Ночь опасна Малышева Анна

Глава 1

Он бывал в этом книжном магазине раз в неделю – не чаще. Это давно уже превратилось в традицию – обойти любимые отделы, бегло просмотреть полки, рассмотреть новинки… Если он что-то и покупал, то чаще всего в подарок. Матери – детектив, сестре – какой-нибудь роман на английском – та училась на переводчика. Трехлетнему племяннику Алеше – какую-нибудь яркую книжку, желательно с картонными страницами, чтобы труднее было порвать. Себе самому он редко делал подарки – книг в квартире скопилось столько, что думать следовало не о новых стеллажах для библиотеки, а о новой квартире.

В отделе подписных изданий у него была знакомая продавщица. Таня – хрупкая блондинка с вечно разочарованными серыми глазами. Насчет ее возраста он колебался, но предполагал, что ей уже немного за тридцать. Скорее всего, они ровесники. И она тоже живет одна – это Олег знал точно, Таня сама как-то сказала. Наверное, девушка рассчитывала, что после такого заявления он проявит к ней мужской интерес, но он пропустил это заявление мимо ушей. Впрочем, она не обиделась.

– А, здравствуйте! – приветствовала она старого знакомого. – Вышел ваш маркиз де Сад. Еще два тома – какой-то роман.

Он перелистал книги и решил взять. Таня кривовато улыбалась, разглядывая у него через плечо иллюстрации.

– Разве интересно? – спросила она наконец.

– Ну конечно.

– А по-моему, чепуха. Я пробовала читать… И что все говорят – маркиз де Сад, маркиз де Сад! Ничего особенного.

Олег засмеялся и посоветовал ей меньше смотреть телевизор. После него все кажется пресным. Но Таня его уже не слушала. Она смотрела куда-то в сторону, и он вдруг заметил, что девушка вся как-то подобралась, будто кошка, заметившая мышь.

– Воруют? – он понизил голос.

Таня как-то пожаловалась, что, несмотря на все меры предосторожности, у них в магазине пропадает очень много книг. Для опытных воров защитная маркировка не представляет никакой трудности. Они просто сдирают ее – пилкой для ногтей, ножичком, а кто и просто острыми ногтями. И хотя охрана на выходе иногда просит предъявить чеки на купленные книги, это никакого эффекта не дает. Всех покупателей не проверишь…

– Нет, эта не ворует, – шепнула Таня. – Она по другой части… Нет, вы посмотрите только!

И, ничего не объясняя, бросила Олега и решительно направилась к высокой худощавой женщине в черном пальто. Та стояла спиной к ним, у дальних полок, и листала какой-то раззолоченный томик. Таня остановилась у нее за спиной, дождалась, когда женщина поставит том на полку, и демонстративно извлекла его обратно. Быстро перелистала книгу, достала оттуда какой-то листочек размером с визитную карточку и резко, со стуком вернула книгу на полку.

Женщина следила за ней с каким-то странным видом – не то жалобным, не то укоризненным. Олег встретился с ней взглядом. Приятное лицо, гладкая прическа, никакой косметики. Белый меховой воротник придает ей нечто наивное, детское. Женщине около сорока – на первый взгляд… Одета прилично. Не воровка, но тогда кто же?

– Нате, почитайте! – Таня раздраженно сунула ему в руки листок из книги. – Чего они только не придумают!

Это и впрямь оказалась визитная карточка, напечатанная с помощью ксерокса на тонкой дешевой бумаге. Всем желающим предлагалось пройти на дому у опытного преподавателя курсы дикции и улучшить свое произношение. Номер московского телефона. Никакого имени.

– Она всегда кладет свои бумажки в русских классиков, – с возмущением добавила Таня. Женщина в черном пальто давно уже покинула отдел, но Олег все еще ощущал на себе ее умоляющий, покорный взгляд.

Он положил карточку в карман:

– Ну что ж, это логично. Она же учит правильному русскому языку.

– По-вашему, это логично и правильно? – возмутилась Таня. – Все книги перероет, все переставит, перепутает, а покупатели потом находят вот это…

– Неужели жалуются?

– Да нет, – девушка немного остыла. Таня всегда была готова возмутиться, но при этом быстро успокаивалась. – Просто меня это раздражает. Вы себе не представляете, сколько тут всяких ненормальных! Мы их уже всех в лицо знаем!

Подтверждая свои слова, она указала Олегу на полного мужчину в потрепанной зеленой куртке. Тот, ничуть не скрываясь, стоял рядом с ними и сосредоточенно читал какую-то книгу. Аккуратно дочитав страницу до конца, он со вздохом закрыл том, поставил его на полку и записал что-то в маленький блокнотик. После чего, не подходя к кассе, покинул отдел.

– Это он записывает страницу, на которой закончил читать, – пояснила Таня. – Приходит каждый день и читает здесь. Страниц по тридцать прочитывает – хоть ты тресни! До трех часов он у меня, потом идет в другой отдел. Я намекала ему, что у нас магазин, а не читальня, но он же меня не слушает!

– Читать запрещено?

– Перегибать книги запрещено! – возмутилась она. – Книга же вида не имеет, если ее почитали! Так и будет на полке стоять – для него, любимого… И с визитками еще ходят – по крайней мере, двое. Только я их поймать пока не могу. Визитки нахожу, а их в лицо не знаю. Одна сует про тантрический секс – вы представляете? Ну, эта трогает только восточную литературу. А есть еще кто-то – тот машинописные работы предлагает, дипломы.

– Да у вас тут целая масонская ложа! – пошутил Олег.

Шутка Тане не понравилась. Она мрачно сказала, что у них тут прежде всего магазин. Народу толчется много, а чтобы росли продажи – пока что-то не видно. Люди приходят, смотрят и уходят.

