Воздушные фрегаты. Капитан Оченков Иван

– Чего изволите, ваше высокоблагородие? – возник на пороге официант.

– Принеси нам, братец, чая с лимоном, варенья, конфет и бутербродов с балыком, ветчиной, сыром, да побольше, а то мы с капитаном Колычевым до того оголодали, что готовы быка съесть.

Судя по скорости, с которой угощения появились на столе, все было заранее подготовлено и только ждало приказа.

– Вот, совсем другое дело. Так что давай, налегай на угощение. Шоколада обязательно возьми, это не абы какой, отменный продукт от самого Жоржа Бормана!

Увидев перед собой такую груду разносолов, Колычев вдруг понял, что и впрямь давно нормально не ел, а потому, недолго думая, принялся за угощение.

– Остальным вы пока ничего не сообщили, – вспомнил он, утолив первый голод. – Думаете, что среди рейдеров могут быть изменники?

– Черт его знает, – поморщился тот. – Дряни среди наших коллег хватает. Тем более что большинству из них совершенно не за что быть благодарным своему отечеству.

– Как и вам, не так ли?

– Я – офицер! – жестко ответил Зимин. – Да еще и казак. Мы два раза не присягаем. Да ты жуй, а то еще подавишься, чего доброго!

– Простите, я не то хотел сказать. В общем, вы уверены, что они выполнят приказ?

– У приватиров есть свой кодекс. Если контракт заключен, он будет выполнен при любых условиях. А с теми, кто нарушает наши правила, мы разбираемся сами без оглядки на законы Российской империи и очень жестко. Тебе, раз уж ты стал одним из нас, полезно будет это знать… Да и вообще, я гораздо больше опасаюсь утечки из штаба.

– Думаю, в ближайшее время этот канал для японцев окажется недоступен.

– Почему ты так считаешь? – насторожился капитан первого ранга.

– Оссолинский исчез, мисс Ли бежала…

– Может, ты и прав, а может статься, это все чудовищное совпадение, – покачал головой Зимин, не знавший еще всех подробностей недавних событий.

– Лиманский тоже поспешил нас покинуть, – как бы между прочим добавил Колычев, с удовольствием дожевав последнюю конфету, и сам поразился: когда и успел умять столько? Видимо, молодому организму и в самом деле требовалось восстановить потраченные резервы и восполнить энергию.

– А при чем здесь капитан «Синегорья»? – насторожился опекун.

– Я практически уверен, что именно он вывез Оссолинского.

– Это серьезное обвинение. Надеюсь, у тебя есть доказательства?

– Пока нет, – вынужден был признаться Март. – Но они явно как-то связаны, и этот срочный вылет выглядит крайне подозрительно.

– С последним я, пожалуй, соглашусь. Что же касается остального… Постарайся держать свои подозрения при себе, по крайней мере, пока нет твердых улик. Я согласен, что Лиманский – человек подозрительный, но это можно сказать о доброй половине рейдеров.

– Да, но если он и впрямь предатель?

– В таком случае хорошо, что он улетел раньше, чем началась подготовка к сражению! В общем так: мы будем за ним следить, и, если твоя догадка подтвердится, Лиману не поздоровится. Из-под земли достану предателя и лично снова зарою, – с неожиданной свирепостью жестко ответил рейдер. – Но до той поры молчок!

Трудно сказать, как создатели «Ночной Птицы» додумались скрестить ежа и ужа, то есть воздушный корабль и подводную лодку, но своей цели они каким-то образом сумели достичь. И главным бонусом для этого таинственного аппарата было как раз то, что никому и в голову не могло прийти, что это в принципе возможно. Корабль потому и оставался неуловим долгое время, практически как «Наутилус» из романов Жюля Верна, что соединял в себе столь разные требования.

Секретность же, окружавшая это «потаенное судно», только усугубила дело, а потому внимательно наблюдавшие за небом японцы и представить не могли подобного чуда, и не сумели заметить высадку у себя под носом.

Две группы диверсантов, хотя и весьма урезанного состава, поместились на борту с большим трудом. Пришлось не только отдать им носовой десантный отсек, но и разрешить расположиться прямо на палубе посреди и без того узких проходов. Так что членам экипажа приходилось при всякой необходимости перемещаться по кораблю, проявляя прямо-таки чудеса акробатики.

Главное неудобство таилось даже не в отсутствии свободного пространства, а в недостатке кислорода. Во время передвижения под водой иных источников кроме баллонов со сжатым кислородом не имелось, потому расходовать его приходилось экономно. К счастью, путешествие оказалось не слишком долгим. Закаленные в боях воины стоически выдержали неудобства, и теперь нагруженные взрывчаткой и оружием, они бесшумно спускались по откинутой аппарели, стараясь не зацепить металл и случайно не загреметь.

Приближалось утро, когда выбравшаяся из морской пучины «Ночная Птица», подобно древнему ящеру, легла на каменистое дно небольшого залива, какими изобилуют берега Кореи. Нельзя сказать, чтобы вокруг царила полная тишина, такого в живой природе практически не бывает, но все же окрестности оказались погружены в сон.

