Закон отражения Клименко Анна
– Извините меня, командор, но мне не кажется, что наш владыка мог отдать вам приказ собирать избитых баб со всей округи.
– Тогда напишите ему, – Геллер заговорщицки подмигнул, – напишите ему, дражайший мой Клейв, и продемонстрируйте, что вы усомнились в его воле. А теперь – прошу прощения.
Коротко поклонившись двум генералам, Геллер проскользнул между ними и нырнул в прохладу своего шатра – как раз в тот момент, когда лекарь окончил осмотр раненой.
Саэрм оказался на редкость расторопным и настойчивым малым, хотя, конечно же, само слово «малый» едва ли подходило к бывалому вояке. Когда Геллер и мечники прибыли в лагерь так и не двинувшейся с места армии, все было готово: шатер заново раскрыт, внутри – лохань с горячей водой, чистая постель, куски чистого полотна, а самое главное – личный лекарь генерала Райка, умудренный жизнью старик.
Ведьма не приходила в себя. Геллер позволил себе быстрый взгляд в ее сторону: кожа да кости, в чем только душа держится. Потом лекарь аккуратно накрыл ее простыней, уложил безвольные руки вдоль тела. Многозначительно посмотрел на Геллера и покачал головой.
– Что? Плохо дело?
– Плохо, – лекарь пожал сухонькими плечами, – сам видишь, что плохо, командор. Очевидно то, что она столкнулась с вампиром, но тот ей хорошенько еще и бока намял. Живого места не оставил. Но вот чего я не могу понять…
Он аккуратно приподнял руку ведьмы, всю в черных синяках и продолжил:
– Посмотри, Геллер. Пальцы и ладони довольно серьезно обожжены, но это не работа вампира. Видишь, какая странная форма ожогов? Подойди, подойди, не стесняйся. Девочка тебя не покусает.
Геллер приблизился. Ожоги и в самом деле казались очень странными: по круглому волдырю на подушечке каждого пальца – и такое же небольшой круглый ожог в центре ладони.
– Сама она, что ли, их себе наделала, – пробормотал лекарь, – на другой руке то же самое.
Командор пожал плечами.
– Ты лучше скажи, жить она будет? Я ведь не зря ее притащил, хоть ты мне поверь.
– Меня не интересуют ваши… гм… разногласия с моим господином. Думаю, она может пережить все это. Хоть и худая, но, видать, крепкая, не из неженок. Только вот…
– Что?
– Если помрет, не забудь, Геллер, отрубить ей голову, набить рот чесноком и в сердце вколотить осиновый кол, – скороговоркой выпалил лекарь.
Геллер невольно приподнял брови.
– Да-да, Геллер, я серьезно говорю. Укушенный нелюдью нелюдью и станет. Понимаешь ты это?
И, раскланявшись, лекарь покинул шатер.
– Только этого мне и не хватало, – пробурчал Геллер. Подвинув табурет, сел в изголовье походной кровати.
Ведьма по-прежнему пребывала в глубоком забытьи. Ее грудь чуть заметно вздымалась под простыней, и это служило единственным признаком того, что она еще жива. Геллер вздохнул. Что ж, сегодня армия уже никуда не двинется, но вот завтра, на рассвете… Придется переложить бедняжку в крытую повозку и приставить Саэрма, чтобы приглядывал.
Если она дотянет до утра.
За матерчатыми стенками полыхал закат, отчего, казалось, даже сам воздух в шатре стал нежно-розовым. Только лицо ведьмы оставалось белым и безжизненным, как фарфоровое личико дорогой куклы. Темно-коричневые ресницы слиплись стрелками, и это придавало ей еще более жалкий и страдающий вид.
Геллер встал и, стараясь не шуметь, начал избавляться от доспехов. Аккуратно сложил их на место, но меч далеко не убирал, полагая, что во время похода лучше держать его поблизости.
Он уселся в удобное раскладное кресло, вытянул ноги и принялся размышлять о том, как он отвезет ведьму Императору, и как она станет первой ведьмой, присягнувшей на верность властелину. Ну, а там, глядишь, и прочие за ней потянутся – Геллер был просто уверен, что нет ничего хорошего в такой жизни, которую ведут эти загадочные люди.
Да, он отвезет ее в Алларен… Тут, как нельзя кстати, Геллер подумал о том, что у ведьмы совершенно нет одежды. Не говоря уж об изысканном туалете, в котором она появится в императорском дворце, у нее не было даже нижней рубахи. Но тут он решил, что пусть она сперва хоть немного поправится, а уж потом можно и об одежде подумать.
Геллер еще раз посмотрел на бледное лицо молодой женщины, и оно показалось ему чрезвычайно приятным. Командор вдруг поймал себя на том, что думает, какие будут у ведьмы глаза, когда она их откроет, и это его рассердило.
– Если откроет, идиот. Все, что мог, ты для нее уже сделал. Остается только ждать.
От звука его голоса ведьма вздрогнула; ее губы зашевелились, и Геллеру пришлось наклониться к самому ее лицу, чтобы расслышать. Он услышал два имени – Глорис и Эсвендил, но женщина упорно повторяла их снова и снова, как в бреду. Потом вдруг смолкла, и дыхание стало глубже, ровнее.
«Кто бы это мог быть?» – Геллер уселся обратно в кресло.
Розовый закат угасал, в шатре темнело. Он подумал о том, что следует отдать распоряжения относительно ночевки, но потом махнул рукой – доблестные генералы прекрасно справятся и без сопливого мальчишки, ставшего командором исключительно по прихоти владыки. Устроился поудобнее в кресле и стал смотреть на белеющий во мраке профиль. Ведьма казалась жалкой, беззащитной и очень одинокой. В сущности, скорее всего, таковой она и была…
И Геллер сам не заметил, как задремал.
Они пришли неслышно – две высокие рыжеволосые девушки, похожие друг на друга, как две капли воды. У обеих была бледная чистая кожа, пунцовые, соблазнительные губы и глаза теплого темно-зеленого цвета. Геллер попытался вскочить и выяснить, откуда они взялись в его шатре и как миновали охрану – но куда там! Тело словно оледенело. Не шевельнуться, ни крикнуть… Магия, не иначе…
Не обращая на Геллера внимания, две особы неслышно подошли к постели, где лежала ведьма. Одна из них, осторожно, чтобы не побеспокоить больную, уселась на краешек кровати. Другая осталась стоять, скрестив руки на груди.
Та девушка, что сидела, положила ладонь на лоб ведьме.
– Ну, как ты, дорогая? Это было тяжелым испытанием даже для тебя. Мы все знаем.
Бледные губы раненой шевельнулись.
– Глорис? Ты… здесь… а где Эсвендил?
– Я тут, сестренка, – мигом отозвалась вторая девушка, – мы тебе поможем.
Лицо ведьмы болезненно сморщилось.
– Вы никогда… не оставите меня? Каждый раз… вы лишаете меня рассудка. Это так страшно… когда летишь в пропасть, и нет надежды…
– Отчего же? Надежда всегда есть, – мягко возразила та, кого назвали Глорис, – она есть даже для нас. Когда мы воссоединимся, то станем свободными.
– Мне больно, – прошептала ведьма, – мне больно и страшно. Вы отдали мне свою силу, но кто я? Я слишком одинока, чтобы быть хоть кем-нибудь…
Она открыла глаза – и Геллер увидел, что они такие же, как и у двух других девушек. А еще он увидел, что ведьма похожа на них – как третья капля воды на двух своих сестер.
– Не нужно, – сказала Эсвендил, – не говори так. Ты – Миральда. И ты значишь больше, чем тебе кажется. Не обязательно для кого-то, а лишь для тебя самой.
– Оставь прошлое прошлому, – улыбнулась Глорис, – жизнь еще не прожита. Ты поправишься, и…
– И что? Что дальше? – ведьма приподнялась на локте, – вы ведь наверняка знаете, что меня называют черной ведьмой! Мне нигде нет места, кроме, пожалуй…
– Ты с ума сошла! – всплеснула руками Эсвендил, – и думать не моги об этом! Неужели ты хочешь, чтобы мы ждали тебя вечность?
– Ночницы тоже умирают, – ведьма откинулась на подушку.
