Искупление Минато Канаэ
– Я получил назначение на долгосрочную работу в Швейцарии и очень надеюсь, что ты поедешь со мной.
Такахиро сделал предложение за ужином, когда подали шикарный французский десерт и мы пили вино. Ресторан был очень уютный – каждый столик имел собственное изолированное пространство; идеальное место для предложения. Я чувствовала себя как во сне. Как я была бы счастлива, если б могла безоговорочно принять его…
Но я не могла. Причина существовала.
– Прости, – сказала я, поклонившись, – но я не могу принять твое предложение.
– Почему?
Нельзя сказать, что предложение было уж совсем неожиданным, но я очень разволновалась. Мне хотелось бы, чтобы я могла назвать любую другую, обычную причину для отказа. Сказать, например, что ему нужен более подходящий человек рядом. Но это было бы ложью. Поэтому я пошла прямым путем и раскрыла истинную причину.
Никогда я не думала, что мне придется открывать столь ненавистную правду в тот момент, когда мне делают предложение.
– Я не совсем полноценная женщина.
У него был ошарашенный вид. Думаю, он вообще не предполагал услышать такой ответ. До того, как меня успело полностью поглотить чувство стыда, я пояснила:
– Мне уже двадцать пять, но у меня ни разу не было месячных. Мое подсознание не хочет, чтобы я стала женщиной. У меня не может быть нормальных сексуальных отношений, я не могу родить ребенка. Такой человек, как ты, с таким прекрасным будущим, не может жениться на ущербной женщине вроде меня.
Впервые в жизни я проклинала то, как мой организм меня защищал. С сожалением я подумала, что нужно было еще тогда, в старшей школе, сделать все, что мне рекомендовали, – будь то уколы или консультации.
Я сдерживала слезы, чувствуя, что нельзя их показать. Зачерпнула кусочек десерта – это был воздушный белый мусс, украшенный разными ягодами: клубникой, малиной, клюквой, голубикой… С тех пор как я впервые услышала все эти названия, мой родной провинциальный городок не ослабил своей хватки.
– Это не имеет значения, – сказал Такахиро. – Если ты просто поедешь со мной, будет отлично. Видеть тебя дома, когда я, уставший, прихожу с работы, – все, что мне нужно. Я буду рассказывать тебе, как провел день, обнимать тебя и ложиться спать. Ничего более прекрасного не могу себе представить. Разве ты не хочешь поехать со мной, начать вместе новую жизнь?
А потом добавил:
– Для тебя было бы очень кстати уехать из Японии. Скорее всего, с тобой это происходит из-за убийства. Может быть, ты беспокоишься из-за того, что город вдруг напомнит тебе твой собственный и вернет в твое сознание все, тогда случившееся там? Но я могу гарантировать тебе, что в новом месте не будет убийцы и что я буду рядом, чтобы тебя защитить.
Я удивилась, когда Такахиро сказал, что надо бы пригласить на свадьбу вас, Асако, с мужем. Тогда я впервые узнала, что отец Такахиро и ваш муж – двоюродные братья.
– Когда Асако с мужем увидят меня, – спросила я его, – не вспомнят ли они сразу убийство и не начнут снова переживать по поводу всех тех событий?
Но он ответил, мол, вы говорили ему, что очень хотели бы присутствовать на нашей свадьбе.
Говоря начистоту, Асако, я не хотела видеть вас снова. Я боялась, что вы никогда не простите мне, что я не выполнила нашу договоренность и вместо этого стала искать собственное счастье. Но у меня не было права голоса. Это была семья Такахиро, в конце концов, его родители оба входили в руководство «Адачи маньюфэкчуринг». Они платили за все это экстравагантное мероприятие, которое должно было состояться в музее искусства, построенном известным архитектором и где уже проводили свадьбы знаменитые люди. Единственное, что я могла решить самостоятельно – какое у меня будет платье.
Но в день свадьбы вы, Асако, сказали мне, чтобы я забыла про убийство и наслаждалась жизнью. Вы даже не представляете, какая радость переполнила меня, когда я это услышала… И вторым, что так подняло мне настроение в тот день, был сюрприз, который подготовил мне Такахиро.
Когда мы с ним приступили к обсуждению свадьбы, я была уверена, что во время празднования переоденусь в коктейльное платье. Однако Такахиро полностью отверг эту идею, сказав, что я должна быть в белом платье до конца свадебного приема. Причина выяснилась позже, уже во время празднования: он неожиданно вручил мне коробку с бантом, и меня вместе с ней отвели в комнату ожидания.
Открыв коробку, я обнаружила там розовое платье. Вырез и подол были окантованы белыми перышками, а на талии и плечах красовались большие темные розы. Из таких же роз и белых перьев было сделано украшение для волос. Такой туалет мог бы быть у французской куклы, подумала я. Посмотрела в зеркало – и увидела перед собой нашу куклу, выставленную в гостиной моего старого дома.
Но почему? Не сразу я догадалась, что мы впервые встретились с Такахиро во время «французского тура». Тогда я, деревенская девочка, с гордостью показывала детям из большого города наши старинного вида куклы. Наверное, он вспомнил меня такой и заказал точную копию платья моей куклы, чтобы удивить меня и порадовать.
Когда я вернулась к гостям, Такахиро смотрел на меня затаив дыхание, а потом широко улыбнулся.
– Ты прекрасна! – воскликнул он.
Все произносили тосты в нашу честь и шутили. А через два дня после этого радостного события мы с Такахиро отправились в путешествие. Из окна самолета я видела, как удаляется земля, и все мое существо наполнилось чувством свободы.
«На новом месте не будет убийцы, и я всегда буду рядом, чтобы защитить тебя».
Но преступник был.
Город, в котором я оказалась, и вправду может похвастаться таким же свежим и чистым воздухом, как наш, но больше ничего общего у них нет. Этот город очарователен и красив. Прошло две недели нашей совместной жизни, и в ней есть только Такахиро и я.
Трудно поверить, что прошло всего две недели…
Кое-что меня немного удивило. До сих пор я могла рассуждать обо всем совершенно спокойно, но я не совсем уверена, что могу описать последующие события. Однако я должна сказать то, что у меня на душе.
Начну с того дня, когда мы приехали в этот город.
Такахиро сказал мне, что в нашем новом доме есть абсолютно все, что нужно, – мебель, посуда и прочее. Поэтому я избавилась от большинства вещей, которые были у меня, пока я жила одна. Я отправила сюда только минимум одежды и другие личные вещи. После нашей помолвки Такахиро несколько раз ездил в Швейцарию в командировки и подготовил дом для нашего приезда.
Мы прилетели в местный аэропорт утром, и несколько людей из его компании приехали нас встретить. Я пошла с Такахиро в офис, чтобы познакомиться с его коллегами. Мы вместе пообедали, меня всем представили, и мы даже получили симпатичные свадебные подарки. А потом вдвоем поехали в наш новый дом – машину дала фирма.
Я восхищалась в тот день всем, что видела, но у меня прямо перехватило дыхание от радости, когда мы оказались в престижном районе и увидели наш дом, похожий на старинный кукольный домик.
В нем было два этажа, внизу – просторная гостиная, столовая, совмещенная с кухней, и еще две комнаты. В гостиной стояли диван и книжный шкаф; я решила поместить там еще и большие напольные часы, которые нам подарили на свадьбу. Но в целом комната казалась пустой. В кухне хватало посуды и хозяйственных принадлежностей, однако я подумала, что неплохо было бы иметь для нас две парные чашки.
– Рыжая скатерть будет неплохо смотреться на обеденном столе, – заметила я и с восторгом добавила: – И мне хотелось бы расставить много фотографий около окна с эркером.
Такахиро улыбнулся и сказал, что я могу украшать все по своему вкусу.
– Но сперва давай распакуем вещи. – Коробки, отправленные из Японии, были сложены в одной из комнат на первом этаже.
На втором этаже были четыре комнаты разного размера.
– Самая большая, в глубине, – спальня, – сказал Такахиро, – остальные можешь использовать как захочешь.
Я всюду заглянула. «Квартира слишком велика для нас», – думала я, идя по широкому коридору к последней комнате. Уже взялась за дверную ручку, когда Такахиро попросил:
– Давай зайдем сюда попозже. Я тут уже все подготовил, когда приезжал без тебя. Сначала поедим.
Его слова и моя собственная застенчивость, когда речь зашла о нашей совместной спальне, помешали мне открыть дверь. Вместо этого я пошла с ним в ближайший ресторан.
Мы выпили пива и съели что-то из местной кухни, простое, но вкусное. Когда же мы в хорошем настроении вернулись домой, Такахиро вдруг подхватил меня на руки, перенес, как принцессу, через порог и стал подниматься вверх по лестнице. Пронес меня по коридору второго этажа, распахнул дверь самой дальней комнаты и аккуратно положил меня на что-то. Там было совершенно темно, но я поняла, что лежу на кровати.
Он расстегнул молнию на моем платье, и оно упало с плеч. В Японии после свадьбы мы несколько дней прожили в отеле, но Такахиро был так занят работой, готовясь к новому назначению, что между нами ничего не было. Однако сейчас, поняла я, время пришло. Даже притом, что мой организм был несовершенен, думала я, моя любовь должна научить меня сделать все правильно.
Сердце мое забилось часто, я задержала дыхание… и вдруг мне что-то очень осторожно надели на голову. Руки просунули в рукава, на спине застегнули молнию. Такахиро держал меня за руку. Я встала, а он тщательно разгладил подол моего длинного платья. Я поняла, что он просто переодел меня.
В комнате стало светло. Такахиро включил одну из ламп. И в этот момент я увидела французскую куклу. С красивого деревянного резного столика у кровати на меня смотрело лицо точно такой куклы, как выставляли в гостиных в моем родном городке.
