Пропавший без вести Кларк Люси

– Сейчас сфотографирую и отправлю. – Ник достает свой мобильный и делает снимок.

Я выхожу из дома. По пляжу гуляет восточный ветер. Яркие паруса виндсерферов стремятся к горизонту, затем всего один поворот доски – и они снова мчат к берегу.

Пройдя совсем недолго, я почувствовала, что за мной кто-то следит. Я обернулась, но Ник уже зашел обратно в дом и прикрыл дверь. Мне кажется, будто некто смотрит на меня из своей хижины, прижавшись лицом к окну. Наверняка все уже узнали о пропаже Джейкоба – новость разнеслась по отмели со скоростью урагана.

Я осматриваюсь и, не заметив пристальных взглядов, иду дальше, но это странное ощущение не покидает меня, а, напротив, усиливается. Волоски на руках встают дыбом, плечи съеживаются.

Позади я вдруг слышу шаги. Мимо пробегает женщина и извиняется – говорит, не хотела меня напугать. Она примерно моего возраста, в бейсбольной кепке, кожа блестит от пота. Рядом с ней вприпрыжку бегут два серых пса, крепких и мускулистых, с блестящими глазами. И чего я перепугалась? Псы дурачатся на мелководье, а я, глядя на них, замечаю покачивающееся у причала судно. Катер Айзека. В рулевой рубке ничего не видно. Айзек давно работает на буровой вышке в море, и я прекрасно знаю его график – шесть дней через шесть. Сегодня у него точно не выходной.

Неужели Айзек на отмели? Или он сейчас наблюдает за мной с борта своего катера?

Я закутываюсь в кардиган и, опустив голову, иду дальше.

Дверь в дом Роберта открыта: Каз устроилась на диване с журналом. На ней длинный темно-серый топ, унылый и бесформенный, но на удивление удачно обтягивающий ее бедра и ноги. Увидев меня, Каз откладывает журнал в сторону и выходит на террасу.

– Твой отец дома?

Каз качает головой, и я замечаю на ее ровной загорелой щеке страшный синяк.

– Откуда это?

– А, да так. – Каз легким движением касается лица. – Ужасно стыдно. Упала по пьяни пару дней назад.

Вчера на этом месте сияла свежая красная отметина.

– На вечеринке у Люка?

– Да, споткнулась на лестнице, – отвечает она и отводит взгляд.

Слова Каз звучат настороженно – неужто врет?

– Можно зайти? – спрашиваю я.

Она пожимает плечами и возвращается в дом.

– К тебе уже приходили полицейские?

Я-то знаю, что приходили – констебль Роум звонила нам. Девочка показалась ей нервной, отвечала уклончиво. Утверждает, что перебрала с выпивкой, и это привело к ссоре с Джейкобом, однако констебль Роум уверена – Каз недоговаривает.

– Мне нечего им сказать. Я не знаю, где он.

– Зато у меня кое-что есть. От Джейкоба. Сегодня мы нашли его рюкзак, он остался в доме у Люка. А в рюкзаке была записка тебе. – Я достаю из кармана письмо, но не спешу отдавать. Пусть подождет.

– И что там сказано? – спрашивает она, глядя мне в глаза.

Я отвечаю вопросом на вопрос:

– Как вообще у Джейкоба были дела? В последнее время ты видела его чаще, чем я.

– Да вроде нормально.

– У полицейских есть несколько версий, и, согласно одной из них, что-то заставило Джейкоба сбежать. Может, в тот вечер случилось нечто странное. – Я выдерживаю паузу. – Из-за чего вы поссорились?

– Из-за какой-то ерунды. Я уже и не помню.

– А ты напряги память!

Показная вежливость, скрывающая мое истинное отношение к Каз, понемногу исчезает. Если понадобится, я вытяну из нее правду.

Она поворачивает голову и смотрит куда-то вдаль. На гладкую кожу Каз падают лучи солнца. Джейкоб был от нее без ума.

– Ты ему изменяла?

– Нет! Вы что! Я любила его.

Немного помолчав, переспрашиваю:

– Любила?

Каз закрывает лицо руками, и сквозь ее пальцы я снова вижу синевато-багровый синяк.

Я представляю, как Джейкоб стоит у скал рядом с этой прекрасной девушкой, в которую безумно влюблен. Он переборщил с алкоголем, а во взгляде у него столько злобы… Я проговариваю свой вопрос едва слышным шепотом:

– Это Джейкоб тебя ударил?

– Что? Вы думаете, Джейкоб мог меня ударить? – удивленно отвечает Каз.

– Я… ну… – К горлу подступает ком. Я и сама удивляюсь собственным словам и качаю головой.

– Джейкоб и мухи не обидит.

– Знаю. Просто… – К лицу приливает кровь, мне ужасно стыдно.

– Он очень добрый. И хороший. – Каз прикрывает рот рукой, будто хочет сдержать всхлип. Она явно скрывает нечто важное. Джейкоб любил ее, доверял ей свои секреты.

– Зачем в тот вечер твой отец искал Джейкоба?

