Картежник 1. Ваши не пляшут Сухов Александр

Только зря они шустры —

не сейчас конец игры!

Жаль, что вечер на дворе такой безлунный!..

Мы плетёмся наугад,

нам фортуна кажет зад, —

Но ничего – мы рассчитаемся с фортуной!..

В.С. Высоцкий.

Пролог

По тряскому берегу бескрайней болотины двигалась весьма экзотического вида группа существ вполне гуманоидного облика. Числом пять. Вот только к виду homo sapiens ни одно из этих созданий отношения не имело.

Парочка гигантов под три метра ростом, от пяток до макушки покрытые мелкой чешуей, отливающей темно-синим металлом. Чешуя имеет вполне естественное происхождение, то есть выполняет функции одновременно кожных покровов и надежной защиты как от обычного, так и от магического оружия. При каждом шаге на их телах бугрились могучие мышцы Головы существ напоминают головы ящериц, что указывает на их рептилоидное происхождение. Лица (скорее морды) невыразительны, взгляд змеиных глаз холоден и малоосмыслен. Время от времени кто-нибудь из гигантов оскаливается острозубой акульей улыбкой, из пасти показывается раздвоенный бледно-розовый язык, картина, откровенно говоря, не для слабонервных В руках у каждого по длинному шесту, изготовленному из какого-то серебристого металла или сплава и покрытому искусной резьбой. Вне всякого сомнения, это оружие, страшное в этих мощных ручищах. Чресла, дабы никого не смущать, прикрыты набедренными повязками темно-серого цвета с металлическим отливом – вот и вся их одежда.

Третий походил на человека, если бы не рост чуть больше метра, при этом феноменальная ширина плечищ, густая до пояса бородища во всю физиономию, выдающихся размеров мясистый шнобель, и «честный-пречестный» бегающий взгляд небольших ярко-синих глаз. Прям гном из сказок. Сходство с означенным персонажем добавляли крепкая металлическая броня, прочный едва ли не ростовой щит за спиной и здоровенный молот на плече. Несмотря на приличный вес переносимого груза, «гном» сноровисто передвигал короткими ножками, ничуть не отставая от своих длинноногих товарищей.

Четвертым членом группы был человек с кошачьей головой. Одет в облегающий комбинезон защитной раскраски. Впрочем, от настоящего человека его отличал еще ряд характерных признаков: глаза зеленовато-золотистого цвета со звездочками и вертикальными зрачками, открытые участки тела покрыты плотным коротким мехом серо-полосатого окраса, это позволяет предположить, что все остальное его тело имеет аналогичную обволошенность; также в наличии торчащий трубой из известного места толстый пушистый хвост; верхние конечности снабжены пятью пальцами, нижние всего лишь четырьмя, на пальцах рук и ног спрятанные до поры до времени в кожистых мешочках острые когти, впечатляющих размеров. «Кошака» медленный темп передвижения явно не устраивал, он то и дело либо забегал вперед, либо носился кругами вокруг основной группы.

Предводителем этой весьма экзотической компании был не какой-нибудь брутальный витязь, а молодая и хрупкая на вид дама… Ну да, можно было бы назвать это существо женщиной, если бы не парочка приличного размера острых рожек на красивой головке, наличие гибкого извивистого хвоста с острым костяным шипом на конце, плюс специфическое строение нижних конечностей, заканчивающихся элегантными копытцами. Несмотря на перечисленные атрибуты, свойственные жвачным парнокопытным животным семейства полорогих, её, безусловно, можно назвать красавицей. Черные волосы цвета воронова крыла обрамляют бледное лицо с идеально гладкой кожей без каких-либо намеков на родинки, конопушки, прыщики и прочие сомнительные украшения. Темные омуты глаз так и манят представителей противоположного пола в них утонуть. Четко очерченные брови вразлет. Высокое чело, свидетельствующее о её незаурядном уме. Правильной формы слегка задранный носик. Пухлые алые губы, в которые не отказался бы впиться каждый мужчина, даже самый избалованный женским вниманием. Четко очерченная линия подбородка и лебединая шея. Прибавьте к перечисленному высокую грудь приятного размера и стройную фигурку… Впрочем, обо всех женских достоинствах этой дивы можно рассказывать долго, очень долго, и все равно чего-нибудь да упустишь. Поэтому нам придется ограничиться кратким: «Это существо представляет собой воплощение женского совершенства», разумеется, для тех, кого не пугает наличие некоторых весьма специфических деталей в образе дамы, присущих демоническим созданиям, именуемых суккубами.

Итак группа демонов, ведомая одной из высших дьяволиц «Дома Боли» демонического плана Шезз двигалась с какой-то известной лишь им целью по весьма и весьма опасной местности, существующей в особом ограниченном пространственно-временном континууме, изолированном от каких-либо иных планов бытия. Впрочем, никто из группы не проявлял хотя бы малейших признаков беспокойства. Великанам-рептилоидам, были чужды такие понятия как страх, инстинкт самосохранения, а также избыточная впечатлительность. «Гном» надеялся на свою укрепленную рунами броню и зачарованный магией молот, позволяющий увеличивать силу удара едва ли не на два порядка. Человек-кошка при своей феноменальной ловкости имел алмазной твердости невероятной остроты когти, способные превращать в крошево самые прочные горные породы. Дьяволица и вовсе никого и ничего не боялась, ну если чуть-чуть верховных иерархов Благородных Домов. Впрочем, представители высшей демонической знати редко покидают подведомственные им территории, предпочитают плести сети взаимных интриг под защитой клановых воинств, а это означает, что и опасаться ей здесь некого.

Неожиданно «кошак» замер и начал втягивать воздух своим чутким носом, при этом он забавно подергивал жесткими, как толстая рыболовная леска вибриссами.

– Экселенца, – прошипел он на одном из наречий демонов, – человеческим духом прет.

– Мертвяк? – Резко остановилась суккуба.

– Не, вроде живой, – «кот» из-за вящей старательности аж весь вытянулся и принялся вдыхать и выдыхать воздух с удвоенной интенсивностью, – в половине версты на два часа… Эта… рядом ошивается какая-то тварь из местных, кажись, банши… ну да, точно она самая. Тухлятина.

– Хорошо, веди, Нюхач. Негоже разумное существо отдать на съедение тварям Пятна.

Проводник в быстром темпе засеменил в указанном направлении. Вслед за ним дружно потопали и все прочие члены немногочисленной команды.

Через несколько минут, миновав неширокий участок чахлого приболотного леса, группа вышла на престранную поляну. Особенность её заключалась в том, что проплешина имела форму идеального круга, а также из-за специфической травянистой растительности с мясистыми листьями сиреневой окраски, от которой за версту несло магией. На самом краю поляны, уронив голову на выпирающий из земли толстенный корень, лежал мальчишка от силы лет четырнадцати, рядом с распростертым телом небольшой рюкзак, на вид полупустой.

Человек-кошка первым подбежал к телу и, внимательно осмотрев, констатировал:

– Сдох, малой. Банши вела его не меньше часа, вот он и не выдержал.

Подойдя к мальчику, суккуба без малейших признаков брезгливости взяла его худую ручонку и на минуту замерла, к чему-то прислушиваясь. Затем бережно вернула конечность на прежнее место.

– Живой еще, но душа уже покинула вместилище разума. Жаль, красавчик…

Тут ход её мыслей перебил один из великанов.

– Если госпожа позволит, мы с Кторхом его съедим, пока тепленький. Чё мясу пропадать.

На что дьяволица отреагировала довольно резко:

– Закрой пасть, Кнорх! Все б вам жрать, рептилы ненасытные!.. «Пока тепленький»… Надо же! – И потерев пальчиком переносицу, неожиданно выдала: – Нюхач, в срочном порядке отлови ту тварь, что его вела! Чую, она где-то неподалеку околачивается, ждет, когда мы уйдем. – После этих слов дама расстегнула хитроумную застежку на поясной сумке и начала в ней копаться, приговаривая при этом: – Вроде брала с собой, или все-таки оставила? – Поскольку вещей в сумочке было немного, долго шарить в ней хозяйке не пришлось. Обнаружив искомое, суккуба удовлетворенно заулыбалась и продемонстрировала присутствующим искусно ограненный драгоценный камень сочного алого цвета, по всей видимости, рубин.

– Добрая работа, – низкорослый бородач со знанием дела оценил огранку камня, – в моем… кхе… бывшем клане на такое был способен только мастер Павр.

Дама пропустила слова гнома мимо ушей. А тут и Нюхач подоспел с зажатым в руках существом. По пояс древняя старуха со сморщенным будто запеченное яблоко вполне человеческим лицом, седыми неухоженными волосами и вислой также морщинистой грудью. Ниже располагалось вуалью нечто напоминающее щупальца медузы. Ростом немногим выше носатого бородача, судя по спокойному дыханию охотника, весила тварь немного и сложностей с её поимкой и доставкой у него не возникло.

– Вот она, ваша милость, за кустом пряталась, думала Нюхач её не унюхает. А как тут не унюхать, если от иного зомбака смердит куда приятнее. – После этих слов человек-кот кинул добычу к ногам хозяйки и брезгливо потер ладони одна о другую, будто смахивая прилипчивый неприятный запах.

Изрядно потрепанная мерзость очухалась через минуту, но осознав, с кем имеет дело, подниматься на ноги-щупальца без соответствующей команды даже не подумала. Впрочем, приказ вскоре поступил:

– Встать! Нечего тут разлеживаться! – Грозно рявкнула демонесса. Дождавшись выполнения, продолжила в том же резком тоне: – Вот скажи мне, тварь, с каких это пор таким как ты позволено вести охоту на разумных?! Думала, если забралась в глушь, можно творить беззакония?! Так что ли?! Поди этот не первый…

– Госпожа, виновата, именем Темнейшего клянусь, ангелы попутали… уж больно добыча легкой оказалась… прям чисто младенец, без ментальной защиты в Пятно приперся. Рази так деется? Ну я и польстилась. Прости, подобное никогда…

– Ясен пень, что никогда, – оскалилась суккуба, продемонстрировав присутствующим пару острых клыков, растущих из верхней челюсти. – А пока что верни все, что украла у мальчишки. В этот камень.

Банши безропотно взяла в руки рубин, поднесла к лицу и около пяти минут сосредоточенно на него пялилась. Налюбовавшись вдоволь на самоцвет, протянула его хозяйке со словами:

– Вернула всю память, ваша милость, вплоть до ночных кошмаров и сладостных юношеских грез, заканчивающихся семяизвержениями.

На слово банши демонесса не поверила. Сначала основательно просканировала проницательным взглядом тварь, затем осмотрела камень. Сделав определенные выводы, довольно заулыбалась и обратилась к одному из великанов:

– Кнорх, эту утопить, чтобы более воздух не портила.

