Грязелечебница «Чаша Аждаи» Луговцова Полина

Глава 3

С тупой отрешенностью Тияна смотрела, как двое мужчин в бежевой униформе укладывают маленькое тщедушное тело бабушки на каталку и накрывают его простыней. Они появились спустя пару минут после того, как Горан вызвал их по стационарному телефонному аппарату, стоявшему на тумбочке в изголовье кровати (судя по всему, это была внутренняя связь, как в отелях, потому что он нажал всего на три кнопки). На лицах мужчин застыло выражение глубокой скорби, но они не проронили ни слова – тихо вошли, тихо вышли, и Горан молча ушел вместе с ними. Колеса каталки тонко поскрипывали в тишине. Скрип напоминал жалобное поскуливание потерявшегося пса, этот звук еще долго было слышно из глубины коридора, а когда он смолк вдали, Тияна, сама от себя не ожидая, судорожно всхлипнула от внезапно накатившего на нее чувства одиночества, такого щемящего и болезненного, как никогда прежде. После смерти бабушки у нее не осталось никого из родных на всем белом свете. И пусть они с бабушкой никогда раньше не виделись, однако Тияну согревала мысль о том, что у нее есть хотя бы одна близкая родственница. Теперь же ей казалось, что ее душа превратилась в ледник. Никого, совсем никого у нее больше не было!

Горячие слезы обожгли щеки Тияны. И пусть! Сейчас слезы были вполне уместны. Хорошо, что люди не могут читать мысли, иначе сиделка, стоявшая поблизости, у опустевшей кровати, узнала бы, что Тияна оплакивает не столько бабушку, сколько свою несчастную судьбу. Как только Тияна об этом подумала, сиделка неожиданно подошла к ней и заключила ее в объятия.

– Крепитесь, господица Тияна! Соболезную вашей утрате и скорблю вместе с вами. Какой страшный удар! Мы все осиротели сегодня.

– Благодарю… Петра. – Тияна вдруг вспомнила имя, которым Йована назвала сиделку. – Не называйте меня господицей, ладно? Обращайтесь просто по имени. И можно на «ты».

Сиделка закивала, шумно всхлипнула, отвернулась и поспешно отошла к окну: наверное, побоялась залить Тияну своими слезами, хлынувшими в три ручья.

За окном открывался вид на влажно поблескивавшие крыши корпусов, над которыми величественно вздымались серые горы, ощерившиеся остроконечными макушками сосен. Ветер нещадно трепал и гнул деревья, словно пытался переломать, и Тияне показалось, что она слышит надрывный стон их могучих стволов, но вряд ли это было возможно на таком расстоянии, да еще при наглухо закрытом окне. И все же… Какой-то звук определенно доносился до ее слуха, но Тияна не могла понять, откуда он исходит. Неужели это снова отголоски жуткого визга, которые она недавно услышала в коридоре? Если подобные звуки будут часто тревожить ее, она обязательно постарается отыскать их источник.

Петра метнула короткий взгляд в сторону входа в спальню – вероятно, тоже услышала что-то. Через мгновение она вновь уткнулась лицом в мятый клетчатый платок, но Тияна успела заметить, что в ее глазах плещется, смешиваясь со скорбью, глубокий страх. Но вдруг Петра вскинула голову и воскликнула:

– Взгляните только, как Йована выглядела всего лишь месяц назад!

У Тияны мелькнула мысль, что сиделка намеренно отвлекает ее внимание от посторонних звуков. Петра указывала ей на картину, висевшую на противоположной от окна стене. Увидев ее, Тияна удивленно распахнула глаза: женщина на картине была почти точной копией ее самой, только на пару десятков лет старше. Такой же миндалевидный разрез глаз, и цвет тоже зеленый. Прямой тонкий нос с чуть вздернутым кончиком, высокие скулы, ямочка на подбородке… Йована здесь выглядела примерно лет на сорок, и при этом вид у нее был очень свежий. Понятно, что художник мог приукрасить портрет, но все же… Не может быть, чтобы Йована имела такую внешность всего месяц назад. Наверное, здесь должен быть еще один портрет.

– Увечье мгновенно состарило ее, – пояснила Петра. – Она в считаные дни высохла у меня на глазах! И ведь полиция так и не поймала мерзавца!

– Мерзавца?! – удивленно переспросила Тияна.

– Ну да, того, кто ее толкнул.

– Но… Горан сказал, что бабушка сама поскользнулась.

– Это официальная версия, для полиции и общественности.

– Но почему бабушка скрыла от всех, что ее толкнули?!

– Наша Йована святая, даже своего убийцу пожалела! – Петра продолжала созерцать портрет Йованы с фанатичным блеском в глазах.

– Но кто мог совершить такое?! Зачем кому-то нападать на бабушку?

– Вот и я голову ломаю: зачем? Ведь Йована для всех была благодетельницей! Ее курорт, знаменитый на весь мир, стольким людям здоровье вернул, а часть прибыли от этого бизнеса Йована направляла на благоустройство поселка, еще и монастырю жертвовала, и нуждающимся помогала.

– Я знаю об этом. Может быть, ее ограбить хотели?

– Ой, что вы! Территория у нас закрытая, посторонних нет. Да и много ли ценностей берут с собой люди, отправляясь на прогулку к озеру?

– Ну да, такое маловероятно. Наверное, у нее были какие-то враги? Она часто рассказывала в письмах, что ее вынуждали продать курорт, и мне кажется, что это очень ее удручало.

– Но убийца же не получит грязелечебницу. Ведь вы – наследница.

– Я?!

– А чему вы удивляетесь? У Йованы больше нет никого из родных. Она еще год назад говорила, что завещала грязелечебницу вам.

– У нее был сын, мой отец, он умер совсем недавно. Почему она не составила завещание на него?

– Трудно сказать. Йована никогда не упоминала о сыне, говорила только о внучке, то есть о вас.

– Очень странно! – Тияна хотела добавить, что мало интересовала свою бабушку, судя по скудным письмам, которые та писала отцу, но говорить такое о только что умершем человеке показалось ей неправильным, и она промолчала.

– Выходит, на вас свалилось двойное горе: смерть отца, а теперь и смерть бабушки. – Петра сокрушенно покачала головой. – Бедняжка! А что случилось с вашим отцом? Ведь он, верно, был еще достаточно молод?

Тияне не хотелось отвечать, но и проигнорировать вопрос было бы бестактно. Ситуацию спас Горан, возникший в проеме спальни внезапно, как привидение.

– Тияна, пойдем, я провожу тебя в твою комнату. – Он покровительственно посмотрел на нее, а затем удостоил Петру коротким беглым взглядом. – А вам через полчаса надлежит явиться в кабинет управляющего, там состоится совещание по поводу организации похорон, вы тоже в числе приглашенных.

– Что прикажете делать с комнатой? Прибирать или нет? – растерянно спросила Петра.

Горан выразительно сдвинул брови:

– Пока просто заприте, позже решим. Я бы оставил здесь все как есть и не позволил бы отдавать эту комнату кому бы то ни было, но решать не мне, а… – Он перевел взгляд на Тияну. – Вот кто у нас теперь главный.

– Нет, нет, я к такому не готова! – Тияна почувствовала, что покрывается испариной, несмотря на то, что в комнате вовсе не было жарко. Она и мысли не допускала, что ей придется надолго задержаться в грязелечебнице и решать какие-то хозяйственные вопросы. Сразу после похорон она собиралась вернуться домой, хотя там никто ее больше не ждал, но здесь… здесь ее не отпускала какая-то необъяснимая тревога. Что-то было не так… Что-то зловещее витало в воздухе. Не давали покоя мысли о странных звуках, теперь вот еще выяснилось, что на бабушку было совершено покушение.