– А есть и вовсе психи, – обиженно сказала она. Было видно, что девушка воспринимает все досадные мелочи очень близко к сердцу – может быть, поэтому ее глаза всегда смотрели так разочарованно. – Например, когда у нас встреча с писателями – психи прямо в очередь становятся. Один ходит с открыткой. Что там написано – никто прочитать не может, но адрес – генеральный прокурор России. Просит всех, чтобы подписали открытку. Ко мне тоже обращался…

– Вы подписали?

– Ага! – неожиданно призналась Таня. – Так, для хохмы. Он просто обалдел! Есть такие, которые тут пытаются собственные книги продавать, а есть, которые к писателям пристают, ругаются… Кого только нет! Я здесь, чтобы книги продавать, а мне приходится возиться с этим дурдомом…

Олег посмотрел на часы. Он уже опаздывал – точнее, опоздал. Наступил час пик, значит, на машину рассчитывать нечего, обязательно застрянешь в пробке… Нужно ехать на метро, а это – две пересадки… Он попрощался с девушкой, наспех схватил какой-то детектив – для мамы – и торопливо ушел.

Нина отменила уже два свидания – причем подряд. Такого еще не бывало, а ведь они встречались больше года. Можно было строить какие угодно предположения – у нее, в самом деле, возникли срочные дела… Что-то случилось дома – заболел ребенок, например, или приехали родственники, или испортилась сантехника… Но раньше, если случалось нечто подобное, Нина всегда звонила ему заранее – хотя бы за полчаса до встречи. И тут же, по телефону, назначала новое время. А теперь…

И вчера, и позавчера он ждал ее в кафе, где они обычно встречались. Это было маленькое, уютное кафе, всего в несколько столиков, в одном из переулков возле Страстного бульвара. Они давно стали здесь постоянными клиентами. Олег обычно приходил первый, а спустя полчаса появлялась она – румяная, задыхающаяся от быстрой ходьбы, – Нина всегда опаздывала и торопилась. Она бросала сумку на свободный стул, усаживалась напротив Олега и радостно протягивала ему руки – ладонями кверху, будто ожидая сразу двух подарков. Если у нее было время, они почти сразу отправлялись к нему домой – Олег жил неподалеку. Но если Нина спешила – а это бывало часто, – они просто проводили полчаса в кафе, пили коньяк и обменивались новостями. Хотя бы несколько минут у нее всегда находилось… Но позавчера, когда он прождал ее в кафе почти час, она вдруг позвонила ему на мобильный телефон и упавшим голосом извинилась. Сказала, что находится на другом конце города. Срочное дело, ничего нельзя было предвидеть… Нет, сегодня никак не получится. Может быть, завтра? В то же время. Но и на другой день повторилось то же самое – с точностью до мелочей. Час пустого ожидания, две чашки кофе, и ее звонок. На этот раз она говорила так неуверенно, будто заранее знала – он уже не очень ей верит. Опять срочное дело… Да, связано с работой. Она даже не думала, что так задержится, а теперь уже поздно… Ничего не выйдет. Может быть, завтра? То же место, то же время… Пока!

Она ничего не объясняла – да и каких объяснений он мог требовать? С того самого дня, как они познакомились, Нина дала понять, что терпеть не может оправдываться. Никто не имеет права читать ей мораль и чего-то требовать. Ни ее друзья, ни супруг, ни родители… Это единственное, чего она никому не прощает. Тогда это звучало забавно – да и Нина улыбалась, говоря об этом. Сейчас, когда Олегу в самом деле нужны были объяснения, было как-то не до смеха.

«Но во всяком случае, она должна понимать, что три раза подряд – это уж слишком! – подумал он, сворачивая в знакомый переулок. Он пришел вовремя. – Если не придет сегодня, ей все-таки придется что-то объяснить. Мы взрослые люди, и если она решила со мной порвать – пусть скажет прямо… А то что это за детские увертки, в самом деле…»

Ее не было – хватило одного взгляда, чтобы в этом убедиться. Он взял обычный набор – коньяк, кофе без сахара. Достал из кармана сложенную газету, закурил. Дал себе слово не смотреть на часы – по крайней мере, слишком часто…

Нина позвонила через полчаса. Услышав ее голос – такой ясный, будто она сидела за столиком, Олег с трудом сдержался. Ему хотелось сказать что-нибудь язвительное – например, спросить, не перепутал ли он время? Может быть, они должны были встретиться завтра?

Но она заговорила так устало и грустно, что у него не хватило духу иронизировать.

– Ничего не получается, – сказала Нина. – Ради бога, прости.

– Случилось что-то серьезное?

– Да… Нет.

Она говорила как-то странно – уклончиво, будто с чужим человеком. Никогда он не слышал у нее такого голоса. Ему очень нравилась в Нине именно ее жизнерадостность – эта женщина почти все время улыбалась, шутила, представить ее усталой, раздраженной или плачущей он просто не мог. Олег давно заметил, что рядом с нею и другие люди начинали улыбаться – совершенно бессознательно. Ее оптимизм был так заразителен! А теперь от него и следа не осталось. Нина еле слышно предложила перенести встречу на другое время…

– На завтра? – переспросил Олег. Без иронии, уже с тревогой. Что-то случилось, а она не желает откровенничать.

– Нет… Завтра может быть то же самое.

– Нина, что происходит? Я ведь могу помочь!

– Нет-нет, ничего страшного, – перебила женщина. – Я бы попросила тебя помочь, но сейчас просто не нужно!

– Что-то с ребенком?

– Нет, Дианка здорова.