– Славная у вас посудина, – не удержался от похвалы молодой сотник, командовавший одной из групп пластунов. – Доставили почти до места, и даже в холодной водичке искупаться не пришлось!

– Тесная только, – буркнул кто-то из его подчиненных, с удовольствием выбравшись наружу.

– Удачи вам! – пожелал ему Март.

– Без нее родимой никак, – блеснул в предрассветных сумерках белозубой улыбкой казачий офицер.

Вторая группа была набрана из штурмовиков с фрегата «Паллада», и командовал ей сверхсрочник, чем-то неуловимо похожий на дядьку Игната. Эти на тесноту не жаловались. Старший абордажник уточнил местоположение на карте, кивнул на прощание командиру «Ночной Птицы», после чего вместе с подчиненными растворился в окружающей тьме.

– Я так волновалась, – тайком шепнула командиру Калашникова. – Боялась, что неверно определила координаты.

– Все нормально, Таня, – попытался приободрить ее Колычев, машинально похлопав по плечу, но тут же поспешил отдернуть руку.

Девушка и без того смотрела на него глазами недоенной коровы, и любой, даже совершенно невинный жест мог быть истолкован самым превратным образом. «Все-таки прав Макаров, что приказал убрать женщин подальше, – с досадой подумал Март. – Без них проблем намного меньше». Надо сказать, что скромная и обстоятельная Таня нравилась ему, но именно как друг и боевой товарищ. Она и впрямь оказалась недурным пилотом. Быстро разобралась с новыми для нее обязанностями и выполняла их с редкой добросовестностью. Но проклятый дар не оставлял бедняжке никаких шансов. Аура сильного одаренного на таком ограниченном пространстве подавляла все чувства, кроме одного…

К тому же был человек, которому она нравилась гораздо больше. Стоило выдаться свободной минутке, как вокруг нее начинал виться Ким. То поинтересуется, как дела, то предложит помощь, то принесет непонятно откуда взявшуюся вкусняшку. Он, конечно, донельзя влюбчив, но на сей раз, кажется, втрескался по-настоящему. А она, как водится в таких случаях, смотрит совсем в другую сторону… Не-не-не, надо разбивать этот дурацкий треугольник, пока не поздно!

– Ждать здесь будем? – поинтересовался заглянувший к ним в отсек Витька.

– Нет, – покачал головой капитан. – Вернемся в море и опустимся на грунт. В расчетное время всплывем.

– А если наших при возвращении будут преследовать?

– То мы ничем не сможем им помочь. И вообще, это приказ Зимина!

К несчастью, Ким оказался провидцем, или, как чаще говорят, – накаркал! Пока лодка лежала на грунте, ее командир сканировал через «сферу» окрестности, благо с помощью «Ночной Птицы» это стало нетрудно. И дальность, и точность обзора возросли кратно. Остальной экипаж отдыхал. В том смысле, что Витька с Игнатом затеяли чистить прихваченный с собой с базы крупнокалиберный пулемет, Степа, лежа на подвесной койке, давал им глубокомысленные советы, а Таня, добровольно взявшая на себя обязанности кока в их маленьком коллективе, возилась на маленьком камбузе, пытаясь что-нибудь приготовить из имеющихся продуктов. Как ни странно, ей это удалось, и по кораблю поплыли аппетитные запахи.

– Эх, сейчас бы что-нибудь пошамать! – шумно втянув носом воздух, сообщил со своего места Дугин.

– Тебе бы только пожрать, – беззлобно хмыкнул старый абордажник, ударом ладони загоняя на место крышку ствольной коробки, после чего с удовлетворением добавил: – Вот теперь другое дело!

– Поесть и впрямь бы не мешало, – сглотнул слюну перемазанный оружейной смазкой Ким.

– Еще один кишкоблуд!

– Все готово! – отозвалась прекрасно слышавшая их девушка. – Мойте руки!

– Это мы запросто, – обрадованно загалдели члены команды, и даже Вахрамеев не стал бурчать, что перед возможным боем желудок набивают только идиоты.

Завтрак был, прямо скажем, немудрящ. Все продукты достались новому экипажу от прежних хозяев – японцев, так что перекус вышел несколько экзотичный. Крепкий зеленый чай сенча, разогретая на тяжелой чугунной сковороде говяжья тушенка с забавным названием «Ямато-ни»[4], обильно сдобренная имбирем, соевым соусом и чем-то сладким. Вместо хлеба пришлось довольствоваться армейскими галетами. Но в походе, как говорится, не до изысков.

– Мартемьян Андреевич, – позвала командира Таня. – Будете кушать?

Ответом ей было молчание.

– Не трогай его, девонька, – заметил дядька Игнат. – Как ни крути, а первый боевой выход у него. Волнуется…

Виктор явно хотел что-то сказать, но заметив, какими глазами Калашникова смотрит в сторону ходовой рубки, помрачнел и притих. Есть, впрочем, не перестал.

