Последняя любовь Робертс Нора
Раз уж не получалось поговорить спокойно, Оуэн решил вести себя так, словно ничего не произошло. Следующие пару дней он, как обычно, общался с Эйвери, возил для нее ящики, заказывал еду в ее ресторане. Она вела себя точно так же, и Оуэн пришел к выводу, что проблема решена.
На сегодня оставалось только одно дело, и Оуэн искренне надеялся, что на этой неделе оно будет последним. Он отнес ящик лампочек в номер «Ник и Нора», намереваясь пройти по законченным помещениям и вкрутить лампы в светильники. И замешкался всего на миг, увидев, как Эйвери украшает стеклянными подвесками напольный светильник.
– Нужно было его собрать, – пояснила она.
– Смотрится неплохо, – похвалил Оуэн.
– Я развешиваю подвески по-своему, так мне больше нравится, чем на схеме. Жюстина сказала, что ей тоже.
Он заметил у кровати уже собранные светильники в виде поставленных друг на друга стеклянных шаров.
– Я сегодня девочка со светильниками, – сказала Эйвери.
Оуэн хотел было пошутить про то, что он – мальчик с лампочками, но передумал. Черт возьми, все действительно странно!
– А я – человек, который вкручивает лампочки, так что: «Да будет свет!» – Он вытащил из коробки лампочку. – Послушай, Эйвери…
– Вы только посмотрите!
В комнату ворвалась Хоуп, все еще в пальто и шарфе. Она держала статуэтку в стиле арт-деко, изображающую мужчину и женщину.
– Правда, прелесть?
– Потрясающе! Ник и Нора Чарльз.
Эйвери подошла поближе, чтобы полюбоваться фигурками.
– Эту статуэтку нам подарили замечательные люди из магазина «Баст».
– Ух, ты! Теперь она мне нравится еще больше!
– Изумительная вещица! – Окинув взглядом комнату, Хоуп водрузила статуэтку на резной каминный портал. – Великолепно. Мне так нравится эта напольная лампа! Приглушенный свет, очень стильно и гламурно. Да, Эйвери, когда закончишь, не зайдешь в номер «Джейн и Рочестер»? Нам нужно твое мнение. Оуэн, мы думаем, куда повесить вышивки твоей бабушки, те, что обрамила Жюстина. Они такие красивые! Твоя бабушка была настоящей мастерицей!
– Будь у нее достаточно ниток, она бы вышила Тадж-Махал в натуральную величину.
– Не сомневаюсь. Мы остановились на двух вышивках поменьше. Эйвери, нам нужен свежий взгляд.
– Конечно. Все, последняя подвеска, слава богу. – Она отступила на шаг и кивнула. – Отлично!
– Тогда пошли. Решим, куда вешать, и на сегодня все.
– Хорошо, а то мне нужно бежать, еще есть дела.
– Приходи ко мне, когда освободишься, – предложила Хоуп. – Родители Клэр забрали детишек, а у Бекетта ужин с клиентом. Мы с ней хотим выпить вина, я что-нибудь приготовлю.
– Договорились. Мне здесь нужно еще пару минут.
Когда Хоуп ушла, Эйвери присела на корточки, чтобы подобрать пустые упаковки, пока Оуэн проверял, горят ли лампы.
– Включенные светильники смотрятся еще лучше, – заметила Эйвери.
– Ага. Послушай, Эйвери… у нас все хорошо?
После секунды звенящего молчания она метнула на него сердитый взгляд.
– Опять это слово?
– Да ладно тебе.
Все еще сидя на корточках, Эйвери уставилась на него из-под изогнутых бровей.
– У меня все хорошо. А у тебя?
– Ну да, просто…
– Похоже, у нас все хорошо. Оуэн, это не первый поцелуй в моей жизни.
– Да, но…
– И даже не первый поцелуй с тобой.
Оуэн взял ящик с лампочками поудобнее, оперев его на другое бедро.
– Это было…
– В общем, никаких проблем.
Оуэн кивнул, хотя в глубине души чувствовал, что это не так.
– Давай сюда мусор. Я выброшу, там его еще много.
– Ладно. – Эйвери пошла к выходу. – Да, кстати, если у тебя есть время, повесь, пожалуйста, вон то зеркало. Хоуп отметила на стене, куда вешать.
– Конечно.
– Хороших выходных, если не увидимся.
– Спасибо, тебе тоже.
Оуэн хмуро посмотрел на картонки, перевел взгляд на зеркало, потом на входную дверь, возле которой уже никого не было.
– Вот дерьмо! – пробормотал он и пошел за дрелью.
– У нас все хорошо? – передразнила Эйвери, взмахнув бокалом с вином. – Идиот.
Клэр, которая свернулась калачиком на диване в гостиной Хоуп, одарила подругу улыбкой.
– Он просто не знает, что делать.
Эйвери не собиралась уступать и потому только фыркнула.
– Тогда он прекрасно знал, что делать.
– Бекетт тоже смутился и повел себя странно после того, как мы чуть не поцеловались в первый раз. Наверное, это семейная черта братьев Монтгомери.
– Как только вы поцеловались, он перестал смущаться.
– Верно. – Клэр тепло улыбнулась. – Тем не менее, учитывая историю ваших…
– История-шмистория!
– Что за история? – Хоуп вынесла из кухоньки поднос с фруктами и сыром. – Я так и не слышала подробностей. Привидение, которое толкается, горячий поцелуй, смутившийся после него Оуэн…
– Собственно, и все.
– История? Да вы всю жизнь друг друга знаете! Клэр и Бекетт тоже общались долгие годы, прежде чем стали парой.
– Я была с Клинтом, – напомнила Клэр, – а с Бекеттом просто дружила.
– А у вас с Оуэном было нечто большее? – поинтересовалась Хоуп. – Я что-то пропустила?
– Они были помолвлены. – Клэр ухмыльнулась и подняла бокал за Эйвери.
– Неужели?
Темно-карие глаза Хоуп округлились от удивления.
– Когда? Почему я не в курсе? Вот это да!
– Мне тогда было пять, почти шесть. Наши отцы дружили, и мы с Оуэном часто вместе играли. Я в него влюбилась.
– Да, и сделала ему предложение, вернее, объявила, что они поженятся, когда вырастут.
– Как мило!
– Ему было около восьми. Он, наверное, чувствовал себя очень неловко. Впрочем, держался хорошо. Все терпел, – вспомнила Эйвери, почти успокоившись. – Я любила его года два.
– Довольно долго для столь юного возраста, – заметила Хоуп.
– Обычно я сильно привязываюсь. А потом он начал гулять с Кирби Андерсон. – Голос Эйвери стал жестче, взгляд посуровел. – Десятилетняя вертихвостка! Оуэн Монтгомери разбил мне сердце, связавшись с этой пустышкой, ворующей чужих ухажеров.
– Имей в виду: Кирби Андерсон сейчас замужем, воспитывает двоих детей, живет в Арлингтоне и активно борется за сохранение окружающей среды.
– Ну да, она переросла это увлечение. – Эйвери пожала плечами. – Хотя вероятно, что тяга к распутству в ней осталась, просто пока не проявляется. Как бы то ни было, я завязала с мальчишками, пока не стала половозрелой.
– Ты ведь простила Оуэна? – поинтересовалась Хоуп.
– Конечно. К тому же не обязательно, чтобы первая любовь девушки становилась и ее последней, да? – Махнув рукой, Эйвери отрезала ломтик сыра «Гауда» и отправила в рот. – Особенно если парень – придурок.
– Ну-ну, не будь к нему строга. – Клэр потрепала Эйвери по руке. – Возможно, он смущается, не знает, как себя вести. Ты много для него значишь. И для других Монтгомери тоже.
– Угу, – вздохнув, кивнула Эйвери. – Поцелуй был хорош. Оуэн многому научился с тех пор, как ему было восемь. Или я научилась. Наверное, мы оба. Я бы с ним еще поцеловалась.
– Неужели? – спросила Хоуп, откусив яблока.
– Конечно. Я ведь не дура. Насколько мне теперь известно, он великолепно целуется. И выглядит классно.
– Ты бы с ним переспала? – не отставала Хоуп.
– Хм-м, дай подумать. – Эйвери подцепила кисточку кислого зеленого винограда. – Мы сейчас взрослые, ни у меня, ни у него никого нет. Да, возможно, если только мы оба сознательно примем это решение. На Оуэна можно положиться. Очень важно знать, что ты с тем, кому доверяешь.
Она съела виноградину и ухмыльнулась.
– К тому же он хорош собой.
– Слушаю тебя и радуюсь, что я не по этой части, – довольно произнесла Хоуп, усаживаясь с бокалом вина в кресло.
– Долго не продержишься. – Эйвери покачала головой. – Ты красивая, умная… и женщина.
– Меня сейчас не интересуют отношения, и вовсе не из-за козла Джонатана. Сейчас я хочу заниматься только гостиницей, стать лучшей в мире управляющей и сделать это очаровательное место еще прекраснее. Мужчины, свидания, секс? Для меня их не существует!
– Не зарекайся, – предупредила Клэр. – Даже самые мудрые планы могут пойти прахом.
– Вряд ли. Что-что, а планировать я умею.
Оуэн не выспался, что ему сильно не понравилось. Он всегда хорошо спал и считал хороший сон таким же полезным навыком, как плотницкое дело или сложение в уме многозначных чисел. Однако вместо того, чтобы отключиться после целого дня работы, изнурительной часовой тренировки и расслабляющей горячей ванны, он спал тревожно, время от времени просыпаясь и ворочаясь.
Когда-то он дал себе слово не работать по выходным, но что делать человеку, который вылез из постели еще до рассвета, чем себя занять? Дом был в идеальном порядке. Оуэн всегда следил за чистотой, но из-за хлопот с гостиницей последние две недели приходил домой только переночевать. Даже он не мог найти, к чему сейчас придраться.
Свое жилище он спроектировал вместе с Бекеттом, пару идей подбросили Райдер с матерью, кое-что Оуэн подглядел в доме, который Бекетт уже достраивал. Оуэну нравилось, что семья рядом, хотя заросший лесом участок, где стоял дом, давал возможность жить достаточно уединенно. Еще Оуэну с его деятельной и рациональной натурой пришлась по вкусу большая открытая кухня-столовая, которая легко превращалась в гостиную и зону развлечений, когда кто-нибудь заходил в гости. Прачечная комната слева служила одновременно кладовкой, а в плохую погоду там оставляли грязную обувь и промокшую одежду. Оуэн свято верил в многофункциональность.
Надев только свободные фланелевые штаны, он стоял в дверях просторного патио и пил кофе, смолотый и сваренный элегантной и практичной кофеваркой, которую подарил себе на последний день рождения. Райдер называл ее Хильдой, утверждая, что все блестящее и сложное – непременно женского рода.
Обычно первая чашка крепкого кофе доставляла Оуэну удовольствие и заряжала бодростью на предстоящий день, но сегодня ничего не могло вывести его из мрачного настроения.
«Эйвери сама странная», – сказал он себе, как говорил несчетное число раз за бессонную ночь. Не хочет странностей, а ведет себя непонятно. Глупо, нужно обо всем забыть. Нельзя, черт возьми, терять еще одну ночь сна.
Оуэн подумал, что не мешало бы позавтракать, но готовить было лень. Нет, обычно он любил готовить, особенно завтраки по выходным, когда можно наесться яичницы с беконом, а потом сидеть и играть на айпаде. Сегодня играть тоже не хотелось, и это было неправильно. Оуэну всегда нравилось пользоваться айпадом.
Тогда он решил все-таки поработать. Попотеть в мастерской над резными досками для камина в Бекеттовой спальне. Может, даже закончить, и тогда Бекетту останется только закрепить облицовку.
Бессмысленно торчать целый день дома, если безделье не радует. К тому же мама тоже рано встает, думал Оуэн, направляясь к лестнице, которую построил вместе с братьями. Мать приготовит завтрак, и, возможно, ему удастся выведать что-нибудь о Эйвери. Конечно, не стоит рассказывать все подробности, они действительно несколько… странные. Одно точно: никто не разбирается в людях лучше, чем Жюстина Монтгомери.
Оуэн зашел в спальню, включил небольшой газовый камин с имитацией поленьев, встроенный в светло-коричневую стену, и отнес кофе в ванную. Приняв душ и побрившись, надел рабочую одежду и ботинки с металлическим носком. Заправил постель – разгладил простыни, застелил сверху белым одеялом, сложил горкой подушки в коричневых наволочках. Закончив с постелью, снял телефон с зарядки и повесил на пояс, взял с подноса на комоде карманный нож, бумажник и мелочь. Достал из ящика комода чистую бандану. Постоял, нахмурившись, сам не зная почему. Потом понял – слишком тихо. Оуэну нравился и дом, и участок, которые он обустроил по своему вкусу, работы тоже хватало, и она приносила удовлетворение, но было слишком тихо.
Нужна собака, сказал он себе. Пора серьезно подумать о том, чтобы завести собаку. Лабрадора-полукровку, как у матери, или преданную дворнягу, как у Райдера. Давно следовало обзавестись собакой, но гостиница отнимала столько времени и сил, что с собакой пришлось подождать.
Лучше всего взять щенка весной – легче приучить его не гадить дома. Или подобрать пса постарше, и если он будет хотя бы наполовину таким смышленым, как Райдеров Тупорылый, то, считай, повезло.
Оуэн достал из шкафа рабочий халат, натянул лыжную шапочку, перчатки, взял с полки у двери ключи. Человеку нужна собака. Только хорошего пса и не хватает в его жизни. Вообще-то можно заглянуть в приют для собак после завтрака с матерью и работы в мастерской.
Удовлетворенно кивнув, он залез в машину. Похоже, сформировался план, а Оуэн всегда любил планировать. Он тронул грузовичок с места и поехал к шоссе мимо небольшого гаража, который построил для джипа и снегоуборщика. Повернул, потом повернул еще раз на подъездную дорожку, ведущую по холму к дому матери.
Навстречу ему выбежали собаки. Первым бежал Кус – сокращенно от Аттикус – с ошалелыми от радости глазами и помятым мячиком в зубах. Финч с разбегу налетел на брата, и, сцепившись, оба пса кубарем покатились по земле. Оуэн ухмыльнулся. Да, ему определенно не хватает собаки.
Он доехал до конца подъездной дорожки и слегка удивился, заметив возле машины матери грузовичок Вилли Би. Рановато для визита, даже для отца Эйвери. Впрочем, Вилли Би и раньше регулярно навещал Жюстину, а теперь, когда стал одним из самых популярных художников в ее магазине подарков, наверняка заезжает еще чаще – показывает новые работы.
Повезло, решил Оуэн, припарковав машину. Может, удастся выведать у Вилли Би что-нибудь об Эйвери. Он остановился, поднял мячик, который Кус просительно положил к его ногам, и швырнул как можно дальше. Собаки рванули за мячиком, а Оуэн поспешил к задней двери.
Еще футов за десять он услышал громкую музыку и покачал головой. В этом вся мама – она никогда не кричала на сыновей, требуя выключить чертову музыку, а врубала на полную мощность свою.
Оуэн толкнул дверь и улыбнулся, почувствовав запах бекона и кофе. Похоже, он успел вовремя.
А потом перед его взором предстала картина, от которой глаза полезли на лоб.
Бекон скворчал на плите, возле которой стояла мать, а рядом с ней – Вилли Би, высокий, почти двухметровый, в одних белых трусах-боксерах. Он целовал Жюстину в губы, а его ладони сжимали ее зад.
5
Наверное, он издал какой-то звук, который прорвался к парочке сквозь громкую музыку и умопомрачительное объятие. Оуэн искренне надеялся, что сдержал крик. Тем не менее мать – в распахнутом халате поверх пижамных трусов и полупрозрачной (даже слишком!) майке – отступила назад. Мигнула, встретившись взглядом с Оуэном, и рассмеялась.
Она рассмеялась!
У Вилли Би хватило приличия покраснеть так, что его лицо стало почти одного цвета с взъерошенной рыжей шевелюрой и аккуратно подстриженной бородой.
– Что… – выдавил потрясенный до мозга костей Оуэн. – Что вы… Что?!
– Я готовлю завтрак, – весело сказала Жюстина. – Похоже, нужно разбить еще пару яиц.
– Ты… что?.. мама…
– Оуэн, постарайся произнести предложение полностью. Выпей кофе.
Она достала стакан.
– Э-э… Я должен… – Все еще пунцовый от смущения, Вилли Би переминался на огромных ногах. – Надеть штаны.
– Да! – Оуэн непроизвольно всплеснул руками. – Это… штаны… Ради бога!
Проворчав что-то невнятное, Вилли Би улепетнул из кухни как медведь к берлоге.
– Мама.
Жюстина взяла щипцы, чтобы снять со сковороды бекон.
– Давай, заканчивай. Я тебе помогу, начну сама. Что…
– Что… – Оуэн с трудом сглотнул колючий комок в горле. – Что вы с ним делали? Здесь. Голые.
Жюстина подняла брови и оглядела себя.
– Я не голая.
– Почти.
Явно сдерживая улыбку, Жюстина запахнула и завязала халат.
– Так лучше?
– Да. Нет. Не знаю. Моя голова. Она взорвалась?
Оуэн провел по голове руками.
Жюстина с невозмутимым видом достала из большого холодильника яйца и молоко.
– Вообще-то я хотела сделать омлет, но, учитывая обстоятельства, нажарю французских гренков. Ты любишь французские гренки. Ты ведь еще не завтракал, да?
– Нет. Мама, я не понимаю.
– Что именно, детка?
– Ничего. Все.
– Хорошо, давай объясню. Когда люди взрослеют, им часто хочется, чтобы рядом кто-то был. Лучше всего, когда люди по-настоящему любят и уважают друг друга. Секс составляет важную часть этой близости, значит…
– Мама! – Оуэн почувствовал, как жар заливает шею, но не знал, какая эмоция была тому причиной. – Прекрати.
– Ага, это ты понимаешь. Мы с Вилли Би любим и уважаем друг друга и время от времени занимаемся сексом.
– Не упоминай себя, Вилли Би и секс в одном предложении!
– Тогда я не смогу ничего объяснить. Значит, смирись, – посоветовала мать и протянула ему кусок бекона.
– Но…
Оуэн взял бекон. Мысли путались, мешая высказаться связно.
– Я любила твоего отца. Очень любила. Мне было всего восемнадцать, когда я устроилась на работу в строительную фирму и в первый же день увидела его. В рваных джинсах и тяжелых ботинках он стоял на стремянке. Без рубашки, только в поясе для инструментов. Бог мой, у меня в глазах потемнело… Том Монтгомери. Мой Томми.
Она достала миску, начала вилкой взбивать яйца и молоко.
– Я даже не смогла притвориться скромницей, когда он позвал меня на свидание. После я ни с кем не встречалась. Да и не хотела. Я любила только его, твоего папу.
– Знаю, мама.
– Мы прожили хорошую жизнь. Он был замечательный человек, сильный, умный, веселый. Прекрасный муж и отец. Мы вместе создали собственное дело, потому что оба этого хотели. Наш дом, семья – все это заслуга Томми. Его частица живет в вас, проявляется в характере и внешности. У тебя отцовский рот, у Бекетта – глаза, у Райдера – руки. Много еще чего. И я этим дорожу.
– Прости. – Оуэн смотрел на мать, слушал, и его сердце разрывалось на части. – Прости. Не плачь.
– Это слезы благодарности, а не печали. – Жюстина добавила в миску сахар, ваниль, щедро сыпнула корицы. – У нас была замечательная, интересная, полная событий жизнь… а он умер. Вы не знаете – я никогда этого не показывала! – как я злилась из-за того, что он взял и умер. Я злилась на него много недель, даже месяцев. Очень долго. Он не должен был умирать! Мы собирались всегда быть вместе, а его вдруг не стало. Он умер, Оуэн, и я все жизнь буду по нему скучать.
– Я тоже.
Протянув через стол руку, Жюстина погладила ладонь сына, затем повернулась и взяла буханку хлеба.
– Вилли Би любил Томми. Они были как братья.
– Я знаю, мам, знаю.
– Когда Томми умер, мы были нужны друг другу. Мы оба нуждались в человеке, который любил Томми, мог о нем поговорить. Нуждались в ком-то надежным, с кем можно поплакать и посмеяться. Долгое время наши отношения оставались просто дружескими. А потом, пару лет назад, мы… короче говоря, я стала иногда готовить ему завтрак.
– Пару лет?
– Наверное, следовало вам сказать. – Жюстина пожала плечами и опустила ломоть хлеба в яично-молочную смесь. – Мне не хотелось обсуждать свою сексуальную жизнь с взрослыми сыновьями. К тому же Вилли Би очень застенчивый.
– Ты его… любишь?
– Много лет он был моим другом. Ты же знаешь, он хороший человек. И хороший отец – ему пришлось одному воспитывать Эйвери, когда ее мать их бросила. Он очень добрый. Влюблена ли я?
Пропитанный хлеб скворчал на сковородке. Жюстина немного помолчала и продолжила:
– Нам хорошо друг с другом, Оуэн. Нам нравится бывать вместе, когда есть время. У каждого своя собственная жизнь, дом, семья. Нас вполне устраивают нынешние отношения. А теперь, может, я позову его и мы позавтракаем?
– Да, конечно. Наверное, мне лучше уйти.
– Нет уж, сиди. Я наготовила на целую армию.
Жюстина вышла из кухни, встала, уперев руки в бока, и крикнула:
– Вилли Би, ты уже надел штаны? Спускайся, будем завтракать!
Вернувшись на кухню, она перевернула поджаривающийся хлеб, разложила тосты и бекон, поставила тарелки на стол. К тому времени, как пришел Вилли Би, она успела положить на сковороду еще несколько кусков.
– Садись и ешь, – скомандовала Жюстина, – а то остынет.
– Выглядит очень аппетитно, – пробормотал Вилли Би и опустился на табурет рядом с Оуэном.
Жюстина бросила на сына многозначительный взгляд.
– Э-э… как дела, Вилли Би?
– Да вот так…
– Ага.
Не зная, что сказать, Оуэн полил гренки сиропом.
– А… гостиница становится все лучше и лучше, – рискнул заметить Вилли Би. – Настоящее украшение площади. Ваш отец был бы доволен.
– Наверняка. – Оуэн вздохнул. – Женщины расставили там твои работы. Отлично смотрятся.
– О чем еще мечтать художнику?
У плиты Жюстина жарила очередную порцию хлеба и улыбалась, глядя, как двое мужчин пытаются поддержать застольную беседу.
Оуэн вынес испытание. Мысли все еще путались, но он пережил трапезу в компании матери и Вилли Би. А после завтрака пошел в мастерскую. Собаки увязались за ним, причем Кус, как всегда полный надежд, нес мячик.
Оуэн зажег свет, включил радио и отопление, однако, полчаса провозившись, сдался. Мозг словно оцепенел, не стоит браться за тонкую работу. Оуэн потушил свет, выключил радио и отопление, вышел из мастерской. Собаки послушно следовали за ним. Он пнул мячик, чтобы порадовать Куса, и залез в грузовичок.
Направляясь к дому Бекетта, Оуэн решил заняться утомительной, но несложной плотницкой работой. Что-что, а установить деревянную обшивку в пристроенных для сыновей Клэр комнатах у него мозгов хватит.
Оуэн заметил машины братьев и никак не мог решить, радоваться или огорчаться. Что им сказать? И стоит ли? Все-таки сказать надо – по крайней мере, тогда не ему одному придется краснеть и чувствовать себя неловко.
Под стук молотка, жужжание пилы и грохот музыки из Бекеттова айпада Оуэн достал из грузовичка пояс с инструментами и вошел в дом. Стройка двигалась, и весьма неплохо, учитывая, что большую часть времени и сил они с братьями отдавали гостинице. Комнаты пристраивали к незаконченному каркасу дома. Слава богу, хоть крышу успели возвести, при такой-то погоде! Окна выглядят неплохо, решил Оуэн, и вид из них будет отличный. Террасы и патио подождут, но если закончить все остальное к апрелю, то Бекетт и его новая семья смогут переехать сюда сразу после свадьбы.
Оуэн вошел через дверь будущей кухни, наскоро осмотрел первый этаж и только потом поднялся по временной лестнице на второй. По его мнению, дом был слишком большим, но, с другой стороны, и семья не маленькая – пять человек. Просторную хозяйскую спальню с ванной комнатой украшал большой камин, о котором, как признались Бекетту мальчишки, их мать всегда мечтала. Другая ванная соединяла две спальни поменьше. Оуэн вспомнил, что на втором этаже находятся еще две спальни с общей ванной.
Он пошел на шум, и ему навстречу выбежал Тупорылый. Пес плюхнулся на пол и поднял голову, виляя хвостом.
– У меня ничего нет.
Оуэн развел пустыми руками, потом погладил собаку. Он специально не произнес слов «еда» или «кушать», чтобы Тэ-Эр не тешился пустыми надеждами.
В одной из спален Бекетт что-то пилил, а Райдер устанавливал каркас для стенного шкафа.
– Не звоните мне, не пишете, – шутливо пожаловался Оуэн, стараясь перекрыть шум.
Бекетт с улыбкой выпрямился, поднял защитные очки на лоб.
– Рай только что подъехал. Надо было сразу догадаться, что ты тоже не задержишься. Спасибо.
– Пончики есть? – спросил Райдер, и Тэ-Эр завилял хвостом.
– У меня нет.
– Клэр утром открывает магазин, а днем заберет детей у своих родителей и поедет по делам. Она может по дороге захватить бутербродов, все равно собирается привезти сюда мальчишек – помогать.
– Сочувствую, – вставил Райдер.
Бекетт пожал плечами.
– Папа уже вовсю учил нас работать, когда мы были в их возрасте.
– В то время я был слишком глуп, чтобы ему сочувствовать. Кстати, о времени – ты бы мог его сэкономить, если бы сократил количество комнат. Зачем тебе пять спален? Разве что Клэр не захочет с тобой спать.
– По комнате на ребенка, – посчитал Оуэн, – спальня для взрослых плюс гостевая.
– Для гостей сойдет и раздвижной диван в общей комнате. Или в кабинете.
Читать бесплатно другие книги:
