Коммуналка: Добрые соседи Демина Карина

– Вас, – поправила ее Астра.

– Вас, – поправилась Розочка, но скорее, чтобы матушку не расстраивать, нежели и вправду из желания проявить вежливость.

– Сушки. Пряники, правда, наверное, немного черствые уже.

– Тогда их нужно съесть.

– Роза!

– Что? Испортятся же. Ты сама говорила, что нельзя допустить, чтобы продукт испортился. А у нас варенье имеется…

– Откуда? – как-то обреченно поинтересовалась Астра, размешивая в кружке давно растворившийся сахар.

– Так вчера еще тетя Аня дала, сказала тебя накормить, как проснешься.

– Действительно, с пряниками надо что-то делать, – разговор явно не ладился, несмотря на все желание Свята вызвать симпатию. То ли не действовали его способности на диву, то ли именно эта дива слишком уж недоверчиво относилась к посторонним, чтобы допустить и тень симпатии, но вот не ладился и все тут.

И чувствовалось, что, дай ей волю, она тотчас спрячется в раковине собственной комнаты и носу оттуда не высунет, пока Свят куда-нибудь да не уберется. А допустить этого было нельзя.

Пакет искомых пряников, которые, если и зачерствели, то лишь сверху, сохранивши мягкое, пахнущее специями нутро, занял место на столе. А пока Свят отсутствовал, на этом же столе появилась солдатская кружка, в которую и заварки насыпали, и кипятку налили.

– Простите, я не уверена, что правильно, – дива убрала прозрачные руки свои под стол. На Свята она все еще старалась не смотреть. – Возможно, вы любите более крепкий или слабый.

– Отлично получилось, – поспешил успокоить Свят.

И пряники выложил.

И сушки он тоже захватил, на всякий случай. А еще жменю ирисок.

– В госпитале подсунули, – ириски были слегка мятыми и покрытыми крошкой, что хлебною, что табачною, но Розочку это нисколько не смутила. Протянув руку, она подвинула себе всю горсточку. Потом, верно, спохватилось, что так будет не вежливо, и одну вернула Святу.

Еще подумала и вторую подсунула матушке.

А та покачала головой.

– Ранены были? – взгляд дивы потеплел, и появилось в нем любопытство.

– Был. Не сказать, чтоб критично… – Свят потер шею. – Под огненный шквал угодил. Конечно, прилечь успел, защита сработала, но краем все-таки задело.

– Повезло, что краем, – любопытство погасло.

И глаза сделались… нет, не холодными, скорее уж неживыми.

– Повезло, – согласился Свят.

И вправду повезло, а вот Лешке, тому не совсем. И не то, чтобы сильно приятельствовали, но смерть эта, такая по сути нелепая, неудачная, задевала.

– Напарник мой погиб, – он мысленно извинился перед Лешкой, который себя напарником не считал, да и вовсе в тот день должен был один работать. И Святу не обрадовался, решил, будто в нем, в Лешке, сомневаться стали.

И теперь гадай, как бы оно сложилось.

Глядишь, не будь Свята, который отвлекал, будил нехорошие мысли, Лешка и не проворонил бы ту мину. Или наоборот, проворонил бы, оставил, и наткнулись на нее бы тогда не военные маги, а честные колхозники, которые поле и расчищали.

– Мне жаль, – сухо равнодушно произнесла Астра.

– Эхо войны, – он пожал плечами и пряники подвинул. – Ешьте, а то… не знаю, пряники почему-то не люблю.

– Зря, – кажется, Розочка собиралась сказать что-то другое, но вовремя спохватилась. Вот она пряники точно любила. – Война давно была…

– Не так давно. Двенадцать лет всего. Это…

– Немного, – помогла дива. – Мина?

– Она самая.

– Скрытая?

– Не знаю. Наверное. Я в минах не больно разбираюсь. Меня послали иное искать.

– Что? – Розочка сунула палец в рот, пытаясь отлепить ириску от зубов.

– Жвальников. Раньше еще костяные черви встречались частенько. Или вот бессмертники, правда, они как раз смертны и силу теряют быстро. За пару лет по окончании войны сами рассыпались. Костяные протянули лет пять-шесть, а вот жвальники, как оказалось, сумели приспособиться.