Каз смотрит на меня, широко раскрыв глаза, – такого она не ожидала.

– Люк сказал, что Роберт заявился на вечеринку. Жутко злой.

– Я… я не знаю.

– Еще как знаешь. – Каз опускает взгляд. –  Могу спросить у отца, если сама не скажешь.

– Отец не виделся с Джейкобом. Честное слово.

– Тогда зачем искать его? – Она качает головой. – Послушай, Каз, я вовсе не злюсь – ни на тебя, ни на твоего папу, – более спокойным тоном говорю я. – Я просто хочу скорее найти Джейкоба.

Я даю ей время собраться с мыслями, но когда Каз не отвечает, добавляю:

– Ты же понимаешь, что полиция снова придет к тебе, если ты будешь молчать.

Каз едва заметно кивает. Шумно сглотнув, она ловит мой взгляд и практически шепотом сообщает:

– Я беременна. – У меня резко опускаются руки. – Вот из-за чего мы ссорились. У нас будет ребенок.

Я смотрю на живот Каз, спрятанный под свободным серым топом.

– И Джейкоб в тот вечер об этом узнал?

– Нет. Мы вместе делали тест в прошлом месяце.

Я потрясена. А мне мой сын даже словом не обмолвился! Поразительно. И как я ничего не заметила?

– Папе все стало известно… Я рассказывала маме по телефону и не заметила, как он зашел в дом.

– Поэтому он и хотел найти Джейкоба.

– Да, но они не увиделись, и отец пошел в паб.

– Может, он продолжил свои поиски уже после?

– Нет, он бы мне сказал, – отвечает Каз, хотя в ее голосе звучит сомнение. Она подтягивает колени к груди и вдруг кажется мне совсем юной. –  Джейкоб не хотел ребенка.

– А ты?

– Я собираюсь в университет. Хочу поездить по миру. Побыть собой, понимаете? – Конечно. Прекрасно понимаю. –  И все-таки… это ведь ребенок. Настоящий ребенок внутри меня, и это мы его сделали. Малыш ни в чем не виноват.

Каз замолкает и смотрит на море.

– Но я все равно пойду. Завтра.

– На аборт?

Она кивает.

Я не могу понять, что чувствую. Слишком много всего и сразу. Несколько дней назад мысль о том, что мой сын сам станет отцом, показалась бы мне совершенно нелепой, однако сейчас я хочу лишь одного: чтобы Джейкоб нашелся, целым и невредимым.

– Почему ты молчала?

– Я… я думала, Джейкоб вернется, и все это будет не важно.

Теперь понятно, зачем ему деньги.

– Он предложил заплатить за аборт?

Каз выпрямляется.

– Да, но это никак не повлияло…

– Мы нашли у Джейкоба в ящике пятьсот фунтов. Все думали, для чего ему такая крупная сумма. – Наступает тишина, потом я спрашиваю: – Значит, Джейкоб не в курсе твоего решения?

– Я звонила ему, но телефон выключен, – качает Каз головой.

– Ты не видела, куда он пошел после вашего разговора той ночью? К домам или к мысу?

– Джейкоб сказал, что хочет побыть один. Он… он плакал. – Каз нервно сглатывает. – И все повторял, что он плохой человек, и мне без него будет лучше. Я не знала, как поступить, что ответить… Он попросил меня уйти, и я ушла.

Джейкоб считал себя плохим человеком?

Мне надо хорошенько все обдумать. Я отдаю Каз его письмо.

– Спасибо, – с улыбкой благодарит она.

Перед уходом я говорю:

– Хочешь, я съезжу с тобой завтра?

Она удивленно смотрит на меня.

– Со мной будет папа, но спасибо, что предложили.

Я возвращаюсь к себе, а навстречу идет Роберт. Его надутую грудь обтягивает оранжево-розовая рубашка-поло, воротничок поднят так высоко, что касается кончиков густых седых волос.

– Сара! – не останавливаясь, кричит он. – Так жаль, что Джейкоб пропал. Есть новости?

– Пока нет, – многозначительным тоном отвечаю я.

– Прибежит обратно, куда денется, – легкомысленно бросает Роберт.

– А я только что от вас. Разговаривала с вашей дочерью.

– Неужели?

– Она мне сказала. Про беременность.

Роберт замирает как вкопанный. Выражение его лица полностью меняется, уголки рта опускаются. Прищурив глаза, он оглядывается, нет ли кого поблизости, затем подходит ко мне вплотную.

– Семнадцать! – шипит Роберт. – Моей Каззи всего семнадцать! О чем ваш Джейкоб только думал?

– Чтобы сделать ребенка, нужны двое.

– Да, черт возьми, и я отлично понимаю, кто кого соблазнил! – злится он, сжимая руки в кулаки.

Я могла бы напомнить Роберту, что его Каз тоже не скромница – если верить слухам, до Джейкоба она сменила уже немало парней, – но спорить я сейчас не хочу. Мне нужно узнать лишь одно: видел ли Роберт моего сына в ночь его исчезновения.