Осознав, что дело пахнет керосином, точнее фатальным количеством аш два о в легких, банши кинулась в ноги суккубе.

– Госпожа, простите, отпустите! – Однако, не обнаружив во взгляде дамы понимания, попыталась удрать в лес. Посчитав великанов неуклюжими созданиями, хотела выскочить из круга демонических созданий между ног Кнорха. Но это лишь на первый взгляд чешуйчатый казался неуклюжим громилой. Как только банши оказалась в пределах досягаемости верхних конечностей рептила, он сделал неуловимое движение, и шея твари была надежно зажата между когтистыми пальцами огромной лапищи.

– Госпожа, а можно мы её с Кторхом того?.. Мясо.

На что суккуба брезгливо скривила красивый ротик, затем махнула рукой.

– Ладно, делайте с ней что хотите, только подальше в лес отойдите.

Получив добро на поедание плененной твари, довольные великаны тут же скрылись в лесной чаще.

Тем временем суккуба переключила все свое внимание на распростертом на земле мальчике, духовная составляющая которого уже покинула бренную оболочку. Без души тело вскоре умрет, однако у высшего демона на этот счет были свои планы, и фатальный финал в них не входил.

– Вот ты мне и пригодился, Илюшенька. Будем надеяться, что в следующим своем воплощении ты не будешь столь же опрометчив. Ха! Души нет! Надо же такое отчебучить! – После этих загадочных слов суккуба расстегнула рубаху на теле мальчика и поместила рубин в район солнечного сплетения.

Пролежав недолгое время, камень начал постепенно истаивать, выделяя в атмосферу газ молочного цвета, будто это был не твердый рубин, а кусок сухого льда из ящика торговки мороженым. При этом белесоватая субстанция и не думала растворяться в атмосфере. Повисев немного в воздухе, она всасывалась кожными покровами распластанного на земле тела, что с ней происходило далее, ведомо было одной лишь демонессе. Так продолжалось до тех пор, пока от камня не осталось и следа. Гном укоризненно посмотрел на хозяйку, мол, какого хрена такую драгоценность загубила. Но ответного виноватого взгляда так и не дождался. Благо языком не брякнул, а за взгляд хозяйка не наказывает, хоть обсмотрись осуждающе. Как результат, буквально через минуту недавний «покойничек» задышал, на что «кошак» удивленно прошипел:

– Диво-дивное, чудо-чудное, – сразу видно, что в свите не так давно и ко всякого рода колдовским штучкам еще не успел привыкнуть.

– Нюхач, хватай мальчишку и по его следу доставь к точке входа. Поторопись, пока не остыл. Там проследишь, чтобы с ним ничего не случилось. Когда очухается, тут же возвращайся, нас догонишь, найдешь по запаху, ждать не станем, мы и так из графика сильно выбиваемся. А этот, – она перевела взгляд на вполне живое тело, находящееся во временной отключке, – непременно выберется, память реципиента я ему вернула, тот знал, куда лез, а значит, как покинуть Пятно сообразит. Да, еще один момент, выкопай пару-тройку местных растений, да чтобы корни не повредить. Положи в его торбу. Авось сообразит дома в горшки определить. Хорошая тут трава, очень хорошая. Да и мы несколько кустиков с собой прихватим.

– Слушаюсь, экселенца! – Относительно недавно выученное «экселенца» «кошаку» очень нравилось, и он при всякой возможности старался величать им хозяйку.

Выполнив распоряжение госпожи насчет травы, Нюхач подхватил легкое тельце, не забыв прихватить рюкзачок, и некоторое время крутился на месте. Наконец след был зафиксирован в его нечеловеческом мозгу, и он рванул в нужном направлении с максимально возможной скоростью.

Суккуба проводила равнодушным взглядом растворившегося в лесной чаще посланца. Затем скомандовала гному и двум довольным великанам, успевшим слопать магическую тварь:

– По коням, братцы! Нам с вами еще наверстывать потерянное время. Диксо ждать не любят, точнее, не умеют этого делать…

Вскоре на лесной поляне никого не осталось. Лишь слегка примятая трава и легкий астральный след чужеродной волшбы свидетельствовали о визите в это место престранной компании разумных существ.

Глава 1

Сегодня, скуки ради, я наконец решил воспользоваться рекомендацией одного своего приятеля Николя Новикова посетить модный салон графини Луговской. Товарищ сообщил, что, благодаря его заботам, мое имя уже в списках «persona grata». Так что могу запросто там появляться после шести вечера по средам и пятницам. Заботлив Коленька, хоть и немного навязчив, но это от искреннего желания помочь. Мы с ним познакомились, восемь лет назад на альпинистской базе «Безенги» в процессе подготовки к восхождению на пик Пушкина. Оба москвичи, ровесники, не женаты, любим психоделический Pink Floyd, задорный американский кантри-рок, и, как ни странно, песни Елены Ваенги. Уважаем Вин Дизеля. Не любим Шварценеггера и Сталлоне. Но самое главное, оба мы выходцы из старинных дворянских родов. Николай реально голубых кровей. Я лишь по документам, но об этом молчок.

Чертовщина какая-то, но в самом центре Москвы начал чудить бортовой навигатор моего майбаха… Нет, не так – Mercedes-Benz Maybach S 580 4MATIC, ибо называть просто «майбахом» это чудо современной техники стоимостью с многочисленными дополнительными наворотами около миллиона американских долларов язык не поворачивается.

Человек я не бедный, поскольку обладаю выдающимся талантом карточного игрока. Мне не требуется крапить колоду, чтобы запомнить какая под какой рубашкой карта, достаточно одной лишь раздачи, а дальше, собственно, и начинается честный отъем денег у богатеньких лохов, возомнивших себя гроссмейстерами покера, преферанса, буры, да хотя бы очко и подкидного дурака. В этом мне здорово помогает до совершенства развитая мелкая моторика рук – передернуть карту на глазах десятков пар следящих за раздачей глаз для меня не составляет никакого труда.

Пардон, увлекся саморекламой. Разрешите представиться, для широкой общественности Илья Борисович Муравьев-Глинский, потомок древнего боярского рода Глинских и не менее именитого дворянского – Муравьевых. У меня в качестве доказательства, разумеется, солидные документы имеются. На самом же деле, я Илья Борисович Мурашкин, одна тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года рождения. В свои тридцать восемь женат не был, к уголовной ответственности не привлекался, детей не имею, хотя их существование не исключено, но мне об этом, слава Богу, неизвестно. Родителей своих не знаю, ибо с момента своего рождения оказался в детдоме районного городка Чернореченска, затерянного на просторах бескрайней Сибири, точнее, в юго-западной её части. Короче, подкидыш я. Имя и отчество мне достались от нашего истопника древнего деда, облаченного по любой погоде и в любое время года в овчинную душегрейку и валенки с калошами. А вот с фамилией мне подкузьмила одна из медицинских сестричек. Распеленав основательно обгаженное тельце, эта мымра громко воскликнула: – Девочки, да он весь в мурашках! – Таким образом, я и получил столь неблагозвучное погоняло.

Жизнь моя в детские годы была богатой на разного рода неожиданные события, чаще неприятного характера. Если без лишних подробностей, мне часто приходилось отстаивать свое право на более или менее достойное существование кулаками, зубами и разного рода предметами, удачно подвернувшимися под руку. Осознав себя как личность и столкнувшись с сермяжной правдой жизни, я быстро усвоил, что в этом мире ты либо хищник, либо жертва, на худой конец, домашнее животное в теплом уютном стойле, которое кто-нибудь регулярно доит. Ни жертвой, ни бессловесной скотиной я становиться не собирался, но и роль стайного хищника меня также не прельщала. Решил стать волком-одиночкой, чтобы я никого не трогал, и меня никто не беспокоил. Для этого мне приходилось проявлять чудеса отваги и равнодушие к боли своей и чужой в кровавых разборках с ровесниками и более старшими воспитанниками приюта. Меня били толпой, терпел, потом непременно подлавливал обидчиков по одиночке, избивал жестоко, но меру знал, не калечил. Меня пытались включить в чью-нибудь команду, что называется, кнутом или пряником, но я всегда держался наособицу, друзей не заводил, ни к кому первым не приставал, но если обижали, жестокая кара с моей стороны была неотвратимой. В какой-то момент меня посчитали отмороженным психом и перестали обращать на меня внимание.

Благодаря пытливому уму и отменной памяти, учеба давалась мне легко.

Как ни странно, но родственную душу в детдоме я все-таки нашел. Ею оказался мой полный тезка, по совместительству крестный отец Илья Борисович Ананьев. Наш истопник, несмотря на глубокую старость и общую потрепанность организма, обладал ясным умом и твердой памятью. Еще до Великой Отечественной он угодил по малолетке в ИТК за воровство. А куда деваться, коль жрать хочется, а купить не на что? Вот и умыкнул с прилавка буханку ситного, да тут же и попал в лапы бдительного милиционера. Мальчишкой он отличался особой сметливостью и природной склонностью к карточным играм. Юное дарование было взято под опеку одним из «козырных», и через пару лет на волю вышел вполне готовый катала.

У шулера были взлеты и падения. Заработанные во время сочинских и ростовских вояжей чемоданы бабла быстро оседали в карманах ушлых дам и предприимчивых держателей воровских малин. Бывало, вновь возвращался в «места не столь отдаленные», впрочем, при своей воровской квалификации Илья Борисович там был вполне уважаем и принят в круг избранных. Подтверждением тому бубновый туз, на безымянном пальце правой руки, помимо куполов на груди, профилей Ленина и Сталина и еще множества других специфических художеств.

В какой-то момент, будучи уже в преклонных годах, будущий истопник решил завершить воровскую карьеру. Случается даже у заслуженных воров такая блажь. Оно хоть на зоне и не утомительно, но все-таки муторно, «ажно дышать чижало». Будучи проездом в Черноречинске, Илья Борисович познакомился с одной бойкой бабенкой, работавшей кассиршей в привокзальном буфете. Сошлись, и вот уже как лет пятнадцать живут едва ли не душа в душу. Любимой песней с тех пор для бывшего вора стала «Баллада о двенадцати разбойниках» на слова Некрасова. Приняв на грудь четвертинку «Столичной», он частенько исполнял неожиданным для его субтильного сложения басом: «…Но у разбойника лютого совесть Господь пробудил…». Хорошо пел, громко и с душой. Заслушаешься. Еще одной любимой присказкой у него было: «Вот если бы вождь мировой революции был Ананьевым, тогда вместо «ленинизьма» был бы «онанизьм» и всегда задорно ржал после столь незамысловатой шуточки. Прям Петросян доморощенный. Вообще-то Илья Борисович разговаривал грамотно, лишь время от времени, особливо в легком подпитии в его речи проскальзывали всякие простонародные словечки и очень редко феня.

