Тайны ночи Беверли Джо

— Ладно, — согласился Бей, помолчав. — Теперь вот что. Если у тебя есть время, хорошо бы ты занялся новыми республиканцами.

— Кажется, ты сказал, что уже разобрался с ними.

— Я закончил расследование, но меня заинтересовала роль Джорджа Коттера. Либо он очень хитер и в таком случае способен ускользнуть из моих сетей, либо невиновен и тогда может быть нам полезен. Хотелось бы, чтобы ты выяснил это.

— Что именно?

— Кто он — святой или дьявол. Я привел сюда целую армию под предлогом борьбы с местными контрабандистами. В ближайшие несколько дней мы пройдемся по имениям новых республиканцев. В конце концов зачинщики будут преданы суду, а секта — распущена.

Бренд на миг словно окаменел:

— Разогнать фермерскую общину перед началом сбора урожая?!

— Потому-то мне и нужна твоя помощь. Ты проследишь, чтобы все было в порядке.

Бренд недовольно застонал: опять его ждет уйма дел!

— Однако пока я не прижал их к ногтю, — продолжал неугомонный братец, — ты должен найти Коттера и выяснить, что он за человек. Если ты решишь, что он невиновен, пусть поможет наказать грешников из его окружения.

— Но ведь это погубит все его начинания!

— Если он честный человек, то поймет, что породил древо зла, а не добра. — Ротгар встал. — Мне надо лично разобраться в одном вопросе, но через два дня я вернусь. Будь осторожен.

— Ты тоже. Судя по всему, эти люди — безумцы.

— Увы, религия часто приводит к безумию. Интересно, какой вывод из этого следует?

Обронив сей философский вопрос, Бей удалился.

Бренд заплатил по счету и пошел следом за братом, без особого интереса гадая, что это за дело такое, в котором Бей решил разобраться лично. Обычно он посылал на задания своих людей, и Бренд — тому яркий пример.

Между тем младший Маллорен хотел на этой неделе уехать на юг. Венскоут и Роза засели в его голове и манили, как огонь маяка на горизонте, толкая на безрассудство. В голове его сами собой рождались десятки предлогов для однодневной поездки в ее имение. Бороться с этим желанием не было сил…

Однако долг обязывал. Следовало убедиться, что земли новых республиканцев не останутся без присмотра, и проследить за сбором урожая. Кто, если не он, сделает это?

Эдвард Овертон распечатал письмо и сердито плюхнулся в скромное кресло, стоявшее в его маленькой комнате в «Роустон Глиб». Только этого ему и не хватало!

Пришлось прочитать письмо еще раз. Несмотря на то что жители Венскоуга относились к нему с прохладцей, он все же сумел найти одного лакея, согласившегося держать его в курсе событий — разумеется, за деньги. Эдвард всегда знал, что его тетка — шлюха, и вот оно, доказательство! Шпион подслушал разговор супругов Овертонов относительно того, в какой комнате лучше устроить детскую. Даже сам дядя едва ли не верил, что это его ребенок, но сэр Дигби готов был пойти на обман, лишь бы лишить его, Эдварда, законных прав.

Коттерит раздраженно скомкал листок. Только не поддаваться панике!

Венскоут будет его поместьем. Он превратит его в Иерусалим. То, что там сейчас творится, — большой грех, и у него есть средства предотвратить катастрофу.

Эдвард встал и заходил по комнате, ужасаясь собственным замыслам.

Когда он начинал работать в аптеке, то думал только об исцелении больных. Потом его попросили помочь еще кое в чем.

Это было на благо всем и во славу Господа. Несомненно. Сколько святых влачили жалкое существование в поместьях, призванных укреплять праздность и богатство горстки аристократов! В имениях же Новой Республики каждый святой имел собственный надел и мог выращивать себе хлеб и мясо. Ни один клочок земли не расходовался на декоративные сады, оленьи пастбища или глупые развлечения.

При нем Венскоут станет процветать. Оставить обман безнаказанным — значит украсть у Бога! А дядя Дигби и так уже зажился на этом свете, не то что кузен Уильям…

Эдвард приложил кулак ко рту, вспоминая последние минуты своего кузена. Это убийство он задумал самостоятельно, но не ради себя. Ему надо было расчистить дорогу для Божьих целей.

