Прежде Чем Он Ошибётся Пирс Блейк

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

В начале восьмого вечера Эллингтон припарковал машину перед домом Уильяма Холланда. Это был маленький домик, спрятанный на окраине симпатичного небольшого района. На мощёной подъездной дорожке была припаркована одна машина, а внутри дома горели несколько ламп.

Эллингтон настойчиво постучал в дверь. Он ни в коем случае не был груб, но ясно дал понять Маккензи, что беспокоясь о её здоровье, сам будет руководить всеми аспектами дела: вождение, стук в двери и так далее.

Дверь ему открыл ухоженный мужчина, которому на вид было под пятьдесят лет. На нём были модные очки, блейзер и брюки цвета хаки. Судя по запаху, доносящемуся из-за двери, он наслаждался китайской едой на ужин.

«Уильям Холланд?» – спросил Эллингтон.

«Да. А Вы кто такой?»

Они оба одновременно показали свои значки, и Маккензи сделала шаг вперед.

«Агенты Уайт и Эллингтон, ФБР. Мы знаем, что Вы недавно оставили свою работу в Университете Куин Нэш».

«Да, ответил Холланд, с удивлением в голосе. – Но я в замешательстве. Почему это заинтересовала ФБР?»

«Мы можем войти, Мистер Холланд?» – спросил Эллингтон.

Холланд на мгновение задумался, прежде чем уступить.

«Конечно, да, проходите. Но я не…Я имею в виду, что это значит?»

Они молча вошли внутрь. Когда Холланд закрыл за ними, Маккензи обратила внимание на то, как он это сделал. Он закрыл её быстро и изо всех сил. Он либо нервничал, либо боялся – или, что более вероятно, и то и другое.

«Мы здесь, в городе, расследуем два убийства, – наконец ответил Эллингтон. – Обе убитые – студентки Университета Куин Нэш, и как мы узнали сегодня, они обе получали консультации у Вас».

К тому времени они уже вошли в гостиную, и Холланд, не теряя времени, плюхнулся в маленькое кресло. Он посмотрел на них так, словно действительно не понимал, что они от него хотят.

«Подождите…Вы говорите, два убийства?»

«Да, – сказала Маккензи. – Разве Вы не знали?»

«Я знал о Джо Хейли. И узнал я это только потому, что проректор уведомляет нас всякий раз, когда студент, с которым мы работаем, по какой-то причине выбывает. А кто вторая?»

«Кристин Линч, – сказала Маккензи, следя за его реакцией. На секунду ей показалось, что он узнал. – Вам знакомо это имя?»

«Да. Но я не могу вспомнить лицо. У меня было больше шестидесяти учеников».

«Ну ладно – сказал Эллингтон. –  Мы слышали, что Вы уволились незадолго до зимних каникул. Это как-то связано со слухами о том, что ты встречаешься с одной из своих студенток?»

«О Господи», – сказал Холланд. Он откинулся на спинку кресла и снял очки. Потом потёр переносицу и вздохнул.

«Да, я встречаюсь со студенткой. Я знал, что слухи распространяются и что это нанесёт значительный урон как моей карьерой, так и её учёбе. Поэтому я уволился с работы».

«Вот так просто?» – спросила Маккензи.

«Нет, не просто так, – отрезал Холланд. – Мы тайком встречались несколько месяцев, и я влюбился в неё. Взаимно. Поэтому мы долго говорили об этом, пытаясь понять, что делать. Но за это время наши отношения каким-то образом стали достоянием общественности, и решение пришло само собой. Но какое всё это имеет отношение к убийствам?»

«Мы надеемся, что никакого, – сказал Эллингтон. – Но Вы должны взглянуть на ситуацию с нашей точки зрения. У нас есть две убитых студентки, и единственная прочная связь между ними заключается в том, что они получали консультации у Вас. Добавьте к этому тот факт, что у Вас довольно сомнительные отношения со студенткой».

«Так вы меня подозреваете? Вы думаете, я убил этих девушек?»

Произнося эти слова вслух, Холланд почувствовал себя очень плохо. Он снова надел очки и сел в кресло, сгорбившись.

«Мы не знаем, что нам думать, – сказала Маккензи. – Вот почему мы приехали, чтобы поговорить с Вами».

«Мистер Холланд, – сказал Эллингтон, – Вы только что сказали нам, что не можете точно вспомнить лицо Кристин Линч. Как насчет Джо Хейли?»

«Да, вообще-то я её хорошо знал. Она была подругой девушки, с которой я сейчас встречаюсь».

«Значит, Джо Хейли знала об Ваших отношениях?»

«Даже не знаю. Я не думаю, что Мелисса – это моя девушка – сказала бы ей. Мы старались изо всех сил сохранить свою тайну».

