Враг Самогеты Пушкина Анна

Глава IV

Первый полет

Ортос, не прекращая пялиться на нашу гостью, любезно согласился наносить воды из колодца и наполнить лохань, чтобы Эфира умылась. Драгонам эти лохани служили емкостью для стирки. Их размеры не позволяли использовать их для купания, зато для человека или орка в самый раз.

Сидя за ширмой, я отчетливо слышала плеск воды и негромкий стук зубов орка от купания в холодной воде. Это натолкнуло на мысль – я ничего не знаю о шаманах. Любой маг, даже с самым скромным потенциалом, способен нагреть воду, возможно, не каждый способен довести ее до кипения, но подогреть – запросто. А шаманы, получается, не могут, или Эфира слабый шаман? По правде говоря, я смутно представляла возможности шаманов. Теоретическую часть магии преподавал Велад, но мы прекратили занятия сразу после четырехдневной войны, как все теперь ее называли. До Эфиры я встречала лишь одного шамана – Олидберга, который без спроса заклеймил меня меткой.

За ширмой послышались тихая возня и ругань, я уже собралась предложить свою помощь с подогревом воды, но остановила себя, напомнив, что случайно заодно могу все болота вокруг подогреть, и вряд ли драгонам это понравится, к тому же нунг запретил пользоваться магией в его деревне.

По растекавшейся на полу луже я поняла, что омовение закончено. Покопалась в своем скромном запасе одежды, чтобы найти что-то подходящее для орка. Выбор одежды усложнялся нашей разницей в размерах, как минимум в размахе плеч, но общими усилиями удалось подобрать для Эфиры темный плащ с густым мехом, скрепленный на груди кожаными ремнями. Ортос отдал одну из своих толстых холщовых рубах, которую орк заправила в плотные обтягивающие штаны. Размер ноги тоже отличался, но, благо, запасные сапоги, украшенные мехом – магического происхождения, дело рук талантливого криоманта: и от холода защитят, и размер не имеет значения, залезут на любую ногу.

Даже облаченная в привычную для моего глаза одежду и избавившаяся от узкой кожаной рубахи, оголявшей живот, орк все равно выглядела непривычно. Прежде всего, зеленый цвет кожи, немного напоминавший драгонов, но более яркий. У ящеров она коричневого, даже можно сказать болотного оттенка, а кожа орков зеленая, как молодые побеги трилистника. В необычном контрасте смотрелись и ее волосы. Длинные, жесткие, красного цвета, собранные в тугой хвост. Уши заостренные, но значительно меньше, чем у эльфов. Явно выступающий рельеф мышц и тренированное тело показывали, что она воин, хотя как раз в этом ничего необычного нет. Любой, даже никогда не видевший орка, человек знает, что все они воины. И не простые, а очень искусные и опасные. Но самой яркой чертой Эфиры были чуть выглядывающие белые клыки, выступавшие из нижней челюсти. Они придавало воинственности, но, к удивлению, совершенно ее не портили. Несмотря на всю необыкновенность внешности, Эфира была красивой. Возможно, немного пугающей, но не отталкивающей. Все в ней было гармонично: и красные волосы, и зеленая кожа, и даже клыки. Это все не вписывалось в привычный образ, который представлялся, когда говорили об орках. Их описывали страшными, клыкастыми, массивными существами, похожими чуть ли не на животных. Но, глядя на Эфиру, я видела красивую, статную женщину-воина, чуть выше и немного крупнее обычной человеческой женщины или эльфийки, с другим оттенком кожи. На этом разница заканчивалась.

И еще меня не покидало странное ощущение, что я встречала Эфиру ранее. Но это не могло быть правдой, до нее я никогда не встречала орков, и в которой раз отмахнулась от назойливой мысли.

Когда с переодеваниями было покончено, внимательный Ортос предложил отправиться перекусить. Как я сама не додумалась, Эфира, должно быть, очень голодна. Его догадка подтвердилась сразу же, как только орк согласилась с большим энтузиазмом и даже не попробовала отказаться, как делала всякий раз до этого.

Мы вышли на улицу. В прохладном воздухе витал неприятный запах жженой травы и костра, где-то жгли перегнившие листья. Солнце клонилось к горизонту, небо затянуло мутной дымкой, и все селение оделось в плотную туманную пелену. Почти вся деревня драгонов покрыта непроходимыми лужами и мхом, которого тут в избытке, сказывалась близость болотной местности. Не замерзавшие даже в самые лютые зимы болота обеспечивали необходимую влажность и благоприятные условия для роста мхов и лишайников. По всему селению между норами и пещерами на небольшом возвышении над землей протянулись деревянные мостки-тропинки. Единственная дорога, выложенная из камня, – центральная, которая вела от главных ворот до большой пещеры нунга.