– Жвальники – это кто?

– Это псевдоживые существа, – Астра взяла-таки пряник, очень осторожно, медленно, не сводя со Свята внимательного взгляда. И он поспешил посмотреть в сторону, на приоткрытое окно, за которым дрожал, но не падал золотой лист. Осень, чтоб его. А ведь, кажется, только—только лето началось. Началось и закончилось. – Были выведены когда-то для военных целей. Интересны тем, что обладают коллективным разумом. Отдельно взятая особь неразумна.

– Она небольшая… погоди, – Свят вышел.

И вернулся с коробком, в котором хранил трофей. Не из желания похвастать, да и вовсе не сказать, чтобы трофей. Просто жук.

Даже не жук – панцирь.

– Вот, – он вытряхнул жвальника на стол, и Розочка ахнула, Астра же нахмурилась. – Он давно уже мертвый. Окончательно мертвый. Но, когда бойцам лекции читаешь, порой лучше показать живьем. Плакаты – не совсем то.

Его поняли.

– Он мелкий, – Розочка осторожно ткнула коготком в гладкий отливающий металлом панцирь.

– Не такой и мелкий, – жвальник был из матерых, успевший пережить несколько линек, обзавестись, что костяными шипами по всему панцирю, что массивными жвалами, способными одинаково легко резать и металл, и человеческую плоть. – Его и раздавить непросто. Попробуй.

Это Свят предлагал бойцам.

И всякий раз находились желающие доказать, что сильнее какого-то там жука. Наблюдать за их мучениями было забавно, а до людей доходило, что жук вовсе не так уж прост.

Розочка же оказалась умнее.

Подвинув жука поближе, она перехватила его поперек тельца, подняла, потрясла и покачала головой:

– Не выйдет. Панцирь больно толстый.

– А еще измененный, – добавила Астра, вновь кивнув, как показалось, с одобрением. А ее отпускало, то ли убедилась она, что вреда от Свята не будет, то ли привыкла просто к его присутствию, то ли жвальник ее отвлек, заставил выглянуть из собственного панциря, который, как Свят подозревал, куда толще этого, пятимиллиметрового, выполненного из странного сплава кости и железа.

– Но по одиночке они не встречаются, – рассказывать про жвальников Святу было привычно, хотя, конечно, странная тема для застольной беседы. Но… вспомнился вдруг ведьмин подарок, и Свят с трудом удержался, чтобы не покачать головой.

Нет уж.

– Если только разведчики, которых гнездо направляет собрать информацию. Потом они возвращаются, и если рой решает, что цель определена, то жвальники снимаются с места. В самом маленьком гнезде, мною встреченном, их была сотня. И этого хватило, чтобы уничтожить колхозный коровник…

…не только его, но о том говорить не стоит.

И по потемневшему взгляду дивы, Свят понял, что угадал.

– Ты их…

– Вы.

– Пускай, – отмахнулся Свят. – Все равно по-своему называть станет. Так хоть с разрешения.

Дива вздохнула.

– Она…

– Удивительная.

– И это тоже, – улыбка разительно изменила это бледное осунувшееся лицо. И Свят вдруг понял, что не способен взгляда отвести, что…

…способен.

Это просто… дива.

Одна из многих.

Немногих оставшихся в Союзе.

– Своевольная. Бесцеремонная. И плохо воспитанная, – продолжила Астра и взяла еще один пряник, на сей раз просто, без страха и сомнений, что, наверное, было хорошим признаком. – Это потому что я совершенно никудышная мать.

– Кудышная, – возразила Розочка и подвинула жука к Святу. – А как их убивают?

– Обычно выжигают огнем. Еще водяной пузырь создать можно, но, в отличие от огня, держать придется долго, несколько часов, пока вода не проберется под панцирь и не разрушит энергетические связи в псевдоплоти.

– Ага.

Розочка жука перевернула. Снизу он тоже был блестящим и гладким.

– После войны на полях осталось много… всякого, – Свят наблюдал, как острые коготки касаются сочленений, пальцы ощупывают шипастую поверхность мертвой твари, трогают ноги, не боясь, касаются жвал, которые в ином случае этот самый палец перехватили бы с легкостью. – С чем-то люди справляются сами. А где-то помощь нужна. Правда, теперь гораздо меньше. Но, думаю, это эхо еще долго звенеть станет.

И Астра кивнула.

А потом тихо спросила:

– Разум?

– Пятый уровень, – недрогнувшим голосом соврал Свят. – Только и хватает, что почуять… эхо.

Поверила?

Смотрит настороженно, но, как Свят успел понять, эта вот настороженность касается мира в целом, а не одного его.

– И вы…

– Вдвоем пошли. Там поселок близко, если бы и вправду жвальники… в войну недалеко бои шли. Мертвых хоронили в оврагах. Танками хоронили.

Говорить о таком принято не было. Но она поняла.

– Питательная среда.

– Именно. И если так, то гнездо обещало быть крупным.

– А… раньше? Не шалили?

– Там болота кругом. Не сказать, чтоб совсем уж топи, но и не лужи, которые бы по жаре пересыхали. Потом уже решили мелиорацию провести, расширить пахотные земли. Ну и… нас вызвали. На всякий случай.

Что было вполне даже разумно.

Розочка постучала по панцирю дохлого жука коготком, а потом, перехвативши жвальника поперек тела, двинула его вперед. Губа ее выпятилась, а на личике появилось презадумчивое выражение.

– Жвальников там не нашли. К счастью. А вот на спящие мины наткнулись. Их на воду еще ставили, в защитных капсулах… вот и долежали.

Дива дернула ухом и вздохнула.

– Повезло, – только и сказала она, подтянув к себе последний пряник. И куда ж в нее, тощую, столько влезло? Но пускай. Пряников Свят еще купит. А дива… надо будет спросить про нее отдельно, раз уж в бумагах не нашлось ничего-то более-менее внятного.

Нет, имя было.

И место работы.

Год рождения, что ее, что дочери. Семейное положение… в общем, на редкость скучная анкета даже для человека, не говоря уже о диве.

– Повезло, – согласился Свят. – Я эфир слушал, но… одно дело эманации верхнего слоя, и совсем другое – огненные складки… тут я глухой.

И не солгал.

Вспомнилось, как шел, ступал по влажной какой-то неприятной земле. И ноги уходили в грязь по щиколотку, и вырывать их приходилось силой, всякий раз надеясь, что сапог удержится. Звук выходил мерзким, хлюпающим.

А напарник ждать не стал.

Он был привычный, что к полям, что к грязи. И ходить по ней приноровился, и места эти знал неплохо, а потому не ждал от них ничего-то этакого. А еще он, напарник, Святу был отнюдь не рад и старался держаться подальше, и потому спешил, хотел закончить чистку пораньше… не из-за этой ли спешки, не из-за собственного раздражения, пропустил он момент, когда натянулась тончайшая эфирная струна. А затем и лопнула.

Свят только и услышал, что характерный звон.

Он упал в грязь раньше, чем понял, что происходит, и всем телом вжался в эту вот черную жижу, в которой клочьями волос застряла гнилая трава.

Это и спасло.

И защита, конечно…

Во рту пересохло. И появился тот мерзковатый привкус, от которого Свят долго не мог отделаться. И спина заныла, напоминая, что кожу, конечно, восстановили, но…

…поберечься бы стоит.

– Как-то вот так, – он посмотрел на Розочку, которая, позабывши о взрослых разговорах, увлеченно игралась с жуком. И забирать как-то неудобно, и… жвальник – не самая подходящая игрушка для ребенка. С другой стороны, и ребенок-то необычный.

Если Свят что-то в детях понимал.

Глава 8

Калерия Ивановна, будучи гражданкою всецело ответственной, ныне маялась дурью и чувством долга. Последнее требовало всячески поспособствовать миссии Кружина, разум нашептывал, что нужды в том нет, ибо и сам справится, чай не маленький, да и сгинет потом, как и не было, а Калерии еще жить. Дурь же… дурь требовала выяснить подробности.

Какие?

Она и сама не знала.

А потому, сказавшись занятой – квартальный отчет готовить надобно, с докладною запиской вкупе, она спустилась в буфет, где и получила из рук Анечки горячий кулек свежей сдобы. Сдобу, конечно, можно было купить и так, но от Анечки всяко надежней. Она, небось, не станет совать вчерашнюю, черствую. К сдобе у Калерии Ивановны нашлась баночка сливового варенья, ею самою катанного из домашних желтых слив. А еще пара шоколадных конфет, которые она хранила на особый случай.

Вот и настал.

Собрав все в авоську, Калерия Ивановна поглядела на себя в зеркало и кивнула, удовлетворенная увиденным. Подвела губы алой помадой, которая ей совсем не шла, мазнула щеки румянами, попавшими в кабинет по случаю, не иначе, да так и прижившимися в нем.

Вот так вовсе хорошо будет.

Леночка Ахнютина, ответственный секретарь Самого, всем была хороша: очаровательна, толкова и неболтлива, во всяком случае с чужими, к числу которых она относила подавляющее число людей, ее окружавших, но имелась у Леночки одна пренеприятнейшая черта: была она весьма ревнива к чужой красоте, причем исключительно женской.

– Лерочка! – появлению Калерии Ивановны Леночка обрадовалась совершенно искренне и столь же искренне добавила: – Какой восхитительно гадостный оттенок помады!

Оттенок и вправду был гадостный, этакий насыщенный, кровяной.

– Тебе он совершенно не идет.

– Ингвар подарил, – призналась Калерия Ивановна, сказавши чистую, между прочим, правду. Случались у ее супруга странные порывы, когда он, серьезный мужчина, вдруг решал сделать приятное. В позапрошлый раз духи вот приобрел.

И ведь кажется, двуипостасный же.

Нюхом обладает исключительным, а поди ж ты… приобрел… моль и та этого аромату не выдержала. Но духи Калерия Ивановна в хозяйстве приспособила. Для той же моли. Теперь вот и помада пригодилась.

– Мужчины совершенно ничего в красоте не смыслят, – согласилась Леночка, обеими пальчиками взбив башню из волос. Башня была высокой и на диво неустойчивой, и всякий раз, глядя на нее, Калерия маялась мыслью, а что будет, если однажды это вот сооружение да рухнет? Но башня держалась, шпильками ли, лаком или же неизвестным Калерии тайным женским волшебством. – А ты ко мне по делу…

– Чай?

Леночка покосилась на дубовую дверь, за которой изволил восседать Сам, и сморщила носик.

– Давай позже… он к четырем на совещание пойдет, а то злой, просто сил нет. Уж пятый день как не в себе… – последние слова Леночка добавила шепотом. – Уедет и… почаевничаем.

Она подмигнула.

И стало быть, имелось у нее что-то, чем душа тянула поделиться. А Калерия Ивановна кивнула и тихо вышла из кабинета, впрочем, оставив, что сдобу, что варенье, в Леночкином столе. А вот от конфет та отмахнулась, сказала, свои есть.

Пускай.

Развернув фантик, Калерия сунула конфету за щеку и задумалась. Нет, на чаепитие она заглянет, тут сомнений нет, негоже Леночку обижать, а то ведь она – девочка до крайности мнительная. Но вот то, что Калерия услышала, ей категорически не нравилось.

Сам был мужиком до крайности спокойным.

И из себя выходил редко.

Даже в тот раз, когда с пересылки трое сбежали да в городе куролесить начали, держался обыкновенно, а тут вдруг… Леночка преувеличивает? В чем другом – возможно, но вот… совпадение?

Или…

Конфета таяла, наполняя рот приятною сладостью. А Калерия думала, вернее, уговаривала себя забыть и вернуться к делам насущным, которые, пусть и пребывали в относительном порядке, но все ж внимания требовали. Однако вот…

Она подняла взгляд к потолку, пересчитала пятна, как делала обычно, когда желала отвлечься.

Не помогло.

Что ж…

…вреда от того, что она, Калерия, сводки прочтет, не будет. В конце концов, при ее работе эти самые сводки читать даже положено.

За пять дней?

Или за неделю? Неделя, решила для себя Калерия Ивановна.

После, позже, она пришла к выводу, что неделя эта выдалась вполне себе спокойною. Три пожара, к счастью, без жертв, одно утопление, причем утопленник, судя по всему, был изрядно навеселе. Пьяная драка с пьяною же поножовщиной, событие, пусть и не особо приятное, но вполне обыкновенное.

Карманные кражи.

Пропажа чемоданов гражданки Цукиной, что следовала проездом, да вынуждена была задержаться. Пара обнесенных квартир и собственное легкое недовольство: статистику точно испортят, ироды этакие. И ничего-то кроме.

Странно.

Ведь не чемоданы же гражданки Цукиной, решившей доверить их незнакомому, но весьма симпатичному юноше, так взволновали Самого? И не поножовщина, благо, не дошло до смертоубийства, хотя вовсе разбирательства избежать не выйдет.

Калерия отодвинула сводки, правда, вытащив пару листов – портрет рецидивиста Хрюмского, у которого вновь получилось ускользнуть из крепких объятий правосудия, и те, что квартирных краж касались. С кражами следовало бы разобраться и поскорее, пока эти, с позволения сказать, фигуранты в конец не обнаглели.

Да и… если память не изменяла, эпизодов в деле набралось с дюжину.

Непорядок.

А Калерия Ивановна, не иначе как в силу слабой женской своей натуры, терпеть не могла всяческого непорядка. Надо будет съездить, лично опросить пострадавших.

Пройтись.

Принюхаться. Приглядеться. Но это потом.

Зуд ее исследовательский нисколько не утих, напротив, Калерия лишь раззадорилась, а потому, отложив сводки, она спустилась на пост, где ей с радостью вручили тяжеленную папку, с которой никто-то обычно дела иметь не желал. А приходилось.

Папка пахла многими людьми и еще их обидами.

Жалобы…

И жалобщики. Гражданка Оверцуева жалуется, что квартирант ее родной сестры, с которою упомянутая Оверцуева делит родительскую квартиру, повадился углы метить. Просит провести воспитательную работу, которая, судя по отчету участкового, и проведена. Объяснительная оного квартиранта, совсем юного двуипостасного, который только-только в город приехал и вот пытался совладать с животную своей натурой в новых условиях, имеется, а в ней обещание произвести ремонт за свой счет.

Характеристика с места работы…

…учебы…

Нет, не то…

…донос на некого гражданина Осляпкина, который повадился ночью ворожить и призывать злых духов, что свидетельствует…

…результат проверки…

…и снова донос. И еще пара… одинаковые по сути своей, а потому неинтересные. И что же так заставило нервничать Самого, а заодно уж привело к появлению в квартире Калерии некоего мага, которому в этой самой квартире было категорически не место.

Калерия читала доносы.

Изредка отмечала те, на которые и вправду стоит обратить внимание. Вызывать духов, конечно, законом не запрещено, а вот киснущее молоко – это может быть проблемой. Мало ли до кого там человек бесталанный, но упорный, судя по тому, что фамилию Осляпкина Калерия запомнила, дозваться способен.

– Идиот, – сказала она, правда, не понятно было, кому сказанное адресовано, то ли Осляпкину с его неуемным желанием дозваться до покойной тещи, которая единственно могла управиться со здравствующей еще женой Осляпкина, то ли участковому, до сих пор не пресекшему этакого непотребства.

Следующие полчаса она провела за увлекательным чтением бумаг, из которых узнала, что одна треть граждан Троегорска балуется незаконным колдовством, причем нагло и шумно, чем нарушает общественный порядок. Другая треть определенно работает на разведку, ибо ведет себя подозрительно тихо, явно за правильностью своей скрывая преступные замыслы. А последняя треть, к коей относилась и сама Калерия Ивановна, наглейшим образом манкирует служебными обязанностями, что и приводит к ужасающим последствиям.

Особенно в рюмочных, где стали разбавлять не только пиво.

Нужная бумажка, как ни странно, отыскалась между доносом на учительницу музыки, которая не только принимала учеников на дому, что, как Калерия подозревала, и послужило истинною причиной доноса, но и разучивала с ними идейно-непроверенные партии идейно чуждых строю композиторов, и скромною жалобой на хамство продавщицы Гузковой, имевшей дурную привычку лаяться на покупателей и регулярным образом недодавать сдачу.

Нужная бумажка была слегка измята.

И заполнена округлым на редкость аккуратным почерком. В верхнем углу виднелось жирное пятнышко, нисколько не портившее впечатление, но скорее даже казавшееся этаким украшением. От пятнышка пахло знакомо, шпротами в масле.

Калерия Ивановна перечитала бумагу дважды и задумалась.

Нет, в том, что жалоба в принципе существовала, нет ничего-то необычного. Возможно, конечно, что позже, потом, спохватившись, вспомнят и об этой вот папке, и проверят ее, и изымут, подправивши опись. Но пока жалоба была, оставалась и возможность проверить ее…

…или не соваться?

…или…

Она развернулась к карте города и задумчивым взглядом уставилась на нее. Улица Партизанская, названная так лишь пару лет тому, протянулась вдоль берега реки Кузянки, напоминая, что некогда улица Кузянской и именовалась. Старожилы со свойственным им упрямством и ныне-то называли ее только так, а жителей – кузянками, что последних злило несказанно.

Впрочем, интересовали Калерию вовсе не местные дрязги, а факт, что грязноватая, суматошная улочка эта вплотную подходила к Комсомольскому бульвару. Отстроенный после войны, тот был широк и светел, что вновь же раздражало жителей Кузянской, которые повадились на этот самый бульвар гулять, да ладно бы просто…

…палец Калерии нашел третий дом. Так и есть, на самой границе стоит, окнами выходит на набережную, вернее на черные просевшие крыши, которые эту набережную заполонили. Поговаривают, что в планах города эти самые домишки разобрать, жильцов расселить, а набережную сделать приличной, чтоб не хуже, чем в Москве.

Правда или нет, Калерия не знала.

А вот то, что гражданин Осляпкин, на которого соседи жаловались еженедельно, почитай, обретался в прямой видимости от третьего дома по бульвару, ее почему-то не удивило.

Губы растянулись в улыбке.

Вот к Осляпкину она и наведается, раз уж местный участковый с этим спиритуалистом доморощенным сладить не способен. Наведается, а там… там будет видно, что да как.

Калерия вовсе не собирается лезть в дела чужие.

Она… просто проверит.

Жалобу.

Раз уж рядом будет.

Узнает, что за люди наведывались в первую квартиру, что за тело выносили и почему наследили на лестнице белым порошком, которого в делах гражданских быть не могло. Саурская взвесь применяется лишь там, где надо отыскать следы магии.

…и главное, почему сводки молчат?

Калерия бросила взгляд на часы. Что ж, если повезет, Сам и вправду убрался на совещание, а Леночка… Леночка всегда знает чуть больше, чем ей положено. Правда, делится знанием она неохотно и то лишь со своими.

Калерия своей значилась.

К счастью.

Глава 9

Ниночка разглядывала нового жильца через лорнет. Лорнет она нашла в театре и прибрала, здраво рассудивши, что если иные люди не могут за вещами уследить, то это не Ниночкины проблемы.

Лорнет был хорош.

На ручке резной, щедро позолоченной, да и сам крохотный, будто игрушечный. Самое оно, что нужно, чтобы интеллигентность свою показать, если уж очками не обзавелась.

Мысль эта, донельзя здравая, посетила Ниночкину голову, как водится, в самый неподходящий момент: когда Ниночка разогревала солянку.

Она даже замерла.

На минуточку.

Моргнула, удивляясь тому, как прежде не додумалась-то! Очки! Вот чего ей не хватало в этой жизни для того, чтобы жизнь наладилась!

– Доброго дня, – новый жилец Ниночку тоже разглядывал и с интересом, к чему она в принципе была привычна, а потому милостиво кивнула, показывая, что очень даже не против этакого интересу.

Страницы: «« 1234567 »»