Злой, загадочный, бессмертный Сапфир Ясмина

Глава 2

Торвальд

Зеркальный коридор миров снова играл со мной. Издевался, можно сказать – извращался.

Я изучал миры, где появился разлом, пытался составить их общую шестимерную карту… Дабы понять – как он вообще движется. Чтобы справиться с очередным разломом вначале следовало разобраться с истоком этого явления. Найти – откуда он идет и куда. Путь разлома демонстрировал слабость пространства. Также как трещины – усталость металла.

Именно ее нам и требовалось устранить.

Но чтобы справиться с задачей вначале нужно было изучить все слабые и сильные точки. Понять – откуда вообще началось разрушение.

Это как с домом.

Если просто-напросто зашпаклевать дыры в стенах – ничего не получится. Нужно чинить и фундамент одновременно.

Однако зеркальный коридор периодически снова и снова показывал мне ее.

Обнаженную, расслабленную и в постели.

Которую ночь он так надо мной изгалялся.

Она была сочной, эффектной, просто роскошной.

И меня особенно это бесило.

Эти губки: яркие, чуть припухшие, будто нарочно созданные для поцелуев. В которые так и хотелось впиться губами.

Этот вздернутый почти детский носик. Эти глаза… Я знал, что они меняют свой цвет. С карего на ярко-янтарный. Ресницы – длинные, прямые, как стрелы. Рыжая копна волнистых волос на голове.

Пышная, хорошей формы грудь и тонкая талия. А затем – будто нарочно, назло мне – круглые, красивые, высокие бедра. У меня уже которую ночь в паху все сводило от дикого животного желания. Первобытного и практически неуправляемого.

Мало того, что она нравилась мне, как женщина. Так что желание мучило, изводило, лишало контроля и связности мыслей. Я злился: на себя, на нее. Какая-то женщина с кровью бессмертных, чью мать или прабабку поимел кто-то из наших, постоянно лезет мне в голову. Мешает работать, мешает соображать!

Я сатанел, не в силах оторваться, перестать на нее смотреть, изучать…

Бессмертные – те же оборотни в своем роде. Мы превращаемся – каждый в своего зверя. Мой зверь – зеркальный василиск. Среди нас есть драконы, фениксы, сфинксы. Низшие: волки, лисы, медведи…

И у каждого вида есть гон… Гон, когда встречаешь единственную женщину. Ту, самую, что этот гон пробудила.

И ты просто тихо сходишь с ума… Не в силах противостоять жгучему, назойливому, словно невыносимый зуд, горячему мужскому желанию…

И так продолжалось из ночи в ночь…

Эта пытка, которая неизменно заканчивалась одинаково. Я смотрел на нее, раздевался и удовлетворялся. Торопливо ласкал себя, не отрывая глаз от того, как она переворачивалась под одеялом, как сбрасывала его с груди, показывая налитые, круглые полушария… Передергивал ствол, чтобы опять возбудиться и немного привести себя в норму. Потому что требовалось исследовать Разлом.

Зеркальный коридор помнил все… Как обезумевший от страсти василиск наглаживал то, что в звериной ипостаси надежно пряталось внутри тела. Как тщательно убирал за собой семя… После очередного моего извержения, я доставал из разных миров впитывающие агрегаты и с их помощью ликвидировал все последствия… Тщательно, аккуратно, дотошно… Чтобы следующий дежурный ничего не заметил…

Но в памяти зеркального коридора хранились и мои рваные выдохи, и тихие стоны, когда в очередной раз кончал, когда в летнюю жару она раскрывалась, сбрасывая тонкое, расшитое покрывало… И я видел все… все…

Я мог забрать ее прямо сквозь зеркала. Взять, сделать своей во всех смыслах слова. И неважно – хочет она или же нет! Но почему-то этого все же не делал.

То ли из-за ее мужа, хотя какой он там муж? Они все чаще разговаривали сквозь зубы, и все реже устраивали марафоны в постели.

