулись и выпили. Вкус у настойки был превосходный и необычный: сладко-пряный и в то же время чуть терпкий. Мы закусили, поговорили о том о сём. Тем временем дети поели и отправились по своим делам.
– Я за ними присмотрю, – сказала Анна и увела детей на второй этаж, оставив нас вдвоём.
– Будешь? – спросил Сэнсэй, предлагая настойки.
Я кивнул.
– Как ты понимаешь, – начал он, после того как мы выпили, – я пригласил тебя не просто так. У меня к тебе важное дело, но об этом потом. Ты один из моих лучших учеников, и я обязан тебе помогать во всём, по мере возможности. Советом или ответом на вопрос. Благодаря этому ты будешь расти и идти дальше. Но в любом вопросе, как ты знаешь, спрятана половина ответа.
Сэнсэй улыбнулся:
– Ты хотел о чем-то спросить. Ну что ж, спрашивай.
– Почему ты ушёл?
– Понимаешь, Витя, любое наше действие имеет свои последствия. Как круги на воде от брошенного камня, от наших поступков расходятся волны. Иногда можно предугадать последствия своих поступков. Или примерно представить. Но хуже бывает, что ты не можешь среагировать на результат своих действий. Ещё страшнее, если знаешь, что каждый твой шаг только усугубит ситуацию. Я не знал, куда идти, как правильно поступить, чтобы не навредить себе и другим. Поэтому я решил уйти, оставить игру, чтобы не дать противнику лишнего шанса. Но потом я вернулся, потому что отчасти знал, что делать, а отчасти потому, что выбора не было.
– Тогда в лесу ты сказал мне, что у меня какой-то особый путь, что я должен куда-то идти. Куда мне надо идти и что я должен сделать?
– Этого я не знаю. Я лишь знаю, что ты рождён сражаться и защищать родную Колонию и людей. Это твой долг, твоя судьба. Сказать по-честному, я думаю, ты рождён, чтобы защищать человечество от любых врагов. Но люди сами чужие в этом Мире, поэтому ты уничтожаешь этот Мир.
– Ну ты меня, наверное, переоцениваешь, – ответил я, несколько польщённый.
– Я говорю абсолютно серьёзно, – грустно ответил Сэнсэй, – и поэтому тебе трудно будет принять то, о чём я собираюсь тебе рассказать.
– И о чём же?
– Потом Виктор, хорошо?
– Ладно.
Я помолчал немного и задал третий вопрос:
– Из чего ты эту настойку сделал?
Сэнсэй засмеялся.
– Это надо у Ани спрашивать, я знаю, что из рябины, мёда и разных кореньев.
– Понятно… Ну так что у тебя ко мне за дело?
Читать бесплатно другие книги:
