Путь крови Чайлд Линкольн

12

Хотя от «Чандлер-хауса» до офиса службы медэкспертов было двенадцать кварталов, Пендергаст настоял на том, чтобы идти пешком. Влажность влажностью, но возражать Колдмун не стал. Он провел беспокойную ночь и спал не больше четырех часов. Возможно, огромная кровать с балдахином и выглядела впечатляюще, но она была мягкой, как пастила, и вдобавок Колдмун больше привык спать на голой земле, чем на матрасе размером с «кадиллак-эльдорадо» семидесятых годов. В довершение всего, эти портреты и жуткие черные силуэты на стенах, казалось, следили за ним, дожидаясь, когда он уснет. Прогулка по жаре расслабила его мышцы и сдула остатки ночной паутины. И что еще лучше, Монтгомери-стрит оказалась коммерческой улицей с небольшим скоплением скромных, строгих зданий, скорее всего административных. Ни тебе отвратительных особняков вокруг, ни плетей испанского мха.

Пендергаст вышагивал рядом. Молчаливый силуэт в неизменном черном костюме. Он сделал лишь одну уступку южному солнцу: надел солнцезащитные очки «Персол» в черепаховой оправе и с темными, как его одежда, линзами. Если агентам и полагался автомобиль, то Колдмун не заметил никаких его следов и сейчас лениво гадал, выделит ли им что-нибудь Пикетт, или же Пендергаст и покупку машины тоже возьмет на себя.

Кстати, о Пикетте: Колдмун даже мельком не видел босса со вчерашнего дня, когда тот высадил их у дома Оуэнса-Томаса. Неужели Пикетт и впрямь вернулся в Нью-Йорк? «Он показывает, что разрешает нам вести расследование так, как мы сочтем нужным», – сказал Пендергаст. Вот будет забавно, если напарник окажется прав!

Подходя к административному комплексу округа, Колдмун заметил, что улица выглядит не совсем так, как минуту назад. На Монтгомери-стрит въехали два фургона без номерных знаков и большой частный автобус с затемненными окнами. Колдмун взглянул на часы: восемь тридцать пять. Интересно, почему Пендергасту вдруг приспичило выйти пораньше?

– Встреча назначена на девять, – сказал он. – Решили выпить чашечку кофе?

– Нет, – ответил Пендергаст, чуть прибавив шагу.

Они шли через площадь к административному комплексу, когда двери фургонов и автобуса одновременно отворились и наружу выплеснулась пестрая компания: молодые люди и девушки в наушниках и с планшетами, здоровяк с переносным прожектором и еще один парень, разматывающий змею аудиошнура. Откуда-то послышалось глухое рычание генератора, а затем из автобуса вышел воистину странный персонаж: мужчина ростом не больше пяти футов в круглых черных очках, бледно-бордовой шелковой рубашке и дорогой на вид соломенной шляпе с широченными полями. На мгновение он снял шляпу и оглянулся, продемонстрировав абсолютно лысый череп, заблестевший под утренним солнцем.

Мужчина прекратил неторопливый осмотр площади, заметив Пендергаста и Колдмуна. Снова надев шляпу, он направился прямо к агентам, срезая угол так, чтобы перехватить их у входа в здание. За ним из автобуса вышла высокая привлекательная женщина в сопровождении еще троих мужчин. Один нес «Стэдикам», другой тащил звуковой пульт и направленный микрофон, третий держал в руках большую видеокамеру. Похоже, это была какая-то съемочная группа, и она приближалась.

Однако Пендергаст, вместо того чтобы проскочить мимо, чуть изменил направление и замедлил шаг. В результате группа догнала его у широкого кирпичного крыльца перед стеклянной дверью с надписью: «Служба судебно-медицинской экспертизы округа».

– Прошу прощения! – сказал коротышка, снова снимая шляпу.

Для такого роста у него был на удивление глубокий голос. И что-то в нем казалось знакомым.

Пендергаст начал подниматься по ступенькам.

– Я прошу прощения! – повторил лысый, и только тогда Пендергаст остановился и обернулся.

– Да?

– Вы медэксперт?

– Надеюсь, что нет.

– Но вы работаете в службе? – невозмутимо продолжил коротышка.

– Нет.

Колдмун шагнул вперед, чтобы послать наглеца ко всем чертям, но рука Пендергаста мягко придержала его. Вдалеке показались другие автомобили и фургоны с логотипами интернет-компаний на бортах. Столпившиеся перед агентами люди тоже их заметили и выстроились в цепь, создав что-то вроде защитного барьера вокруг своей добычи.

– Поднеси камеру ближе, дорогой, – сказал толстяк оператору, стоявшему позади него, а затем снова повернулся к Пендергасту. – Меня зовут Барклай Бэттс.

«Так вот кто это такой!» – подумал Колдмун.

Этот человек вел одну из еженедельных развлекательно-новостных передач, что выходили по воскресным вечерам. И Колдмун видел его время от времени в скандальных документальных фильмах, обливающих грязью знаменитостей.

Пендергаст никак не отреагировал на его имя, и на лице Бэттса мелькнуло раздражение.

– Я снимаю документальный сериал о странных событиях городской истории. «Саванна – город демонов». Можно спросить, какова ваша роль в расследовании убийства?

Воздух наполнился ожиданием. Колдмуну было очень интересно, какую нелепую отговорку придумает Пендергаст, чтобы избавиться от этого паразита. Мало что его напарник ненавидел больше, чем общение с прессой.

– Я специальный агент Федерального бюро расследований Пендергаст, а это мой напарник, специальный агент Колдмун.

И на случай, если кто-то усомнится в его словах, Пендергаст показал удостоверение и жетон прямо в камеру.

К большому недовольству Колдмуна, лицо Бэттса превратилось в маску восторга. Глаза за круглыми стеклами очков засверкали.

– Кроме шуток? Агент ФБР? Значит, федералы заинтересовались недавними убийствами?

Пендергаст кивнул со сдержанно-серьезным видом:

– Да, заинтересовались.

Колдмун посмотрел на часы. Какого черта? Они пришли раньше времени, когда офис еще не открыли, их зажали в угол, и вот теперь Пендергаст остановился поговорить с этим придурком. Колдмун снова попытался вмешаться, но опять почувствовал, как та же рука его удерживает.

Бэттс разве что не потирал руки от радости. Наверняка он пришел сюда в надежде перехватить какого-нибудь медэксперта, но Пендергаст оказался для него ничуть не менее ценной добычей.

– Можно задать вам пару вопросов?

– Под запись?

– Да, конечно. Для документального фильма.

Пендергаст посмотрел на камеру, словно проверяя, работает ли она. Камера работала. Тогда он прочистил горло и сложил руки на груди, поверх строгого черного костюма.

– Я к вашим услугам, мистер Бэттс, – сказал он.

13

Венди Гэннон, оператор-постановщик, стояла чуть в стороне от съемочной группы и следила за сигналом с камеры, снимающей беседу с агентом ФБР. Это была неожиданная находка, они планировали ухватить за бороду медэксперта Джорджа Мак-как-то-там прямо в его логове. Знай она заранее об этой встрече, вела бы съемку сама. Но Крейгу можно доверять, он отснимет хороший материал без дилетантских панорамных планов и наездов камеры. Она посмотрела на небо, потом снова на Бэттса и агента ФБР, мысленно выстраивая кадр. Черный костюм мог нарушить баланс белого, и Гэннон прошептала указания в свою гарнитуру. Крейг поднял большой палец и снова сосредоточился на агенте.

– Не могли бы вы рассказать, что уже выяснилось в ходе расследования? – спросил Бэттс самым располагающим тоном, который приберегал исключительно для кинозвезд и чиновников высокого ранга.

– Непременно, – ответил агент.

Как его фамилия? Пендергаст? Гэннон обернулась к помощнику режиссера Марти и по гарнитуре попросила его раздобыть всю доступную информацию об этом человеке, и как можно быстрее. Нужно удостовериться, что они не берут интервью у какого-то шутника, прикинувшегося федералом. Этот парень совсем не был похож на агента, но, с другой стороны, она не так уж много знала о ФБР. В траурном костюме он смотрелся странновато и держался слишком покладисто для сотрудника спецслужбы. Но его удостоверение выглядело как настоящее. А вот стоявший рядом с ним атлетического вида мужчина очень даже походил на статую, отштампованную на фабрике в Куантико[15].

Гэннон огляделась, проверяя, сумеет ли ее группа придержать других журналистов, пока Бэттс не добьется своего. Он был опытным репортером и рассчитывал все сделать быстро. Павел снимал фон на «Стэдикам» одновременно, а не во вторую очередь, как обычно, потому что интервью было импровизированным. И это даст Гэннон необходимую свободу при монтаже. Она проверила уровень звука и осталась довольна. Потом снова посмотрела на небо. Свет немного тепловат, но ничего страшного. В этом особом интервью главное не тон, а содержание.

Она вернулась к разговору, идущему полным ходом.

Странно, но такой первоклассный специалист, как Бэттс, похоже, ни на шаг не продвинулся вперед.

– Так что конкретно вам удалось раскопать?

– Ничего, – ответил агент с аристократическим южным акцентом, идеально подходящим жителю Джорджии.

– Вы не раскопали ничего? – озадаченно переспросил Бэттс.

– Ничего.

– Но ведь произошло убийство, правильно?

– Определенно, – согласился агент самым доброжелательным тоном. – На самом деле даже два.

– Простите, – продолжил Бэттс, – но раз уж вы уверены, что это убийство, то как же вы могли ничего не раскопать?

– Но тело не было закопано, правда одежда больше походила на лоскутки. Не знаю, откуда вы взяли, что оно было закопано.

– Но… я же не…

Бэттс умолк, сбитый с толку, что с ним случалось крайне редко. Потом глубоко вздохнул:

– Давайте попробуем еще раз.

Он оглянулся на оператора, словно хлопнув невидимой хлопушкой перед новым дублем.

– Почему вызвали ФБР?

– Куда вызвали?

– На убийства.

– Какие убийства?

– Которые недавно произошли.

– Вы хотели сказать «произошли здесь»?

– Да, разумеется.

– В Саванне?

– Да.

– Вам следовало бы выражаться точнее.

Пауза.

– Убийства с высосанной из тел кровью, как сделал бы вампир. Вот какие убийства, сэр!

– Я спросил, потому что за последнее время в Саванне произошло не одно убийство. С радостью помог бы вам, но не могу отвечать на вопросы, сформулированные недостаточно четко.

Агент произнес это с легким упреком, как сказал бы разочарованный учитель начальной школы любимому ученику. Гэннон заметила, как шея Бэттса слегка покраснела прямо над воротником сшитой на заказ шелковой рубашки.

– Ну а теперь, когда мы выяснили, о каких убийствах идет речь, что вы можете мне сообщить о них? – спросил Бэттс, повысив голос.

– О котором из них?

Бэттс помолчал, успокоился и сказал:

– Давайте начнем с первого убийства.

– С первого убийства? – повторил агент ФБР, прекрасно имитируя глубокий носовой голос Бэттса. – Ох, боюсь, что немногим смогу вам помочь. Простите.

– Почему? – коротко поинтересовался Бэттс.

– Я еще не видел первый труп. Поэтому я и здесь. То есть не в Саванне, понимаете? В этом здании.

С губ Бэттса сорвался тихий сдавленный звук.

– Ну хорошо. А что вы можете сказать о втором трупе?

– Это был мужчина.

– Нам так и говорили.

– Он был мертв, как я и подозревал. Готов подтвердить это, потому что сам осматривал тело.

– А нельзя ли поподробнее? Как высосали кровь?

– Из этого мужчины?

– Да-да! Из этого мужчины!

Бэттс окончательно потерял свою хваленую выдержку.

– Итак, тело не было закопано. Возвращаясь к вашему недавнему вопросу.

Бэттс нетерпеливо ждал продолжения.

– Признаюсь, мистер… Баттс, правильно?

– Бэттс.

– Ох, простите. Признаюсь, мистер Бэттс, я не вполне понимаю, какая именно дополнительная информация вас устроит. Жертвой был мужчина. Тело найдено вчера. Причина смерти еще не установлена. Надеюсь, этого вполне достаточно, чтобы удовлетворить представителя вашей… профессии?

И тут Пендергаст окинул окружающих взглядом не слишком дружелюбным, как заметила Гэннон.

– Нет, недостаточно, – сказал Бэттс. – Почему привлекли ФБР?

Блуждающий взгляд Пендергаста вернулся к режиссеру, агент повел рукой в сторону камер, микрофонов и прочего оборудования.

– ФБР часто расследует убийства. Вы представляете какой-то общегородской или, скорее, районный новостной канал?

Раздраженный Бэттс вздохнул так шумно, что дрогнули стрелки на индикаторах звука.

– Я снимаю… руковожу съемками документального фильма «Саванна – город демонов». Так вот, мистер Пендергаст, кое-кто утверждает, что это работа Саваннского вампира. Можете дать какой-нибудь комментарий?

– А почему вы спрашиваете?

– Агент ФБР – если, конечно, вы и вправду агент – должен понимать, что нам необходимы подробности. Люди встревожены, им нужны ответы. Они имеют право знать истину.

Гэннон решила, что агента разозлит это ханжеское заявление, и приготовилась к худшему. Но если что и случилось, то прямо противоположное. Лицо Пендергаста приняло задумчивое, чуть ли не философское выражение, и он опять заговорил самым покладистым тоном.