Так вот, этот битый-перебитый жизнью человек неожиданно взял шефство над шестилетним мальчишкой. Кажется, увидел во мне родственную душу. Рассказывал всякие интересные байки, при этом ничуть не приукрашивал тюремное житье-бытье и всячески предостерегал от попадания в криминальную среду. От нечего делать и по моей просьбе все-таки обучил меня куче разных карточных игр и фокусов, а также всем известным ему шулерским приемам, показал упражнения для развития мелкой моторики рук. Кстати, это именно он заставил меня учиться «без дураков». «В жизни, Илюха, сам не знаешь, что пригодится, бывает теорема Пифагора помогает уберечься от крупных неприятностей» – любил говаривать истопник, прихлебывая чифирь из покрытой толстым слоем копоти медной кружки.

А незадолго до того, как мне покинуть стены детдома, Илья Борисович умер на своем «боевом посту» в кочегарке после принятия на грудь традиционной чекушки. Как потом показала судебно-медицинская экспертиза, водка была паленой с приличной примесью метилового спирта. Перестройка, мля! Меченый сказал: «Что не запрещено – разрешено». Вот и начал чудить народ, пользуясь тотальным дефицитом и безнаказанностью.

Впрочем, о грустном более ни слова. Через полгода после трагической гибели моего друга и наставника вышел я из-под опеки государственного бюджетного учреждения, именуемого Чернореченский Детский дом имени неведомого мне Ф.С. Чумбарова-Лучинского готовым каталой. До восемнадцати ждать не стал, в шестнадцать сам ушел на вольные хлеба.

Далее было техническое училище, громко именуемое колледжем, где за три года обучения я получил навыки многостаночника, слесаря и электросварщика. По достижении девятнадцати лет меня ждали танковые войска, а конкретно полковая ремонтная мастерская. Там я честно отдал Родине положенные два года. Демобилизовался в звании младшего сержанта, которое мне было присвоено, согласно штатной должности командира ремотделения. Отцы-командиры предлагали остаться на сверхсрочную службу, но я вежливо отказался, отбоярившись «хроническим пацифизмом на генетическом уровне в десятом поколении». Что это означает, сам не очень понял, но от меня отстали, покрутив пальцем у виска, дескать, не понимает парень от чего отказывается и в прапоры больше не вербовали.

Возвращаться в Чернореченск не стал, поскольку полагавшееся мне по закону как полному сироте благоустроенное жилье досталось какой-то блатной бабёнке из местного Управления образования. Мне же выделили комнатушку в бараке, построенном в самом начале двадцатого века, служившем окончательным пристанищем чернореченского бомжеватого люда, пенсионеров преклонного возраста и таких же бесправных сирот, таких как я. Из армии сразу махнул в столицу.

Москва хоть и не резиновая, но регулярно принимает толпы предприимчивого люда. В большинстве своем эта человеческая масса хорошенько пережевывается и выплевывается за ненадобностью. Но части пришлых каким-то образом удается закрепиться в этом громадном муравейнике.

Повезло в этом плане и мне. Сердечная благодарность деду Илье, поскольку первыми жертвами моего таланта стали двое катал, решивших оставить без денег нашего соседа по купе, представительного мужчину, перевозившего в чемодане крупную сумму денег. Слово за слово, мужичка развели на «поиграть в буру». Сначала, как водится, позволили выиграть, затем ослепленный азартом товарищ фактически сам отдал все денежки в руки ловчил. Когда в кошельке предпринимателя осталось денег «на троллейбус до дома», я с видом простофили решил вступить в игру. Вот тут-то мне и пригодились знания, коими со мной щедро поделился старый шулер. Короче говоря, из ворот войсковой части я вышел с весьма и весьма ограниченной денежной суммой на кармане, а в столицу прибыл с вещмешком набитым под завязку денежными знаками, вдобавок, на моей левой руке появилось украшение в виде часиков в золотом (как меня уверяли незадачливые игроки) корпусе на черном кожаном ремешке с основным циферблатом зеленого цвета и еще тремя дополнительными. Надписи на циферблате уведомляли, что это «ROLEХ COSMOGRAPH», чуть ниже «DAYTONA» и «SWISS MADE». Там еще много было чего понаписано. Утверждать, что не подделка не берусь, но трофей смотрелся на моей руке очень стильно и мало подходил к моему военному прикиду. Для устранения внутреннего психологического дискомфорта, едва сойдя с поезда, я направился в один из модных салонов, где меня за немалые деньги экипировали довольно быстро и стильно.

Потихоньку освоился в столице. Несмотря на разного рода запреты и ограничения законодательного характера, перекинуться в картишки народ здесь любит, включая тех же самых законодателей, ибо по их мнению, законы писаны для широких народных масс, к коим сами они никакого отношения не имеют. Более того, денег у некоторых столичных жителей в избытке. Так что спустить за вечер десяток-другой тысяч вечнозеленых для так называемой элиты сущий пустяк, незначительная плата «за пощекотать нервишки».

Вообще-то, меня не сразу приняли в «высшем свете». Пришлось изрядно раскорячиться и потратиться, чтобы завести нужные знакомства и втереться в доверие «уважаемым людям». Знания манер и правил благородного поведения, кои мне преподал покойный истопник, оказались не лишними. Пришлось стать Муравьевым-Глинским потомком двух древних родов. Хе-хе, всего-то отдал пронырливому человечку в руки полторы сотни тысяч даже не долларов, а наших отечественных рубликов, и у меня на руках солидная такая грамота со всеми нужными печатями и подписями. Получив доступ в Дворянское Собрание, я убедился в том, что подавляющее большинство там точно такие же, как и я, клоуны. Впрочем, мне плевать на всех этих бряцающих невразумительными орденами и регалиями попугаев, главное, у них есть денежки, которые подлежат непременному изъятию.

Также мне пришлось улаживать дела с местными коллегами по цеху, ибо не один я такой ушлый. Вокруг столичных богатеев буквально вьется рой жадного до чужого добра люда, который к появлению всякого конкурента относится сугубо отрицательно. Встретился с местным смотрящим, пожилым мужчиной солидной наружности. Душевно поболтали. В разговоре упомянул своего покойного учителя. Оказалось, что криминальный босс был не просто знал о существовании Ильи Борисовича, но когда-то водил с ним приятное знакомство и являлся искренним почитателем его яркого таланта. Выпили за упокой души хорошего человека, после чего и все насущные вопросы легко порешались. По результатам встречи мне было дозволено «обувать лохов по полной», я же со своей стороны обязывался перечислять ежемесячно энную сумму на указанный смотрящим банковский счет.

Не стану широко распространяться о своей, вне всякого сомнения, творческой деятельности, направленной на мое неуклонное обогащение. Но через несколько лет скромную однокомнатную хрущебу в Южном Чертаново я поменял на шикарный двухуровневый пентхаус с подземной парковкой в Москва-Сити, а невзрачный жигуль семерку на дорогущий лимузин класса «люкс» от германского автопрома. Впору написать что-нибудь эдакое оптимистичное черной икрой по красной в стиле Андрея Логвина1, ну или платиной по золоту, для разнообразия.

Частенько бываю за границей. В Европе мне нравится, однако, в связи с последними событиями на Украине, россиян там не жалуют и не пущают. Приходится ограничиваться Эмиратами и прочей азиатско-африканско-латиноамериканской экзотик. Забугорье посещаю исключительно ради отдыха. В былые годы наведался в парочку казино княжества Монако. Как результат, получил запрет на посещение всех европейских игорных заведений. Мелочные эти европейцы, всего-то три ляма евро отжал у жучил, тут же хай подняли, дескать иметь прибыль с игорного бизнеса дозволительно исключительно нам. Ничего криминального в моих действиях не усмотрели, но запрет наложили. Попытался, было, с ними судиться, дескать, права нарушают в демократическом государстве. Однако мне вовремя объяснил один «немецкий» адвокат с забавной фамилией Шулерман, что это все равно, как «писать против ветра». Вот я и послушался умного человека – не стал поднимать бучу.

Планирую посетить Лас-Вегас, но как-то до сих пор руки не дошли, да и желания особого не возникало лететь к черту на кулички. Мне для нормального пропитания Первопрестольной с редкими выездами на «шахматно-шашечные» турниры в Ростов, Сочи и Питер вполне хватает. И вообще, я не жадный.

Вот уже как месяц не играю. Хандра напала какая-то необъяснимая. Ничего не хочется. Пару раз подкатывали с интересными предложениями насчет поиграть, не принял. Со мной впервые такое. Вроде бы всего добился: деньги, связи, женщины самые красивые – все доступно. А жизнь какая-то серая скучная.

Вот и решил сегодня посетить знаменитый в кругах московского дворянства салон графини Луговской Ирины Спиридоновны, может развлекусь немного, на этой ярмарке тщеславия.

Об этой женщине известно немного. Вроде бы, предки были имениты еще при царе Иоане IV Васильевиче. После революции, не имею представления какой именно, Февральской или Октябрьской, дед графини благоразумно вывез семейство в США, не забыв прихватить все, что можно было переместить без особых хлопот из одной точки земного шарика в другую, включая крупные денежные суммы и фамильные драгоценности. Луговские, в отличие от множества пострадавших от произвола большевиков земляков-эмигрантов, денежки не профукали, удачно вложив в горнодобывающую отрасль и промышленное производство, значительно их преумножили. К началу горбачёвской Перестройки Ирина Спиридоновна Луговская, (по мужу Штерн) овдовела. Детей Бог супругам не дал. Одинокая жизнь в огромном калифорнийском поместье ей довольно быстро приелась. Воспитанная в старорусских дворянских традициях она решила отправиться на историческую родину, чтобы, по ее словам, «умереть на земле горячо любимой России». Обосновалась в Москве лет двадцать пять назад, приобрела дорогущий дом в центре столицы и до сих пор, несмотря на приличный возраст, никак не помрет. Более того, два раза в неделю принимает в своем особняке толпы столичного бомонда. Чем народ в большинстве своем там занимается, мне особо неинтересно, для меня главное, что в этом гостеприимном доме играют в карты вовсе не на щелбаны или кукареканья проигравшего под столом, а на реальные деньги, и ставки там вполне достойные. Опять же повторяю, что сегодня иду туда даже не ради выигрыша, скорее развеяться и при возможности лишний раз подтвердить свою игровую квалификацию.

