Новая Зона. Время туманов Клочков Сергей

– Прекратить, я сказал! – гаркнул он еще раз так, что казалось, с потолка посыпалась штукатурка. – Майор Чернов, отставить немедленно.

– Есть отставить… – на удивление спокойно пробубнил лежащий Владислав, и академик помог ему подняться.

– Опять за старое? – спросил он у военного таким тоном, каким обычно учитель отчитывает ученика-двоечника, в очередной раз не подготовившего домашнее задание. – Сколько раз вам напоминать о том, что оскорбления и уж тем паче рукоприкладство не-до-пус-ти-мы! Что вы себе позволяете? Чуть что, начинается…

– Да все они уроды, Виктор Николаевич, – как-то бесцветно буркнул, словно сплюнул Чернов. – Не пойдет нормальный человек в Зону. А уж тем более не выйдет оттуда… кто знает, может, эти козлы и растащили заразу по всей стране…

– Майор Чернов! – Академик прищурился. – Если бы не эти, как вы выражаетесь, «козлы», мы вообще ничего и никогда бы не добились. Ни там, ни здесь. А кто растащил – еще не очевидно. Давай-ка ключи от оружейной, я сам выдам оборудование… все. На сегодня свободен.

– Виктор Николаевич…

– Завтра в десять ноль-ноль быть на месте. А пока остывать и отсыпаться. Все, Владик, уходи, отдышись… не дело так, друг мой. Сегодня я сам.

Дождавшись, пока за «хмурым» закроется толстая, обитая металлом дверь, Яковлев обернулся к Серому.

– Не держи на него зла, уважаемый… он в каком-то смысле тоже горелый – много натерпелся от вашего брата. Честный, знаешь ли, очень, настоящий человек… не по нутру ему были и взгляды, в сторону отведенные, и мзда со сталкеров – гонял и своих, и чужих по этому поводу, рапортами начальство заваливал. Стреляли в него не раз из-за угла нечистоплотные дяди, а когда и свои втихаря прибить хотели – он службу в Зоне забросил и обозлился окончательно. Но человек, поверь, золотой – я ему верю как себе, если не больше. Не знаю, что бы Центр без него делал.

– Может, и так. Но я вояк, хоть и бывших да честных, не выношу, проф. Крови они мне попили будь здоров. – Шелихов потер плечо, где уже наливался багровый синяк. – Уж не обессудь. И учти – если в ходку отправишь, то лучше этого со мной не посылай. Не надо.

– Что ты, право слово. Не в обиду, но вы как дети. – Яковлев вздохнул. – Неужели так и осталась привычка, как у зверей, по цвету шкуры всех делить? Ну глупо же, просто невыносимо глупо, уважаемый! Скажи, ну вот если бы заплутавших солдат в Зоне встретил, то неужели бы не вывел?

– Само собой, вывел бы, – кивнул Шелихов. – Иначе им до первой аномалии дорога, знаем, видели.

– Вот видишь! А здесь тогда почему так?

– Там – это там, Виктор Николаевич. А здесь – это здесь. Две большие разницы, как говорят в Одессе.

– Скажи еще, что здесь вам не тут, – улыбнулся Яковлев. – Хорошо, понял я тебя… военных в сопровождении не будет, хотя и была мысль дать вам третьим толкового бойца.

– Он в Зоне был, проф?

– Немного да, полгода на «внешней точке» пробыл, после легкого ранения из госпиталя был вызван к нам – Владик постарался. Контрактник, доброволец, но, как мне кажется, не по идейным соображениям – хочет парень денег подзаработать на семью да на жилье. Женат, дочки у него есть, по-моему, они в Самаре сейчас.

– Парень из эвакуированных, я так понимаю?

– Да. Москвич. – Яковлев согласно кивнул головой. – Далеко ведь не всем жилье досталось после эвакуации, а в палатках зимовать, знаешь, удовольствие сомнительное.

– Если за деньгами идет, то пусть будет, – неожиданно для академика согласился Серый. – Эти обычно без идейных заездов и к психике меньше склонные. У них как-то к Зоне отношение… ну, осторожнее, что ли. Меньше рискуют и на амбразуры не кидаются.

– Эх… ну и человек же ты, сталкер, – академик усмехнулся. – А я вот все больше идейным в Зоне доверяю, и что-то ни заездов у них не обнаруживал, ни прочей, как ты выражаешься, психики. Знаешь, бродяга, у меня между лопаток нехорошо свербеть начинает, если спину взялся прикрывать тот, кто в Зону за одними только деньгами пришел.

– И что, стреляли? – спокойно поинтересовался Семен.

– По счастью, нет. – Яковлев пожал плечами. – Однако мне все же куда проще с идейными. Кстати, контрактник из тех, с кем я бы в Зону пошел. Вам тоже советую.

– И кто еще идет?

– Ученый. Мой бывший студент, физик, второе, биологическое образование получил здесь, практически дистанционно, в общем, голова золотая. Доброволец – вызвался сам.

Шелихов немного поежился. Не нравились ему разные «добровольцы», ох как не нравились. Сколько раз видел, как гробятся в Зоне именно те, кто туда лез именно за мечтой, идеей какой-то, – либо просто пропадали такие без следов, либо и сами умирали, и проводника заодно гробили. Очень капризна сволочь Зона. Какой-нибудь мелкий мародер, таскающий из брошенных домов цветмет или сервизы, годами может по гнилым поселкам лазить, а мечтатель и пяти шагов от лагеря не отойдет. Проповедники, разнообразные искатели правды, люди, что за Мечтой шли даже на смерть, обычно эту самую смерть и находили. Зоне, похоже, было наплевать, кто в нее приперся – полусумасшедший оккультист или простой честный романтик, – жрала и тех, и других с одинаковым равнодушием. Своя у нее, паскуды, справедливость. Бывали, конечно, исключения, отдельные случаи, которые правило только подтверждали. Была, была в Зоне одна парочка, какой-то матерый бродяга с девчонкой, где только не ходили, но, по слухам, добегались все-таки – во всех барах и лагерях поминали, хоть и перегорел в то время Серый, однако же, тот случай запомнил. Потом, конечно, слухи пошли, что вернулись они, да это уже скорее всего байки – с той стороны сталкеры только в одном виде возвращаются. Зона, тварь, и мертвым покоя не дает.

– Эх, наука… уж эти мне добровольцы, – сморщился Шелихов. – Мрут они, проф, словно мухи. Нельзя таким в Зону.

– Послушай, сталкер… ты, не кто-нибудь, а именно ты нас из мертвого города вывел, когда все проводники наши полегли в аномалиях. Ты, Серый. И мы все выжили там. И среди нас не было ни одного человека, кто бы пошел в экспедицию силком или по меркантильным соображениям. Ты нас вывел. Если кто и проведет Игоря в Москву, то только ты.

– У вас просто крепких, надежных сталкеров не осталось, наука. Мусорщик я, не более, считай, всю свою Зону по мизеру собирал. То, что вывел вас, так это просто повезло нам по-крупному. Во второй раз такого везения уже не будет.

– Ты нас вывел, – упрямо повторил Яковлев. – Мусорщик, говоришь? Как же ты тогда до мертвого города дошел, по мизеру собирающий?

– Глупость свойственна человеку, никто из нас не идеален в этом плане, проф. Я был большой дурак, что туда поперся, а вы еще тупее, так как целой экспедицией туда сунулись. Самоубийство, проф, большущий грех, если вы не в курсе.

– Тогда я тебя совсем не понимаю, Семен. Ты же согласился на задание.

– Ну, согласился.

– Так в чем же дело, уважаемый?

– Эх, проф… не от хорошей жизни я в Город собрался. И не в деньгах интерес у меня, они дело десятое, если честно. Я человек скромный.

– Неужели науке решил помочь? – с намеком на иронию спросил Яковлев.

– Да чихать я хотел на вашу науку, не в обиду тебе будь сказано. Занозу я иду вытаскивать, проф. Болит, сволочь, жить не дает. Сил уже просто нет никаких.

– Понимаю. Это хорошо, сталкер. Правда хорошо.

– Да ну тебя на фиг, проф… – отмахнулся Серый.

Яковлев хмыкнул, достал из кармана небольшой коммуникатор, нажал несколько кнопок.

– Будьте добры, Тимохина в подвал… и выпишите ему сразу ордер на выдачу оборудования, я заполню… да, конечно. Ладно-ладно, если что, то все вопросы ко мне. Жду.

Через несколько минут по лестнице спустился низенький и весьма упитанный мужчина с круглой, похожей на тонзуру лысиной.

– Господин академик, заявки на обеспечение составляются заранее и утверждаются в администрации. Под монастырь вы меня когда-нибудь подведете с вашими… внезапностями. Сами понимаете, оружие, без особых разрешений такая статья может влететь! Невозможно просто с вами…

– Михаил Васильевич, ну, довольно… все бумажки оформите задним числом, это ведь несложно. Если что, можете сослаться на пункты шесть и девятнадцать особых разрешений для ЦАЯ за моей подписью.

– Сегодня, может быть, и разрешено, – буркнул Тимохин. – А завтра, уж простите за выражение, за все эти задние числа меня могут крепко взять за, соответственно, заднее же место. Законы никто не отменял, несмотря на все эти чрезвычайные обстоятельства.

– Разрешаю валить все на меня. Если это самое завтра наступит, то, уважаемый, я смогу найти оправдания всем, как вы говорите, злоупотреблениям. Прошу заметить, на самом высшем уровне.

Михаил Васильевич грустно вздохнул и зазвенел ключами от «закромов». Тяжелая металлическая дверь с натужным скрипом открылась, замерцали лампы дневного света, и Шелихов почувствовал легкий, очень знакомый запах: смесь металла, ружейной смазки, пищевых концентратов и даже смолистого дерева от новых ящиков. Так обычно пахло в подвалах барыг Зоны и складах «ботаников», где разные штуковины из Зоны превращались в тушенку, патроны, сухари, водку, а если ходка была немного удачнее, чем обычно, то и на тонкую «котлету» зеленовато-серых или оранжевых бумажек. Знакомо все… Зона словно решила вернуться к Семену еще и в запахах, словно мало ей было новостей, слухов и плотной, почти физически ощутимой волны ужаса, что распространялся от Москвы.

– Идите за мной, – ворчливо пробубнил Тимохин, поворачивая в одну из боковых комнат бывшего, видимо, убежища, переоборудованного под склад. – Вас ведь трое будет?

– Да, стандарт, – кивнул Яковлев.

– Тогда получайте… так… по два сухпая каждому, итого шесть. – Михаил Васильевич положил на стол коробку зеленых пластиковых упаковок – Серый узнал в них весьма недешевые, но очень высоко ценящиеся сталкерами ИРП(б). Такими наборами мог похвастать не каждый бродяга – «армейцы» обеспечивали «иэрпэбэшками» только одну, «свою» группировку Зоны, не раз военных выручавшую, а те, обеспеченные, не горели желанием делиться.

– Побольше бы… – Шелихов подтащил к себе плотную зеленую запайку, щелкнул по ней ногтем. – Мировая штукенция.

– Не допрете, – ответственный по снабжению отрицательно покачал головой. – В Москве, если что, магазины остались, можно набрать консервов, говорят, сроки годности не вышли, выберете.

– Допру. – Серый взвесил запайку на руке. – Еще один давай.

– Ну, смотри… так, теперь с одежей. Извиняйте, господа хорошие, армейские защитные комбезы выдать не могу – запрещено. Слишком уж добыча будет заманчивая для местных мародеров, их сейчас в Москве тьма, и ничего с ними пока не сделаешь – в Город нужно регулярную армию вводить. Так что лопайте что дают – размер вроде ваш.

Рядом с сухпайками лег комплект обычной армейской камуфляжки, разве что цветом немного посерее, да и ткань была заметно толще.

– Ну и нафига мне это тряпье? – Шелихов разочарованно отодвинул костюм. – Вы же научники, должна быть у вас одежка посерьезнее. Только дурак в Зону в камуфле попрется…

– Там не совсем та Зона, сталкер, – тихо проговорил Яковлев. – Поверь, разницы особой нет, что вляпаться в местные аномалии в тяжелом скафандре, что вот в этой, как ты выразился, камуфле. Результат один будет… да и о радиационных очагах пока сведений не поступало.

– Ну, это не совсем тряпье, дорогой товарищ, – немного обиженно протянул Тимохин. – Конечно, далеко не броня, но штука достаточно прочная, не промокает, почти не режется – новая ткань, специально для полевой формы разработанная.

– А если пуля?

– Если попадут, то, значит, все, – хмыкнул академик. – Знаешь, сталкер, я пока ни одного случая не знаю, чтобы бронежилет или шлем действительно спасали человека от винтовочной пули или очереди в упор. А те, что спасают, весят столько, что через несколько часов по пересеченной местности ты все на свете проклянешь.

Шелихов неохотно забрал костюм и армейские ботинки с высоким берцем – конечно, это было не совсем то, чего он ожидал. В «Кольчуге» или даже «Покрове» сталкер, конечно, чувствовал бы себя куда увереннее. Знакомых, привычных по Зоне приборов Серый также не получил, и это тоже не добавило хорошего настроения – к любым новинкам сталкер относился очень подозрительно.

– Вот… «Шелест-3». Весь комплект, как говорится, в одном флаконе. – Тимохин вскрыл небольшой пластиковый кофр и вытащил нечто, очень похожее на большой телефон-«раскладушку» с широким дисплеем и тремя толстыми, смахивающими на пеньки антеннами. – Модель новая, но уже проверенная. Широкополосный сканер аномальных полей во всех диапазонах, следящий интеллектуальный модуль, система предупреждения «Сенсор-М», блок питания на анобе, заряжать не придется. Встроен также очень неплохой дозиметр, но он, наверно, не пригодится. Противоударный корпус, начинка стойкая к электромагнитным импульсам. Могу дать только один на группу. Ну и три ПМК для связи. Все настроено. – Рядом с детектором легли знакомые Серому мини-компьютеры. – Но особо не советую рассчитывать на уверенную связь. К сожалению, принимает не всегда и не везде – спутниковый сигнал искажается большую часть времени, а станции-передатчики регулярно или горят, или за каким-то чертом ломаются местным контингентом.

Напоследок ответственный выдал рюкзак и походную аптечку, после чего вся компания проследовала к бронированной двери оружейной. Выбор там, на первый взгляд, был не особенно велик – Шелихов не заметил ни снайперского оружия, ни зарубежных образцов. В основном на стеллажах стояли ящики с АК-74М и «цинки» с патронами, на отдельных стендах тускло поблескивали воронением стволы автоматических дробовиков, еще какое-то незнакомое Семену оружие лежало на столах.

– Есть у вас юсовские эф-энки, что спецом для джунглей были придуманы? – с некоторой надеждой спросил Шелихов.

– Это какие же?

– Модуль штурмовая винтовка плюс подствольный дробовик. Эф-эн, Фабрик Насьональ.

– Так это же вроде Бельгия, при чем тут американцы? – удивился Тимохин.

– Они как-то заказывали в двенадцатом году. Назревал у них там конфликт в Южной Америке, – пояснил Яковлев. – Хорошее, кстати, оружие, я предлагал закупить, но, как всегда, вмешались наши твердолобики. Нет у нас такого, сталкер, и, наверно, еще долго не будет.

– Тогда беру автомат. – Серый кивнул в сторону ящиков с АК.

– Дело ваше, – Тимохин пожал плечами. – Но я бы посоветовал одну новую модель попробовать, буквально месяц назад массовый выпуск наладили. Оружие на базе того же самого автомата Калашникова, но со схемой булл-пап, что-то вроде ОЦ «Гроза», только размером, само собой, побольше. Единственное, вместо гранатомета подствольный дробовик имеется – многоцелевой вариант, короче.

– На сколько зарядов ваш подствольник?

– Только на три, к сожалению. Зато калибр двенадцатый.

Шелихов задумался. Многие сталкеры часто брали с собой в Зону не привычный «калаш», а легкий пистолет-пулемет и дробовик с самой крупной картечью. Первого вполне хватало против двуногих зверей, второго – для всех остальных. Страшная штука – девять картечин. А если из двух стволов быстрый дуплет – то во врага уже летят восемнадцать свинцовых шариков, каждый из которых размером почти соответствует пистолетной пуле из «макарова», притом что скорость у картечин на ближних дистанциях даже выше. И что такое эти «восемнадцать пистолетов» разом и в упор, Серый видел. Редкая тварь такую свинцовую оплеуху выдержит, а уж что с человеком делает густой сноп картечи, Шелихов предпочитал не вспоминать…

– Тяжел небось… – сталкер предположил одну из самых неприятных сторон комбинированного оружия.

– Ну… есть немного. Около четырех с небольшим кило.

– Терпимо. – Шелихов прикинул, что и как разместить в рюкзаке и от чего скорее всего придется отказаться. Термос, наверно, побоку, водку тоже можно не брать – не особенно уважал в той, старой Зоне это средство Семен и зачастую ходил без «фляна» в рюкзаке. Ходил миф о том, что радиацию беленькая выводит, хотя единственное, что она у сталкера выводила, так это здоровье из печени – многие, ох, многие бродяги никакой меры не знали…

– Беру, короче. – Семен решился.

Оружие внешне и впрямь напоминало «Грозу», с той лишь разницей, что выглядело намного длиннее за счет дробовика, от чего казалось громоздким. В комплекте шел также простенький коллиматорный прицел – оно, впрочем, было и правильно: снайперским назвать пусть модернизированный, но все же «калашников» было сложно. Несмотря на внешнюю «ляпистость», в руки оружие легло удобно, хотя Шелихов и отметил, что баланс «гибрида» был далеко не идеальным. В остальном «помесь» отличалась знакомыми узлами старого доброго автомата Калашникова – Семен решил, что без особого труда освоит новое оружие.

– Надежное хоть? – спросил он больше для очистки совести, так как «ствол» уже начинал нравиться.

– Пока не жаловались. На полигоне испытания прошла с блеском. – Тимохин с кряхтением выволок из-под стеллажей патронный ящик. – Конечно, не для простого бойца, гадского отношения к себе эта цаца не терпит. В полевых условиях начинала тупить только тогда, когда солдат загаживал ее донельзя, так, как только наши таланты и умеют. Будешь ухаживать – не подведет.

– Дык это с любой пушкой так, – согласно кивнул Серый. – Мы это дело очень подробно проходили. На личной шкуре, так сказать. Ну и последний вопрос, значит. Комбезы нам, как понимаю, улыбнулись по известной причине, а с этой пушкой как? Трофей все ж таки тоже не слабый.

– Э-э… м… – Тимохин замялся. – Не знаю уж откуда, но значительная часть городских банд и сталкеров вооружены достаточно неплохо, м-да… поверьте, там есть образцы и получше вашего АК-110 м. Оружие не только российское, хватает и натовских стволов, и совсем уж экзотики вроде модульных автоматов… безгильзовые боеприпасы, сверхточное снайперское оружие едва ли не штучного изготовления, гранатометы и прочая, и прочая… не спрашивайте. Не знаю, откуда у бандитов и самого разного сброда такие пушки.

– Я догадываюсь, – с трудно скрываемым раздражением в голосе произнес Яковлев. – Знали бы вы, господа хорошие, какие деньжищи теперь крутятся в сфере оружейного бизнеса той же самой Европы, я уж не говорю про США. И какие деньжищи делаются со всех Зон мира вместе взятых, тоже, думаю, объяснять не нужно. Тут вам и спрос, и предложение, и почти бесплатные полевые испытания в самых суровых условиях – благодать, да и только.

– Оружие, естественно, без маркировки, – хмыкнул Шелихов.

– Определенно без каких-либо клейм, – кивнул ученый. – Очень и очень знакомая картинка, не находишь, сталкер?

– Так точно, нахожу… – Семен вздохнул. – Видели такие стволы.

– Была когда-то странная группировка в той еще Зоне. Фанатики, что-то вроде странной секты, очень неплохо вооруженной европейским и американским оружием. Нужно заметить, прекрасного качества, явно фабричного производства, причем ни один производитель ни разу не признался, что это его поделки. Наши комиссии их представителям чуть ли не в нос трофейным оружием тыкали, а те – знать, мол, не знаем, ведать не ведаем, морды честные, глаза честные, улыбки что твои оскалы. Подавайте, говорят, в высшие инстанции, пусть расследуют. И, заметь, сколько ни подавали, по результатам ноль целых ноль десятых. А мы потом удивляемся, откуда это у американцев лазерное оружие появляется на наших, родных анобах и как получилось, что в Бельгии уже выпускают электромагнитные ружья, угадайте, на каких блоках питания. Бартер, мать их…

Не впервые Шелихов слышал, как нобелевский лауреат академик Яковлев вворачивает крепкое словцо, бывает, что и не одно. Теперь тираде ученого мог бы позавидовать матерый сталкер – Яковлев был по-настоящему разозлен и расстроен.

– Подумать только… первое, представляете, первое же исследование первого аноба, а также, соответственно, первое использование было проведено исключительно в военных целях. Мало нам было других опаснейших дубин, чтоб друг дружку по черепам охаживать. Идиоты…

Тимохин, спросив, будут ли еще какие просьбы, с грохотом закрыл дверь и начал мелким, похожим на длинную строчку запятых почерком заполнять несколько серых бланков. Яковлев, не дожидаясь, размашисто поставил подписи и отправился по своим делам, буркнув, что и так потерял чересчур много времени и его ждут. Семен же, зевнув, пошел высыпаться перед выходом.

Утром, еще до рассвета, Шелихова разбудили. Незнакомый, немного запинающийся лаборант в мятом синем халате осторожно постучал Семена по плечу, пробубнив «уважаемый… это… ждут вас», и сталкер, облачившись в грубоватый, но при этом удобный камуфляжный костюм, поднял с пола разгрузку и полупустой рюкзак. Снаружи были еще густые осенние сумерки, непривычно прохладные после обжигающе жаркого лета, и из почти черного леса над грязным асфальтом и путаницей засыхающей травы медленно плыл густой сероватый туман. По ногам повеяло влажным холодком, в воздухе пахло утренней свежестью и лесной прелью. Шелихов нащупал сигареты, закурил и, кивнув на лес, сказал:

– Ишь, какой туман… если заморозков не случится, глядишь, мировые опята пойдут, да и беленьких можно будет поискать в березняке. Эй, наука, вы как, в лес за грибами не ходите? Рядом ведь.

– А? – Лаборант с удивлением оглянулся. – Э-э… нет. Туманы, говорите? М-м… вот, странно, кстати. Да…

– Тебя как звать? – спросил Семен запинающегося парня.

– Дмитрий Анатольевич. Да… туманы это от Москвы. Непонятное метеорологическое явление. Здесь это… почти каждую ночь весь лес белым заливает, ну. У нас даже есть тут одно… м-м… наблюдение, да. После заката и часов до шести утра примерно туманы, да такие, что руки не видно. Мы в это время, ну, кто в ночные смены в лабораториях, за ворота не выходим. Тут заблудиться можно, и… ну, время плохое. Москва тут… рядом почти.

– Время плохое, говоришь… – Шелихов задумчиво посмотрел на тонущие в сером мареве лес, стены, вышки и глубоко затянулся, пытаясь прогнать зябкое, неприятное ощущение в груди. «Перед поездкой точно вмажусь институтским средством, – подумал Семен, – хватило бы его до конца ходки», на что кто-то ехидно и почти ощутимо прошептал: «Ну, до конца твоей-то ходки его точно хватит».

– Ну, да. Время туманов, – совсем тихо проговорил лаборант Дмитрий Анатольевич. – Это… до свидания. Ваше оружие и патроны получите на пропускнике. И… э-э… удачи вам.

– Шелихов! – окликнули с поста, и Семен получил на руки выбранный вчера автомат, четыре магазина к нему и две коробки крупной картечи. Также неразговорчивый хмурый лейтенант выдал ему полностью оформленный допуск «младшего научного сотрудника», дождался, пока Шелихов поставит свои закорючки на каждом из десятка серых казенных листков. Вместе с Семеном к столу подошел еще один тощий, хлипкого вида мужичок с буквально орлиным профилем и очень знакомым бронзовым загаром кожи – этот оттенок был виден даже несмотря на некоторую природную смуглость. Загар был слишком типичным, а лицо – обветренным.

– Недавно оттуда? – тихо спросил Шелихов.

– Здравствуй, дорогой. – Незнакомец широко, приветливо улыбнулся. – Смотрю, ты тоже там был, да? Рыбак всегда найдет коллег даже в бинокль. Серый, да?

– Он самый. – Семен даже немного удивился.

– Значит, живой ты. Хорошо. Меня помнишь? Я Вах, так там звали, а вообще я Гагик.

– Здорово, Вах. Не помню, извиняй.

– Ну что, правильно, не помнишь. Совсем был плохой, очень трясло тебя тогда. Я вместе с Матологом тебя выводил.

Шелихов промолчал.

– А я вот согласился тут поработать, – сообщил Вах. – Всегда хотел Москву посмотреть. Мечтал. У меня ведь брат в Москве жил, а я ни разу к нему и не приезжал – дела все, дела… потом брат разорился, в Зону поехал, и я с ним. Он там тоже торговал, магазин сделал, а я просто в Зону ходил, только деньги собрал, и тут – бац… э-эх… хоть так посмотрю.

– Делать тебе нечего, дружище. – Шелихов невесело улыбнулся. – Москвы уже нет…

– Не говори так. – Гагик поморщился. – Почему нет? Дома, улицы, Кремль остались, не развалились. Красиво, понимаешь? Всегда хотел посмотреть. Нет, правда очень хотел – брат рассказывал, какая красота там. С детства мечтал сам по улицам походить. Жаль, с людьми опоздал познакомиться.

– Так ты что, за красотой туда идешь? – искренне удивился Семен.

– Да, за красотой, – широко улыбнулся Вах. – Деньги, конечно, дают хорошие, но их и в Зоне можно найти. Но в Зоне, знаешь, красоты нет… ну, может, и есть, но я ее не вижу. А человеку нужна красота, он без нее чахнет. Мечта тоже нужна, чтоб человеком всегда оставаться. Вот я иду за мечтой. Надо.

– А не дурак ли ты часом, уважаемый? – беззлобно, полушутливым тоном спросил Шелихов.

– Конечно, пока еще дурак. – Вах негромко хохотнул. – Вот когда найду красоту, стану умнее. Заодно и хорошим людям помогу, ученым. Авось не сгинем, найдем, кому чего надо.

– Ну что же, удачи, бродяга.

– И тебе. – Вах крепко пожал руку. – Береги себя, сталкер.

Сталкер махнул на прощание рукой, кинул на плечо автомат, такой же, как и у Семена, и потопал к небольшой группе научников. Скоро подъехал уазик, группа оперативно погрузилась в него, и машина исчезла в серой пелене лесной дороги, только некоторое время был еще слышен звук мотора. «Ботаник» Серого где-то задерживался, не было и бойца сопровождения, и потому Семен, стараясь унять мандраж, начал прохаживаться по двору. Ожидание затягивалось. Взошло солнце, начало ощутимо припекать, хотя туман почему-то не спешил расходиться – над землей по-прежнему висела легкая серая дымка. НИИ, а точнее, ЦАЯ, его так называемый «полевой филиал» уже давно работал, да и, похоже, не прекращал работать и ночью: вялые, сонные лаборанты и младшие научные топали к приземистой двухэтажке общежития, им на смену выходили другие. В здании что-то надсадно гудело, потрескивало, из бронированной инкассаторской машины выносили тяжелые, похоже, освинцованные ящики с надписями «Аномальный объект. Чрезвычайно опасно! Вскрывать только в боксах ОЗБ!». Все как было там – те же лица, коробки, бронзовый загар, даже само здание, и в этом Семен был уверен, пустовало довольно продолжительное время, прежде чем его заняли эти чудные «ботаники» из какого-то там ЦАЯ, то бишь «Центра Аномальных Явлений», о котором раньше Шелихову слышать не приходилось. Но в том, что институт имеет к Центру непосредственное отношение, Серый даже не сомневался.

Семен присел на полуразваленную садовую скамейку в тени большого куста сирени, вытащил из пачки последнюю сигарету. Закурил, подумав о том, что теперь с табаком могут возникнуть трудности – магазинов поблизости точно не было, а в Москве далеко не факт, что осталось что-нибудь на полках брошенных супермаркетов – если не увезли владельцы, так точно уже растащили местные бродяги. Тяжелая, сонная апатия и тревожные предчувствия создавали особенно тягостное настроение, и Шелихов настолько ушел в свои мысли, что даже не заметил, как возле него появился и робко откашлялся высокий худой мужчина в мешковато сидящей «камуфле».

– Здравствуйте… меня зовут Игорь Андреевич Лазарев. Вы, насколько я понимаю, проводник…

– Серый. Называй Серым, мне так привычнее, ну и примета такая есть. Если официально, то Семен Шелихов.

Серый присмотрелся к Игорю внимательнее. «Ботаник», стопроцентный «ботаник», к виду которых Шелихов привык еще в Зоне: очки, посаженные чуть ли не на кончик носа, от чего «ботаник» мог быстро, с каким-то особенным, внимательным прищуром глянуть на собеседника. И взгляд тоже особенный, какие только у увлеченных людей бывают: немного отстраненный, добродушный и одновременно с этим доверчивый чуть ли не до наивности. Ох, немногие ученые с такими вот открытыми, честными глазами выживали в реалиях Зоны, сколько раз было, что полагались эти научные ребята на какого-нибудь встречного бродягу. И ведь даже мысли не допускают, что оный бродяга, который только что в лицо улыбался и обещал до базы провести, потом просто выстрелит в затылок на какой-нибудь тихой тропе, чтоб научный комбез пулей не портить. Не шла впрок такая наука «ботаникам» Зоны, и потому нередко в продаже у нечистоплотных барыг бывали комбезы-самоделки из особенно стойкой зеленой ткани, а также детекторы научные и весьма недешевые аптечки. Была у Игоря и бородка – какое-то неписаное правило бывало у ученых Зоны, что-то вроде знака отличия: в Зону если выходил, пусть даже на окраину, но если «полевая работа», какой бы пустяковой она ни была, состоялась, «ботаник» обязательно отпускал бороду, бородку, иногда даже бородищу широкой лопатой. Настоящая традиция возникла, которую все негласно соблюдали, – по слухам, даже один из академиков, носивший небольшую бородку клинышком, специально вышел в Зону, чтобы сохранить свое украшение, не нарушив обычай. Так что этот «ботаник», Игорь, в Зоне был почти наверняка.

– Лазарев, значит… – буркнул Семен. – Выходы были?

– Да… ну, конечно, – негромко ответил ученый, почему-то смущенно улыбнулся и пригладил бородку. – Это… м-м… заслуженный знак, не подумайте…

Игорь помолчал, потом хмыкнул и почему-то махнул рукой, словно отгоняя муху:

– А… ладно, пусть…

– Ты о чем это? – спросил Шелихов.

– Да вот мы с Андреем все-таки рассчитывали попасть к… кхм… – Лазарев покусал нижнюю губу. – М-м… ну, думали, нас другой проводник поведет. Вах, кажется? Он сегодня приезжал, из Зоны.

– Да, Вах, – кивнул еще один человек, видимо, Андрей, с заметной неприязнью посмотревший на Серого. – С нами должен был идти Вах, сталкер. Из Зоны. Но его еще с утра перехватила группа профессора Савицкого. К сожалению.

Шелихов вспомнил, что академик говорил о военном, который должен был идти с ними, но невысокий, крепко сложенный мужчина лет примерно тридцати на человека армии был не очень похож, скорее либо на научника, либо на сталкера-одиночку. Особенно странной для Семена была манера говорить – Андрей произносил слова негромко, медленно, как будто даже мягко, что так не вязалось с привычным для сталкера образом военного. Впрочем, и встречаться сталкеру с армейцами приходилось только на блокпостах, где обычным делом был грубый, рявкающий окрик, сощуренный злой взгляд и ствол автомата, словно ненароком направленный в живот. Говорили, что давно не стреляют военные в вольных бродяг, а с одной группировкой чуть ли не дружат, но, как бы то ни было, память крепка была у всех. Хорошая, прочная память у сталкеров, запомнивших поборы на постах и пулеметы на вышках. Да и у военных она ничуть не хуже: кусок смертоносной зонной дряни в окно или пуля из ночной темноты запоминаются надолго. Но неприязненный, колкий взгляд, в котором так явно читалось сомнение, был, похоже, связан не с былой враждой. Шелихов понял, что Андрей скорее всего в курсе, что выделили им в проводники «окурка», сталкера, чьи шансы в Зоне приближаются к нулю. Ничего обидного в этом для Семена не было – Зона приучила к тому, что в ходку сталкеры брали только такого напарника, который не подведет, не сдрейфит в неподходящий момент, который все-таки чего-то стоит как проводник. В обычной жизни напарники Зоны даже друзьями могут не быть, так, коллеги. По большому счету, в Зоне людям обычно начхать на то, кто о чем думает, мечтает, чего хочет, – это обычно лишь материал для простого трепа у костра, не более. Гораздо важнее знать, что вон тот плюгавый очкарик в пестром комбинезоне может провести по самым гиблым местам Зоны, что в его группах никто и никогда еще не влетал в аномалию, однако с оружием этот «профессор» обращается, скажем так, не очень уверенно. Зато у барной стойки угощается пивом коренастый широкоплечий крепыш с наголо обритым черепом и диким взглядом. На вид – суровый сталкерюга, однако все в курсе, что Зону он знает плоховато, и максимум, на что способен, так это по окраинам ходить. Зато со всем, что убивает, не важно, пулей или клинком, этот товарищ обращается не просто хорошо – виртуозно. По отдельности ни тот, ни другой далеко не уйдут, но в паре это уже серьезная сила, настоящая крепкая связка профессионалов своего дела. И они оба это знают, и пусть даже никакой дружбы между ними нет, однако и тот, и другой ни секунды не сомневаются, кого взять с собой в Зону, чтобы иметь некоторые шансы выжить, а при особой удаче – даже что-нибудь оттуда припереть.

И поэтому Серый прекрасно понимал Андрея. Одно дело – странный, мечтательный, немного даже двинутый, но все-таки не перегоревший, опытный сталкер Вах, которого ловко перехватил какой-то более удачливый профессор, и совсем другое – вот эта «горелая» непонятность с недельной щетиной и затравленным взглядом. Наверно, уже прикидывает шансы выжить, а то и планирует отказаться от выхода. Ну и черт с ним… самому-то не особо хотелось туда переться.

– Шелихов Семен. Лучше просто Серый. – Сталкер протянул руку, и Андрей после некоторой запинки все-таки ее пожал.

– Капитан Андрей Ткаченко. Сопровождение экспедиции. А теперь, с вашего позволения…

– Эй… – только и успел произнести Шелихов, когда капитан, не особо церемонясь, снял с его плеча «навороченный» модульный автомат и, не поворачиваясь, пошел к зданию НИИ. Через какое-то время там послышалась ругань и даже, как показалось Шелихову, звук удара. Вскоре Ткаченко вернулся, держа в руках обычный АК-79 и самозарядный дробовик с увеличенным магазином.

– Держи, наука, – буркнул он Лазареву, передавая ему автомат. – А это, соответственно, вам. Все подписано. – И Шелихов получил дробовик.

– Я что-то ни разу тебя не понял, уважаемый, – Серый почувствовал злость. – С какой стати…

– С той пушкой был знаком? – спокойно спросил капитан. – Уверен, что нет. Так какого черта хватаешься за незнакомое оружие, сталкер? Зона ничему дурака не научила?

Гневный возглас потерялся на выдохе, Семен разжал кулаки… а ведь прав вояка. Незнакомое оружие, его правда. Что от него ожидать – пока ни разу не понятно, а Город отнюдь не испытательный полигон, чтоб по мишеням стрелять и, если что заклинит, вернуть ствол изготовителю с письменной претензией. И хоть наметан взгляд у Шелихова на стволы, хоть и показалась на первый взгляд пушка надежной и крепкой, да и на второй тоже, лучше уж свое знание лишний раз не показывать. Ну его, это самое знание, вместе со всем своим прошлым. Запомнить нужно крепко теперь, что оружие – это не то, в чем он хорошо разбирается.

И еще в одном был прав капитан, выбрав этот дробовик. «Итальянец», явно охотничья модель – двенадцатый калибр, достаточно длинный ствол, не полицейский «коротыш», в котором картечный удар не добирает достаточной мощности и дальности. Магазин на восемь патронов, причем видно, что доделывали его в мастерской местные Кулибины, и доделывали качественно.

– Дробовик одного моего доброго знакомого. Ему-то уже ни к чему, а тебе сгодится. Машина действительно надежная, в деле проверенная. Береги. А теперь слушайте сюда. Вести группу буду я, так у нас шансов будет побольше.

Андрей сделал паузу, внимательно посмотрев на Шелихова. Серый просто кивнул.

– Значит, возражений не имеется. Добро. С маршрутом я вас ознакомлю на месте, там же получим все вводные. По машинам, господа хорошие.

«– Не может быть, – тихо прошептал Шелихов, внимательно глядя в спину только что прошедшего по вечерней улице человека.

– Не может этого быть… это просто невозможно. – Семен закрыл глаза, изо всех сил желая проснуться, потому что здесь этого не могло быть в реальности. Это ведь была уже не Зона.

Это была Москва. И весь тот ужас, от которого Шелихов пытался убежать, находился теперь очень далеко отсюда, в другой стране, его отделяли от Зоны сотни и сотни километров. Бояться было нечего. Ну конечно, это просто привиделось. Бывает…

Но тошное, жгучее чувство уже перехватило дыхание, задрожали колени, и Шелихов подумал, что его сейчас вырвет.

– Бред. Он мне почудился… просто нервы ни к черту, – прошептал Шелихов самому себе. – Откуда он здесь? Глюк… точно глюк…

Успокоиться не получилось. Не похоже это все было на галлюцинацию. Слишком уж четко, детально, в подробностях. Слишком реально для того, чтоб быть обманом чувств.

Сначала был запах. Очень знакомый запах – уксус и вонь погреба, когда в летнюю жару там протухает банка-другая соленых огурцов. Теплый ветерок самого начала июня особенно хорошо переносил запахи, и поэтому за несколько секунд до того, как из-за поворота показалась темная фигура, Шелихов точно знал, что именно идет ему навстречу.

По отчетам «ботаников», при «формировании матричного псевдоорганизма на трупе» часть органов по не до конца понятным причинам консервируется – останавливаются процессы гниения и происходит даже частичное восстановление некоторых функций, за счет которых «матрица» способна передвигаться, реагировать на простые раздражители и даже пытаться говорить, причем у говорящих «псевдоорганизмов» иногда отсутствовал не только мозг, но и большая часть черепной коробки. Как поговаривали сталкеры, ученые уже почти разобрались с причинами возникновения этих «матриц», но только «почти» – вроде бы виноваты оказались какие-то пространственно-временные петли и смещения, но большинство вопросов оставалось нерешенными. Понятно было только одно – и на ученых, и на военных, и даже на бывалых бродяг вид ожившего трупа оказывал одинаково тягостное, тоскливое впечатление. Пусть даже и не опасны они были, за исключением, пожалуй, тех случаев, когда стаей в угол зажмут или окружат, однако в районах бывших кладбищ или городков, которые Зоной накрыло в прошлую Катастрофу, сталкеры почти не появлялись, и лагерей там никто не делал. Жутко, просто до скулежа жутко там даже днем проходить, не говоря уже о том, чтоб ночь у костерка скоротать. Не сказать чтоб сильно трясло Шелихова при виде зомби, хотя и старался он обходить этих тварей десятой дорогой, но сейчас, здесь, в тихом переулке московской окраины, Семен просто примерз к земле, не в состоянии даже сделать шага на подгибающихся ногах.

Оно прошло совсем рядом, обдав волной прохладного уксусно-кислого воздуха, и, деревянно переставляя ноги, потопало дальше неровным, спотыкающимся шагом. Шелихов обернулся ему вслед и, не в силах отвести взгляда, смотрел и смотрел на пятнистую серую лысину, перекошенные плечи и грязный, расползающийся по швам пиджак. В память почему-то особенно врезались отставшие плоские подошвы ботинок без каблуков, сухо шаркавшие по асфальту. И почему-то не кислая подвальная вонь и глубоко ввалившиеся блеклые глаза «матрицы» заставили Шелихова поверить в то, что он только что видел, а именно эти отчетливые «шрх… шрх… ш-шрх» развалившейся обуви, изначально не предназначенной для прогулок…

Что нашло на него тогда, он и сам сначала не понял. Семен, словно вынырнув из тяжелого ступора, быстро, насколько позволяли отнимающиеся ноги, пошел в сторону небольшого кладбища при местной церкви, до которой было всего пять кварталов. Шелихов еще надеялся, что не увидит развороченной могилы, что зомби на самом деле не было, и тогда он обязательно, непременно дойдет до врача, и врач поможет, конечно же, поможет, пусть даже эти таблетки и уколы заставят погрузиться в тихое, тупое болото апатии. По крайней мере это намного лучше, чем навязчивые призраки Зоны, чем этот жгучий страх, мешающий жить. Да… возможно, его положат в дурдом, но даже это казалось Шелихову спасением: диагноз означал бы, что Зоны на самом деле нет, а этот смертельно надоевший, невыносимый страх – всего лишь следствие болезни. Тогда бы Семен успокоился. И даже, может быть, выздоровел. Ну а пока проверить. Да, обязательно нужно проверить кладбище – если это и в самом деле Зона, то он увидит. Поймет.

Это действительно была Зона. Могилу Шелихов нашел сразу, на окраине, среди свежих, не просевших еще холмиков, закрытых венками. Полузасыпанная овальная дыра в песке, казавшаяся почему-то маленькой, через которую ну никак не могло пролезть тело взрослого человека. А в яме доска с лохмотьями красной ткани, расколотая сильным ударом, и еще какие-то длинные синие тряпки, скрученные жгутами, грязная кисея, втоптанная в свежую землю. И сильный уксусный запах – «матрицы» в отличие от обычных, «нормальных» мертвецов распространяли стойкую кислую вонь, особенно в первые месяцы своего странного посмертного существования. Поэтому сомнений больше не оставалось.

Семен обернулся и, едва переставляя ноги, пошел к воротам кладбища, где его и скрутило рвотным позывом. Отплевавшись горькой слюной, он после долго стоял, привалившись спиной к кирпичной арке, не замечая странных взглядов проходящих мимо него людей, пока кто-то не вызвал полицию… дальше Шелихов помнил все смутно. Вопросы, которые со скучающим выражением лица задал ему молодой сотрудник, тихий, потрясенный мат от него же, когда слова Семена проверили, оцепление, чей-то злой крик, стремительно собиравшаяся толпа зевак, которую никак не могли разогнать несколько вызванных нарядов полиции…

Семена тогда не допрашивали даже – просто, установив личность, отпустили, и Шелихов помнил, как человек в синем халате, которого вызвали в кабинет местного участкового, устало махнул рукой: «Да. Этот тоже бывший… но он горелый. Что? А, ну, что-то вроде тихо помешанного – толку не будет и вреда тоже. В общем, отпускайте. Он здесь ни при чем, мы проверили».

– Приехали, господа. Вытряхиваемся. – Андрей отвлек Шелихова от воспоминаний, подобрал рюкзак и автомат. – Дальше лошади не пойдут.

Шелихов вышел из «Газели», видимо, бывшей московской маршрутки, сощурился – несмотря на пасмурную погоду, светло-серое небо почему-то резало глаза, словно от яркого света. То, что машина остановилась в непосредственной близости от Московской Зоны, Семен почти не ощутил – так, МКАД, широкая лента дороги, разве что необычно тихая, безлюдная, да еще, пожалуй, недостроенная бетонная стена с торчащей из серого камня арматурой. Укрепление было невысоким, над краем стены виднелись верхушки деревьев, кое-где прутья арматуры успели покраснеть от ржавчины. Строительство, видимо, остановилось – участок стены просто бросили, и через секунду Семен понял, почему.

Метрах в пятидесяти от них стоял на полуспущенных шинах цементовоз, там же, у штабелей досок и вагончика-бытовки, виднелись черно-коричневые лужи с горками тряпья, в одной была даже видна рубчатая подошва ботинка. Машина, бытовка и гора песка были окружены полосатой лентой, там же белели таблички «Аномальный очаг. Смертельно опасно!». И Семен вдруг увидел самым краем зрения дрожащую лиловую дымку, легкое марево, пологим конусом уходящее в небо, а также редкие, но яркие синие искорки, выстреливающие из земли и стремительно уносящиеся вверх. Увидев взгляд Шелихова, Игорь негромко кашлянул и проговорил так тихо, словно обращаясь к самому себе:

– М-м… периметр скорее всего будут переносить. Или же не строить вообще – местная Зона, к сожалению, слишком нестабильна, уже бывали случаи выплесков далеко за пределы МКАДа. Да и… не очень эта стена помогает. Кому в Москву надо пройти, те пройдут. И, к сожалению, аномальные организмы тоже… м-м… выходят наружу, если очень того хотят. И очаги… ну, вы сами видите.

Семен вздрогнул, словно до него только что дошло увиденное, но опять-таки хоть и бывший, но все же сталкер с удивлением вновь и вновь осматривал Очаг, стену, лес за ней, пытаясь увидеть знакомые признаки Зоны, и не находил их. Даже аномалия была Шелихову не знакома – видимо, Яковлев был прав, говоря, что Московская Зона совсем не то, к чему сталкеры хоть немного, но привыкли. Серый нащупал в кармане пластиковый пенал с профессорским «седатином» и немного успокоился.

– Значит, так, господа хорошие. – Капитан, передав водителю «Газели» какие-то бумаги, уселся прямо на бетонный бордюр и расстелил на нем же карту. – План действий следующий. Исследовать мы должны район ВДНХ и, по возможности, все, что близ него лежит. Идти будем через бывший национальный парк Лосиный Остров – по показаниям беспилотников, аномальная активность там невысокая… ну, вроде бы невысокая. Там наши шансы несколько повыше, чем ежели бы мы поперлись по проспектам да улицам – шакалья становится все больше, Москва город богатый. Зверье может быть в наличии, но его вряд ли много. Пройдем вот здесь… и здесь. – Андрей провел карандашом тонкую линию. – Если все нормально сложится, то выберемся как раз к железнодорожной линии, и вот здесь… на улицу Космонавтов. Куда, собственно, мы и собирались.

Андрей вздохнул и потер нос.

– ВДНХ и все, что рядом… как бы это сказать… популярностью среди мародеров, мягко говоря, не пользуется. Насколько известно, местные группировки даже и не помышляли делить этот район, не нравится он им очень…. По некоторым данным, сгинуло там немало народу, в основном, конечно, мародеры, местные новоиспеченные сталкеры и прочий сброд. Но, врать не стану, пропала там и экспедиция профессора Снегирева, которую вел Лекарь, весьма опытный мужик. Так что, товарищи, подумайте здесь, подумайте еще раз хорошенько, потому как вы еще не подписаны на задание и машинка пока не уехала.

Игорь вынул из-за пазухи три запечатанных конверта и помахал ими в воздухе.

– Думаем, люди.

– Да ладно. Чего уж там, – немного криво улыбнулся ученый, забирая конверт. – Я давно уже подписался. Я иду.

– Я тоже, – кивнул военный, отрывая полоску бумаги от серого прямоугольника.

Шелихов ничего не сказал, просто подмахнул по очереди подписку о неразглашении, «особый контракт» и еще несколько неприятных бумаженций, переводивших всю ответственность за жизнь и здоровье на плечи тех, кому эти самые жизнь и здоровье принадлежали. В среде «полевых» ученых эти бумажки некрасиво назывались «просьбами об эвтаназии», да и Шелихову еще в той, старой Зоне пару раз приходилось ставить свою закорючку на этих самых «просьбах».

– Ну, вроде все. – Капитан подписал и свои листки, после чего передал документы водителю. – С чем нас всех я и поздравляю.

Перебраться через недостроенную стену оказалось намного проще, чем представлялось Шелихову, – капитан выволок из придорожного кустарника хлипкую на вид лестницу, видимо, сделанную тут же, на месте, приставил к стене, и вскоре вся компания оказалась по ту сторону несостоявшегося «периметра».

– Спасибо местным мародерам. – Андрей пинком сбил лестницу на землю. – Эти товарищи давно привыкли перебираться, скажем так, с комфортом. В районе Ярославского шоссе, говорят, даже ворота уже продолбили, чтоб машины проезжать смогли.

– А как же… охрана? – спросил ученый, но Ткаченко пожал плечами и досадливо сплюнул.

– Охрана, говоришь? Да уже три месяца как все посты с этой дурацкой стенки сняли и перебросили подальше, оцепление теперь почти в километре отсюда. Опасно здесь теперь, наука. Видел, что от рабочей бригады осталось? На пяти блокпостах такая же петрушка случилась, и солдат отсюда увели от греха подальше… у нас всегда так. Ни разу я это начальство не понимаю – периметр строить вплотную к Зоне.

– Глупо, – кивнул Семен. – Зоне-то начхать, она границы соблюдать не станет.

– Это нашим шишкам забыли объяснить, – невесело усмехнулся военный.

Сразу за стеной начинался молодой светлый березняк – осень только начиналась, и все деревья стояли еще зеленые, хотя листья немного посерели от пыли и кое-где в кронах виднелись уже отдельные золотистые пятна. Лес был необычно тихим – как и в той Зоне, птицы, видимо, покинули эти места. Безветрие и духота – день обещал быть жарким – делали лесную тишину глухой, ватной, и некоторое время Шелихов не слышал ничего, кроме похрустывания травы под ботинками. Деревья стояли редко, лес неплохо просматривался, и когда впереди, метрах в тридцати, показалась речка, Андрей взмахом руки остановил отряд.

– К воде не подходить, – различимым шепотом сказал он. – Вон, видите?

И Семен увидел.

За почти полчаса медленного, осторожного продвижения по зарослям Шелихов не заметил ни одного признака Зоны – просто лес, обычные сухие по жаркому лету низинки с шелестящими лентами осоки, молодые елочки у зарастающих тропинок. Разве что тишина, но она и в нормальном, «чистом» лесу обычное дело. Мелькнула даже глупая мысль, что в Москве и Зоны-то нет, так, может, несколько аномалий где-нибудь появилось да зомби местами выкопались, а паника уже на всю страну, эвакуация, прочий бред. Ведь, если подумать, будь в Городе натуральная Зона, неужели бы мародеры смогли из магазинов да квартир барахло таскать? Да ну, ни в жизнь… эти товарищи обычно по краешку ходят, там, где почище и не так страшно, да и рискуют жизнью не за какие-нибудь там телевизоры или сервизы, мелочь это все, а за товар куда серьезнее. А если верить тому же Ткаченко, мародерами Москва буквально кишит, к первому году после эвакуации даже на районы влияния весь город поделили. И хоть и понимал Серый всю безнадежную глупость такого предположения, оно немного успокоило нервы, тем более что за всю предыдущую дорогу Зона себя никак не показывала – одинокая аномалия у бытовки не в счет.