Целитель для воина Сапфир Ясмина

– А по мне так ни разу не легче!

– А ты посмотри на это с моей точки зрения! Прошлое – осталось там, на Земле! Ты никогда не сможешь вернуться домой! Даже если и было там что-то хорошее, замечательное, важное для тебя! К чему мучить себя бессмысленными воспоминаниями? Зачем думать о том, что потеряно?

– Поживем-увидим! Пошли! Зажжем так, что даже плазманетиков заткнем за пояс!

Шальтра многозначительно покачала головой: мол, зубы мне только заговариваешь, а сама, как всегда, за свое. Я промолчала, не желая опять спорить. Мы на эту тему общались немало, еще когда работали в другой инстанции. Подруга свою пластинку заводила всякий раз, когда за мной ухаживал очередной брутальный красавчик.

Забудь про прошлое, будущее важнее, хорошо, что не помнишь, может там и помнить-то нечего, а если и есть чего, то еще лучше не помнить…

В общем, я плюс-минус уже знала – что она скажет и какие использует доводы.

Я очень хотела вернуть память. Это граничило практически с одержимостью…

Забылось почти все, что случилось до моего попадания в параллельную вселенную. Ко мне возвращались лишь крошечные осколки прожитых на земле пятидесяти лет или около того. Иногда окрашенные в яркие переживания, такие, что щемило в груди и слезы вдруг пощипывали щеки: горькие и соленые слезы потери. А иной раз – и совсем без эмоций. Словно это все произошло не со мной. Кусочки детства, школьных лет, какие-то обрывки разговоров и споров…

И… все.

Дальше я стала эрханкой и попаданкой в это время и пространство. Меня омолодили, оздоровили – и отправили в новую жизнь.

Но я не могла просто так успокоиться. Не знаю почему. Просто зудело. Чувствовала – мне нужно, очень нужно вспомнить какую-то важную вещь! То, что я не могла просто так оставить в прошлом со словами «все равно не вернуть»… То, что было необходимо мне именно тут, как воздух!

Поэтому я и откладывала важные решения в настоящем. Отношения, даже сами мысли о семье…

И Раху я в этом как-то призналась…

Мы с Шальтрой устроились в летающем автомобиле – таком же, как рабочий, только поменьше и я включила автопилот.

Мы пересекли город по короткой дуге и направились к гигантскому зданию. Оно, единственное тут, реально напоминало об архитектуре будущего и космическом веке.

Три тонких, как проволока, столба каким-то чудом удерживали огромную постройку в форме капли, только перевернутой вверх дном. Она выглядела прозрачной, будто реально целиком состояла из чистейшей воды. Но мы знали, что это только иллюзия. Как и тонкие проволоки-сваи.

Зашли между ними – и очутились в лифте.

Он доставил нас в огромный холл-многогранник, с выходами в разные развлекательные заведения. Возле каждой двери вытянулись во весь свой огромный рост охранники: в основном, дарвийцы и гезы. Хотя я знала: тут везде нанокамеры и встроенные силовые сетки в стенах. Дождался пока нарушитель попадет в радиус действия, активировал их с общего пульта – и преступник надежно заперт внутри кокона. Не сдвинется, ничего больше не натворит.

– Нам туда! – бодро указала Шальтра.

Нам говорили, что праздник начнется в зале номер одиннадцать. Так что подруга просто увидела цифру на огромных, украшенных изящной резьбой по металлу дверях.

Мы вошли и… отовсюду посыпались хлопки…

Куча сотрудников АТС: плазманетики, простые дарвийцы, люди, кхарахты и гезы приветствовали нас как каких-нибудь звезд эстрады. Это казалось странным, неловким, но было приятно, чего уж тут говорить.

Я впервые видела кхарахтов так близко вживую. Эта раса казалась самой причудливой в новом мире. Ростом не выше метра семидесяти, покрытые густым мехом разного цвета, с рожками на голове, они чем-то походили на панд, если бы те достигли высокого уровня цивилизованности. Одевались кхарахты в точности как и все, несмотря на густые «естественные шубки». Выглядело максимально странно: рубашки и туники поверх меха…

Эрханов и плазманетиков среди кхарахтов не появлялось, однако они обладали просто чудовищной силой. Помню, как в новостях показывали сюжет. «Панда» из МЧС вытащил автомобиль из глубокой и узкой расщелины в горах. Один! Без помощи местной спецтехники.