Он купил похожую куклу для меня? Нет. Под правым глазом у нее виднелась крошечная родинка, но платье было другое. Не розовое, а бледно-голубое. Такое же красовалось на мне.
Как в тумане, я развернулась, чтобы найти глазами Такахиро. Он смотрел на меня с улыбкой, как во время нашей свадьбы.
– Моя драгоценная куколка, – сказал он.
– Что?.. – Я не успела ничего произнести охрипшим голосом, как он злобно закричал:
– Молчи!
Его улыбка сменилась раздраженным выражением, и именно тогда я вспомнила его ребенком в том «французском туре».
Я стояла как вкопанная, не понимая, что происходит, и не решаясь произнести хоть слово. Неожиданно на его лицо вернулось обычное веселое выражение, он усадил меня на кровать и сам присел рядом.
– Прости, что я закричал. Я напугал тебя? – Он говорил мягко, но я не в состоянии была ответить. Такахиро смотрел на меня, но казалось, что он меня не видит. Я молча разглядывала его.
– Ты же хорошая маленькая девочка, – произнес он, поглаживая своей большой рукой меня по голове.
И начал рассказ.
– До тех пор я никогда не влюблялся, – сказал Такахиро. – Все девочки, которых я знал – хорошо воспитанные, – соответствовали своим элитным семьям, но они были тщеславными глупыми существами, многие из них. Мама моя ничем от них не отличалась – постоянно жаловалась на сотрудников, которыми руководила (всем, по ее словам, не хватало компетенции), и на отца, работавшего в том же отделе.
А потом нам пришлось переехать. Я даже не мог поверить, что это место – часть Японии. Там не было просто-таки ничего. И детей, таких, как там, я тоже раньше никогда не видел – неотесанные, примитивные, очень завистливые. При мысли о том, что мне предстоит провести в их компании несколько лет, я просто сходил с ума.
Примерно в это время кто-то из девочек, живших в нашем доме, пригласил меня пойти посмотреть нечто интересное. Я понятия не имел, что речь идет о куклах, делать все равно было нечего, поэтому я отправился куда-то вместе с этими грязными детьми. Они просто открывали входные двери в чужих домах, даже не стуча, и выкрикивали: «Мы хотим посмотреть вашу куклу!» – а хозяева, в свою очередь, вопили: «Прямо проходите!» И даже сами не высовывали носа. Весь рой врывался в дом, и все рассматривали, что там есть. Невероятно!
Однако поход и правда оказался довольно интересным. Внимательно глядя на выставленные там вещи – не только кукол, но и картины, сувениры, дипломы, – я представлял, что за люди живут в том или ином доме. И когда эти люди появлялись с напитками, чтобы угостить нас ячменным чаем или лимонадом, они оказывались именно такими, какими я их себе рисовал. Меня это поразило. В четвертом доме я понял, что все куклы походили на детей в семье, и стал внимательнее приглядываться к ним. Они выглядели то волевыми, то заносчивыми, но среди них не было умных – все полученные впечатления скорее оказались негативными.
Мне кажется, что предпоследний дом был твой. К моменту, когда мы в него попали, я уже изрядно устал и подумывал о том, как незаметно смыться, но тут увидел вашу куклу. И понял, что хочу ее иметь.
У этой куклы оказалось необычное лицо. Невозможно было определить, то ли это рано повзрослевшая девочка, то ли по-детски выглядящий взрослый человек. Мне страшно хотелось дотянуться до нее, потрогать ее лицо, ручки и ножки. Она так очаровательно выглядела! «Как было бы здорово, – думал я, – если б она всегда была рядом, да еще умела разговаривать…» У меня даже появились надежды на хозяйку этой куклы, но практически не было ничего общего между ее убогим видом и куклой, разве только родинка в одном и том же месте.
Даже придя домой, я не мог избавиться от мыслей об этой кукле. Слушая, как ругаются родители в соседней комнате, я думал про нее. Когда одноклассники смеялись надо мной, что я не знаю правил игры, у меня в голове возникал ее образ. В конце концов я принял решение. Она должна принадлежать мне.
Во время праздника люди были еще менее бдительны, чем обычно, поэтому украсть ее оказалось делом несложным. Кроме нее, я взял еще кукол в четырех других домах для того, чтобы никто не догадался, что мне нравится именно эта кукла, если вдруг меня поймают. Тех, других, я в тот же день выбросил в мусоросжигатель при заводе.
Я не мучился угрызениями совести, поскольку был уверен, что лучше меня никто не позаботится об этой кукле.
А вскоре случилось то убийство. Больше всего меня поразило то, что все пытались связать его с пропажей кукол. «Нет, – думал я, – не могут они принимать меня за убийцу!» Я отправился посмотреть на одного из тех, кто соприкоснулся с преступлением, чтобы проверить для себя обстановку. Я подошел к твоему дому. Увидел тебя, идущую из школы или из полиции, с опущенными глазами, в сопровождении твоей матери. На секунду мои глаза встретились с твоими – и я ощутил в теле холодок. У куклы был совершенно такой же взгляд, как у тебя.
До этого я считал, что хозяйка куклы была чумазым деревенским ребенком, но тут почувствовал, что все это может вырасти во что-то прекрасное. Ты, ростом чуть больше метра, была так чудесна, напоминая ожившую куклу… А это казалось мне еще прекраснее. Я мог бы не просто разговаривать с тобой, но и сидеть рядом, гулять вместе, обнимать, засыпая… У меня возникло предчувствие, что в один прекрасный день произойдет чудо.
Потом в газетах сообщили, что подозреваемый – мужчина лет сорока-пятидесяти, я перестал волноваться и думал только о тебе.
Кажется, ты не замечала этого, но я постоянно наблюдал за тобой. В школе, по дороге домой и даже напротив твоего дома. Вскоре родителей опять перевели на работу в Токио, и мы уехали туда. Но каждые каникулы я приезжал в твой город, посмотреть на тебя. Под предлогом того, что хочу встретиться с одним из наиболее приличных детей, живших там же.
Ты росла именно так, как я надеялся. В какой-то момент я стал беспокоиться, что ты окажешься недостаточно чистой и начнешь флиртовать с каким-нибудь мужчиной, но ты была далека от этого. Во время учебы в колледже однажды я хотел поговорить с тобой, но потом решил терпеливо ждать и готовить почву, чтобы ты стала моей.
«Я не совсем полноценная женщина». Когда я услышал эти слова, по телу у меня прошла дрожь; это было сильное ощущение – даже сильнее, чем когда мы встретились глазами. Потому что тогда я понял, что ты настоящая живая кукла. Если ты стала такой благодаря убийству, то я должен сказать спасибо убийце.
Иди ко мне поближе. В ночное время ты – моя кукла.
Возможно, Такахиро устал от долгой дороги или от длительного повествования, но скоро он погрузился в сон, при этом нежно меня обнимая.
Отвратительно, жутко… Невозможно выразить мои чувства в тот момент. Я поняла, что ощущение того, что за мной постоянно следят, не было плодом моего воображения. То, что наблюдателем оказался не убийца, не принесло мне большого облегчения. Напротив, я испугалась, что теперь попала в гораздо более странную историю. В ту ночь я не смогла заснуть. «Завтра же уеду в Японию», – стучало у меня в голове.
Однако утром, когда я потихоньку ускользнула из кровати, Такахиро не попытался меня остановить, хотя, уверена, заметил это. Я приняла душ, надела обычную одежду и приготовила простой завтрак из яиц и хлеба, которые мы купили накануне. К этому времени Такахиро стал обычным, таким, как всегда.
– Сегодня начинается моя работа, я должен идти, – сказал он. – Но если тебе будет одиноко или возникнут какие-то проблемы, в любое время звони мне на мобильный. – Он поцеловал меня на прощание и ушел в офис.
Может быть, вчера мне все приснилось?.. Нет, все и правда случилось. А что, если он выпил слишком много пива и был пьяным? Или ему так понравилась тогда кукла, что он действительно ее украл, а теперь придумал такую историю, чтобы замазать неловкость?
Пытаясь убедить себя, что все так и есть, я поднялась в спальню, начала там уборку – и увидела куклу, будто ждущую меня с обычным мягким выражением на лице. Теперь на ней было красное платье. В комнате, кроме кровати, находились стол и платяной шкаф, а на нем – парные гравировки. Я медленно подошла к нему и широко распахнула дверцы, висящие на двойных петлях. Внутри увидела много платьев всевозможных цветов. Каждого цвета по два – одно для меня, второе для куклы.
Слезы полились у меня рекой. Но постепенно они сменились улыбкой. Накануне вечером, когда Такахиро так неожиданно переодел меня в темноте и заставил слушать его странную историю, я испугалась. Сейчас, днем, эти бесконечные безвкусные платья в шкафу казались забавными, даже смехотворными. Одежда, которую могли бы надеть клоуны в цирке.
«Где он купил все это и что было у него в голове, когда он их покупал?» – задумалась я. Разумеется, Такахиро не носил с собой картинки этих платьев, которые мы делали тогда цветными карандашами – как «памятки» у меня в записной книжке, которую я давно выбросила.
Когда он был ребенком, в его жизни чего-то не хватало. Чего-то существенного. Кукла в нашей гостиной, которую, вполне возможно, мы выбросили бы какое-то время спустя, дала ему то, что ему было нужно. А теперь я играю ее роль по несколько часов в день. Он вытащил меня из маленького сельского городка в это далекое место. Для того чтобы два ущербных человека жили тут, необходима была абсурдная церемония, позволившая им скрывать свои несовершенства…
Я всегда умела убедить себя.
Вечером, когда Такахиро вернулся с работы и увидел, что я в той же обычной одежде, что и утром, он был явно недоволен. Прежде чем он успел хоть что-то сказать, я выпалила следующее:
– Смотри, все это пространство – место, где мы живем, как люди. Мы тут едим, моемся, ходим в туалет, принимаем душ. Разве ты не хочешь провести в нашей спальне настоящую ночь со мной?
Я нервничала. Для меня, куклы, было слишком смелым предложение провести вместе ночь по-настоящему, но он только широко улыбнулся и спросил:
– А что у нас на ужин?
Прошел второй невыносимый день, потом третий; я изображала куклу. Я вынуждена была молча слушать его речи и, что гораздо хуже, терпеть его руки у себя под платьем и его губы на своем теле. Со временем, правда, я как-то привыкла к этому, и мне даже хотелось, чтобы он больше прикасался ко мне. Сначала я с нетерпением ждала времени суток, когда превращалась в куклу, а потом очень огорчалась, что ночь заканчивается.
Но прошлая ночь была не похожа на остальные.
Меня с утра лихорадило, болел низ живота, и к полудню я еле держалась на ногах. Прилегла на диван в гостиной, натянула на себя одеяло и закрыла глаза. Меня очень раздражало тиканье часов, и я не могла никак заснуть. Засунула часы под диван и в итоге смогла немного поспать, но боль не проходила.
Вечером пришел Такахиро. Увидев мое бледное лицо, он заволновался. Я извинилась, что не приготовила ужин, но он велел мне не беспокоиться по этому поводу.
Под влиянием его заботливых слов я расслабилась, а это было ошибкой.
– Я хотела бы сегодня поспать тут, – сказала я ему.
– Я этого не допущу, – возразил Такахиро ледяным тоном.
Не знаю почему, но я разозлилась. Прошлой ночью не все было гладко – и, возможно, поэтому все вместе вызвало у меня ярость.
– Не смей заставлять меня играть в твои извращенные игры, когда я так себя чувствую! – закричала я.
Как только я это выкрикнула, сразу же почувствовала острую боль в щеке.
– Что ты сказала?
Лицо Такахиро было рядом с моим, и его выражение меня напугало. Но я не дрогнула. Я была вне себя от злости.
– Я сказала, что ты извращенец. Не говори мне, что ты сам этого не понимаешь!
Раздался громкий крик, опять острая боль в щеке, и я упала на пол. Он сел мне на живот, который болел уже очень сильно, и схватил меня двумя руками за горло.
– Забери назад свои слова! Если ты прямо сейчас заберешь их, я прощу тебя. Вставай на колени и проси прощения!
Вот именно тогда все и случилось. Я почувствовала, что-то теплое и липкое течет у меня по ногам. Я сразу поняла, что это, не вставая и не глядя на пол. В следующую секунду у меня в голове со страшной скоростью пронеслось все, случившееся перед убийством.
Девочки, играющие в мяч, человек в спецовке, оценивающий каждую взглядом, Эмили, которую он уводит, сцена в раздевалке…
Меня сейчас убьют!
Я не помню, что было дальше.
Позади обеденного стола, где я сейчас пишу это письмо, напротив дивана, на полу лежал Такахиро. Кровь уже не шла у него из головы, она потемнела и загустела. Рядом с ним – часы, все в крови. Даже отсюда было видно, что он не дышит.
Вероятно, я убила его.
В потоке картин из прошлого, крутившихся в моем сознании, вдруг появилась мысль.
Мы все обращались к убийце «дядя», это нормальное обращение детей к незнакомому взрослому мужчине средних лет, – но на самом деле он совсем не был старым, может быть, лет тридцати пяти. Теперь я знала, что кукол украл совсем другой человек. Срок давности по убийству был уже на исходе, и я всем сердцем молилась, чтобы эти факты оказались полезными и дело наконец раскрыли бы.
Теперь я выполнила условия соглашения?
Я собираюсь отправить вам это письмо и потом улететь в Японию. Не знаю, что они сделают с тем, кто убил мужа за границей, но в Японии я пойду в ближайший полицейский участок.
Возможно, мне придется провести какое-то время в тюрьме, но меня это не беспокоит, поскольку я знаю, что потом буду совершенно свободна. Откровенно говоря, на душе у меня спокойно. Как будто в итоге после всех этих лет я вернулась в старое время, до приезда вашей семьи в мой город. В то время, когда я дышала чистым хрустальным воздухом и ни о чем не беспокоилась.
Берегите себя.
Прощайте, ваша Саэ
Внеплановое собрание родительского комитета
Спасибо всем за то, что пришли на внеплановое собрание родительского комитета Третьей публичной начальной школы Вакаба. Я знаю, что вы очень заняты, и очень благодарна, что вы пришли сегодня, несмотря на дождь. Моя фамилия Синохара.
Обычно такие собрания ведет кто-то вышестоящий – директор или его заместитель. Но я единственный взрослый человек, который наилучшим образом может объяснить – вам, родителям, или представителям общественности – то, что вам необходимо знать. Поэтому настоятельно прошу вас разрешить мне обратиться к вам.