– Может, ему отнести? – задумалась девушка, после чего решительно налила полную кружку кофе и присовокупила к ней плитку шоколада, подаренную Кимом.

– Общая тревога! По местам стоять! Срочное всплытие! – негромко, но так, что все услышали, приказал Колычев. – Наши возвращаются!

Первыми на узком песчаном пляже появились забайкальцы. Им удалось вырезать японский пост ВНОС, но во время отхода они напоролись на патруль. Заметив казаков, японцы, недолго думая, открыли огонь. Стрелки из них оказались весьма так себе, но самое главное – поднять тревогу им удалось. Так что теперь за русскими диверсантами гнался почти батальон самураев и их пособников из числа корейцев. Последние были плохо вооружены и обучены, но три сотни бойцов против шестерых – это без вариантов.

Впрочем, до берега добрались только пятеро, и по меньшей мере двое из них были ранены. Товарищи поддерживали их под руки, а пулеметчик прикрывал, давая по наседавшему противнику скупые очереди. Очевидно, экономя боеприпасы.

Тем временем «Ночная Птица» приблизилась к берегу вплотную, так что внимательный наблюдатель, окажись он на окрестных скалах, без труда смог бы заметить, что под барашками волн скрывается ее веретенообразное тело.

– Чего там? – мрачно спросил Вахрамеев.

Калашникова в ответ уступила ему место у перископа.

– Надо им как-то помочь, – вырвалось у Колычева, прекрасно видевшего все, что происходит, с помощью дара.

– Ничем мы им не поможем! – жестко ответил старый абордажник. – Пока всплывем, пока пулемет на турель приладим, уж все кончено будет. Зато перед узкоглазыми раскроемся, это к бабке не ходи!

– И что, пусть их теперь убьют? – пробурчал обиженный на «узкоглазых» Ким.

– Лучше скажи, что там со вторым постом? – спросил не обративший ни малейшего внимания на Витькин возглас дядька Игнат.

– Тоже уничтожен.

– Значит, дело сделано. А штурмовики?

– Нигде не видно.

– Стало быть, задание выполнили и затихарились. Молодцы. Так и надо!

– Наши! – неожиданно воскликнул Март.

– Где?

– Наши рейдеры летят! – возбужденно воскликнул сумевший считать эмоции командира Ким.

Пришло время для реализации замысла Зимина. Мобилизованные корабли приватиров, лишь номинально считающиеся корветами, вместо того, чтобы биться лбом о фронтовую ПВО японцев, зашли на предельно малой высоте с моря и теперь стремительно неслись к своим целям. Посты ВНОС, способные предупредить японцев об их атаке, перестали существовать, а от одиночного патрульного корабля, будь он даже фрегатом, они бы отбились.

Впрочем, все наличные силы Объединенного флота Японской империи сейчас собирались для отпора перешедшим в наступление русским. Как позже выяснилось, Макарову удалось незаметно стянуть свои силы к Сеулу и атаковать ими вражеские позиции.

В центре ордера шел «Цесаревич», вокруг которого группировались фрегаты и более легкие боевые корабли, а вокруг них рыскали разведчики. Время от времени главный калибр летающего линкора давал залп, перемешивающий оборону японцев с землей, а затем эта летающая орда двигалась дальше.

Небольшие отряды противника несколько раз пытались связать русские силы боем и растащить их в стороны, стараясь превратить сражение в несколько мелких схваток, в которых у них могло появиться численное преимущество, но русская эскадра с упрямой невозмутимостью продвигалась вперед, отбивая разрозненные наскоки слаженными залпами.

Но это было далеко, а здесь и сейчас преследовавшие казаков враги застыли в почтительном ужасе, наблюдая, как над их головами двигается целая армада воздушных судов. Не тратя времени даром на обстрел одиночных целей, рейдеры выходили на замаскированные склады и утюжили их бомбами, а рискнувших сопротивляться расстреливали из всех стволов.

«Птица, поднимайся в воздух!» – повинуясь какому-то наитию, скомандовал Март.

«Принято, капитан», – ответил искусственный интеллект, и металлический корпус задрожал от заработавших на полную мощь двигателей.

– Продуть цистерны! – крикнул Дугину с Кимом Колычев, и они сломя голову бросились к клапанам.

Подводная лодка выскочила из пучины вод, подобно дракону из древних восточных легенд, и тут же двинулась к берегу, выплескивая на ходу из системы погружения тонны забортной воды. Это для японских солдат и их корейских помощников было уже чересчур, и они принялись сначала пятиться, а потом и вовсе побежали, бросая на ходу оружие.

Как ни спешили они к забайкальцам, помощи дождались только трое. Командовавший ими сотник умер от ран, а прикрывавшего их отход пулеметчика японцы успели-таки забросать гранатами. Остальных приняли на борт и оказали первую помощь. Штурмовики, как и договаривались, вышли в условленное место ближе к вечеру. Они и впрямь сумели найти для себя укрытие, в котором отсиделись, пока в небе бушевала схватка, после чего без проблем присоединились к своим.

