Запад Эдема Гаррисон Гарри

Глава двадцать третья

Это была долина саску. Широкая и богатая долина, которая тянулась между защитными каменными стенами, высокими и непреодолимыми. Сначала здесь был только камень, который потом по воле Кадайра расступился в разные стороны.

Ненни верил в это, ведь доказательства были у него перед глазами. Кто, кроме Кадайра, мог иметь такую силу, чтобы разрезать камень, как мягкий ил? Разорвав камни, Кадайр проложил по дну долины русло реки и наполнил его свежей водой. Все это было ясно. Ненни сидел в тени у края и думал о том, что услышал от Саноне. Мысли, подобные этим, заполняли его мозг каждый раз, когда он охранял их долину.

Только Кадайр мог разрезать камни одним махом, но прав – дай было и то, что даже крепчайшие камни разрушает время.

В этом месте стены долины расходились в стороны, образуя откосы с осыпями, по которым можно было подняться. Саску ходили здесь, когда покидали долину для охоты. Потому-то Ненни и сидел здесь сейчас, ибо ходили они, но могли пройти и другие, а в дальних холмах охотились каргу.

Ненни уловил какое-то движение среди камней. Может, животное или птица, а может и нет. Саску не обращали внимания на каргу до тех пор, пока те держались на расстоянии.

Им даже иногда позволяли подходить ближе, чтобы обменять мясо на ткани или горшки, но за ними постоянно следили, ибо каргу предпочитали постоянно действовать крадучись. Подобно животным, они жили под открытым небом и, безусловно, были ближе к животным, чем к саску, хотя и умели говорить.

Правда, говорили они плохо, а их меха мерзко пахли, как и они сами. Движение повторилось, и Ненни вскочил на нога, держа в руке копье.

Там что-то было, что-то большое, двигающееся между двумя большими валунами. Ненни вставил копье в копьеметатеяь, держа его параллельно руке.

По склону карабкался каргу. Он должно быть устал, потому что часто останавливался отдохнуть. Нении не двигался и следил за ним, пока не убедился, что он один. Место, которое он охронал, господствовало над дорогой, и каждый, кто хотел попасть в долину, должен был миновать его. Убедившись, что за первым каргу не идут другие, Ненни тихо спрятался за выступом.

До него доносился звук катящихся камней, потом послышался топот бегущих ног. Охотник бежал между высокими каменными столбами, которые стояли на вершине как часовые. Когда он миновал Ненни, тот прыгнул и тупым концом ударил в спину нежданного гостя. Каргу глухо вскрикнул и упал. Ненни наступил на его запястье, затем отбросил копье незнакомца в сторону и ткнул острием своего копья в грязный мех, закрывавший желудок каргу.

– Твоему племени запрещено ходить в долину.

Острие наконечника сделало его слова более понятными.

Каргу свирепо взглянул на него темными глазами, окруженными спутанными волосами и бородой.

– Я хотел пресечь... выйти к холмам за ней... – сказал он.

– Уходи обратно или останешься здесь навсегда.

– Нужно быстрее идти дальше... к другим саммад...

– Ты пришел сюда тайком. Твоему племени запрещено пересекать долину, и ты знаешь это. Почему же ты пытался проскользнуть?

Неохотно и бессвязно каргу объяснил почему.

Порро кончился, и Керрик обрадовался этому. Он творил с его головой странные вещи, и он не знал, было это хорошо или плохо.

Он встал, потянулся, а затем вышел из пещеры с картинами, и Херилак присоединился к нему. Они смотрели, как Саноне ведет торжественную процессию мандуктос к новорожденному теленку, лежавшему на подстилке из соломы. Потом все они запели хором, а Саноне натер красной краской хобот существа. Его мать не привлекала к себе никакого внимания и спокойно жевала зеленые ветки.

Керрик заговорил было об этом, но тут его внимание привлекли движущиеся по берегу фигуры. Одна из них, с темными волосами и одетая в меха, была каргу, и Керрика удивило его присутствие здесь. Он знал, что иногда охотники приходят для торговли, но этот шел с пустыми руками, а шедший за ним саску нес два копья. Покалывая каргу одним из них, он подталкивал его в направлении Саноне.

– Что это? – спросил Херилак. – Что случилось?

– Не знаю. Давай послушаем.

– Он пришел в долину, – сказал Ненни. – Я привел его к тебе, Саноне, чтобы ты услышал его рассказ. – Он снова подтолкнул каргу копьем. – Говори, что ты рассказал мне.

Каргу посмотрел по сторонам, нахмурился, вытер пот с лица грязной рукой, испачкав его при этом.

– Я был в холмах, охотился, – неохотно начал он. – Всю ночь прождал у водяной ямы, но олени не пришли. Утром я вернулся к своим, но все они были мертвы.

Холодное предчувствие кольнуло Керрика.

– Мертвы? – спросил Саноне. – Твоя саммад? Что с ними случилось?

– Они умерли. А у саммадара не было головы. Он провел пальцем поперек шеи. – Ни копья, ни стрелы, а все мертвы. Там было только это.

Он порылся под своими мехами, достал мятый кусок кожи и медленно развернул его. Керрик знал, что там лежит и что он сейчас увидит. Небольшие острые предметы.

Дротики от хесотсана.

– Они пришли сюда!

Херилак громко выкрикнул эти слова, заревев, как от невыносимой боли. Его кулак ударил каргу по руке так, что тот застонал.

Дротик упал на землю, и Херклак принялся топтать его ногами.

Саску удивленно смотрели на него, ничего не понимая, а Саноне повернулся к Керрику, ожидая объяснения. Но Керрик испытывал ту же самую смесь черного гнева и страха, что и Херилак. Наконец, пересилив себя, он сказал:

– Это те... с юга. Мургу... мургу, которые ходят, как тану. Они снова пришли.

– Те мургу, о которых ты рассказывал мне? От которых вы бежали?

– Те самые. Мургу, которых мы никогда прежде не видели и даже не представляли. Они ходят, говорят, строят города и убивают тану. Они убили мою саммад и саммад Херилака. Охотников, женщин, детей, даже мастодонтов...

При этих последних словах Саноне кивнул с почтительным пониманием. С тех пор, как Керрик впервые рассказал ему о мургу, он много думал об этом вопросе, но ничего не говорил вслух, потому что не был уверен. Теперь же уверенность пришла к нему, ибо он знал учение и знал, что есть только одно существо, которое осмеливается убивать мастодонтов.

– Карогнис... – сказал он, и в голосе его звучала такая ненависть, что ближайшие к нему содрогнулись, отступив назад. – Карогнис ходит по земле и теперь пришел к нам.

Керрик едва слышал, что говорит Саноне, не интересуясь его словами.

– Что же нам делать? Снова бежать? – спросил он Херилака.

– Если мы побежим, они последуют за нами. Теперь я понял значение моих снов. День, о котором ты говорил, пришел. Я встречусь с ними и буду сражаться, а потом умру. Но это будет смерть воина, потому что многие мургу умрут вместе со мной.

– Нет, – сказал Керрик, и слово это прозвучало резко, как пощечина. – Это было бы хорошо, будь ты одиноким человеком, который хочет умереть. Но ты сакрипекс. Может, ты хочешь, чтобы охотники и саммад умерли вместе с тобой? Может, ты забыл, что мургу бесчисленны, как песчинки на берегу? В открытом бою мы можем проиграть. Сейчас я хочу, чтобы ты ответил мне, кто ты – сакрипекс, который поведет нас в бой, или охотник Херилак, который хочет в одиночку выйти против мургу и умереть?

Херилак был на голову выше Керрика, и теперь он смотрел на него сверху вниз, а пальцы его сжимались и разжимались от гнева. Однако Керрик был зол не менее, чем он, и холодно смотрел на него, ожидая ответа.

– Это грубые слова, Керрик. Никто еще не говорил так с Херилаком.

– Я говорю с сакрипексом как маргалус. С охотником Херилаком я буду говорить по-другому, потому что его боль – это и моя боль. – Его голос смягчился. – Это твой выбор, великий Херилак, и никто не сделает его за тебя.

Херилак молча смотрел вниз, сжав кулаки с такой силой, что побелели костяшки. Потом он медленно кивнул, а когда заговорил, в словах его были понимание и уважение.

– Вот так сын учит отца. Ты напомнил мне, что однажды я заставил тебя выбирать! Тогда ты выслушал меня, покинул мургу и снова стал охотником тану. Если ты смог сделать это, то я должен выполнить свой долг сакрипекса и забыть о том, что видел во сне. Но ты маргалус и должен рассказать мне, что будут делать мургу.

Инцидент кончился и был забыт. Сейчас нужно было принимать решение. Глубоко задумавшись, Керрик смотрел на охотника каргу, видя вместо него ийлан и фарги, пришедших сюда, и пытаясь представить, что и как они будут делать.

Каргу тревожно задвигался под его пристальным взглядом.

Наконец Керрик заговорил:

– Ты, охотник, нашел свою саммад мертвой. Какие следы ты обнаружил там, какие знаки?

– Там было очень много следов животных, которых я никогда прежде не видел. Они пришли с юга и ушли на юг.

Керрик почувствовал внезапную надежду. Повернувшись к Херилаку, он перевел ему слова каргу. Кажется, он понял значение действий ийлан.

– Если они вернулись, то это должна быть часть большого отряда. Маленькая группа фарги не зашла бы так далеко, это просто невозможно. Их существа летают, и поэтому они знают, где мы находимся, перед тем как напасть. Они узнали, что в этом месте находится лагерь тану, напали и вырезали его. Это значит, что они знают и о саммад и о саску в этой долине.

Слова Саноне нарушили ход его мыслей и вернули Керрика к действительности.

– Что произошло? Я ничего не понимаю.

– Я говорю о мургу, которые ходят, как тану, – сказал Керрик. – Они пришли с юга и пришли в большом количестве. Единственное, чего они хотят – это убить нас, и у них есть способы узнать, где мы находимся, перед тем как напасть.

– Значит, они атакуют и нас? – Саноне задал вопрос, прозвучавший как эхо слов Херилака.

– Они узнают об этой долине и будут убивать здесь всех, потому что это тану.

«Действительно ли они сделают это? – подумал Керрик. – Да, конечно. Сначала они несомненно пойдут на лагерь саммад, потом придут сюда. Но когда? Они, конечно, окружат долину и, может, делают это уже сейчас. Но могут ли они ударить сейчас, в это время? Нет, ийланы думали иначе. Выследить добычу, залечь на ночь, напасть на рассвете. Они наступали так всегда в прошлом и всегда удачно и не будут менять этого сейчас».

Он быстро повернулся к Херилаку.

– Мургу атакуют саммад в лагере утром, я уверен в этом. Завтра утром или в один из следующих дней.

– Я пойду предупрежу их, чтобы немедленно уходили.

Он повернулся и побежал, но Керрик окликнул его.

– Куда вы пойдете? Куда вы можете уйти, чтобы они не пошли за вами?

Херилак повернулся, глядя на Керрика.

– Куда? Лучше всего на север, к снегам. Они не смогут пойти туда.

– Они слишком близко и настигнут вас в холмах.

– Тогда куда?

Когда Херилак выкрикнул это слово, Керрик внезапно увидел ответ на него. Он указал на землю.

– Сюда. За каменный барьер, в эту долину без выхода. Пусть мургу приходят за нами, их встретят смертоносные палки, копья луки. Пусть их дротики бьют в камни вместо нас, а мы будем лежать и ждать их. Они не уйдут, думая, что мы в ловушке, но в ловушке окажутся они, а не мы. У нас здесь есть пища и вода, а крепкие копья помогут нам. Пусть они атакуют и умрут. Думаю, что время бегства подошло к концу. – Он повернулся к Санояе. – Решение зависит от тебя, Саноне. Саммад могут уйти на север или в эту долину, где будут ждать нападення. Впрочем, они могут и не напасть...

– Они нападут, – сказал Саноне со спокойной уверенностью. – Будущее также ясно сейчас, как и прошлое. Мы жили в этой долине, копили свою силу и ждали возвращения мастодонтов. Вы сделали это, привели их сюда, и теперь мы должны защищать их. В мастодонтах сила Кадайра, а вне их – Карогнис, стремящийся уничтожить эту силу. Вы не знаете о нем, но мы знаем. Если Кадайр – это солнце и свет, то Карогнис – ночь и темнота. Кадайр поселил нас на эгой эемле, а Карогнис хочет уничтожить, мы знали о существовании Карогниса, знали, что однажды он придет, а теперь мы знаем его облик и знаем, что он пришел. Мургу эти больше, чем ты о них думаешь, и в то же время меньше. Они сильны, ведь это Карогнис, пришедший на землю и воюющий пролив Кадайра и его людей. Вот почему вы пришли к нам, вот почему был рожден детеныш мастодонта Арнвит. Он – воплощение Кадайра, и мы скоро увидим, как будет остановлея Карогнис. Быстрее зови сюда своих остальных, сражение начинается.

Глава двадцать четвертая

– До чего же безобразны эти существа! – сказала Вайнти. – А этот самый безобразный среди них.

Она тронула ногой отделенную от тела голову. Лицо и волосы ее были в пыли и измазаны засохшей кровью.

– Этот несколько иной, – сказала Сталлан, тыкая в голову своим хесотсаном. – Смотри, какой темный у него мех. Это новый вид устозоу. У всех других были белая кожа и мех, и только у этих они темные. Но эти существа тоже имеют палки с острыми камнями на концах и носят куски грязных шкур на своих телах.

– Устозоу, – резко сказала Вайнти. – Их нужно убить.

Движением руки она отпустила Сталлан и посмотрела вокруг на организованную суматоху фарги. Пока одни разгуливали и кормили уруктопов, другие расстилали чувствительные лозы по кругу вокруг всего лагеря. Теперь никто не мог приблизиться в темноте к лагерю незамеченным. Выведенные световые существа стали сейчас более яркими и более чувствительными, к тому же они указывали на потревоженное место, заливая его потоком света из своих глаз. Впрочем, гораздо интереснее были маликассеи, которых фарги осторожно разматывали вдали от лоз. Это было новое открытие – животные, жившие фотосинтезом в течение дня и безопасные в это время, но в темноте из потайных мест у них выдвигались отравленные шипы, несущие смерть любому дотронувшемуся до них существу. Шипы втягивались обратно только с наступлением дня.

Один из ийлан приблизился к Вайнти. Это была Окотсеи, обезображенная возрастом, но не было ума, равного ей. Именно она вывела существо, которое могло видеть и записывать изображение при свете звезд. Она улучшила и сам этот процесс, поэтому теперь ее летающие разведчики находились в воздухе день и ночь, и снимки, которые они приносили, были доступны почти тотчас после их возвращения. Обратив на себя внимание Вайнти, Окотсеи протянула ей пачку пластинок.

– Что это? – спросила Вайнти.

– То, что вы просили, Эйстаи. Они сделаны сегодня утром, вскоре после рассвета.

Вайнти взяла снимки и внимательно просмотрела их. Все они были одинаковы. Длинные тени вытянулись от пасшихся на лугах мастодонтов. Никаких изменений. Слезы, душившие ее три дня назад, когда они нашли пустой лагерь, оказались беспочвенными. Животные не ушли, а просто переместились с одного места на другое. Они не были встревожены, присутствие ее ударной силы не заметили.

– Покажи мне это место на большом снимке, – сказала она.

– Птицы летали ночью и днем то близко к земле, то высоко в небе. Эти новые снимки были взяты у высоко летающего рептора, охватывали большие участки реки, речную долину и большой участок прилегающей территории. – Окотсеи постучала по нему пальцем. – Вот это место, тце мы провели прошлую ночь. Там было логово устозоу, которых мы уничтожили и откуда принесли эту голову. – Ее палец передвинулся. – Сейчас мы вот здесь, а устозоу обнаружены здесь, у реки.

– Ты уверена, что это именно те, которых мы ищем?

– Я уверена только в том, что это единственная группа по эту сторону снежных гор, которая имеет мастодонтов. Другие устозоу находятся здесь, здесь и здесь. Самая крупная из этих групп – в этой речной долине. Дальше к северу, за пределами этого снимка, еще больше этих существ, но нигде, за исключением этого места, нет ни одного мастодонта. На восточной стороне гор есть много групп, подобных этой, но на этой стороне – только одна.

– Хорошо, отдай это Сталлан, она планирует утреннюю атаку.

Фарги принесла Вайнти вечернее мясо, но та была настолько захвачена своим планом, что съела его, почти ничего не почувствовав. Снова и снова она прокручивала в памяти все приготовления, чтобы убедиться, что ничего не забыто. Все было так, как должно быть. Они атакуют утром, и, прежде чем солнце сядет, Керрик будет мертв или в ее руках. Лучше, в ее руках, гораздо лучше. При этой мысли пальцы ее судорожно сжались.

Она пыталась думать об этом логически, без всяких эмоций, но ненависть кипела в ее душе, и ничего не вышло.

Сколько снимков она уже посмотрела? Сосчитать их было невозможно. Одна группа устозоу походила на другую, и все же она была уверена, что того, кого она искала, не было ни на одном из предыдущих снимков, сделанных к востоку от гор.

Только увидев снимок с изображением мастодонтов к западу гор, она почувствовала, что наконец-то нашла его. Завтра она будет знать об этом наверняка.

С приходом темноты она уснула, как делали все ийланы, под охраной осторожно уложенных лоз. Тревог ночью не было, и ничто не потревожило их сон. С первыми лучами солнца фарги засуетились и подготовка к маршу и сражению началась. Было еще холодно, и Вайнти не снимала с плеч плаща.

Сталлан присоединилась к ней, когда она следила за погрузкой. Все шло спокойно, с настоящей ийланской организацией, группы, возглавляемые начальниками, умело выполняли свои задачи. Вода, мясо и другие запасы были уложены на специально выведенные крупные уруктопы. Впрочем, удовольствие от оперативности подчиненных было испорчено, когда Вайнти заметила Пелейн, пытавшуюся привлечь ее внимание.

– Вайнти, я должна поговорить с тобой.

– Вечером, когда дневная работа будет сделана. Сейчас я занята.

– Вечером может быть слишком поздно и твой план сорвется.

Вайнти не шевельнулась и не сказала ни слова, но один глаз ее холодно взглянул на Пелейн, которая была слишком взволнована, чтобы заметить неудовольствие начальника.

– Я хотела, чтобы все было иначе, но Дочери много говорят между собой и очень беспокоятся. Они начинают чувствовать, что совершили ошибку.

– Ошибку? Ты уверяла меня, что отныне вы перестанете быть Дочерьми Смерти и будете Дочерьми Жизни во всем. Настоящими гражданами Альпесака, оставившими свои ошибки позади и готовыми помогать нам во всем.

– Выслушай меня, могущественная Вайнти. – Пелейн сжала руку в невыразимом страдании, ладони ее выражали ее переживания. – Говорить о чем-то и принимать решения – это одно дело, а принести его другим – совсем иное. Мы пошли с тобой по своей воле, пошли через море, землю и реки, ибо считали, что твои поступки правильны. Мы согласились, что устозоу – хищные животные, которых нужно убивать, как мы убиваем мясных животных.

– Да, с этим вы были согласны.

– Да, до тех пор, пока не увидели этих животных. Две из Дочерей были с отрядом, который нашел вчера устозоу.

– Я знаю об этом, потому что сама посылала их.

«Испытание кровью, – подумала она, – как это называет Сталлан. Она всегда так делает с фарги, которые должны стать охотниками. Имелось много таких, которым было тяжело убивать, потому что они слишком долго были в городах, слишком давно вышли из моря и забыли, что значит убивать быстро и эффективно. Убийца должен не думать, а действовать. Эти Дочери Смерти слишком много думают, думают все время и не делают больше ничего. Испытание кровью должно излечить их от этого».

Пелейн было трудно говорить, и Вайнти терпеливо ждала, когда та возьмет себя в руки.

– Они могли не вернуться, – сказала наконец Пелейн.

– Ты смеешь обсуждать мои приказы?! – Вайнти выпрямилась, дрожа от гнева.

– Они мертвы, Вайнти. Мертвы обе.

– Этого не может быть. Сопротивление было слабым, и никто не пострадал.