То ли из-за ее сына – замечательного мальчишки, за которым мне просто нравилось наблюдать.

Как он лепит фигурки из пластилина. Такие живые, такие красивые, интересные! Как он азартно клеит бумажные домики! Тонкие, изящные и аккуратные!

Как с мамой занимается йогой!

Гатрикс! Я влез в ее жизнь с головой! А она обо мне даже не знала. Даже не представляла, что я существую.

А я все чаще в зеркальном коридоре видел ее, наблюдал, воображал, как заберу. Как вытащу сквозь зеркало в свой мир и… Вначале, конечно же, отымею как следует. Чтобы еле ходила, едва могла двигаться!

А потом… потом…

…Разлом ширился. Я сканировал его зрением бессмертных, собирал данные и чертил карты. А затем снова сосредотачивался на ней.

Она стала моим сладким безумием. Отчаянным наваждением. Острой, железной, непререкаемой жизненной необходимостью. Я не мог не посмотреть на нее ночью.

И она, как нарочно, спала голой.

Лабиринт намного хуже работал днем. Солнца разных миров прогревали мистическое место, искажая пропорции и времена. Поэтому лишь ночью мы могли получить достоверные результаты.

И именно ночью она была обнаженной.

Сегодня все происходило, как и всегда.

Я отследил очередные разломы в пространстве. Новые движения разрушительной бурой материи. Которая, как плесень, разъедала Галактики…

И… увидел ее. Инстинктивно к ней потянулся. Коснулся зеркала, словно бы невзначай…

Гладкая поверхность стекла начала колебаться, затем покрылась крупными волнами…

Они будто прибывали откуда-то снаружи и вспучивали серебристую гладь…

Зеркальный коридор резко пришел в движение. Неожиданно ожил без всяких причин. Как правило, он так реагировал на вмешательство древних в свою работу. Но их давно уже не было в нашем мире. С тех пор как последний древний погиб, я не наблюдал ничего подобного от коридора.

Зеркала-стены начали вздрагивать, серебриться, слегка поворачиваться. Будто мириады тоненьких голосков запели в моей голове.

Да что такое! Гатрикс!

Я ничего не делал!

Я тысячи раз касался этих зеркал и протаскивал все, что нужно, сквозь них. Да и сам проходил, если когда-то требовалось. А тут было одно лишь касание…

На зеркале даже следа не осталось…

Обычно на такое энергетика этого места не отзывалась совершенно никак!

И почему зеркало, когда я коснулся его, будто нагрелось?

Я только сейчас смекнул, что ощутил, как в месте, куда дотянулись пальцы, зеркальная гладь начала становиться теплее… Такого я вообще еще ни разу не чувствовал. Сколько ни пользовался этим местом, сколько ни просовывал сквозь зеркала руки, а то и – весь через них проскальзывал. Холодные серебристые метафизические стекла ни разу не меняли свою температуру. Неизменно оставались прохладными…

Почему-то вспомнилась старая легенда о том, что древние создавали зеркальный коридор, плавя метафизические стекла, созданные из смешения всех видов материи разных измерений и их энергий… своей кровью. И больше ничем нельзя эти зеркала повредить, изменить или же уничтожить…

Коридор, действительно, пережил войны. Когда прямо в нем громыхали взрывы, чавкали выстрелы энергетическими снарядами, ввинчивались в пространство звуки разрывных пуль, похожих на те, что используют обычные расы лабиринта миров…

В зеркала вонзались клинки, по ним рикошетом били разные виды оружия – мои сородичи ничем не гнушались ради власти над измерениями лабиринта…

Но… ни одно из зеркал даже не треснуло, не получило ни единой царапинки…

Плазменные сгустки растекались по их серебристой глади, языки огня лизали поверхность… Раскаленный металл осколками бомбардировал лабиринт…

Я сам после этого касался зеркал. Они оставались совершенно холодными! Какими и были всегда, независимо от температуры вокруг…

Наверное, мне просто почудилось!