Тияну вдруг осенила догадка: она подумала, что Йовану мог убить тот же преступник, который расправлялся с ее близкими на протяжении нескольких последних лет. Немного бредовая версия, конечно, но проверить ее не помешает. Надо будет позвонить детективу, как только она доберется до своей комнаты. Ох, поскорее бы! Ноги прямо подкашиваются от усталости. Кстати, а ведь детектив ей так и не перезвонил… Он что, не видел ее пропущенный вызов?

Переступив порог номера, в который привел ее Горан, Тияна испытала наплыв сентиментальных чувств: бросилось в глаза, что над убранством потрудились от души, стараясь сделать так, чтобы гостья захотела остаться здесь навсегда. Мило, очень мило! В гостиной все бежевое и пепельно-розовое: мебель, портьеры, отделка стен и всевозможные мелочи вроде вазочек и шкатулок, расставленных повсюду. Правда, к этой палитре добавили и немного серого в качестве акцента: ковровое покрытие на полу, рамы картин на стенах, плафоны светильников и абажуры торшеров – все эти предметы имели оттенок вековой пыли, но не утяжеляли интерьер, а наоборот, лишь подчеркивали его воздушность.

Спальня была выдержана в светлых холодных тонах: кровать, комод, шкаф для одежды во всю стену, ковер с густым ворсом – все в единой нейтральной гамме, и нигде ни пылинки.

К огорчению Тияны, кухня в номере отсутствовала – судя по всему, за ненадобностью, ведь продуктовых магазинов на территории грязелечебницы Тияна не заметила. Однако в прихожей у входа в гостиную обнаружился шкафчик с кофемашиной и всем необходимым для приготовления кофе, включая пакетированные сливки и бумажные стаканчики с пластиковыми крышечками. Это открытие порадовало Тияну и примирило с отсутствием кухни.

Из окон гостиной и спальни открывался потрясающий вид на озеро. Водная гладь сверкала от солнечных бликов. Утренний туман отступил к горным хребтам и залег в долинах: день близился к полудню.

Тияне показалось, что в ее номере гораздо уютнее, чем было у бабушки, хотя, вполне возможно, что там было и не хуже, просто вид смертного ложа создавал гнетущее впечатление.

Тияна вновь устыдилась того, что ее голову занимают мысли о таких обыденных вещах в то время, как еще и часа не прошло после смерти Йованы, но она не могла заставить себя испытывать глубокую скорбь по человеку, которого почти не знала. Как только за Гораном закрылась дверь и отпала необходимость удерживать на лице трагическую маску, Тияна наконец позволила себе расслабиться, правда, ненадолго: Горан должен был вскоре вернуться, чтобы принести ей обед из столовой. Кажется, ее слова о том, что у нее совсем нет аппетита, пролетели мимо его ушей. Интересно, как скоро он вернется? Попробовать позвонить детективу прямо сейчас или лучше подождать, когда Горан принесет еду и уйдет окончательно? Не хотелось бы, чтобы он заявился во время разговора. Ему незачем знать о том, что она наняла частного детектива. Никто не должен знать об этом – такое условие было прописано в договоре об оказании розыскных услуг. Конечно, Горан вряд ли попадет в число подозреваемых в убийстве родных Тияны, ведь все эти годы он жил в другой стране и приехал в Россию всего несколько дней назад, но ее беседа с детективом может вызвать у Горана вопросы, отвечать на которые у нее не было никакого желания.

И все же Тияна не удержалась, достала телефон, нажала клавишу разблокировки и разочарованно уставилась на вспыхнувший экран: в верхнем правом углу чернело два крестика, и это означало, что ни сотовой связи, ни интернета здесь нет. Без особой надежды Тияна перезагрузила телефон, недоумевая, почему так произошло: еще до вылета в Сербию она специально узнавала у сотового оператора, будет ли работать ее действующая сим-карта за границей, и ее заверили, что беспокоиться не о чем, разве что стоимость минуты заметно повысится, но финансовая сторона вопроса Тияну не волновала. Если дело не в сим-карте, тогда в чем же? Она трясла ставший совершенно бесполезным телефон, нажимала на экран и на корпус в разных местах, вытаскивала и заново устанавливала сим-карту (вдруг где-то контакт пропал, или «глюк» случился), но ничего не менялось. Вернувшийся с огромным бумажным пакетом Горан застал ее за этими манипуляциями и, сразу сообразив, в чем дело, сообщил:

– Сотовой связи здесь нет.

Тияна вскинула голову, отрывая взгляд от экрана:

– Да, я вижу, но не понимаю, почему.

– Потому что программа оздоровления на нашем курорте предусматривает полную изоляцию пациентов от внешних раздражителей – это и телевидение, и интернет. Телефонные разговоры, конечно, тоже в этом списке. Иначе лечение может не сработать.

– Ка-ак?! И клиенты соглашаются? – От разочарования у Тияны даже голос дрогнул.

– Ну, еще бы! – усмехнулся Горан. – У многих настолько серьезные недуги, что они согласны на все ради исцеления. И мы им это исцеление гарантируем, но лишь при соблюдении всех условий.

– А как же сотрудники? Им ведь не обязательно придерживаться таких ограничений?

– Да, но мы не можем изолировать одних только пациентов, связь глушится на всей территории грязелечебницы.

– Как же вы работаете без связи? Как находите новых клиентов, общаетесь с поставщиками продуктов, с коммунальными службами и тому подобное?

– Что касается поиска клиентов, у нас полно представительств повсюду, ну а для решения хозяйственных вопросов есть отдельный офис в поселке Миран.

– Тот самый поселок, который опекала Йована?

– Точно. Она была оттуда родом, как и ее мать, твоя прабабка. Там мы ее и похороним, на местном кладбище. Погребальная церемония назначена на завтра, в десять утра из грязелечебницы в поселок отправится катафалк с ее телом и автобус с теми, кому позволено присутствовать на погребении.

– Позволено? То есть поехать могут не все желающие?

– Кто-то ведь должен остаться, чтобы проводить процедуры, многим пациентам нельзя прерывать лечение даже на один день, поэтому те, кто не сможет поехать на кладбище, попрощаются с Йованой здесь. Гроб будет выставлен в холле этого здания. Но ты, безусловно, можешь поехать.

– Конечно же, я поеду! – поспешно воскликнула Тияна, думая о том, что сможет позвонить детективу из поселка, если, конечно, удастся хотя бы ненадолго отделаться от Горана, который наверняка тоже поедет на кладбище.

– Я буду сопровождать тебя, – произнес Горан, подтверждая ее предположение. – Да, кстати, а кому ты хотела позвонить?

Этот вопрос застал Тияну врасплох. Какая бестактность! Она что, должна ему отчитываться о своих действиях? Жаль, что воспитание не позволяет ей сказать то, что хочется.

– Да так… ничего важного. Хотела перекинуться парой слов с одной подругой, – невозмутимо ответила она, пряча телефон в карман.

У Горана сделался такой удивленно-недоверчивый вид, словно он точно знал, что она лжет. Бумажный пакет с продуктами захрустел в его руках, сжавшихся от напряжения. Он поставил его на круглый столик из белого мрамора, стоявший в гостиной напротив окна.

– Приятного аппетита! Позже можешь вызвать горничную, она все уберет. Стационарный телефон внутренней связи найдешь в спальне, на тумбочке у кровати. Там же лежит буклет со списком служебных номеров и меню столовой, можешь заказывать еду в номер или распорядиться, чтобы тебе накрыли в столовой заранее. Располагайся, отдыхай. Привыкай.

Последнее слово вызвало протест в душе Тияны.

– Я планирую уехать через пару дней после похорон, – решительно заявила она.

– Что за спешка? Разве тебе не нравится это чудесное место? – Горан пристально посмотрел на нее, не скрывая своего недовольства.

– Дело не в этом. Просто я не планировала задерживаться здесь надолго. Хочу поскорее вернуться домой.

– Эта грязелечебница может стать твоим домом. Йована доверила ее тебе. – Многозначительный взгляд Горана устремился к металлической подвеске на груди Тияны. – И ты приняла ее дар.

– Что? Нет, я лишь взяла ее украшение, потому что она меня об этом попросила. Это не имеет отношения к грязелечебнице. Я не смогу здесь остаться, мое место там, где похоронены мои родители. По закону ведь можно отказаться от наследства, так? Я хотела бы сделать это.

– Не стоит спешить с такими важными решениями. Вижу, ты измотана. Вернемся к этому разговору, когда ты как следует отдохнешь. И тебе не мешало бы показаться нашему главному врачу: все-таки двойные похороны – сильный стресс. А сейчас мне пора. Если я вдруг тебе понадоблюсь, набери номер управляющего, сейчас я исполняю эти обязанности.

Горан вышел из комнаты, раздраженно хлопнув дверью. Но, может быть, это был всего лишь сквозняк?

С тяжелым вздохом Тияна повернула защелку под дверной ручкой и вернулась в комнату, наполнившуюся аппетитными запахами, исходившими от пакета. Надо же, она и не подозревала, что так зверски голодна! Пакет был под завязку наполнен контейнерами с разнообразной едой, на каждом из которых имелась наклейка с названием блюда и его составом. Самым простым и понятным в этом кулинарном изобилии оказался салат из свежих шампиньонов с сыром. Тияна уплела его в одно мгновение и принялась за чорбу – густой томатный суп с фасолью и говядиной. Расправившись с ним, почувствовала, что свободного места в желудке совсем не осталось. Полюбовавшись румяными чевапчичами и алым паприкашем, она отломила крошечный кусочек зеляницы – слоеного пирога, начиненного сочной зеленью, запила съеденное ароматным ягодным морсом из цветастого картонного стаканчика с пластиковой крышкой и с сожалением завернула край пакета, не опустевшего даже наполовину. Наслышанная о достоинствах сербской кухни, Тияна познакомилась с нею впервые и теперь думала, что это была лучшая еда в ее жизни. Наверняка все блюда готовили с душой и надеждой на то, что гость, отведавший их, погостит здесь подольше. Или… или, может, так постарались специально для нее, Тияны? Может быть, все они тут сговорились и решили оказать ей такое гостеприимство, чтобы она захотела остаться в грязелечебнице насовсем? Но почему? Только лишь из-за того, что она – внучка Йованы? Так ведь это же еще не означает, что она будет такой же благодетельницей, как ее бабушка. Тияна вообще считала себя закоренелой эгоисткой, хотя сострадание не было ей чуждо. Иногда она жертвовала небольшие суммы приютам для бездомных животных и на операции для больных детей, но посвятить всю свою жизнь служению благим целям не смогла бы. Таких людей, как Йована, очень мало, и на них держится весь мир. Просто в голове не укладывалось, что кто-то мог желать Йоване смерти! Для жаждущих завладеть этим курортом не имело смысла убивать владелицу, это не привело бы их к желаемому результату. Значит, у Йованы был какой-то враг, ну, или злой рок, сгубивший всех, кого любила Тияна, добрался в конце концов и до бабушки. И вполне вероятно, что у этого злого рока имелось человеческое воплощение. Тияна очень надеялась, что детективу удастся докопаться до истины.

После сытной еды на Тияну накатила сонливость, и все тревоги отступили на задний план. С вожделением посматривая на пышную кровать и мечтая поскорее в ней утонуть, она все же задумалась, куда бы пристроить пакет с едой: выбрасывать его не хотелось, ведь там еще осталось столько всего вкусного! Окинув взглядом гостиную, Тияна приметила небольшой мини-бар, замаскированный под одну из тумб длинного стола, занимавшего почти всю стену. Наличие там холодильника выдал шум работающего компрессора, похожий на урчание сытого кота. В его прохладных недрах обнаружился целый арсенал маленьких бутылочек с минеральной водой. Судя по эмблеме грязелечебницы, красовавшейся на всех этикетках, вода была местного разлива.

Не удержавшись от соблазна попробовать на вкус целебную воду из источников грязелечебницы, Тияна выбрала наугад одну из бутылочек, плавно открутила крышку, выпуская газ, и сделала большой глоток. Возникло ощущение, что этот глоток вдохнул в нее жизнь, даже сонливость как рукой сняло. Рот и горло защекотали мелкие, быстро лопающиеся пузырьки. Вкус воды оказался приятным, в меру солоноватым и освежающим. Вся минералка, какую Тияне довелось пробовать прежде, не шла ни в какое сравнение с этой.

Приблизившись к окну и открыв его пошире, Тияна взобралась на подоконник, подтянула колени к подбородку и, прихлебывая воду из бутылки, принялась изучать вид, открывшийся снаружи. Отсюда можно было бы сделать отличный снимок для рекламного буклета. Вокруг озера, синеющего ярче неба, нежились пациенты грязелечебницы: одни загорали, растянувшись на белоснежных шезлонгах, другие предпочли устроиться в легких креслицах под сенью тентов, некоторые стояли по щиколотку в воде и обмазывались сизой грязью, которую черпали со дна водоема. Те, кто уже успел обмазаться с головы до ног, оставив нетронутым лишь пространство вокруг глаз, выглядели, как дикари из африканского племени в ритуальной раскраске. На одной из лавочек, стоявших в стороне от пляжной зоны и отделенных от нее живой изгородью, самозабвенно целовалась влюбленная парочка. Наверное, они думали, что нашли укрытие от посторонних глаз, но сверху их было отлично видно: второй этаж здания, где располагался номер Тияны, находился на приличной высоте, примерно как пятый или шестой для обычного жилого дома.

Глядя на плавно покачивающиеся головы целующихся, Тияна вспомнила своего погибшего парня, и ощущение одиночества вновь обострилось. Будет ли еще у нее в жизни новая любовь? Едва ли она сможет впустить кого-то в свое сердце, по крайней мере, пока не прольется свет на причины загадочных смертей, унесших жизни всех ее близких. Тияну страшила мысль о том, что короткое счастье в очередной раз закончится болью утраты. Она допила минералку и сползла с подоконника, собираясь отправиться в душ, а потом забраться в постель и вздремнуть немного, но ее внимание привлекла женская фигура в медицинском халате, быстро приближавшаяся к парочке на скамейке. Парень и девушка, услышав шаги, отпрянули друг от друга и оглянулись. Поравнявшись с ними, женщина деловито подбоченилась и что-то произнесла. Даже издали было заметно, какое у нее строгое и недовольное лицо. Парень поднялся и, обернувшись к девушке, поспешно распрощался с ней, а затем пошел вслед за женщиной в халате в сторону одного из лечебных корпусов. Девушка долго смотрела им вслед с явным недоумением.

«Что это было? Какая некрасивая сцена! – Тияна потрясенно осмысливала произошедшее. – Может быть, пациентов оберегают не только от «внешних раздражителей», но и запрещают крутить романы во время курса лечения?» – предположила она, скользя изучающим взглядом по фигурам пациентов и отмечая, что никто из них не общается друг с другом. Один из мужчин, дремавший в шезлонге, показался ей смутно знакомым. Присмотревшись к нему, Тияна вдруг поняла, что он напоминает ей частного детектива, которого она наняла перед отлетом в Сербию. Или… или это он и есть?! Но такого просто не может быть!