– Они обе вернулись, рассказали о лагере устозоу и сказали, что он походил на маленький город. У устозоу было много странных вещей, и они кричали от боли, умирая. Когда они рассказали нам обо всем, кто-то заметил, что теперь они стали Дочерьми Смерти, а не Жизни, они согласились с этим. Потом они воспользовались своими хесотсанами и умерли. Умерли так, будто Эйстаи лишила их имен и выгнала из города. Теперь мы знаем, что заблуждались и, убивая устозоу, несли смерть, а не жизнь. Мы не можем больше помогать тебе, Вайнти, не можем убивать для тебя.

Пелейн прервала свои нервные движения – то, что она хотела сказать, было сказано. Решение было принято, точнее, навязано им. Дальше все зависело только от Вайнти.

Вайнти задумалась, и Пелейн замерла, ожидая, они неподвижно смотрели друг на друга, широко раскрыв глаза и расставив ноги. Вокруг было тихо.

«Это бунт, – думала Вайнти, – и его нужно немедленно прекратить». Но с этой мыслью пришло понимание невозможности этого, понимание того, что эти существа наверняка откажутся брать оружие в будущем. Смерть теперь была ее врагом. Эти неуправляемые самки видели смерть двух из них и верят, что это случится и с ними. Что ж, ведь они правы. Они не могут сражаться, но зато могут умереть.

– Можешь идти, – сказала она. – Иди к своим Дочерям Смерти и скажи им, что они позор нашего города. Хесотсаны будут у них отобраны. Они будут работать, и от них не будут требовать убивать.

Пелейн знаком выразила свое согласие, повернулась и заторопилась прочь. Если бы она осталась еще ненадолго, то услышала бы, как Вайнти закончила свое высказывание:

– Их будут просить не убивать, а умирать...

Она подозвала к себе таракаста. Доверенная фарги подбежала к ней и наклонилась, прижавшись к боку животного так, что Вайнти по ее плечам поднялась на спину своего скакуна.

Развернув его, она направилась в голову колонны, где возглавила марш.

Вооруженные ийланы на таракастах ехали впереди армии и по сторонам колонны, охраняя ее фланги. Сталлан, как всегда, детально изучила снимки и теперь показывала дорогу.

Спуск к месту будущей стоянки у реки был легким, и Вайнти приказала остановиться, только когда один из разведчиков примчался назад.

– Идут, – просто сказала она, подразумевая большую группу устозоу.

– Они идут к месту своей прежней стоянки, – сказала Вайнти, выражая движением тела свою надежду.

– Возможно, – сказал разведчик. – Я видела по следам, что они повернули к месту, где стояли раньше. Следы ведут вдоль реки в речную долину, поняв это я вернулась доложить вам.

– Могут они повернуть назад или уйти другим путем? – спросила Сталлан.

– Это невозможно. Я следовала за ними, пока по сторонам не поднялись высокие стены. Там была только одна дорога.

– Ловушка! – ликующе воскликнула Сталлан, подтолкнув своего животного ближе к Вайнти и показывая ей снимок. – Смотри сюда, сарн'эното, смотри на ловушку, в которую они вошли. Речная долина широка, но у нее высокие стены, и единственный путь идет вдоль реки, которая усыпана камнями и очень быстра. Здесь для них выхода нет.

Сарн'эното – древнее название из полузабытого прошлого – означало командира в вооруженном конфликте, которому все повинуются. Вайнти взяла снимок и коснулась его пальцами.

– Здесь, на этой стороне, ты сама показала мне дорогу вниз, в долину.

– Эту дорогу можно блокировать. Отправим отряд закрыть этот выход, а главные силы останутся здесь, для атаки.

– Что ж, пусть будет так. Это мой приказ. Кстати, на других снимках я видела в долине больше устозоу.

– Значит, больше устозоу умрет в ней, – тут же ответила Сталлан, так ухватив когтями таракаста, что тот заревел от боли. Она легко справилась с ним, повернулась и ускакала.

Солнце еще только прошло зенит, когда Окотсеи передала Вайнти самые свежие снимки, еще теплые и влажные. Та внимательно просмотрела их, один за другим, передавая стоящей рядом Сталлан.