Полчаса потратил на то, чтобы среди арбатского кривоколенья найти нужный дом. Как потом выяснилось, пару раз проезжал мимо нужного адреса, а там, где следовало остановиться, навигатор настойчиво бубнил: «Через двести метров, поверните налево». Вот и доверяй после этого всяким электронным приблудам. Благо местные помогли, точнее старушка из коренных москвичей, которую я с трудом отыскал среди недоуменно пожимающих плечами опрашиваемых лиц, отвечавших однообразно, де, туристы мы, спроси кого-нить еще. Блин, а где этих местных взять, когда вокруг одни пришые? Все-таки нашлась бабуся, толком разъяснила обстановку, даже пальцем показала, благо нужное здание находилось в пределах визуальной досягаемости. К моей вящей радости, платная стоянка обнаружилась неподалеку. Автомобильный номер у меня приметный, в крупную сумму обошелся, вряд ли кто-то попытался бы угнать моего «коняжку», но черкануть гвоздем по дверце или капоту из-за рабоче-крестьянской ненависти к проклятому буржуину – это запросто.

Поставил машину на прикол, оплатил стоянку и с легким сердцем потопал в нужном направлении. Конец мая, воздух даже в изрядно загазованном автомобильными выхлопами мегаполисе напоен ароматами цветущих растений. Иду, дышу полной грудью, никому не мешаю.

Неожиданно, воспользовавшись людской скученностью и общей суматохой, ко мне попытался прилипнуть шустрый парнишка в спортивном прикиде. Впрочем «неожиданно» я слегка преувеличил, его я засек еще на подходе. Дождался, когда рука щипача окажется в кармане моего кожаного плаща. Там айфон у меня, хоть и не Falcon Supernova Iphone Pink Diamond за безумные сто миллионов долларов США, но вещицу стоимостью пару сотен тысяч кровных рублей дарить за просто так какому-то вертлявому прощелыге желания не испытываю. Ловко прихватил карманника за запястье и сдавил так, что хрустнуло в кистевом суставе. В результате юноша истошно заблажил. Понимаю, больно, очень больно, но ни капли не сочувствую – нечего лапы пихать куда не положено. Все-таки не зря в качалку регулярно заглядываю, силушкой не обделен. К тому же, вор мне попался субтильного телосложения, скорее бегун, но ни разу не тяжелоатлет. Растяжение сухожилий и связок кистевого сустава я ему обеспечил, хотел вдогон пару пальцев сломать, но передумал, ему и без того предстоит провести на больничном не меньше месяца.

Все описанные события заняли считанные мгновения. Наверняка у карманника была силовая поддержка, но в данном случае парни не успели сработать, а потом зассали встревать. Впрочем, в полицию я обращаться не стал, отпустил бедолагу с миром и со спокойной душой потопал дальше. Как-то все на автомате случилось, обыденно, у меня даже адреналина в крови ничуточки не прибавилось.

И вообще, как я уже упоминал, в последнее время жизнь стала пресной и серой. Даже игровой процесс перестал будоражить нервы. С парашютом что ли прыгнуть, очередное восхождение на Эльбрус совершить, или среди акул поплавать с аквалангом, где-нибудь на Таити? Вы бывали на Таити? Хе-хе!

Разбередить душевный застой в салоне Луговской я особо не рассчитывал. Но не сидеть же сиднем в своей огромной квартире. Алкогольные напитки практически не употребляю, прочными семейными узами пока не обременен, можно, конечно, пригласить какую-нибудь Зарину, Эльжбет, Анжелику, Мирабеллу, Габриэллу или Селену, но не хочется, надоели ушлые и жадные до денег бабенки. Интересно, почему проститутки, как правило, выбирают столь мудреные имена? Впрочем, чего это я тут циничным морализмом занимаюсь, сам хорош – барон Муравьев-Глинский. Ёп-та! Короче, отставить срамных девок, жду любви невероломной, а такой большой, такой огромной, как сиянья солнца океан. Песня такая была когда-то.

Нажал кнопку электрического звонка. Дверь практически мгновенно распахнулась, и я оказался в ярко освещенном холле. На вопросительный взгляд низкорослого бородатого швейцара с феноменальной ширины плечищами и не менее феноменальным носом, торчащим сосиской из волосатых кущ, представился на автомате:

– Барон Муравьев-Глинский Илья Борисович.

После чего к нам подошел огромный за два с половиной метров роста мужчина и принял из моих рук плащ вместе со шляпой.

– Милостивый государь, попрошу проследовать к кассе, оплатить билетик, – карлик указал рукой в нужном направлении.

Предложение неожиданным для меня не оказалось, Николя предупредил, что за удовольствие побывать в гостях у графини придется заплатить десять тысяч рублей. Все правильно, старушка хоть и богата, но из своего кармана оплачивать хавчик и выпивку благородных донов и доний считает моветоном. Будь мероприятие бесплатным, от разного рода халявщиков отбоя не будет. А так, оплатил и угощайся за свой счет. На десять штук, конечно, особо не обтрескаешься и не упьешься, но бутерброд с черной икрой и рюмку коньяку всяко подадут. И вообще, на подобные мероприятия народ не жрать и водку пьянствовать ходит, а благородством блеснуть и со столь же благородными людьми пообщаться. Надоел в обыденной жизни приземленный плебс, возвышенная душа требует общения с равными. Короче, чистой воды снобизм и выпендреж.

Оплатил билетик банковской картой через терминал. Тщательно осмотрел себя в ростовое зеркало. Пригладил расческой темно-русые волосы, смахнул с фрака пару практически невидимых глазом соринок, поправил галстук-бабочку и, подмигнул самому себе глазом лазоревого цвета. Красавчик безо всяких оговорок, к привлекательной физиономии, добавьте высокий рост за сто девяносто сэмэ, развитую мускулатуру, толику внутреннего обаяния и получите классический образчик неотразимого мачо. Приведя себя в порядок, отправился неспешным шагом изучать апартаменты графини. Домик об трех этажах снаружи он мне не показался уж очень большим, однако изнутри он был огромен. При этом стоит отдать должное чувству меры хозяйки. Никаких мраморных амурчиков иже с ними прочих «девочек с веслами», портретов знаменитых предков, пыльных гобеленов и безвкусной позлащённой лепнины. Все просто и со вкусом. Потолки белены матовой краской, стены крашены преимущественно в пастельные цвета, никакого переизбытка мебелей, в книжных шкафах преимущественно старинные фолианты на разных языках, выбирай, читай, для этого имеются уютные диваны и кресла. В комнате для игры в азартные игры электрический свет приглушен, за карточными столами, обитыми зеленым сукном, сидели при свечах. В основном играли в преферанс и покер. Расплачивались фишками, стилизованными под золотые монеты, кои можно было приобрести тут же в специальной кассе как за наличный расчет, так и по безналу.

Большинство присутствующих мужчин и женщин были мне незнакомы, но кое с кем я встречался на других дворянских тусовках, а некоторых даже имел счастье лицезреть по телевизору. Обстановка спокойная, можно сказать, умиротворенная. Пьяных нет, соответственно, никаких буйств не наблюдается.

Сразу за карточный стол не сел. Прогулялся по дому гостеприимной хозяйки. Осмотрелся. Задержался в курительной комнате, с большим полыхающим огнем, несмотря на теплую погоду, дровяным камином. Здесь народ вовсю смолил сигареты, сигары, сигариллы, были любители трубки, одного с папироской приметил, товарищ, вне всякого сомнения, смолкой каннабиса (то бишь, гашишом) баловался. Мне пофиг, я не курю ни табак, ни какую-либо иную дрянь, но чужие разговоры слушать скучновато, но иногда бывает крайне полезно. Благо принудительная вентиляция здесь отличная, и табачный дым практически мгновенно удаляется из помещения. Интересно, вроде бы никакого шума компрессорных устройств и движений воздушных масс в комнате не отмечается, а дым каким-то неведомым образом буквально улетучивается через расположенные на стенах и потолке вентиляционные решетки. Удивительно до чего дошел прогресс за последние годы.

Я подошел к окну, сделав вид, что любуюсь красотами окружающего особняк цветущего парка, а сам навострил уши.

Впрочем, ни о чем особо для меня интересном разговоров не велось. Обсуждали незавидную судьбу очередного олигарха, попавшего под «санкционный произвол» Евросоюза», в результате лишившегося дорогой недвижимости на берегу Средиземного моря и припрятанных в европейских банках немалых денежных сумм. Говорили в сочувственном к пострадавшему тоне, определенно, у самих рыльца в пушку. А по мне так поделом, очередного вора облапошил другой вор, оно, как бы, даже и справедливость восторжествовала, вот только денежки и немалые уплыли из государства. А ведь Путин лет десять назад предупреждал, что отберут, Путин сказал, Путин сделал. Настоящий мужик, горжусь своим президентом.

Ладно шуточки в сторону. Разговор от политики, как это часто бывает в мужской компании, неожиданно, но вполне закономерно переключился на женский пол.

– А вы в курсе, что наша хозяйка, вне всякого сомнения, обладает лекарскими способностями? – сказал какой-то незнакомый мне мужчина лет пятидесяти с изрядным брюшком. Этими словами он привлек всеобщее внимание. Перед тем, как продолжить, толстопуз сделал приличный глоток из своего бокала с коньяком и затянулся пару раз сигаретой. – Намедни я имел я разговор с Аркадием Трофимовичем Отрепьевым-Жеребцовым, и он мне поведал одну интереснейшую гишторию. – Признаться, меня от речевых закосов в сторону якобы исконных славянизмов: «намедни», «имел разговор», «гиштория» – изрядно подташнивало, поскольку, чаще всего, люди применяют подобные обороты не совсем к месту. Впрочем, возмущаться не стал, а вместе со всеми присутствующими развесил уши. – Если кто не в курсе, Аркадию Тимофеевичу без году шесть десятков, к тому же со здоровьишком у него не все в порядке: сердечко, печень, почки, желудок, короче нервическая жизнь здоровья еще никому не прибавила. Так вот, он мне на днях поведал, что Ирина Спиридоновна чисто по доброте душевной предложила ему пройти курс «астрального восстановления». Вы и представить не можете, насколько я был удивлен обновленным обликом этого человека. Живчик, скажу вам. Хвастался, что вновь испытывает тягу к женскому полу, это после десяти лет… хм-м… воздержания.

– Насчет чародейских способностей графини уже давно гремит слава по всей Первопрестольной и за её пределами, – произнес какой-то худощавый мужчина с серовато-желтым цветом лица, попыхивающий сигарой, – вот только за просто так она никого не лечит, уверяю вас, разлюбезный Макар Тарасович, насчет благотворительности ваш приятель здорово приукрасил. Эх… были бы у меня пара-тройка лишних миллионов евриков…

Тут неожиданно в разговор встрял мужчина, смолящий папиросу с травкой:

– М-да, господа, как там у великого Шекспира: «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам». – Выдав, как ему показалось, мудрую мысль, он глубоко затянулся дымком и вновь выпал из реальности.