Порывисто подавшись вперед, Тияна навалилась на подоконник, высовываясь в приоткрытое окно. Поразительное сходство, просто копия! Но, конечно же, это не он. Да и мало ли на свете похожих людей. И все же желание пойти к озеру и рассмотреть мужчину получше росло с каждой секундой и вскоре превратилось в намерение.

С колотящимся сердцем Тияна покинула номер, чуть не позабыв взять с собой карточку с электронным ключом-чипом – без нее назад было не попасть. Хорошо, что карточка, лежавшая на полке стеллажа в прихожей, попалась ей на глаза в последний момент. Дверь запиралась автоматически, как в отелях, и для того, чтобы открыть ее, пришлось бы искать Горана, а тот непременно поинтересовался бы, с какой целью Тияна куда-то выходила. Объясняться с ним не хотелось, в таком состоянии она наверняка ответит ему что-нибудь дерзкое. Можно, конечно, соврать, что у нее возникло желание прогуляться, но он, само собой, в это не поверит, ведь они оба провели ночь в самолете и очень устали. С другой стороны, она ведь здесь не пленница и вольна гулять, когда вздумается, но Горан наверняка заподозрит неладное и, чего доброго, начнет за нею присматривать. Да и врать Тияна не любила. Лучше уж вовсе с ним не сталкиваться до ужина.

Короткий коридор вывел Тияну к галерее, откуда была видна винтовая лестница, спиралью уходившая в холл первого этажа. Оглядевшись, Тияна убедилась, что вокруг нет ни души, и, стараясь ступать бесшумно, спустилась вниз. Каменные ступени были кое-где покрыты зеленоватым налетом. Что это, мох?! В прошлый раз, поднимаясь по лестнице по дороге в номер, Тияна смотрела больше по сторонам, чем под ноги, поэтому никакого мха не заметила. Как же странно здесь все устроено: жуткое запустение соседствует с дорогой отделкой и современными технологиями! Подумать только, такие роскошные апартаменты, и территория ничуть не хуже, чем на престижных европейских курортах, но при этом мох на ступенях и грязь в холле!

Однако на этот раз пол в холле сверкал чистотой. Его вычистили так тщательно, что теперь каменные плиты отливали зеркальным блеском. Может, и лестницу вскоре приведут в порядок? Хотя вряд ли: если ступени поросли мхом, значит, рука уборщицы не касалась их очень и очень давно. Видать, до лестницы здесь никому не было дела. Тогда почему так тщательно выдраили пол? Странно… как же все это странно…

Беспрепятственно добравшись до дверей парадного входа, Тияна толкнула их, готовясь к тому, что те окажутся заперты, но они открылись с удивительной для таких размеров легкостью. Солнечный свет брызнул в глаза, приятное тепло обволокло Тияну со всех сторон, и одновременно с этим растаяли все ее страхи и тревоги. Перешагнув через порог, Тияна отпустила дверную ручку, и створка двери бесшумно притворилась за ней. Оказавшись на просторном крыльце, она замерла на мгновение, как ныряльщица перед прыжком в воду, и всмотрелась в открывшееся перед ней пространство, будто оно представляло собой морское дно, полное подводных камней. Самым острым «камнем», на который ей меньше всего хотелось бы напороться, могла оказаться женщина в медицинском халате, разлучившая влюбленную парочку, но той, к счастью, нигде не было видно. А вот шезлонг, на котором дремал похожий на детектива мужчина, к огромному сожалению Тияны, пустовал. Тияна разглядывала берег озера в надежде, что мужчина куда-нибудь отошел (возможно, тоже решил намазаться лечебной грязью), но его нигде не было видно.

Какой-то худощавый парень в купальных плавках и белой панаме прогуливался по дощатому настилу, огибавшему водоем со стороны лаунж-зоны. Тияна нечаянно поймала на себе его заинтересованный взгляд. Парень помахал ей растопыренной пятерней, выкрикнув что-то приветственное. Ей послышалось слово «детка», произнесенное по-русски. Она была так рада услышать русскую речь в этом совершенно незнакомом месте, расположенном в чужой стране, что не удержалась и помахала ему в ответ, а потом, поражаясь собственному безрассудству, спустилась с крыльца и пошла навстречу этому парню, хотя тот был совершенно не в ее вкусе.

Глава 4

Вскоре они уже вовсю болтали, будто знали друг друга всю жизнь. Тияна не могла объяснить себе, почему этот парень вызвал у нее такое доверие, и она с ходу выложила ему гораздо больше, чем принято рассказывать посторонним людям в первые минуты знакомства. Возможно, дело было вовсе не в парне, а в ней: усталость и переживания притупили бдительность, или же ей хотелось заглушить разъедающее душу чувство одиночества и тоски, вот у нее и развязался язык. Но она должна была признать тот факт, что, будь на месте нового знакомого кто-то другой, к примеру, Горан, едва ли она стала бы так откровенничать. И еще, разглядев его с близкого расстояния, она вдруг поняла, что поспешила с выводами насчет того, что он не в ее вкусе. Худощавым он казался лишь издали, такое впечатление складывалось из-за высокого роста. Оказавшись рядом, Тияна невольно прошлась взглядом по его рельефным бицепсам и внезапно почувствовала себя не в своей тарелке. Атлетически сложенный, с красивым мужественным лицом и горящим взглядом, он больше походил на фитнес-тренера или молодого бизнесмена, который, несмотря на занятость, регулярно уделяет время физическим нагрузкам. Что он делает в грязелечебнице? Назвать его пациентом язык не поворачивался: слишком уж он не походил на человека, страдающего хоть каким-нибудь недугом.

Он представился Николаем Буренковым из Москвы – зачем-то назвал ей и фамилию, и город, хотя она его об этом не спрашивала. Возможно, таким образом он пытался продемонстрировать свою открытость и расположить ее к себе. Что ж, это ему удалось. Потом он предложил обращаться к нему коротко – Ник, и, не дожидаясь, когда она назовет свое имя, спросил, с ходу переходя на «ты»:

– А ты, должно быть, Тияна Лютич? И тоже москвичка, как и я?

– А что, это так заметно? – Она вскинула на него удивленный взгляд.

– Ну как же, о твоем приезде тут уже с неделю судачат, – усмехнулся он.

– Неделю? Но неделю назад я даже не знала, что приеду сюда, – удивилась Тияна. – И потом, у меня же на лбу имя не написано.

– Верно, не написано, но о приезде новых туристов, как правило, всегда становится известно заранее, а таких разговоров я не слышал. Ждали именно внучку Йованы Лютич, а у тебя есть особая примета, подсказавшая мне, что это как раз ты. – Он с интересом уставился в вырез ее платья.

Тияна вспыхнула, расценив такое поведение как нахальство, и хотела тут же уйти, но в следующий миг до нее дошло, что парень заинтересовался не тем, о чем она подумала, а ее амулетом, подаренным Йованой. Тяжелое украшение холодило кожу Тияны у основания шеи, чуть ниже яремной впадины, – именно там, куда и смотрел Ник.

– Красивая вещица! – заметил он. – На тебе она смотрится еще лучше, чем на хозяйке грязелечебницы.

– Моя бабушка только что умерла… – сообщила Тияна, поспешно принимая скорбный вид.

– Ох, прости! Соболезную твоей утрате. Конечно, эта трагическая новость была ожидаема, врачи говорили о том, что Йована не оправится после травмы, но все равно… Как же это печально! Что ж, не смею больше отвлекать тебя своей болтовней.

– А ты давно здесь? Часто ты видел мою бабушку? – поинтересовалась Тияна, не спеша прощаться с новым знакомым. – Расскажи о ней что-нибудь. Мне ведь даже не удалось с нею пообщаться, она успела произнести лишь пару фраз, так что… Я ее совсем не знаю.

– Вон как! И раньше ты не приезжала сюда?

– Йована часто приглашала меня в гости, но как-то все не складывалось… Мне еще повезло, что я застала ее в живых, правда, совсем незадолго до смерти.

– Да уж… – Задумчиво наморщив лоб, Ник сдвинул панаму на затылок, а затем снял ее и скомкал в руках, явно не зная, что сказать.

– Говорят, Йовану считали благодетельницей, – сказала Тияна, заполняя неловкую паузу.

– О, да, твою бабушку здесь просто боготворили! Я слышал, что ее грязелечебница многим вернула здоровье, а то и жизнь спасла. Некоторым пациентам, тем, кому требовалось продлить лечение, но у них не хватало на это средств, Йована позволяла завершить курс бесплатно. Были и такие, кто совсем не хотел возвращаться домой, считая это место чем-то вроде земного рая, и я могу их понять. Сам не хочу уезжать и с грустью думаю о том, что мое время пребывания здесь заканчивается уже через неделю. А раньше я был уверен, что лучшее место в мире – это Бали. – Ник насмешливо хмыкнул, словно удивляясь собственной глупости, и нахлобучил панаму обратно на голову. – Неслабо припекает, не хуже, чем в тропиках, – заметил он, взглянув на солнце и довольно щурясь. – Я ведь приехал сюда только из-за брата, чтобы забрать его домой: у нас совместный бизнес, и потребовалось его личное присутствие. Звонки и визиты к пациентам запрещены, вот и пришлось мне приобрести путевку. Но я не жалею. Знал бы, что здесь такое божественное место, купил бы более продолжительный курс, а бизнес подождет. И эта мысль впервые пришла мне в голову именно здесь, а раньше я считал, что не может быть ничего важнее бизнеса. Похоже, местные лечебные грязи лечат не только физическую хворь, но и душевную.

– А какую хворь лечишь ты? – не удержавшись, полюбопытствовала Тияна и тут же смутилась из-за своей бестактности.

Но Ник, словно не заметив этого, непринужденно ответил:

– Нет у меня никакой хвори, говорю же, за братом приехал. Выбрал курс наугад, что-то там для укрепления иммунитета. А вот у брата имеются проблемы со здоровьем, и еще какие! Но он сам виноват: любил погулять на всю катушку, особенно, когда дела в бизнесе пошли в гору. Спохватился, когда здоровье подорвал, и давай по врачам бегать, а толку ноль. И вот в какой-то клинике ему посоветовали съездить сюда. Это было еще в декабре, а теперь июнь… Полгода уж прошло, и он до сих пор слышать не хочет о возвращении домой. Прямо не знаю, что с ним делать! Но, по крайней мере, теперь, оказавшись здесь, я хотя бы понимаю его.

– И что же, так и уедешь без брата? – Тияна с удивлением обнаружила, что ей будет жаль, если этот парень вскоре покинет грязелечебницу. Но почему она об этом жалеет? Ведь и сама не собиралась задерживаться здесь надолго! Однако ее стремление поскорее вернуться домой явно утратило первоначальную остроту. Заколдованное, что ли, это место? Никто не хочет отсюда уезжать! Хотя… ну а что тут удивительного? Уголок действительно райский.

– Надеюсь, мы с ним уедем вместе. Через неделю у Глеба назначена какая-то важная процедура, и она заключительная. После этого, скорее всего, его выпишут, – так доктор сказал. – Ник окинул задумчивым взглядом горные вершины вдали, озеро и прибрежную лаунж-зону, где заметно прибавилось желающих погреться на солнышке. – Может, потом мы сюда еще вернемся. Н-да… Не так давно мне предлагали неплохую цену за наш с братом бизнес. Надо будет обдумать эту мысль. Кажется, я еще ни разу не чувствовал себя таким живым, как сейчас. Похоже, «Чаша Аждаи» творит чудеса, лечит не только тело, но и душу. Я стал совершенно иначе смотреть на мир и ценить то, чего раньше даже не замечал.

– А меня здесь еще ни разу не потревожило навязчивое чувство, что за мной следят, – непроизвольно вырвалось у Тияны. Она разозлилась на себя за то, что сболтнула лишнего, и украдкой покосилась на своего собеседника, лелея надежду на то, что он этого не слышал. Прошло несколько секунд, и когда она уже решила, что ее последние слова пролетели мимо его ушей, он вдруг спросил:

– И давно это у тебя?

– С детства. Началось после того, как мама умерла.

– Ничего, говорят, здесь лечат даже паранойю. – Ник ободряюще подмигнул ей.

– Надеюсь, что дело не в этом, – недовольно буркнула Тияна, демонстративно отворачиваясь. Подумать только, ну кто ее за язык тянул?! Теперь он решит, что она сумасшедшая. Хотя… ну и пусть, какая ей разница, что он о ней подумает?

– Послушай, а не выпить ли нам по стаканчику лечебной водички? В лаунж-зоне должна быть холодненькая! – Судя по интонации, Ник не столько хотел «водички», сколько пытался сгладить неловкий момент. Не дожидаясь ее ответа, он отошел, бросив: «Сейчас принесу», но Тияна его не услышала. Она мгновенно позабыла о его существовании в тот миг, когда ее взгляд выхватил в массе людей того самого мужчину, который привлек ее внимание, когда она обозревала территорию грязелечебницы из окна своего номера. На этот раз Тияна была уверена, что не ошиблась. Детектив Дульский собственной персоной прогуливался по аллее в сопровождении девушки, которая тоже была знакома Тияне: именно эту девушку строгая медсестра разлучила с парнем в момент поцелуя.

Тияна стремительно пересекла лаунж-зону и, не обращая внимания на потянувшиеся следом за ней недоуменные взгляды (наверное, никто из присутствующих ни разу не видел, чтобы по территории грязелечебницы перемещались в таком быстром темпе), повернула в сторону аллеи. Она старалась не выпускать Дульского из виду и в то же время страшилась момента встречи с ним: вдруг окажется, что это все-таки не он? Тогда придется всерьез обдумать слова Ника насчет паранойи.

Но это был он! Чем меньше становилось расстояние между ними, тем сильнее росла уверенность Тияны в том, что перед ней именно Дульский. И пусть она видела его всего лишь один раз в жизни, да и то не целиком, а лишь по пояс, сидящего за столом и потеющего в своем плотном жакете, тогда как теперь на нем трепыхался легкий белый костюм необъятных размеров, придававший его фигуре дополнительный объем, но едва ли кто-то еще мог обладать точно таким же набором особых примет: большой выпуклой родинкой на щеке, блестящей лысиной и манерой вытягивать губы трубочкой во время разговора.

Когда до цели осталась лишь пара десятков шагов и можно было не опасаться, что Дульский снова ускользнет, Тияна замедлила шаг, чтобы немного перевести дух перед тем, как заговорить с ним. Ожидая, что он вот-вот ее заметит, она улыбнулась, глядя на него, двигавшегося ей навстречу вместе с миловидной спутницей, но тот, бормоча что-то, смотрел исключительно себе под ноги. Тияна расслышала, что Дульский говорит по-английски, и отметила про себя, что у него превосходное произношение – почти такое же, какое бывает у носителей языка. Английским Тияна владела неплохо, но зауважала детектива: самой ей до такого уровня было еще далеко.

Спутница Дульского изящно вскинула голову и засмеялась легко и безмятежно, как ребенок. «А наш детектив еще и сердцеед, оказывается!» – подумала Тияна, собираясь с духом, чтобы заговорить с ним, и в этот момент их взгляды встретились. Дульский сразу же отвел глаза, в них не мелькнуло и тени узнавания. Такой поворот несколько обескуражил Тияну, но она объяснила себе это тем, что у детектива может быть не такая хорошая память на лица, как у нее. Дульский и девушка проследовали мимо и начали удаляться. Тияна развернулась, догнала их и, забежав вперед, перегородила им путь, восторженно приветствуя Дульского по-русски:

– Ну надо же, какая встреча! Рада вас видеть, Карл Аронович!

