Возрождение времени Баошу

Тяньмин решил, что из этой ловушки не вырваться иначе, кроме как закрыть АА рот поцелуем. Наконец-то АА получила ответ, который ее удовлетворил.

Некоторое время спустя Тяньмин осторожно спросил:

– Ну что, больше не сердишься?

АА хихикнула:

– Ах ты недотепа! С чего ты взял, что я сержусь? Подумаешь, подглядывал! Только мужики из Общей Эры и воображают, что это что-то такое из ряда вон.

Тяньмин обнял ее и ласково поцеловал в лоб. Его сердце переполняла нежность. Он понимал, что АА старается поддерживать непринужденный тон, но в действительности они сейчас вспоминали об одном из самых страшных периодов в жизни человечества. АА шутила, чтобы уменьшить давящий на психику груз истории, но для Тяньмина это было бремя, от которого так просто не избавиться.

– Ты сказал, что следил за нами, – проговорила АА. – Но вскоре после того, как Чэн Синь вышла из гибернации, этот безумец Уэйд едва не убил ее. Ты… ты и это видел?

Улыбка исчезла с лица Тяньмина, сменившись грустью и сожалением. АА тут же раскаялась.

– Прости, пожалуйста, Тяньмин! Я знаю, ты не виноват. Ты же был за несколько световых лет оттуда и только и мог, что беспомощно наблюдать. Должно быть, для тебя это было просто ужасно. Не вини себя. Ведь для Чэн Синь все закончилось хорошо.

Тяньмин испустил смешок, более похожий на всхлип. Под призрачным небом черного домена этот звук показался еще более щемящим.

– Беспомощно? Ах, если бы я и в самом деле был беспомощен! Если бы я действительно не смог ничего сделать, это было бы величайшим счастьем для человечества. Но я забрал у землян последнюю возможность избежать тотального уничтожения! И ты просишь, чтобы я не винил себя?

– О чем ты?

Ответ Тяньмина потряс АА до глубины души.

– В тот день я спас Чэн Синь.

Вот так, по прошествии четырех веков, на свет выплыла истинная подоплека постигшей Уэйда неудачи.

– Я стал следить за Чэн Синь с самого момента ее выхода из гибернации. Я так тосковал по ней, что не мог наглядеться – каждый ее жест, выражение лица очаровывали меня. Прошло несколько сот лет, и я даже не надеялся когда-либо увидеть ее так близко. Хотя нас разделяли световые годы, мне казалось, будто я рядом с ней. Несколько дней подряд я ничем другим не занимался, только смотрел на нее… пока она не получила тот звонок от Уэйда, когда он подделал твой голос.

– Видеозвонок… – протянула АА.

– Поскольку звонивший пригласил ее встретиться в каком-то глухом месте, я заподозрил неладное и задействовал софоны, чтобы проследить звонок. Я очень быстро выяснил, что звонила вовсе не ты, а Томас Уйэд, воспользовавшийся специальной программой. Я, конечно, ничего о нем не знал, но софоны раскопали, кто он такой и чем занимается. Я сразу понял его мотивы: он хотел стать Держателем Меча.

Открытие ошеломило меня. Чэн Синь поглощала все мои мысли, и я не заметил идущих в обществе дискуссий о том, что она – самый подходящий кандидат на пост Держателя Меча. Какое невероятное стечение обстоятельств! А все из-за того, что я подарил ей звезду, нашу звезду. Чэн Синь могла бы прожить остаток своих дней в мире и покое, если бы не мой подарок. В глазах благоговеющей публики она была святой, хозяйкой целого мира. Ее даже начали считать воплощением Богородицы!

Мне было хорошо известно, что Чэн Синь – как раз такой Держатель Меча, о каком мечтали трисоляриане. После ее победы на выборах Трисолярис атаковал бы без промедления. Инопланетяне считали ее неспособной нажать на кнопку и осуществить всеобщую космическую передачу. А поскольку трисоляриане были в этом совершенно уверены, уже не играло роли, как поступит Чэн Синь в решающий момент. Что бы она ни сделала, это ничего бы не изменило. Человечество было обречено.

Своей звездой я толкнул любимую женщину, а вместе с ней и все человечество на тропу, ведущую к краю пропасти.

Я проследил за Уэйдом и увидел, как тот, прежде чем отправиться на встречу, прячет во внутренний карман куртки старинный пистолет. Я не все знал об этом человеке и поэтому питал надежду, что он собирается лишь попугать Чэн Синь. Конечно, он не станет стрелять, если она согласится снять свою кандидатуру. Фактически я даже уповал на то, что он ее убедит, – так было бы лучше и для нее, и для человечества.

Но потом я увидел, что Уэйд, еще толком не произнеся ни слова, уже нацелил на нее пистолет, и понял свою ошибку. Томас Уэйд был не из тех, кто разбрасывается пустыми угрозами. Закон и мораль ничего не значат для людей вроде него, готовых платить любую цену за достижение своей цели. Даже если бы Чэн Синь согласилась, она могла бы рассказать другим о его поступке. А вот трупы не разговаривают.