– Не так часто, как ты думаешь, – поправила Глорис, – послушай меня, душенька… А что ты думаешь об этом красавчике?
И она насмешливо поглядела на Геллера, который затих, жадно ловя каждое их слово и безуспешно пытаясь разобраться, что к чему.
– Я не знаю его, – как-то тускло ответила ведьма, – но он человек, а это значит, что мне следует уйти так быстро, как только я смогу это сделать.
– Фу, Миральда, ты меня разочаровываешь, – покачала головой Эсвендил, – ты и в самом деле больна, твой рассудок болен. Но болезнь эту еще можно выжечь. Огнем.
– Правда, сдается мне, этого милого мальчика куда как больше беспокоит его собственное благополучие, чем твое, – прошелестела Глорис, пристально глядя на Геллера, – о, я знаю… Он думает только об Императоре! Хм. А будет занятно, если он, в итоге, и погибнет от руки своего владыки… Да, забавно и грустно.
На лбу выступили холодные капли пота.
«Это сон. Всего лишь сон… СОН!!!»
– Нет, пусть живет, – мягко возразила ведьма, – он не бросил меня.
Будучи не в состоянии пошевелиться, Геллер только и мог, что наблюдать, как рыжеволосая девица шагнула к нему и развязно плюхнулась на колени. Кожу обожгло холодом.
– Ты ведь не обидишь нашу сестренку? – прошептала Глорис, – ей и без того досталось слишком много. Ты ведь не дашь ей окончательно лишиться разума?
Геллер хотел возмутиться, столкнуть ее, в конце концов – но не мог ни шевельнуться, ни сказать что-либо. Девица усмехнулась. А потом поцеловала – очень завораживающе-нежно, но от этого поцелуя все тело скрутило такая боль, что Геллер, вдруг обретя голос, закричал.
И проснулся.
– Командор! Командор Геллер!!! Что с вами? – его усиленно тряс за плечо часовой, место которого было в аккурат перед входом в шатер. Геллер с досадой стряхнул руку, вскользь глянул на ведьму – никаких изменений.
– Ничего, все в порядке. Оставь меня.
Солдат обиженно шмыгнул носом, не удержавшись, зыркнул на неподвижную женщину – и вышел.
А Геллер откинулся в кресле, с трудом переводя дыхание. И приснится же такое! Чтобы окончательно успокоиться, он сделал пару глотков из фляжки – спиртное горячей волной прокатилось вниз по горлу.
Но что бы означал этот сон?
Он уперся локтями в край кровати и склонился к самому лицу ведьмы. Уж не ее ли это штучки?
Геллер задумчиво смотрел на бледное лицо. Те, другие, были так на нее похожи! В чем же здесь дело?
За тонкими стенками шатра занимался новый день. Еще каких-нибудь пол часа – и огромная армия двинется дальше, навстречу победе, во славу Империи.
Ведьма дожила до утра.
И Геллер, сам не зная зачем, назвал ее – так, как ее называли в странном сне.
– Миральда.
Ведьма открыла глаза столь внезапно, что командор невольно отшатнулся, но быстро взял себя в руки.
– Как хорошо, что ты пришла в себя. Не бойся, я не сделаю тебе ничего плохого. На вот, выпей…
Он ловко подсунул пальцы под ее затылок, приподнял голову – и другой рукой влил в рот немного вина. В конце концов, красное вино всегда шло на пользу тем, кто потерял много крови. Ведьма закашлялась, задышала часто-часто, будто ей не хватало воздуха, но потом быстро успокоилась. И даже чуть улыбнулась.
…Глаза ее были теплого темно-зеленого цвета, как и у двух девушек из сна, так похожих на нее. Только, к недоумению и разочарованию Геллера, взгляд этих глаз был направлен не на него – а куда-то сквозь, будто ведьма смотрела за грань мира смертных.
И снова гул, лошадиное ржание, топот тысяч ног. Как черная змея, ползет и ползет армия великой Империи на завоевание новых земель…
– И все-таки, командор, я взял на себя смелость написать донесение Императору.