Нас поселили на окраине селения, в деревянном домике. Их тут рядышком стояло несколько, и чуть дальше еще парочка. По рассказам Сетсея, их строили маги, которые жили тут по приглашению драгонов. Жить в норах человеку или эльфу некомфортно, слишком сыро и холодно. Поэтому в деревянных лачужках всегда селились гости деревни. Дальше на северо-запад были и другие поселения драгонов. По тому, как много Сетсей знал именно об этой деревне, я догадалась, что родом он отсюда, но расспрашивать подробнее не решилась. Несмотря на то, что нунг драгонов встретил нас приветливо и разрешил остаться, не раз замечала, как местные, завидя Сетсея, уходили или вовсе отворачивались. Каждый раз незаметно кидала взгляд на него, но разве по его мимике что-то поймешь, он выглядел как всегда невозмутимо спокойно, будто не замечая.

За две луны, проведенные здесь, я стала немного ориентироваться в поселении, поэтому пещеру, которую Сетсей называл харчевней, мы нашли быстро. К тому же с нами был Ортос. Чуткое обоняние молодого оборотня безошибочно улавливало любые запахи, особенно еды. Подойдя ближе, мы увидели, как драгон в фартуке вынес и поставил перед сворой мельтешащих ящеров с желтыми отметинами на спинах тяжелую чашу с шевелящимися насекомыми.

– Это желтоспинники, детеныши драгонов, – объяснил нам Ортос, показывая на кучку ящеров.

Я бы ни за что не признала в них детей, каждый был не меньше меня ростом.

– Видите у них желтые пятна на спинах? Со временем, когда детеныши подрастут, они пропадут, а пока эти отметины говорят о том, что они незрелые и несамостоятельные.

Детеныши как раз вполне самостоятельно накинулись на чашу с живностью, шипя и расталкивая друг друга. Мы с Эфирой, не сговариваясь, сморщились, наблюдая за неаппетитной трапезой.

– Надеюсь, у них есть что-то другое, это я есть не стану! – продолжая морщиться, прошептала Эфира.

Я тяжело вздохнула, скучая по стряпне Тиральды. В этой харчевне выбор блюд для человека был весьма скромен, точнее, его не было вообще. Почти в каждое блюдо драгоны добавляли насекомых или насекомоядные растения, и единственное, что можно было есть, не опасаясь обнаружить в тарелке ассорти из букашек и мошкары, это зерновую кашу, которой мы с Ортосом питались последние два дня, уже тихо ее ненавидя.

В пещере, как всегда, стоял полумрак. Света из маленьких, давно не мытых окошек явно не хватало, и главным источником освещения служили свечи. Подсвечники, залепленные подтаявшим воском, стояли на старых, со сколами, дубовых столах. Приземлившись на огромные скамьи за столом в дальнем углу, Эфира начала оглядываться. Надо сказать, все тут большего размера, чем привыкли люди, все же завсегдатаи этого любопытного заведения в основном драгоны.

Ортос вызвался сходить нам за кашей, заверив Эфиру, что попросит не добавлять в заказ беспозвоночных и членистоногих приправ.

Когда оборотень отошел достаточно далеко, чтобы не слышать разговор, орк прямо спросила:

– Как ты нашла меня на болоте?

Я удивилась. С чего это вдруг она решила заговорить об этом?

– Услышала твои крики о помощи.

– Врешь, голубоглазка.

Орк кинула взгляд на веревку, по-прежнему связывающую нас. Я не ожидала, что она так легко меня подловит, и смутилась от ее напора.

– Так как? – допытывалась она.

– Случайно, – честно ответила я. – Учусь открывать порталы в незнакомые места или прокладываю точку выхода к незнакомым людям. Конкретно в тот раз пробовала открыть портал к тому, кто поблизости находится в беде, и у меня получилось, этим «кем-то» оказалась ты.

– Зачем соврала?

– Сетсей разозлится, если узнает, что я опять пробую открывать порталы в незнакомые и, возможно, опасные места.

Орк кивнула, будто соглашаясь.

– Драгон прав, зачем открывать порталы неведомо куда? Если только ты, голубоглазка, не стремишься попасть в неприятности.

Орк хитро улыбнулась, словно сказала то, о чем догадывалась лишь она. Я ответила такой же насмешливой улыбкой и решила показать, что не только она умеет задавать неудобные вопросы.

– Так почему, говоришь, ушла из родных земель?

В ответ Эфира просверлила меня испытующим взглядом. Понимая, что ответа не дождусь, я решила перевести разговор на другую тему и задать еще один мучивший меня вопрос в надежде побольше узнать о шаманах:

– Шаманы – маги смерти, а не жизни, но ты сказала нунгу, что можешь быть полезной как лекарь. Как такое возможно, если это не твоя магия?