Он поступил правильно.

Он святой.

Это они грешники.

Наконец, утвердившись в своем решении, Эдвард пошел в аптеку и аккуратно налил в маленький пузырек лекарство от синяков, подписанное: «Яд. Только для наружного применения». Эта жидкость была неэффективна и использовалась редко. Заглянув затем в справочник, он нашел то, что хотел, — рецепт с туманным названием «средство для сохранения менструаций». Приготовив смесь, он налил ее в другой пузырек.

Положив флаконы в карман, Эдвард смиренно испросил у Господа разрешения посетить своего дядю, который хворал, и вскоре уже скакал к Уэнслидейлу на приземистом мерине из общественной конюшни святых.

Он, правда, немного беспокоился из-за Бренда Маллорена — тот ведь предупреждал его держаться подальше от Венскоута. У Эдварда не было желания еще раз встречаться с этим бандитом, однако к тому времени, когда слуги сообщат лорду Бренду о его приезде, сэр Дигби будет уже мертв, а ребенок шлюхи унесен из ее чрева с потоками крови.

И тогда он, Эдвард Овертон, наконец-то отдаст Венскоут в услужение Господу.

На другой день Розамунда побывала у своих родителей. Слуги скоро догадаются о ее беременности, и она решила сообщить эту новость сама, упредив возможные слухи. Она волновалась, не зная, как они воспримут сообщение о ребенке, но они обрадовались и от души поздравили ее. Если у них и были какие-то подозрения, то они держали их при себе.

Мать Розамунды наверняка узнала Бренда в Аррадейле, но виду не подала. Интересно, сказала ли она отцу? Дочь теперь чувствовала себя провинившейся маленькой девочкой, и все же дело было сделано.

Мать поцеловала ее на прощание, а отец помог сесть в дамское седло: Розамунде нельзя рисковать! Всю дорогу до Венскоута ей придется вести лошадь шагом, поэтому она уехала пораньше.

Седло сопровождавшего ее конюха было увешано сумками и корзинами: мать Розамунды явно полагала, что в Венскоуте дочку плохо кормят. Обернувшись, девушка помахала родителям рукой и вместе с конюхом выехала на дорогу к Венскоугу.

Несмотря на легкие облачка, день стоял погожий. Розамунда любовалась красотой долин, спокойная и счастливая, не позволяя себе вспоминать про потери и с радостью глядя в будущее.

Она уже спускалась с холма перед домом — еще немного, и на горизонте покажется Венскоут, — когда из кустов выехали четыре всадника с пистолетами и окружили испуганного конюха.

Оправившись от первого потрясения, Розамунда стегнула свою лошадь и поскакала к Венскоугу за помощью, проклиная неудобное дамское седло. Но не успела она и глазом моргнуть, как дорогу ей преградила крупная серая кобыла, а чья-то рука перехватила поводья.

— Леди Овертон, если не ошибаюсь?

Маркиз Ротгар! Розамунда чуть не упала в обморок.

— Сэр, что вы делаете? — в страхе спросила она.

Он все знает! И пришел, чтобы отомстить. В голове ее неотвязно крутилась одна мысль: главное — спасти ребенка!

— Не бойтесь, — сказал Ротгар. Лицо его было совершенно непроницаемо. — Я отвезу вас в безопасное место.

— Мой дом совсем рядом. Там я буду в безопасности.

— Я сомневаюсь…

Розамунда хлестнула его плеткой по руке. Маркиз вырвал плетку, но на мгновение отпустил поводья ее лошади. Девушка поскакала вперед.

К Венскоугу.

К Дигби.

Она уже раскрыла было рот, чтобы позвать на помощь, но ерая кобыла настигла ее и опять встала поперек дороги. Лошадь Розамунды тотчас поднялась на дыбы, и девушка с трудом удержалась в седле.

Когда она наконец обернулась к маркизу, разгоряченная и трепещущая от страха, на лице его не отразилось никаких эмоций. Ее бедный конюх с виноватым видом лежал на земле, связанный по рукам и ногам.

