Тройка с минусом, или Происшествие в 5 «А» Пивоварова Ирина

Будущий следователь Алик Спичкин

На переменке огорчённая Тося отправилась в буфет.

На лестнице её нагнал Спичкин.

– Брось! – сказал Спичкин. – Не обращай ты на неё внимания! Мы её всё равно переизберём. Тоже мне староста! Не может поход в театр организовать!

– При чём тут театр? – сказала Тося.

– Как это при чём?! Очень даже «при чём»! Я ей сколько раз говорил: надо пойти на «Преступление и наказание»… А она ни в какую! Это, говорит, для взрослых. Нас, говорит, не пустят. Отговаривается, понятно?.. А ты куда, в буфет?

– Да, – сказала Тося.

– А где эти твои японские… как их?..

– В портфеле, – сказала Тося и вздохнула.

– Замечательная всё-таки страна – Япония! Там преступников много. Там на каждом шагу преступники. Эх и жить там интересно!

– Откуда ты знаешь? – сказала Тося, становясь в очередь.

– А я кино японское видел. В одном кино пять убийств. А там сыщик один был… Он идёт, а он навстречу… Он пистолет выхватил – и за ним… А он как бросится – и в реку!.. А там лодка плыла. Он ка-ак выстрелит!.. А он ка-ак прыгнет прямо из лодки на берег – и бежать… А он за ним… А тут этот, с ножом… А он ка-ак ему даст!..

Они взяли два чая и два винегрета и сели за стол.

– Я, между прочим, тоже одного преступника выследил, – сказал Спичкин.

– Ну да?! – Тося вытаращила глаза и забыла про ссору.

– Провалиться мне на этом месте! – сказал Спичкин. – Его портрет на всех улицах висит. Его милиция уже два года ищет!

– А как же ты его выследил? – изумилась Тося.

– Я его давно выслеживал, – сказал Спичкин. – Я все его приметы в тетрадку списал и наизусть выучил. Только мне всё не везло. Никак его не мог выследить! А тут пошёл в магазин, смотрю – он! Я его сразу узнал. Лицо круглое, волосы светлые, на левой щеке родинка… Я за ним… А он идёт, делает вид, что просто так, погулять вышел. А потом раз – в подъезд зашёл. Я за ним. Он лифт стал вызывать. Ну, думаю, от меня не уйдёшь! Не на такого напал. Не подумай, что я побоюсь с тобой в одном лифте ехать!..

– И поехал?!

– Поехал! – сказал Спичкин. – Он знаешь как на меня всю дорогу глядел! У меня прямо мурашки по спине ползали! Я думал, он меня прямо тут, в лифте, убьёт…

– Ой! – Тося схватилась за щёки. – Алик, и как ты решился!.. А дальше что было?

– А дальше он из лифта вышел, а я нарочно поехал на один этаж выше. Смотрю сверху: он на площадке постоял, оглянулся – и как шмыгнёт в дверь!

– Ой! – опять сказала Тося. Про винегрет она забыла. Глаза у неё блестели, как у Спичкина. Чай стыл на столе.

– Тогда я спустился, – продолжал Спичкин, – и осторожно, на цыпочках, подошёл к двери. Смотрю – на двери написано: «А. П. Тарасов». Ага, думаю, меня не проведёшь! Ты, думаю, нарочно фамилию поменял! Нам твоя настоящая фамилия известна. Мишкин твоя фамилия, а вовсе не Тарасов. И. В. Мишкин. Понятно?.. Вот только я глаза не разглядел. Там написано – серые, а я не разглядел, какие у него. В лифте темно было.

– С ума сойти! – сказала Тося. – Просто с ума сойти!

– Ещё бы! – сказал Спичкин. – Ты что, не будешь винегрет? Я могу доесть.

– Доедай, – сказала Тося. – Алик, а ты не можешь мне показать этого преступника?

– Показать? – задумался Спичкин. – Нет, не могу.

– Ну, Алик, – взмолилась Тося, – ну пожалуйста! Я тебе за это чего хочешь дам! Ну хочешь «Два капитана»?