Маккензи на мгновение задумалась. Тот факт, что его девушка была знакома с одной из жертв, и что жертва могла потенциально знать о табуированных отношениях, конечно бросала тень на Холланда. Это заставило её задаться вопросом, почему он так легко выложил всю эту информацию.

«Простите, что спрашиваю, – сказала Маккензи, – но была ли эта Ваша девушка, эта Мелисса, первой студенткой, с которой Вы когда-либо были связаны?»

По лицу Холланда пробежала тень разочарования, и он внезапно вскочил на ноги.

«Да пошли вы! Я не могу…»

«Сядьте на место», – сказал Эллингтон, вставая прямо на пути Холланда.

Холланд, казалось, сразу понял свою ошибку, выражение его лица то и дело переходило от смиренного сожаления к гневу, пока он пытался успокоиться.

«Послушайте, мне очень жаль. Но я устал от того, что меня судят за это, и мне действительно не нравится, когда меня обвиняют в том, что я трахаюсь со всеми студентками только потому, что я имею отношения с женщиной достигшей совершеннолетия».

«Сколько вам лет, Мистер Холланд?» – спросила Маккензи.

«Сорок пять».

«А сколько лет Мелиссе?»

«Двадцать один».

«Вы когда-нибудь были женаты?» – спросил Эллингтон, делая шаг назад и расслабляясь.

«Однажды. Брак продлился восемь лет. Это было ужасно, если Вам интересно».

«И как же закончились Ваши отношения?»

Холланд покачал головой и направился к двери гостиной, за которой было фойе. «Разговор окончен. Если вы не готовы выдвинуть против меня обвинения, вы оба можете убираться к чёрту. Я уверен, что в Университете есть те, кто сможет ответить на остальные ваши вопросы».

Маккензи медленно направилась к двери. Эллингтон неохотно последовал за ней. Маккензи снова повернулась к нему, нутром чувствуя, что здесь что-то не так.

«Мистер Холланд, Вы же понимаете, что отказываясь сотрудничать, Вы усложняете свою ситуацию».

«Я занимаюсь этим уже месяц».

«А где сейчас Мелисса?– спросил Эллингтон. – Мы бы хотели поговорить и с ней тоже».

«Она… – но Холланд остановился и снова покачал головой. – Её тоже обваляли в грязи. Я не позволю Вам беспокоить её по этому поводу».

«Значит, Вы больше не будете отвечать на наши вопросы, – сказал Эллингтон. – И Вы отказываетесь сообщить нам местонахождение человека, с которым нам нужно поговорить. Я правильно Вас понял?»

«Абсолютно правильно».

Маккензи видела, что Эллингтон начинает злиться. Она видела, как напряглись его плечи, а поза стала жесткой, как будто он превратился в камень. Она протянула руку и нежно коснулась его руки, пытаясь успокоить.

«Мы примем это к сведению, – сказала Маккензи. – Если нам понадобится ещё раз поговорить с Вами по поводу этого дела и выяснится, что Вас нет дома, мы будем считать Вас подозреваемым, и Вы будете арестованы. Вы это понимаете?»

«Конечно», – сказал Холланд.

Он выпихнул их в фойе и открыл перед ними дверь. Как только они оказались на крыльце, Холланд захлопнул дверь.

Маккензи направилась к ступенькам крыльца, но Эллингтон не сдвинулся с места. «Тебе не кажется, что им надо плотнее заняться?» – спросил он.

«Возможно. Но я не думаю, что преступник стал бы так охотно делиться той информацией, которую выдал нам он. Кроме того, мы знаем имя его девушки. Если будет нужно, мы сможем узнать её полное имя из его записей. Однако последнее, что нам нужно – это поспешный арест научного руководителя, который и так уже находится в сложной, противоречивой ситуации».

Эллингтон улыбнулся и последовал за ней вниз по лестнице.

«Видишь, именно поэтому ты будешь мне удивительной женой. Ты всегда удерживаешь меня от глупых поступков».

«Да, за последние несколько лет у меня было достаточно практики».

Они вернулись в машину, и усевшись на сиденье, Маккензи снова почувствовала, насколько устала. Она ни за что не признается в этом Эллингтону, но, возможно, ей действительно нужно меньше участвовать в работе над этим делом.

Ещё один или два дня, малыш, – подумала она, обращаясь к растущей в ней жизни. Ещё несколько дней, и мы с тобой будем отдыхать столько, сколько захотим.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Она понимала, что не должна этого делать, но сопротивляться было трудно. Кроме того, учитывая приближение нового семестра, ей не помешало бы немного расслабиться. Последний шанс. Одна последняя ночь абсолютного безумия. И если всё пройдет так, как обычно, она получит такой заряд энергии, что легко преодолеет любые вспышки сожаления.

