Под доброй улыбкой зла Горская Евгения
– Спасибо, – быстро покачала головой Власта. – У нас все в порядке с деньгами. Купите цветы.
Лифт остановился, Власта придержала дверь ногой.
– Позвоните мне завтра, я скажу, во сколько нужно приехать к моргу.
Власта продиктовала номер, соседка набрала в телефоне цифры.
Что-то удивило, когда она включила в прихожей свет.
Что-то казалось неправильным…
Она заглянула в детскую, потом в комнату Лизы. Обернулась, осмотрела прихожую.
Подошла к двери в кухню. Та была приоткрыта.
Ей казалось, что вчера дверь она закрыла плотно, как всегда при Лизе.
Кухня всегда закрывалась от ребенка. Игорек мог включить газ, достать нож, пораниться.
Когда Игорька не стало, в квартире все продолжало оставаться по-прежнему.
Она нервничает из-за смерти невестки, в таком состоянии можно придумать бог знает что.
Власта вернулась в прихожую, бросила на стул куртку, нашла в стенном шкафу мусорный мешок, принялась складывать в него продукты из холодильника. Их было немного, Лиза очень мало ела в последнее время и совсем ничего не готовила. Поэтому Власта старалась водить ее в кафе.
Надо было просмотреть Лизины документы, фотографии, но Власта, завязав мешок, быстро прошлась по квартире, вышла и с облегчением заперла дверь.
Отсутствие ключей от пустующей квартиры не то чтобы сильно озадачило, но некоторое любопытство вызвало.
Любопытство подогревалось тем, что пару раз Денису казалось, что в квартиру кто-то наведывается. Однажды ночью он услышал, как где-то близко хлопнула дверь. Был не то конец сентября, не то октябрь. Уже топили, в квартире было тепло, даже жарко. Шел дождь, сильный, с ветром. Денис покурил на балконе, зашел на кухню закрыть окно, а когда возвращался в комнату, услышал стук.
Он тогда решил, что Лиза вышла из квартиры, и выглянул на площадку. Та была пуста.
– Ты где ночью гуляла? – спросил он на следующий день.
– Нигде, – удивилась Лиза.
Ее дверь стучит иначе, отметил тогда Денис и тут же о происшествии забыл.
Спустя несколько дней он опять услышал стук захлопнувшейся двери, а перед этим шум лифта и тихие голоса. Он тогда пришел домой позже обычного и раздевался около двери, поэтому и услышал. Звукоизоляция в доме была хорошая, соседи друг другу не мешали. Судя по стуку, дверь хлопнула не Лизина, и выглядывать на площадку он не стал.
Находиться днем дома было непривычно. Денис подошел к книжным шкафам, равнодушно оглядел полки. Один шкаф был занят трудами по военной истории, эти книги собирал еще дед, потом отец.
Читать о войне не хотелось.
Он открыл другой шкаф, взял какой-то дамский детектив, до которых бабушка была большая охотница, уселся с книжкой в кресло и неожиданно увлекся.
Дочитал детектив, когда было уже совсем темно. Окна стоящего напротив дома давно светились редкими желтыми пятнами. Он немного посмотрел на окна, почувствовал, что проголодался.
Захотелось хорошей вкусной еды.
Денис сунул прочитанную книжку в шкаф, надел куртку. Выключать в прихожей свет не стал, вышел на площадку и увидел вчерашнюю Лизину родственницу.
Та спускалась от мусоропровода.
– Здравствуйте. – Денис вызвал лифт.
– Здравствуйте. – Она подошла, встала рядом.
Денис пропустил ее в подошедший лифт.
– От полиции ничего нового? – зачем-то спросил он.
Не надо было спрашивать, она не расположена с ним разговаривать.
Она покачала головой – нет. Помялась и неожиданно сказала:
– Похороны в субботу.
У нее были грустные темно-серые глаза. По-настоящему серые, такие редко встречаются.
Денис промолчал. Он не собирался идти на похороны.
