Пропавший без вести Кларк Люси

Глава 27

Айла

Лето 2013 года

Я зажгла всего одну спичку и, аккуратно прикрывая пламя ладонью, бросила в стопку хвороста. Подула на разгорающийся огонек, и тот заплясал, охватывая все новые ветки. Вскоре самые тонкие прутики вспыхнули, и я присела на прохладный песок, прижав колени к груди.

Я всегда гордилась своим умением разжигать костер с одной спички. Мама научила меня подбирать самые подходящие ветки и укладывать их так, чтобы огонь сразу подпитывался кислородом. Когда не было дождя, мы разжигали в саду костер и садились рядом, укрывшись пледом и попивая мятный чай. По мнению мамы, это был признак благосостояния – проводить как можно больше времени на природе.

Я сидела спиной к домам, а впереди, за мерцанием огня, простиралось серо-голубое море. Был самый разгар прилива, волны накатывали на сухой песок. Я вытянула ноги к костру, и босые стопы обдало жаром. Песчаная блоха, прыгнув в сторону, скрылась в темноте.

– Так и думал, что это ты. – Я вздрогнула и обернулась. –  Составить компанию? – предложил Ник, протягивая бутылку вина и два бокала.

– Конечно.

Он сел рядом и налил по бокалу красного. Ник всегда умел радовать меня, словно знал, чего именно сейчас не хватает.

– Сара уже спит?

Я взяла бокал. Даже на этикетку не надо смотреть – Ник неизменно встречал выходные вином «шатонеф-дю-пап».

Он молча кивнул в ответ. Неужели поругались? Спрашивать я не стала. Лучше не знать, что там у них происходит.

Поставив бокал в песок, Ник откинулся назад, потирая шею.

– Господи, как же тут хорошо.

– Трудная выдалась неделька?

– Да как обычно. Помнишь самое первое лето? – сказал он, глядя на воду. – Тогда все было намного проще. Сидели всю ночь у костра, пили ром с колой, а спать укладывались уже под утро.

– Или мчали в паб на той жуткой лодке – у меня все ноги были в занозах.

– А нечего носить такие короткие платья! – Я шлепнула Ника по руке, и он рассмеялся. –  Хорошее было время, да?

Я кивнула.

Ник покачал головой, словно даже думать об этом не хотел.

– Ну да ладно… У тебя-то как дела, Айла Берри?

Я улыбнулась. Когда мы встречались, Ник любил называть меня по имени и фамилии, будто находил особое удовольствие в их созвучии. Я взяла палочку и придвинула одну из веток ближе к середине костра. Посыпались искры.

Как у меня дела? Будь Марли жив, он бы сейчас сидел рядом, жарил бы зефирки на огне, глядя, как они пузырятся, покрываясь хрустящей корочкой.

– Я уже не знаю, как отвечать на этот вопрос.

– Ответь честно.

– Уверен? – Ник кивнул. –  Ну ладно. – Я сделала глубокий вдох. – В моей жизни образовалась огромная дыра в форме Марли, и она никак не зарастет. Прошло уже три года…

– Может, тебе трудно находиться здесь, на пляже?

– И да, и нет, – немного подумав, ответила я. – Тут я словно ближе к нему. Помнишь, как Марли нравилось на отмели? Наблюдать за птицами, слушать шум дождя из дома, играть в карты с Джейкобом, ловить крабов с пристани… он так все это любил. – Сделав глоток вина, я поставила бокал обратно на песок. – И все-таки мне тяжело, потому что каждый божий день я вижу это чертово море. Оно прямо насмехается надо мной. Вот бы вычерпать его до дна и вернуть моего Марли. – Ник молчал. –  Знаешь, что меня пугает? Я забываю саму себя. Раньше я была храбрее, во всем видела новые возможности. А теперь… не знаю… мир теряет краски, теряет свою привлекательность. И у меня не остается… никаких сил. – Я резко покачала головой. – Черт, вот это я разнылась. Прости. Еще моих соплей тебе не хватало. – Я взяла бокал, осыпав себя песком, и осушила его.

– Айла, ты – это все еще ты, – сказал Ник, подливая мне вина. Я посмотрела на него в темноте. – В девятнадцать лет ты потеряла маму, но продолжала жить дальше. Приняла отважное решение, купив дом на пляже, а затем отправилась путешествовать по миру. Мы все шли по проторенной тропе – университет, карьерная лестница – просто потому, что не представляли, как может быть иначе. А ты поступала по-своему, ты действовала храбро. Забеременев, ты не выбрала легкий путь, а родила Марли и воспитывала его одна – и была невероятной матерью, на которую все равнялись. Нас с Сарой поражало, как легко тебе все дается. Мальчишки тебя обожали. А потом этот удар – смерть Марли. Боже, ну почему это произошло, он ведь был таким… замечательным, таким особенным малышом. Помнишь пугало из водорослей? – с улыбкой спросил Ник. – Такое еще смешное было название…

– Пучайгало. – Джо дал ребятам по фунту, чтобы все утро они отгоняли чаек от его лодки. Вот Джейкоб с Марли и обвешались водорослями и стали изображать из себя морских чудищ, отпугивая наглых птиц, хотя в итоге грязи от них было больше, чем от чаек.

– А его воображение! Я не сомневался, что однажды Марли станет писателем или режиссером артхаусных фильмов. – Ник сделал глубокий вдох. – Ну что за хрень, почему он так рано покинул нас? Почему тебе суждено жить с этой болью? Хотя ты, должен сказать, неплохо справляешься. Не бросила работу и свой домик…

– Но мне очень грустно, Ник. Меня ничто не радует. – Невозможно было описать словами ту пустоту, что образовалась внутри меня, то ощущение постоянного беспокойства. – Я стала совсем другим человеком.

Ник некогда привычным движением взял меня за руку и перекрестил пальцы с моими.

– Ты все та же Айла. Честно тебе говорю.

Какие у Ника красивые руки. Длинные, идеального размера.

– И что это за Айла? – прошептала я.

– Девчонка из пляжного дома цвета «лимонный шербет», которая смело смотрит в будущее и никогда не отступает, – ответил Ник и крепко сжал мою ладонь.

Так хотелось положить голову ему на грудь, вдыхая знакомый запах мыла и лосьона после бритья. Так хотелось его объятий, его заботы.

Мы сидели рядом, пока я не почувствовала какое-то движение, легкую вибрацию песка. Не оборачиваясь, я уже поняла, что идет Сара, и убрала руку.

– Вот куда ты поедешь.

Три недели спустя Сара зашла ко мне и бросила на журнальный столик брошюрку. Руки уперты в бока, на лице безумная улыбка. Не пойму, она встревожена или, наоборот, радуется?

Я отставляю в сторону чашку кофе и беру брошюру. На снимке два гранитных пика возвышаются на фоне горной цепи с заснеженными вершинами. Патагония, что на юге Чили. Я давно мечтала съездить туда, еще с тех пор как однажды вечером наслушалась восхищенных рассказов от друзей Джо и Бинкс, которые провели там лето. Они так живо описали пустынную красоту тех краев, что я пообещала себе: когда-нибудь и я пройду по этим горам.

– Я уже забронировала, – сказала Сара, перелистывая брошюру в конец, где к последней странице был прикреплен билет на самолет.

– Что-что?

– Ты меня слышала.

– Но у меня нет столько денег…

– Это подарок, – махнула рукой Сара.

– Я не могу…

– До вылета еще месяц, значит, у тебя есть целых четыре недели, чтобы придумать кучу отмазок. Ты скажешь, что тебя не отпустят в школе, но к тому моменту уже начнутся каникулы. Будешь в панике звонить мне и спрашивать, какие вещи брать с собой, а потом вдруг решишь, что не можешь принять этот билет, да и вообще ты не готова к горным прогулкам. И в итоге, ровно через месяц, когда я отвезу тебя в аэропорт, ты поймешь, что выбора нет, и поедешь. И отлично проведешь время.

Я засомневалась.

– А даты… как же…

– К годовщине как раз вернешься, – сказала Сара, сев рядом. – Точнее, за два дня до нее.

Могла ли я принять такой щедрый подарок и поехать в Чили? Я представляла, как они все обдумывали. Ник рассказал ей о нашем разговоре у костра, и Саре пришла идея отправить меня в горы. «Айла давно мечтала туда съездить», – наверняка сказала она. В девятнадцать лет никто не покупал за меня билеты, не строил планы. Я делала все сама – брала и ехала.

Я вспомнила слова Ника: «Девчонка из пляжного дома цвета «лимонный шербет», которая смело смотрит в будущее и никогда не отступает».

Сара взяла меня за руки и легонько сжала.

– Айла, прошу тебя. Соглашайся.

Полтора месяца спустя, стоя у талого озера лицом к солнцу, я поняла, что Сара была права.

Я любовалась видом, вдыхая свежий горный воздух. Моя группа шла дальше, но я желала немного побыть одна. Озеро выглядело мутновато-белым из-за осадка, тающий лед поблескивал на полуденном солнце. Поразительная красота, такая чистая и внушительная.

Я сняла с плеч рюкзак и опустилась на корточки. Следы туристов из моей группы понемногу исчезали. Нас было всего пятеро, включая проводника-датчанина Оле с собранными в пучок светлыми волосами и татуировкой пумы у основания шеи. Мы вместе спали, ели и прокладывали путь, и, несмотря на это, я не уставала от общества других. Каждому удавалось выкроить момент, чтобы побыть наедине с собой. Я ночевала в палатке с француженкой по имени Табет, которая работала в международной школе в Сантьяго, а в отпуске исследовала новые места. Табет была на десять лет старше меня, разведена, полна заразительной энергии и в отличной спортивной форме.

– Спасибо, – прошептала я, думая о Саре с Ником. Они сделали это ради меня.

В прежние времена, пока Ник был на работе, мы с Сарой, Джейкобом и Марли были неразлучной компашкой. Две мамы, два сына – идеальное сочетание. Мы по очереди ходили с мальчишками ловить крабов, давая друг другу возможность отдохнуть, почитать книжку; мы в четыре руки наносили солнцезащитный крем и готовили обед для наших проголодавшихся волчат; мы разбивались на команды и играли в пляжный футбол, а мальчишки прямо визжали, то от радости, то от злости – когда мамы грубо нарушали правила.

Однако после смерти Марли наша прекрасная компания развалилась, и проводить время вместе стало неловко. Когда я заходила к Саре, Джейкоб уже не вскакивал радостно с дивана, чтобы поиграть, да и я стояла поодаль, пока Сара вытаскивала дрожащего сына из водолазного костюма, а Ника после работы встречал не шумный гомон двух оживленно болтающих семей, а только я, разбитая и одинокая, мешающаяся под ногами.

Я старалась не навязываться и дать им время побыть одним, но Сара протестовала. Если я говорила, что не приду на барбекю, она притаскивала гриль ко мне на террасу. Честно сказать, я нуждалась в Саре. Она командовала мной, вечно во все влезала, не давала мне остаться наедине со своим горем – и я нуждалась во всем этом. Она следила за тем, чтобы я нормально ела, принимала душ, высыпалась, оплачивала счета, ходила на работу. Когда мне было совсем плохо, Сара оставалась у меня на ночь и спала со мной в одной кровати. Не думаю, что эта роль была ей по душе. Проводя время в заботах обо мне, она забирала его у своей семьи.

Глядя на талое озеро, я вспомнила, с какой натянутой улыбкой Сара бросила на мой столик брошюру с билетом. Наверное, боялась, что я откажу. Или за этим скрывалось что-то еще? В мысли закрадывается некое сомнение.

Я резко качаю головой – что за неблагодарность! – подхватываю рюкзак и бегу за своей группой.

Глава 28

Сара

День шестой, 12:30

Я вглядываюсь в кружку с недопитым кофе, как вдруг на пороге появляются констебли Роум и Эванс. Без предупреждения.

На грудь давит волна ужаса. Неуклюже встаю, проливая остывший кофе на пол.