В принципе, такие проблемы сейчас решались при помощи все тех же наноботов. Они забирались в расщелины, концентрировались и медленно выдавливали застрявшее авто. Однако, в тот раз у пассажирки случился сердечный приступ и счет шел буквально на минуты. А наноботы так быстро дело не сделают. Вот кхарахт и сработал за них.

Думаю, в АТС такие сотрудники очень полезны.

Пока мы с Шальтрой озирались, оценивая новых коллег с одного из столиков подорвался Фет… От барной стойки, над которой крутились огромные шары светомузыки, отделился Рах. Мужчины двинулись к нам одновременно, фактически – наперерез.

Но Шальтра успела преградить гезу дорогу, так что дарвиец добрался до меня первым.

– Поздравляю с первым удачным рабочим днем! – заявил, улыбаясь во все лицо и смерив меня таким взглядом… Горячим, даже слегка мутным… С явным намеком на то, что варвар по достоинству оценил мои прелести, весьма удачно подчеркнутые платьем. И сразу прочувствовал – насколько не прочь оценить и остальное, что за нарядом скрывалось. – Вы очень красивая, Лена… Я это еще при первой встрече заметил… – добавил с небольшим придыханием. – Разрешите пригласить вас и вашу подругу за наш столик.

В эту минуту из цепких лап Шальтры вырвался Рах. Вне себя, как ни удивительно. Я его таким еще ни разу не видела. Черно-синие глаза яростно сверкают, по скулам беспрестанно мечутся желваки, немного слишком пухлые для мужчины губы прикушены.

Узкая светлая футболка обтягивала внушительный торс Фета, акцентируя внимание на рельефных мускулах, темные брюки подчеркивали крепкие ягодицы и сильные ноги. Даже в этой простой одежде дарвиец был очень хорош собой и притягателен. А его кудрявые черные волосы, что сейчас свободно рассыпались по плечам, здорово оттеняли зеленые глаза.

А вот Рах вырядился будто на праздник: шелковая рубашка, такие же штаны, глянцевые блестящие сапоги… И они тоже неплохо подчеркивали его крепкую, поджарую фигуру.

Короткие каштановые волосы геза сегодня лежали удивительно идеально: как будто Рах только что посетил парикмахера.

– Лена пойдет за наш столик! К нашей бригаде! – сверкнув глазами, выпалил гез в сторону Фета.

– Кхм… Я всего лишь предложил… а вы прямо так раскомандовались… – усмехнулся дарвиец, как-то сразу уловив, что я не терплю подобного шовинистского обращения.

Шальтра язвительно усмехнулась.

– Наш парень чутка перегрелся в вашей плазме, Фетрис. Рах, иди уже! Мы сами решим куда сесть!

– Лена идет со мной!

Я прямо не узнавала всегда спокойного и выдержанного геза. Какая муха его укусила? Неужто, и правда, ревнует к дарвийцу?!

– Ну что вы решите, Лена? – мягко спросил Фет. – Я не стану настаивать, если мое общество вам неприятно. Но буду счастлив провести с вами некоторое время… Вы произвели на меня неизгладимое впечатление. Ваша красота, смелость… решимость… Многие эрханы, впервые участвуя в операции АТС, психовали, нервничали или даже боялись вылезти из укрытия…

– Они, наверное, не купались в Египте, после того как акула сожрала там русского туриста…

Шальтра хихикнула. Фет оценил. Рах тоже. Усмехнулся, хотя и с оттенком осуждения.

– Рах… Я очень рада тебя видеть, – произнесла я. – Кстати! Отлично выглядишь…

– Ты тоже! – уже было обрадовался он и попытался взять меня под локоть. Однако мне удалось выскользнуть из лап геза…

– Но Шальтра права. Нам надо дружить с местными. В конце концов, они прикрывают нас и спасают. Фет, ведите…

Мы двинулись в нужную сторону, а Рах так и стоял какое-то время возмущенным и растерянным изваянием. Ну, правда! Любой художник написал бы сейчас с него бога возмездия. Руки сжаты в кулаки, ноги – на ширине плеч, черные брови сошлись на переносице и образовали одну широкую линию. Суров, собран, неумолим…

Рах заметил, что я оцениваю его и не без иронии, отмахнулся и двинулся к барной стойке. Я видела, как он заказал крепкий алкоголь.