Ради Лизы сходил бы, но Лизе было уже все равно.
– Лиза вам ничего не рассказывала про восемьдесят пятую квартиру?
Зачем он это спрашивает? Черт его, что ли, за язык дергает?
– Про пустующую? – Серые глаза посмотрели на него с удивлением. – Нет. А что не так с квартирой?
– Да так… Ерунда, – отмахнулся он.
Она поправила висящую на плече сумку. Пальцы у нее были тонкие, длинные. На безымянном обручальное кольцо.
Лифт остановился, она быстро пошла к подъездной двери. Денис хотел открыть ей дверь, но не успел. Двигаться так же легко, как до ранения, у него не получалось.
Уличные фонари отражались на мокром асфальте. Температура минусовая, асфальт мокрый из-за дряни, которой дворники его посыпали.
Денис дошел до соседнего дома, в котором находился ресторан, поужинал в полупустом зале. Как ни странно, аппетит пропал, и мясо он доел через силу.
Вернувшись домой, в грязной обуви прошел на кухню, налил коньяк в рюмку, отпил и только после этого начал раздеваться.
Стук чужой двери он услышал только потому, что находился в прихожей. Дверь хлопнула негромко.
И опять ему помешала невозможность двигаться легко и быстро. Когда выскочил на площадку, никого не увидел. Только откуда-то снизу доносился шум шагов. Да и в этом Денис не был уверен, могло и показаться.
Он постоял, прислушиваясь. В подъезде было тихо.
4 февраля, суббота
Варя проснулась, когда было еще совсем темно.
Она еще с вечера решила, что навестит родителей. Ехать к ним не хотелось, родители были, мягко говоря, не очень довольны, что она живет с мужчиной, которого с ними даже не познакомила. Но и не поехать было нельзя, она уже больше месяца у них не была.
Варя отлично знала, как все пройдет. Сначала разговор будет похож на прежний, на тот, которые велись, когда Варя жила одна в съемной квартире. Мама похвалит новую Варину шубку, похвастается каким-нибудь необычным, специально для Вари приготовленным блюдом. В отличие от дочери, мама готовить любила.
А потом произойдет неизбежное. Мама начнет спрашивать про Антона, дочь станет неохотно односложно отвечать, папа будет сердито смотреть в сторону, и Варя быстренько улизнет, не дожидаясь, когда мама в сотый раз дрожащим голосом примется объяснять, что ничего путного из ее связи с Антоном не выйдет, и Варя только напрасно потеряет лучшие годы. Иногда вовремя улизнуть удавалось, иногда нет.
Однажды она предложила Антону познакомиться с родителями. Он посмотрел на нее с недоумением и вопрос проигнорировал. Больше она не приставала.
Ей не в чем было его винить, он ничего ей не обещал. Она сама согласилась сначала поехать к нему после работы, а потом перебраться насовсем.
Нет, даже не так. Не насовсем, до того момента, пока она ему не надоест.
Варя осторожно протянула руку, посмотрела на часы – почти семь. Еще как минимум час можно было полежать, но она тихо встала, сварила кофе. Она любила это утреннее время, когда Антон спит, и можно спокойно посидеть в одиночестве на уютной кухне.
Стрелка на кухонных часах подошла к половине восьмого. Часы-тарелку Варя приобрела в прошлом году. Перед двадцать третьим февраля зашла в супермаркет купить Антону туалетную воду и заметила у соседней витрины круг с двигающимися стрелками. На сером фоне угадывались цветы, листья. Обычно она лишних покупок не делала, не потому что жалела денег, потому что в последнее время нечасто встречались вещи, которые хотелось приобрести. Часы ей понравились, и она их купила.
Антон приобретение не то чтобы одобрил, но и не обругал.
Варя допила кофе, сполоснула чашку, отправилась в ванную. Критически оглядела себя в зеркале. Раньше, когда жила с родителями, а потом одна, без утренней гимнастики она не обходилась. Заниматься гимнастикой при Антоне не получалось. Не потому, что Антон мешал, а так… непонятно почему.