Мари даже не пыталась отговорить себя от этого. Ей нужно было лишь позвонить ему и сообщить, что она вернулась в город и хочет его видеть. Он никогда не отказывал ей раньше, и не сделает этого сейчас, после трёх недель разлуки.

Было 11:05, когда она подошла к задней части дома. Он находился всего в восьми милях от кампуса, и она знала, что уровень преступности в районах, подобных этому, был крайне низок. К тому же, она была так взволнована предстоящим свиданием, что вообще перестала думать о плохом.

Подойдя к двери, Мари обнаружила что она закрыта. Девушка набрала номер его квартиры и тут же услышала звук открывающегося замка. Он ничего не сказал ей через динамик, просто открыл дверь. Это заставило её улыбнуться; он, вероятно, будет в очень серьёзном настроении. Даже будет доминировать.

Мило, подумала она. Но мы то знаем, кто всегда оказывается главным…

Эта мысль взволновала её ещё больше. Войдя внутрь, Мари даже не потрудилась воспользоваться лифтом, так как желала поскорее добраться до его квартиры на втором этаже. Она перепрыгивала через две ступеньки, её сердце бешено колотилось от напряжения и ожидания того, что её ждёт. Само предвкушение этого свидания на протяжении всего её путешествия из Нью-Йорка до его квартиры, было восхитительной прелюдией.

Это была долгая поездка. И очень напряжённая. Нервы Мари были натянуты, как струны. О боже, она выжмет из него все соки, залюбит до смерти.

Добравшись до его квартиры, она обнаружила, что дверь не заперта. Она чуть приоткрыла её и увидела, что свет выключен. Тем не менее, какой-то огонёк виднелся в задней части гостиной, возможно, там горела свеча.

«Что ты тут делаешь?» – спросила Мари знойным голосом. Она закрыла за собой дверь и заперла её.

«Жду тебя», – последовал ответ.

«Хорошо. Но… Ты не получишь меня, если не скажешь мне, чего именно ты хочешь».

Мари услышала, как он слегка хихикнул где-то в темноте. Когда её глаза привыкли к мраку, она увидела его фигуру в гостиной, лежащую на диване. Девушка улыбнулась и направилась к нему.

В квартире пахло пылью и заброшенностью потому, что она действительно была не жилая. Она знала, что у него есть место получше, но ему не нравилось, когда она там бывала. Он стремился сохранять свою личную жизнь в секрете. Мари знала, что он проводит очень мало времени дома. Они обычно встречаясь с ним здесь или, в некоторых случаях, занимались сексом на заднем сиденье его машины или в отеле. Хотя она понимала необходимость сохранять конфиденциальность, ей хотелось заняться с ним любовью в огромной кровати, возможно, при свечах и с приглушенной музыкой.

Но секретность их отношений тоже была отчасти сексуальной. В этом было какое-то очарование. Именно поэтому она боролась с желанием наброситься на него прямо здесь и сейчас.

Но их свидания всегда предполагали постепенное развитие событий: поддразнивание, грубую прелюдию, иногда даже игривые уничижительные ремарки.

«Иди ко мне, Мари», – сказал он.

Она подошла к дивану и увидела, что он всё ещё полностью одет. Её это вполне устраивало; это просто растягивало прелюдию на более длительное время.

«Мило», – сказала она, опускаясь перед ним на колени. Она нежно поцеловала его, проводя языком по его губам так, как ему нравилось.

«Что мило?» – спросил он.

«Ты думаешь, что у тебя всё под контролем».

«О, да. Так оно и есть», – сказал он, садясь.

«Я позволю тебе думать так ещё некоторое время, – сказала она, покусывая мягкую плоть его шеи. Он пошевелился, и она почувствовала на себе его руки – одну за спиной, другую на затылке, – но мы оба знаем пр —»

Без предупреждения он схватил её за затылок и толкнул вперед. Это был очень сильный толчок, и она лбом ударилась о его колено.

«Какого…»

Но прежде чем она успела задать этот вопрос, он оказался на ней, навалившись всем своим весом на её спину. Голова у неё закружилась от удара, и на мгновение Мари даже перестала понимать, где находится.

Когда она подняла руки, чтобы оказать ему сопротивление, он схватил её за длинные светлые волосы и сильно ударил её головой о деревянный пол. Мари отчаянно старалась сохранить сознание, но чувствовала, что мир уплывает прочь, а по затылку растекается жгучая боль.

В полузабвении она почувствовала, что он схватил её за пояс брюк и стянул их вниз. Затем мир на мгновение почернел, и она пришла в себя только спустя какое-то время, потому что почувствовала его губы, блуждающие по всему её телу.

В этом не было никакого смысла. Она позволила бы ему сделать с ней всё, что угодно, и с радостью исполнила бы все его желания. Так зачем же он…?

Эта мысль была также прервана нахлынувшей темнотой, которая то подступала, то отступала. Но на этот раз она оставалась без сознания довольно долго.