Дульский улыбнулся ей в ответ, но совсем не так, как улыбаются люди, повстречавшие кого-то знакомого. Его улыбка была сдержанной и натянутой, а плотно сжатые губы выдавали некоторое недовольство.

– Sorry, but you made a mistake! – Он отрицательно помотал головой и, подхватив оторопевшую спутницу под локоть, потянул за собой. Оба продолжили свой путь гораздо более быстрым шагом, чем до этого, даже почти побежали.

«Ошибка?! Да какая, к черту, ошибка?! Дульский, ты что, спятил?!» – Возмущенная до глубины души, Тияна бросилась следом за ними и, догнав, воскликнула по-английски:

– Карл Аронович! Взгляните на меня повнимательнее, пожалуйста! Мы встречались на прошлой неделе в офисе вашего агентства в Москве!

Дульский вздрогнул, как-то воровато огляделся и, яростно уставившись на Тияну, отчеканил так, что даже самый искусный оратор позавидовал бы его дикции и апломбу:

– Повторяю: вы ошиблись, мне неизвестен человек с таким именем! Пожалуйста, не беспокойте нас, иначе я буду вынужден позвать охрану. – Его тяжелый взгляд словно пригвоздил Тияну к месту: она остановилась и, безвольно опустив руки, смотрела в спину быстро удалявшемуся Дульскому. Ее начало грызть сомнение в собственной адекватности. Правда, оставалась слабая надежда на то, что она повстречала двойника Дульского, ведь в мире много похожих людей, но такое сильное сходство – даже в мимике! – все-таки казалось ей маловероятным. Похоже, она просто не в себе. Или это от усталости? Как-никак, уже больше суток без сна. Пожалуй, самое лучшее, что она может сейчас сделать – это добраться до кровати и как следует выспаться. Да, и важно не забыть повесить на дверь табличку «Не беспокоить»: Тияна заметила, что такая табличка болталась на вешалке в прихожей ее номера. Возможно, тогда Горан не станет к ней стучаться, хотя такой тип, как он, вполне способен проигнорировать любые предупреждающие знаки. Что ж, как бы там ни было, а сегодня ему придется поужинать в одиночестве.

Две фигуры в белом – стройная женская и тучная мужская – продолжали удаляться в сторону озера. Одежда на них надувалась от ветра, и на фоне водной глади, сверкавшей под солнцем, они походили на два парусника, медленно уплывающие вдаль. Но перед тем, как скрыться за живой изгородью, отделявшей прибрежную зону от парковой, мужчина обернулся и… послал Тияне прощальный воздушный поцелуй!

Жест вышел быстрым и неуклюжим, да и выглядел странно, учитывая то, с каким раздражением мужчина перед этим говорил с ней. Может быть, он чувствует себя неловко и пытается загладить вину? Но если он и в самом деле не Дульский, то его реакция вполне закономерна: любой на его месте возмутился бы точно так же, если бы незнакомая девица начала цепляться к нему, называя чужим именем. Тогда зачем посылать воздушный поцелуй? Нелогичность этого жеста не давала Тияне покоя, и внезапно ее осенило: так ведь не было никакого воздушного поцелуя! Мужчина коснулся своих губ кончиками пальцев, а после этого просто опустил руку, – это ведь знак, означающий призыв к молчанию! Боже, так, значит, она не сошла с ума, это все-таки Дульский, и таким образом он попросил не выдавать его!

У Тияны словно гора с плеч свалилась, а в груди стало горячо от разгоревшегося любопытства: получается, детектив находится здесь инкогнито, и, скорее всего, его приезд как-то связан с расследованием, которое она поручила ему провести. Интересно, много ли он успел раскопать?

Несмотря на свалившуюся с плеч гору, Тияна почувствовала, что ноги у нее подкашиваются, словно все силы ушли на удержание этой горы и теперь совсем иссякли. Она присела на ближайшую лавочку, притаившуюся в тени фигурно остриженных кустов, и прикрыла глаза. Дульский здесь, как же это здорово! Может быть, уже совсем скоро она получит ответы на вопросы, мучившие ее многие годы.

– Are you ill? Shall i call the doctor? – раздалось над ее головой.

Перед Тияной возвышалась дородная немолодая дама, одетая, как пациентка, в безразмерную белую хламиду, под которой угадывалось крупное и рыхлое складчатое тело. Судя по обилию седины в ее волнистых волосах до плеч и по глубоким морщинам, лучиками разбегавшимся от уголков глаз к большим рябым щекам, она должна была давно уже разменять седьмой десяток, но выглядела при этом достаточно хорошо: кожа сияла здоровьем, а во взгляде угадывались ясный ум и неуемное любопытство.

– Нет-нет, не надо врача! Со мной все в порядке, – заверила ее Тияна, отвечая тоже по-английски. Женщина не походила ни на сербку, ни на русскую, внешность ее относилась, скорее, к скандинавскому типу: те волосы, которые еще не поседели, отливали платиной, а светло-голубые глаза имели особую хрустальную прозрачность, присущую жителям скандинавских стран.

– Но вы такая бледная… – На лице незнакомки отразилось недоверие.

Тияна поспешно пояснила:

– Это все ночной перелет, ничего страшного!

– Ах, так вы Тияна?! Я слышала, что внучка Йованы прилетела из России этим утром.

– Так и есть. – Тияна приветливо улыбнулась, раздумывая, как бы поскорее отделаться от навязчивой дамы. Та явно не спешила уходить и присела на лавочку рядом с ней.

– Соболезную вам, милая… – Женщина вздохнула с сочувствующим видом и деликатно коснулась ее руки. – Кто бы мог подумать, ай-яй-яй… Такая красивая, такая добродетельная… наш ангел-хранитель… Ну почему Бог всегда забирает самых лучших?!

Улыбка испарилась с лица Тияны, и она, проклиная себя за то, что снова совершенно позабыла о смерти бабушки, демонстративно потерла глаза, будто их защипало от подступивших слез.

– Ну что поделать, такова воля Господа нашего. Наверное, она ему там нужнее. – Дама возвела глаза к небу, сморгнула слезинку и, немного помолчав, сообщила: – Меня зовут Элла Линдер, я из Швеции. Будем знакомы, милая.

– Очень приятно, но, к сожалению, мне уже пора идти. Извините.

– Не стоит извиняться, милая! Вижу, вы устали и убиты горем. Давайте я провожу вас туда, где вы остановились, и поговорим по дороге. Вы ведь наверняка будете жить в главном корпусе, где находится резиденция Йованы?

Тияна кивнула, пытаясь скрыть от собеседницы свое растущее недовольство: она поняла, что та отвяжется от нее не раньше, чем они доберутся до крыльца центрального входа в здание, а до него еще не близко. Придется Тияне смириться с обществом говорливой спутницы.

– Я тут уже давно и все про всех знаю, а вам как новой хозяйке такие сведения пригодятся. Если хотите, можете включить диктофон в телефоне и все записать, я не против, – предложила ей новая знакомая.

– Вот спасибо! – ответила Тияна, подозревая, что эта Элла не очень-то дружит с головой. Само собой, записывать на диктофон сплетни о пациентах она не собиралась.

Всю дорогу Тияна делала вид, что внимательно слушает монолог Эллы, кивая или вскидывая брови в моменты многозначительных пауз и вопросов вроде «Представляете?!». Речь шла о нерадивости отдельных работников среди обслуживающего персонала с подробным перечислением имен, фамилий и допущенных нарушений; но вдруг Тияна навострилась, услышав знакомое имя «Ник», прозвучавшее в словах Эллы.