– Хорошо сработано! – сдержанно похвалил воспитанника Зимин после возвращения. – Японцы теперь, конечно, знают, что «Ночная Птица» у нас, но им не до этого. Фронт у Сеула обвалился. Пехота микадо отступает, наши их преследуют, и даже чосонцы взялись за ум, решив воевать надлежащим образом, и прут вперед не хуже гвардейских гренадеров.

– Потери большие? – устало спросил Март, большую часть времени в пути потративший на поддержку и лечение раненых казаков.

– Безвозвратных почти нет. Потеряно примерно полдюжины ботов и истребителей, но все они упали на теперь уже нашей территории и подлежат восстановлению. «Цесаревич» на сей раз отделался парой вмятин. «Паллада» с «Варягом» получили несколько пробоин, но ничего фатального. Про наших рейдеров ты, вероятно, и сам знаешь. В кораблях потерь нет, японские склады уничтожены, и это в значительной степени именно твоя заслуга. Буду ходатайствовать о твоем награждении…

– А люди? – перебил его Колычев.

– У японцев потери больше, – дипломатично ответил капитан первого ранга, после чего сочувственно добавил: – Привыкай, Марик. Войны без потерь не бывает!

– Я понимаю, – вздохнул тот. – У меня будет маленькая просьба…

– Ты сегодня герой, так что проси, чего хочешь.

– Мне нужно немного времени, чтобы побывать в одном месте.

– Шанхай, Гонконг?

– Владивосток. Но так, чтобы никто не знал.

– Нет ничего проще. Я ведь теперь командую отрядом. Получишь официальное задание идти на разведку. Ну а уж, где ты ее будешь проводить…

Владивосток образца сорок первого года ничуть не напоминал себя же в оставленном Мартом двадцать первом веке. Да, ему приходилось бывать здесь в той жизни, и, проезжая по вроде бы знакомым улицам, сохранившим тогда и теперь те же названия, он не узнавал тот шумный и современный город с более чем полумиллионным официальным населением. Впрочем, нельзя сказать, чтобы он ему не понравился. Напротив, в этом весьма спокойном для города-порта месте чувствовалась какая-то неизъяснимая прелесть и основательность.

Отделение Сибирского Торгового банка располагалось на перекрестке Светланской и Алеутской улиц в большом трехэтажном здании. Оставив мотоцикл на стоянке, он поднялся по мраморной лестнице, застеленной темно-красной ковровой дорожкой, на второй этаж и оказался в просторном зале, где ему преградил дорогу служащий.

– Что вам угодно, сударь? – поинтересовался тот, с сомнением поглядывая на форму пилота.

– У меня ячейка в вашем банке, – чертыхнулся про себя Март, совсем позабывший прихватить в дальнюю дорогу приличный костюм, чтобы иметь возможность переодеться.

В глазах клерка промелькнул отблеск борьбы между синдромом вахтера и врожденной осторожностью. В конце концов, последняя одержала верх.

– Сию секунду, – наклонил он голову с безукоризненным пробором и вызвал кого-то постарше.

Судя по всему, простые смертные не арендовали ячейки в этом банке, поскольку через минуту к ним вышел сам управляющий.

– Будьте любезны назвать номер и пароль, – осведомился он у юноши и, услышав ответ, сдержанно поклонился.

– Прошу вас следовать за мной.

Еще через пару минут они оказались в святая святых отделения, где, тщательно сверившись с записями в толстенном фолианте, в нем наконец-таки признали законного, полноправного клиента. Затем он оказался в изолированном от внешнего мира кабинете, куда ему, согнувшись от натуги, притащили железный ящик размером с небольшой чемодан и оставили одного.

Покрутив колесики кодового замка, Март с силой приподнял крышку и, сам не зная зачем, зажмурился. Постояв так некоторое время, он осторожно открыл глаза и… увы. На дне сундука лежала лишь папка с документами, старомодный саквояж и конверт из плотной бумаги, более всего напоминавшей ватман.

– Груды бриллиантов, изумрудов или, на худой конец, золотых слитков не наблюдается, – констатировал он с нервным смешком. – С чего же начать?

Попытавшись скользнуть в «сферу», чтобы определить содержимое, он с удивлением понял, что здесь его способности не работают. Очевидно, в банке хорошо знали, на что способны некоторые одаренные, и предусмотрительно обзавелись блокирующими дар артефактами. Делать было нечего, и он взялся за конверт, не без труда его разорвав. Внутри лежало написанное каллиграфическим почерком письмо.

«Дорогой сын, если ты читаешь эти строки, значит, случилось худшее, и нас с отцом давно нет в живых. Один Господь знает, как бы я хотела увидеть, как ты будешь расти и мужать, но, видно, не суждено.

