Тропы Трояна Сахаров Василий

Глава 3

Руян. Весна 6656 от С.М.З.Х.

На похороны Векомира я, конечно же, не попал. Ну, это и понятно – когда я появился в Арконе, то пепел его погребального костра уже остыл и был развеян свежим морским ветром, который так любил верховный жрец Святовида. Однако на главные события успел. Волхвы начинали выборы нового верховного жреца, и претендентов было трое. Сотник витязей Доброга, знатный боец и Виславит, витязь и большой специалист по тайным операциям. Боян Бранко Ростич, который являлся правой рукой покойного Векомира и возглавлял его посольства. И волхв Ирьян Копылко, тяготеющий к техническим новинкам жрец столичного храма. Всех этих людей я знал еще со времен своего обучения в храме, и каждый из них был достоин занять место Векомира. Само собой, заменить старика невозможно, слишком серьезной фигурой он был. Но и жалеть о его уходе шибко не стоило, ибо жрец выполнил свое предназначение и теперь находился там, где всегда тепло, светло, сытно и радостно.

В общем, волхвы Святовида на несколько дней заперлись в святилище, и пока они думали и рядили, кому следует взвалить на свои плечи тяжкую ношу Векомира, в город съехались почти все мало-мальски заметные люди Венедии. После чего великий князь Прибыслав, сгорбленный годами лютич, который потерял на минувшей войне почти всех своих детей, решил собрать общий совет. Меня тоже пригласили и я, при полном параде, в мундире с погонами, на которых красовались золотые громовники, и мечом на боку, прибыл в здание ОБК, где на постоянной основе трудилось уже полсотни человек. Но в этот день здесь все замерло. Отдел по Борьбе с Крестоносцами уступил зал для совещаний великому князю и когда я оказался в просторном помещении, то огляделся и увидел вокруг себя тех, кого и ожидал.

Во главе стола находился сам Прибыслав. По левую руку от него князь поморян Рагдай, который вышел из битвы под Волегощем без единой царапины, хотя находился в самой гуще сражения от его начала до разгрома крестоносцев. Справа сидел одноногий Никлот, коему теперь предстояло заново обживать свое разграбленное княжество. Далее расположился худой, словно скелет, потерявший челюсть Мстислав Виславит, который не мог разговаривать и питался одними бульонами. А потом по кругу все остальные участники заседания. Сын Векомира и владетель Борнхольма варяг Идар. Мои зеландские соседи Вартислав и Громобой. Витязь Сивер из Щецина. Старый воевода Крут и верховная жрица Макоши прекрасная Зареслава. Хранитель храмовой казны волхв Яровита Войдан Лебедян, пара служителей других славянских богов и несколько наиболее авторитетных руянских вожаков. Короче говоря, чужаков не наблюдалось, можно было начинать, и я присел на свободное место. Затем посмотрел на Прибыслава, который о чем-то перешептывался с Рагдаем, расслабился и замер без движения.

Наконец, спустя пару минут, князья замолчали. Великий князь обвел собрание взглядом, обменялся кивками с Никлотом и Мстиславом, а потом заговорил, и речь его была исключительно по существу. Он, как и все мы, думал о будущем нашего государства. Поэтому успел обсудить самые главные вопросы с другими князьями, и перед большим общевенедским сходом, который собирался провести через пару месяцев, подвел некоторые итоги и обозначил основные проблемы, коих было очень даже немало. А все мы, должны были одобрить решения князей или наоборот, отвергнуть их. Поэтому можно было сказать, что мы тестовая группа, наблюдая за которой, выборные правители Венедии определяли реакцию представителей племен.

Итак, о некоторых проблемах Венедии и первоочередных вопросах.

Первое, некоторые горячие головы, особенно среди варягов, предлагали воспользоваться смутой в Священной Римской империи и расширить наши границы. Отбить Нордмарк, где до сих пор воевал с католиками самовластный князек Якса из Копаницы, и одновременно с этим забрать у германцев развалины Любека и Ольденбурга. Сил на это нам должно было хватить, если оголить опасные направления и напрячься. Благо, войско пока не распущено и германцам сейчас не до нас. Однако удержать эти территории мы не могли. Сейчас у венедов не хватало воинов даже для охраны границ и зачистки земель бодричей. Так что, какие уж тут завоевания? Отбились от крестоносцев и хвала богам. Теперь бы молодежь поднять и обучить, окрепнуть, восстановить численность дружин и крепости заново возвести. Поэтому решение находилось на поверхности. Следовало тревожить европейцев морскими набегами, обживать Зеландию и Борнхольм, отстраивать порушенные города бодричей и лютичей, а так же укреплять и расширять колонии и фактории на севере, в Финляндии и Швеции. Да засылать к противнику своих шпионов, которые должны сманивать к нам покоренных католиками славян. А раз так, то долой авантюры. Тем более, что в отличие от большинства присутствующих на совете людей, я знал о Винланде, куда тоже требовалось отправлять колонистов.

Второе, князь Мстислав Виславит хотел покинуть свой пост, ибо он ослабел и не мог водить дружину в поход. Да и делами племени заниматься был не в состоянии, поскольку его постоянно донимали головные боли и храбрый варяг лишился речи. Сделать это Мстислав собирался в самое ближайшее время, и попросил (написал на бумаге) поддержать на общеруянском сходе того, на кого он укажет. Правда, в своем выборе Мстислав пока не определился, но в целом никто против не был, и совет пообещал уважить героического князя. Вот только людей, которые могли бы занять его место, лично я, рядом не видел. Обмельчали Виславиты или в боях полегли, а молодежь, на которую мы возлагали свои надежды, еще не выросла. Значит, передать власть над племенем ранов Мстислав мог лишь двоим: витязю Доброге, который находился в храме Святовида, либо первопроходцу и колонизатору Будимиру. И если так, то неопределенность выбора становилась понятна. Не изберут Доброгу верховным жрецом, быть ему князем. А коли займет витязь кресло Векомира, тогда Мстислав станет ожидать возвращения Будимира, то-то он обрадуется, давно ведь об этом мечтал.

Третье, возник вопрос добычи. После разгрома крестоносцев ее было много и, по принятому перед войной закону, она принадлежала всем венедам, то есть передавалась в ведение великого князя. Однако если в ходе боевых действий это не вызывало никаких вопросов или споров, то сейчас многие вожди стали протягивать к дорогому оружию и ценным пленникам свои загребущие лапы. Кстати, среди них и меня помянули. Мол, авторитетный воин и витязь, герой и честный человек, но вот есть темное пятнышко на репутации. Вадим Сокол денежкой делиться не желает и, словно кугут, сидит в Рароге и думает только о себе. Озвучил этот упрек не Прибыслав и не князья, а уважаемый мной воевода Крут. Поэтому пришлось оправдываться, и я привел свои доводы. Добычу брал, признаю. Но только ту, что хапнул на вражеской земле. По этой причине она под закон не попадает. А в остальном действовал как все, хабар сдавал людям великого князя. Мои объяснения были приняты, и Прибыслав подтвердил, что так и есть. После чего меня уже не трогали и обсуждали остальных хапуг, которым предстояло объяснить на сходе перед народом свои действия и поступки.

Вот такие дела обсуждались, и один вопрос сменялся другим. Нехватка продовольствия и голод в лагерях вынужденных переселенцев. Торговля с новгородцами, шведами, датчанами и финнами. Возможный оборонительный договор с вождями пруссов. Военные походы в Ла-Манш и дальше, в Ирландию и даже Испанию. Создание учебных лагерей для подростков и ежегодные сборы для племенного ополчения. Финансы и разработка полезных ископаемых. Желание кузнецов организоваться в Гильдию Оружейников и так далее.