– Каждый день я твержу главному врачу одно и то же: этот бугай совершенно не похож на больного, нечего ему здесь делать, пусть освободит место для тех, кто действительно нуждается! Места ведь ограничены, не всем удается попасть сюда, хотя путевки совсем не дешевые. Да уж, совсем не дешевые! Лечение, конечно, превосходное, и условия стоят своих денег, так что я не о том, что дорого, а… о чем же я? Ах, да! Этот Ник настоящий хам, никогда не поздоровается, будто не знает меня, хотя мы познакомились с ним в первый же день его приезда. А еще он дурно влияет на своего брата Глеба, который, надо отметить, полная противоположность ему и всегда очень учтив! Но и у него есть недостаток: увлекся одной вертихвосткой, представляете?! А ведь это сильно подрывает лечебный эффект!

– Почему же? – удивилась Тияна. – Когда человек влюблен, он, наоборот, испытывает прилив энергии, особенно если чувства взаимны.

– Вот именно: если взаимны! А о какой взаимности может идти речь, если его выпишут, а ее нет?! И вот начнутся слезы и страдания, а они даже созвониться не смогут! Все это крайне вредно для здоровья, поэтому тем пациентам, кому назначена заключительная процедура, разрешено общаться только с врачами. Никаких друзей и любовниц!

– Заключительная процедура? А что это? – Тияна заинтересованно повернулась к Элле, оторвавшись от созерцания горных пейзажей.

– О-о, она проводится под строжайшим секретом! Никто ничего не знает о ней, даже я. Единственное, что известно… – Элла огляделась и, убедившись, что поблизости никого нет, прошептала: – Эта процедура проводится исключительно ночью!

– Любопытно…

– Еще бы! Сколько раз я пыталась проследить, что там происходит, но все никак. Из корпусов ночью не выйти, двери в одиннадцать вечера запирают, а на окна снаружи опускаются рольставни, в которых нет ни единой щелочки! – Элла приблизилась к Тияне и прошептала в самое ухо: – Я пыталась проковырять в них дырку, но ничего не вышло: они железные!

– Прямо интригует! – заметила Тияна, и на сей раз это была чистая правда.

– Еще как интригует! – Элла согласно затрясла головой. – Но, думаю, скоро я все же выясню, что это за процедура. У меня появился единомышленник, которому тоже хочется раскрыть эту тайну, и вдвоем мы что-нибудь придумаем! А потом я все вам обязательно расскажу. О, а вот, кстати, и он! Ро-оберт! – закричала она в сторону, а затем снова повернулась к Тияне. – Ну, до встречи, милая! Постарайтесь как следует выспаться, ведь завтра у вас тяжелый день, как и у всех нас!

– Да? – вырвалось у Тияны, и лишь в следующую секунду она поняла, что снова попала впросак: мысли о кончине бабушки все время вылетали у нее из головы, словно покойная родственница не желала становиться покойной в ее памяти.

– Похороны Йованы, – напомнила Элла, не замечая ее оплошности. – Ох, какое горе, какое горе! Держитесь, милая! Ну, пока!

Элла Линдер сосредоточила взгляд на ком-то из пациентов, находившихся в поле ее зрения, подняла вверх руку и помахала, приветствуя своего знакомого, а затем затрусила прочь, даже не оглянувшись на Тияну, будто и не нашептывала ей только что свои тайны. Тияна проследила за ней, чтобы увидеть ее «единомышленника», и с удивлением обнаружила в его лице детектива Дульского, который расплылся в улыбке при виде шведки. Миловидной спутницы, сопровождавшей его в прошлый раз, поблизости не было видно.

– Роберт, значит! Какой же он… вездесущий! – пробормотала себе под нос Тияна и подумала, что у детективного агентства Дульского может быть вовсе не накрученный рейтинг.

Перед входом в здание у Тияны внезапно вновь появилось ощущение, что за ней следят; острое и пронзительное, оно заставило ее тревожно оглядеться. Однако все люди, которых она увидела, находились далеко от нее и шли куда-то по своим делам. Пожав плечами, Тияна списала это чувство на усталость и поднялась на высокое крыльцо главного корпуса.

Отворив тяжелые двери, она ощутила пробежавший по спине холодок от разительных перемен в холле, с ходу бросившихся в глаза. За время ее отсутствия он обрел траурный вид: вдоль стен выстроились огромные вазы и плетеные корзины с букетами цветов, а в центре, в окружении напольных подсвечников на тонких золоченых ножках, стояли массивные мраморные тумбы, покрытые серебристым атласом, и хотя гроба в холле еще не было, похоронное убранство произвело на Тияну гнетущее впечатление. Она перешагнула через порог и поспешила к лестнице, стараясь не смотреть по сторонам, чтобы не встречаться взглядом с работниками, которые суетились там, что-то поправляя. Добравшись до своего номера и оказавшись по ту сторону двери, Тияна прижалась к ней спиной и шумно, с облегчением, выдохнула, но тут же снова напряглась: на подоконнике, где она недавно сидела, потягивая минералку, не было пластиковой бутылки, которую она там оставила, а значит, в ее владениях побывал посторонний! В следующий момент взгляд Тияны наткнулся на чемоданы у стены рядом с кроватью, и она расслабилась: ничего особенно, просто кто-то из обслуги доставил сюда ее вещи и заодно убрал бутылку, посчитав за мусор. Все в порядке. А чтобы не мерещилось всякое, ей срочно необходим отдых.

Тияна сняла с вешалки табличку «Не беспокоить», осторожно приоткрыла дверь и выглянула наружу. Коридор был пуст, но где-то близко, возможно, в одной из комнат, раздавались какие-то шорохи, похожие на звуки уборки. Повесив табличку на дверную ручку с обратной стороны, Тияна закрыла дверь, повернула защелку на все возможные обороты и прошла в гостиную. Настенные часы показывали семнадцать ноль-ноль. Покосившись на чемоданы, она решила, что разберет их позже, а пока достанет пижаму и наконец-то отправится в душ, после чего можно будет вздремнуть пару часиков.

Пижамы в чемодане не оказалось – ни в одном, ни в другом. Тияна перебрала все вещи, но пижамы не нашла, хотя прекрасно помнила, как укладывала ее вместе с другими вещами. Конечно, это была не единственная ее пижама, имелась и запасная, совсем новая, на которой Тияна даже еще ярлыки не срезала, но ей хотелось переодеться в старую, привычную и уютную. Исчезновение изрядно поношенной пижамы сильно ее озадачило. Украсть пижаму точно не могли: во-первых, старая вещь не представляет никакой материальной ценности, а во-вторых, Тияна только что собственноручно сняла с чемоданов липкие ленты, которыми перемотала их в аэропорту. Правда, кто угодно мог размотать эти ленты, порыться в чемодане и замотать обратно, но зачем?! Объяснения этому не нашлось. Ну разве что ленты лопнули при транспортировке, и чемодан, в котором лежала пижама, открылся, к примеру, от удара. Вещи выпали, их запихали обратно, но пижама при этом потерялась. Подобное в аэропортах случается, но тогда на крышке чемодана должны быть какие-то повреждения, а их нет. Проще всего поверить в то, что пижама все-таки осталась дома, но даже если это не так, то, в конце концов, ее исчезновение не такая уж большая неприятность, чтобы долго переживать из-за этого.

Тияна вынула из чемодана новую пижаму и отправилась в душ. Пересекая комнату, она заметила за окном толпу людей в черном, приближавшуюся к главному корпусу. Шествие возглавляли шестеро мужчин, которые несли открытый гроб с телом Йованы. От мысли, что этот гроб будет стоять в холле всю ночь, Тияна невольно поежилась.