То, что я собираюсь вам сказать, нигде не записано и заранее не проверено. Поэтому, если я случайно скажу что-то, с вашей точки зрения, необдуманное, ответственность за это будет целиком моя, а не школы. Пожалуйста, имейте это в виду.
Мне хотелось бы начать с обсуждения событий, которые произошли в начале этого месяца в нашей школе. Я говорю о том случае, когда пострадал ребенок.
Произошло все в среду, пятого июля, около одиннадцати сорока пяти утра в бассейне, который находится на школьной площадке. В тот день в четвертом классе объединили первую и вторую группы для занятий плаванием. Была отличная солнечная погода, вполне для этого подходящая. Урок был сдвоенный, начался он в десять сорок и должен был завершиться в двенадцать двадцать. Я классный руководитель первой группы, а господин Танабэ – второй; оба мы отвечали за уроки.
Если смотреть от входа в спортивный зал, в котором вы сейчас находитесь, бассейн расположен справа по диагонали через школьную площадку. Его видно из зданий школы, в частности из здания номер три, самого дальнего от главных ворот. Вы выходите из того места, где дети меняют свою уличную обувь на шлепанцы, проходите мимо гимнастических снарядов и в итоге попадаете к бассейну. У входа в него есть металлическая сдвижная калитка.
Это единственный вход, обращенный к площадке.
Когда в бассейне не проводятся занятия плаванием, калитка заперта на висячий замок снаружи, а когда бассейном пользуются, мы оставляем ее незапертой, поскольку туда никто никогда не заходит. К тому же она остается открытой на тот случай, если кто-то из детей вдруг плохо себя почувствует, и тогда он сможет сразу пойти к врачу – медицинский кабинет расположен на первом этаже здания номер три.
Справа внутри при входе есть место, где дети хранят свою обувь, а потом всего несколько ступенек ведут к самому бассейну. Раздевалки и душевые кабины находятся сзади; таким образом, дети проходят рядом с бассейном, там, где трамплины – эта сторона немного шире, чем другая, – надевают купальные костюмы в раздевалке, принимают душ и собираются около трамплинов. Сзади, за забором из металлической сетки, находится частный мандариновый сад.
Надеюсь, вы таким образом представили себе, как все расположено.
Когда бы у детей ни проходили занятия в бассейне, родители каждый раз должны перед этим проверить и подписать справку о здоровье ребенка; таким образом, они всегда точно знают, когда их дети будут заниматься плаванием.
Однако в телеинтервью некоторые родители детей из моего класса настаивали на том, что школа никогда не информировала их о времени проведения урока плавания. Я с трудом могу в это поверить.
Помимо всего прочего, график уроков плавания напечатан и выделен жирным шрифтом в ежемесячном расписании занятий класса, который рассылается всем, поскольку для некоторых детей необходимо получать разрешения врача на такие уроки. Кроме того, всем раздают отдельное расписание занятий плаванием.
Пожалуйста, прошу правильно меня понять. Я не хочу, чтобы меня упрекали в язвительности. Посмотрите на все случившееся не глазами пострадавшего, а как взрослые люди, ответственные за безопасность детей, и как родители или просто жители нашего города.
Как указано в расписании, в четвертых классах были занятия плаванием восемь раз в этом семестре, два раза в неделю начиная с третьей недели июня. В тот день, о котором мы говорим сегодня, состоялось седьмое занятие. К этому времени дети уже полностью научились плавать, и все семьдесят человек из двух классов могли проплыть двадцать пять метров, ни у кого не было никаких особых проблем, все шло спокойно.
В течение заключительных тридцати минут урока ученики плавали на время вольным стилем двадцать пять метров. В одиннадцать тридцать пять, когда шел последний период занятия, дети как раз к этому готовились; мы вызывали их по алфавиту, как они записаны в классном журнале, и распределяли по дорожкам бассейна.
Всего в бассейне шесть дорожек. Те, которые ближе к площадке – с первой по третью, – занимали ученики первой группы, а вторая группа плавала по дорожкам четыре-шесть. Я находилась со стороны игровой площадки, а господин Танабэ – около раздевалок. Мы оба следили за своими ребятами.
По одной дорожке могли плавать примерно двенадцать человек; одновременно ее использовали трое, на расстоянии пяти метров один от другого. Остальные сидели около трамплина.
По моим часам, было одиннадцать сорок пять, и я как раз собиралась засекать время, за которое ребята проплывут дистанцию. Именно тогда этот мужчина, Сэкигути, ворвался в бассейн. Кадзуа Сэкигути, тридцати пяти лет, безработный – так сообщали в телевизионных новостях.