– С… мужем? – Он сделал паузу. О ее супруге они почти никогда не говорили. Запретная тема – да и к чему ее обсуждать? Нина как-то прямо сказала, что дорожит своей семьей и пусть Олег не обижается. Если их связь аморальна – то во всяком случае, здесь только ее вина. И ревность тут неуместна. Если кто и должен ревновать – то это ее муж. А он все знает – не может не знать. Но молчит.

– Нет, все в полном порядке. – Нина помедлила. – Только, пожалуйста, не думай, что я хочу от тебя избавиться.

– Я и не думаю. Ты бы так и сказала.

Она как будто удивилась:

– Да, ты думаешь? Наверное… Знаешь, я сейчас тороплюсь и просто не могу сообразить, когда у меня будет время. Давай я тебе перезвоню, чуть попозже?

– Завтра?

– Может быть, сегодня.

И снова этот уклончивый, странный тон. Олегу показалось, что где-то на заднем плане он слышит еще чей-то голос. Мужской. Мужчина говорил очень быстро, и скорее всего, это было радио или телевизор. Она звонит из машины или из дома.

И тут он испытал приступ самолюбия. Отменялась третья подряд встреча, а четвертая была под большим вопросом. Она даже не знает, когда ему позвонит. Ничего не обещает. Впрочем, она никогда ничего и не обещала. Вот уже год он жил по ее графику – являлся на свидания, когда у нее было время, звонил, когда она разрешала, ни о чем не спрашивал, ничего не просил. Собственно говоря, чего ради? Год назад ради Нины он расстался с другой женщиной – а ведь все считали, что они в конце концов поженятся. С той все было с точностью до наоборот – это она к нему подстраивалась, боялась задавать вопросы и диктовать условия. Мало-помалу он начал ее за это презирать. Потом перестал выносить. Что сейчас происходит с Ниной?

– Завтра я не смогу, я уеду, – твердо сказал он. – Возможно, на неделю.

Молчание в трубке. Тихий вопрос – куда он едет?

– За пределы области. В другой город.

– Ты не говорил об этом…

– Иначе ты бы сегодня пришла?

Пауза. Нина вздохнула:

– Ты обязательно хочешь встретиться сегодня? Я освобожусь поздно. Может быть, в полночь. И буду уже совсем никакая.

Олег ответил, что полночь – хорошее время.

Правда, это кафе закроется, но они могут пойти куда-нибудь еще. В районе Мясницкой всегда можно куда-нибудь попасть. И в этот час еще не поздно заказать столик в ресторане.

Она поколебалась и неожиданно согласилась:

– Ладно, в полночь, если ты уезжаешь. В самом деле, нужно бы поговорить. Только давай не в кафе? У меня будет мало времени.

– Так что – на улице?

Нина задумалась и наконец сказала, что удобнее всего будет увидеться в районе Чистых прудов. Можно даже на берегу пруда, на лавочке – напротив того ресторана, где они бывали полгода назад. А потом они просто посидят у него в машине и поговорят. И он отвезет ее домой, договорились?

Нажимая кнопку отбоя, он подумал, что Нина все-таки незаурядная женщина. Ну кто еще назначил бы ему свидание в полночь, на улице, да еще в такую погоду? Ведь с часу на час пойдет снег. Она просит отвезти ее домой – значит, будет не на машине. Машина только у ее мужа, а сама Нина садится за руль очень редко и водит плохо. Значит, она придет пешком или приедет на такси.

Впрочем, придет ли? Он допил коньяк и подумал, что ждать в теплом кафе – одно дело, и совсем другое, мерзнуть ночью на берегу пруда, рискуя назавтра свалиться с ангиной. Но если она опять его обманет – это будет уже в последний раз. Всему есть предел.

Ноябрь, деревья на бульваре оголились. Истоптанные газоны покрыты ледяной коркой, на дорожке – затвердевшие к ночи лужи. Он ступал осторожно, чтобы не поскользнуться. Здесь было темно, область света кончалась за чугунной оградой. Там даже в этот час было движение, какая-то жизнь. Грузно, медленно прогрохотал трамвай – поздние пассажиры сидели отчужденно и неподвижно, как восковые куклы. Горели неоновые рекламы ресторанчиков – их тут было особенно много. По тротуару двигался парень с овчаркой на длинном поводке. В какой-то момент они поравнялись – парень там, на свету, он здесь, во тьме. И Олегу приятно было знать, что тот его не видит, тогда как сам виден превосходно. А если парень что-то и разглядит, то это будет всего лишь силуэт в пальто. Без лица, без возраста и примет. Кроме него на дорожке никого не было. Он обернулся к началу бульвара и убедился – никого. Только черный силуэт памятника – далеко, у метро. Там он оставил свою машину – специально, чтобы Нина прошла с ним весь обратный путь. У них будет время поговорить – все-таки это совсем не то, что за рулем. Конечно, если она все-таки придет, не испугавшись времени и места.

Нина должна ждать его дальше – там, где морщился на ветру оранжево-черный ночной пруд. Олег прибавил шагу, начиная различать фигуру, сидящую на одной из скамеек. Как будто она. Голова опущена, подбородок зарылся в меховой воротник. Сумка стоит на земле – как будто совсем не нужна хозяйке. Ему пришлось подойти вплотную, чтобы убедиться – эту женщину он не знает. Олег даже хотел извиниться – чего доброго, решит, что к ней пристают.

Но она сидела так смирно, удивительно спокойно на резком ледяном ветру. Как будто спала с открытыми глазами – такими же оранжево-черными, как и вода в пруду от света фонарей. Он все-таки извинился – она не ответила. Ветер взъерошил ее белый меховой воротник, и вот тут он заметил тонкую, уже запекшуюся струйку крови, перечеркнувшую круглый подбородок.