Я протянул ладонь и осторожно дотронулся до волнующейся серебристой глади… Все зеркало словно бы раскалилось! Я отдернул руку, не веря себе, не в силах поверить в невероятные ощущения.

Коснулся опять в разных местах. Зеркало было настолько горячим, что обычный человек просто остался бы без пальцев.

У меня кожа обуглилась и начала восстанавливаться.

Это с нашей расы люди придумали мифы про оборотней, у которых мощнейшая регенерация. Однако они не знали, не представляли, что есть проблема. Исцелить серьезно пострадавшего бессмертного, что балансирует на краю гибели, можно только особенной энергией обнуленных миров… Там древние создали нечто вроде естественной среды для лечения. Ничего вредного для нашего организма и сама материя, среда пропитаны нужными веществами для исцеления… Еще те, в ком течет кровь древних, способны врачевать нас в любом состоянии. Они испокон веков были нашими лекарями. Но… Таких осталось ничтожно мало.

Кровь древних постепенно выродилась…

Все эти мысли пролетели в голове молниями. Я силился понять – что происходит и от воспоминаний, рассуждений лишь больше запутывался.

Причем тут вообще древняя кровь? Причем тут создание коридора? Причем тут целительство?

Внезапно коридор дрогнул так, что меня даже немного подкинуло.

И… она провалилась в наш мир.

Ее кровь неожиданно среагировала с моей. А это значит…

Гатрикс! Это же значит – в этой женщине течет кровь древних?!!

Причем, настолько мощная, настолько насыщенная… какой уже давно не было в нашем мире. Поэтому коридор забрал ее, перекинул туда, где ей место…

Но вот в какое место моей планеты она провалилась?

Для коридора особой разницы не было. Он чувствовал каждую точку миров, но без однозначно заданного направления мог выкинуть тебя и на полюс, и на экватор…

Вот же! Гатрикс! Надо срочно ее найти! Мало ли в какие неприятности попадет эта женщина, ничего не понимая вокруг! Сменив железобетонные джунгли земных городов на энергетически насыщенную природу нашего края.

Я метнулся искать ее в своем мире. Определяя направление перехода по запаху. Ее древняя кровь вела меня за собой. Она пахла детством, летом и счастьем…

Так древние создавали мир на разных планетах. Лишь одним своим появлением и общением с аборигенами останавливали убийства.

А если войны все же не прекращались – они поили местных своей кровью.

Я шел по следу… подобно матерой ищейке. Мой василиск ощущал ее кровь и энергию…

Я отыскал ее в парке Триумфа, где наши императоры – те самые, древние, когда-то праздновали успех или чествовали победителей…

…И застал сцену, от которой кровь в венах застыла.

Хотелось убивать. Ой, как хотелось!

Низшие кланы нашего мира вечно такие. Как животные какие-то… Но я их отлично понимал. Она манила, она завораживала и заставляла желать только одного…

Даже меня. С моим самоконтролем, и красоткой-любовницей в старом доме.

Я уже давненько к ней не захаживал. Все говорил, что мешает Разлом. Поэтому я то тут, то там, то еще где-то… На самом деле – все проблемы крылись в ней! Только в ней!

Я случайно ее сюда вытащил. И поначалу, пока учил низших тварей, как надо вести себя с женщиной, думал, что отправлю назад. Она все равно ничего не узнает. Ни что это из-за меня она угодила в мерзкую переделку, ни что я много дней за ней наблюдал.

Я вообще могу попытаться стереть ей память. С бессмертными это работало плохо. Но… попытка не пытка… Мало ли? Выгорит! Она ведь только частично древняя… А частично все еще человек…

Но… когда она оказалась совсем близко. Буквально в моих руках… я не смог.

Солгал, как никогда прежде не делал. Наплел ей какую-то белиберду. Про то, что потребуется кровь древних, энергия, мощь зеркального коридора… Говорил, что бог на душу положит. Так, кажется, выражаются земляне. Вышло путано, но она, кажется, купилась…

Собственно, я не считал, что должен солгать, дабы заполучить то, что хочу. Обычно оно шло в руки само или я добивался его почти без труда.

А тут…

Я усилием воли разжал кулаки, приблизился и наплел ей с три короба. В твердой уверенности, что она придет в себя и захочет меня. Захочет стать моей женщиной, полностью и безоговорочно.

Раз так вышло – значит, это судьба!

Она моя, и она будет моей!

В тот момент у меня не возникло сомнений!

Хотя она еще ерепенилась, ершилась. Я и не думал, что эта женщина может, в итоге, от меня от казаться. Мне отказать!

Нет, этого точно не будет!

И жутко злило, что она еще спорит!

То же мне недотрога!

С мужем не скромничала. Соблазняла, раздевалась, принимала кокетливые, эффектные позы. Раньше. До того, как они почти перестали общаться… В том числе, и в постели. В такие минуты я хотел убивать и уничтожать как еще никогда…

Сколько я за ней наблюдал?

Год? Два? Три? В мире бессмертных время течет иначе. Я не понял и сообразил лишь, что, вероятно, прошло много времени по тому, как вырос ее сын.

А уж это: «Отвернитесь, дайте одеться…»

Я видел ее во всех ракурсах. Пока справлялся с мерзкими насильниками. Конечно, она не могла знать, что за ночи, пока за ней наблюдал, я запомнил каждую ее родинку, каждый шрамик и каждую особенность…

Но сейчас-то…

Я отвернулся и фыркнул.

Вот же! Перед мужем она раздевалась, крутилась, демонстрировалась. А меня гонит!

Зараза!

Зло прокатилось по мышцам. Наверное, поэтому я не столько захватил ее с собой в зеркальный коридор, столько впихнул.

Поразительно! Она была такой хрупкой в моих руках! Сдави сильней – и все, конец! Но я не мог ей управлять! Совершенно!

Я мог управлять жизнью и смертью! Тысячами измерений! Галактиками!

Но не управлял ни ей, ни собой, когда она оказывалась рядом… И даже когда ее рядом не было…

Она вышла и начала пораженно оглядываться.

– Где мы?

Такой: с расширенными от удивления глазами, с приоткрытым ртом, расслабленной, чуть потерянной она нравилась мне еще больше. Нет, не то, что она чувствовала себя уязвленно-беззащитной, зависела от меня. Хотя, это тоже, наверное… Я столько времени зависел от нее… От того, когда ночью она снова покажется в зеркалах, от того, как поведет себя во сне… И от собственного тела, которое в этим минуты не подчинялось… Но не это было самое главное…

Мне нравилось это ощущение рядом с ней… Желание защищать. Уверенность, что смогу и понимание, что очень хочу уберечь ее. Как нечто очень ценное, что вдруг, без всяких причин и правил, попалось ко мне в руки.

Ее имя в переводе на наш язык звучало как Элтра – соблазнительная. Ей подходило.

– Где мы? – повторила Элтра… И я вдруг понял, что раньше не называл ее так – по имени. Она… в голове звучало она…

Будто в момент, когда она оказалась в моем мире, фактически – в моей власти – она обрела не только плоть, но и имя…

– Это зеркальный коридор миров… – я сказал слишком мягко. Она заметила, вгляделась в лицо.

– Я не вижу своего отражения…

– А что видишь?

Это была проверка. Если кровь древних настолько в ней пробудилась, у нее должны быть и наши способности.

Я почему-то здорово волновался. Так что пришлось срочно изображать из себя невозмутимость.

– Вижу пустыни: от края горизонта до края, леса… некоторые очень странные. Например, с деревьями, похожими на перевернутые елки. Или с лиловыми, которые будто покачиваются и колеблются, как желе… Вижу водные просторы… Наверное, моря или океаны. Вижу какие-то скалы, которые внезапно выворачиваются наизнанку, и я могу наблюдать пещеры, проходы…

– Это коридор миров, – я невольно чуть улыбнулся. – В тебе играет кровь древних бессмертных. Ты можешь контролировать миры и стабилизировать их.

– Что-о? – она опять посмотрела на меня так…

С расширенными от удивления глазами, приоткрытым ртом. Вскинула голову, чтобы встретиться взглядом, и я на минуту почти утонул… Утратил нить мысли… Гатрикс! Ее глаза засасывали, будто омуты. Я смотрел и не мог отвести взгляд.

Так тянет и манит за собой горизонт…

– Отсюда мы видим миры, контролируем, можем путешествовать, используя зеркальный коридор…

– Это так ты вытащил мои вещи с Земли?

– Да. А теперь идем. Я должен устроить тебя у себя. Днем у нас состоится совет бессмертных.

– У себя это где?

– Увидишь. Меньше вопросов, больше дела.

– Значить спать этой ночью ты не планируешь?

– Мы редко спим.

Мне почему-то понравилось, что разговор вдруг перешел на мою персону. Было приятно, что ей интересно.

– А сын? – встрепенулась она. – Вдруг проснулся и ему страшно одному в доме?

– Я попаду в твой мир в тот самый момент, когда ты сюда провалилась. Не бойся. Как только устрою тебя, схожу и за ним. Остаток ночи проведете в моем замке.

– А потом?

– Там и останетесь.

– Пока не найдете способ вернуть нас на Землю?

– Да, – сквозь зубы процедил я. Вот же прицепилась к своей этой Земле! Не собираюсь я ее туда отправлять! – И будешь моей женщиной. Иначе другие бессмертные попытаются заявить на тебя свои права.

– Зачем? Я же всего лишь женщина с Земли!

– Всего лишь, – передразнил я ее. – Ты чем слушала? Ты – одна из нас. В тебе кровь бессмертных, причем древних. Древняя кровь усиливает наши способности, дает преимущества в схватках с сородичами. Каждый, буквально любой в этом мире, захотел бы тобой завладеть.

Я не лгал. На сей раз нет: ни единым словом. И радовался, что этого больше не требуется. Она моя. И будет моей. У нее нет выхода. Да и зачем он ей, если подумать? Опять прозябать на своей жалкой планетке? Жить со своим обрюзгшим человечишкой, который не понимал ее никогда и не ценил?

Ценю ли я, понимаю ли? Да Гатрикс его знает! Но она нужна мне! И это достаточно веская причина, чтобы она осталась здесь, как моя женщина!

– Моя кровь… Вы, что, вампиры?

Я расхохотался. И зеркальный коридор вторил. Принес хихиканье волн, словно их щекочут прибрежные камушки, птичью перекличку, будто одна шутит, а другая смеется, крик какого-то зверя, похожий на злобный хохот над чужою бедой…

– Нет. Но твою кровь тут любой выпить захочет. Немного. Но да.

– Странные вы.

– Мы! – рыкнул я.

Было критически важным, чтобы она стала воспринимать себя частью этого мира! Частью нашей расы! И меня тоже!

Мне это стало неожиданно важно, и я настойчиво повторил:

– Мы! Ты – такая же. Ты – одна из нас.

– Но мне не нужна кровь древних. Она же и так во мне!

– Кровь другого древнего усилит тебя тоже.

– В схватке?

– Да.

– И в плане магии?

– Это не совсем магия… Это нечто вроде управления энергией Вселенной. Физики называют это силовыми полями. Они внутри нас и снаружи. Мы ими руководим время от времени.

– Интересно. Я, кстати, физик по образованию.

– Знаю.