– Мне «Два капитана» не нужно. Мне бинокль нужен, издалека наблюдать. Есть у тебя бинокль?

– Есть. Но только не насовсем, – сказала Тося.

– Ладно, – сказал Спичкин. – Договорились. Уж в бинокль-то я разгляжу, какие у него глаза.

Боря Дубов

Боря Дубов шёл на работу к своему отцу, Борису Борисовичу Дубову.

«Зайду за папой, вместе пойдём домой, – рассуждал про себя Боря. – Поведу его через Сад железнодорожников. Уж очень погодка хорошая!..»

А вот и серый пятиэтажный дом. Рядом с дверью вывеска: «НИИ мясо-молочной промышленности». Она сверкает на солнце.

«“НИИ”… – подумал Боря. – Ну и словечко! Не могут просто написать – “Научно-исследовательский институт”! А то – “НИИ”…»

Немного потоптавшись на пороге и ещё раз презрительно оглядев вывеску, Боря отворил дверь.

Перед ним была лестница, покрытая ковровой дорожкой.

Направо, за перегородкой, висели пальто и шубы. Гардеробщица тётя Паша встала с табуретки.

– Ты что же нас забыл? – сказала тётя Паша, принимая из Бориных рук пальто. – А похудел-то! А вырос! Скоро отца перегонишь!

Она дала Боре синий номерок, и Боря нацепил номерок на палец и запрыгал по лестнице на третий этаж.

Там, в самом начале коридора, он постучался в дверь, на которой значилось «Б. Б. Дубов. Начальник отдела», и, не дожидаясь ответа, вошёл.

За столом, заваленным бумагами, сидел его отец, Борис Борисович Дубов.

– Привет, – сказал Дубов-младший.

– Сколько лет, сколько зим! – обрадовался Дубов-старший. – Ты чего это вдруг надумал?..

– А погодка хорошая, – сказал Дубов-младший. – Неплохо бы прогуляться!

– Прогуляться? – задумался Дубов-старший. – Прогуляться и в самом деле неплохо. Да ведь до шести ещё целых тридцать две минуты!

– А я подожду, – сказал Дубов-младший. – Вот тут у тебя в кресле посижу, ладно?

– Посиди, – сказал Дубов-старший. – На вот журнальчик, погляди. Наша сотрудница Залетаева преподнесла. Там напечатан портрет её дочери. Советую намотать на ус, какие бывают прекрасные дети…

И Борис Борисович снова погрузился в бумаги, а его сын сел в кожаное кресло и принялся читать журнал «Пионер» в ожидании того хорошего момента, когда отец освободится от работы.

Для начала Боря Дубов прочёл рассказ о пионерах, которые выращивали в колхозе репу. И посмотрел на часы. Рассказ занял одиннадцать минут. Оставалась ещё двадцать одна.

Боря вспомнил, что в журнале напечатали портрет чьей-то дочери, и стал быстро перелистывать журнал.

Оказалось, можно было и не искать. Нужная страница была заложена длинной бумажной ленточкой. На ленточке было написано: «Уважаемому Борису Борисовичу Дубову от Ирины Васильевны и Ани Залетаевых».

Сверху по странице шёл заголовок: «Будни 512-й московской школы».

Боря взглянул на часы. Стрелка с трудом одолела ещё две минуты.

Боря поглядел в окно, вздохнул и принялся изучать будни 512-й школы.

На первой маленькой фотографии два первоклассника поливали на окне цветы. Под ней было написано: «Алёша Иванов и Федя Коновалов любят ухаживать за цветами».

На второй фотографии была сразу целая куча улыбающихся во весь рот ребят, и под ней вообще ничего не было написано.

На третьей фотографии какая-то девчонка в спортивных трусах лезла по канату.

«Наверное, она, – решил Боря. – Не понимаю, что я тут должен наматывать на ус…»

Но под фотографией было написано: «Лиза Горышникова на уроке физкультуры».

Боря тяжело вздохнул и перевернул страницу.