Впрочем, у нее и без гимнастики была неплохая фигура. Ни избыточного веса, ни лишней худобы.
Варя аккуратно подвела глаза. Лицо у нее тоже неплохое, тем более с подведенными глазами. Мужчины ей вслед, конечно, не оборачивались, но это и не требовалось.
Антон проснулся, когда она выходила из ванной.
– Завтракать будешь? – улыбнулась ему Варя.
– Буду, конечно, – Антон поморщился. – Неизвестно, сколько это все продлится, когда за стол сядем…
Он был прав, похороны – мероприятие не из легких.
Варя быстро пожарила яичницу с беконом, как он любит. Заварила чай.
– Я, наверное, к родителям съезжу.
– Подожди! – нахмурился Антон. – Ты что, не хочешь поехать со мной?
– Но… – растерялась Варя.
Конечно, она не собиралась хоронить его бывшую жену.
Она чувствовала себя виноватой перед ней.
С первой минуты чувствовала, с того момента, когда Антон, просматривая документы, которые она ему приготовила, отодвинул их в сторону и, оценивающе на нее посмотрев, решил:
– На сегодня хватит, завтра закончим. Выключи везде свет, пойдем ужинать.
Они задержались в тот день. В офисе уже никого, кроме них, не было.
Варя понимала, что происходит. И знала, что может отказаться, Антон за это ее не уволил бы. Она уже неплохо его знала к тому времени.
Варя послушно кивнула, чувствуя, как бешено забилось сердце, мимоходом вспомнила, что он женат, и больше об этом не думала. То есть старалась не думать.
– Ты что, не хочешь меня поддержать?
– Хочу, – постаралась объяснить Варя. – Просто я думала, что это как-то… неловко. Понимаешь… Она твоя жена. Мне хотелось дать тебе возможность с ней проститься.
– Она давно не моя жена! Ты лучше всех это знаешь!
– Не сердись, – попросила Варя.
– Когда все хорошо, ты рядом, а когда неприятности, тебя нет!
Он был не прав. У них давно все было не слишком хорошо, но Варя прикладывала гораздо больше сил к тому, чтобы выправить ситуацию, чем Антон.
Еще она уговаривала его не отчаиваться, и на то, чтобы внушить то же самое себе, сил почти не оставалось.
– Это очень удобно, держаться подальше от неприятностей!
Варя знала, что в таких случаях лучше не спорить, и молча пошла одеваться.
Ехать на похороны не хотелось до смерти. Он бы не поехал, сбросил неприятную процедуру на сестру и мать, если бы не мечтал поскорее получить доступ к деньгам покойного тестя. Не похоронить жену и тут же завладеть ее движимым и недвижимым имуществом было бы уж как-то нарочито непорядочно, а выглядеть откровенно непорядочным Антон не хотел даже перед сестрой и матерью.
Приходилось терпеть унылую процедуру.
На лежащую в гробу Лизу он старался не смотреть. Варька жалась за его спиной, сестра и мать смахивали слезы.
Для него Лиза умерла давно. С той минуты, когда выбрала урода.
Антон тогда так и потребовал:
– Решай, или я, или он!
Она выбрала урода молча. Ничего Антону не ответила, ушла в детскую.
Он специально долго и шумно собирал вещи: компьютер, какую-то одежду. Нянька, которая Лизе тогда помогала, уже ушла, он помнил абсолютную тишину в квартире, когда вместе с чемоданом стоял в прихожей.
Был уверен, что жена выбежит, остановит.
Лиза не выбежала. Он переночевал у матери, рявкнув, чтобы вопросов не задавала, на следующий день устроился в отеле, еще через пару дней снял квартиру.
А еще через пару месяцев поселил у себя Варьку. Девчонка давно с него глаз не сводила, но все равно удивило, что так легко и сразу поехала к нему в квартиру.