– Душа человека, суть субстанция неизученная и таит в себе еще множество загадок, – поддержал беседу мужчина сидевший в кресле у камина и посасывающий потухшую трубку. Неожиданно он направил взгляд в мою сторону и задал довольно провокационный вопрос: – А что на сей счет думает наша молодежь? Извините, юноша, ранее вас здесь не встречал, имени вашего не знаю. Меня зовут Троепольский Антон Юрьевич, адвокатская контора «Troepolsky & Brothers», если что, всегда к вашим услугам.

– Илья Борисович Муравьев-Глинский, – четко по-гусарски отрапортовал я. – Что же касаемо вашего вопроса, я всю эту кутерьму насчет якобы бессмертия человеческой души и астральных сфер воспринимаю как чистой воды аферу, предполагающую обогащение узкого круга избранных за счет широких масс оболваненного люда. Я уверен, что человек, иже с ним любое другое живое существо, суть биоэлектрическая машина, немногим сложнее моего телефона и работающая на несколько иных принципах. Что же касаемо души, когда окончательно выходит из строя чей-то компьютер, из него не выделяется «божественная» субстанция и не устремляется на суд божий, а это означает, что после смерти какого-либо живого существа, внутри его тела вместе с затухающими биохимическими процессами источается электромагнетизм, обеспечивающий передачу сигналов нейронами головного и спинного мозга, а также периферической нервной системы. – Говорю, и сам себе удивляюсь. С чего это я вдруг завелся? Неужели так на меня подействовал вид присутствующих? Все эти фраки, бабочки, будто на передаче «Что? Где» Когда?» оказался – те же самые самодовольные рожи, тот же самый менталитет всезнаек, мол, мы здесь цвет нации… хотелось бы знать, какой нации? Скучно, пожалуй, следует отсюда сваливать в срочном порядке, даже садиться за один карточный стол с этими пустобрехами мне вдруг расхотелось.

«Так, остынь, Илюха!» – скомандовал сам себе. Нет, все-таки следует в Тянь-Шань или Гималаи податься, на штурм горных вершин. Что-то нервишки от спокойного размеренного бытия начали пошаливать и в самые неподходящие моменты производить неконтролируемые адреналиновые впрыски в кровь. А в горах хорошо – мы рубим ступени, ни шагу назад, и от напряженья колени дрожат… ну и так далее по тексту. Гормоны счастья рекой, жить хочется…

Неожиданно в наступившей тишине раздались легкие хлопки в ладоши, за ними приятный женский голос:

– Браво, браво, барон! Не ожидала от столь юного создания столь интересных, хотя и в корне неверных мыслей.

Не узнать графиню Луговскую было бы сложно, поскольку в Интернете выложено множество видео и фото с её участием. Я же перед встречей со столь примечательной особой не поленился заглянуть в YouTube, а также пошарить в других сетевых источниках.

Женщина в годах, но, как принято писать в бульварных романах, со слезами былой красоты. Внешним обликом здорово походит на теперешнюю Викторию Нуланд. Та в молодости была весьма и весьма привлекательной особой. Вряд ли в свои лучшие годы графиня уступала ей в красоте. Но, как говорится, супротив природы не попрешь, ныне бывшая красотка превратилась в хоть и не дряхлую, но все-таки старуху.

– Прошу прощения, Ирина Спиридоновна, но мне совершенно непонятен ваш сарказм. – Категорические слова хозяйки изрядно зацепили мое самолюбие. К тому же, я хоть и моложе большинства присутствующих, к числу «юных созданий», меня вряд ли можно причислить. Вот меня и понесло: – Существование души, насколько мне известно, не доказано современными научными методами и вряд ли когда-либо будет доказано, по причинам только что названным мной. То есть любое живое существо суть биоэлектрическая машина, и как всякая машина после окончательного выхода из строя, теряет свои функциональные возможности… – Я бы еще мог долго распространятся на данную тему, но под скептическим взглядом пожилой дамы вдруг осекся.

– Вы, Илья Борисович, поговаривают, знатный игрок в карты, – хозяйка неожиданно поменяла тему разговора.

– Каюсь, грешен, – показушно-повинно я опустил голову, – люблю, понимаете ли, перекинуться в картишки, проверить, насколько госпожа Фортуна ко мне благосклонна.

– Ну что же, коль любите, так я предлагаю вам партийку в штосс.

Вообще-то, правила игры были просты и понятны. В игре участвуют двое, каждый со своей запечатанной фабричным способом колодой карт. Первый игрок, его называют понтер назначает ставку, выбирает из своей колоды карту и кладет рубашкой вверх. Второй игрок банкомет тасует свою колоду и выкладывает карты на стол слева и справа от себя. Если карта понтера выпала на лево, выигрывает он, направо – выигрыш забирает банкомет. Проще не бывает. Меня слегка смутило лишь то обстоятельство, что именно на этой игре обмишулился пушкинский герой по фамилии Германн. Ну да, Германн с двумя «н», вовсе не имя, а фамилия, а имя игрока так и не было названо автором. Забава совершенно дурацкая, мои таланты там неприменимы. Впрочем, чем я рискую? Ну проиграю немного денег. Не думаю, что графиня поставит на кон баснословную сумму – она же не круглая дура, чтобы подвергать риску кровно нажитое. Пришлось принять вызов.

– Как скажете, дражайшая Ирина Спиридоновна.

Вслед за хозяйкой дома я проследовал в игровую комнату, за нами увязались все прочие курильщики. Нет, не все, субъект, что баловался «травкой» так и остался в кресле у камина, определенно, жизненные реалии его мало волновали.

Стол для игры был уже подготовлен. Две запечатанные колоды и приличная куча игровых фишек, каждая достоинством в тысячу долларов.

– Здесь миллион, – пояснила графиня, – прошу вашего позволения сделать ставку, вопреки правилам, мне, как банкомету.

Вот тут-то меня и проняло от макушки до самых пяток.

– Но я не располагаю в настоящий момент столь огромной суммой, чтобы покрыть вашу ставку.

– Не волнуйтесь, молодой человек, ответной ставкой можете назначить свою душу. Выигрываете вы, в награду получаете миллион долларов в любой валюте, наличными или по безналу, проигрываете – расплачиваетесь тем, чего в вашем атеистическом представлении в принципе не существует.

М-да, ситуация! По логике вещей я ничем не рискую. Где подвох? Графиня вовсе не круглая дура, чтобы запросто так разбрасываться деньжищами. И при чем, здесь моя душа? В моей душе (прошу прощения за тавтологию) хоть и шевельнулся червячок сомнения, но после того, что я прилюдно наговорил в курилке, отказываться от игры было бы неразумно. Разумеется, я ничего не теряю, но все-таки тут определенно какой-то подвох. Может быть, пожилая дама желает просто так спонсировать понравившегося юношу? Впрочем, вряд ли, мы с ней фактически не знакомы. В чем же тогда её интерес? Меня хотят затащит в постель? Это также маловероятно, даме за восемьдесят, а это значит, «хризантемы» в её «саду» не просто отцвели давным-давно, а, выражаясь все тем же ботаническим языком, были переработаны червями в плодородный гумус. Ладно, плевать, пусть моей ставкой станет бессмертная душа.

– Хорошо, Ваша Светлость, пусть будет так, как вы пожелали.

Графиня села за карточный стол, я остался стоять на ногах. На небольшом листочке толстого картона написал одно слово: «Душа», после чего распечатал колоду и хорошенько осмотрел. Все честь по чести пятьдесят два листа, рубашки чистые, без хитроумных меток, и запах особенный, коим обладают только свежие не побывавшие в игре карты. Хотите верьте, хотите нет, но мое острое обоняние улавливает запах потожировых выделений банкомета и игроков уже после первой сдачи. Так что, я более чем уверен в том, что моей колоды рука человека не касалась. Не мудрствуя лукаво, выдернул из колоды первую попавшуюся карту. Ею оказалась шестерка треф. Положил перед собой рубашкой вверх.

В качестве ответного жеста Ирина Спиридоновна выдвинула на середину стола кучу игрового «золота», после чего обратилась ко мне:

– Уважаемый Илья Борисович, поскольку я первой нарушила общепринятые правила, извольте в качестве компенсации распечатать и перетасовать мою колоду.

Сделал как попросили. Распечатал колоду, принюхался, запах свежий, перетасовал, подснял и положил на стол перед партнершей.

Прежде чем взять в руки карты Луговская стянула со среднего пальца левой руки перстень с преогромным кроваво-красным камнем и положила перед собой. Я так и не понял, для чего. Скорее всего, старушка суеверная, драгоценную цацку считает чем-то вроде талисмана. В принципе, мне плевать, поскольку ни в бога, ни в черта и в способность «чудодейственных» артефактов влиять на судьбу человека не верю. Выиграю лям зелени – отлично, не выиграю, беднее от этого не стану.

Наконец графиня взяла в руки колоду карт и ловко начала раскладывать их слева и справа от себя. К моему великому сожалению, шестерка треф легла справа.

– Вынужден признать, Ирина Спиридоновна, что Фортуна сегодня на вашей стороне, – переворачивая назначенную мной карту, сказал я.

– Так вы признаете свой проигрыш?

– Разумеется, госпожа графиня, – пожал плечами я.

После этих моих слов мир перед глазами сделался черно-белым и плоским, к тому же завертелся в невероятной скоростью. В какой-то момент вращение немного замедлилось, и мне показалось, что лицо графини заметно помолодело. Сама она похорошела. Теперь ей можно было дать не более двадцати лет. Однако невозможно словами описать тот ужас, что я испытал при виде парочки солидных рожек на этой красивой головке и злорадную демоническую ухмылку. Ну да, именно демоническую, поскольку даже самые мерзкие злодеи рода человеческого настолько мерзко улыбаться не способны. В следующий момент черно-белый мир передо мной вновь завертелся в бешеном темпе. Помимо воли мой взгляд сосредоточился на единственном предмете, не потерявшем ни объема, ни цвета, алом драгоценном камне. Именно туда меня и начала затягивать какая-то непреодолимая сила.

«Доигрался», – стало последней мыслью, перед тем, как мое сознание провалилось в кромешную пропасть небытия.

Глава 2

Легкий удар в стекло не стал для меня неожиданным, я ждал его, боялся до колик в животе, но ждал.

– Зуб, ну ты как, не передумал? – из темноты раздался приглушенный голос Жома, моего верного другана и наперсника, коему я доверяю все свои самые сокровенные тайны. – Смотри, если сильно очкуешь, не пойдем.