Однако меня все это волновать перестало. Серьезные мужчины с красными плащами на плечах просто тянули время, ведь на деле все уже решено, и меня эти заботы касались лишь краем, постольку поскольку. Что от меня потребуется, конечно же, сделаю. Но в политику мне лезть рано, ибо я не чувствовал себя готовым взвалить на хребет непомерный груз ответственности за сотни тысяч людей, и на данный момент меня более всего заботило предстоящее путешествие на Русь. Поэтому я сидел за столом, кивал и поддакивал, попивал вишневый взвар, а в перерывах общался с Идаром, Сивером, Войданом Лебедяном или волхвами.

Так прошел день, за ним другой и третий, а на утро четвертого ворота Святовидова храма распахнулись и все мы узнали, что новым верховным жрецом избран сотник Доброга. Нельзя сказать, что я этому обрадовался, но и не огорчился. Доброга настоящий воин. Следовательно, культ Святовида будет увеличивать численность своего Священного отряда, и в самом скором времени в Европу отправятся хорошо подготовленные убийцы. Для меня это понятно, точно так же как и то, что если бы место Векомира занял Ростич, то упор делался бы на дипломатию и интриги, а Копылко сосредоточился бы на технических новшествах. Но раз уж судьба или воля богов, которые подали волхвам свой знак, избрала Доброгу, так тому и быть.

К вечеру в Арконе, после благодарственных жертв богам и официальных мероприятий, начались празднества. С новым верховным жрецом поговорить удалось только мимоходом, и Доброга сообщил, что отныне храм не станет снабжать меня деньгами на поднаем черных клобуков и дружинников Берладника. Это было ожидаемо и, пожелав витязю удачи и разумения на новом посту, я занялся своими делами. Схватил за шиворот храмового летописца Звана Дубко, худощавого молодого человека, который при Векомире заведовал библиотекой, и велел отвести меня в хранилище книг. Парень мог не подчиняться, да и в святилище меня могли не пропустить. Ведь я служу не Святовиду, а Яровиту, и Векомира, который меня поддерживал, больше нет. А здоровую конкуренцию между культами никто пока не отменял, точно так же как и дисциплину. Однако все сложилось неплохо. Зван мне повиновался и послушно направился в богатую храмовую библиотеку, самую большую, какая только была у венедов, а стражники Священного отряда пропустили меня за валы святилища, и даже не поинтересовались, куда и зачем мы идем. Разгильдяи, хоть и элита. Видать, расслабились, после того как крестоносцы отступили. Но с другой стороны я не чужак и они привыкли к тому, что Вадим Сокол ходит где угодно и когда пожелает. Опять же они такие же витязи, как и я, поэтому опасность или недобрые намерения посетителя могли почуять сразу.

Вскоре мы оказались в хранилище знаний, где пахло пылью, потрескавшейся старой кожей, сургучом, воском и, как ни странно, жареным луком. Зван Дубко подошел к широкому продолговатому столу и зажег толстую свечу. Ее желтоватый свет рассеял сумрак помещения, и я втянул в себя воздух. После чего летописец улыбнулся, достал из-под лавки прикрытый крышкой горшок из камня-жировика, присел и сказал:

– Мне с кухни свежего супчика принесли, а тут в город позвали. Думал, там погулять и перекусить, но ты меня отыскал. Есть будешь?

– Нет, – я покачал головой, обвел взглядом стены с полками, на которых лежали сотни свитков и книг, и сходу перешел к делу: – Что ты знаешь о тропе Трояна?

Честно говоря, на развернутый ответ я не рассчитывал, и на это были причины. Например, волхвы из Рарога, Орей Рядко и другие, вообще про тропу никогда не слышали, но я списал это на их молодость и неопытность. Однако уже здесь, в Арконе, получить ответ на этот вопрос тоже не удалось. Войдан Лебедян, на что грамотный человек, лишь пожал плечами и сказал, что это нечто древнее, и он ничего толкового сказать не может. Да и другие волхвы, которые заседали вместе со мной в ОБК, промолчали. Так что если бы Зван развел руками, то я бы не удивился и, наверное, даже не расстроился. Вот только молодой парень, который почти всю свою сознательную жизнь провел в храме, в котором с детства занимался разбором книг и записями летописей, меня удивил. После чего я подумал, что Звана послала мне сама судьба.

– Про тропу Трояна я кое-что знаю, – ответил Зван. – Но, прежде всего, хотелось бы понять, почему такой человек как ты, Вадим, воин и вождь, интересуется этим.

Первым моим желанием, скрывать не стану, было промолчать. Ведь если про древний секрет знает ограниченный круг людей, то зачем мне с кем-то делиться информацией? Незачем, ибо это преимущество перед остальными. Однако Зван человек, жизнь которого посвящена сбору и анализу знаний. Он не думает о личной выгоде. Впрочем, как и другие служители славянских богов. Поэтому отмалчиваться не стоило. Опять же, если со мной что-то случится, о схроне Всеслава Брячиславича должен знать еще кто-то. Так пусть это будет летописец, который, в случае моей гибели, поделится своими догадками с Доброгой или Ростичем. Глядишь, им это поможет или пригодится.

– Ты Василько Святославича помнишь? – помедлив, спросил я.

– Князя полоцкого? Конечно, помню.

– Так вот он открыл мне секрет своего предка, Всеслава-чародея, и есть думка, что я найду выход на тропу Трояна.

– Понятно, – Зван пригладил раскрытой ладонью взъерошенные волосы, и добавил: – Только тропа не одна. Это сеть невидимых дорог, которые опутывают весь наш мир.

– Так-так, – я присел напротив парня и поймал его взгляд. – Рассказывай, что знаешь.

– Давным-давно…

– Вот только давай без предисловий, – оборвал я его. – Четко и сухо, только факты.

– Но тогда рассказ будет коротким.

– Меня это устраивает.

– Как скажешь, Вадим, – парень шмыгнул носом и продолжил: – Когда наши предки пришли на Днепр, а затем двинулись в Европу, то они обладали знаниями великих прародителей. Но со временем многое было забыто и утеряно, и тропы Трояна, потомка самого Триглава, который пользовался ими с такой легкостью, словно это обычные дороги, тоже превратились в легенду. Некоторые бояны еще вспоминают их, но без понимания того, что это такое, и последним, кто выходил на призрачные тропы был Всеслав-чародей. Да и то, он использовал лишь пару тропинок и мог попасть на них только в обличье волка, наверное, так ему было легче.

– И что, правда, будто эти тропы позволяют перескакивать тысячи верст?

– Да, все так.

– А кто их создал?

– Имеется две басни о том, как они возникли. Одна гласит, что между мирами Яви и Нави находится прослойка, призрачное пространство, в котором обитают страшные чудовища. Они бесплотны в мире Яви, поскольку являются порождениями мира мертвых, и в этом пространстве у них есть свои особые пути, которые огибают всю нашу землю-матушку. И коли найти вход в это пространство, то по дорогам призраков можно быстро путешествовать. Конечно, если чудовища не съедят такого путника. А другая басня говорит примерно то же самое, только несколько иначе. Невидимые пути пронизывают весь мир Яви, словно вены на теле человека. Но они были созданы нашими богами, дабы экономить силы и быстро перемещаться с места на место. И после того как великие предки покинули нас, там поселились порождения тьмы, которые не дают ведунам свободно разгуливать по этим дорогам. Вот и позабыли про них, а Всеслав секрет от полоцких волхвов узнал.