Раздеваясь перед тем, как войти в душевую кабину, Тияна попыталась снять с себя подаренный бабушкой амулет, но у нее ничего не вышло: длины цепочки не хватало, чтобы стянуть ее через голову, а замок никак не расстегивался. Странно: Тияна отлично помнила, что надела амулет, не размыкая замка. Не могла же цепочка укоротиться сама по себе? И не слишком ли много странностей на сегодняшний день? Вначале Дульский, который неизвестно как здесь очутился и называет себя Робертом, потом исчезнувшая пижама, теперь вот необъяснимая трансформация бабушкиного предсмертного подарка…

Решив, что подумает обо всем этом позже, Тияна забралась под душ. Намыливая шею, она приподняла амулет, и ей показалось, будто сквозь отверстия на его поверхности виднеется слабое голубоватое свечение. Повертев в руках украшение, она пришла к выводу, что приняла за свечение отблеск капель воды, попавших внутрь.

Глава 5

Тияна проснулась посреди ночи от тягостного ощущения: казалось, сырая холодная тьма давит на нее со всех сторон. Это угнетало и действовало на нервы. Вдобавок ей представился гроб, стоящий на мраморных тумбах в мрачном холле. Тело Йованы тонуло в нем среди цветов и кружев, белое лицо отливало синевой. Отблески пламени множества свечей отплясывали на ее впалых щеках. Люди в черных накидках обступили гроб плотным кольцом, один из них нараспев читал молитву, глядя в раскрытую книгу, которую держал в руках.

По телу Тияны прокатилась волна озноба от осознания того, что представившаяся ей картина вполне может совпадать с реальной: она вспомнила замеченную ею накануне траурную процессию с гробом, двигавшуюся к главному корпусу. Наверняка кто-то из этих людей остался дежурить у гроба до утра. Вновь Тияна оказалась под одной крышей с покойником! Смерть отняла у нее последнего родного человека. Неужели это проклятие будет преследовать ее вечно? Возможно, однажды она выйдет замуж и заведет детей. Смерть тоже их отнимет?! Думать об этом было больно. Нестерпимо хотелось выяснить, виновен ли в смерти ее близких человек из плоти и крови, или это цепочка роковых случайностей. Надо сделать все, чтобы найти ответ. Если детектив Дульский не справится, она наймет другого, третьего, четвертого, и так до тех пор, пока не узнает, кто этот злодей и какую цель преследует. И, конечно, она позаботится о том, чтобы он понес заслуженное наказание.

Темнота продолжала давить. Тияна чувствовала себя так, будто ее живьем закопали в сырую землю. Вдруг она поняла, в чем причина такого дискомфорта: тьма была кромешной, даже оконный проем не выделялся на стене! Неужели на территории курорта разом погасли все фонари, а луна спряталась за тучами? Приподнявшись на локте, она вгляделась в ту сторону, где располагалось окно, и не увидела ни малейшего намека на его очертания. Как странно! Почему так темно?

На ощупь отыскав кнопку ночного светильника, встроенного в стену над изголовьем кровати, Тияна надавила на нее. Щелчок, и комнату залил тусклый призрачный свет. Окно, огромное и совершенно черное, выглядело пугающе. Тияна вздрогнула, увидев в нем свое отражение: бледное лицо и спутанные волосы, похожие на космы старой ведьмы.

Правая створка окна была приоткрыта, но при этом не ощущалось ни малейшего притока свежего воздуха с улицы. Озадаченная этим обстоятельством, Тияна выбралась из постели, намереваясь выглянуть из окна, и только когда подошла к нему вплотную, увидела поперечные полосы рольставень, закрывавших его с обратной стороны. Значит, рольставни опускают на окна не только в корпусах для пациентов, но и в главном корпусе, причем тоже без согласия проживающих. Интересно, а входные двери в холле запираются по ночам? Не очень-то приятно чувствовать себя узницей. Хотя, может быть, такие меры принимаются для безопасности пациентов и персонала, а вовсе не для того, чтобы держать их взаперти. Вокруг грязелечебницы на многие километры простираются глухие места, не считая маленького поселка, а рядом с воротами на въезде не видно даже будки охранника.

Тияна повернулась, собираясь забраться обратно в кровать, и едва не взвизгнула от ужаса, услышав, как что-то протяжно царапнуло по рольставням позади нее. Следом послышался шорох, будто нечто очень большое скользнуло по каменной стене. Птица? Но очень трудно представить себе птицу, способную произвести подобный звук! Как минимум эта птица должна быть размером с птеродактиля! Хотя… Говорят, у страха глаза велики, и, наверное, слуха это тоже касается. Ведь, если поразмыслить, то этим странным звукам можно найти вполне логичное объяснение: над зданием нависает гора, поросшая соснами, и сломанная сосновая ветка могла упасть сверху на крышу здания, скатиться по ней и пролететь вдоль стены с похожим шумом.

«Пусть будет ветка», – мысленно успокоила себя Тияна, забираясь в постель, однако уснуть ей больше не удалось. Она лежала под одеялом, не шевелясь и превратившись в слух, но единственным звуком, нарушившим тишину, стал шум поднимающихся рольставень, возвестивший о том, что наступило утро.

Спустя несколько минут после этого в дверь номера постучали. Тияна решила, что пришел Горан. Ей не хотелось показываться ему на глаза растрепанной и в мятой пижаме. Пока она наскоро причесывалась и искала, во что переодеться, из-за двери послышался голос Петры:

– Господица Тияна, откройте! Я принесла вам траурное облачение. Пора вам сойти вниз, все уже собрались.

Дверная ручка заходила ходуном от того, что помощница Йованы принялась дергать ее с обратной стороны. Тияна поняла, что Петра из той породы людей, которые пойдут напролом для достижения своей цели. Отперев дверь, она поспешила отступить в сторону, и правильно сделала, потому что гостья ворвалась в прихожую с такой скоростью, будто Тияна терпела бедствие и ее надо было спасать.

В правой руке, немного приподнятой, Петра держала плечики с болтавшимся на них черным платьем, в левой сжимала полиэтиленовый пакет, из которого торчал край траурной вуали.

– Вот, надевайте! – Она вручила все это Тияне, продолжая громко говорить: – Уж простите, что тороплю. Я приходила вчера, но увидела у вас на двери табличку «Не беспокоить» и ушла. Понимаю, вы были уставшие с дороги, да еще перенесли такое горе! Вижу, что всю ночь проплакали, глаз не смыкали. Но теперь вы должны поспешить. Через полчаса отъезжаем на кладбище, а надо бы вам и здесь с людьми у гроба постоять, чтобы те, кто с нами поехать не сможет, тоже увидели вашу скорбь. Они ведь все знают, что вы ее внучка.

От слов Петры Тияне стало неловко: выходило, будто та ее уговаривает поторопиться на похороны к собственной бабушке.

– Могу вас причесать, – вызвалась Петра, подступая ближе. – В последнее время я всегда причесывала госпожу Йовану, когда она уже сама не справлялась. И вообще мы с ней были как подруги, а сейчас я просто горничная. Но если хотите…

– Нет-нет, спасибо! – Тияна приняла из рук Петры одежду и отправилась переодеваться. Петра сообщила ей вслед:

– Завтрак в столовой сегодня отменили, вместо него сразу после похорон накроют столы для помина, но, если вы голодны, я могу принести вам кофе с круассаном, еще успеете перекусить.

– Спасибо, я не голодна. – Тияна облачилась в платье, которое пришлось ей впору, извлекла из пакета траурную вуаль, прикрепленную к маленькой круглой шляпке без полей, и, покрутив ее в руках в поисках лицевой стороны, пристроила на голову. Черная сетка опустилась на лицо, и окружающее пространство сразу приобрело мрачный оттенок.