Вообще-то он привык к тому, что женщины легко идут на контакт. Цену себе Антон знал, та была высокой. У него и с внешними данными все в порядке, и с образованием, и с карьерой. Но новая помощница Варвара, которая к тому времени проработала с ним несколько месяцев, от легко идущих на контакт женщин отличалась. От нее он такой сговорчивости не ожидал.
Помимо него, Власты и мамы хоронить Лизу пришла еще одна женщина, невысокая брюнетка примерно его лет.
– Лизина соседка, – шепнула ему Власта, хотя он не спрашивал.
Соседка так соседка, Антону было все равно.
Его только неприятно удивило, что соседка отправилась и на поминки. Лучше было бы посидеть в кафе без посторонней бабы.
– Лиза была очень добрая, – тихо говорила соседка.
– И очень несчастная, – вставила Власта.
– С горем надо справляться, а не умирать, – осуждающе заметила мама.
На сестре и матери были черные водолазки, на соседке темно-серая. Варя надела приличествующую случаю темную блузку, а Антон оделся, как обычно в выходные, в джинсы и свитер. Впрочем, у него тоже был вполне соответствующий мероприятию вид, ярких свитеров он никогда не носил.
– Справиться не у всех получается, – вздохнула сестра. – Лиза чувствовала себя очень одинокой.
– Я тоже чувствую себя одинокой без папы!
– У тебя есть мы с Антоном!
– Лиза собиралась написать завещание, – соседка провела пальцем по ножке рюмки. – У нее тоже был кто-то, о ком она хотела позаботиться. Но от одиночества это не спасало.
Антон замер, подцепив вилкой маринованный гриб, но справился с собой, ничего не спросил.
Жаль, что и сестра не спросила. Если Лиза написала завещание, о деньгах тестя придется забыть.
Антону захотелось застонать.
Деньги тестя были его последней надеждой.
Антон простить себе не мог, что брал пример с тестя. Тот, в отличие от большинства тех, кому было что держать в банках, заграничных счетов не открывал. То есть открывал, конечно, но только для текущих операций. Основные деньги хранил в России.
И Антон все деньги хранил в России. На заграничных счетах у него копейки, на них долго не проживешь.
Выяснить, существует ли завещание, захотелось немедленно.
– Мам, выйди на минутку, – шепнул он сидевшей рядом матери.
Мама послушно поднялась, вместе с ним отошла от стола.
– У тебя ключи от Лизиной квартиры с собой? – нетерпеливо спросил Антон.
Мать грустно на него посмотрела. Антон был уверен, она понимает, зачем ему понадобились ключи. Мать отличалась проницательностью, замечания по поводу завещания не пропустила. Ну и наплевать. Ничего противозаконного он не делает.
Мама вздохнула, кивнула, вернувшись к столу, порылась в сумочке и незаметно сунула ему связку.
– Мы пойдем, – объявил Антон.
Варя, посмотрев на него с удивлением, послушно вскочила. Сестра промолчала, соседка кивнула – попрощалась.
Такси он вызвал, выйдя из кафе. Сначала хотел отправить Варю домой, потом передумал. Квартира навевала слишком неприятные воспоминания, входить туда одному не хотелось.
Варя не задала ни одного вопроса, ни когда стало ясно, что едут они не домой, ни когда подъехали к его бывшему жилищу. Он поступил правильно, выбрав ее. Сначала колебался, хотел остановиться на бухгалтерше. Та была томная, плавная, заразительно смеялась и забавно млела, когда сталкивалась с ним в коридоре. С бухгалтершей он бы через месяц повесился от скуки.
– Ну что ты застыла! – одернул Варю Антон, отперев квартиру. – Проходи.
Теперь она топталась в коридоре, но он больше не обращал на нее внимания.
Документы лежали там же, где они хранились еще при нем, в нижней тумбе одного из книжных шкафов. Бумаги были аккуратно разложены по пластиковым папкам. Документов было много, от свидетельств о рождении тестя и тещи до свидетельств о регистрации недвижимости.