Пришлось приложить неожиданно много усилий, чтобы наконец расслабиться. Было уже около двух часов ночи. Тяжелее всего оказалось лишить её сознания. Он даже начал сомневаться, что у него это получится. Душить людей – это одно. Для этого нужно просто принять решение, а затем сдавить шею. Но на то, чтобы ударить Мари головой об пол, потребовалось больше смелости, чем он ожидал.

Однако, когда она наконец отключилась, пришло время тяжелой, но приятной работы. И в процессе её выполнения он начал чувствовать удовлетворение принятым решением.

Он убил Джо Хейли и Кристину Линч на месте. С Джо он переспал, получил огромное удовольствие от встречи, а затем задушил её, когда начался второй раунд. И, возможно, именно из-за секса он тогда почти передумал – почти струсил. Усвоив урок, с Кристин он решил не доводить дело до секса. А потом, когда её тело нашли, и он увидел эту историю в новостях, он многое переосмыслил… Нельзя было просто убивать их. Он должен был избавляться от тел. Было неправильно бросать трупы на месте преступления. И если он не мог просто оставлять их там, где убивал, значит должен продумать свои дальнейшие шаги. Он должен был быть более сдержанным, более осторожным.

Он посмотрел на свою работу и подумал, что на этот раз точно поступил правильно. Перед ним был открытый шкаф для одежды, который располагался в коридоре. Мари находилась в шкафу, полностью обнаженная и висящая на связанных запястьях на рейке, которая шла горизонтально по всей ширине шкафа. Кроме того, её рот был заклеен тремя слоями клейкой ленты. Её тело свисало вниз, а руки были вытянуты над головой. Это была странно соблазнительная поза, и он пожалел, что не переспал с ней до того, как привязал её здесь.

Он стоял там, глядя на неё и наслаждаясь ощущением силы и превосходства в течение почти пятнадцати минут, прежде чем Мари начала шевелиться. Она тихо застонала, пытаясь наклониться вперед и постепенно осознавая, что связана и обездвижена. Это, казалось, насторожило её. Глаза девушки широко раскрылись, а ноги выпрямились. Она лихорадочно огляделась, оценивая своё положение: у неё болела голова, она была совершенно голая, привязанная к железной рейке в шкафу для одежды. За ней наблюдал мужчина, с которым она регулярно спала в течение последних двух месяцев.

Мари попыталась заговорить, но все её слова поглотила клейкая лента. Она смогла издать лишь звук, который он принял за вопрос: «Что?»

Внезапно на неё снизошло осознание серьёзности ситуации, в которой она оказалась.

Он подошёл к ней и взял её за подбородок правой рукой. Она отпрянула от него, но это движение заставило её связанные руки выгнуться под неудобным углом. Он медленно провёл рукой вниз от её подбородка, по правой груди, к внутренней стороне бёдер. Впервые с тех пор, как они начали спать вместе, она сомкнула свои ноги при его прикосновении.

Он рассмеялся ей в лицо. В ответ она попыталась закричать через ленту. Звук получился странным – как будто кто-то включил пылесос в другом конце квартиры. Он хорошо заткнул ей рот, растянув ленту от уха до уха, наклеив её в три слоя.

«Это бесполезно», – сказал он. Он изо всех сил старался не обращать внимания на свои плотские потребности и возбуждение, которое пронзало каждый нерв его тела. У него было важное дело, которое нужно было обсудить и решить.

Она застонала в ответ, заглушенная лентой.

«Нам с тобой нужно кое о чём поговорить», – сказал он.

Затем он показал ей пистолет, который прятал за спиной – пистолет, который он приобрёл два года назад и ни разу не использовал. С момента покупки он взял его с собой только один раз. И, конечно, он не собирался использовать его сейчас.

Но Мари этого не знала.

«Если ты закричишь или попытаешься позвать на помощь, я убью тебя».

Он снова подошёл к ней, прижавшись щекой к ее лицу. Он положил свободную руку ей на бедро и потянул вперед. Затем он приставил дуло пистолета к её голому животу.

«Ты мне веришь?»

Она отчаянно закивала. В её глазах была боль и сильное замешательство, а по щекам начали течь слёзы.

На мгновение он задумался, возможно стоит всё-таки использовать пистолет. Так всё закончится быстрее.

Нет, в этом случае будет слишком много шума. К тому же, он упустит тот восхитительный момент, когда свет покинет её глаза.

Он снова прислонился к стене, размахивая пистолетом так, словно это была всего лишь чашка кофе.

А потом он начал говорить. Он говорил и обвинял, но делал всё возможное, чтобы не задушить её в ту же секунду. Даже когда он сорвал ленту с её лица и позволил ей говорить тихим дрожащим шепотом, ему удалось не убить ее.