– Ясно. Описания путешествий по чудесным тропам имеются?

– В старых книгах кое-что расписано.

– Прямо сейчас еще что-то рассказать можешь?

– Пожалуй, что смогу. В одном старом свитке сказано, что ведун Борей ступил на зыбкую тропу, вокруг которой был густой туман, где прятались чудовища. Затем они напали на него, но он отбился, а затем прошел сотню шагов, свернул на другую тропу, вышел из нее в реальный мир и оказался в стране, где живут невысокие люди с узкими глазами. Потом он дождался часа, когда вход на тропу открылся вновь, и без опаски вернулся домой.

– Его дом остров Руян?

– Не знаю. В свитке ничего такого не было.

– Это все?

– Нет. Еще есть много подобных описаний. Но сразу все не упомнишь, надо выписки делать.

– И ты сделаешь для меня такой список?

– Конечно, ведь это не тайна, а ты не чужак.

– И когда он будет готов?

– Коли прямо сейчас начать, то к утру работу сделаю.

– Сделай, Зван, – я хлопнул летописца по плечу, – и за мной не заржавеет. Я добро ценить умею и тех, кто мне помогал, никогда не забывал.

– Разве дело в награде, – парень поднялся и направился к стеллажам. – Главное, на мой взгляд, людям помогать. Опять же Векомир тебя сильно ценил и уважал, а он мне, словно второй отец.

– Да, хороший человек был, – согласился я с парнем и спросил его: – Может, тебе помочь?

– Нет. Не надо. Сам я быстрее все сделаю. Утром труд окончу, а потом что? Куда тебе список занести?

– Я сам подойду.

– Ну, как знаешь, Вадим.

Летописец зарылся в пыльные свитки и книги, а я решил ему не мешать и вернулся в город, где гуляли воины дружины.

Ночь прошла легко. Я веселился и ни о чем плохом не думал, а на рассвете, еще слегка хмельной и не выспавшийся, находился перед храмом, вызвал Дубка и получил пятнадцать исписанных мелким убористым почерком листов с описаниями троп Трояна. В общем, самые обычные кусочки информации, сложив которые, тем не менее, можно составить какую-то систему координат и для своего личного пользования написать инструкцию по безопасности. Но это все ожидало меня несколько позже, когда выйдем в море, а пока имелось еще одно дело.

Воины, которые сопровождали меня в Аркону, стянулись к городским воротам. Здесь нас уже ожидали лошади, и мы помчались в Чарушу, где находился мой дом на острове Руян. Добрались до места быстро. Драккары были готовы к отплытию, и я решил не медлить. Выходим в море. И пока пруссы, варяги и дружинники Берладника грузили на корабли бочонки с водой и продовольствие, командир варогов, рыжий Торарин Мох построил своих бойцов во дворе терема.

Я замер перед ними и, глядя в глаза юношей, этнических датчан, многие из которых успели повоевать, знал, что для них Вадим Сокол не просто вождь, а пример для подражания и духовный лидер. Так их воспитали волхвы и старые воины. Поэтому каждый варог считает себя славянином, бог этих молодых волков Яровит, а мое слово для них непреложный закон. Бывает, порой, я чувствую себя виноватым, что с моей подачи психика этих мальчишек была исковеркана. Однако потом я вспоминаю разоренные крестоносцами города и сожженные поселения, и все проходит. Ведь если бы датских парней не взял под свою руку я, то они воевали бы на другой стороне, и шли в бой с именем Христа на устах, и убивали бы всякого, кто против креста на своей шее и душе. Так что пусть они режут наших врагов, а не наших жен и детей. Здесь все просто.

– Вождь, – передо мной остановился Торарин, – отряд варогов в количестве четырех десятков построен.

– Хорошо, – бросил я ему и, еще раз пробежав взглядом по славянским янычарам, спросил: – Парней отобрал?

– Да.

– Сколько?

– Девять человек, как ты приказал. Самых сообразительных выбрал.

– Веди их в дом. Остальных на корабли. Пусть помогут с погрузкой.

– Понял.

Поворот. Я вошел в терем, где слуги уже накрыли на стол. Дело к обеду, но это потом. Пока беседа с моими будущими разведчиками.

Вароги встали полукругом вокруг стола, а Торарин расположился рядом. Это знак его близости ко мне и оказанного доверия, и молодежь все понимает правильно. Взгляды варогов направлены на меня. Они еще не знают, для чего Торарин их выделил, а потому волнуются и дабы не нагнетать обстановку я начал:

– Ваш командир, – кивок на Торарина, – заверил меня, что в своем отряде вы лучшие, и я ему верю. Поэтому буду вести разговор открыто. Через несколько недель мы окажемся в землях русских князей и нам, венедам, нужны рядом с ними свои глаза и уши. Время в запасе имеется, все рассчитано на долгий срок и вам, мои вароги, предстоит стать шпионами. Легенда нехитрая. Все вы сироты из дальних княжеств и глухих лесных поселений, про которые никто не знает. Родители ваши погибли во время междоусобицы князей, а вы бродите по белу свету в поисках лучшей доли. Каждый отправится в один из русских городов и у вас будет серебро и оружие. Однако все это вы спрячете в лесах и начнете свое восхождение с самых низов. Кем вам быть и к чему стремиться – решайте сами. Однако цель у всех одна – пробиться в окружение местных властителей и, по возможности, добиться их расположения. Драться вы умеете, выживать научились, а некоторые даже первую вражескую кровь взяли. Значит, люди взрослые и отвечаете за себя сами. Но подробней об этом поговорим в море. Кое-чему я вас дополнительно научу, и от меня же вы получите выход на людей, которым можно доверять. Вопросы?

Тишина накрыла горницу, но вот вперед выступил один из варогов, рослый светловолосый крепыш, новое имя которого, если я не ошибаюсь, звучало как Куница.

– Вождь, – он отвесил мне легкий уважительный поклон, – мы еще вернемся назад, в Рарог?

– Да. Однако случится это не скоро.

– А где нам предстоит начать новую жизнь?

– А для чего ты этим интересуешься?

– Чтобы знать, где можно встретить своих братьев, дабы это не оказалось неожиданностью.

– Резонно. Города будут следующие: Новгород. Псков, Полоцк, Суздаль, Смоленск, Чернигов, Киев, Переяславль и Галич. Вы первые мои посланцы на Русь и за вами последуют другие.

Молчание. Парень отступил, и я взмахнул правой ладонью в сторону выхода. Вароги покинули меня, а Торарин спросил:

– Ты доволен, вождь?

– Пока да, а потом посмотрим, что из варогов выйдет. Но, думается мне, что они справятся. Не зря же мы на них столько времени и сил потратили.

Глава 4

Новгород. Лето 6656 от С.М.З.Х.

– Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое. Наипаче омой меня от беззакония моего, и от греха моего очисти меня; яко беззаконие мое я знаю, грех мой предо мною есть…

Громкий и хорошо поставленный голос священнослужителя христианской церкви, здорового чернобородого мужика, на котором пахать можно, разносился под высокими сводами Софийского собора, отражался от них и возвращался вниз, к прихожанам. Верующие, которых на службе было немало, в основном женщины и старухи, повторяли вслед за попом слова пятидесятого псалма и крестились, а я, язычник и витязь Яровита, венедский воевода Вадим Сокол, стоял за их спинами, и не чувствовал ничего. Не было ни почтения, ни страха, ни злости, ни тем более ненависти, жалости или сожаления. Я ощущал себя туристом из дальних земель, который наблюдает за неведомым ему обрядом, рассматривает красивые фрески, вдыхает аромат ладана и думает о чем-то своем.