– Зря парень так пьет, – с осуждением произнес Фет, отодвигая мне кресло, чтобы разместить за большим овальным столом. Там сидело еще три дарвийца, не считая его самого. Все из той же бригады, которую мы сопровождали на операцию днем. – Не хочу вас пугать… Но вызовы иной раз поступают в самое неудачное время…

– Я в курсе, – усмехнулась я, устраиваясь поудобней. Шальтре отодвинул стул другой дарвиец – напарник Фета. Именно с ним тот пошел глушить плазмой террористов во время сегодняшней операции. – Ничего страшного…

– Вот это я понимаю – настоящая боевая подруга! – заявил напарник Фета. – Меня зовут Линтрес Ди Архат. Можно просто Лин. Вот этого верзилу, – он указал на самого высокого и массивного дарвийца, просто гору мускулов с темными волосами и синими глазами. – Маль Браллар. Можно просто Маль. А вот этого умника… – теперь указующий жест Лина достался невысокому для дарвийца, поджарому шатену со стрижкой практически под ноль и очень скуластым лицом, словно у него в роду были монголы. – Сильдор Харст. Силь, если удобно.

– Очень приятно, – произнесла я, кивая каждому из варваров поочередно. – Получается… Фет и вы, Лин – из высокородных дарвийцев. А Силь и Маль… из простых? Ну я сужу по приставкам к фамилиям. Вроде бы именно так определяются у дарвийцев аристократы.

– Все верно. Но сейчас на Винсерте это скорее формальности, пережитки. Мы все равны. Разве что у таких, как мы, остались родовые поместья и средства…

– Да! Эти буржуи зажали свои имения и состояния! – усмехнулся Силь. – Как вам первый опыт работы в АТС?

– Просто огонь! – пошутила я.

Дарвийцы усмехнулись, а Шальтра попросила:

– Может принесете девушкам шашлыков и травяного чая с ягодами?

– Точно! Простите! – искренне расстроился Фет. – Какие хотите? – он обращался к обеим, но смотрел в упор на меня.

– Шашлыки из индейки и куриных крылышек, плюс травяной чай с облепихой…

– А мне с малиной, – добавила Шальтра.

– Сейчас все будет!

Фет махнул рукой Малю и Силю, и оба немедленно подорвались с мест.

– Значит, аристократы уже ничем не отличаются от простолюдинов на Винсерте, вашей родной планете? – с намеком на увиденное спросила я. – Совсем ничем? Вы в этом уверены?

Фет и Лин переглянулись и издали смешки.

– Это была так, дружеская просьба… – с небрежным жестом произнес первый.

– Да. Исключительно добровольная услуга, оказываемая сослуживцами другим сослуживцам! – добавил второй с хитрым прищуром.

– Я заметила, – кивнула Шальтра. – Служеская просьба… вы хотели сказать.

Мы расхохотались… Я заметила, что Фет положил руку на спинку моего кресла. Далеко от меня, но этот жест все оценили. Даже его приятели покосились, да и Рах возле барной стойки, что не сводил с нас глаз, та-ак зыркнул. Словно мог убить взглядом как выстрелом. Шальтра жест тоже сразу считала и забавно поиграла бровями. Мол: оу, да это начало страстного вечера…

Ну да… Так мужчина метит свою территорию, если отношения еще только-только наклевываются… Вроде бы пока что нет повода обнять женщину так, как ему хочется, да и не факт, что женщина не заартачится. Ведь вы еще не настолько знакомы… Зато можно обнять, не обнимая… Заодно и окружению продемонстрировать, что имеешь на спутницу конкретные виды, да и ей, мягко так, намекнуть…

Впрочем, он мне нравился, он меня волновал… Главное решить проблему с потерей памяти. А дальше… дальше можно подумать и о дарвийце. Почему нет? Я ведь тоже женщина! И очень хочу простого женского счастья…

Шашлыки оказались сочные, горячие, вкусные… в меру пряные и солоноватые… Ммм… настоящее объедение. После рискованной операции, в каких прежде мне еще не доводилось участвовать, есть хотелось буквально зверски. Чай был немного переслащенный, однако вполне приятный на вкус.