«Помада… – подумал он. Мысли были странные, текучие, будто во сне. – Размазалась помада». Но помады на губах у этой женщины не было. Прямой застывший взгляд, тщательно приглаженные темные волосы. На ветру метался и бился отделившийся от пробора одинокий волосок. Хотелось протянуть руку и успокоить его, раз уж сама хозяйка…

«Да ведь она мертва!» Олег выпрямился и огляделся по сторонам. Никого, черт возьми! Некого позвать на помощь! Что делать? Выскочить на проезжую часть и голосовать машинам? Бежать в ближайший ресторанчик? Уже за полночь, машин все меньше. Ближайшую милицейскую машину можно найти у метро, а отсюда туда минут десять – и то бегом. Если бросить эту женщину, с ней может что-нибудь случиться.

«С ней уже ничего не случится, – раздавшийся в голове голос был неожиданно спокойным и ироничным. – Она ведь умерла. Самое большее – могут украсть ее сумку и освободить от пальто. И все-таки лучше далеко не отходить. Где Нина? Это она должна была прийти сюда!»

И тут, немного успокоившись, он понял, что нужно делать. Достал телефон и набрал номер. Вызвал патруль, объяснив, что именно произошло, назвал точное место. Пока ехала машина – а она прибыла минут через семь, не позже, – Олег сидел на другом краю лавочки и курил сигарету за сигаретой. Всего он успел уничтожить три штуки. Время от времени он косился на женщину, будто надеясь, что она вдруг оживет. Оглядывал бульвар – не идет ли Нина? Если она опоздает, то явится одновременно с патрулем. Да, четвертое свидание тоже сорвалось. Почти. Он, конечно, встретился с женщиной, но совсем не с той…

Ему вдруг захотелось сбежать. Он начинал бояться этой оцепеневшей фигуры, уже безразличной ко всему на свете – в том числе к своему соседу по скамейке. Она умерла, это ясно, но почему? Что случилось? Сердечный приступ? А эта кровь на подбородке? Кровоизлияние в мозг? Наркотики он отмел сразу – не тот возраст, не тот социальный слой. По виду она, скорее всего, скромная служащая, может быть, учительница. Что-то в этом роде. Убийство? Но как же ее убили? И почему она сидит – в такой спокойной позе? Явно не ограбление – иначе исчезла бы сумка…

Он нагнулся и поднял сумку с дорожки. Она была раскрыта, Олег заметил внутри щетку для волос, носовой платок… Блеснул светлый кожаный бок кошелька. Да, не ограбление. И еще внутри маячила пачка нарезанной бумаги. Он раскрыл сумку пошире, вгляделся, достал один листок.

И вскочил, вглядываясь в ее лицо. Она! Как же он не узнал! Быть не может – но тем не менее это та самая женщина из магазина, которая сегодня прятала в книгах свои визитки! Точно такая же визитка лежала у него в кармане пальто – он взял ее у Тани.

«Господи помилуй! Вижу ее второй раз в жизни, и вот она мертва!» Он вспомнил магазин и нервные, быстрые движения, которыми эта женщина перелистывала книги. Ее загнанный взгляд – когда он встретился с ним, то пожалел ее. Таня была с нею резка, может быть, жестока – ну какой вред могла принести эта скромная дама, вкладывавшая в книги свои рекламки? Может быть, у нее просто не было другой возможности заявить о себе. Может быть, объявления в бесплатных газетах не давали эффекта. Или она предпочитала именно такой вид рекламы. Что ни говори, а человек, покупающий определенные книги – уже потенциальный клиент. Кто-то вкладывает свои рекламки в восточную литературу, кто-то – в русскую классику. Интересно, сколько клиентов ей удавалось найти таким образом? Во всяком случае, она не бедствовала. Пальто, почти как у Нины – а та в деньгах не нуждалась. Сумка из натуральной кожи. Что с ней случилось, почему она оказалась здесь в такое странное время?

Когда приехала патрульная машина, Олег первым делом признался, что держал в руках сумку покойницы – на тот случай, если заинтересуются его отпечатками. Он сказал, что гулял перед сном – это было почти правдой. Назвал свой адрес, предъявил документы. В самом деле, он был прописан неподалеку. Особого интереса к нему не проявили, и он был этому рад. Если бы пришлось говорить о Нине… Какое право он имеет впутывать сюда замужнюю женщину? Она может сколько угодно говорить, что муж все знает, но ей было бы неприятно…

А Нина так и не появилась. Когда Олег, уже после часу ночи, садился в свою машину, он подумал, что стоит ей позвонить. Но не решился этого сделать. Руки дрожали – нервы, ночной холод. Поздно звонить. Она бы и сама позвонила, но если не сделала этого – значит, была занята более важными делами. Кажется, это конец. Стоит ли назначать пятое свидание?

Он решил ей не звонить. Достаточно. Вполне достаточно. Она слышала, что завтра он уезжает, и поняла намек, что в последующие дни они не смогут увидеться. Если все это хоть сколько-то для нее важно – она позвонит сама этой же ночью. Хотя бы для того, чтобы извиниться перед человеком, который ждал ее в полночь на зимнем ветру. Они не дети, и ни о какой любви между ними не было сказано ни слова. Это не ее первый роман, это не его первая связь. У нее – муж и ребенок. У него – в общем, ничего. Первый брак распался так давно, что он забыл лицо той женщины. Не осталось ни детей, ни материального ущерба, ни даже моральных травм. Когда они поженились, то были так молоды, что не представляли, как два человека могут жить вместе. Последние лет шесть они не виделись. Ее имя он вспоминал только тогда, когда приходилось перелистывать свой паспорт, где стояла отметка о браке.