Мне вдруг захотелось отказаться от безумной затеи. Я бы так и сделал, если бы о моем намерении отправиться за Грань знал только я. Ну брякнул языком, что ради Катюхи Трофимовой готов на все. Вот тут-то и подловил меня Сенька Шустров попов сын, мол, лучше всего будет добыть драмарин златолистый и преподнести любимой на день её пятнадцатилетия, которое состоится через неделю. Ну я в запале и поклялся, непременно добыть этот самый цветок и преподнести Екатерине в расписном горшочке. Сказал, разумеется, не подумав.

Сучонок попович, сам чахнет по старостиной дочери, вот и подстроил так, чтобы заманить меня в Прорву. Пидор гнойный! Провокатор, бля! А ведь деваться мне некуда, пацанская гордость не позволит отказаться, бо прилюдно дал слово. Где тогда моя тупая башка была?

– Счас, Колян. – Я прихватил из-под кровати рюкзачок со всем необходимым для недолгого похода. Для собственного успокоения коснулся пальцами деревянную рукоять тесака, сработанного из драчевого напильника в отцовой кузне. Так-то мою затею с оружием батя вряд ли одобрил бы, пришлось ладить кинжал аж целую ночь, покамест тот дрых. Сточил наждачный камень на станке в ноль, пришлось менять на новый. Отец через какое-то время хватился, провел тщательный опрос домашних на предмет пропажи, но до истины так и не докопался. Кузня стоит за садом и огородом на приличном удалении от дома и на самом отшибе села, по причине пожарной безопасности, поэтому шум истираемого наждаком металла никто не услышал.

Щелкнул выключателем и по-тихому выскользнул через окно в духоту напоенной запахами цветущих растений летней ночи. Переживания, испытываемые мной на протяжении последних дней, не способствовали радужному настроению. Да что там самого себя обманывать, мне было страшно, очень страшно. Страшно, как никогда ранее. Холодный ужас сковывал ледяными пальцами мышцы и заставлял выбивать дробь зубами. Но я все-таки старался не подать виду хотя бы перед единственным моим другом Колькой Жомовым, который знает меня как облупленного и прекрасно понимает, что я чувствую в данный момент.

Прорва особое место, куда за просто так попасть невозможно. Нужно пройти через проход между мирами. Бобровская Прорва довольно старая и хоть условно считается безопасной, но раз в четыре-пять лет в деревню наведывается группа боевых магов «для проверки активности и потенциальной угрозы» и пару декад шарят по запределью по каким-то известным только им делам. Во время таких экспедиций тащат оттуда все, что под руку подвернется: травки, камушки, живность всякую, даже воду тамошнюю бочками вывозят. Между походами сидят в корчме косоглазого Хлыста, и о разного рода чудесах и диковинках этой самой Прорвы рассказывают. Местный люд любит послушать байки, даже выпивку оплачивает словоохотливым магам. А те и не прочь языком потрепать дармовщины ради.

Таким, как я мальцам вход в питейное заведение категорически запрещен, однако слухами земля полнится, то есть, сказанное в присутствии ограниченного круга лиц очень скоро становится достоянием всего села. Нам пацанам интересно все, особливо то, что касаемо потустороннего, загадочного. Вот мы усердно и подслушиваем разговоры взрослых, а потом, на общем сборище активно обмениваемся добытыми сведениями.

Вообще-то наша Прорва вполне спокойная. Раз в год какая тварь оттуда и вылезет, тут же сработает сигнальная система, и об этом станет известно участковому-уполномоченному от имперского мажеского корпуса Кузьме Митрофановичу Зосимову. У того ружжо специально имеется для упокоения чудищ. Пошел стрельнул и кабздец гадине, на моей памяти еще ни одна тварь до людей и скотины не добралась.

Старики бают, лет пятьдесят тому как, когда Проход только открылся, из него перли орды всякой нечисти. Благо царь-анпиратор своевременно прислал ажно целый полк одаренных. Ну те в течение года зачистили Прорву, благо оказалась небольшой. Грят, под Владимиром Прорва, всем Прорвам Прорва. Лет как двадцать оттуда прет всякая жуть, наши толком туда и зайи не могут, бо зело опасно.

О чудесном цветке драмарине златолистом, коего, по словам все тех же болтливых магикусов, в Прорве не то чтобы видимо-невидимо, но встречается он довольно часто и добыть его несложно я узнал пару лет назад. Информация для меня бесполезная, ибо магический дар у меня до сих пор не проявился и, по словам комиссаров от Академии, регулярно наведывающихся в наши палестины для выявления детей с пробудившимся мажеским талантом, вряд ли вообще когда-либо проявится. Поначалу мне было до слез обидно, поскольку даже прыщавый попович Семен Шустров оказался в этом плане более перспективным, во всяком случае запалить козью ножку взглядом или запулить камушком в обидчика посредством телекинеза был способен. Колька Жомов также одаренный с даром значительно превосходящим возможности поповича, но ему я ну ни капельки не завидую, бо друг, а в отношении друзей завидки не по пацанским понятиям. Насчет отсутствия мажеских перспектив до сих пор сильно горюю, но надежды не теряю, были случаи, когда дар неожиданно просыпался и в более зрелые годы. Надеюсь, несмотря на то, что последний проверявший мой магический потенциал комиссар безапелляционно заявил об отсутствии у меня любых намеков на одаренность хотя бы в состоянии «глубокой латентности». Значение загадочного слова «латентность» мне потом объяснил школьный преподаватель латыни и древнегреческого Кузьма Лукьянович Дроздов-Омелько. Ничего такого чересчур замудреного, всего лишь свойство материальных и нематериальных объектов или каких-либо процессов находиться в сокрытом состоянии. А я уж накрутил себе невесть что.

Напомнил мне о существовании чудесного растения все тот же провокатор Шустров, после того, как у Кати Трофимовой проявились магические способности. Этот хмырь с показушным сожалением вякнул, мол девчонку жалко, талант слабый и его неплохо бы простимулировать, для этого было бы здорово подарить ей драмарин златолистый, благо повод скоро появится. Вот тут-то я и попался в хитроумно расставленные сети, заявив, что вполне способен добыть нужный цветок и преподнести его Катюхе на День Рождения. Это лишь потом я сообразил, что меня развели, как последнего лоха. Семен, не сомневался в том, что, дав прилюдно слово, я непременно зассу лезть в Прорву, а это все равно, что вечером, когда народ после тяжелого трудового дня вываливает на улицу голым по Бобровке прогуляться. А коль на самом деле сдуру надумаю отправиться за Грань, вряд ли отыщу там искомое. К тому же, соверши я подобную глупость, существует реальный шанс избавиться от моего внимания к предмету также и его воздыханий. Екатерина более склонна общаться со мной, нежели с этим пузаном, ибо книжек читать не любит, в разговоре не интересен, но самое главное, избыточно прыщав, на физиономию неказист и вечно воняет от него чем-то неприятным, будто ссаками. Со мной же можно поговорить на самые разные темы, ко всему прочему, ликом я, по словам Катюхи, «чисто ангелок». Пока у нас с ней ничего толком не случилось, даже ни разу не поцеловались, а насчет пообжиматься где-нибудь в укромном уголке, как это делает большинство моих ровесников и ровесниц, и надеяться не приходится. Но я все-таки надеюсь, даже на большее. На что? Пока сам не знаю. Нет, знаю, конечно, но вряд ли мне обломится то, чего я так страстно желаю. Как любит поучать мой батя: «Ты, Вовка, на старостину дочь особливо губишши не раскатывай. Не для тебя девка делана, с таланом ёйным она тебе не ровня. Сполнится осьмнадцать, сдристнет из Бобровки в Москву, Киев или во Владимир в тамошнюю Акадэмию. При таких статях да смазливой мордахе быстро подберет её какой княжонок или боярич, и станет девка блаародного сословию. Про тебя напрочь забудет, поелику ты для её чисто дярёвня». Батя, хоть и с пьяных глаз, но ситуацию описывает вполне реальную. Катя, несмотря на юный возраст, девчонка в соку, грудь аж из сарафана норовит выскочить, талия пальцами рук обхватить можно, толстая русая коса ниже пояса, глазищи, как два синих озера и, вообще, на лицо краше её во всем мире не сыскать.

После вдумчивого осмысления совершённой глупости, мне стала понятна вся глубина коварного плана поповича. Непонятно, только на что он сам надеется, устранив меня в качестве конкурента. Вряд ли знающая себе цену дочь старосты упадет когда-нибудь в объятия этого обоссанца. Наверняка завидует моему привлекательному облику и подлянку измыслил по причине природной вредности.

С выходом в Прорву я тянул два дня, однако, Катин день рождения неуклонно приближается, а данное прилюдно слово все еще висит над моей буйной головушкой дамокловым мечом. Еще и проклятый Сеня каждодневно подливает масла в огонь, мол, когда наш «ерой» изволят отправиться за цветком чудесным. Говнюк похабный. Сегодня мне стало окончательно понятно, что от похода не отвертеться. Договорился с Колькой Жомовым, чтобы показал путь через сигнальную систему – я её не вижу, он как одаренный видит, а потом чтобы подстраховал с этой стороны и вывел обратно, не потревожив магические конструкты. Колян, хоть и кореш лепший, но идти со мной в Прорву категорически отказался, де, ты сам подписался на подобную глупость, никто за язык тебя не тянул, сам и отвечай за свой базар, а мне еще пожить охота. Короче, дружба-дружбой, а табачок врозь. Вообще-то я его понимаю, однако случись с ним что-то подобное, я бы непременно… Впрочем, это я теперь так считаю, когда дело касается меня, но, если подумать, выходит он кругом прав. Все равно в глубине души я на него немного в обиде, ну самую малость, бо на корешей обижаться западло.

– Ты как? – участливо спросил Жом.

– Нормуль, – ответил я, надеясь, что в темноте ночи не разглядеть мертвенной бледности моей физиономии, главное, чтобы голос не дрожал, глядишь и за героя сойду… посмертно.

Ну все хватит душевных терзаний. Я пока что живой, а помру сегодня или нет, бабка надвое сказала. Вот добуду цветок чудесный… Так, о будущем не думать, чтоб не сглазить! Я первым потопал в направлении Кривого леса.

«Кривой» вовсе не метафора, пожилые люди утверждают, что до инфернального прорыва на том месте рос вполне нормальный сосновый бор, куда народ хаживал в сезон за маслятами, боровиками и рыжиками. С появлением прохода в Прорву, характер растительности буквально за несколько лет поменялся кардинальным образом. Теперь там непролазная чаща из переплетенных между собой кривых стволов. Как выразился по этому поводу один мудрый человек из пришлых магов: «мутагенез из-за влияния физических свойств инфернальной реальности на локальный участок нашего мира». Фраза мудреная, но уж-жасно красивая, я запомнил.