Казалось таким приятным, избегнув смертельной опасности, сидеть тут и смаковать поджаристое мясо, облитое густым, нежным соусом… Будто после того, как прошлась по лезвию бритвы, вкус жизни стал еще ярче, насыщенней…

Не помню, чтобы получала такое удовольствие от еды. Обычно она была для меня скорее средством поддерживать форму, чем наслаждением…

Едва мы закончили с трапезой, Фет посмотрел на меня с хитрецой и вдруг предложил:

– Ну, что? Танцевальное посвящение новеньких? А? Парни? Что? Идем?

Дарвийцы дружно повскакивали с мест. Было видно – любят они это дело: посвящать новеньких своим танцем…

Фет подал знак бармену и заиграла какая-то невероятно залихватская мелодия. Такая, что ноги сами стали проситься в пляс. Бывают такие песни, особенная музыка… Вроде сидишь себе, отдыхаешь, ничего не планируешь и – бац – сам не понял как нога отстукивает ритм по полу, а затем обнаруживаешь себя в толпе танцующих…

Характерные присвисты, сродни птичьим трелям, говорили о том, что музыку играли на духовом инструменте с Винсерты – колкортне. Он напоминал дудочку и выдавал специфическое звучание.

Я поймала на себе взгляд Раха, когда нас с Шальтрой повели в центр зала, который мгновенно освободили от столиков. Пикнуть не успела, как дарвийцы буквально захватили нас в танце.

…И я смеялась, не в силах остановиться. Двигалась, не в силах прерваться. Задыхалась и неожиданно обнаруживала у себя второе, третье дыхание… Совершенно расслабилась, отпустила вожжи контроля…

Неистовое, драйвовое, безудержное веселье разливалось по венам, пьянило, туманило разум! Но именно это нам и требовалось после пережитого днем стресса. Еще как требовалось! Всем, до единого! Тут либо глушить эмоции алкоголем, препаратами или чем-то еще, либо выплескивать вот таким способом. Первые методы я осуждала. Нынешний же не могла не приветствовать…

И почему-то все время чудилось – танцы или нечто подобное мне всегда были близки… Не только после попадания, но и до.

Танец оказался одновременно дико брутальным, задорным и ужасно веселым. Нечто среднее между плясками язычников возле костра, почти детскими хороводами и подростковыми играми. Здесь было жутко много мужчин, много контакта с ними, но и свободы куда больше, чем в привычных мне парных танцах.

Вначале нас с Шальтрой и еще двух дарвиек поднимали на руки и переставляли друг от друга мужчины. По кругу и так несколько раз. При этом они еще и умудрялись сами затейливо меняться местами. Я даже не сразу поняла, что из семерых плясунов одновременно рокировались лишь четверо. Однако каждый раз разные!

Затем нас сажали на плечи, крутили и также передавали из рук в руки. При этом остальные танцоры проскакивали под нами в момент пересаживания с одного мощного плеча на другое.

Это была прямо настоящая акробатика!

При этом делалось все так ловко, так лихо и так аккуратно, что мне оставалось только лишь поражаться. И я всегда понимала, что оказалась в руках Фета, даже если еще не видела – кто меня подхватил. Этого совершенно не требовалось. Он был горячим, взволнованным и дышал заметно громче других. Всегда держал меня немного дольше чем требовалось и передавал с очевидным нежеланием расставаться…

…Следующим этапом нас посадили на соединенные руки партнеров, как на качели и раскачивали, быстро двигаясь по кругу.

Наверное, не всяким мужчинам подобное по плечу. Дарвийцы, правда, были очень сильными, ловкими, тренированными. Я об этом много раз слышала… Как и о том, что дикие, физически сложные пляски – часть их древней варварской культуры. У дарвийцев есть танцы «перед большой битвой», «перед охотой», «в честь плодородия»… Ну и так далее… Все не упомнишь.