Тем временем священник продолжал чтение псалма, и люди стали на меня коситься. Ведь я не осеняю себя крестным знамением. Поэтому, дабы не мешать им и не привлекать к себе внимание, я отошел в сторону, встал подле стены, и передо мной оказалось изображение Христа. Древний пророк, как обычно, был нарисован скорбящим и печальным человеком, который взирал на мир грустными глазами жертвы и одним своим видом нагонял на тоску. Я уныния не люблю и для меня это картина неприглядная, но для прихожан именно то, что им нужно. Почти все они несут в храм свои проблемы и беды, горести, болезни и боль утраты. Христиане ищут поддержки и утешения, и они не поймут, если Христос, которого Богом объявили люди, но не он сам, будет улыбаться, смеяться и веселиться. Нет, такой Бог у рабов, обделенных, униженных и оскорбленных, понимания не найдет. Вот и изображают его по жизни обиженным, дабы у паствы складывалось впечатление, что не они одни страдальцы.

Впрочем, это всего лишь мое личное мнение, и в главном новгородском соборе я не для того, чтобы разбираться в психологии религиозного христианского культа. Причина связана с тропами Трояна и, закрыв глаза, я вновь, может быть, в пятый или шестой раз, попробовал нащупать вход на чародейскую дорогу. Почему здесь? Да потому, что каждый вход на тропы между мирами это точка Силы, и большинство серьезных храмов, как правило, ставятся именно в таких местах. Об этом было сказано в списке, который составил Зван Дубко, и там же было указано, что одна из точек находится в Новгороде под алтарем в Софийском соборе. Вот я и заявился на службу, тем более что пара часов в запасе имелась. Однако ничего странного или необычного почуять не удалось, то ли у меня таланта не хватает, то ли момент выбран неудачно, то ли выписка из древней книги лжет или она неполная. А коли так, то мне здесь делать больше нечего.

Я развернулся к выходу и направился на улицу. Пастырь заканчивал псалом и, невольно, я вслушался в его слова:

– Господи, ублажи благоволением Твоим Сиона, и да созиждутся стены Иерусалимские. Тогда благоволиши жертву правды, возношение и всесожигаемая; тогда возложат на алтарь Твой тельцы.

«Да уж, – покидая храм, подумал я, – тельцы. Вот так всегда, молятся за Сион и Иерусалим, а оно нам надо? Нет. Лучше бы за свою родину думали, а не за чужаков. Глядишь, жили бы чуточку получше. Но что есть, то есть, а через пару десятилетий, или раньше, все может резко измениться. Если получится, трансформируем религиозный культ в нечто удобоваримое и будут прихожане славить не Сион, а Руян и Русь, и стены поминать не Иерусалимские, которые нам и даром не нужны, а Арконские и Киевские. Вот это было бы интересно».

Голос попа смолк, а я оказался на широкой новгородской улице. С боков пристроились телохранители, и мы двинулись к реке. Людей вокруг немного, город изрядно опустел, и почему так, мне понятно. Князь Святополк Мстиславич во главе новгородского войска и собственной дружины выступил на Суздаль, воевать с Гюрги. Епископ Нифонт и сопровождающие его лица сидят в Киеве, то ли как заложники, то ли как пленники. Местные бояре в своих поместьях, ведь начинается весенний сев. Рыбаки на озерах и реках. Купцы в море, а ушкуйники ушли на Руян и в Швецию. Поэтому так мало вокруг горожан. Однако это просто отметка в памяти и, продолжая движение, я вспоминаю события последних нескольких недель, раскладываю по полочкам информацию о тропах Трояна и планирую свои следующие шаги.

Итак, моя небольшая эскадра покинула Руян, и драккары направились в сторону новгородских земель. Все это время я занимался с варогами, которым давал основы разведывательной деятельности и шпионажа, присматривался к этим парням и изъяна в них не видел. Учебный материал молодые воины схватывали на лету, и если поначалу я думал, что внедриться в русское общество и обжиться смогут лишь пять-шесть человек, когда корабли вошли в Котлин-озеро, во мне появилась уверенность в каждом будущем разведчике.

Затем, когда началась проводка драккаров в Ладожское озеро, я расстался с Хеме. Им предстояло навестить родину и до осени завербовать на мою службу сотню бойцов, а заодно и свои семьи, у кого они имеются, в Рарог забрать. Потом была Ладога и встреча с купцами Соколами, которым в моем плане отводилась роль связных с разведчиками. А после мы пришли в Новгород, и здесь я выпустил на волю первых трех варогов: будущего новгородца, псковича и суздальца. Летите воины – весь мир перед вами!

Разведчики растворились в городе, и с этого начался их путь, а я дал отдых дружине. После чего оставил на княжьем дворе письмо для Святополка Мстиславича от его сестры Мальмфриды, еще раз перечитал записки Звана, посетил Софийский собор и теперь собирался покинуть славный Новгород. Далее переход через Ильмень и движение по Ловати, а затем драккары волоком перетянут к Днепру. И пока мои дружинники будут перебираться с одной реки на другую, вместе с десятком наиболее преданных воинов я успею инкогнито посетить Полоцкое княжество и деревеньку Волчья Тропа, о которой рассказывал князь Василько. Добраться до объекта несложно и подобраться к схрону, думаю, тоже проблема невеликая. Однако смогу ли я использовать наследие Всеслава-чародея? Это до сих оставалось загадкой. Информация есть, но она очень противоречива и разрозненна. И сколько я ни пытался в ней разобраться, докопаться до истины не получилось и посоветоваться, что плохо, не с кем. Конечно, кое-что в голове сложилось, но я могу ошибаться, и тут вырисовывается пара вариантов.

Первый, если по тропе Трояна, действительно, гуляют чудовища, необходимо оружие, которое сможет их убивать, и я в очередной раз пожалел, что исчез Змиулан – этот клинок, наверняка, смог бы поразить любую тварь из мира Нави. Однако заключенный в булат демон исчез, и подобного меча у меня нет. Правда, если поискать, то в хранилищах волхвов можно найти нечто серьезное, но на это придется потратить время, которое дорого. А без достойного оружия соваться на призрачную тропу нет никакого смысла, ибо это будет самоубийством чистой воды или же игрой со смертью с небольшими шансами на выигрыш. Ведь тогда становится понятным, почему Всеслав-чародей бегал по Трояновым путям в обличье волка, который чует опасность острее человека и обладает большей маневренностью.

Впрочем, это только один из вариантов, и есть другой.

Вариант номер два базируется на том, что в некоторых летописях сказано, будто на тропе Трояна самый главный враг путешественника он сам. Так как нет никаких потусторонних тварей, а есть лишь страхи человека, которые испытывают крепость его духа, поскольку только достойный имеет право прохода. Это, конечно же, многое меняет и получается, что если не бояться и не сомневаться в собственных силах, ничего страшного не произойдет. А коли слаб человек, то и это не большая беда. Транквилизаторы принял и вперед, в поход. И хотя никаких седативных препаратов пока не изобретено, и нет таких таблеток как афобазол или атаракс, которые успокаивают человека, существуют дурманные настойки и, в самом крайнем случае, можно их использовать.