— Не кори себя, Нед! — крикнула она ему. — Не мог же ты один одолеть четверых разбойников.

Люди лорда Ротгара были так же невозмутимы, как и их господин. Они уже спешились и окружили ее, пресекая дальнейшие попытки к бегству.

— Что вам от меня надо? — Голос ее предательски дрогнул.

— Вы поедете на юг, леди Овертон, здесь вам оставаться опасно. У нас есть карета.

Он махнул рукой в ту сторону и не спеша повел туда обеих лошадей, как будто похищение было для него самым обычным делом. Ей ничего не оставалось, как только подчиниться.

— Единственная опасность, которая мне угрожает, исходит от вас, сэр. Кто вы такой?

— Вы отлично знаете, кто я, и могу вас заверить, ничуть вам не опасен. Если я как-то обижу вас, Бренд никогда меня не простит.

О Боже! Бренд в курсе этого похищения? А она ему так доверяла!

— Не опасен, как же! — хмыкнула она. — Из-за вас я чуть не упала с лошади.

— Я вас недооценил. Впредь буду умнее.

Нет, он совершенно непробиваем! Как с таким разговаривать?

— Я тронута вашей добротой, лорд Ротгар, и все-таки: почему вы меня похищаете?

— Новая Республика распущена, леди Овертон. Некоторые ее члены уже арестованы по обвинению в убийствах и насилии. Они пользовались ядами, чтобы завладеть поместьями, в том числе и Венскоутом. Кстати, Уильяма Овертона отравили. Вам угрожает опасность.

Может, слухи верны и он действительно сумасшедший?

— А как же мой муж?

— Прежде всего я волнуюсь за вас и вашего ребенка.

— Ребенка?! — изумленно переспросила она.

— Вам, как животноводу, должно быть известно, как рождаются дети, леди Овертон.

— Конечно. Я только не возьму в толк, какое вам дело до моего ребенка.

— Как-никак, это мой будущий племянник.

— Бренд вам все рассказал, — сокрушенно вздохнула она.

— Нет. Он верно хранит вашу тайну — так же, как и ваши слуги здесь и в Аррадейле. Однако нетрудно было узнать, что у леди Аррадейл есть кузина, с которой она очень близка, и кузина эта — леди Овертон, преданная, молодая жена сэра Дигби. Всем известно, что, если у него в ближайшее время не появится наследник, Новая Республика захватит Уэнслидейл в свои щупальца. Бренд, сам того не подозревая, распутал клубок: после того как он посетил поместье сэра Дигби, у него резко пропал интерес к поискам своей загадочной дамы.

Розамунда была обескуражена и потрясена логикой маркиза. Но ей не давал покоя один вопрос:

— Скажите, милорд, как вы заподозрили леди Аррадейл?

— По перстням, леди Овертон. В роли леди Ричардсон вы носили слишком много перстней. Так же, как и леди Аррадейл.

— В этом нет ничего необычного.

— Зато необычен великолепный рубин, который был на вас в Тереке. Графиня надела его на бал.

— Как жаль, — с горечью проговорила Розамунда, — что меня тогда не вырвало прямо на вас.

— Лишний грех на душу.

Розамунда замолчала. Он все знает. Несмотря на его холодность, внутри у него все кипело, она чувствовала. Надо бежать! Даже если маркиз не представляет для нее опасности, он может все погубить.

— Лорд Ротгар, вы противник Новой Республики и, конечно, понимаете, как важен мой ребенок… — попробовала она решить вопрос.

— С Новой Республикой покончено, леди Овертон. Мистер Эдвард Овертон будет предан суду. Скорее всего его повесят. За Венскоут уже можно не волноваться.

— Но мой ребенок все равно станет наследником Венскоута!

— По какому праву? Он не родной сэру Дигби, а необходимость спасать поместье любыми средствами отпала.

Они подошли к карете, и маркиз помог ей спешиться. Розамунда не сопротивлялась, сраженная этим неожиданным ударом.

— Насколько мне известно, есть еще один наследник, — продолжал он, — доктор Нантвич, дальний родственник вашего мужа. Вы хотите его обмануть?

Огорошенная сменой темы, она едва соображала. У ее ребенка нет прав? Значит, она потеряет Венскоут?

Ротгар тронул ее за руку. Это было почти ласковое прикосновение.

— Не расстраивайтесь, леди Овертон. Мы позаботимся о вас и вашем ребенке.

— Кто — мы?

— Роза! — прокричал кто-то сзади.

Маркиз с Розамундой обернулись и увидели лошадь и всадницу, которая бешеным галопом неслась вниз по крутому склону в сторону дороги и кареты. Из-под копыт летели комья земли.

— Диана! — охнула Розамунда в полной уверенности, что та сейчас упадет.

Лорд Ротгар тихо выругался. Впрочем, лошадь уже благополучно вынесла свою всадницу на дорогу. Диана спрыгнула с седла и побежала к Розамунде. От резких движений шляпа слетела с ее головы.

— Роза! Что происходит?

Маркиз тотчас отступил назад, позволяя Диане обнять Розамунду. Но графиня быстро прервала объятия и шагнула ему за спину:

— Я прижала к вашей спине пистолет, лорд Ротгар. Делайте то, что я вам скажу.

Розамунда в ужасе шарахнулась к карете. Господи, какая нелепая ситуация!

— Большинству людей очень непросто нажать на курок, — хмыкнул маркиз. — А вам, леди Аррадейл?

Розамунда увидела, что руки Дианы — а она держала пистолет обеими руками — заметно дрожат. Наверное, лорд это чувствовал.

— Человек, который учил меня стрелять, утверждал то же самое, милорд. Он говорил, чтобы я не только целилась, но и мысленно готовилась к убийству. Если вы думаете, что я держу дуло вдали от жизненно важных точек вашего тела исключительно по своей глупости, то просто в очередной раз недооцениваете женщину. Выстрелив в вас, я дам вам шанс выжить. Пусть маленький, но шанс.

— Ясно. Итак, что прикажете, миледи?

— Прежде всего пусть ваши люди разоружатся и отпустят конюха Розы. Я привела с собой подкрепление, оно сейчас за холмом.

— Да что вы говорите? И я должен верить вам на слово?

Тем не менее он велел своим людям подчиниться графине.

— Выходите! — крикнула Диана, и из-за пригорка в самом деле показалось маленькое войско. — Я стремилась избежать кровопролития, милорд, но если вы намерены устроить битву, мы сразимся.

Розамунда едва сдерживала смех. Армия Дианы состояла из вооруженных конюхов и местных жителей. Кое-кто держал в руках ружья, но большинство — обычные палки или даже фермерский инвентарь. Все они между тем спустились с холма и теперь выжидали, испуганные, но явно готовые драться до конца.

— Молодец Диана! — воскликнула Розамунда.

— В самом деле молодец, — согласился маркиз, как будто речь шла не о нем.

— Ну что, милорд, — спросила Диана уже увереннее, — будем драться?

— Нет, графиня. — Он медленно обернулся. — Король рассердится, если его титулованные подданные развяжут войну.

— Что вы хотели сделать с Розой? — спросила Диана, осторожно отступив на несколько шагов.

— Увезти ее в безопасное место.

— Какая же опасность ей угрожает?

— Пусть она сама вам все объяснит.

— Даже если и так, это не ваше дело.

— Я заинтересован в ее благополучии.

— Здесь у вас не может быть никаких интересов, лорд Ротгар. Советую вам вернуться на юг и заняться своими делами.

— А где благодарность за то, что я свалил Новую Республику?

Диана холодно поклонилась:

— За это надо благодарить Всевышнего, чьим слугой вы являетесь.

Маркиз насмешливо поклонился в ответ:

— Не только я, но и все мы.

Дав знак одному из своих людей привести лошадь, лорд затем оседлал ее.

— Вы взяли на себя труд защищать леди Овертон, графиня, так расстарайтесь же как следует. Новая Республика еще не полностью разогнана, и Овертон, наверное, еще не знает о своей участи. Услышав о ребенке, он может попытаться его погубить. И хорошенько продумайте законность положения вашей кузины. Еще никому из нас не удавалось чего-либо добиться, нарушая закон, пусть даже из благих побуждений. — Обернувшись к Розамунде, маркиз отвесил ей низкий поклон:

— Ваш покорный слуга, миледи. — И тут же кивнул Диане:

— До встречи, графиня.

Под воображаемые раскаты грома Розамунда смотрела вслед удалявшемуся всаднику, за которым ехали его люди и карета. Армия Уэнслидейла радостно взревела вдогонку побежденному южанину, потрясая своим разномастным оружием, и испустила древний боевой клич Аррадейла:

— Железная Рука!

Диана засмеялась, подняла взведенный пистолет и пальнула в воздух.

— Железная Рука! — подхватила она. Но в следующую же минуту тяжело опустилась на землю и поникла головой, как будто боялась потерять сознание.

Розамунда присела перед ней на корточки:

— Это было здорово! У меня душа в пятки ушла, когда ты летела на коне под горку!

Диана тряхнула головой:

— У меня тоже. Бедный Сирус! Придется дать ему лишнюю меру овса. — Она вдруг схватила Розамунду за руку:

— Слава Богу, я успела вовремя. Куда он собирался тебя увезти?

— Сказал, что на юг. Не понимаю! Хотя… — Розамунда села на землю рядом с Дианой, — он прав.

— Прав? В том, что хотел увезти тебя на юг?

— В том, что мой ребенок все-таки не унаследует Венскоут, если коттериты и Эдвард вместе с ними пойдут под суд.

— Вздор! Кто же, если не он?

— Есть еще один наследник, дальний родственник. Я совсем про него забыла, но Дигби поддерживает с ним отношения. Это врач из Скарборо.

— Он никогда ни о чем не узнает, — возразила Диана, поднялась на ноги и подала подруге руку.

— Дигби может изменить завещание. Если Эдварда не будет, он не захочет подбрасывать кукушку в гнездо Овер-тонов. — Розамунда положила руку на живот:

— Что же будет с моим бедным ребенком?

— Так вот что он имел в виду, говоря про нарушения закона из благих побуждений! Черт бы его побрал! Я… — Она замолчала, растерянная и расстроенная не меньше, чем Розамунда. — Пойдем домой, милая, — наконец сказала она, приобняв Розамунду. — У нас еще есть несколько месяцев, чтобы расхлебать эту кашу.

— Нет. Если ребенок не станет наследником, рожать его нельзя.

— Роза!

Но та только покачала головой, не желая пока обсуждать эту тему. Сначала надо все обдумать.

Сопровождаемые шестью конюхами Дианы на случай, если маркиз опять попытается похитить Розамунду, они поскакали в Венскоут. При виде высоких каменных стен у Розамунды впервые за много лет появилась мысль: а не запереть ли ворота на ночь?

И тут она увидела у парадного крыльца двуколку доктора Уоллеса. Сердце ее оборвалось. Она спрыгнула с лошади и побежала в дом.

— Что случилось? — спросила она у Милли, которая навзрыд рыдала в вестибюле.

— Ох, миледи, сэр Дигби! Ему стало плохо после обеда!

Нет! Подобрав юбки, Розамунда помчалась наверх, в спальню. В коридоре она остановилась, чтобы отдышаться — нельзя расстраивать больного, — и тихо отворила дверь. Может, на сей раз он наконец прислушается к предупреждениям врача.

Супруг лежал на кровати с приоткрытыми глазами и серым лицом. По спине ее пробежал холодок.

— Дигби?

Розамунда бросилась к кровати, но кто-то остановил ее за руку. Обернувшись, она увидела скорбное лицо доктора Уоллеса.

— Мне очень жаль, леди Овертон, но вы опоздали. Он только что нас покинул.

Пошатнувшись, Розамунда бросилась к кровати, упала на колени и взяла еще теплую руку мужа.

— Нет! Вернись, Дигби!

Диана крепко обняла подругу.

— Крепись, милая. Все кончено.

— Моя дорогая тетушка, — на плечо ей опустилась еще одна рука, — леди Аррадейл права. Мой бедный дядя отошел в мир иной, где его ждет небесное блаженство, и мы, христиане, должны радоваться за него.

Розамунда подняла голову и недоуменно уставилась на Эдварда Овертона:

— Что вы здесь делаете? Вас же выставили из дома!

— Да, но дядя не собирался расставаться со мной навсегда. Полагаю, разлука со мной его огорчала.

— Его огорчало ваше присутствие!

Розамунда встала с колен, и тут в душе у нее шевельнулось подозрение. Эдвард объявился, и Дигби умер. Кажется, маркиз говорил о каких-то убийствах. Яд…

Розамунда обернулась, к доктору.

— От чего он умер?

Доктор скорбно пожал плечами:

— И вы еще спрашиваете, леди Овертон? Я столько лет призывал его к умеренности, но это, как видно, было выше его сил.

— Сердечный приступ? Вы уверены?

— Настолько, насколько может быть уверен медик.

Розамунда успокоилась. Конечно, когда-нибудь это должно было случиться, несмотря на все ее попытки поддержать здоровье мужа. Наверное, Эдвард разволновал его и довел до смерти своими ханжескими проповедями, но убийством это не назовешь.

Розамунда осторожно закрыла покойнику глаза. Доктор протянул ей две центовые монеты, и она положила их на веки Дигби, потом скрестила у него на груди вялые руки, поцеловала мужа в лоб, и на лицо мертвеца упали ее слезы. Промокнув их уголком простыни, Розамунда накрыла ею усопшего.

Что же теперь делать?

Горе порождало ужасную нравственную дилемму. Должна ли она объявить своего ребенка наследником Дигби? Кое-кто из слуг наверняка уже догадывался о ее беременности, но наверняка знали только родители Розамунды. Можно попросить их молчать, а потом родить ребенка тайно, вдали от Венскоута…

Что бы ей посоветовал Дигби? Увы, у него не спросишь!

Надо принимать какое-то решение: Дигби умер, и значит, в ближайшие дни закрутятся колеса закона. Если маркиз не ошибся, то Венскоут перейдет к доктору Нантвичу.

Однако Розамунде достаточно объявить о своей беременности, чтобы поместье унаследовал ее ребенок, а сама она еще много лет была здесь хозяйкой. Нечестно, зато как заманчиво!

Она беспомощно оглядела комнату. В углу миссис Монктон рыдала в свой фартук.

— Что же нам теперь делать? — спросила Розамунда.

— Не беспокойтесь, тетушка, — встрял Эдвард. — Все хлопоты я возьму на себя. Я позабочусь о вас.

«Нет, не позаботишься!» — подумала девушка, но вслух ничего не сказала. Поблагодарив его за участие, она увела из спальни рыдающую экономку.

— Я провожу вас на кухню, миссис Монктон, а заодно поговорю с прислугой.

Когда они спустились на первый этаж, экономка сказала:

— Одно хорошо, миледи: это произошло мгновенно. Он наслаждался ужином, потом вдруг почувствовал себя плохо и упал в обморок.

Подозрения вернулись. Еда. Обморок. Смерть…

— Эдвард его чем-то расстроил?

Женщина покачала головой:

— Я бы не сказала, миледи. Разве что одним своим видом. Вообще-то сегодня, кажется, он старался его не волновать. Просто сказал господину, чтобы тот не ел жареных эскалопов. — Она опять заплакала. — Простите меня, миледи, но сэр Дигби так их просил! Вы думаете, он из-за этого умер?

— Нет-нет, — успокоила Розамунда экономку, но в душе ее всколыхнулась волна раздражения.

Неужели каждый раз, когда она уходила из дома, Дигби украдкой ел запретные блюда? Вполне возможно, что эти эскалопы и стали причиной его смерти, однако следовало отмести все остальное.

В кухне ее встретили скорбные, взволнованные лица.

— Сэр Дигби только что умер, — сообщила она. Горничные зарыдали. — Я разрешаю вам на время оставить свои дела, чтобы оправиться от потрясения. Можете выйти на свежий воздух и полчасика поработать в саду.

Они были явно удивлены, но Розамунда выпроводила всех из дома, даже экономку. Оставшись одна, она поспешила в столовую, где на столе лежали остатки ужина, не тронутые расстроенными слугами.

Вошла Диана.