…Мы танцевали несколько часов кряду! Я совершенно потеряла счет времени.

А когда стала уставать, голова слегка закружилась, Фет моментально заметил, поставил на пол и настойчиво потянул к столику.

Шальтру вернули мне сразу же. Будто мы были неразлучной парочкой приятельниц.

Сюда же подтянулись и остальные. Фет, разумеется, Лин, Маль и Силь. Последние пришли не с пустыми руками – принесли нам с Шальтрой теплого чаю с брусникой. Самой настоящей, как на Земле!

Я выпила, перевела дух, бросила взгляд на часы и заявила:

– Думаю, девочкам пора бы и баиньки…

Фет развел руками и с явной неохотой произнес:

– Что ж… Давайте я вас провожу?

– Да, до моих апартаментов.

– Обеих?

– Ага… Мы поселились вдвоем. Вместе веселее.

– Ладно.

У него на лице прямо читалось «какие ж загадочные эти земные попаданки». Но допытываться дарвиец не стал.

Мы неспешно двинулись на выход. Фет махнул товарищам рукой: мол, я пошел проводить девушек. Мы с Шальтрой помахали ручками Раху. Тот аж поперхнулся и заказал еще алкоголя. На гезов такие напитки действовали слабо. Но уж больно наш коллега разошелся сегодня. Как бы ему все-таки не поплохело!

Впрочем, Рах – уже давно взрослый мальчик: лет двести ему, если не больше. Разберется без няньки, как и что делать.

С этой мыслью я покидала заведение в сопровождении Шальтры и Фета.

…Летающий автомобиль дарвиец вел филигранно. Еще и на меня успевал поглядывать время от времени. Очень красноречиво, с затаенным ожиданием. Было видно – он не просто хочет нас проводить… У Фета есть и дополнительные планы.

Ближе к концу путешествия, я уточнила:

– А откуда вы знаете где я живу?

– Выяснил. А, что, было нельзя?

Дарвиец обезоруживающе улыбнулся. Вообще мне нравились его оптимизм и улыбка, которая часто мелькала на губах. Фет очень не походил на мое прежнее представление о суровых воинах-берсерках с Винсерты, которые супятся и хмурятся без особого повода.

Возле нужного дома Фет «бросил якорь». Припарковал наше летучее средство передвижения. И помог нам выбраться из него на желтую брусчатку. Заборов тут совсем не предусматривалось. Но они и не требовались обитателям базы. Садоводством местные не занимались, участки схематично делились длинными частоколами высаженных на границах хвойных деревьев.

Шальтра быстро юркнула в дом, оставив нас с Фетом наедине.

– До свидания, – смущенно произнесла я, уж больно он смотрел на меня со значением. Словно, в самом деле, на что-то серьезно рассчитывал. Да и глаза дарвийца – зеленые-зеленые, почему-то заставляли меня чуть тушеваться.

– Надеюсь на скорую встречу, Лена. Пускай даже и на опасном задании. И если что, я всегда вас прикрою… В любой ситуации закрою собой…

Последнее звучало практически как клятва. Я всматривалась в его суровое, мужественное лицо, с которого бесследно стерлась привычная задорная улыбка. Фет выглядел очень серьезным сейчас, и красивым. Эдакий концентрат мужественности и благородства, он излучал ту самую спокойную силу, которая так притягивает женщин в мужчинах.

Я даже немного терялась, волновалась…

Сердце стучало, сосало под ложечкой, странное, чуть щекотное томление разливалось внутри…

Дарвиец вдруг осторожно взял под локоть, чтобы притянуть, заставить придвинуться. Между нами сейчас буквально искрило. Одно легкое касание – и хмельной жар рванул от места, где лежали руки дарвийца дальше, по всему моему телу, ударил в голову будоражащим весельем…

Я замерла, на секунду остекленела от того – насколько сильными оказались ощущения. Обычное касание – и вот мы оба теряемся, улыбаемся и хмуримся, пытаемся что-то сказать, но не можем выдавить из себя ни звука… А горячечные взгляды, припухшие губы и напряженные тела говорят за нас сами…

Боже! Это было… как удар лезвием: резко, сильно и… неизбежно. Ни один из нас не мог противостоять этому, не мог ничего предпринять против.