– Что случилось?

– Новостей пока нет, – отвечает Эванс, выставив вперед свои узкие ладони, будто желая показать, что пришел с миром.

– Насчет любовного письма ничего не узнали? – с надеждой интересуюсь я. Люка по этому поводу я уже допросила, но он изумленно ответил, что кроме Каз Джейкоб ни о ком не упоминал.

– Тоже пока глухо. Вообще-то мы хотели пообщаться с вашим супругом.

– С Ником? Он поехал в город за газовым баллоном. Вернется через час, не раньше.

Констебли переглядываются, и у меня сердце едва не выскакивает.

– Если вам что-то известно, скажите, умоляю вас!

– Вы знаете, где был ваш муж в тот вечер, когда пропал Джейкоб? – спрашивает Эванс.

– Да, ехал в Бристоль. На следующее утро у него была назначена деловая встреча, так что он ночевал там. В отеле «Мирамар», если не ошибаюсь.

– Не помните, в какое время он покинул отмель?

Я не сдерживаю вздох. Мы все это уже проходили.

– Ник ушел с дня рождения Джейкоба часов в семь или полседьмого.

– А по дороге в отель он где-нибудь останавливался?

– Нет. Он хотел еще раз пробежаться по своей презентации и пораньше лечь спать. – Мысли о работе не покидали Ника все выходные. Он выглядел напряженным.

– В гостинице сообщили, что ваш муж зарегистрировался только в половине второго ночи.

– Тут всего пара часов езды, – качаю я головой.

– Может, он все же делал остановку.

– Где же?

– Это мы и хотим узнать, – говорит Эванс.

Слышно, как Ник устанавливает за домом новый газовый баллон. Звякает металл, Ник громко матерится, что-то передвигает. Наверное, пытается засунуть баллон в узкий ящик. Снова выругался и наконец закрыл деревянную дверцу. «Муж никогда не ругается при Джейкобе, – едва не оправдываюсь я перед полицейскими. – Просто у него сложные отношения с работой по дому».

Ник наконец заходит, вытирая со лба испарину.

– Я целых… – Он резко умолкает, увидев, что на диване рядом со мной сидят двое полицейских, а на столе перед ними – пустые стаканы из-под воды. – В чем дело? Что-то случилось?

– Мы хотели бы узнать о вашем местонахождении в тот вечер, когда исчез Джейкоб, – бесстрастным тоном говорит Эванс.

У Ника не дрогнул ни один мускул.

– Я уже вам говорил.

– Они все проверили, Ник. До отеля ты добрался только в половине второго ночи. – Я скрещиваю руки на груди. – А из дома выехал в полседьмого.

Ник сжимает губы, отводит в сторону взгляд. Так всегда бывает, когда он хочет выпутаться из неловкой ситуации.

– Так где ты, мать твою, шлялся?

Ник изумленно смотрит на меня. Я очень редко так выражаюсь.

– Отвечай!

– Я был на пристани, – немного помолчав, говорит он.

За нашим домом, через залив, видна пристань. Иногда Ник сидит там в пабе с парнями, но он точно не уехал бы раньше ради этого в день рождения сына.

– С кем ты встречался? – спрашиваю я, хотя и так знаю ответ.

Мне прекрасно известно, кто еще был на пристани тем вечером. Та, что за несколько часов до этого сидела в кругу нашей семьи. Та, что приезжает туда раз в год в один и тот же день.

Я знаю, с кем виделся Ник.

Да и всегда знала.

– С Айлой, да?

Я молча смотрю на Ника. Не отрываю от него взгляд. Дыхание учащенное, словно готовлюсь к удару.

В нашу первую встречу Ник сидел на террасе Айлы, привалившись спиной к закрытой двери домика. Расслабленный, довольный. Когда я подошла ближе, он прикрыл ладонью глаза от солнца и, приглядевшись, спросил:

– Сара, верно?

– Верно, – улыбнулась я.

Я зашла на террасу и села рядом с ним, тоже приникнув спиной к нагретому дереву.

– И где же она?