Нина не позвонила. В шестом часу утра пошел снег – первый в этом году. Он выключил видео, которое смотрел всю ночь, и лег спать. Через три дня нужно сдавать в издательство готовый перевод, а работы осталось на неделю. Значит, нужно выспаться, а потом выпить кофе, обо всем забыть и сесть за компьютер. В общем, он не лгал Нине, когда говорил, что уедет. Ближайшие дни он проведет в Нью-Йорке – том городе, где происходило действие переводимой книги. Если она позвонит, он скажет, что у него нет времени.

Когда он открыл глаза, в комнате стоял ослепительный белый свет. Занавески были не задернуты, а за окном – зима. Настоящая зима – он видел, как там невесомо летают снежные хлопья. Почему он проснулся? Будильник не заведен, телефон молчит. Время… чуть за полдень. Можно еще спать и спать.

В дверь снова позвонили. Тогда он понял, что его разбудило, и тихо выругался. Это могли быть адвентисты седьмого дня – первый раз они явились месяц назад и продолжали приходить по сей день, потому что у него ни разу не хватило духу послать их ко всем чертям. Все-таки они разговаривали вежливо, личной неприязни к этим пожилым женщинам он не питал… Наверное, они причислили его к сомневающимся и потому никак не хотели оставить в покое. Это могли быть соседи снизу – неужели он опять их залил?! Сифон на кухне давно пора поменять, но все нет времени сходить в домоуправление за сантехником. Это могла быть сестра – вечно ей не хватает до зарплаты…

Но это оказалась Нина. Растерзанная, в расстегнутом пальто, на запястье криво мотается сумочка… Распахнув перед ней дверь, он на миг уловил слабое сходство с той женщиной на Чистых прудах. Немудрено, что сперва он их перепутал. Пальто похоже, и цвет волос, и манера причесываться…

– Можно? – задыхаясь, спросила она.

– Бежала или лифт опять не работает? – Олег отступил, и она вошла, захлопнула за собой дверь.

– Я так и знала, что никуда ты не уехал, а просто обиделся. Куда ты поедешь, если у тебя перевод не сдан, сам жаловался… – быстро проговорила она. – Ты один?

– Ну да… Я спал. – Он растерялся. Без приглашения она никогда не приходила.

Нина сняла мокрое от снега пальто, бросила его на вешалку. Избавилась от сумки, сняла сапожки. Дрожащей рукой провела по волосам:

– Можно пройти? Спасибо… Ты извини, я вчера опять опоздала…

– Ты все-таки была на Чистых прудах? – Он вошел в комнату вслед за нею. С Ниной творилось что-то странное – можно было подумать, что она пьяна – так ее покачивало.

– Да, я была. Я приехала позже, – невнятно произнесла женщина, опускаясь на край разобранной постели.

– Когда?

– Я не помню… – Она подняла взгляд. – Но тебя там уже не было. Там никого не было.

У Нины вздрогнули плечи, и она сжалась. Теперь он был уверен – с ней что-то происходит. И она всячески пытается это скрыть.

– Дай мне сумку, – попросила она. Когда Олег принес ей требуемое, из сумки появилась ополовиненная фляжка коньяка. Он поморщился – все-таки пьяна. Время – чуть за полдень, а она успела выпить полбутылки.

– Я простудилась, – заявила женщина, будто оправдываясь. Свинтила крышечку и жадно припала к бутылке. Аккуратно промокнула губы обшлагом блузки. Точно, совершенно пьяна. Только глаза почему-то остались трезвыми – ясные, прозрачные и ужасно напуганные. В таком состоянии он никогда ее не видел.

– Где же ты простыла? На Чистых прудах? – Он присел рядом, на постель. – Неужели ждала меня там?

Нина ответила, что пробыла в назначенном месте несколько минут. Только чтобы убедиться, что Олега там уже нет. А он в самом деле там был? Она еще раз просит прощения…

Еще несколько глотков. Уровень коньяка угрожающе понизился. Олег решился и отнял у нее бутылку.

Нина опомнилась:

– Да, угощайся. Принес бы стаканчики… Как у тебя пыльно! Ты вообще тут живешь?

– Ты зачем так напилась? – Он тронул ее руку. Та была очень холодной – как будто Нина только что возилась в свежевыпавшем снегу. Лепила снеговика, например. – Что случилось? Почему ты здесь, ты же работаешь…

Она не дала ему договорить, хрипло засмеялась:

– Да черт с ней, с работой! Неужели я не имею права напиться?! Может быть, это для меня единственный выход!

– Это что-то новенькое. С мужем поссорилась? Ты вообще дома ночевала?

Теперь он заметил у нее под глазами следы смазанной туши. В углах губ – остатки помады. Нина или спала в косметике, или вовсе не ложилась. И эти ледяные руки, и промокшие насквозь сапожки – они сиротливо стояли на пороге комнаты, и вокруг них уже образовались лужицы.

– Нет, не дома, – с вызовом ответила она. – Какое право ты имеешь меня допрашивать? Ты мне не муж.

– Я не допрашиваю. Но у тебя же ребенок…

– С ним все в порядке, – жестко сказала Нина. Теперь она выглядела совершенно трезвой. – И мой муж за меня не волнуется. Очень мило, что ты беспокоишься о моей семье.

Он решил не отвечать ничего. Что бы он ни сказал – Нина восприняла бы его слова в штыки. С тех пор как она переступила порог, женщина ни разу не улыбнулась. Он ее просто не узнавал.

– Стакана ты не даешь, – заметила она как бы про себя и лихо допила оставшийся в бутылке коньяк. Это не произвело на нее никакого эффекта – она как будто воды глотнула. Пустую бутылку Нина уронила на подушку. Достала сигареты, неловко закурила. Руки плохо ее слушались, взгляд остановился. Олег подумал, что она вот-вот отключится, уснет. Наверное, это будет лучше всего – дать ей выспаться, а уж потом будет видно. Сейчас с ней бесполезно разговаривать. Нина почему-то злится, хотя и явилась без приглашения.