Перед Борей была фотография девочки в школьной форме. У неё было узенькое лицо и тонкая шея. Она смотрела прямо на Борю.

Лицо у неё было ужасно знакомое.

«Кто такая?» – подумал Боря. И прочёл: «Аня Залетаева, ученица 512-й школы, староста класса».

Так вот, значит, о ком шла речь… Но почему у этой Ани Залетаевой такое знакомое лицо? Где Боря её видел? Откуда он её знает?..

Взгляд у Ани был строгий и застенчивый.

«Наверно, ужасно умная, – подумал Боря. – В шахматы играет. На пианино, конечно, тоже. Не то что я – “Чижик-пыжик”!»

А Аня Залетаева всё смотрела на Борю Дубова.

– Ну вот, я готов, – вдруг услышал Боря и вздрогнул от неожиданности. – Ага, нашёл её? Видишь, какая девочка хорошая! Можешь себе представить, за всю свою жизнь ни одной четвёрки не получила!

– Откуда ты знаешь?

– Да у нас на работе все это знают!.. Ирина Васильевна Залетаева – очень милая женщина, но у неё есть один недостаток. Когда она начинает говорить о своей дочери, остановить её невозможно… Ну как, пошли?

– Пошли, – сказал Боря и незаметно сунул в карман куртки журнал «Пионер».

Разговор в Саду железнодорожников

Дубов-старший и Дубов-младший шли через Сад железнодорожников.

Сквозные лавочки по бокам дорожки выгибались, как будто пытались скинуть с себя снег. Рядом рылись голуби. Чёрные деревья протягивали к ним свои ветки. Было тихо и спокойно, и Борис Борисович, размахивая на ходу правой рукой, увлечённо рассказывал сыну об австралийских аборигенах.

– Папа, – вдруг сказал Боря, – а эта девочка… Аня Залетаева… Ты её когда-нибудь видел?

Борис Борисович прервал свою речь и даже остановился от неожиданности.

– Видел. А что?

– Да так, ничего.

Но когда Борис Борисович стал рассказывать дальше…

– Папа, – сказал Боря, – а где ты её видел? Она что, приходила к вам на работу?

– Та-ак… – сказал Борис Борисович. – Кажется, сегодня у нас торжественный вечер, посвящённый Ане Залетаевой. А я-то болтаю о каких-то аборигенах… Так что тебя интересует? Где я видел Аню Залетаеву? Отвечаю: в нашем институте. Уточняю: на первом этаже, в вестибюле, возле автомата с газированной водой… Ну, достаточно?

– Она, наверное, тут недалеко живёт?

Борис Борисович посмотрел на сына так, как будто видел его первый раз в жизни.

– Да нет, – сказал он, – где-то на другом конце города. А что?

– Да так… – смутился Боря.

А на следующий день Боря Дубов снова отправился на работу к отцу. Но на этот раз он и не подумал войти в отцовский кабинет, а принялся расхаживать по длинному жёлтому коридору взад и вперёд, взад и вперёд…

«А вдруг придёт Аня Залетаева?» – думал он.

Но Аня Залетаева не приходила.

Тогда от нечего делать Боря принялся изучать объявления, которыми был обклеен коридор. Прочёл объявления о постройке кооперативных гаражей. О том, что институтскому детскому садику требуются нянечки и посудомойки. О том, что для желающих отдохнуть в месткоме имеются путёвки в дом отдыха «Красная Пахра»…

Потом Боря принялся за изучение противопожарных плакатов. Рассмотрел красиво нарисованных красных петухов и испуганных детей со спичками в руках. Прочёл стихи:

И ещё другие:

А Аня Залетаева не приходила.

Тогда Боря стал читать стенгазету «Пищевик», которую он изучил уже от корки до корки. В этой стенгазете была одна заметка, читать которую Боре не надоедало никогда. В ней директор института Мочалова Виктория Валентиновна очень расхваливала начальника отдела Дубова Бориса Борисовича за важное изобретение в мясо-молочной промышленности.

Боря Дубов прочёл эту заметку пять раз подряд и оглянулся. Ему показалось, что по коридору идёт Аня Залетаева.

Но это была не Аня. Это была киоскёрша Клавдия Ивановна. Она несла под мышкой газеты.

– Здравствуй, Боренька, – сказала Клавдия Ивановна. – Ты что же это в коридоре стоишь?

И тогда Боря понял, что стоять и ждать в коридоре в самом деле глупо и бессмысленно. Можно хоть целый год простоять, а Аня не придёт. Ведь живёт она далеко, на другом конце города.

«Эх, знал бы я её адрес!» – подумал Боря.

«Ну и что бы ты тогда сделал? – возразил он сам себе. – В гости, что ли, к ней заявился? “Здравствуйте, я ваша тётя!” Да она бы тебя сразу за сумасшедшего приняла!»

«Ну почему обязательно в гости? Взял бы, например, и письмо ей написал…»

«Письмо?! Вот дурак! Кто же это незнакомому человеку письма пишет? Да и что бы ты там написал?»

«Что хотел бы с ней подружиться…»

«Подружиться! Да очень ты ей нужен! У неё и без тебя друзей полно!»

«А я бы всё равно написал!»

«Ну что ты заладил – “написал, написал”! Адрес-то у тебя есть?»

Боря вздохнул. Адреса у него не было.

«Таких тут нет»

Алик и Тося составили план. План был такой.

Зайти к Тосе, взять бинокль. А потом отправиться к дому, где жил опасный преступник, и ждать, когда он выйдет из подъезда. И пойти за ним. И рассмотреть, какого цвета у него глаза. И убедиться в том, что они серые. Серые как сталь. Как осеннее небо. Серые. Холодные. И жестокие.

Они направлялись к громадному двенадцатиэтажному новому дому, где жила Тося. И чтобы скрыть волнение по поводу предстоящей опасной встречи, Тося всю дорогу рассказывала Алику Спичкину, как раньше она жила в двухэтажном деревянном доме, как его снесли и как им дали новую квартиру.

– Да, мы жили в одной комнатке, – говорила Тося. – И дом у нас был старенький. Вокруг росли деревья. А весной можно было прямо из окна дотянуться рукой до цветущей яблони. А комнатка у нас хоть и маленькая была, но зато в ней была печка. Знаешь, какая печка замечательная! Белая, кафельная! Её можно было гладить рукой. Мы с Нинкой Кошкиной всегда играли, как будто мы её топим. Мы зажигали бумажки и клали внутрь. Жалко, что в новом доме такой печки нет!..

Тосиной бабушки, к счастью, дома не оказалось, и старый полевой бинокль спокойно перекочевал с полки на антресолях в Аликин портфель.

– Ой, Алик, я так волнуюсь, ты не можешь себе представить! – сказала Тося.

Выпив на дорожку по чашке компота, они двинулись в путь.

Прошли мимо магазина с башнями из консервных банок в витрине. Мимо жёлтого детского сада. Мимо гаража снегоуборочных машин, где во дворе стояли эти самые машины, расставив, как раки, свои клешни. Прошли мимо рынка… И оказались возле большого серого дома.

– Тут, – сказал Алик.

Оглядываясь по сторонам, они вошли в подъезд. Поднялись в лифте на седьмой этаж и в сумраке лестничной клетки прочли на двери фамилию «ТАРАСОВ».

Потом они спустились вниз, во двор, вошли в беседку для малышей, пригнулись и стали ждать.

Алик вынул бинокль и повесил себе на шею.

Но преступник Мишкин не появлялся.

Они ждали уже целый час.

Преступника Мишкина не было.

– Алик, у меня спина устала, – сказала Тося. – Может, мы напрасно здесь сидим? Может, он в другой город уехал? Или, может, он дома, в тепле, а мы тут мёрзнем… Давай мы к нему в дверь позвоним! Ты не бойся. Если он открывать станет, мы убежим.

– Он нас догонит, – сказал Алик.

– Ну, тогда я одна пойду, – сказала Тося. – Мне надоело тут мёрзнуть.