Касание сработало будто капкан. Неверный шаг, пальцы Фета на моем локте – и все, ловушка резко захлопнулась. Из нее нет выхода и пути назад тоже нет.

Время замедляется, тормозит, останавливается…

Стоп. Все. Времени больше нет…

…И я невольно подчиняюсь жесту мужчины: легкому, ненавязчивому притягиванию поближе. Делаю шаг, еще шаг и просто проваливаюсь в нашу близость, в ощущения, что она порождает.

Наши тела практически соприкасаются. Но я ощущаю это как настоящее, сильное и полное соединение…

Он тоже. Вдруг перестает втягивать воздух, а потом делает сразу и быстро несколько натужных, неровных вдохов.

Я смаргиваю и наблюдаю, как дарвиец наклоняется, чтобы поцеловать.

Его губы становятся эпицентром моей Вселенной и моим личным фокусом. Слишком яркие сейчас, вызывающе приоткрытые, и почему-то я точно знаю, что мягкие…

Соберись, Лена! Либо газуй, либо жми на тормоза что есть мочи! Еще немного – и выбора уже не останется!

Эта мысль вырвала меня из эйфории, в которую ввергла наша близость с Фетом.

Я собралась с духом, выскользнула и метнулась в дом, не оглядываясь.

Так спасаются от маньяка-преследователя, от стремительно растущего за спиной пламени, от обрушения здания невдалеке… Вперед, главное подальше отсюда.

Наконец, нас с Фетом разделили сразу две двери.

Домовая: прочная, и решающая. Он – там, за порогом, я – здесь, внутри.

И дверь в парадную, после которой чувствуешь себя уже совсем дома…

…Дыхание ни в какую не восстанавливалось. Я прислонилась спиной ко второй двери и будто ощущала как на ней лежит жаркая ладонь Фета. Мы не могли касаться друг друга больше и дольше, но я продолжала воспринимать его близость…

Не вышло сбежать от нее окончательно… Она жила где-то во мне, внутри…

Нет! Рано, слишком рано для поцелуя. И, уж тем более, для всего, что потом…

Еще пока совершенно не время!

Он нравился мне, смущал, будоражил. Но все равно… Нам надо познакомиться получше.

А мне… мне обязательно вспомнить прошлое. Кто знает, что там скрывается, что меня ждет. Какие события, вещи или существа остались за завесой моей амнезии… Нельзя, нельзя начинать новые отношения, если не знаешь, чем закончились предыдущие.

…В последнее время я все чаще прокручивала в голове все, что помнила до момента, когда проснулась в медицинской капсуле в этой Вселенной.

Я знала свое имя и что жила на Земле, в России.

Помнила маму: ее теплые руки, родинку на подбородке и всегда лучистые светлые глаза.

Урывками школу: закадычных подружек, заядлых соперниц и усталых учителей. Помнила, как делила популярность в классе с мажоркой – тоже, кстати, Еленой.

У нее были каштановые, шелковистые, всегда уложенные в парикмахерской волосы, худые коленки и острый, чуть вздернутый нос. А еще лучшие, дорогущие шмотки, которым завидовали все, кроме меня. Потому что школьные красавцы бегали за мной – «пацанкой» в старых отцовских джинсах, перешитых мамой и мешковатом, видавшем лучшие времена свитере. С чуть небрежной косой, гордым нравом и взбалмошным характером лидера…

…Почему-то очень ярко и живо вспоминалось, как я пришла один раз в школу, распустив волосы: только что вымытые, волнистые, густые… И мальчишки буквально сворачивали шеи, а мажорка Елена плакала в туалете…

А вот дальше… дальше был белый холст с редкими пестрыми и не связанными друг с другом картинками.

Осколками эмоций и воспоминаний, которые то резали сердце, то ввергали в усталое, растерянное уныние, а то заставляли ощутить это щемящее, неповторимое тепло…

…Вот я бреду по коридору больницы… Хватаюсь за стены, пошатываюсь, оступаюсь… Впереди – пожилая уборщица.

– Ну, что, милая, попрощалась?

Молчу, не в силах сказать это «да».

– Не переживай ты так. Успокойся… От рака так не умирают, поверь! Я тут работаю долго, многое видела…

В висках стучит, и понимание уплывает. Так… не умирают… от рака… Она знает… и многое видела… Зачем мне это… Ведь мамы больше не будет…

…Какой-то уж слишком позитивный мужчина в белом халате. Врач? Может, медбрат? Я не помню.

– Лена. Запишите себе на видео. И прокручивайте, когда паникуете. У вас все хорошо! У вас все отлично! У вас у всех! Все хорошо!

У всех… эхом стучит в голове. У всех… Почему-то короткое слово не отпускает и свербит, и тревожит…

…Карты с королями, королевами, рыцарями и драконами на столе.

Я смотрю в свои: сплошные игривые циферки. Одни – с блинчиками, густо смазанными медом, другие – с розовыми пудельками, третьи – с голубыми полумесяцами…

И одинокая пухлая баночка с зельем.

– С вами совершенно невозможно играть! У вас просто какое-то семейное везенье!

Вырываются наружу слова.

Но кому, зачем я их говорила?

Я пытаюсь ухватить ускользающие мысли, впечатления, воспоминания. Но они исчезают в тумане.

…Я ищу что-то в своем рюкзачке и нащупываю мягкий меховой шарик… Сразу становится на душе светлее и легче. Теплее от мысли об этом подарке.

От кого? Проклятье! От кого???

Я знала, всем существом чувствовала – это очень важно, очень-очень. Так важно, что и сказать сложно. Но…

…Я надеваю пальто. Серое, клетчатое, в стиле бохо. Я его обожаю. Оно такое свободное, с небольшим балоном внизу, до пят, с удобным, эффектным капюшоном. На карманах веселые, яркие нашивки… Да и сами карманы – удобные, глубокие. Хоть смартфон положи, хоть кошелек.

Внезапно взгляд падает на подоконник. Там, как всегда, живописная свалка. Убираюсь-убираюсь, вроде бы только что освободила до «нуля», а все равно копится и копится. Место такое – у самой двери. Зашел, руку протянул – и положил… Есть «место для удара головой», а есть – для сбрасывания вещей после улицы.

Один одно сбросил, другой – другое. Все вроде бы, так, по мелочи. Но вместе образуется гора…

А поверх этого кургана пестрых вещей: шапок, шарфов, велосипедных перчаток, влажных антибактериальных салфеток… огромная ветряная вертушка. Закрученные лепестки всех цветов радуги, сердцевинка, как у цветка. Я смотрю и почему-то невольно улыбаюсь. Сама собой… без всякой причины…

…Я протираю сиденье велосипеда. Красивого: розового с синими надписями. Какая-то птичка отметилась, предрекая несметные богатства… Тщательно просушиваю коричневое седло, сажусь, жму на педали. Надо проверить, догнать, обезопасить…

Кого? Проклятье! Кого?! Ответ подсознание не выдает.

…Я спешу, потому что надо удостовериться.

В чем? Это мне тоже неведомо…

…Здесь меня омолодили, улучшили и пробудили дар как побочный эффект. А вот память пробудить так и не получилось…

Но я знала, чувствовала всем существом – там не могла оставаться пустота одинокой квартиры старой девы без особых перспектив на семью. У которой четыре плазменных телевизора, чтобы не ощущать звенящую тишину в доме, наглая, откормленная породистая кошка и любимая работа, которая успешно заменяет все остальное.

Не сомневалась ни секунды – у меня были: семья, близкие, любимые…

И даже если уже никогда не вернусь на Землю, в свое измерение, о чем мне сообщили как о свершившемся факте, я должна, должна обо всем вспомнить!

Почему-то я не могла отмахнуться от этого как советовала Шальтра. Что-то тянуло меня к моему прошлому. Что-то требовало моего пристального внимания… А может – и значительно большего…

О том, что стану делать, как поступлю, если, вдруг, сюда попал и мой муж и тоже с временной амнезией… а я уже почти сохну по дарвийцу, мне пока совсем не хотелось думать.

Буду решать проблемы по мере их поступления.