– Я полночи просидела в каком-то кабаке, потом у меня кончились деньги, – неожиданно сказала она. – Ночью везде такие цены… Я ведь не думала, что у меня будут расходы. Потом ходила по городу, ездила в метро… Ты знаешь, когда так замерзнешь, в метро тоже холодно. Вот, купила на оставшиеся рубли коньяк… Пришла к тебе. Если хочешь – могу и уйти.

Эта речь его поразила. Нина говорила жалобно, как будто просила пощады.

– Да совсем я этого не хочу, – он пытался говорить шутливо. – Наоборот, я вот уже три дня никак не мог с тобой встретиться. Наконец-то получилось.

Нина потерла виски, подняла на него пустой взгляд и вдруг заплакала. Всхлипывая, она говорила, что и сама хотела с ним увидеться, очень хотела! Пусть он не думает, что она решила от него сбежать! Каждый раз, назначая свидание, она верила, что сумеет прийти! И каждый раз не получалось!

– Я все тебе расскажу, – пообещала она. – Только пообещай, что я могу здесь остаться! Ладно? Мне больше некуда пойти!

Заявление было поразительное. У Нины была очень обширная московская родня – Олег слышал множество историй об их семейных неурядицах. Теперь же выяснялось, что Нина оказалась круглой сиротой.

– Конечно, живи у меня, – ошеломленно согласился он. – Значит, ты все-таки ушла от мужа…

«Не из-за меня? – мелькнуло в голове окончание фразы. – Не может быть, чтобы из-за меня! Разве она так в меня влюблена, чтобы бросить семью, ребенка? Скорее всего, поссорились, а я у нее вроде громоотвода…»

Мысль была не слишком приятная. Он никогда всерьез не думал о том, что они с Ниной могут жить вместе. Встречаться – да, сколько угодно. Но ворваться вот так, попросить прибежища…

Женщина вытерла слезы:

– Можно остаться? Ох, слава богу! Я знала, что ты меня не выгонишь! Жалко, что не пришла к тебе сразу… Но я боялась. Я несколько раз хотела вернуться домой… Но теперь мне туда возвращаться нельзя.

Он спросил – почему? И Нина ответила, что ее хотят убить.

Глава 2

Еще три дня назад у нее было слабое подозрение, но теперь это точная уверенность. Ее хотят убить, и это обязательно сделают, если она появится дома, на работе или еще в каком-то известном всем месте. Его квартиру она пока считает безопасной – ни одной живой душе она не говорила, где живет Олег.

Он только развел руками:

– Слушай, это бред! Тебя – убить?! Ты просто напилась!

– Коньяк тут ни при чем! – Она перехватила его взгляд – Олег покосился на бутылку. – Я и напилась потому, что меня хотели убить. Мне было так страшно! Конечно, пить не стоило… Но иначе я просто не вынесла бы…

– Да о чем ты говоришь! Кто хочет тебя убить? – Он спрашивал уже с опаской. У него мелькнула мысль, что Нина не в себе. Да, возможно, что коньяк тут ни при чем. Тогда… мания преследования? Ну кто, в самом деле, может всерьез пожелать ей смерти? Нина столько рассказывала ему о себе, но ни разу не обмолвилась, что у нее есть хотя бы один враг – даже самый незначительный. Она была потрясающе оптимистична и предпочитала видеть в людях только хорошее. Но сейчас… Это бледное, иззябшее лицо, загнанный взгляд, ледяные дрожащие руки…

– Я не знаю, кто это… – жалко выдавила Нина. – Я его не разглядела.

Олег с трудом сохранял спокойствие. Даже если она паникует напрасно, все равно – творится что-то неладное. Каждый может ошибаться, особенно если совесть нечиста. Если Нина чего-то боялась, она вполне могла вообразить, что ее пытаются убить.

– Значит, ты этого человека не видела? – мягко уточнил он.

Нина помотала головой и потянулась к пепельнице с окурком:

– Нет! Да разве нужно видеть, чтобы знать? Не смотри на меня так, я знаю, что говорю! Это началось три дня назад. Помнишь, когда я первый раз не пришла в кафе? Все из-за этого…

Три дня назад она, пользуясь воскресной свободой, весь день просидела дома. Муж уехал еще с утра – на дачу к другу, у того был юбилей. Дочку он забрал с собой, чтобы ребенок подышал свежим воздухом. Нина ехать отказалась, причем предупредила об этом заранее, сославшись на усталость и накопившиеся дела по дому. Она в самом деле успела приготовить суп, кое-что постирать и вытереть пыль. Все остальное время она посвятила просмотру телевизора и своей внешности. Свидание было назначено на шесть вечера – обычный час, а встала она рано, чтобы проводить семейство на дачу.

После полудня она устала и прилегла на диване вздремнуть. Ей мешал работавший телевизор, и Нина помнит, что она нащупала пульт и нажала на кнопку.

– Это меня, наверное, спасло. Иначе, если бы телевизор работал…

Иначе в ее квартире мог бы прогреметь взрыв. Потому что, с трудом открыв глаза – часа через два, – Нина обнаружила, что не может поднять голову. На веки что-то давило, дышалось тяжело, ее мутило при каждом движении. Она не понимала, что происходит, и поэтому сразу не испугалась. Ей удалось сесть, но когда она встала – сразу опустилась на ковер, больно ударившись коленом. Голова кружилась, перед глазами все расплылось. Нина с трудом дотащилась до кухни и тут наконец отметила назойливый мерзкий запах газа, наполнивший квартиру. Она ахнула, увидев, что один газовый кран не завернут, и услышав нежное шипение, исходящее из-под остывшей кастрюли с супом.

