Мухи Кабир Максим

19

Желание

Гости нагрянули к девяти. Прошли по двору – грудной хохот Ксени Саша бы ни с чем не спутала. В жерло тамбура влились смех и гомон. Хозяйка опередила звонок, распахнула дверь.

– Привет, старушенция!

Ксеня не стеснялась своей полноты и носила обтягивающие ультракороткие платья. Вечерний макияж и укладка контрастировали с домашним нарядом Саши.

– Привет, стервочка!

Девушки обнялись. Позади топтался парень, веснушчатый и замечательно лопоухий.

– Это моя Санька! – объявила Ксеня. – А этот красавчик – Эдик. Я про него рассказывала.

– Эд, – поправил парень.

Ксеня говорила: он был на три года старше девушек, читал рэп и танцевал брейк-данс.

– Как добрались? – спросила Саша, впуская гостей в квартиру.

– Нормально, – сказал Эд. – Заблудились немного.

– У Эдика топографический кретинизм. Он потащил меня в сторону вокзала.

– Я первый раз в твоих краях.

– Все тут в первый раз.

Ксеня повертелась, рассматривая коридор:

– Ну и хоромы! Да ты, Санька, княжна с дворцом. Привидения водятся?

– Водятся, – без улыбки сказала Саша. – Иногда мне бывает здесь жутковато.

– Так всегда в старых домах, – сказал Эд, – я живу в сталинке на Гагарина. У нас там появляется призрак. Мой батя видел его, когда малым был. Молодая женщина возле мусоропровода. Заплаканная и в одежде сороковых годов. Говорят, ее мужа репрессировали, а она повесилась.

– Санька любит страшилки. Ты одна?

– Да. Мама уехала уже. Квартира в нашем распоряжении до семи утра.

– Вечеринка века!

Из ванной выбежал Сверчок. Ксеня рассыпалась в комплиментах, подхватила котенка на руки:

– Какой классный!

– Скрашивает мое одиночество, когда мама на смене.

– А как же твой персональный учитель истории?

– Опаздывает. Он вчера спас мне жизнь. К нам на пляже придолбались уроды…

Саша рассказала в красках о героическом поступке Ромы. Гости были впечатлены.

– Мотай на ус, Эдик. Вдруг меня кто изнасиловать решит.

– Я Эд. И ты без меня насильника вырубишь.

– Я не поняла, Эдик, это что за намеки?

Саша перенесла кухонный стол в гостиную, сервировала.

– Ой, роллы! Сама готовила? – Ксеня отправила в рот рисовый комочек, заурчала: – Вкуснотища!

– Спасибо. Полдня на них потратила.

Эд водрузил на стол шампанское и, не теряя времени, две бутылки полусладкого вина.

– Я думала, мы пиво пить будем.

– И пиво тоже, – сказала Ксеня, уплетая роллы.

– А вот и Ромка, – услышала Саша шаги в подъезде.

– Показывай скорее!

Рома держал под мышкой бутылку «Каберне Совиньон».

– Мы сопьемся, – вздохнула Саша.

– Спасибо, что не бросил мою старушенцию в беде, – сказала Ксеня, обмениваясь с Ромой рукопожатиями.

– Мужик! – похвалил Эд.

– Пустяки, – поскромничал Рома.

Ксеня велела откупоривать алкоголь. В бокалах запенилось шампанское. Они выпили за знакомство. Саша, которая быстро пьянела, лишь пригубила напиток. Гости нахваливали ее стряпню. Ксеня тараторила, описывала поездку на море. Одарила магнитиками, куриным богом, браслетом из ракушек.

Парни заспорили о комиксах. Рома был горячим поклонникам «DC», а Эд предпочитал «Марвел».

– «Отряд самоубийц» – дичь полная!

– Соглашусь, но «Чудо-женщина» – триумф студии.

– Ты «Логан» вообще смотрел?

Налопавшись роллов, они переместились на пол. Играли в настольные игры. Выкладывали рубашками вверх карточки с сюрреалистичными рисунками и называли ассоциации.

– Менгир, – загадал Рома.

– Это что, сорт вина?

– Это такой мегалит.

– Мегалит? – переспросил Эд. – Похоже на имя десептикона из «Трансформеров».

– Эй, – сказала Ксеня, – смилуйся над простыми смертными, бойцовский Эйнштейн.

– Ну, продолговатый камень.