Сейчас ты уже взрослый и могущественный одаренный, раз смог пройти блокировку и раскрыл мнемозакладку, вложенную мной в твою память. Я поступила так осознанно и намеренно, понимая, что в ином случае эти знания будут тебе больше вредны, нежели полезны.

Ибо, как говорил Экклезиаст: ”Во многих знаниях многия печали”. Но человек не властен над своей судьбой, и тебе придется пройти все, что ею предначертано.

Мне неведомо, каким образом мы покинем сей мир, но запомни главное: как бы это ни произошло, наша гибель не случайна. Мне горько говорить об этом, но ее причиной и виной будет моя старшая единокровная сестра Нина Ивановна Колычева, в замужестве графиня Оссолинская. Не знаю, чем вызвана ее ненависть ко мне, но уже с детских лет я чувствовала ее. Пока был жив отец, она умела сдерживать свои наклонности, но стоило ему покинуть нас, как темная сторона души Нины окончательно взяла верх, и не было ни дня, когда бы мое здоровье, честь, да и сама жизнь не находились бы под угрозой.

Не единожды она устраивала покушения, которые лишь для виду маскировались под несчастные случаи, но всякий раз Господь отводил удар. Не желая искушать судьбу долее, я решилась бежать, в тщетной надежде, что меня не смогут найти и оставят в покое. Тогда-то я и встретила твоего отца и своего будущего мужа.

Так случилось, что именно он спас меня в последний момент и, не имея вокруг себя ни одного человека, на которого я могла бы положиться, я вынуждена была довериться ему, и по прошествии этих лет, не кривя душой, могу сказать, что ничуть о том не жалею. С ним я провела лучшее время своей жизни, за исключением, быть может, детских, когда был жив мой отец.

Тебе, наверное, странно читать эти строки, ведь ты родился в семье, где все тебя любили. Но такова уж моя судьба. Отец любил и баловал меня, однако все его помыслы и чаяния всегда были связаны с заводами. Таким же вырос и мой брат Федор, целиком посвятивший себя науке и не видящий ничего, что происходит подле. Так что, даже если он переживет меня, на его помощь можешь не рассчитывать. Не потому что он плох или недобр ко мне и прочим людям, а едино лишь из-за его одержимости знанием.

Нина же не унаследовала ни интереса к семейному делу, ни дара, несмотря на то, что была увешана звездными адамантами. Но при этом она всегда с радостью ломала мои игрушки и травила зайчат, которых мне приносил после охоты отец. Одному Богу известно, сколько горьких слез выплакала я над ними, но никто не слышал моих жалоб. И будь уверен, что она сделает все, чтобы убить и тебя, и причиной тому, помимо ненависти ко мне, будет наше состояние.

Умирая, твой дед – Иван Архипович Колычев – завещал десятую часть самым преданным своим сподвижникам из инженеров и мастеровых. Остальное же разделили на четыре части. Две из них причитались Федору, а по одной мне и Нине. Даже двадцать два с половиной процента акций – это многие миллионы. Понимая, что найдется множество людей, желающих отнять их у тебя, я арендовала эту ячейку и спрятала в ней документы.

И вот теперь я передаю тебе свою тайну. Распорядись ею, как тебе будет угодно. Но знай, в мире найдутся люди, готовые и за малую часть этих сокровищ погубить тебя. Соизмерь свои силы с этой задачей.

Поскольку ты читаешь это письмо, мой замысел увенчался успехом. Семейный энколпион с адамантами помог развиться твоим способностям, уберег от опасностей, прибавил сил и сберег здоровье.

В саквояже лежат документы на право владения акциями ”Объединенных заводов Колычева”, а также еще нескольких предприятий и открытые аккредитивы крупнейших мировых банков. Это огромные средства. Они твои. Однако заклинаю тебя, распорядись ими с умом. И самое главное, отплати Нине за нашу с отцом смерть. И дело тут даже не в мести. Просто, пока она жива, ничто не сможет уберечь тебя от ее ненависти!

Что ж, вот все и сказано. Прощай.

Любящая тебя мама».

Начиная читать, Март не предполагал, сколько душевных сил ему для этого понадобится. Несмотря на то, что его было трудно назвать сентиментальным человеком, глаза его не раз предательски влажнели. Какой бы ни была эта Александра Колычева, сына она любила и сделала все, чтобы укрыть его от большой беды. И в том, что не получилось, нет ее вины. И пусть она мать только этому телу, но не разуму, он выполнит ее волю.

Отщелкнув замок на саквояже, он внимательно ознакомился с содержимым. Помимо акций ОЗК и по всем правилам составленного завещания, там оказались его метрика, свидетельство о венчании родителей и заверенная копия паспорта отца с вписанными в него именами матери и сына – самого Мартемьяна. С такими документами на руках он теперь легко мог доказать свое законное происхождение и право на наследство.