– Я все выключила, открыла окно… Господи, я была чуть жива! Но я же помню, что выключила газ!

Олег слушал сочувственно и не перебивал. Он понимал, что она, скорее всего, рассказывает чистую правду – Нина выглядела слишком взволнованной, а вспоминая о запахе газа, непроизвольно морщилась, будто все еще продолжала его ощущать.

– Чтобы все проветрилось, пришлось держать окно открытым до вечера. Ты понимаешь, приехать в кафе я уже не могла. Меня все время тошнило.

Когда вернулся ее муж с дочкой, Нина почему-то не решилась рассказать им о случившемся. Она и сама не знала, что подумать. С одной стороны – твердая уверенность, что газ она выключила, едва доварился суп. Она никогда не забывала этого сделать – ни разу в жизни. С другой стороны… кран все-таки оказался открытым.

– Даже подумала – а вдруг я лунатик?! Вдруг я уснула, во сне встала, пошла на кухню и открыла газ? Не улыбайся! – нервно воскликнула Нина, хотя он и не думал смеяться. – У моей тетки старшая сестра впала в старческий маразм… Она и не такое выделывает, причем не во сне. Неделю назад подожгла занавеску… Ну да черт с нею.

– Разве ты когда-нибудь ходила во сне?

– Да что ты, никогда в жизни. Я и сны-то редко вижу.

Ей оставалось только списать все на собственную рассеянность. В конце концов все кончилось довольно благополучно, и она решила не пугать супруга. А в будущем быть повнимательнее.

– Это все было в воскресенье. А в понедельник я опять не пришла – помнишь?

А ведь она почти добралась до переулка, где располагалось кафе. Перед этим Нина побывала в одном из центральных магазинов, купила дочери давно обещанную игрушку – у той приближался день рождения. Она пораньше ушла с работы и рассчитывала всюду успеть. К кафе она шла новой дорогой – обычно женщина добиралась туда на такси или от метро пешком. Она едва не заблудилась в кривых, петляющих переулках. Шел дождь, пришлось открыть зонтик. Нести его было страшно неудобно, потому что порывистый ветер то и дело норовил вывернуть зонт наизнанку. Наверное, поэтому она не сразу заметила ту машину.

– И как я успела отскочить! Не иначе – Бог спас! – воскликнула она.

– Ты хочешь сказать, что тебя пытались задавить?! – Олегу вдруг стало холодно. Или она в самом деле сошла с ума, или… все это правда?!

– Ну а что тогда эта машина делала на тротуаре?! На проезжей части места было достаточно, машина была всего одна!

Наверное, автомобиль появился из какого-то бокового переулка или же нагнал ее сзади… Она не видела – как раз боролась с зонтом, сумкой да в придачу с неудобным пакетом из игрушечного магазина… Шум мотора Нина даже не услышала – скорее, ощутила краем уха, затылком, каким-то добавочным чувством. Нина даже обернуться полностью не успела, даже закричать не смогла. Увидев перед собой бампер – уже на тротуаре, она отшатнулась в сторону и вжалась в глухую кирпичную стену. Машина немедленно свернула с тротуара на проезжую часть и исчезла за поворотом. Нина стояла, оцепенев, уронив зонтик и все, что было в руках…

Машина не вернулась. Женщина собрала с мокрого асфальта вещи, постояла немного, приходя в себя… И почти бегом двинулась обратно к центру. Предстоящее свидание просто вылетело у нее из головы. Она вспомнила о нем только дома.

– Слушай, тебе не привиделось? – перебил он. – Машина в самом деле въехала за тобой на тротуар?

– Ну да, она чуть не чиркнула по стене, когда разворачивалась. Или чиркнула – я уж не помню… Я просто глазам своим не верила! Меня хотели задавить!

– Машина знакомая?

– Нет, кажется, нет. Я ее даже толком не разглядела. Темная, синяя или зеленая… Грязная такая… – растерянно сказала женщина.

– У вас тоже синяя машина, и в такую погоду они все грязные. Короче, машина тебе незнакома, ну а водителя разглядела?

– Какого водителя! – рассердилась она. Теперь Нина казалась совершенно трезвой. – По-твоему, у меня было время что-то разглядеть?! Это длилось пару секунд, а потом она уехала!

– Но хотя бы, сколько там было человек? Один или несколько? Может, пьяные заехали на тротуар?

– Ага, в пять часов, в понедельник, перепутали стенку с поворотом! – усмехнулась Нина. – Трезвый он был, я уверена. Просто хотел меня задавить.

Олег развел руками:

– Ну, я же этого не видел… Приходится верить на слово.

– Вот и поверь. – Она как будто обиделась. – Я пока не сошла с ума, если ты это имеешь в виду. И вообще, это свинство не верить, если я тебе клянусь! Он хотел размазать меня по стенке, точно тебе говорю! И никто бы его не нашел! В этих чертовых переулках никого никогда не встретишь!

– Значит, свидетелей нет?

– Если б были, я бы милицию вызвала. А так… – Она вздохнула. – Я ведь не пострадала, меня не задавили, не обокрали. Говорить вроде не о чем, и номера машины я тоже не заметила. Ну, какие приметы я могу дать? Даже ты смеешься…

– Ну ладно, это было в понедельник, – нахмурился он. – В самом деле, для двух дней два таких случая – многовато. А что случилось вчера?