– Может, гуляет по мысу. Или поехала в город, – с улыбкой ответил Ник.

Я искоса рассматривала его: четкая линия подбородка, чисто выбритая кожа, опрятная рубашка-поло. Красивый парень, вежливый. Айла изредка вспоминала о нем, как о новых полезных продуктах, которые она все пыталась включить в свой рацион.

Ник же был от нее без ума. Мы только познакомились, а он уже задал мне кучу глубоко личных вопросов, и не потому что я его так уж сильно заинтересовала – просто он хотел узнать меня, чтобы лучше узнать Айлу. Очень умно с его стороны, ведь даже тогда понять нас можно было только вместе.

Айла, первая любовь Ника, ворвалась в его жизнь со своим прекрасным загаром, длинными ногами и вечной легкостью, которая заставляла людей лишь сильнее за нее цепляться.

Первую любовь не забывают, она всегда связана с молодостью. Вычеркнуть ее из памяти – все равно что стереть часть жизни, а когда первая любовь еще и живет каждое лето по соседству, это еще сложнее.

Я годами боролась с неразрешимой проблемой: хотела, чтобы Айла была рядом со мной, но подальше от Ника. Увы, для этого уравнения так и не нашелся ответ.

С момента нашего первого с Ником поцелуя я думала о том, что совершаю ошибку, становясь тенью Айлы. Меня будут мучить вопросы. Любит ли он меня так же страстно, хочет ли так же сильно, как ее? В первое время так и было, но потом появился Джейкоб. Он изменил наш брак, как только Ник положил руку мне на живот и почувствовал, что ребенок толкается. Его любовь к сыну и ко мне была едина, и долгое время после рождения Джейкоба меня не волновали чувства Ника к Айле.

Пока не погиб Марли.

Тогда все перевернулось. Его смерть сломила нас, и вряд ли мы когда-нибудь вновь станем прежними.

Кто-то откашлялся. Совсем забыла, что полицейские еще здесь. Сухим, но вежливым тоном я прошу:

– Вы нас не оставите на минутку?

Переглянувшись с коллегой, Эванс говорит:

– Ник, вам нужно будет приехать в участок. Подробно расскажете нам о том вечере.

Ник молча кивает, не отводя взгляда от меня.

Только оставшись с мужем наедине, я спрашиваю:

– На пристани ты встречался с Айлой, да?

Теперь я вспомнила слова Феза: тот сказал, что вроде бы заметил машину Ника у паба и ждал, что друг зайдет в «Веревку и якорь».

– Да, я ее видел.

– У тебя интрижка, – говорю я, задрав подбородок.

– С Айлой?

– Конечно, с кем же еще!

Ник подходит к выходу. Я подумала, что он хочет уйти, но он просто закрывает дверь, а потом, повернувшись ко мне, отвечает:

– Нет никакой интрижки!

Наверняка врет.

– Зачем вы встречались? Ты же сказал, что поехал в Бристоль.

– Я виделся еще кое с кем.

Кое с кем?

– И с кем же?

Ник глубоко вздыхает.

– С твоей матерью.

Такого я не ожидала.

– С моей матерью? Ничего не…

– С бизнесом дела идут хреново, Сара, понятно? Хуже некуда! – Ник шумно выдыхает. – Твоя мама одолжила мне денег.

Я знаю, что в последнее время с финансами у нас туго. Поэтому мы и сдаем на лето основной дом, переезжая на пляж. Мы думали взять кредит, но лимит в банке уже исчерпан, у родителей Ника все средства вложены в инвестиции, у братьев тоже нет накоплений. Вариант с моей матерью мы даже не рассматривали, потому что быть ее должницей я не собираюсь.

– Я… Поверить не могу, что ты поступил так без моего ведома.

– Я сделал это ради семьи. Все только в выигрыше, Сара: твоя мама рада помочь, я не потеряю бизнес и не умру от инфаркта из-за вечного стресса, вы с Джейкобом не лишитесь дома. Все в выигрыше, – повторяет он. – И я знал, что ты не поддержишь мою идею из-за своей чертовой гордости!