– Безусловно, вы поступили правильно, Дисотто, – Геллер с неприязнью окинул взглядом лощеного генерала, – в таком случае, мне не остается ничего, как самому написать донесение с изложением истинной сути происходящего.
Клейв Дисотто не смутился.
– Воля ваша, командор. Только это непозволительная роскошь – из-за какой-то бродяжки задерживать на целые сутки всю армию, вы так не считаете?
– Я считаю, что вы хотите занять мое место, – Геллер ухмыльнулся прямо в бесцветные, как мутное стекло, глазки генерала, – и потому с таким рвением пишете донесения. Впрочем, Император мудр – и я целиком уповаю на его волю.
Отметив, что Дисотто все-таки побледнел, Геллер дал шпоры коню и поскакал в арьегард армии, туда, где в крытой повозке везли ведьму.
Саэрм, на которого Геллер возложил обязанности сиделки, встретил его лучезарной улыбкой.
– Она улыбнулась, – сообщил воин, – малышка улыбнулась. Но это была грустная улыбка, и по-прежнему она глядит куда-то вдаль, не видя ничего вокруг.
Командор тихо выругался. Ну что ей еще надо, этой ведьме? А, может быть, она и вправду сбрендила, и ничего от нее теперь не добьешься?
– Ты с ней разговаривать не пытался? – спросил она Саэрма.
– Пытался. Только она меня не слышит и не видит. Все зовет какую-то Глорис. А еще Эсвендил. Я вот подумал, может, это родня какая?
Геллер промолчал. Не рассказывать же Саэрму про сон.
– Понемногу даю ей пить разбавленного вина с корицей, – продолжил доклад воин, – она глотает, но меня все равно не видит, хоть ты тресни!
– Надо бы спросить у лекаря, что бы это могло означать, – пробормотал Геллер. Отогнув полог, он заглянул в темное нутро повозки; сноп яркого света упал на лицо ведьмы… Миральды… Но она даже не шевельнулась. Даже не зажмурилась.
Геллер выругался еще раз и опустил полог.
– Ты молодец, Саэрм. Я уж замолвлю словечко перед Императором.
– Будем стараться, – бодро отозвался воин, – спасибо, командор… А девчонку жалко. Видать, здорово ей досталось…
Геллер отпустил поводья, и горячий конь, словно выпущенная из лука стрела, рванулся вперед. Туда, где должен быть командор, в авангард.
Ведь только такие военачальники, как Райк и Дисотто, могут позволить себе осторожненько ехать в середине людского моря, защищенные со всех сторон, зажатые черными латами, потными лошадиными боками… Но – в безопасности.
А ему хотелось, чтобы в лицо бил свежий ветер, чтобы видеть, куда движется армия – и, конечно же, вести ее за собой. Как и положено командору Империи.
Теперь они двигались на восток, к Огневой пустоши. Геллер все-таки вспомнил эту старую историю. О том, как люди предприняли попытку вторгнуться в Дэйлорон. Вошли в мелоколесье – и почти сразу же наткнулись на седого дэйлор. Он им приказал повернуть – дескать, довольствуйтесь тем, что уже имеете. Но его, само собой, никто не думал слушать. И тогда дэйлор, оказавшийся чародеем, произнес страшное заклятье. Его тело лопнуло, исторгая из себя кошмарное пламя; погибнув сам, он утащил вслед почти двадцать сотен людей – огромное число по тем временам. А черная проплешина, уродливый шрам в зеленой губке леса, так и не заросла за три столетия.
Вот там-то и решил Император дать решающий бой народу дэйлор – словно желая припомнить старое и отомстить.
«Получается, один маг дэйлор смог уничтожить целую армию», – размышлял Геллер, – «а что могут чародеи Закрытого города? Хотелось бы мне знать…»
Маги вышеупомянутого города, угнездившегося в самом сердце Алларена, столицы Империи, всегда манили его как нечто загадочное и непостижимое. Геллеру хотелось хоть одним глазком взглянуть на то, как они живут, что едят и пьют. Говаривали, что очень редко в Закрытый город берут нового ученика – но во время жизни Геллера при императорском дворе этого не произошло ни разу – по крайней мере, ни разу не открылись ворота цитадели.