– Мистер Бэттс, – сказал он медовым голосом, – сознательно или нет, но вы своим вопросом попали в самую точку. «„Что есть истина?“ – насмешливо спросил Пилат и не стал дожидаться ответа»[16]. Если бы я знал, какую истину вы ищете, то приложил бы все силы, чтобы помочь вам. Но похоже на то, уж простите за прямоту, что ни один ответ не принесет вам удовлетворения. Более того, любое утверждение, любая истина, которой я поделюсь с вами, повлечет только новые вопросы. Я взываю к моему коллеге-агенту и к вашему собственному окружению. Вопреки моим самым искренним намерениям в разговоре с вами я auribus teneo lupum[17], как писал Теренций в неподражаемом и нетленном «Формионе». Вы читали «Формиона»? Нет? Ну что ж, боюсь, такое встречается слишком часто в наше время. И все же, несмотря на недостаточность ваших познаний, особенно прискорбных для человека, именующего себя журналистом, я, как слуга общества, буду стоять на этих ступеньках, hic manebimus optime[18], пока не объясню вам, что я…

В этот момент в офисе позади агентов вспыхнул свет, и женщина в форме открыла входную дверь. Гэннон взглянула на часы: девять.

Внезапно человек, назвавшийся Пендергастом, развернулся, быстрым лисьим прыжком подскочил к двери и проскользнул внутрь. Второй агент поспешил за ним.

Бэттс оглянулся на камеры.

– Стоп! Стоп! – завопил он. – Не надо записывать это дерьмо!

Затем режиссер посмотрел на Гэннон:

– Пошевеливайся, черт возьми, мы должны пробраться туда и поговорить с этим медэкспертом. Быстрее!

Он метнулся вперед, поднимаясь по тем ступенькам, где мгновением раньше стояли агенты, и попытался рвануть дверь на себя. Но Пендергаст удерживал ее, словно железным запором.

– Наша шутливая беседа развлекла меня, мистер Бэттс, – сказал он сквозь стекло с тонкой улыбкой на губах. – Но боюсь, что мне пора на встречу с медэкспертом. – Он бросил взгляд на часы. – Встреча начнется через шестьдесят секунд. А представители прессы – даже в самом широком понимании этого слова – на нее не приглашены.

И женщина в форме по его сигналу проворно заперла дверь.

Гэннон смотрела, как три силуэта исчезают в глубине офиса. На крыльце мгновение стояла наэлектризованная тишина, а затем Бэттс, одураченный и озлобленный, разразился такой бранью, что его голос, отраженный от зданий, заполнил всю площадь и подтолкнул стрелки индикаторов звука в красную зону.

14

– Вот они, джентльмены.

Медэксперт Макдаффи провел Пендергаста и Колдмуна в лабораторию и махнул рукой в сторону двух обнаженных трупов, лежавших на медицинских каталках в центре ярко освещенной комнаты. Невероятно бледные обескровленные тела казались инопланетянами или восковыми манекенами. Колдмун попытался отодвинуться подальше – эта часть работы привлекала его меньше всего. А Пендергаст шагнул вперед с энтузиазмом голодного человека, оказавшегося у шведского стола. Этот парень не переставал удивлять. Колдмун уже было решил, что Пендергаст сошел с ума, охотно и даже увлеченно ввязавшись в разговор со съемочной группой… но вскоре понял, что напарник просто тянул время, чтобы попасть к медэскперту раньше их. Или просто потешался над ними.

Пендергаст вглядывался в первый труп, сцепив руки за спиной и склонившись так низко, как будто собирался его поцеловать. Потом обошел тело кругом, изучая его с еще большим вниманием, и точно так же осмотрел второе. «Во всяком случае, вскрытие уже провели и зашили Y-образный разрез», – подумал Колдмун. Конечно, выглядели они устрашающе, но могло быть и хуже. Много хуже.

Пендергаст выпрямился:

– Агент Колдмун, вы не находите интересным то обстоятельство, что одна жертва пострадала намного больше, чем другая?

Колдмуну пришлось присмотреться. Один труп был в приличной форме, учитывая обстоятельства, но другой – тот, что был найден в реке, – был распухшим и растерзанным, с полудюжиной колотых и точечных ран, порезов, царапин и содранным с головы куском кожи. Правый указательный палец отсутствовал.

– Странно, – пробормотал Колдмун.

– Ничего странного, – возразил Пендергаст.

Колдмун посмотрел на него:

– Что вы хотите этим сказать?

«Господи, лишь бы только не новая лекция!»

– Классическая картина. Убивая первую жертву, преступник еще не обрел свой стиль. Он экспериментирует, ищет свое «я», так сказать. И поскольку это ему в новинку, он нервничает и суетится. Ко времени второго убийства он уже поверил в себя и поэтому действует с большим спокойствием и меньшей, скажем так, неряшливостью.

– Вы думаете, мы имеем дело со становлением серийного убийцы? – спросил Колдмун.

– Не с полной определенностью, нет.