Написанного Лизой завещания не было.
Успокаиваться не стоило, завещание могло всплыть в самый неподходящий момент.
От жалости к себе хотелось заплакать, как в детстве.
Нельзя так нервничать, одернул себя Антон. Можно раздергаться до инфаркта.
Убирать папки в шкаф Антон не стал, оставил на столе.
– Как ты думаешь, она сама это сделала? – тихо спросила Варя, глядя, как он надевает куртку.
– Откуда я знаю! – взвился Антон. – Отстань! Без тебя тошно!
Она послушно замолчала.
В такси он ее обнял, прижал к плечу. Почувствовал, как она благодарно сама к нему притискивается. И опять подумал, что сделал правильный выбор, предпочтя ее бухгалтерше.
5 февраля, воскресенье
Власта любила просыпаться от Мишиного звонка. Жаль, что это удавалось редко. Обычно в выходные она вставала так же рано, как в будни, и начинала мучиться, не зная, чем занять свободное время.
Сегодня звонок ее разбудил. Власта, улыбаясь, ответила мужу.
– Как вчера все прошло?
Любимый голос грел, успокаивал.
– Нормально. – Она подтянула подушку повыше. – То есть ненормально, конечно. В похоронах нормального мало. Так… Посидели, помянули. Я, мама, Антон с Варей и Лизина соседка. Антон долго не высидел, ты же его знаешь. Он ушел, мы еще с полчасика поговорили и разошлись.
– Жалко Лизу. Хорошая девка была.
– Жалко. Миш, как ты думаешь?.. Ты же ее тоже знал, могла она сама это сделать? Или кто-то ей помог? Скажи, Миша, просто твои ощущения?
– Могла! Я не удивился, когда ты мне об этом сказала. – Миша помолчал. – У нее в жизни ничего не было, кроме Игорька.
Игорек Мишу любил. Насколько он вообще мог кого-то любить. Миша поднимал его на вытянутых руках, мальчик смеялся. Никому другому он себя поднимать не давал.
Это должен был делать Антон. Лиза напрасно не слушала, когда Власта объясняла, что муж из Антона будет так себе.
– А у меня ничего нет, кроме тебя, – вырвалось у Власты.
– А у меня кроме тебя. Ты меня дождись, Ластик.
В трубке раздались тихие гудки, телефон сообщал о новом входящем вызове.
Отвлекаться на новый вызов Власта не стала. Еще поговорила с мужем ни о чем, попрощалась и только после этого посмотрела, кому еще могла понадобиться. Понадобилась она маме.
Перезвонить Власта не успела, телефон ожил сам.
– Ты собираешься еще съездить к Лизе? – спросила мама.
– Да нет. Зачем?
Мама замялась.
– Ты отдала свои ключи Антону? – догадалась Власта.
Она заметила, что мама вчера сунула брату связку ключей. Ключи могли быть только от Лизиной квартиры, не к маме же Антон собрался ехать, не дождавшись конца поминок. Насколько Власта знала, никаких других ключей у мамы не было. А Власта знала о маме все.
– Да.
– Ну… хочешь, я тебе свои привезу? Или вместе съездим? – покладисто предложила Власта. – Что ты хочешь там посмотреть?
– Розовый блокнот. У Лизы был розовый ежедневник. Она все туда записывала. – Мама тяжело вздохнула. – Я, пока полицию ждала, поискала блокнот, но не нашла. Привези мне его, Власта. Или у тебя на сегодня какие-то планы?
– Привезу. Зачем тебе блокнот?
– Лиза туда все записывала, – повторила мама. – Что нужно купить, какие счета оплатить. Я хочу все это посмотреть.
– Мама… Она сама?..
– О господи! Ну откуда же я знаю! В своей душе разобраться трудно, а уж в чужой…
– Привезу, – пообещала Власта.