Правда, один раз ему довелось лицезреть мага, который явился на прием к Квентису, когда старый император отошел в мир иной. Это был очень высокий, сухопарый мужчина, средних лет. У него было болезненно-одутловатое лицо, обрамленное коротким ежиком седых волос; водянистые глаза, полуприкрытые тяжелыми, отекшими веками; тонкие губы, по которым время от времени скользила презрительная улыбка – будто все, что происходило в императорском дворце, и гроша ломаного не стоило. Одет чародей был богато, все пальцы – в перстнях. Только были это не совсем обычные перстни, Геллер обратил внимание, что каждый из них имел вид звериной морды – то волка с разверзнутой пастью, то рыси, то летучей мыши. И выполнены были звериные личины так, что, казалось, вот-вот заклацают зубами, завертят головами… Геллер не слышал, о чем беседовал маг с молодым владыкой Империи, знал только, что после этого разговора Квентис ходил сам не свой.
«Слишком много они хотят», – зло обронил он, – «Теперь понимаю, почему отец сторонился их. Империя обойдется и без магов, пусть себе сидят дальше в своем улье…»
– Командор! Командор! – запыхавшись, подлетел один из полутысячников, – к нам вроде армия движется!
Геллер взглянул в направлении, куда указывал воин – и правда, с востока полз по степи, перемежающейся с мелколесьем, черный слизень имперских тысяч. Откуда ни возьмись, вынырнули Райк и Дисотто.
– Извольте, командор, встретить подкрепление.
Геллер раздраженно передернул плечами. Они, конечно, вправе считать его сопляком-выскочкой – но столь явная демонстрация пренебрежения начинала надоедать. Чего они добиваются, пытаясь выставить его на посмешище?
– Мне кажется, что воины империи еще слишком далеко, чтобы оказывать им почести, – заметил он, – Я встречу их чуть позже.
Не говоря более ни слова, развернул коня – и удалился. Но отнюдь не в том направлении, о котором говорили генералы Императора. Геллер направился проведать ведьму.
Все было по-прежнему. Женщина не приходила в себя; глаза ее оставались открытыми, но смотрела она вдаль, куда-то сквозь верх повозки; губы беспрестанно шевелились, тонкие пальцы нервно теребили покрывало.
– Хотел бы я знать, что она видит, – кивнул на ведьму Саэрм, – а может, командор, помешалась девка, и зря ты ее тащишь? Может, куда как добрее добить?
Геллер с сомнением покачал головой. Была правда в словах седовласого воина; дух ведьмы витал далеко, в иных мирах, и было неведомо, вернется ли он. Но убить? Распрощаться с собственными честолюбивыми помыслами?
– Нам некуда торопиться, Саэрм. Пусть себе… Неприятностей от нее никаких. Может, еще оклемается…
Совсем некстати Геллер вспомнил странный сон. Что это было? Те две рыжеволосых красавицы, называвшие ведьму своей сестрой – быть может, они и правда ее сестры?.. Он покачал головой. Все было странно и непонятно, а это состояние Геллер терпеть не мог.
– Думаю, все скоро решится, – сказал он скорее для того, чтобы успокоить самого себя, – продолжай нести службу, Саэрм.
Глава 6
Когда смешаны карты
…И снова Квентис спускался по спиральной лестнице, круто уходящей вниз, подобно змее обвивающей глубокий колодец. На сердце было легко; все шло так, как он и предполагал – и владыка империи насвистывал веселый мотивчик. По его подсчетам, через три дня должна была состояться судьбоносная битва на Огневой пустоши, после которой уцелевшие жители Дэйлорона покорно падут на колени перед величайшим из императоров, когда-либо правивших. Квентис даже начал прикидывать, как будет именовать себя после того, как земли за Эйкарнасом, вплоть до самых гор, присоединятся к империи людей: порой ему казалось, что стать Квентисом Великим – это слишком банально (тем более, что великих в династии было уже предостаточно). Куда как более удачными казались ему прозвища «Покоритель» или «Завоеватель». Ну, или, на худой конец, он был согласен прозываться «Добрым» – ведь, если рассуждать здраво, разве не для своих подданных завоевывает он земли, полные золота и сияющих драгоценных камней?