Черты лица шаманки разгладились и смягчились, она была рада, что я не стала допытываться дальше. Но я попала в точку, о родных землях она говорить не хочет.

– Чтобы быть лекарем, не нужна магия, – ответила она. – Я не смогу залечить смертельные раны, как целитель или сильный шаман, но для большинства недугов это и не нужно. Лесной Дух щедр на целебные травы.

– В наших деревнях знахари тоже обычные люди, а не маги, и, между прочим, к ним учиться даже сами друиды приходят, – встрял в наш разговор вернувшийся Ортос.

Оборотень держал большущие деревянные кружки с брусничным морсом и, аккуратно поставив их на стол, пошел за мисками с горячей кашей. Возвратившись, сел рядом с Эфирой и придвинулся к ней поближе. Я еле сдержалась, чтобы не засмеяться в голос. Кажется, наш волчонок добивается расположения красноволосой и воинственной Эфиры, которая, похоже, напрочь не замечает его скромных потуг.

Орк понюхала кашу, подождала, пока оборотень или я первыми снимем пробу, и только после этого набросилась на еду. По тому, с какой жадностью она орудовала ложкой, справедливо было решить, что нормальную пищу шаманка давно не видела. Наваристая каша была неплоха, но есть ее третий день подряд любому надоест. Поэтому я просто размазывала содержимое по миске, наблюдая, с какой жадностью поедает кашу Эфира. От своей еды она отвлеклась, только когда напротив нее сел вернувшийся Сетсей.

– Нунг говорит, ты мош-шешь ос-статьс-ся в Бругущ-ще до конца белого холода.

Орк победно отсалютовала своей кружкой и осушила ее, практически не отрываясь.

– Верни мой кинжал, – первое, что сказала она, громко стукнув кружкой по столу.

– Пос-сже, – ответил ей ящер. – Ес-сли вс-се поели, предлагаю отправитьс-ся на боковую, с-савтра утром покидаем с-селение.

Эфира вопросительно подняла бровь, взглянула на меня и взяла веревку, намекая, что главная проблема все еще не решена.

– Думаю, за ночь она исчезнет, – ответила я на немой вопрос.

После ужина, шагая в полутьме под громкий стрекот кузнечиков, мы вернулись в нашу лачужку. Драгон оставил нас, свернув на полпути к одному из одиноко стоявших деревянных домиков проверить, не найдется ли там еще одной койки для Эфиры, чтобы ему или Ортосу не спать на твердом и студеном полу. За время нашего отсутствия в домике стало заметно прохладней, и орк вызвалась растопить камин. Оборотень продолжал крутиться возле нее и с радостью предложил принести сухие поленья. Вскоре с добычей вернулся Сетсей и занес в мою и без того маленькую комнатку еще одну койку. Перед тем как разойтись по комнатам, он предупредил Эфиру, что они с Ортосом обладают отменным слухом, и лучше бы ей вести себя благоразумно. Шаманка ничего на это не ответила, а сразу завалилась спать и, кажется, уснула моментально.

Ко мне же сон не шел, и все, что оставалось, лежа прислушиваться к завыванию разгулявшегося за окном ветра. Вскоре за стеной послышалось монотонное похрапывание оборотня. Перевернувшись на другой бок, я принялась разглядывать в темноте спящую Эфиру, прислушиваясь к ее ровному дыханию. Убедившись, что она крепко спит, осторожно притронулась к своему сосуду. Возможно, впервые за долгое время он был спокоен, и это затишье я почувствовала после того, как нас связала веревка. Случайность ли это, я не знала, но очень захотелось выяснить.

Пришлось повозиться с заклинанием и рискнуть его использовать, чтобы развязать магический узел. Болтавшаяся между нашими койками веревка не хотела слушаться и исчезать. Действовать пришлось осторожно, я боялась случайного всплеска магии, и когда наконец магические путы исчезли, вновь прислушалась к сосуду силы, но никаких изменений не почувствовала. Надо было решать, как поступить: развяжу веревку – и орк останется с драгонами, оставлю – и ей придется отправиться с нами к гномам. Отчего-то крайне не хотелось прощаться с Эфирой. Впервые за долгое время я не чувствовала своего утомительного одиночества, и дрожь в груди стала уменьшаться. Конечно, я понимала, что привязывать к себе насильно и уж тем более тащить против воли, чтобы не ощущать пожирающую внутри черноту, нечестно по отношению к ней. И почему орк, о котором я толком ничего не знаю, вызывает такое необходимое сейчас чувство умиротворения, словно лист исцелейника к ране приложили? Ответа не было, и я решила доверится своему чутью – не спешить. Прося про себя у Эфиры прощения, я вновь связала нас магическими путами.