Завтракать не хотелось, и она не стала. Выпила кофе и вышла на серую улицу.
Солнца не было уже несколько недель. Раньше Власта сумрачные дни не любила, теперь ей было все равно. Так даже лучше, солнцу хорошо радоваться в другом настроении.
Машин в городе было мало, до Лизиного дома она доехала быстро. И людей на улицах было мало. Лизин двор оказался совсем пуст, ни детей на детской площадке, ни собачников у покрытых снегом газонов.
Власта быстро вошла в подъезд, поднялась на Лизин этаж. Мокрые ботинки оставляли грязные следы, хотя она тщательно вытерла ноги о лежавший у подъездной двери коврик.
В квартире снимать ботинки смысла не было, прихожая вся была в грязных засохших следах. Их прибавилось, это означало, что, взяв у мамы ключи, Антон вчера здесь побывал.
Об этом говорило и то, что на Лизином столе лежали папки с бумагами, которых раньше не было.
Что именно интересовало брата, Власта догадывалась.
Она еще раз вытерла ботинки о придверный коврик и подошла к книжному шкафу в Лизиной комнате. Розового блокнота в шкафу не нашлось. Не было его в других книжных шкафах, она внимательно перебирала пальцем корешки книг.
Захотелось чаю, она заглянула в кухонный шкаф, увидела коробку с пакетиками, включила чайник. Вернулась в прихожую, достала из сумки телефон, набрала брата.
– Антон, ты брал Лизин блокнот? – быстро спросила, когда брат ответил.
– Какой блокнот?
– Розовый.
– Какой розовый блокнот?! Ты бредишь, что ли?
Чайник щелкнул, Власта на него посмотрела и заваривать чай передумала.
– Ты брал розовый блокнот из Лизиной квартиры?
– Не брал! – прошипел брат.
В трубке щелкнуло. Власта сунула телефон в сумку, надела куртку, посмотрела на себя в зеркало. Скромная оливковая куртка ей шла. Эту куртку они с Мишей купили, когда теплым, почти жарким весенним днем гуляли по городу и зашли в торговый центр выпить кофе. Бутик женской одежды был рядом с кафе, Власта равнодушно косилась на выставленные рядом с дверью манекены, а потом неожиданно зашла в крошечное помещение и примерила куртку.
– Покупай, – засмеялся Миша.
Куртка была дорогая, почти невесомая. Замечательная была куртка, но неожиданных покупок Власта обычно не совершала, тем более не покупала зимние вещи весной. Она повесила куртку на вешалку, но Миша, вздохнув, понес покупку к кассе.
Ему нравилось ее радовать. А ей нравилось, что это нравилось ему.
Захотелось заплакать. Власта на секунду закрыла глаза, постояла и быстро вышла из квартиры.
Пол в подъезде, видимо, в воскресенье не мыли. Засохшая грязь виднелась не только там, где ее оставила Власта, но и у двери соседа. И, как ни странно, у двери пустующей квартиры.
Власта вызвала лифт, снова посмотрела на грязный пол, потопталась и, вздохнув, подошла к двери соседской квартиры.
Нажимать на звонок пришлось дважды.
Обычно выходные Варя любила. Ей нравилось угадывать, когда Антону захочется перекусить, или посмотреть кино, или прогуляться по парку, который располагался всего в нескольких минутах ходьбы от их дома.
Мама бы ахнула, если бы узнала, что быть незаметной и полезной Варе нравится.
– Ты превратила себя в рабу! – гневно отрезала бы мама. – Зачем?! Ради чего?!
Зачем и ради чего, объяснять было бессмысленно. Мама бы этого не поняла.
Варя и сама плохо это понимала. Она была современной девушкой, знала, что себя нужно любить и уважать, но уважать себя у нее не получалось, ей нравилось во всем подчиняться Антону.
Единственное, что ее мучило, – это страх, что Антон ее бросит, но его Варя научилась подавлять.
Со вчерашнего дня появился новый страх.