Оставалась простая картонная коробка, перевязанная высохшей от времени гуттаперчевой лентой. Стоило ему попробовать ее развязать, как она рассыпалась, будто на нее было наложено какое-то заклятие. Открыв картонку, Март с удивлением обнаружил внутри что-то вроде несессера. Щелкнув медным замочком, он приподнял крышку и, едва не задохнувшись от охвативших его чувств, понял, что перед ним нечто более ценное, чем груды самоцветов или золота.

Внутри лежал набор ювелирных украшений. Брошь, золотое ожерелье с медальоном, серьги, перстни, кольца, подвески, гребень, шпильки, фероньерки и маленькая диадема. Все они казались выполненными в едином стиле и составляли так называемую «парюру». А еще в каждом предмете имелся звездный адамант. Конечно, камни были не такими большими, как в его энколпионе, и не были связаны в единую энергоструктуру, но их было так много, что хватило бы на инициацию и оснащение целой армии одаренных!

Дело оставалось за малым: найти деньги на эту армию… Собственно говоря, это и было главной целью его появления во Владивостоке. Среди доставшейся ему от отца недвижимости значились два доходных дома и несколько складских помещений в этом славном и пока еще тыловом городе. Вырученных от их продажи средств должно было хватить на первое время. Остальная собственность находилась в зоне боевых действий, и найти на нее покупателей не представлялось возможным.

Но это было вчера, а теперь он – наследник огромного состояния. И дело даже не в деньгах. «Объединенные заводы Колычева» – это целая империя, которой принадлежит основа здешнего мира. Производство летающих кораблей. Именно эта компания владеет большей частью рудников и приисков, где добываются стеллары. Именно на ней производятся самые мощные двигатели и самые крупные корабли. Именно ее инженеры двигают прогресс…

Никакой сидящий на нефти олигарх из покинутого Мартом будущего не имел и десятой части того значения, какое будет иметь он – самый молодой из клана Колычевых! Мысль эта показалась такой захватывающей, что на какое-то время заполонила все его сознание. Он уже чувствовал себя всемогущим, когда сама собой включилась «сфера» и начисто отрубила грезы. Если у мальчика из приюта было столько врагов, желающих завладеть его единственным богатством – энколпионом, то сколько же их будет у наследника миллиардов? Нет, нужно больше информации, а пока ее нет – оповещать мир о своем новом статусе немного рановато…

– Что-нибудь еще, господин Колычев? – почтительно поинтересовался управляющий, когда Март вышел из предоставленной ему комнаты.

– Нет, пожалуй, хотя… не можете посоветовать мне хорошего маклера?

– Хм, – задумался тот. – Позволено ли мне будет осведомиться о ваших намерениях?

– Я хочу продать кое-какое имущество. Два дома, склады…

– Понимаю, – кивнул банкир. – Молодой человек нуждается в средствах. Однако осмелюсь напомнить, что время сейчас не самое подходящее для сделок с недвижимостью. Тем более, насколько я понимаю, деньги вам нужны срочно?

– Увы, все именно так, но у меня нет другого выхода.

– И все-таки есть еще вариант. Обычно мы так не делаем, но вы – особый клиент, поэтому…

– Продолжайте, – поощрил его Март.

– Мы могли бы предложить вам кредит на самых выгодных условиях под залог этой недвижимости.

– И на какую ссуду я могу рассчитывать?

– С вашего позволения, сначала с объектами недвижимости должны ознакомиться наши специалисты. Однако я уверен, что эта сумма будет никак не менее той, которую вам предложит самый честный маклер, как бы нелепо ни звучало это словосочетание. Документы у вас с собой?

– Конечно. Вот они…

– В таком случае нет ничего проще, – углубился в изучение купчих работник банка. – Что ж, пожалуй, все решится гораздо быстрее. Я знаю эти дома, и в экспертизе нет надобности.

– Вы так хорошо знакомы с рынком недвижимости Владивостока? – не смог удержаться от усмешки Март.

– Просто я снимаю квартиру в одном из них, – тонко улыбнулся управляющий.

– И сколько же? – с видом заговорщика подвинулся к нему Колычев.

Ответ не то чтобы превзошел самые смелые ожидания, но оказался более чем щедр.

– Идем в закрома? – вопросительно посмотрел на него Март.

– Давайте для начала все-таки подпишем документы!

В прошлой жизни Мартову приходилось иметь дело с банкирами. Ипотека, кредит на развитие бизнеса и тому подобные операции. И всякий раз приходилось долго ждать, пока юристы оформят необходимые документы. Но в этом времени все прошло гораздо быстрее. Возможно потому, что никто не догадывался о таких вещах, как ксерокс, компьютер или 1С-бухгалтерия?

Так что не прошло и часа, как он получил вексель и смог спокойно покинуть финансово-кредитное учреждение.

– Быстро же этот юный пилот прогуляет свое наследство! – не без зависти пробормотал встречавший его клерк.

– Вполне возможно. Молодежь нынче все больше с ветром в голове. Одни танцы и развлечения на уме… – с философским видом ответил управляющий. – Хотя, знаете, я грешным делом ему ресторан посоветовал, чтобы сделку отметить, а он…

– Что?

– Спросил, где тут хорошая библиотека!

– Неужели?!

Интерес к библиотеке у Марта был совсем не праздным. Где, как ни в этом хранилище знаний он мог найти более или менее подробную информацию об «Объединенных заводах Колычева» – крупнейшем мировом концерне, изрядная часть которого теперь по закону принадлежала ему. Нашлось там кое-что и про его «дражайших родственников». Причем как бы не самые ценные сведения оказались не в толстенных фолиантах и аналитических трудах, а в подшивке какого-то бульварного листка.

Нина Ивановна, как следовало из светской хроники, на заре туманной юности ходила увешанная звездными адамантами, как рождественская елка, но дар в ней так и не пробудился. С аристократами такое хоть и не часто, но случалось. Административные или инженерные таланты отца унаследовать ей также не удалось.

Богатства, доставшиеся Нине в приданое, она с мужем благополучно растранжирила, ведя до безумия роскошный образ жизни в Европе. Вероятно, это и подтолкнуло ее начать охоту на собственную сестру, а затем, судя по всему, и на брата. Теперь она и ее потомки числились единственными законными наследниками миллиардов величайшего гросса, промышленника, создателя гравитационных двигателей и воздушных кораблей – Ивана Архиповича Колычева.

И между вожделенными деньгами и старой графиней оставалась единственная преграда – он сам. Март.

Впрочем, все не так просто. После безвременной кончины Федора Ивановича Колычева, приходившегося Мартемьяну родным дядей, корпорацией управлял совет директоров, назначенный не кем-нибудь, а «Сенатом одаренных» и утвержденный самим государем. К слову, царь тоже входил в этот «Сенат», состоявший из самых влиятельных вельмож, высших чиновников и богатейших коммерсантов, каждый из которых обладал к тому же весьма сильным даром.

За каждым из гроссов-сенаторов стояла целая группировка или, если угодно, клан одаренных рангом пониже, а заодно и серьезная коммерческая база, зачастую целые отрасли промышленности, образования и науки концентрировались в их руках.

Дивиденды от деятельности компании акционерам, конечно, выплачивались, но весьма значительная их часть пока что шла прямиком в казну. И всех, кроме, разумеется, графини Оссолинской, это совершенно устраивало. А теперь вот появится еще один наследник… Можно представить, как этому обрадуется совет директоров, Сенат, а также все прочие важные и заинтересованные господа!

И почти наверняка в их умных головах, рано или поздно, но скорее всего рано, появится мысль, что без юного наследника всем, и прежде всего сложившемуся порядку вещей, будет только лучше. И тогда ему точно придется туго. Эти люди нанимать криворуких киллеров не станут, у них найдутся ресурсы и помощнее…

Однако тем же самым людям точно так же не хочется делиться с Ниной Ивановной. То есть какой-то кусок бросят, но не слишком большой, ибо она уже старенькая и ей много не надо. Да еще и живет за границей…

В общем, если суметь убедить их в том, что статус-кво после признания его наследником сильно не изменится, то кое-какие шансы на горизонте возникают. Так что и заранее отказываться от борьбы за наследство ни к чему. Просто подойти к делу надо с умом, продумав внятный, а главное реализуемый план-многоходовку.

И для начала надо прикинуть, на что в таких раскладах может рассчитывать он? Хм. Давайте считать. Первое, у него есть «Ночная Птица» с ее «искусственным интеллектом». Второе, знания из прошлой жизни. Причем весьма специфические. В общем, вполне можно представить себя таким же ученым, как дед и дядя. Постепенно разрабатывать новые летательные аппараты и системы управления ими. Новые двигатели, вооружение, да мало ли что еще!

Медицина опять же. Крылов, пожалуй, прав. Человека, сумевшего найти рецепт омоложения организма, будут беречь как зеницу ока, носить на руках… Деньги, конечно, деньгами, а жить, причем полноценно, хочется всем.

Так что третьим пунктом запишем практически сформированную команду одаренных. Он, Крылов, Еситеро Накагава, ставший теперь Хаджиевым. Ну и Ким, конечно. В последнее время его дар сильно подрос. «Асом», не говоря уж о «гроссе», он никогда не станет, но все же процесс идет и явно в нужном направлении. И его можно ускорить, особенно если у Виктора появится свой адамант.

На практически любое из этих направлений он сможет получить финансирование, а вот потом… потом будет видно!

Закончив с изучением документов, он решительно поднялся и направился к выходу, не забыв сунуть швейцару двугривенный. Тот в ответ вытянулся и козырнул, будто перед ним был по меньшей мере член императорской фамилии.

В маленькой кондитерской за столиком сидели и болтали Витька с Татьяной. Вообще-то они должны были страховать своего командира, но, судя по всему, позабыли обо всем на свете. Калашникова ради такого случая переоделась в свое «лучшее платье», спрятала не отросшие толком волосы под шляпку «колокольчик» и выглядела очень мило. Ким тоже был при параде, так что его можно было принять за офицера чосонского флота.

«А ведь из них могла бы получиться красивая пара, – неожиданно подумал Колычев. – И проблем было бы намного меньше…»

– Ну как? – первым обратила на него внимание девушка.

– Все просто отлично, – ровно отозвался Март, понявший по блеску ее глаз, что проблемы никуда не делись.

– И что дальше? – вопросительно посмотрел на друга Ким.

– Все как в русских народных сказках, друзья мои. Чем дальше, тем страшнее!

С давних пор известно, что у победы много отцов и лишь поражение – всегда сирота. Разгром японской армии под Сеулом не стал в этом смысле исключением. И главным отцом победы в Корее стал ее ван. Впрочем, Ли У предпочитал, чтобы его звали на европейский манер королем. Так ему казалось солиднее.

В общем, стоило отогнать японцев от столицы, его величество соблаговолили устроить прием для того, чтобы наградить самых отличившихся. В первую очередь, разумеется, себя. Затем шли маршалы и генералы победоносной Чосонской армии, за ними русские союзники, ну и под конец дошла очередь до приватиров.

К слову, мобилизованные частники по большей части предпочли бы что-нибудь более весомое, а лучше всего деньги, но со средствами у правительства Кореи всегда было плохо, а вот орденов предшественники Ли У успели учредить множество. И один из них непременно должен был украсить грудь какого-нибудь рейдера.

Капитаны, собравшись за общим столом после недолгих обсуждений за рюмкой чая, постановили, что эта честь достанется самому молодому и удачливому из них. То есть Колычеву. О чем и довели своему начальнику.

– И зачем мне это надо? – удивился свалившейся на него новости Март.

– Награды у них красивые, – пожал плечами Зимин. – Можно прицепить в петлицу фрака. Произведешь фурор на каком-нибудь балу в Петербурге. Там все равно никто не знает об иерархии чосонских наград, а выглядеть она будет в любом случае авантажно.

– Насколько я знаю, – предпринял вялую попытку отбояриться воспитанник, – неприлично надевать награды иностранных государств, не имея российских.

– Об этом можешь не беспокоиться, – тонко улыбнулся опекун. – Вспомни, представление на тебя ушло еще из Чунцина, а теперь и за генерала Цукахару, и за успешную операцию по уничтожению главных складов японцев – документы полетели вслед за первым. Так что скоро будешь ходить – грудь в орденах и медалях. К слову, мне уже приказали новые списки готовить. Наше начальство собирается сделать медаль «За оборону Сеула», и ее будут давать всем, кто успел здесь повоевать.

– В таком случае, может быть, представите к награде Кима? Ему будет приятно, корейцам тоже…

– А вот это вряд ли. Чосонское правительство недолюбливает полукровок и своих соотечественников, перешедших на службу к европейцам. Так что появление на приеме Виктора может быть расценено как оскорбление. Что же касается русских наград, обещаю, без медали твой приятель не останется.

– Ладно, – сдался молодой человек. – Может, появится возможность познакомиться с каким-нибудь важным чином в местном департаменте вооружений…

– Ты еще не оставил мысль пропихнуть свой автомат корейской армии?

– А почему нет?

– Ну, во-первых, потому, что она традиционно вооружена тем, что выделили союзники. То есть Россия.

– А во-вторых?..

– У тебя денег не хватит, чтобы подкупить всех их чиновников.

– Без этого никак?

– Увы!

И вот теперь они, находясь каждый на своем месте в общем строю, тянулись перед королем, за которым целая свита прихлебателей тащила коробочки с наградами. Его величество оказался еще довольно молодым человеком с приветливым, хотя и несколько уставшим лицом. Выслушав составленное в высокопарных выражениях представление к награде, он возложил на бывшего в числе первых в ряду с другими старшими офицерами флота Зимина знаки одной из высших степеней «ордена Триграмм»[5], после чего с кислым выражением пожал руку.

После этого дошла очередь и до стоящего в конце общей линии юного приватира. Сообразив, что утомительная церемония подошла к концу, король облегченно вздохнул и на весьма неплохом русском неожиданно поинтересовался:

– Я слышал, что вам удалось захватить японский корабль? Это правда?

– У меня и моих людей было хорошее оружие, ваше величество, – без зазрения совести заявил в ответ Колычев.

Впрочем, Ким ведь действительно в том коротком бою стрелял из автомата. Так что, пусть и с некой натяжкой, слова Марта можно было счесть обоснованными и правдивыми.

– И какое же?

– Пистолет-пулемет конструкции Коровина, ваше величество. Это ураган огня и боевой мощи в сочетании с высочайшей надежностью, неприхотливостью, простотой обслуживания и сравнительно низкой стоимостью.

– Что ж, это интересно. Вы ведь одаренный, не так ли? И выросли здесь, в Чосоне?

– Так точно, ваше величество.

– Очень хорошо. – Он помолчал, взяв короткую паузу и без спешки разглядывая молодого капитана. – Но вернемся к наградам.