Она поднялась на лифте, дрожа от волнения, нажала на кнопку звонка и приготовилась было бежать. Но когда за дверью послышались быстрые шаги, с Тосей произошло что-то странное: ноги её налились свинцовой тяжестью и она не смогла заставить себя даже пошевелиться…

Дверь распахнулась.

Перед Тосей стоял «опасный преступник». Лицо у него было круглое, волосы светлые, на левой щеке родинка.

Он стоял в жёлтой рубашке и в старых джинсах.

– Кого тебе, девочка? – спросил «опасный преступник», весело глядя на Тосю.

Глаза у «опасного преступника» были синие-синие. За его спиной стояли на полках книги. Маленькая репродукция в рамке висела на стене. На ней был мужчина в старинной одежде, а рядом бутылочка с гвоздиками.

– Мне надо товарища Мишкина, – храбро сказала Тося.

– Таких тут нет, – улыбнулся «опасный преступник». – Очень сожалею.

И закрыл дверь.

Алик и Тося возвращались домой.

Алик был настроен мрачно.

– Ты наверняка не разглядела! – в который раз говорил Алик.

– Да разглядела я! – смеялась Тося. – Чудак! Неужели я не могу хорошего человека от преступника отличить?! Только ты не расстраивайся!.. Мы ещё сколько хочешь преступников найдём!

– «Найдём, найдём…» – ворчал Алик. – Где их теперь найдёшь? На всю Москву три преступника расклеены… Это тебе не Япония!

– Как семечек хочется! – сказала Тося. – Пойдём на рынок, семечек купим, а?

И они пошли на рынок. И походили там между рядами с картошкой и морковью. И смотрели, как тётки в ватниках вешают на весах солёные огурцы. И вдыхали этот замечательный острый запах солёных огурцов… А потом Тося купила полстакана жареных семечек, и они стали их грызть, и Алик понемногу снова пришёл в хорошее настроение.

Так дошли они до Тосиного подъезда.

Агафонов

Войдя в свою новую двухкомнатную квартиру на одиннадцатом этаже, Тося, не раздеваясь, подбежала к окну, чтобы посмотреть сверху на удаляющегося Алика.

Алик шёл по улице.

Он подходил уже к жёлтому детскому саду…

Тося взглянула и похолодела.

За ничего не подозревающим Аликом вразвалочку шагал гроза пятого «А», а также пятого «Б» и пятого «В», а также всех без исключения шестых и четвёртых классов, не говоря уже о третьих и вторых, хулиган и двоечник Агафонов.

Эта коварная личность шла почти впритык к безмятежной спине Алика Спичкина. И ни у кого, кто обратил бы в эту минуту на него внимание, не возникло бы никакого сомнения, что Агафонов задумал что-то нехорошее.

Не думая ни секунды, Тося прямо в пальто и в шапке вскарабкалась на табуретку и что есть силы закричала в раскрытую форточку:

– Э-эй, А-а-лик! Берегись!

Но Тося опоздала.

В ту самую секунду, как она выкрикивала в форточку отчаянные слова, нога Агафонова стремительно вытянулась и пнула шествующего важной походкой Алика пониже спины. И конечно, ничего удивительного не было, что Алик Спичкин споткнулся и, как подкошенный сноп, полетел на землю.

Видимо, чрезвычайно довольный таким оборотом дела, хулиган Агафонов, засунув оба пальца в рот, оглушительно свистнул и, повернувшись к поверженному Алику спиной, всё так же вразвалочку пошёл в обратном направлении. Он не оглянулся ни разу. Видимо, за свою спину он был совершенно спокоен.

И как ни странно, оказался прав.

Алик Спичкин поднялся с земли, отёр рукавом снег с лица. Потом обернулся в сторону Агафонова, погрозил ему вслед кулаком и, прихрамывая, побрёл восвояси…

Тося была вне себя от гнева и возмущения.

– Хулиган! Бандит! Бессовестный! – ругала она Агафонова, и ей до смерти было жалко бедного Алика. – У-у! – грозила она кулаком в форточку. – Гад ты! Гад! Я тебе покажу! Ты у меня получишь!..