– Все готово, – сказала Сталлан, взглянув на последний из них. – Отсюда они не убегут. – Ее пальцы сжали снимок, он хрустнул и сломался. – Дорога закрыта и охраняется. Мы ждем твоих приказаний, сарн'эното.

Глава двадцать пятая

– Атаковать вдоль реки, – сказала Вайнти. – Сначала резким броском занять каменный барьер и убить всех устозоу, которые могут прятаться там, затем ворваться в долину. Пусть впереди идут фарги, а вы не высовывайтесь. Возможно, устозоу знают о наших передвижениях, в этом случае первые атакующие погибнут. Начинайте.

Толпы фарги двинулись вдоль берега реки. Их было так много, что, пытаясь прорваться через узкую брешь, некоторые из них прыгали в воду. Вайнти проследила за их уходом, затем села на хвост и, замерев, стала ждать результата. Позади нее остальные фарги спешивались и разгружали запасы. Они как раз закончили, когда из долины вернулась усталая Сталлан и медленно подошла к молчащей Вайнти.

– Они лежат в укрытии, – сказала она. – Мы стреляем, но невозможно определить, есть ли попадания. Первые атакующие мертвы, как ты и предполагала, но прежде чем выйти из боя, мы подобрали все хесотсаны, которые могли. Я подготовила защитную линию за пределами дальности их оружия и пришла сюда.

Вайнти вовсе не казалась удивленной этим неприятным событием.

– Они знали, что мы пришли, и потому пришли в долину. А сейчас я хочу видеть все сама.

Сталлан провела ее сквозь толпу фарги, приказав им расступиться, чтобы пропустить сарн'эното. Река бурлила сквозь камни, и именно здесь Сталлан создала линию обороны. Одни фарги прятались за камнями, другие рыли защитные траншеи в мягком песке. Сталлан подняла свой хесотсан и указала на изгиб реки.

– Сейчас нужно быть осторожными, я пойду первой. – Они осторожно двинулись вперед и вскоре увидели первые тела.

Большинство из них лежали у подножия скалы, и только некоторые успели немного подняться, прежде чем упасть. Река омывала барьер и бурлила в узком проходе. Здесь тоже лежали трупы фарги, наполовину в воде, наполовину на суше.

Вайнти взглянула на них, на солнце, висевшее еще довольно высоко, и заговорила:

– Мы будем атаковать снова. Если не ошибаюсь, хесотсаны могут жить и под водой.

– Да. Их носовые клапаны при этом закрываются.

– Очень хорошо. Вот что мы сделаем. Атака барьера будет продолжаться, я не могу прекращать попыток из-за смерти нескольких фарги.

– Это будет нелегко, и многие погибнут.

– В мире нет ничего легкого, Сталлан, иначе все мы сейчас были бы Эйстаи без прислуживающих нам фарги. Ты знаешь, что Дочери Смерти отказались сражаться?

– Я забрала у них хесотсаны.

– Хорошо. Но они могут еще послужить нам. Пусть возглавят атаку на барьер.

Когда Сталлан поняла смысл этих слов, губы ее разошлись в стороны, открыв ряд острых зубов.

– Ты первая и мудрейшая из всех, великая Вайнти. Их тела примут множество смертоносных дротиков, а вооруженные фарги пойдут дальше. Ты единственная, кто смог извлечь пользу из этих обременительных существ. Все будет сделано, как ты приказала. Устозоу и Дочери Смерти умрут вместе. Это подходящая компания для них!

– Но это еще не все. Таким образом мы можем подавить их, но наши потери будут слишком велики. Поэтому я хочу, чтобы одновременно с атакой по фронту вооруженные фарги спустились вниз по течению реки и ударили защитникам в тыл, отвлекая их. Потом мы сметем их с барьера и уничтожим остальных.

Мухи уже роились над телами, лежавшими на камнях внизу. Кроме них, ничто не двигалось, и журчание было хорошо слышно в тишине. Керрик взял пригоршню дротиков и один за другим стал вставлять их в хесотсан.

– Они отошли назад, – сказал Саноне, осторожно выглядывая из укрытия.