Такие вот дела. И если быть кратким, где правда, а что является вымыслом, разобраться не удается. Вот и хожу, думаю и гадаю, что ожидает меня на чудесном пути, природа которого неизвестна. И чем больше ломаю себе голову, тем больше понимаю, что ответ можно получить лишь на месте…

Когда до речных причалов оставалось всего ничего, я прошел мимо очередной церквушки, которых в городе, благодаря стараниям епископа Нифонта и его предшественников, хватало. Рядом с ней стоял батюшка, худой старец в латаной рясе, не чета тому мордовороту, который в соборе псалом читал, и о чем-то разговаривал с двумя женщинами.

В общем-то, обычное дело и я обратил на них внимание лишь краем глаза. Однако мысли снова перескочили на церковь. Бывает так, что одно цепляет другое, и мне вспомнилось далекое прошлое, когда я, молодой старлей, бегал по горам Кавказа. Время было смутное, и впечатлений имелась масса, как хороших, так и самых паршивых, и тогда на моем жизненном пути часто встречались очень интересные люди. И одним из них был командир разведроты майор Калмыков, который увлекался историей мировых религий, хобби он имел такое, и когда речь, хотя бы краем, задевала какой-то культ, офицер всегда вставлял поучительный рассказ или делал краткий экскурс в историю. Слушать его было интересно и занимательно, поэтому многое запомнилось. И сейчас, когда одной из основных своих целей я вижу увод русского христианства в сторону от Константинополя, многое всплывает в памяти. После чего я спрашиваю себя, а можно ли трансформировать веру сотен тысяч людей и тысяч священнослужителей в нечто новое? И ответ приходит моментально. Да, это возможно и вполне реально.

Ведь что есть христианство, которое я вижу сейчас? Культ, который за минувшие одиннадцать столетий мутировал, трансформировался и постоянно видоизменялся. От него постоянно откалываются секты и образуются ответвления, и если ересиархи способны вкручивать людям мозги, то и я сумею. Тем более наработки из будущего имеются, и опыт с варогами показал, что при желании из врага всегда можно сделать друга или, как минимум, твердого нейтрала.

Кстати, о сектах. Это был конек Калмыкова, и в голове сразу всплывают краткие характеристики на некоторые группы. Валезиане – добровольные кастраты, которые свято верили, что лишь тот, кто оскопит себя, имеет право вкушать мясо, ибо поборол плотский грех. Геры (пришельцы) – христиане русского происхождения, которые старались копировать иудаизм, поскольку сам Иисус был иудеем. Каиниты – уважающие Каина и Иуду христиане. Стригольники – аскеты и борцы с богатством церкви. Хлыстовцы и мельхиседеки, молокане и аввакумовцы, демониаки и трибожники, тропарщики и ариане, нетовцы и беспоповцы, павликиане и богумилы, поморцы, несториане и многие другие. Почти все они имели шанс стать официальной религий, просто им не повезло и эти движения не получили серьезной поддержки во властных структурах, а так, кто знает, при удаче они могли победить и стать главенствующим культом.

А вспомнил я о них потому, что предопределенности нет, и коли видоизменять русское христианство, обязательно нужно вспомнить секту кугу-сорта, культ Зеленого Христа, ответвление Христа-Велеса и манихеев. Почему именно их? Хм! Потому, что это пример для меня, как можно создать химеру. Кугу-сорта, например, была распространена среди крещеных черемисов, которые очень интересно смешали родное язычество и христианство. Культ Зеленого Христа образовался от слияния кельтских друидов и христиан. Движение Христа-Велеса от сотрудничества славянских волхвов и попов. А манихейство это смесь с зороастризмом. И отсюда мысль, что при удаче, желании и наличии долговременной программы, можно все так развернуть, как нам, венедам, будет нужно. Попотеть для этого, правда, придется. Но я к этому готов, ведь нынешнее христианство та же самая секта, только победившая. Так что дело начну, и толчок дам, а дальше меня волхвы поддержат. Особенно Берест-двоевер, сам в прошлом священнослужитель христианского культа.

Конечно, можно все сделать проще. Всех кто против, без разбора к ногтю, под нож или на костер, как это крестоносцы делают. Но это даст лишь кратковременный эффект, и тут надо брать пример с ромеев. Они больше сотни лет готовились свалить родных богов славянских племен и, когда настал срок, сделали свое черное дело. Вот и мы поступим так же, извратим чужое учение, а затем возьмем реванш. А если не получится, придется нам со своими братьями по крови резаться и лить кровь друг друга лишь потому, что одни помнят старых богов, а другие их забыли. Это расклад паршивый и мне он не нравится, а значит надо постараться и добиться поставленных целей…

За размышлениями я совершенно незаметно добрался до причалов, возле которых находились мои корабли. Поято Ратмирович и Берладник доложили, что дружинники на месте, происшествий не случилось, и опоздавших нет. Задерживаться причин не было, и я дал отмашку. Отчаливаем и выходим в озеро Ильмень. Прощай Господин Великий Новгород. Глядишь, еще свидимся.

Киев. Лето 1148 от Р.Х.

Седрик фон Зальх стоял на одном из холмов города Киева, оглядывал столицу русских и находился в легком недоумении. Как это возможно, что восточные схизматики и дикари смогли отстроить такой город? Это было немыслимо. Но многолюдный город находился перед его глазами, и рыцарь подмечал все: широкие и чистые улицы, прекрасные церкви и соборы с позолоченными куполами, высокие терема в несколько этажей, причалы и склады на берегу Днепра, прочные стены, большие мастерские и огромный торг, где можно встретить купцов со всех краев изведанного мира. Поэтому волей-неволей ему приходилось соглашаться с тем фактом, что он и его воины попали в цивилизованное государство, и от этого рыцарю становилось не по себе. А когда он видел, что горожане купаются по два раза на дню и предпочитают носить чистую одежду, то рыцарь сравнивал русских с жителями Бремена или какого-нибудь другого европейского города. После чего приходил к выводу, что варвары все-таки они, а не славяне.

Впрочем, подобные мысли посещали Зальха уже не в первый раз. Об этом он неоднократно думал на войне, когда крестоносцы брали очередной венедский город. Но тогда рядом с ним находился святой Бернард, и все посторонние размышления смывались кровью и страданиями врагов. А теперь паладин стал разведчиком в стане потенциального противника, и должен был поменять образ своего мышления. Он это прекрасно понимал и старался измениться. Однако пока получалось это у него не очень хорошо. Злоба и презрение к жителям Киева, которые так похожи на венедов, постоянно прорывалась из его души наружу, и это мешало ему здраво рассуждать. Но паладин не сдавался. Он продолжал внутреннюю борьбу, много общался с ромеями-переводчиками, спафарием Андроником и пресвитером Исааком, понемногу учил местный язык, который давался ему на удивление легко, и старался понять своих врагов…

Позади себя Зальх услышал чьи-то шаги и обернулся. К нему приближался одетый, как и все паладины, в ромейскую одежду, стремительный и вечно настороженный рыжеволосый статный красавец Лотар фон Винер, который был полной противоположностью своего командира. Седрик молчал и его земляк, остановившись рядом, кивнул на город, который освещался лучами заходящего летнего солнца, а затем сказал:

– Красивая столица у русских.

– Да, – Зальх едва кивнул головой.

– Жаль только, что здесь схизматики живут. – Винер искоса посмотрел на Зальха и добавил. – Но это ничего. Придет наш час, и мы обратим этих темных людишек в истинную веру или уничтожим их.

– Это будет не при нашей жизни, – произнес Седрик.

– Согласен, – рыцарь улыбнулся краешком губ, проводил долгим взглядом молодую красивую киевлянку, которая прошла по улице мимо латинян, вновь стал серьезным и спросил Зальха: – Что дальше, командир?