– Наверное, вы были в шоке, когда узнали. Страшно рассердились. – Роберт настороженно смотрит на меня. –  И в тот вечер Джейкоб пропал.

Уголок его рта изгибается в кривой улыбке.

– Да, я был вне себя от злости, но он смотал удочки – в смысле, исчез – не по моей воле, если вы на это намекаете. Возможно, я бы и устроил Джейкобу взбучку, попадись он мне.

– Вот вы и пошли его искать.

– Вы прямо сыщик. Да, пошел, но, к счастью для Джейкоба, мы разминулись. Так что я отправился заливать свое горе в паб.

– Когда к Каз приходили полицейские, она ничего не сказала про беременность.

– Правда? – спрашивает Роберт, хотя в его голосе я не слышу удивления.

– Каз скрыла от них важную информацию, которая может помочь в поисках Джейкоба.

Вполне возможно, что это Роберт попросил ее держать язык за зубами. Я уверена: он что-то скрывает насчет того вечера.

– Я с ней поговорю, – совершенно неубедительно произносит Роберт.

Он смотрит поверх моего плеча, словно что-то привлекло его внимание. Обернувшись, я вижу Нила, мужа Дианы, – тот идет в нашу сторону, с опаской глядя на Роберта. Выражение его лица мне не совсем понятно. Я в курсе, что отношения у Нила и Роберта натянутые, но по какой причине – не знаю. По словам Дианы, они учились в одной школе.

– Сара, все в порядке? – спрашивает Нил.

Я поспешно киваю.

Воспользовавшись паузой, Роберт уходит, махнув на прощание рукой.

– Приятно было поболтать.

Я смотрю ему вслед, и по коже бегут мурашки. Перевожу взгляд на Нила: тот внимательно меня изучает.

– Говорят, Марли пропал.

– Что? – с раздражением переспрашиваю я.

– Я хотел сказать – Джейкоб! Джейкоб! – исправляется Нил.

В висках стучит пульс. Я понимаю, что для жителей отмели Марли ассоциируется с Джейкобом, но сейчас эта оговорка ранит, словно лезвие острого ножа. Вспоминается жуткая фотография из бумажника Джейкоба, с которой выскоблено его лицо.

Явно смущенный, Нил поспешно спрашивает:

– Когда вашего сына видели последний раз?

– В воскресенье вечером, в его день рождения.

– В воскресенье, – задумчиво повторяет Нил, почесывая затылок. – Ладно, что ж, я буду начеку.

Пока Нил не ушел, я решаю поинтересоваться его мнением о Роберте.

– Что ты о нем думаешь? Вы ведь давно знакомы?

– Ну, у нас не самые теплые отношения.

– Вы вместе учились, так ведь?

– Да, несколько лет. – Нил опускает взгляд. – И эти годы стали для меня адом. Роберт был страшным задирой, и, похоже, ничего не изменилось.

– В тот вечер он, ужасно злой, искал Джейкоба, – говорю я Нилу, чтобы посмотреть на его реакцию.

– Понятно, – коротко отвечает Нил.

Хотя дома меня ждет Ник, я не спешу возвращаться и иду к берегу моря. Мне надо побыть одной и все обдумать. Я снимаю сандалии и погружаю пальцы в прохладу мелководья. В голове скользкими рыбинами мечутся десятки вопросов. Похоже, исчезновение Джейкоба напрямую связано с беременностью Каз. Может, на парня столько всего сразу навалилось, что он не выдержал и сбежал, лишь бы не рассказывать об этом нам с Ником? Или он боялся Роберта? Ник теперь немного успокоится: беременность девушки – ответ на наш вопрос почему. Джейкоб перепугался, вот и удрал.

И все же остаются другие вопросы. Зачем бежать? Почему именно тем вечером? Ведь Джейкоб понимает, что мы вызовем полицию, понимает, что последствия будут куда хуже, что стоило бы сразу все нам рассказать…

Не задумываясь, достаю из кармана телефон и звоню Айле. Попадаю на голосовую почту.

– Это я. Боже… мне срочно надо поговорить с тобой. – Наша ссора кажется такой незначительной по сравнению с тем, что случилось с моим сыном. – Джейкоба по-прежнему нет. Ты, наверное, не получила мое сообщение. В воскресенье он не вернулся домой с вечеринки. Полиция его ищет… Господи, Айла, полиция, представляешь?.. Я только что от Каз – она беременна! Беременна от Джейкоба! Он знал об этом целый месяц, Айла, и ни слова мне не сказал.

Я смотрю на опустевший домик Айлы: лучи солнца освещают облезлую лимонно-желтую краску на вздувшихся от сырости деревянных стенах. Из-за проросших сквозь щели в террасе папоротников жилище выглядит заброшенным. Я представляю, как Джейкоб сидит здесь рядом с Айлой, они болтают и смеются.

Перед уходом Джейкоб заявил:

– Она меня понимает.

Понимает. Она его понимает.

От его слов мне стало ужасно больно, потому что это правда.

В этот момент до меня доходит. Я крепко прижимаю к себе телефон и говорю:

– Он рассказал тебе про ребенка, да?