– Ага, – она зашуршала своими карточками, – у меня было что-то типа каменного члена.

Все ассоциации Ксени имели сексуальный подтекст. Эд казался милым мальчиком, но Саша подозревала, что рано или поздно его постигнет участь предшественников, позабытых и позаброшенных. Кавалеров Ксени она давно перестала считать.

Подруга капризно требовала поцелуев за каждый выигрыш, и Эдик, как послушный болванчик, склонялся над карточками. Саше захотелось, чтобы Рома тоже поцеловал ее, как вчера, но он не проявлял инициативу, может быть, тушевался перед шумной Ксеней. И во вчерашней переписке не обмолвился о поцелуе. Вдруг ему не понравилось? Вдруг она совала язык слишком глубоко?

– Демон, – сказал Эд, опуская карточку.

«Баал-Зебуб», – подумала Саша. И достала из колоды картинку с мрачным всадником, скачущим по лесу.

Победила Ксеня, ее фишка обогнала остальных игроков.

– До дна за тетю Ксению! Не халтурь, Санька!

Саша допила вино и почувствовала, что хмелеет. Кровь прилила к щекам.

– Боишься, что наклюкаешься и совратишь бедного Романа?

Рома потупился, смущенно улыбаясь.

«Как же он красиво отмудохал тех засранцев», – Саша залюбовалась руками друга, его запястьями. Она подумала, что, если Рома поцелует ее в шею, это будет приятно, очень жарко и приятно.

– Не разрешай мне больше пить, – шепнула она. И случайно коснулась плечом его плеча. Он накрыл ее ладонь своей, пальцы переплелись.

– Полусладкая парочка, – сказала Ксеня. – Эдик, иди меня тискать!

После они играли в крокодила. Саша показала Фрейда, харизму и миелофон. От смеха ныл живот. Из динамиков грохотала музыка, но в одиннадцать Саша убавила громкость, чтобы не беспокоить соседей. Дом был тихим, Саше подумалось, что дом еле выдерживает визг детей Насти Абрамовой. Что для него, для дома, раскатистый голос Ксени нестерпим, и, когда его терпение лопнет, он отрастит лапу, клешню с зазубренными лезвиями, и заткнет Ксене рот…

«Ох, мать, ты напилась», – сказала Шура и придвинулась к Роме.

– Все, надоел крокодил. – Ксеня подбросила пустую бутылку. – Давайте в правду или действие.

– Только не это! – воскликнул Эд. – Она прошлый раз меня чуть не съела за эту игру.

– А нефиг было про своих бывших трепаться.

– Так ты ж расспрашивала.

– Короче, Эдик. Правда или действие?

– Действие.

– Массаж стоп!

Ксеня положила ноги на колени Эдда, и он, драматично закатив глаза, принялся массировать их.

Рома обнял Сашу, уткнулся в ее темечко подбородком. Она замлела, счастливая и капельку пьяная. Кожу освежал сквозняк с речным ароматом. Тлела на телевизоре спиралька от комаров. Четверо сидели в кругу, очерченном настольной лампой, и любой поход на кухню казался путешествием в далекую страну, покрытую мраком. Только смелый Сверчок безнаказанно шастал через границу, шуршал в темноте, гоняя винную пробку.

– Правда или действие? – повернулся Эд к Саше.

– Правда.

– Ты никогда не мечтала убить Ксеню?

– Эй, что за провокации, Эдик? – Ксеня отдернула ступню. – Ты на сутки лишен моих ножек.

– Мечтала! – рассмеялась Саша. – Но не решаюсь пока. Я бы слишком скучала по ней.

– Мой зайчик! – Девушки обнялись. – Мужики нас совсем не ценят.

Парни переглянулись, скорчили кислые гримасы.

– Твоя очередь, – сказала Ксеня.

– Рома. Правда или действие?

Он выбрал правду.

«Спроси, будет ли он нежен, целуя тебя, или груб и напорист».

Саша заглушила советы Шуры.

– Если бы существовала такая шкатулка… с кнопкой. Назвал имя, клацнул, и человек, которого ты заказал, умер бы. Своей смертью, внезапно. Ты бы воспользовался ею? Чтобы убить тех, с битами?

– С какими битами? – оживилась Ксеня.

– Подонки из моего прошлого, – сказал Рома, рассеянно поглаживая Сашу по волосам.

– Так воспользовался бы?

– Нет, – выдержав паузу, сказал он, – если внезапно и своей смертью, то нет. Я бы предпочел, чтобы они мучились.