– Нас ожидает Новгород, Лотар. Ромеи со дня на день дожмут местного царька Изяслава, и он выпустит на свободу епископа Нифонта и его людей. Вот с ними-то мы и отправимся на север, где займемся настоящим делом.

Винер замолчал и тяжко вздохнул:

– Как же мне не хватает святого Бернарда. Он погиб, и без его мудрости, уверенности и понимания, из моей души словно вынули важный кусочек. Теперь там пустота, и она не может быть ничем заполнена. Нет радости и нет света, и вера моя заметно пошатнулась. Ведь Бернард должен был победить. Однако темные силы оказались сильнее. Как так, Седрик? За что Господь забирает лучших из нас, а грешники, язычники, сатанисты и схизматики бродят по земле, дышат воздухом, едят, спят и размножаются? Ответь мне, брат-рыцарь.

Зальх чувствовал то же самое, что и Винер. Но он был командиром и не мог показать свою слабость. Поэтому ответил сдержанно и без эмоций:

– Господь велик в мудрости своей, Лотар. Он постоянно испытывает нас, а значит смерть великого человека и подвижника, это очередное испытание нашей верности. Наверняка, Бернард сейчас подле Господа и наблюдает за нами, и он гордится своими паладинами, которые являют миру пример стойкости и покоряются воле папского престола. Смирение – вот одна из главных добродетелей настоящего Воина Господа, и мы идем по тому пути, который нам уготован.

– Ты, конечно, прав, Седрик. Но все же мне не по себе.

– Всем нам тяжело, брат, – Зальх положил ладонь на плечо Винера и кивнул в сторону постоялого двора, где паладины остановились вместе с ромеями. – Идем.

Лотар фон Винер мотнул головой, и два паладина направились вниз по улице…

Вечер прошел как обычно. Паладины были немногословны, поужинали, помолились и отправились на покой, в свои комнаты на втором этаже постоялого двора, который принадлежал одному их греческих купцов и являлся штаб-квартирой ромейской разведки в Киеве. Рыцари ушли, а Седрик немного задержался и пообщался с пресвитером Исааком, который подтвердил, что вскоре великий князь Изяслав выпустит епископа Нифонта. А потом он поднялся наверх, вошел в узкую одноместную каморку, зажег свечу и разделся. Затем паладин повесил на стену подаренное ему папским легатом медное распятье и опустился перед ним на колени. После чего сложил на уровне груди ладони и привычно зашептал молитву:

– Огради меня, Господи, силою животворящего креста Твоего и сохрани меня в эту ночь от всякого зла. В руки Твои, Господи, Иисусе Христе, Боже мой, предаю дух мой. Ты же благослови меня и помилуй и жизнь вечную даруй мне. Аминь.

Все как обычно. Слова молитвы перед сном прозвучали, и Зальх хотел подняться. Однако в этот момент он почувствовал, как остатки волос на его обожженной голове, эти жалкие клочки, начинают шевелиться, а внутри него, в районе солнечного сплетения, образуется тяжелый комок, который не дает ему встать. Все мышцы тела свела судорога, и ладони прилипли друг к другу. А взгляд был направлен на крест, и отвести его в сторону было невозможно.

«Господи, что со мной!» – мысленно воскликнул рыцарь и дернулся, вот только ноги, как и все тело, не слушались его, а затем произошло чудо.

Деревянная стена расплылась перед взором паладина, и в ней образовался круг, размером с человеческую голову. Это пространство оказалось заполнено непонятным вязким туманом и вскоре стало обретать черты лица. Миг. Другой. И Зальх узнал того, кто предстал пред ним.

– Учитель, ты не покинул нас, – вытолкнуло из себя пересохшее горло Седрика, который увидел перед собой Бернарда из Клерво.

Лицо умершего аббата было таким, каким рыцарь его запомнил, задумчивым и сосредоточенным. А когда Зальх хотел спросить посланца высших сил (никем иным призрак быть не мог), что он может сделать для торжества истинной веры, как Бернард сказал:

– Зальх, ты не выполнил свое предназначение и потому я здесь.

Губы Бернарда пошевелились, но голоса рыцарь не услышал – он прозвучал в его голове, и Седрик воскликнул:

– Что я не сделал, учитель? Скажи мне. Молю тебя! Ответь!

– Ты не убил богомерзкого ведуна Вадима Сокола, и это послужило причиной моей гибели. Значит, ты причастен к этому, Седрик.

– Прости меня, учитель! – на глаза паладина навернулись крупные слезы. – Я не смог…

– Молчи и слушай меня, фон Зальх, – призрак оборвал оправдания Седрика и рыцарь, сомкнув губы, поклонился вестнику Господа, а Бернард продолжил: – Времени мало. Мне трудно находиться в реальном мире, который погряз во грехах и ждет Страшного Суда, а потому запоминай с одного раза. Вскоре этот колдун окажется в Киеве и вам, моим паладинам, необходимо отыскать его и уничтожить. Любой ценой. Но не вздумайте кидаться в драку сразу. Выждите удобный момент, найдите слабое место проклятого язычника, обретите союзников и нанесите свой смертоносный удар. Такова воля Господа, Зальх, и если ты оплошаешь, то гореть тебе в геенне огненной.

– Я все понял, учитель.

Хлоп! Рыцарь моргнул и обнаружил, что стена вновь стала прежней. Деревянная поверхность и на ней распятие. Никаких признаков тумана и ничего необычного. И только горячие слезы раскаяния, которые текли по горелым щекам Зальха, были свидетельством того, что видение ему не померещилось, и он снова разговаривал со святым Бернардом.

Глава 5

Полоцкое княжество. Лето 6656 от С.М.З.Х.

Я посмотрел на Хорояра Вепря, одного из варягов охранного десятка, который возглавил моих телохранителей вместо оставшегося в Рароге вагра Немого. Он бесшумно вынырнул из темноты, остановился рядом и я спросил его:

– Что в деревне?

– Тихо, – ответил воин. – Нас никто не видел, и суеты никакой нет.

– Хорошо. Ждем дозорного от дороги и, если там чисто, выходим.

Варяг кивнул и отошел в сторону, к своим подчиненным, а я вновь прилег на конскую попону и прикрыл глаза.

Ночь. До рассвета еще примерно час. Слева от нашей тихой и неприметной лесной стоянки Западная Двина, которая несет свои воды в Венедское море, и деревушка Волчья тропа, небольшое поселение с полусотней жителей. Справа покрытое лесом болото, в глубине которого находится схрон Всеслава Брячиславича и его тайное капище. А позади тракт и город Полоцк, где сидит зять киевского правителя Изяслава Мстиславича князь Рогволд Борисович, не сын покойного Василька Святославича, а представитель другой ветки полоцких Рюриковичей.

Вокруг тишина и все спокойно, даже птицы не поют, что весьма необычно. Но меня это не пугает, а раз так, то с первыми солнечными лучами, которые упадут на землю, моя группа начнет движение и я уверен, что серьезных проблем не возникнет. Ведь наше путешествие по землям кривичей (крывычей) было легким и, можно даже сказать, что приятным, а это добрый знак. Дорога сама стелилась под копыта лошадей, и нами никто особо не интересовался. Ну, едут воины, по виду наемники, каких сейчас на Руси много, не шалят, оружием не бряцают, никого не грабят и дорожные сборы платят исправно. Вот и ладно. Правда, в Витебске (местное самоназвание Вицебск), городской наместник настойчиво пригласил нас в гости. Ради этого пришлось немного изменить маршрут и перебираться на левый берег Двины, при этом варяги были готовы к драке, мало ли что. Однако все обошлось. Наместник предложил остаться у него на службе, но я с ним пообщался и сказал, что мы хотим встать под руку князя Рогволда, а значит должны ехать дальше, в Полоцк, и его такой ответ удовлетворил.