Сон так и не пришел, сколько бы я ни крутилась из стороны в сторону на прогибавшейся под моим весом койке. Я провела пальцем по тонкой, изящно выписывающей вензеля на моей коже линии – первая буква имени того, кто теперь каждую ночь приходит в мои кошмары умирать у меня на глазах. После первого дня войны меня мучил один и тот же повторяющийся почти каждую ночь кошмар, из-за которого теперь я боялась спать. Поначалу Велад решил, что причина моей осмелевшей силы – нехватка сна, и усыплял магией, но, к его удивлению, кошмары пробирались и сквозь заклинания.

От боязни уснуть и в очередной раз пережить Его смерть я вновь ощутила удушье. Подобные приступы паники теперь – часть моей жизни. Непроизвольно схватилась за медальон на шее, будто кристалл душил меня. Но я знаю, медальон, который Он когда-то мне подарил, ни при чем. Тихо поднявшись, чтобы не разбудить Эфиру, накинула плащ, сунула ноги в мягкие сапоги и на носочках вышла из спальни. Через узенький коридорчик выскочила на задний двор, в ночную темноту, под моросящий дождь. Вдыхая свежий воздух, под аккомпанемент успокаивающего кваканья болотных лягушек, я пыталась восстановить дыхание. Убежав из Фебраны, где все напоминало о Нем, я надеялась, что приступы паники пройдут. Сегодня впервые с момента, как мы отправились в дорогу, меня накрыло тревогой и липким страхом. Уснуть теперь можно лишь от усталости, тогда мыслям в голове ничего не останется, как пойти на поводу у тела. Можно вымотать себя выбросами магии, что было сейчас для меня опасно, или физически. Второй вариант в нынешних условиях подходил больше.

От веревки, тянувшейся за мной, исходило небольшое магическое сияние, в такой темноте даже этого хватало, чтобы осмотреться. Во дворе висела пара тюфяков-чучел, кто-то их повесил еще до нас. Я подняла валявшуюся палку, перехватила ее как меч и подошла к тюфякам. Размахнулась. Ударила, раз, другой, третий. Каждый раз при сражении меня захватывала злость. Именно она становилась спасением: сильная, темная, способная подавлять панику, страх, пустоту, все. В такие моменты становилось все равно, кто передо мной: шипастый горгон или тренировочное чучело. Остановилась я, лишь когда заболели руки, а из тюфяка с такой силой посыпалась солома, что, будь он живой, взмолился бы о пощаде.

Почувствовав чей-то взгляд, резко обернулась. Эфира стояла, прислонившись к дверному проему, и рассматривала меня.

– Что? – рявкнула я, все еще ощущая бурлящую злобу.

– У тебя кривая стойка, слабый хват и очень ленивые ноги.

– Чего? – переспросила я растерянно.

– Ногами, говорю, плохо работаешь. Кто учил тебя так драться?

– Сетсей, – тихо ответила я, сбитая с толку ее вопросом.

– Драгоны не самые подходящие учителя для двуногих. У них хвосты, другой центр тяжести, иная координация.

– Предлагаешь свою кандидатуру? – усмехнулась я.

– Предлагаю вам обеим идти с-спать и не будить вс-сю округу.

От неожиданности я вздрогнула, а Эфира встала в боевую стойку. Из-за угла вышел Сетсей. Не знаю, как давно он там стоит, возможно, с самого начала. Эфиру просить дважды не пришлось, развернувшись, она пошла обратно, я последовала ее примеру, очень не хотелось выслушивать нравоучения Сетсея. Уставшая от сражения с соломой, в этот раз я отключилась быстро.

Кошмар посетил меня под утро, и, проснувшись, тяжело дыша, я резко села в кровати, размахивая руками, чем и разбудила Эфиру. От моей возни она инстинктивно вскочила, сонно оглядываясь по сторонам, вспоминая, где находится.

– Прости, не хотела мешать, – промямлила я, жмурясь от утреннего света и возвращаясь в горизонтальное положение, чтобы успокоить бешено колотящееся сердце.

– Все в порядке. Не помню, когда последний раз так хорошо спала.

Эфира потянулась и замерла. Хмуро покосилась сначала на запястье, затем на меня.

– Да, насчет этого, – запнулась я, на ходу придумывая, как лучше сформулировать свое предложение. – Уверяю тебя, рано или поздно веревка пропадет, а пока ты можешь отправиться с нами, а на обратном пути мы вернем тебя сюда.

Орк нахмурилась еще больше, словно догадываясь, что я недоговариваю.

– И куда вы направляетесь?

– К гномам.

Эфира присвистнула.

– Что голубоглазке и ее друзьям надо от маленького народца?

Хватит того, что я не до конца была честной с ней насчет веревки, поэтому на этот вопрос решила ответить честно.

– Попробуем узнать о металле, из которого делают ошейники, лишающие магов силы.

Орк заметно оживилась, и на мгновение даже почудилось, что она смотрит сквозь меня. Странное ощущение, будто тебя под лупой рассматривают, как полудохлого жучка.

– С чего взяла, что гномы станут с вами говорить? Всем известно, они не большие любители языком трепать о своих делах.

Разведя руки в стороны, я пожала плечами, давая понять, что большего сказать не могу. Да и не было уверенности, что наше путешествие обернется удачей, и гномы согласятся с нами встретиться.

– Так ты с нами?

Орк продолжала испытывать меня взглядом, будто изучала, захотелось даже отвернуться, но я стойко выдержала и не отвела глаз.

– Пусть драгон вернет мой кинжал, – наконец произнесла она.

С большим трудом я сдержала довольную улыбку.

Сетсея эта новость не порадовала. Он настаивал на продлении нашей стоянки, пока магические путы не спадут. Драгон не доверял Эфире. А вот Ортос как раз наоборот, воодушевился. С его неразборчивостью и любвеобильностью на месте орка могла оказаться любая из поселения драгонов. Я усмехнулась своей мысли. Волк и драгонша – та еще парочка.

Проголосовав два против одного, решили отправляться дальше в компании орка. На руку сыграло приближение белых холодов, скоро горные тропы заметет так, что по ним и опытный следопыт не пройдет. На этот весомый аргумент драгону возразить было нечего.

За завтраком Сетсей в скверном настроении без конца нас подгонял. Отдавать Эфире оружие он наотрез отказался, отчего орк ощетинилась и встала в боевую стойку, намереваясь получить свой кинжал во что бы то ни стало. Вероятно, все закончилось бы потасовкой, не вмешайся мы с Ортосом. Оборотень угрожающе зарычал, и его глаза окрасились в желтый цвет, полностью поглотив зрачок. Пару раз мне доводилось наблюдать медленную трансформацию оборотней. Дальше он начнет покрываться шерстью, одежда расползется по швам и порвется, зубы увеличатся. Зрелище не для слабонервных. Увидев это впервые, я потом всю ночь не могла глаз сомкнуть.

Представление Ортоса вовремя отвлекло орка и драгона от намечавшейся ссоры, и, воспользовавшись их замешательством, я приказала Сетсею немедленно отдать Эфире клинок. Шипя какие-то ругательства, ящер хищно к ней приблизился и, нависнув, протянул кинжал. От его плотоядного взгляда даже мне стало не по себе. Но ни один мускул не дрогнул на лице орка, когда она с каменным выражением лица смотрела в черные глаза драгона и забирала свое оружие. Пожалуй, своей стойкостью она даже рину Перву перещеголяла.

Торопливо закончив сборы и нагрузившись котомками, мы направились к самому южному краю деревни, к навесам, временно переоборудованным в конюшни для наших грифонов. Раннее утро встретило прохладой и привычным для этих мест белесым туманом. Около навесов с решетками и разбросанным на полу сеном нас ждали несколько драгонов. Сетсей приветственно зашипел с ними на своем языке, но было заметно, что отвечают они ему нехотя.

– Вы путешествуете на этом? – вдруг раздался изумленный голос Эфиры, и она указала пальцем в сторону навеса.

Я проследила за ее рукой.

– Да, мы летаем на грифонах, так быстрее и удобнее.

Я зашла в загон и погладила своего зверя по золотистым перьям на груди. Грифон нетерпеливо подергивал крыльями и перебирал передними лапами, будто пританцовывал.

Все это время Эфира держалась в стороне и настороженно разглядывала полуптиц-полуживотных.

– Похоже, наша красноволосая воительница волнуется. Орки не летают на грифонах, – шепнул мне Ортос, аккуратно придерживая за стремена и выводя белокрылого грифона.

– Давай я расскажу о них подробнее, и ты убедишься, что этих чудесных созданий можно не опасаться.

Я попыталась придать голосу беззаботные нотки, чтобы разрядить обстановку.

– Породу грифонов различают по цвету крыльев. Видишь, у моего Горки золотые – это королевский грифон. У Ортоса и Сетсея – белокрылые грифоны. Королевские крупнее белокрылых, и размах крыльев шире. Еще существуют очень редкие черные грифоны. Их сверкающие перья считались сильным оберегом, и на них постоянно охотились, с того времени популяция их вида существенно сократилась.

Наконец, Эфира подошла ближе и замерла, завороженно всматриваясь в свое отражение в больших, цвета темного золота, глазах моего грифона.

– Откуда ты так много о них знаешь?

Эфира осторожно протянула к нему руку. Игривый Горка подставил клюв под ее ладонь, приветствуя, и орк улыбнулась, легонько поглаживая его.