Хотела бы попросить вас вот о чем. Когда вы будете слушать мой рассказ, пожалуйста, постарайтесь представить все, что происходило тогда в бассейне. Вспомните снимки, которые вы видели по телевизору. Там показывали фото Сэкигути – ученика старшей школы; он выглядит на них худым, бледным, кротким молодым человеком. Тот, кого увидела я, не имел ничего общего с этим юношей. Чуть ниже меня, примерно метр шестьдесят пять, но очень полный, наверное, вдвое тяжелее меня, килограммов под сто.
Представьте его, пожалуйста.
Я работаю в школе три года, а господин Танабэ – шесть, поэтому он был главным учителем в классе. Я посмотрела на часы, поняла, что пора приступать к плаванию, повернулась к господину Танабэ, подала сигнал свистком, который висел у меня на шее, и подняла руку.
Именно в этот момент все и случилось. Человек, одетый во что-то вроде военной формы, выпрыгнул из-за раздевалок. В руке он сжимал нож с огромным лезвием, сантиметров двадцать длиной. Не понимая, что происходит, я стала изо всех сил свистеть.
Господин Танабэ с удивлением повернулся и заметил Сэкигути; тут дети стали кричать. Сэкигути кинулся на господина Танабэ и столкнул его в бассейн. Потом повернулся к сидящим рядом детям и замахнулся на них ножом. Ученики завизжали, но от страха не могли сдвинуться с места.
– Эта страна скоро развалится! – заорал Сэкигути и двинулся к детям. – Не соглашайтесь быть пленниками, имейте мужество выбрать смерть!
Я побежала к ним. Ничего, что я могла бы использовать как оружие, не попадалось мне на глаза. На мне был только купальник. Сэкигути схватил за руку мальчика, сидевшего ближе всего к шестой дорожке – это был Икэда, – и стал размахивать ножом. Продолжая свистеть как сумасшедшая, я прыгнула на него. Как на волейбольной площадке, принимая подачу, я прыгнула – и схватила Сэкигути за ноги. Он отлетел в сторону и поранил ножом собственную ногу. Схватился за рану двумя руками, рухнул на пол, перевернулся и свалился в бассейн.
Возможно, от боли, или потому что он не умел плавать, или из-за того, что был такой толстый, Сэкигути заорал:
– Помогите! – и начал барахтаться в воде, как утопающий.
Дети, еще находившиеся в воде, стали спешно из нее выбираться. Я велела им бежать на площадку, по телефону из раздевалки мальчиков связалась с полицией и попросила их вызвать «скорую помощь».
Икэда получил удар ножом в левый бок.
В раздевалке были полотенца, я схватила несколько штук и прижала к ране мальчика, чтобы остановить кровотечение. Пока я занималась этим, прибежала госпожа Окуи, школьная медсестра, и занялась ребенком. В этот момент я заметила, что Сэкигути держится за край бассейна и пытается вылезти из него.
Я подбежала и пнула его ногой в лицо. Тут появились другие учителя и «скорая».
Вот как все это произошло.
К счастью – я совсем не уверена, что это слово вообще здесь уместно, поскольку мальчик очень сильно пострадал, – Икэда поправится, хотя из-за серьезной раны он проведет в больнице не меньше месяца. Несколько детей разбили коленки, потому что упали, убегая, но Сэкигути больше никому не смог нанести вреда.
Родители и жители нашего города узнали о случившемся от детей; конечно, история появилась в газетах, на телевидении, в интернете – и вскоре в курсе событий была вся страна.
Я сделала все, что смогла. Мне очень жалко Икэду, но я уверена, что мои действия не дали случиться худшему. Несмотря на это, стали обвинять школу, причем не только все вы, но и люди, живущие далеко отсюда, которых я в глаза не видела.
Первым объектом обвинений стал господин Танабэ. После того как Сэкигути столкнул его в воду, он оставался в бассейне до приезда полиции, хотя глубина этого детского бассейна не больше метра. Пострадавший Икэда учился в его классе, и когда отец ребенка спросил сына, что делал все это время господин Танабэ, тот ответил:
– Госпожа Синохара оттолкнула бандита и спасла нас, а господин Танабэ все время прятался в бассейне.
Думаю, похожие разговоры произошли и в других семьях.
Дети говорили правду: господин Танабэ действительно прятался. Мне это непонятно. Мужчина бросил своих учеников, чтобы спрятаться самому. Этот поступок принес ему во всей Японии славу слабого и трусливого учителя.
Вы можете подумать, что господин Танабэ – высокий, спортивный, участник соревнований по теннису на первенство страны – не мог испугаться худенького мужчину с фотографии настолько, чтобы спрятаться. Вы понимаете теперь, почему я начала с описания внешности Сэкигути? Вы по-прежнему считаете, что он слабак и трус?
Что бы все вы сделали на его месте?
Люди всегда размышляют крайне эгоистично.
Возьмите фильм «Титаник». Вы не представляли себя на этом роскошном корабле в той сцене, когда он идет ко дну? Вам не казалось, что спаслись только вы? Не рисовали себе, как вам удалось найти доску, схватиться за нее и дождаться помощи, не получив при этом никаких увечий?