А в том, что земли будут завоеваны, Квентис уже не сомневался. Вспоминая слова посланца из Закрытого города, не мог сдержать усмешки – ведь сумел, однако, развлечь своего владыку чародей!
И – воистину всемогущ Случай, подбросивший всего лишь одну нелюдь магам Закрытого города…
Лестница закончилась. Дальше – начинался длинный, едва освещенный чадящими факелами коридор, в котором не было ни души. От старых камней исходил неприятный промозглый холод; Квентис поспешил запахнуть на груди теплую накидку. Он поднял повыше факел и энергично зашагал дальше, надеясь, что недолго пробудет в подземелье.
… Два гвардейца, из личных Стражей Императора, играли в кости на перевернутом бочонке, но – к вящему удовольствию Квентиса – едва завидев его, вытянулись по струнке, отсалютовали мечами.
– Долгой жизни и великих деяний Императору!
Он чуть заметно кивнул. Посмотрел на покрытую застарелой ржавчиной дверь.
– Ну, что у вас новенького?
– Ничего не жрет нелюдь проклятая. Ни вчера, ни сегодня, – бодро отрапортовал гвардеец, который стоял по левую руку.
– А силой кормить не пробовали? – Квентис ухмыльнулся, – так она себя и голодом заморит. Лишь бы смешать мои планы.
Гвардейцы обменялись встревоженными взглядами.
– Никак нет, Ваше Императорское Величество.
Это сказал уже другой парень, стоящий по правую руку.
Император кивнул.
– Хорошо. Я доволен вашей службой. А теперь откройте мне, я хочу побеседовать с моей красавицей.
Квентис терпеть не мог скрипа ржавых дверных петель – а потому первым, что он приказал сделать, была тщательная их смазка. Тяжелая дверь отворилась почти беззвучно, и он вошел.
Дэйлор, как и в прошлый его визит, сидела в углу, на сыром клочке соломы, закутанная в собственные волосы, как в траурную шаль. Перед ней стояла миска с кашей, к которой девушка даже не притронулась. У самой стены Квентис заметил осколки глиняной кружки, в которой ей обычно давали воду.
Он нахмурился, мысленно проклиная поистине нечеловеческую гордость дэйлор. Мало того, что от пищи отказывается, так еще и кружку разбила. И дело-то вовсе не в кружке – а в том, что специально швырнула ее, дабы продемонстрировать все свое презрение к тюремщикам.
Затем… Квентис еще раз внимательно посмотрел на застывшую неподвижно девушку – и в душе шевельнулся холодный и скользкий червячок тревоги.
Она не двинулась с места, когда Квентис вошел. Даже не посмотрела на него: взгляд огромных черных глаз по-прежнему сверлил мокрые камни пола.
«Надо будет приказать, чтобы убрали здесь», – мелькнула мысль, – «Хаттар, и как же здесь воняет!»
Спутанные волосы чернильными прядями падали на девичье лицо, измазанное грязью, но Квентис все-таки разглядел светлые дорожки от слез на спалых щеках.
«Плакала, значит… Что ж…»
Глядя на исхудавшую, измученную и доведенную до крайности дэйлор, Император поймал себя на том, что не испытывает ровным счетом ничего: ни жалости, ни особого торжества. Словно и не живое существо сидело на полу перед ним, а просто кусок мяса.
«Нелюдь. Это – нелюдь, которую я использую для того, чтобы прославиться. Нелюдь, которую подарил мне Случай», – подумал он. А вслух сказал:
– Ну что, милочка, вы передали королю Дэйлорона мои инструкции?
Девушка не шевельнулась, по-прежнему глядя в одну точку. Квентис повторил вопрос – дэйлор вздрогнула, перевела на него взгляд. Словно только что заметила, и Императору это очень не понравилось. Он поежился – промозглый холод пробирал до костей. А дэйлор, в лохмотьях, что едва прикрывали тело, гордо восседала на полу и даже не пыталась обхватить руками плечи в попытке сохранить хотя бы каплю тепла.
– Что молчите? – язвительно поинтересовался Квентис, – говорите же, я жду.