Саша кивнула.

– А ты? – спросил Рома. – Ты бы воспользовалась?

Она вспомнила ведьму. Паразитку, влезшую в их с мамой дом.

– Не знаю, – честно сказала она.

– Ладно, что мы о грустном, – улыбнулся Рома, – Ксеня, ты что выбираешь?

– Я всегда за действие.

– Ну… выпей это залпом! – Он передал Ксене бутылку с плещущимся на донышке вином.

– Детская порция, – фыркнула та, осушая бутылку.

– Боже, детка, ты пугаешь меня, – округлил глаза Эд.

– Действие или правда, Санька?

– Действие, – рискнула Саша.

– Иди на улицу и квакни что есть сил.

– Что?! Ну уж нет. Чтобы соседи позвонили в психушку?

– Трусиха, – подначивала Ксеня.

– Придумай другое действие.

– Запросто. Иди на улицу голой и квакни что есть сил.

– О, боги.

– Мы ждем.

– Скажи им, – пихнула Саша Рому.

– Сама выбрала действие, – усмехнулся он.

– Ты с ней заодно! Это заговор.

– Так голой или нет? – поинтересовалась Ксеня.

– Обломишься.

Саша встала, хрустнула пальцами.

– Такие желания загадывают в яслях.

– Не слышу кваканья. – Ксеня приложила ладонь к уху.

Саша поковыляла из гостиной, ворча. Надела сандалии. Друзья похихикивали под защитой желтого светильника.

– Это должно быть такое «ква», чтобы люди в Речном проснулись, – напутствовала Ксеня.

Саша выскочила в тамбур. Чем быстрее она справится с заданием, тем лучше. На часах была четверть первого. Жильцы спали, в подъезде царила тишина, не считая гудящего ветра и жужжания этажом выше. Там билась о стекло муха или пчела. Тускло горела лампочка. Длинная тень скользила впереди по плитке.

Саша покосилась в пролет между перилами. Что привлекло внимание тети Гали внизу? Что она фотографировала?

Заслонка печи мелко дребезжала. Ночное небо было щедро инкрустировано звездами. Саша спустилась в вестибюль, стараясь не думать о темноте, что клубилась у черной лестницы. Открыла дверь. Ночной ветерок принес густой запах стоячей воды и полыни. Саша вспомнила свои сны, гигантскую луну и мертвых детей, вспомнила лезущие из-под земли кости и позвоночники, труп с расквашенным черепом. Но ничего такого на улице, конечно, не было. Она скользнула взором по лавочкам и турникету, по цветнику.

– Мы все внимание! – сказала вполголоса Ксеня. Она свесилась через балконное ограждение. Рядом улыбались Рома и Эд.

Страх сразу испарился. Луна была самой обычной, и окна не мельтешили, как неисправные телевизоры. Свет горел лишь в гостиной Саши. Девять ее соседей мирно спали в кроватях.

– Ква, – сказала Саша.

– Язык проглотила?

– Ква!

– До утра проторчишь во дворе.

– Я чувствую себя дурой.

– А должна чувствовать себя лягушкой.

В аире заквакали жабы, подали пример.

– Черт с вами. Ква!!!

Балкон прыснул смехом, а Саша бросилась в подъезд, сгорая от стыда и хихикая. Вернулась на свой этаж. Она размышляла о том, что сегодня будет спать с Ромой в одной комнате, пускай даже она – на кровати, а Рома – на полу, поделив матрас с Эдом. Может, перед сном они встретятся где-нибудь на кухне, и он ее поцелует?

За спиной раздался шепот. Или просто сквозняк шелестел в пустотах. В замурованных комнатах за кирпичными стенами. Саша заторопилась к квартире, взялась за дверную ручку. И оглянулась.

В тупике противоположного тамбура кто-то стоял. Сердце екнуло, Саша нахмурилась, напрягла зрение.

«Нет, это игра света и тени».

В подъездном полумраке отчетливо виднелась фигура. Человек, замерший у дверей соседки. Высокий человек – по хребту пробежал холодок – голова достигала забитого фанерой проема над дверью.

«Шутник заглядывал в дыру по ночам», – вспомнились слова тети Светы. Хмель выветрился мгновенно.

Она дернула за ручку. Переступила порог, все еще всматриваясь в кишку тамбура. В тощий и длинный силуэт.

(Кучер)