Полчаса быстрого, бега. Ночь ясная лунная, звезд на небе россыпи, светло как днем, ну почти как днем. Дорога наезжена, мажескими самобеглыми колясками, но не разбита, бо перед каждой экспедицией основательно присыпается гравием, чтоб, значит, сподручнее ресурсы из Прорвы вывозить было. Бежать по ней преогромное удовольствие.

По мере приближения к проходу мое и без того паршивое настроение становилось все более и более мерзким. Признаться, я был готов пойти в отказ от данного слова, но стоило лишь подумать о том, что, узнав об этом, проклятый Сенька тут же растрезвонит на всю Бобровку, сжимал челюсти до боли в скулах и крепился. Умом понимаю, что ввязался в крайне опасную авантюру, мне страшно, но отказаться и покрыть себя на всю жизнь несмываемым позором еще страшнее. Стоит лишь представить равнодушно-укоризненный взгляд Катюши, мол, сыкло позорное, и ноги помимо воли сами начинали шевелиться всё быстрее и быстрее. Ладно, чем раньше попаду за Грань, тем быстрее вернусь. Не найду драмарин, накопаю каких других растений, по словам магиков, практически всяка травка оттуда добрая, вельми пользительная для развития чародейского дара, жаль, не каждая приживается в наших условиях. Драмарин златолистый в этом плане довольно редкое исключение, отлично чувствует себя в горшках на подоконниках и в оранжереях знати, но всего лишь на протяжении пяти лет после переноса из Прорвы, потом погибает. К тому же, семенами, отростками или какими иными способами не размножается, потому и ценится. Есть еще несколько растений со свойствами драмарина, но они еще более редкие и иметь их доступно лишь очень богатым людям. Оно ведь маги бывают разные. Один из богатого дворянства или купечества, другой – выходец из селян без великих доходов и перспектив устроиться на доходное место. Взять, к примеру Кузьму Митрофаныча нашего штатного мага, забот, особливо в сезон куча: в засуху поля оросить, либо в дождливую погоду прикрыть от избытка небесной влаги, прогнать проволочника с картофельных полей, не допустить огневки и прочих вредителей садов и огородов, коли надобность образуется, грохнуть очередное чудо-юдо, явившееся из Прорвы. А доходов с гулькин писюн, бо крестьяне народ небогатый. То ли дело быть лекарем, хотя бы в самом мелком городишке – денежки рекой в карман текут, бо народ постоянно кто животом, кто зубами страдает, у кого мигрени, горячка и прочие хвори…

От сторонних мыслей, коими я хоть как-то пытался отгородиться от гложущего душу страха, меня отвлек голос товарища:

– Ну все, Зуб, мы на месте. Сразу пойдешь или передохнешь чутка?

– Дык не устал, – через силу улыбнулся я, – веди, Колян.

– Тогда топай за мной.

Жом тут же направился по видимой одному ему тропинке, я за ним след в след. Главное не оказаться в зоне действия локального сторожевого конструкта, коих тут полным-полно понатыкано. Грят, раньше и боевые были. Высунет морду из Прорвы какая тварь, её тут же либо огнем, либо хладом шарахнет так, что угольки да кровавые ошметки в разные стороны. Ну это когда часто вылазили, теперь достаточно Зосимова с его магическим карамультуком. Забавное слово, от кавказских горцев перенял наш чародей, коих Кузьме Митрофановичу в младые годы довелось усмирять в составе армии генерала Самоедова. Про те времена наш храбрый вояка любит рассказывать в корчме Хлыста под хмельком, причем, количество побитых лично им абреков с каждой принятой стопкой отчего-то увеличивается едва ли не в геометрической прогрессии. Впрочем, о горских нравах и тамошних порядках он рассказывает сочно, вкусно и с изрядной толикой юмора, так что слушают его байки наши селяне и пришлый люд с превеликим удовольствием.

Если бы не мой приятель, сам я ни в жизнь не нашел дорогу к проходу, поскольку мне бы и в голову не пришло совершать замысловатые зигзаги и загибы аж на сто восемьдесят градусов с перепрыгиванием невидимых преград и хождением гусиным шагом. Такое впечатление, что зрячий ведет слепого, впрочем, так оно и есть.

Наконец мы приблизились к торчащей из земли одиноким гнилым зубом скале, на которой можно было свободно разглядеть косой крест, намалеванный белой краской.

– Ждем, – приказал Колян. – Когда врата распахнутся, увидишь. Сразу ныряй в проход. Обратно будешь выбираться тем же путем. Выйдешь, махни рукой, я приду и выведу тебя обратно. Не хватает чтобы Зосимов прискакал и стал учинять расследование.

Спустя минут пять, участок скалы, аккурат на месте креста, как бы растворился в воздухе, образовав проход. На той стороне было отлично видно серое небо и участок леса вдалеке. Ну да, именно так всё и должно быть. В таких местах как наша Прорва солнца вообще не бывает, ночь также не наступает, все время что-то наподобие хмурого облачного дня. Откуда свет, никто из побывавших там магов точно сказать не может.

Не теряя времени, я рванул в образовавшийся в каменной толще просвет и в следующее мгновение оказался на другой стороне. Обернулся, помахал рукой корешу, мол, у меня все нормально. Дождавшись, когда проход закроется, осмотрелся. Обстановка угрюмая, давящая на нервы. Впрочем, так оно и должно быть. Это мне обычному человеку тут лишь муторно, одаренному вдвойне, даже втройне хреновее. Экспедиционные маги хоть и похваляются своей удалью, но от глаз людей не скрыть, какими изнуренными они возвращаются после каждой ходки в Прорву и обратно особливо не рвутся, несмотря на то, что за всякую добытую здесь хрень им платят звонкой монетой и, сказывают, что неплохо так платят.

В процессе тщательного осмотра, искомого растения в пределах видимости обнаружено не было. Впрочем, я особо и не надеялся, возле самого прохода найти что-то путное. Пришлось топать в сторону леса. Скромный такой лесок, деревья низкорослые, но не такие уродливые как в Криволесье. Свободных от растительности участков земли не наблюдается, всюду травка, наподобие нашей тимофеевки, иногда куртины «клевера» попадаются. По большому счету, это сорняки. Мне нужно особенное растение, его ни с чем не перепутать, и внешний вид которого крепко-накрепко вбит в мою голову.

Тепло, воздух влажный, неприятно воняет болотной гнилью. Удивительная тишина царит вокруг. Ни стрекота цикад, ни гомона птиц, ни шума ветра, ни каких иных звуков. Впрочем, пернатых и насекомых тут отродясь не бывало, только невиданные твари откуда-то появляются. Что касаемо ветров, таковых и вовсе не бывает. Дожди выпадают довольно регулярно в основном в виде противной мороси. Насчет здешней живности, маги утверждают, что все здешние твари с других планов проникают, поскольку Прорва – есть нечто наподобие переходного шлюза между пространствами с несовместимыми физическими законами, ну как на подводных лодках специальные тамбуры для высадки боевых пловцов или эвакуации личного состава в случае гибели корабля. Как правило, в местах типа нашей Прорвы находят действующие проходы в иные миры и не в едином экземпляре, но, насколько мне известно, посланные туда экспедиции так ни разу и не вернулись обратно, и что творится на иных планах бытия науке пока неведомо.

Место неприятное. Следует как можно быстрее отыскать этот злосчастный драмарин златолистый, выкопать и вместе с комом земли обмотать корни целлофаном, не забыть прихватить с собой толику тутошней почвы и рвать когти обратно.

У самого края леса я неожиданно увидел Катю Трофимову.

– Осподи Боже мой! Катюша, ты откуда здесь?

– Спрознала, Володенька, что ты на День Рождения подарок мне вельми ценный задумал сделать. Для этого в Прорву окаянную решился направиться. Вот и захотелось мне помочь тебе, мил дружок. Пойдем, отведу тебя куда следует. Заберешь драмарин златолистый и возвернемся домой, по дороге обратно будем целоваться-миловаться.

Ух ты! Катюша откуда-то узнала, что я ради нее собираюсь в Прорву и как магиня решила оказать посильную помощь. Мысль показалась мне вполне здравой. Сердечко в груди заколотилось от счастья, да так, что едва из груди не выскочило. Значит, я не только люблю, но любим самой распрекрасной на всем свете девушкой.

– За тобой куда угодно, любимая, – выдал я пересохшим от волнения языком, хотел подбежать к ней, обнять, прижать к груди, но та задорно расхохоталась и при всякой попытке приблизиться, оказывалась от меня на расстоянии десятка шагов.

Ситуация казалась мне вполне логичной. На самом деле мы с ней в местах крайне опасных. Сейчас не до проявлений чувств. Нужно побыстрее добыть то, за чем я сюда вообще явился. Теперь с помощью настоящей одаренной сделать это будет намного проще. Главное, Катя знает, где растет драмарин и отведет меня туда.

И мы пошли, моя любовь впереди, я – за ней. Если не так давно вид мрачного леса вызывал в моей душе неприятные ощущения, теперь он не казался мне сколь-нибудь опасным. И болотная вонь перестала щекотать нос. Ощущение, будто гуляю по светлому бору в поисках грибов с лыковым туесом за плечами. Лепота! От былых горестей и печалей не осталось и следа, будто из моей головы удалили всё дурное нечистое, заменив квинтэссенцией духовного и радостного.

Постепенно реальность начала расплываться перед глазами. Только что пережитое состояние абсолютного счастья мгновенно пропало. Непосильная тяжесть упала стопудовым грузом на мои плечи. В какой-то момент вернулось ощущение реальности. Стою на краю лесной поляны, болотная вонь никуда не пропала, дерева по-прежнему кривые, небеса серые. Но самое ужасное, нет никакой Кати, вместо нее нечто невообразимо гнусное. Старуха, с вислыми грудями, верхняя часть тела которой опирается о землю посредством бесчисленного множества полупрозрачных нитей. При этом существо мерзко усмехается морщинистой будто печеное яблоко рожей и совершает пассы своими тонкими, будто хворостины ручонками, приговаривая при этом что-то невразумительное на неведомом мне языке. Никакими словами невозможно передать навалившееся на меня ощущение ужаса с солидной примесью гадливости.

Впрочем надолго меня не хватило. В какой-то момент белый свет перед глазами начал меркнуть. Я вдруг осознал, факт своей близкой кончины. Ни сил, ни желания сопротивляться ментальному воздействию мерзкой сущности у меня не нашлось. И вскоре я умер.

Глава 3

Пробуждение было весьма и весьма болезненным. Резь в глазах, тупая боль в башке, сушняк во рту и гортани. Все симптомы серьезной алкогольной интоксикации налицо. Признаться, бывало и хуже. Вообще-то я не любитель выпить, но жизнь штука сложная, иногда приходится делать то, чего не очень хочется. Интересно, как это и с кем меня угораздило так нажраться? Не могу понять, где нахожусь, поскольку всякая попытка распахнуть веки и осмотреться заканчивается жесточайшей болью в глазах, будто железной окалины из отцовой кузни кто-то туда изрядно сыпанул.

Так, стоп! Какая, к ипеням собачьим, кузня? Какой отец? И вообще, что за ерунда со мной происходит? Я Илья Борисович… гм-м, Муравьев-Глинский… Впрочем, не буду самого себя смешить – Мурашкин я Илья, пол мужской, тридцать восемь полных лет, ну и так далее … Так, а почему я ощущаю себя еще и Зубовым Владимиром Прохоровичем четырнадцатилетним сыном Прохора Петровича и Прасковьи Григорьевны Зубовых? А еще у меня неведомо откуда нарисовались старшая сестра Анюта и два брата-акробата, тоже старших Петр и Василий.

Мля, допился! Как мало нужно человеку, чтобы получить диссоциативное расстройство идентичности. Кажется именно так мое теперешнее состояние называется по-научному. Нет, не хочу стать клиентом какого-нибудь профилактория, огороженного от мира высоким бетонным забором с колючей проволокой поверху. Мне сорока еще нет, считай, вся жизнь впереди. Прочь шиза, прочь! И вообще, в дальнейшем воздержусь от употребления любых спиртных напитков. Да здравствуют кока-кола с пепси, а также наш традиционный русский квас! Только бы отпустило. Господи, прости мя грешного! Сделай так, чтобы навязчивый образ крестьянского парнишки навсегда ушел из моего воспаленного сознания.

Однако Всевышний остался глух к моим мольбам. И немудрено, поскольку не могу назвать себя настоящим христианином. Крещен по младости лет, благодаря стараниям истопника нашего интерната моего благодетеля Ильи Борисовича Ананьева. Однако постов не соблюдаю, храмы посещаю по случаю, ежели кто-то из знакомых помрет, либо венчается. Еще пару раз на крестинах присутствовал. Ну не нравится мне в церкви, не ощущаю ожидаемой благодати, запах ладана и воска раздражают мое тонкое обоняние. Но более всего, вызывают неприятие вечно мельтешащие в притворе и торгующие свечами и прочей церковной утварью старухи, назначившие себя блюстительницами церковного правопорядка. Достаточно взглянуть на их жадные наглые рожи, изображающие вселенскую святость, и желание посетить храм мгновенно улетучивается. Когда-то в далеком детстве одна из таких «праведниц» дернула меня за ухо пребольно, еще и отчитала прилюдно, дескать, слишком громко разговаривал. С тех пор моя вера в справедливого боженьку сильно пошатнулась. Вполне допускаю, что я мог бы стать истовым христианином, но между мной и Господом однажды встало чудовище в образе злой бабки с притвора со злым фанатичным взором и трясущимися от гнева брылами. С тех пор всякие попытки заманить меня в храм натыкались на мое внутреннее противление.

Как бы, в наказание за мой атеизм, навязчивая сущность Володьки Зубова начала обрастать разного рода подробностями, будто на самом деле параллельно с моей реальной жизнью безродного детдомовца впоследствии профессионального картежника я прожил почти пятнадцать лет в теле парнишки из крестьянского сословия, живущего в небольшом сельце Бобровка, Климовского уезда, Воронежской губернии в полутысяче с половиной верст южнее столицы Российской Империи города Москвы. На дворе одна тысяча девятьсот двадцать третий год от рождества Христова или семь тысяч четыреста тридцать первый от Сотворения Мира.

Оба-на! Надо же, как глубоко пустила корни проклятая шиза в моей башке! Я ведь явственно представляю лица своих якобы родителей, сестрицы и братанов и еще кучи много народа, существующего в моем воспаленном сознании. Сука, мне теперь точно не миновать пристального внимания психиатров ибо при таких обстоятельствах таиться смысла не имеет – лечиться, лечиться и лечиться, батенька, как завещали величайшие столпы психиатрии Сербский и Кащенко. Главное, чтобы мое состояние не переросло в неуправляемое буйство, а по-тихому, никому не мешая, можно жить и среди людей. Глядь, когда-нибудь и рассосется.

Ладно, отставим покамест в сторонку навязчивые мысли, принадлежащие якобы реально существующему парнишке.

С трудом разлепив глаза, поохал от невыносимой рези, но на сей раз мне удалось удержать веки в открытом состоянии. Резкость, правда, хреновая, все плывет. Пока восстанавливалось зрение, поводил вокруг себя руками. Блин, это я что, на травке валяюсь? А я-то думаю, что это мне так жестко. Ладно нажрался до белой горячки, а вот каким образом за городом очутился? Непонятно. Ясное дело, в Москве на газоне или в парке мне разлеживаться никто бы не позволил. К тому же, не слышно шума снующих туда-сюда автомобилей и голосов людей. Значит, я за городом, скорее всего в лесу или в поле.

Сфокусировавшееся наконец зрение показало довольно неприглядную картинку. Угрюмые серые небеса. Воздух сырой, ноздри щекочет запах какой-то дряни. Принюхался, определенно несет тухлятиной, если по-научному – активно разлагающейся органикой животного происхождения. Я хоть институтов не заканчивал, но мой пытливый ум налету хватает и усваивает всякую информацию, коей в наше время отовсюду льется бурными потоками, хотя бы из утюга.

«Гнилое болото, – подсказала моя вторая крестьянская сущность, – клюквы, брусники, даже гонобобеля тут отродясь не бывало».

Какие, на хрен, гонобобели?! Я и слов-то таких не знаю… перед внутренним взором тут же нарисовалось ведерко до краев наполненное сизой крупной ягодой. Ну так бы и сказали – голубика. Об этой ягоде я, разумеется, представление имею. Самому собирать не доводилось, но на рынке и у придорожных торговок при случае частенько покупаю вместе с прочими продуктами питания домашнего производства. Мне известно, о ней лишь то, что растет на болотах, а еще нравится она мне, оченно вкусна. Ну все, прочь всякая ерунда и головы! Чапай думать будет.

Тяжело с невыносимым скрипом заработали мозговые шарики-подшипники, шестеренки и прочие маятники с рычажками. Постарался отринуть навязчивые воспоминания мальца. Вроде бы получилось. Итак, что мы имеем? Последнее, что я запомнил, салон графини Луговской и нашу с хозяйкой игру в штос, где ставками на кону были с одной стороны миллион долларов США, с другой – моя бессмертная душа. Чушь какая-то. После проигрыша я, вроде как, лишился чувств. Теперь осознал себя лежащим на травке в каком-то непонятном месте.

Неужто обобрали и вывезли в лес? Но кто? Вполне вероятно, покинув гостеприимный дом графини, я с горя надрался в ближайшем кабаке и чтобы не рисковать правами, вызвал такси. Приехавший меня забрать какой-нибудь житель гор или азиатских степей, да хотя бы, коренной русак, национальность не играет роли, воспользовавшись моим невменяемым положением, завез пассажира в глухомань, ограбил и оставил на произвол судьбы. Благо, жизнь сохранил. Нижайший поклон ему за это и благодарность. Хе-хе! Найду суку, в знак благодарности ребра переломаю, заодно руки и ноги! Будет пожизненным инвалидом.

Нервный стресс, явно пошел мне на пользу. После того, как нашлось более или менее правдоподобное объяснение ситуации, в которой я оказался, в голове прояснилось, и резь в глазах практически прошла. Вместе с этим накатила боль во всем теле, будто перед тем, как уехать, неведомый таксист или частник изрядно обработал мое недвижимое тело посредством кулаков и ног. Садюга, мля. Найду, конечности ломать не стану – пришибу сразу.

– Люди, никогда не доверяйте непроверенным таксистам, – хриплым голосом выдал я, скорее для поднятия собственного настроения. Не прокатило, из-за сильной боли в основательно отбитых мягких тканях настроение подниматься ну никак не желало.

Попытался пошевелить конечностями. Получилось, при этом резкого обострения болевых ощущений не произошло. Значит, кости не сломаны, внутри, вроде бы, тоже ничего не отбито. А то, что мышцы все до одной болят, так дело знакомое, бывало, во время боксерских тренировочных спаррингов похлеще прилетало. Отлежусь десяток минут, и способность совершать нормальные телодвижения должна вернуться.

Десяти минут не потребовалось. Боль начала отступать практически сразу, и вскоре я почувствовал себя довольно сносно. Получив возможность шевелить руками, первым делом ощупал себя со всем возможным тщанием.

Что за хрень?! Ясное дело, кожаного плаща обнаружить я и не надеялся. Костюмчика, пошитого из шотландского твида, дорогущих итальянских полуботинок крокодиловой кожи, Ролекса в платиновом корпусе с платиновым же браслетом, смартфона – всего этого также не нашлось. Однако абсолютно голым я не был. Перед тем, как оставить под кустом, меня зачем-то переодели в футболку и шорты по колено. Даже на ноги нахлобучили что-то матерчатое на резиновой подошве и заботливо завязали незамысловатым узлом. «Кеды», – всплыло откуда-то из глубин сознания. А еще мои руки нащупали поясной ремень. На котором болтался здоровенный такой тесак, сработанный из большого напильника, умыкнутого по случаю у бати. Бати?!» Какого, на хер, бати? Чур меня, чур? Снова шиза со мной чудит. А я-то посчитал, что она меня покинула.

Тем не менее, абсурдность ситуации начинала меня смущать. Ну для чего, спрашивается, какому-то грабителю одевать и обувать меня, после того, как тот прикарманил мои вещички? Ему впору сматываться с места преступления со всей доступной скоростью. Нет, тут что-то не так.

Кряхтя, как старый дед, присел на пятую точку осмотрел себя и едва не сомлел от ужаса. Вместо отлично тренированных мышц рук и ног наблюдаю две пары хворостинок с легким намеком на мускулатуру. Лихорадочно задрал футболку до груди. Вместо четких рельефных кубиков аномальная впуклость живота без намека на пресс. Окончательно добил меня вид выпирающих из-под синюшной тонкой кожи ребер. Такое впечатление, что победоносная Советская Армия только что ворвалась в Бухенвальд и освободила меня от скорого аутодафе в одной печей концлагеря.

– Едрит её за ногу! – прохрипел, недоуменно уставившись на это безобразие.