А Агафонов медленно и с невозмутимым выражением лица шествовал по тротуару, лихо заломив свою кроличью облезлую шапку и подкидывая ногой попадавшиеся ему по пути твёрдые ледышки. Он не подозревал ни о каких Тосиных угрозах. А если бы и подозревал, то в ответ, без всякого сомнения, нагло рассмеялся бы Тосе прямо в лицо.

Но ты, дорогой читатель, ещё ничего не знаешь об Агафонове. Мы ещё не познакомили тебя с этим фруктом. Да, если бы ты хоть немножко знал, каков был Сергей Агафонов, самый отстающий ученик пятого «А», ты сразу понял бы, что страшные Тосины угрозы были напрасны, потому что никого в жизни так не боялась добродушная Тося, никого и никогда ещё так не опасалась, как этого самого Сергея Агафонова. А почему так было, мы и намерены тебе рассказать.

Мы прекрасно понимаем, что тебе, дорогой читатель, некогда. Что у тебя забот полон рот. Что ты мечтаешь в футбол сыграть. Или, скажем, собираешься с мамой в магазин «Культтовары» за кнопками, а тут ещё мы со своим Агафоновым!

Поэтому не будем больше тянуть. И начнём наш рассказ о Сергее Агафонове как раз с того момента, как в класс пятый «А» 512-й средней школы пришла новенькая по имени Тося Одуванчикова. И не случайно мы начнём наш рассказ об Агафонове именно с этого момента. Скажем тебе по секрету, этот самый момент стал для Сергея Агафонова в некотором смысле историческим.

В то памятное утро Сергей Агафонов был, как всегда, безмятежен. На его лице с удобством размещалось то самое выражение полного безразличия ко всему, что делалось вокруг, которое сходило с него только во время крупных драк.

Когда в то утро, если ты помнишь, пятый «А» поднялся, приветствуя учительницу Нину Петровну, Сергей Агафонов не стал делать особых для этого усилий. Тем более что выковыривать свои ноги из-под стоящего впереди стола было делом довольно длительным и хлопотливым.

Сошло. Нина Петровна не заметила. А может быть, и заметила, но ей так надоело делать замечания Агафонову, что она решила в то утро махнуть на него рукой.

Короче говоря, Сергей Агафонов не дал себе труда приподняться хотя бы на один сантиметр со стула.

В классе пригревало солнце, и было тепло и уютно. Вставшая рядом Ира Сыркина пихнула Агафонова в бок, но это подействовало на него так же слабо, как укус комара на медведя.

В этом месте, дорогой читатель, ты, чего доброго, подумаешь, что самый отстающий ученик пятого «А» был похож на медведя? Нет-нет! Скорее он был похож на небольшого тощего зайца.

Однако при долгом и пристальном взгляде на Агафонова и это впечатление скоро пропадало. Потому что ещё никому и никогда не доводилось встречать зайцев с невозмутимым и даже каменным выражением лица.

Казалось, ничто в жизни не удивляло и не могло удивить Сергея Агафонова. Казалось, ничто в жизни не могло его заинтересовать… Однако это было не так. И скоро нам представится случай в этом убедиться.

Громыхая стульями, класс стал рассаживаться.

Сергей Агафонов нехотя перевёл взгляд от окна, откуда улыбалось ему солнце, к учительскому столу… И неожиданно для себя вздрогнул.

В упор, прямо на него, улыбаясь смотрела непонятно откуда взявшаяся рыжая девчонка.

Она глядела на него, как на старого, тысячу лет знакомого друга. И Сергею Агафонову вдруг стало как-то странно и неловко. И он даже, если признаться, ужасно вспотел.

С чего бы это?

Никогда в жизни Сергею Агафонову не было ни странно, ни неловко, даже если целых два десятка девчонок смотрели на него! А тут…

И Сергей Агафонов, незаметно для себя, слегка подтянулся и вытащил ноги из-под соседнего стола.