– Отец разводил грифонов. Мне подарили Горку, когда я была еще ребенком и не могла самостоятельно слезть с него, роста не хватало. Грифон заботливо подставлял свое мощное крыло, я скатывалась с него, как с горки, поэтому так его и называла. Эти полуптицы – долгожители, Горке где-то около тридцати зим, и он все еще считается молодым грифоном.

Позади нас послышались тяжелые шаги. В сопровождении ящеров-воинов к нам шел нунг драгонов. Сегодня он облачился в цветастый плащ с шипастыми наплечниками, отчего и без того огромные плечи казались еще массивней. Поверх широких штанов был повязан черный, расшитый сверкающими камнями, пояс. Впервые его можно было без усилий выделить среди остальных. Как это необычно, подумала я. Традиционно правители стремятся выделиться и подчеркнуть свой статус при первом знакомстве. А вождь драгонов решил нам напомнить о своем величии при прощании, словно советуя не возвращаться. Я покосилась на Сетсея. Возможно, этот намек не для всех, а для кого-то конкретного.

– Ес-сли хочеш-шь уйти, дочь ш-шамана, мы не будем ждать. Выбирать прямо с-сейчас-с, уйти или ос-статьс-ся.

Его слова меня насторожили. Если Эфира улетит с нами, она не сможет вернуться, по крайней мере, в ближайшее время. Я кинула гневный взгляд на Сетсея. Неужели это его рук дело? Эфира не спешила с ответом, с задумчивым видом она коснулась рукоятки длинного кинжала на поясе, словно проверяя, что он на месте.

– Благодарю, что разрешили мне остаться, но судьба – не туман, сама не рассеется. Я полечу с ними.

В памяти мелькнуло что-то… Эфира и туман, где же я это уже видела?

Нунг продолжал молча смотреть на нее.

Вновь отогнав странное наваждение, я поспешила обратиться к нему, чтобы не дать им вновь заговорить, очень не хотелось, чтобы он ее переубедил.

– Я тоже хочу поблагодарить вас и вашу деревню за гостеприимство.

Он перевел взгляд на меня.

– Я думать о наш-шем рас-сговоре. Драгоны будут дать мяс-со ваш-шим людям. Вы платить с-са него с-солотом.

– Конечно, – с готовностью согласилась, не понимая, было это вопросом или утверждением. Но в любом случае, золотом сейчас никого не накормишь. Дичь монетами за свою поимку не берет.

Нунг посчитал, что на этом разговор закончен, и, не прощаясь, пошел обратно в деревню. Сделав вид, что не заметила заинтересованный взгляд Эфиры в мою сторону, я принялась помогать Ортосу и Сетсею проверять ремни, стягивавшие наш багаж. Закончив, забралась Горке на спину, удобно устроилась между его крыльев и натянула поводья, не разрешая взлетать. Грифон расправил крылья и в нетерпении снова начал пританцовывать.

– Давай, – сказала я, протягивая руку Эфире.

Орк опасливо залезла на второе седло за моей спиной и крепко обхватила руками.

– Держись, – крикнула я, и мой голос потонул в потоке воздуха. Горка мощными взмахами крыльев оторвался от земли и устремился ввысь, к легким облакам, окрашенными по краю алыми лучами восходящего солнца. Я всегда любила момент взлета. Дух захватывает от очередного виража, а внутри начинается щекотка и хочется смеяться от радости. Мое веселье орк не разделяла, вцепившись в меня мертвой хваткой. Только когда грифон набрал высоту, принялся парить в потоках ветра, и его движения стали мягче и спокойней, Эфира немного расслабилась.

Поднявшись настолько высоко, что лес под нами превратился в сплошной зелено-желтый ковер, мы увидели вдалеке устремленные в небо заснеженные пики горного хребта Баэрдаль. Даже спиной я ощущала восторг Эфиры, эмоции того, кто впервые смотрит на мир с высоты птичьего полета, становясь в один рост с величественными горными вершинами.

– Мы летим к подножью вон того дальнего пика, – крикнула я ей, показывая на продолговатый спуск. – Там находится самое северное поселение оборотней, родная деревня нашего Ортоса. Мы должны добраться туда к вечеру, заночуем и оттуда уже двинемся по склону к гномам.

– Почему мы не летим сразу к гномам? – стараясь перекричать встречный ветер, спросила Эфира.

– Никто из нас не бывал там. Придется идти пешком, и нам нужны надежные следопыты, чтобы не заплутать на горных тропах.

Глава V

Деревня оборотней

Наконец под вечер мы начали снижаться над деревней оборотней. Спина, ноги и даже руки болели с непривычки. Во время полета мы делали короткие остановки, но все равно уставшее тело болело, отчаянно хотелось выпрямиться и размять ноги.

Грифон голубоглазки плавно спускался по кругу рядом с деревней. Я разглядела собравшихся внизу и с удивлением уставившихся на нас людей. Первым приземлился грифон оборотня, затем драгона, и только тогда сели мы.

Вокруг восхищенно шумела детвора, тыкая пальцами в грифонов. Из толпы вперед вышла замотанная в толстый шерстяной платок женщина и бросилась Ортосу на шею. Она была значительно ниже его ростом, и оборотню пришлось наклониться. По тому, как нежно он прижался к ее голове щекой, словно ребенок, стало понятно – это его мать. В сердце больно кольнуло от воспоминания о растерянных глазах моей матери, когда мы безмолвно прощались, и я поспешно отвернулась.

Приветственно улыбаясь, по тропинке к нам направлялся широкоплечий, не по возрасту седой мужчина. Он, конечно, давно не молодой юнец, но серебряная седина настигла его слишком рано. Вожак стаи, догадалась я. Сильный вожак. Натренированный глаз воина научился безошибочно оценивать соперника – важнейший навык для сражения. Несложно заметить уверенные движения седого волка и то, как внимательно он нас рассмотрел, отметив наше оружие. Волк остановился между сельчанами и драгоном, видимо, решив, что из нас он представляет наибольшую опасность.

– Это Индул, наш вожак, – представил седого подскочивший к нам Ортос. – Дядя, это Амидера, княгиня Кроуги, а это… – Он развернулся в мою сторону. – Сетсей и Эфира.

Сначала показалось, что я ослышалась. Голубоглазка княгиня?! Не очень я разбираюсь в людских княжествах и титулах, но, очевидно, она важная птица. Очень важная. Угораздило же меня! Духи, за что?

– Семье Рагонга тут всегда рады, – ответил вожак с хрипотцой. – Чем обязаны важным гостям?

При упоминании этого имени голубоглазка будто вздрогнула, даже веревка между нами слегка натянулась.

– Мы направляемся к гномам и, если вас не стеснит, хотим остановиться на ночлег в вашей деревне, – ответила она.

Вожак выслушал и громко окликнул кого-то в толпе:

– Рада!

К нам подошла та самая женщина, которая обнимала Ортоса. Волчица с длинной русой косой и темными, как грозовое небо, глазами.

– Прими и накорми наших гостей, – распорядился вожак. – Идемте в деревню, чего кости понапрасну морозить.

Вожак махнул рукой, приглашая следовать за ним. Драгон, окруженный любопытной детворой, взял под уздцы двух грифонов и пошел за вожаком оборотней.

Амидера повернулась к матери Ортоса и с почтительным поклоном обратилась к ней:

– Соболезную вам. Ваш муж… Вольфган стал мне другом, и его потеря…

Глаза голубоглазки увлажнились, она не смогла договорить до конца и уткнулась взглядом в землю. Женщина стремительно шагнула к ней, обняла и прошептала:

– Я чувствую твою боль. Не вини себя.

Ортос помрачнел и отвел взгляд в сторону. Он забрал из рук девчонки поводья и направился за остальными в деревню, ведя за собой грифона. Я позавидовала ему, не хотелось становиться свидетелем сцены, не предназначенной для моих глаз. Но мы связаны, и мне ничего не оставалось, как стоять на месте.

Аура голубоглазки зашевелилась, и серая часть стала поглощать светлую, разрастаясь. Боль. Значит, боль является той брешью, которая съедает ее жизненную силу.

Мать Ортоса дружелюбно улыбнулась нам обеим, бережно приобняла голубоглазку за плечи и повела в деревню. Замыкая всю эту компанию, следом двинулась и я. Меня все больше и больше раздражала эта веревка между нами и мысль, что я, как собачонка на привязи, плетусь за человеческой девчонкой.

Ближе к деревне мы услышали музыку, повсюду горели костры, ароматно пахло жареным мясом и травами. Можно было подумать, что тут гуляния, но мне и раньше доводилось бывать в волчьих деревнях, здесь всегда так. Оборотни, то ли от сложной жизни, то ли, наоборот, от ее гармонии и близости с природой, старались жить весело. А сегодня еще и повод появился – гости пожаловали. Я с интересом рассматривала высокий частокол вокруг деревни, который мы миновали. Постройка свежая, даже запах срубленного дерева еще остался. С двух противоположных сторон деревни высокие смотровые башни. Разумное решение. Пока я пробиралась по лесам Трундас до стоянки драгонов, не встретила ни одного следа тварей из порталов. Леса они, по-видимому, не жаловали, но кто знает, надолго ли?

До этого я видела поселения оборотней лишь в южной части лесов Трундас. Тут, в самой северной их части, климат суровее, поэтому дома массивнее, крыши толще, и их скаты почти достигают земли. Вокруг домов плетеные заборы с заостренными наконечниками на верхушках. Заборы, похоже, тоже новые. И горная цепь, непоколебимо возвышающаяся на горизонте. Казалось, она начинается прямо за деревней, но это не так, обман зрения. Большое всегда видится ближе, чем есть на самом деле.

Драгон и Ортос под веселый гам детворы свернули куда-то к загонам, разместить грифонов, а нас с голубоглазкой волчица Рада повела вглубь селения, где собрались все деревенские. В центре небольшой площади горел костер, на нем стоял чан внушительных размеров, и что бы там ни варилось, пахло это сказочно. Весь этот деревенский быт напомнил мне родной дом. Племя Говорящей горы тоже любило собираться возле костра по вечерам. Мы делили друг с другом вечернюю трапезу и рассказывали старые истории. Слишком часто теперь накатывает тоска по дому, я жестко одернула себя: хватит ныть.

Поглощенная воспоминаниями и ведомая голодом, я шла на запах еды, к теплу огня, и не сразу заметила, что голубоглазка остановилась. Оглянувшись, увидела, как ей навстречу бежит девчонка в пестрой накидке с криками: «Амидера!»

На лице голубоглазки расплылась радостная улыбка, и она кинулась навстречу размахивавшей руками девчонке. Остановившись, они крепко обнялись, заливаясь громким смехом и раскачиваясь из стороны в сторону.

Да ежкин демон! Есть хочется, сейчас на месте помру, а тут они со своими нежностями. Пришлось дожидаться, пока девчонки вдоволь наобнимаются и наконец вместе двинутся в мою сторону.

До меня долетел отрывок их разговора.

– Я не знала, что это твоя деревня, – не прекращая улыбаться, говорила голубоглазка. – Я спрашивала о тебе у Ортоса, он сказал, что не знает никакую Ифи.

– И я не знаю никакого Ортоса, это не моя деревня, – смеясь, ответила ей девчонка.

– Тогда как ты тут оказалась?

– Мне написал директор Фебраны, что ты будешь здесь.

Брови Амидеры изумленно приподнялись.

– Да, я и сама удивилась, получив письмо от директора Велада, – продолжала тараторить девчонка с густыми волосами цвета сосновой коры.

Заметив, что девчонка с интересом на меня поглядывает, Амидера представила:

– Это Эфира…

– Очень злая и голодная Эфира, – перебила я и выразительно посмотрела на голубоглазку, намекая, что хорошо бы больше не останавливаться.

Сетсей с Ортосом как раз нас догнали и, услышав мои слова, волчонок воскликнул:

– Так чего ждем? Идем скорее, мама тебя на убой сейчас откормит.

– На убой не надо, – усмехнулась я.

Хотя перспектива отъесться вкусной горячей еды досыта очень радовала.

Я сделала шаг и остановилась, так как оборотень, заметив подружку голубоглазки, встал как вкопанный.

– Эта та самая Ифи? – улыбнулся он.

Да что ж такое! Сил сопротивляться аромату вкусной еды больше не осталось, и я, наплевав на все правила приличия, пошла вперед, оставляя их за спиной.

Доедая вторую тарелку мясной похлебки, сидя на бревне и вытянув ноги к костру так близко, что его жар немного обжигал, я лениво разглядывала деревню. Настойчивый ветер усилился, тревожа маленький дуб неподалеку. Даже друида не спрашивай, холода в этом году придут раньше обычного. С молодого деревца, под которым сидел краснощекий мужичок с лютней, слетали последние листья. Мужичок дунул на свои замершие пальцы и весело заиграл на инструменте. Те, кто набили животы и сидели вокруг костра, ринулись в пляс. Никто и ничто не могло бы сдвинуть меня сейчас с места, слава Духам, никто и не пытался. Всегда удивляло это в оборотнях, меня от переедания в сон клонило, а этим только гулянья подавай. Веселый они народ.

Недалеко от меня на бревнах, не обращая внимания на происходящее вокруг, сидели подружки. Краем глаза я поглядывала в их сторону, голубоглазка с подружкой-оборотнем к еде почти не притронулись, продолжая щебетать наперебой. Ортоса уволокли танцевать, к драгону, как и ко мне, никто подойти не решался. Жаль, было бы занятно посмотреть, как ящер танцует. Любопытно, они вообще танцуют?

Мои ленивые думы ни о чем прервал внезапный толчок силы, пришедший по веревке к моей руке. Я обернулась к голубоглазке и прислушалась к их разговору, который из веселой болтовни превратился в тихие перешептывания. Видимо, так они пытались не привлекать постороннее внимание, но получилось как раз наоборот.

– Я слышала, что произошло. Князь Кроуги пропал? – спросила шепотом девчонка-оборотень.

Еще толчок. Она не хочет об этом говорить, ей больно, уловила я изменившееся настроение голубоглазки.

– Да, – еле слышно ответила девушка.

– Ты в порядке? – еще тише спросила подруга.

– Насколько это возможно.