После встречи с хозяином Витебска мы продолжили свое путешествие вниз по течению реки. Благо, вдоль берегов проложены дороги и стоит немало деревень. Поэтому лошадей мы не утомляли, и я мог вблизи посмотреть, как и чем живут местные жители, которые мне понравились. А объяснялась моя симпатия тем, что в большинстве своем потомки кривичей спокойные и уравновешенные люди, до сих пор язычники. Они почитают священные дубы Волаты и намоленные чародейские камни Дзеды, делают подношения лесным девам-дзяучонкам, держат в домах змей-живойтов, уважают волхвов-святаров, коих я не видел, но постоянно чувствовал, и стараются жить в мире с природой. И она, наша мать, им помогает. А полоцкие священнослужители с этим двоеверием мирятся, ибо болот вокруг и глухих лесов много, и немало последователей Христа сгинуло в топях без всякого следа. Вот и выходит, что срабатывает принцип отбора. Кто крестом трясет, и проповеди гневные произносит, тот долго не живет, ибо с ним происходит несчастный случай. А люди понимающие сидят в храмах и занимаются своими делами, отпевают умерших, говорят о добре, учат детей и этого им хватает.

Наконец, мой небольшой отряд, обойдя Полоцк, вышел на место и теперь находится между болотами и рекой. Варяги готовы пойти за мной куда угодно, хоть в пекло, хоть в болото. Настроение у всех бодрое, и я не исключение. Подремал, перекусил и готов к подвигу. Дурных предчувствий нет, хотя пару раз я пожалел, что не взял с собой сапсанов, которые могли оглядеть окрестности с высоты и сориентировать меня на схрон. А потом я подумал, что правильно все сделал. Соколы птицы дорогие, а я нахожусь в образе простого солдата удачи, который ищет непыльную работенку, и мне они по чину не положены. Хотя, можно было их спрятать. Но в рюкзаке птиц долго возить не получится – им свежий воздух нужен. Так что сожаление пришло и ушло, и я в норме.

Чу! Внимание! Из леса приближался человек, и я просканировал окрестности. Все в норме и, если судить по эмоциям, это второй разведчик, который следил за дорогой. Мы его ждали, поэтому беспокоиться не о чем. Однако он был чем-то сильно встревожен, а значит, увидел нечто странное или подозрительное. Может быть, варяг заметил дружинников князя, которые обнаружили наши следы, и двинулись за отрядом? Возможно, хотя шли мы по лесу осторожно, ведь за плечами немалый опыт партизанской войны. Тогда, может быть, рядом крутятся местные священнослужители, которыми командует епископ Козьма, коего по настоянию ромейского императора привез с собой на Русь князь Василько Святославич? Тоже вариант. А если нет, то, что тогда? Не знаю и гадать бесполезно. Поэтому следовало дождаться появления воина и услышать его доклад.

– Хрясь! – рядом хрустнула сухая ветка. После чего на небольшой полянке появился варяг, который окинул стоянку взглядом и облегченно выдохнул, а затем быстрым шагом подошел ко мне и присел рядом.

– Что на дороге? – поднимаясь, задал я ему вопрос.

– На тракте чисто. Но…

Он замялся, и я поторопил его:

– Не жмись, говори, что не так.

– Вождь, – бывалый вояка, который прошел десятки горячих схваток с врагами и пережил войну с крестоносцами, кинул опасливый взгляд на лес, – рядом кто-то есть. Я сидел у дороги и ощущал на своей спине чей-то взгляд.

– Взгляд был враждебным?

Варяг пожал плечами:

– Не могу сказать, вроде бы нет.

– Ясно. Отдохни. Скоро выходим.

Снова я остался один и попробовал найти объяснение беспокойству воина. Однако на ум ничего не пришло. Вот разве только за нами присматривают лесные девы, которых считают воспитанницами леших и засевших в самых дремучих дебрях непримиримых святаров. Это запросто, так как место рядом непростое и за ним в любом случае кто-то должен присматривать. А поскольку тайных агентов церкви или княжеских егерей не наблюдалось, то это могут быть местные волхвы или дзяучонки. Опасно ли это? Вряд ли, но если к нам кто полезет, того мечами встретим, а ежели с добром подойдут или ограничатся простым наблюдением, то и мы никому зла не причиним.

Тем временем полянку озарил солнечный свет. Наступил рассвет, пора выходить.

Я встал. Воины стянулись ко мне, встали полукругом, и я заговорил:

– Значит так. Здесь остаются три человека. На них забота о лошадях. Сидеть тихо и не шуметь, и тогда нас не приметят, потому что местные жители сюда не ходят. Остальные идут со мной в болото. Если какой-то непорядок, беспокойство накроет или морок объявится, вернетесь обратно, и дальше я пойду один. Ждать меня три дня и три ночи. Постараюсь управиться с делами пораньше, но может сложиться так, что я задержусь. Тогда меня не ждите. Уходите на соединение с Ратмировичем и Берладником, они знают, что дальше делать.

Воины молчали. Они были не согласны с моим приказом, ибо не привыкли бросать своих, и общее мнение высказал Хорояр Вепрь:

– Вадим, ты не прав. Мы не оставим тебя.

– Ты желаешь оспорить приказ? – в моем голосе появились жесткие командные нотки.

– Нет, – Хорояр покачал головой. – Однако…

– Тогда выполни, что я тебе сказал. Три дня и три ночи, а потом уйдете.

– А ты?

– Я не пропаду. Не за смертью в эти края пришел, а дабы знания получить. Понятно?

– Да.

– Тогда собираемся и выходим.

Стоянка осталась позади. На плечах рюкзак, а на теле заправленная в высокие сапоги брезентовая горка. Левая рука свободна, а правая сжимает длинную ровную палку. Под ногами еле заметная тропка, которая петляет по болоту, а воздух наполнен запахами гнили и мокрых трав. Прошли примерно двести метров. Затем еще сотню и еще столько же. Вокруг все та же самая глухая тишина, которую нарушает только шум наших шагов, звяканье оружия и тихие голоса варягов.

Если мой расчет верен, вскоре начнется испытание. Группа войдет в защитную зону, которая окружает тайник, и какие сюрпризы нас ожидают, я могу только догадываться. Впрочем, и так все понятно. Страх, видения, галлюцинации, резкое ухудшение самочувствия и провокация на неадекватные поступки. Мощные ведуны окружают свои схроны и лежки именно таким набором, и Всеслав Брячиславич, если верить князю Василько, ничего нового не придумывал.

Словно вторя моим мыслям, раздался громкий вскрик одного из варягов:

– Смотрите!

Правая ладонь машинально перекинула палку-слегу в левую руку и схватилась за рукоять меча. Затем разворот и я оглянулся. Варяг смотрел в сторону покрытой редкими и чахлыми деревьями трясины и в его глазах был неподдельный ужас.

– Что там!? – окликнул я воина.

– Бушуй, побратим мой! К себе зовет! Это же он, разве вы не видите!? Вон он, мертвый, с развороченной грудью, мне рукой машет!

– Это видение, ведь он погиб, когда мы на Лабе с германцами прошлой осенью сцепились, – попытался образумить одурманенного варяга Хорояр.

– Зн-н-наю, – слегка посиневшие губы воина подрагивали. – Но вот же он стоит! Эй, Бушуй! Иди к нам!

Разумеется, мы никого не видели. Бушуй, по прозвищу Осина, был хорошим бойцом, и я его помнил, крепкий рубака и отчаянный человек. Но он погиб, я сам видел, как конный рыцарь насадил тело воина на копье. Следовательно, перед его побратимом морок.

– Бушуй! – снова воскликнул варяг и взмахнул рукой. – Я сейчас! Держись, брат!

Сказав это, воин бросился в трясину. Однако его соседи справа и слева были начеку и поймали товарища, сбили варяга в грязь и скрутили. Но лишь только они его повязали, как морок накрыл другого воина и он, молча, словно так и надо, ни говоря ни слова, шагнул в болото и моментально провалился по пояс. Слава светлым богам, морок действовал не на всех, по крайней мере, пока, и этого тоже вытащили. После чего, оглядев своих грязных и напуганных бойцов, которые не боялись реального противника, но тушевались перед призраками, я решил, что пока защита потайного места не накрыла всю группу, воинам надо уходить и отдал Хорояру приказ вернуться на стоянку.

В этот раз командир телохранителей не спорил. Он согласно кивнул, воткнул в тропу свою слегу, как знак, обозначающий границу, и повел варягов обратно на сушу. Ну, а я, проводив их взглядом, продолжил свой путь к намеченной цели.

Под сапогами хлюпает жижа, и я иду осторожно. Шаг. Другой. Третий. Остановка. Палка бьет по тропе и опять мелкими шажками вперед. Никаких миражей я не вижу, и призраков нет, видимо, защита меня пропускает. Однако появилось ощущение, будто на меня кто-то смотрит. Попробовал нащупать наблюдателя своей ведовской сутью, но неудачно. Ничего. Ровный фон, ни зверья, ни тем более людей. Да и ладно, желает кто-то на меня смотреть, его дело, а я иду дальше.

Еще сотня метров позади и прямо передо мной появился островок, такой чистенький и ухоженный, что это сразу же бросается в глаза. Деревья, древние могучие ясени и дубы, словно аллея высажены вдоль тропинки, а рядом в болото стекает ручей с чистой и прозрачной водой. Очередной морок? Не похоже. Значит, скорее всего, это место, где находится святилище. Я близок к цели. Ура-ура! Глядишь, уже вечером вернусь к своим варягам. Однако загадывать наперед не стоит.

Очередной шажок и в этот момент над тропой пролетело что-то продолговатое, словно арбалетный болт, а затем предмет упал рядом со мной, и раздался посвист:

– Фить-фьюить!

«Что за хрень!?» – мысленно воскликнул я и в руке оказался меч. Но биться было не с кем. Снова послышался посвист и, опустив взгляд, я обнаружил на тропе живойта, крупного ужа с блестящей гладкой кожей и красным гребешком на голове. Тело змея замерло, он не шевелился и, подняв мордочку, как мне показалось, с любопытством, смотрел на меня. И если раньше я не обратил бы на ужа никакого внимания и просто отбросил бы его прочь со своего пути, то сейчас попробовал вступить с ним в контакт. Ведь за плечами есть опыт с сапсанами и Змиуланом, тоже змеем, хоть и демоном. Кстати, если верить древним легендам, Змиулан из этих самых мест, а живойты его дальние родичи.

Спокойствие. Ровное дыхание. Тело расслаблено и веки полуприкрыты. Часть души высвобождается и, подобно облачку, отделяясь от меня, летит к голове живойта. После чего на миг в глазах темнеет и все получается. Есть контакт! Ай-да, молодец, ведун Вадим! Не зря учился и кое-что усвоил.

Глаза моргнули, и я обнаружил, что смотрю на себя со стороны, глазами змея, и это очень непривычно, поскольку все искажено и видится очень мутно. Но это неважно. Главное, пролистнуть воспоминания ужа и понять, почему он преградил мне путь, и это получается легко и свободно. Живойт молод, ему не более месяца, но он уже кое-что видел, в частности, святилище Брячиславича, которое находится за аллеей, и лесных дев, двух молодых светловолосых девушек в мужицких штанах и рубахах, которые прямо сейчас, сжимая в руках короткие сулицы, наблюдали за мной из зеленых дубовых крон. А привлек я внимание живойта своим запахом. От меня, оказывается, до сих пор идет запах Змиулана, который не чувствуют люди, а для ужа это знак высшего существа-прародителя. Правда, живойт этого не понимал, ибо разума у него, по меркам человека, не было. Но ему он и не нужен, ибо есть инстинкты.

Все! Хватит! Я вернул часть себя обратно в родное тело, и краешком глаза посмотрел на деревья, где в густой листве находились лесные девы. Что им нужно и как они отреагируют на мое появление? Неизвестно. Однако возвращаться назад с пустыми руками я не намерен, впрочем, воевать с девчонками, которые мне не враги, тоже не хотелось. Значит, пока я их не вижу и не замечаю, агрессии не проявляю и делаю вид, что так и надо. Решено. Именно так и поступлю. Вот только ужика с собой заберу, полезный помощник. Разум с ним сливается легко и он может пролезть в любую щель, так что пригодится.

Наклонившись, я протянул живойту руку. Змей подполз поближе, его раздвоенный язычок прошелся по моей коже, а затем он скользнул по руке вверх, переместился на предплечье и замер. Несколько секунд он сохранял неподвижность, а потом спустился вниз, в боковой карман куртки. Молодец. Грамотный змий. Залез, как он считает, в нору, и теперь будет отдыхать. А надолго он со мной или нет, время покажет. Захочет, уползет, а нет, пусть остается, одним разведчиком у меня больше.

До островка оставалось всего ничего, метров сорок, и это расстояние я преодолел быстро. Здесь опять остановился, замер под деревьями так, чтобы лесные подруги не могли меня задеть своими дротиками, если у них появится такое желание, и попытался прощупать их эмоции. Однако ничего не вышло. Опять ноль, фон чист, ни единого живого существа, и не понятно, то ли это от места, в котором я оказался, зависит, то ли от самих лесных дев. Ладно, разберусь с этим вопросом попозже.

Я двинулся дальше по тропе и миновал зону возможного обстрела сулицами. Девушки себя не выдали, ни один лист не дрогнул, и я вышел на чистое пространство, где мне открылась покрытая невысокой травкой поляна, которая со всех сторон окружена деревьями. Из-под земли рядом с тропой бьет родник, а в нескольких шагах от меня нечто непонятное, обложенный невысокими камнями круг, а в центре него покосившаяся избушка с резной волчьей головой над входом и ровной односкатной крышей без дымохода. И не жилье, ибо нет амбаров, и отсутствует печная труба, хотя можно и через дверь отапливаться, и не зимовье, и не сторожка. Но и не капище, поскольку нет идола, и отсутствует алтарь. Странно это, но сие не проблема, я и не такое видел.

Оглянувшись и не заметив опасности, вошел в ограду из камней, а затем оказался в избушке. Людей внутри, само собой, не было, очага тоже и никакой мебели. Зато возле стены обнаружился окованный стальными полосами сундук с навесным железным замком (по нынешним временам очень дорогая вещь), а напротив него находился врытый в земляной пол большой валун. Тянуть время смысла не было и, обойдя избу-времянку по кругу, я скинул рюкзак с продовольствием, водой и вещами. После чего приступил к делу, и начал с ревизии того, что имеется.