Когда смотрите по телевизору съемки землетрясения или пожара, вы не представляете, как ловко уворачиваетесь от падающих зданий и еле спасаетесь? Когда услыхали о подозрительном мужчине, ворвавшемся на территорию школы, разве вы не нарисовали себе картину – вы, самый находчивый, моментально изгоняете преступника?
Разве вы не стали возмущаться тем, что делал этот некомпетентный учитель, потому что сами повели бы себя совсем по-другому? Но тут вы не совершите ошибки – очень часто люди, убежденные в том, что они сумели бы претворить в жизнь совсем иной сценарий, сталкиваясь с реальностью, не в состоянии сделать ни одного правильного шага.
«Хорошо, а как насчет вас? – спрашивают люди. – Вы что, полагаете, что храбрее всех, потому что кинулись на Сэкигути?» Многие так думают. На самом деле после этого случая, когда появились статьи, где обо мне говорили как о храброй учительнице, я получила огромное количество электронных писем, отправленных на адрес школы, в которых мне настоятельно рекомендовали не слишком гордиться собой.
Проблема, однако, гораздо глубже, чем кажется. Я вовсе не отличаюсь храбростью.
По-моему, люди, способные принимать правильные решения в чрезвычайных ситуациях, либо прошли хорошую подготовку для этого, либо сами пережили что-то похожее в прошлом. В моем случае это второй вариант.
Все случилось пятнадцать лет назад, летом; я училась тогда в четвертом классе.
Я окончила колледж в этой префектуре, получила диплом преподавателя, и меня приняли на должность учителя в Третьей публичной начальной школе Вакаба. Но родилась я и росла совсем в другом городе. Городе _____. Кто-нибудь знает его?
Это маленький городок в горной долине, с населением примерно как тот, в котором мы находимся. С экономической точки зрения эти два города тоже похожи. Здесь самый важный завод принадлежит судостроительной корпорации. Именно благодаря сходству городов, получив работу тут, в отдаленной префектуре, я почувствовала себя как дома.
Когда я прошу учеников описать их город, они обычно говорят «красивое море», «красивая природа». Это правильно, я думаю. Но, может, они просто повторяют то, чему их научили в младших классах? Мне кажется, нельзя полностью оценить свой город, пока ты не уехал из него.
Там, где я училась, нам говорили в начальных классах, что у нас очень чистый, свежий воздух. Нас этому учили, потому что, когда мы заканчивали третий класс, корпорация «Адачи маньюфэкчуринг» построила там завод по производству точного оборудования. Но, живя там, я не ценила этот воздух.
Здесь, конечно, тоже замечательный воздух, чудесно пахнет морем, если сделать глубокий вдох. Когда я начала тут работать, купила небольшую машину, чтобы добираться до школы. Уже на следующий год кое-где на ней появилась ржавчина. Когда я заметила это, то поняла, что в моем родном городке воздух и правда был безупречным.
Именно в начальной школе в моем маленьком городке и произошло убийство.
Последние здешние печальные события бурно обсуждались в газетах в течение первых трех дней, но через месяц, похоже, все уже забыли о случившемся, за исключением местных жителей. Почти ежедневно где-то в Японии происходят убийства, поэтому невозможно помнить долго о каком-то одном. И, в общем-то, не нужно, если только оно не касается тебя самого.
Убийство, случившееся в моем городе, произошло в начальной школе, поэтому о нем много писали, но сейчас, скорее всего, мало кто о нем помнит.
Было четырнадцатое августа.
Я уже говорила, что наши города примерно одинаковы, поэтому вам нетрудно вообразить собственный городок пятнадцать лет назад – думаю, вы понимаете, что я хочу сказать. В то время в таких местах дети обычно жили под одной крышей с бабушками и дедушками, поэтому праздник Обон не был особенным временем для таких семей. Честно говоря, для нас, детей, он был скучным. Приезжали родственники из больших городов, мы путались под ногами у взрослых, и наши родители кричали, чтобы мы «пошли на улицу поиграть». Но школьный бассейн не работал, а если мы уходили к реке, дома расстраивались и пугали нас тем, что из реки могут появиться духи умерших и схватить нас за ноги.
Никаких мест для развлечений у нас не существовало, не было даже минимаркета. Утром вместе с моей семьей и другими родственниками я сходила на кладбище, довольно рано пообедала, а потом была вынуждена бесцельно слоняться по городу, как беженка.
В таком же положении находились многие дети, не только я. Например, девочки из Западного района, с которыми я часто играла, мои одноклассницы – Саэ, Акико и Юка – тоже не знали, чем себя занять. К счастью, школа находилась в нашем районе, и мы часто вместе играли на ее территории.
С нами была еще девочка, которую звали Эмили. Приезжая.
С самых первых классов моей обязанностью было решать, в какие игры мы будем играть. Может быть, потому что я была такая высокая, одноклассники относились ко мне как к старшей.