После того как ее чуть не задавили в безлюдном переулке, Нина просто не знала, что думать. Вот уже второй раз подряд смерть подходила к ней так близко – совсем вплотную. Она немедленно припомнила вчерашний нелепый случай с газовой горелкой и почему-то никак не могла отвязаться от этой мысли. Она выключила газ – даже если сознание этого не зафиксировало, то ее рука и привычка сделали свое дело. Она выключала газ в течение тридцати лет – так почему именно вчера дала такую нелепую осечку? А на другой день ее чуть не задавили. Случайный наезд, мокрая мостовая, в самом деле пьяный водитель? Но для этого он слишком ловко развернулся и умчался прочь. Псих, сумасшедший? Может быть. Однако разве он мог попасть в ее квартиру, чтобы отравить ее газом? Машина и газ – это слишком разные вещи. Но почему же все это случилось подряд – одно за другим?

– В конце концов я решила, что у меня просто наступила какая-то черная полоса и мне лучше никуда не соваться и вести себя осторожно, – призналась Нина. – Ну бывает же, что человеку вдруг перестает везти, на него валятся все несчастья сразу… Но после вчерашнего…

Вчера днем она, как обычно, сидела на своем рабочем месте, в офисе, и разбирала поступившие документы. Первое образование Нина получала в институте культуры и предполагала, что будет работать в библиотеке. Однако, выйдя замуж, освоила новую профессию – работала в фирме мужа и параллельно училась на бухгалтерских курсах. Женщина с улыбкой повторяла, что в профессиональном плане всегда была придатком к кому-то или к чему-то. Именно поэтому она так ревниво оберегала свою свободу в личной жизни.

– Понимаешь, сижу это я, копаюсь в своих бумажках и вдруг звонок, городской. Беру трубку, а там кто-то говорит, да так быстро: «У вас из-под двери дымом тянет, уже вся лестница в дыму, приезжайте скорее! Пожарных уже вызвали, они сейчас дверь сломают!» Я, сам понимаешь, все швырнула и помчалась к Кольке в кабинет. А он полчаса как уехал к партнерам. Ну что делать?! Слава богу, машину он оставил, ключи мне с утра забросил. Я за руль и домой. Мне уже представлялось, что плита взорвалась. А что?! Ведь накануне было такое… Про ту проклятую машину я уже и не думала!

Однако, подъехав к родному дому, Нина не обнаружила никаких пожарных машин. Паники тоже не наблюдалось – у подъезда спокойно беседовали две молодые мамаши с колясками, рядом гулял с палочкой знакомый старичок – он жил этажом ниже. Нина, не веря своему счастью, вбежала в подъезд, убедилась, что дымом и не пахнет… Она уже поднялась на второй этаж – нужно все-таки взглянуть на квартиру… И тут ее что-то остановило. Возможно, то самое чувство, которое заставило ее вчера обернуться и в последний момент спасло от машины-убийцы.

– Мне вдруг стало нехорошо, только не физически, а как-то так… гадко, холодно. Этот голос по телефону – он был такой тревожный. Мужчина тараторил, как в истерике, будто дом уже пылает. А тут – все тихо, чисто. Значит, что? Ложная тревога? Обман? Зачем?

Она нервно вздохнула:

– Понимаешь, в шутку я сразу не поверила. Взрослые люди так не шутят. Значит, что получается?

Муж у меня уехал по делу, дочь в школе. Время – час дня. В квартире – никого. Я поднимусь, войду… А если там меня кто-то ждет? Тут мне и газ припомнился – кто-то же вошел и открыл кран, когда я спала! Теперь я уверена – это сделал кто-то другой, не я!

– И ты не пошла наверх? – напряженно поинтересовался Олег.

Нина с трудом растянула губы в улыбку – та получилась неузнаваемой, кривой:

– Нет, я пошла. Тихонько так, на цыпочках. И все время смотрела наверх… Там никого не было. А у своей двери остановилась, так чтобы меня в глазок не было видно. Постояла, послушала. Я, наверное, минут пятнадцать там стояла, как дура, у собственной квартиры… Так и не решилась открыть дверь.

Точнее, она решилась. Уже почти решилась, когда из-за двери донесся слабый, но очень знакомый звук. Скрипнул паркет – кто-то топтался за самой дверью, переминаясь с ноги на ногу. Там, внутри, уже устали ее ждать.

Она замолчала и вынула из пачки еще одну сигарету – последнюю. Зябко повела плечами:

– А у тебя не жарко… Хотя мне почему-то везде холодно. Никак не могу согреться – трясет со вчерашнего дня. Можно, я приму ванну?

Олег наконец очнулся. Завершение ее рассказа повергло его в такой шок, что он долго не мог заговорить. Но тут его прорвало:

– Нина, но тебе же могло показаться! Скрипел паркет, большая беда! У меня тоже скрипит, он просто рассыхается!

Та чиркнула зажигалкой:

– У нас скрипит по-другому. Там у самого порога неважно пригнана доска. Как наступишь – она скрипит. Меня это ужасно раздражает. Но если не наступать – она и не шелохнется.

– Значит, послышалось! Ты хотела что-нибудь услышать и услышала!

В ответ на это женщина совершенно спокойно ответила, что слух у нее в полном порядке. А также зрение, обоняние и прочие органы чувств. И она уверена – кто-то там, за дверью, был.

– Но ты, конечно, не стала этого проверять?

– Я что – самоубийца? – Она вскинула голову и пристально посмотрела на него. – Ты мне не веришь, по глазам вижу. Ты думаешь, что никого в квартире не было.

– Почему ты не обратилась к соседям, не позвонила мужу? Можно было просто вызвать милицию!

– А что бы я сказала соседям? Что боюсь идти домой? У Коли были важные переговоры, и он все равно не смог бы приехать. А милиция… – Она невесело засмеялась: – Представляю себе свой звонок! Третий день хотят убить, а сейчас заманивают в собственную квартиру! Да кто бы стал меня слушать!