Бледные губы тронула слабая улыбка. С каждым мгновением она становилась все шире; затем девушка звонко расхохоталась, качая головой, словно «кланяющаяся куколка», детская игрушка, которой юный Император в свое время оторвал голову, пытаясь понять, каким образом кукла может самостоятельно двигаться.
Квентис невольно попятился – происходило нечто странное и, судя по всему, не предвещающее ничего хорошего.
Дэйлор весело смеялась, и ему почудилось, что она смеется именно над ним.
– Прекрати, – прошипел он, затем рявкнул во весь голос, – Прекрати!
Смех оборвался, смолк, звякнув в напитанном сыростью воздухе, как уроненный в траву колокольчик. Девушка в последний раз качнула головой и снова замерла на полу. Только глаза нелюди неотрывно следили за человеком, да на губах играла все та же странная, непонятная улыбка.
Квентис передернул плечами. Да что она возомнила о себе, маленькая дрянь? Стиснув зубы, он шагнул к стене – туда, куда цепь уже не пускала пленную дэйлор, и снял с крюка плеть.
– Когда Император задает вопросы, следует отвечать, – назидательно произнес он, замахиваясь.
И в этот момент дэйлор заговорила, перемежая слова глупым хихиканьем.
– Король свободен. Свободен! Он соединился… с предками, и теперь злой повелитель людей не сможет причинить вреда ни королю, ни Дэйлорону!
Темный потолок дернулся, а потом закружился над головой.
Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять – что значит «соединился с предками».
Чтобы обрести равновесие, Квентис оперся рукой о стену и слепо уставился на смеющуюся дэйлор.
– Империя падет! – взвизгнула она, тряся головой, да так, что, казалось, еще чуть-чуть, и тонкая шея, не выдержав, переломится, – падет!!!
– Замолчи! – не своим голосом заорал Император. Отшвырнув плеть, он бросился к двери, с силой дернул ее на себя.
– Не кормить больше! – прохрипел владыка Империи в побелевшие лица гвардейцев, – пусть сдыхает!
И почти бегом, позабыв о всяком достоинстве, поспешил к лестнице, ведущей наверх. В голове зудела, билась о стенки черепа одна-единственная мысль – что теперь делать?
…Предположим, у Геллера хватит ума не вести армию прямиком в Дэйлорон, под ядовитые стрелы проклятой нелюди. Но что тогда? Послать гонца с приказом вернуться в Алларен? Хаттар Всеобъемлющий! Какой позор!!! Эти заплесневевшие в своих мантиях министры посмотрят на него снисходительно – впрочем, как всегда… Пошепчутся меж собой, произнесут речь о том, что молодости свойственны ошибки, но императору следует впредь побольше думать. И как же прекрасно все шло! Неужели король Дэйлорона все-таки удавился? Чтобы не вести под мечи людей свою жалкую пехоту?!!
Воспаленные глаза слезились. Огонек свечи в темноте причинял боль. В горле пылала жажда.
Квентис потянулся за кубком, плеснул туда от души вина и залпом выпил. Ему было страшно… Отзывать армию? Но как можно вынести насмешки за спиной? Да, весь двор будет хихикать и прятать глаза…
– Что же делать? Что?!!
Он со злостью швырнул пустой кубок в стену.
Самолюбие не позволяет тебе проигрывать. Позволит ли оно погнать людей на бойню, в лес?
– Если моя тень до сих пор не сделала этого, – вслух сказал Квентис.
Собственный голос показался ему на удивление слабым и безжизненным. Кроме того… Он судорожно стиснул рукоять меча. Совсем рядом, прямо в трапезной, где и сидел император, раздалось странное шарканье.
И рядом не было Геллера, который отдал бы свою жизнь за Императора.
Не раздумывая более, Квентис выхватил клинок. Путаясь в полах кафтана, попятился к стене – чтобы исключить возможность нападения с тыла. Темная трапезная, с единственной свечой, стол, залитый глянцевыми лужами вина, блюдо с недоеденной телятиной – все предательски плыло перед глазами. Запоздало он подумал о часовых, дежурящих снаружи. Впрочем, если даже они не остановили таинственного гостя, значит… надеяться на них не стоит.
Шарканье прекратилось. И Квентису померещилось, что в углу шевельнулась фигура. Еще более черная, чем окружавшая ее темнота.
– Кто здесь? – крикнул он, стараясь придать голосу должную решительность.
Получилось.
И вдруг…
– Кхе-кхе. Пусть Ваше Императорское Величество не беспокоится.
– Ты кто такой? – рявкнул Квентис, все еще не опуская меч, – что здесь делаешь?
– Вы позволите мне подойти к свету? Только, прошу вас, не делайте скоропалительных выводов.
Император пожал плечами. Уже порядком протрезвев, он с немалым любопытством ждал продолжения.
– Подходи, кто бы ты ни был. Только без глупостей. Я прекрасно владею мечом.
– О, безусловно, Ваше Величество. Ваши таланты неоспоримы.
Темнота вздрогнула, сдвинулась – и в золотой кружок света, шаркая, из мрака вылилась сгорбленная фигура, закутанная так, что Квентис увидел только глаза – темные, блестящие, и белый лоб. Нижняя часть лица была скрыта под шарфом.
– Прошу меня извинить, – сказал странный незнакомец, – я должен был сразу представиться. Я – гонец Магистра, и должен кое-что передать вам.
– Какого еще магистра? – непонимающе пробормотал Квентис, но затем опомнился, – Магистра Закрытого города?
Гонец закивал.
– Да, Ваше Величество. Магистр прислал меня, узнав о том, какая беда вас постигла.
– А почему ты скрываешь лицо? – подозрительно прищурился Квентис.
– Последний магический эксперимент Хозяина изуродовал меня, – спокойно промолвил человек, – вам лучше не видеть этого. Но какое значение имеет мое лицо? Я передам слова Магистра, и вы должны будете дать ответ.
– Ты диктуешь мне условия? – Квентис приподнял брови. Уверенность постепенно возвращалась к нему, и теперь в душе росла злость на самого себя – это ж надо, испугался, как малое дитя! Хорошо еще, что в штаны не наложил…
– Хаттар меня упаси, – гонец низко поклонился, – так… могу я начать?
– Сделай одолжение.
– Маги закрытого города окажут поддержку молодому владыке. Армия сможет беспрепятственно войти в Дэйлорон и занять столицу…
Квентис, едва веря собственным ушам, глядел на гонца. Все это было очень странным, особенно если вспомнить, что маги никогда не поддерживали армию. И никогда не вмешивались в дела Императора, ну, разве что за исключением того случая, с плененной дэйлор. Эх, растянуть бы этого «гонца» на дыбе, да узнать, что замыслил Магистр… Но, разумеется, Квентис виду не подал. Спросил только, а что хотят маги взамен.
– Магистр покорнейше просит дозволения спокойно исследовать земли дэйлор и взять в Закрытый город все, что маги сочтут нужным, – не моргнув глазом, ответил гонец. И тут же поспешно добавил:
– Золото магов не интересует, мой Император. Все богатства достанутся вашему величеству.
…Хрустальный шар светился бледно-голубым, бросая осторожные блики на вызолоченные стены кабинета. К слову, позолота здесь нужна была вовсе не для того, чтобы потешить тщеславие хозяина. Золото, благородный металл, должно было нейтрализовать любой магический шпионаж – и владелец кабинета прекрасно знал об этом.
Магистр Закрытого города сидел в глубоком кресле, расслабленно откинувшись назад. Одна его рука служила опорой тщательно выбритому подбородку, другая лежала на гладкой поверхности шара, в мутной глубине которого как раз отражалась беседа молодого Императора с Гонцом.
– Но что вам тогда нужно, если не сокровища? – Квентис недоуменно пожал плечами и опустил меч, не пряча его, однако, в ножны.
– Магистр хочет изучить магию дэйлор, ваше величество. Больше Закрытому городу ничего не нужно. В конце концов, разве был у вас повод сомневаться в этом?
Император хмуро разглядывал темную фигуру. Затем все-таки лихо вбросил клинок в ножны и поинтересовался:
Читать бесплатно другие книги:
