Пересадка на станции «Вечность» Корнелюк Алексей

Глава 1

– Да где же ты… – прошептал я, мельком поглядывая то на железнодорожные пути, то на часы. Зябко, пальто совсем не греет, пальцы ног сковывают неудобные туфли и холод.

«Опаздываю, опаздываю, опаздываю…»

Переминаясь с ноги на ногу, я сжимал оттягивающий плечо ремень от сумки. Не припомню, чтобы складывал туда что-то тяжёлое. Перекинув ремень за спину, я брезгливо оглядел бетонный пол, облепленный жвачками.

«Где, чёрт возьми, носит этот поезд?!»

Покусывая губы, иду к табло… Гул от шагов разносится по пустынной станции.

– Ну замечательно! – едко и намеренно громко произнёс я, как только увидел новость о задержке.

Прохлопывая свободной рукой пальто в поисках сигарет, на автомате опустил сумку и принялся расстёгивать пуговицы. Расстегнув вторую, опустил глаза и, прикрывая глаза, замер…

– Твою же мать! – сморщившись, я наклонился, схватил двумя пальцами упавший на пол ремешок и на вытянутой руке понёс сумку к…

А где тут лавочка?

Обойдя колонну, окинул взглядом разбросанный мусор, недопитые бутылки, упаковки от снеков, шелуху от семечек и поспешил к следующей колонне. Чем ближе я подходил, тем отчётливее чувствовал запах мочи. Прикрыв нос тыльной стороной ладони, я перебил вонь дорогим парфюмом.

На лавочке громоздилось что-то большое. Набросанные стопки журналов или… Я подошёл ближе, и груда журналов вдруг ожила. Под накиданными сверху газетными листами храпел, цвёл и пах бомж. Из-под листов торчала лишь голова с натянутой шапкой до самого носа. В глазах от ядовито-пахучей мочи заискрило, и, отшатнувшись, я наступил на горлышко бутылки. Та со звоном вылетела из-под каблука, прокатилась по бетонному полу и ударилась о железное основание лавочки.

– Аргх! – поднимаясь, захрипел бомж.

Я сделал ещё два шага назад, наблюдая, как оно оживает и сбрасывает с себя бумагу, будто дерево листья в конце октября. Парфюм уже не справлялся. Казалось, освободившись из-под бумажной простыни, он раскрыл свой вонючий потенциал на всю катушку.

– Ты чего так долго? – обратился ко мне бомж, небрежно почёсывая свою куцую бороду.

Я нахмурил брови. Кто знает, что с бодуна привидится.

– Язык проглотил, Степан?

Откуда он знает моё имя? Встретившись с ним глазами, я почувствовал пробегающий по спине холодок… Внутри что-то упало, разнеслось эхом ужаса и удивления.

– Ты это, в себя приходи. Вот, на-ка. – бомж наклонился под лавочку и достал недопитую бутылку водки. – На, хлебни, полегчает.

Стало трудно дышать, и я решил ослабить галстук. Подняв руку к шее, я заметил, как трясутся пальцы. В глазах помутнело, и, обмякнув, я сполз по колонне на залепленный жвачками бетонный пол.

Глава 2

– Держи, говорю. – обдав перегаром, старый оборванец вкручивал в мои похолодевшие пальцы полупустую бутылку.

Вырвав руки, я отшатнулся.

– Спокойно, дружок, ты чего? – протянув в мою сторону морщинистую руку, демонстрируя почерневшие от грязи ногти, старик, видимо, ждал рукопожатий.

– Да отвали же ты. – простонал я, вставая и отбиваясь от руки с бутылкой водки.

– Где твоё уважение, балбес? – возмутился бомж, икнув.

Я прищурился.

Да не может быть… Тот же небольшой шрам над бровью, три большие морщины, взбороздившие крупный лоб, острый подбородок, аккуратные скулы и глаза… Точь-в-точь мои! Разве что, помутневшие, поблёкшие, потерявшие былую искру и веру в лучшее.

В нос ещё раз ударил коктейль из запахов мочи и перегара. В горле запершило, и, собрав кислую слюну, я сплюнул на замусоренные железнодорожные пути.

Это был я, без сомнений. Точнее, моя состаренная копия, которая…

– Сам ты копия, ЁЛЫ-ПАЛЫ! – воскликнул старик и отпил из бутылки, высоко запрокинув голову.

Господи… Да он хлыщет водку, как лимонад во время засухи…

Вытерев рукавом губы, он, противно кашляя, закрутил пробку и как-то чересчур бережно поставил бутылку под лавочку.

– Что тут происходит?! Ты… то есть, вы… почему вы так похожи на меня?

– Я… похож на тебя… – повторил старик, почёсывая бороду. – Погоди, голубчик. Это ведь ты, да? – нырнув в разбросанные газеты, дед, копошась, стал выискивать что-то в куче макулатуры.

Достав потрёпанную газетёнку, бомж развернул пожелтевшие листы, нахмурил брови и вгляделся в страницы.

– Ну точно ты… эй, руки, ёб твою мать! – воскликнул дед, теряя равновесия и валясь на спину.

Я, вцепившись в край газеты, вырвал кусок и под глухой удар черепа об колонну старика всмотрелся в картинку.

На полразворота была моя фотография, а над ней крупный заголовок:

«Молодой управляющий компании «Стрэтэджир дэливер» найден мёртвым в своей квартире»

– Я те щас мочку уха откушу, сопля! – кряхтел пьянчуга, пытаясь встать со скамьи и сбрасывая на пол груду газет.

Быстро пробегая глазами по некрологу, я стал пятиться назад. Нет, не может этого быть.

Я не умер, я жив!! Какой, к чёрту, инсульт в 32 года?! Что за журналюга-дилетант состряпал эту статью?

– Эй, обормот, на рельсы, не упади. – окрикнул меня старик.

Живот скрутило, голова вот-вот лопнет от невыносимой долбёжки, ещё шаг и… Каблук повис в воздухе, и неведомая сила потянула меня назад.

Лёгкость, почти невесомость прекратилась так же внезапно, как и появилась.

Не успел я прийти в себя, как дед резко подскочил и схватил за край галстука. Дёрнув на себя, он притянул моё обмякшее тело обратно на перрон.

– Шо как ребенок, в самом деле? – хватая за грудки, спросил дед, приводя меня в чувства перегаром. – Умер и умер, чего трагедию ломать?

– Нет… нет… нет, не умер. – глухо пробубнил я. – Это ошибка. – заключил я, отходя на безопасное безвонное расстояние.

– Может, всё-таки водочки, а? – оголив гнилые зубы, беззаботно предложил старик.

– Да запихни ты свою водочку знаешь куда? – заорал я на безобидного на вид старика, почёсывающего задницу. – Ахррр! – сжав кулаки, я стал накручивать круги по перрону. – Это всё сон, дурацкий, странный сон! Сейчас я проснусь и всё будет как прежде… Да… как прежде.

Дед икнул и молча вернулся к месту обитания, нырнув под лавку.

– Как хош, я всё-таки глотну чутка… – заключил он и осушил бутылку одним глотком.

– Нет, ну привидится же такое… Кошмар, вот фантазия у меня, конечно. – тарахтел я без остановки.

«Хрясь!» – бутылка со звоном вдребезги разлетелась во все стороны.

Замерев от неожиданности, я с опаской поглядывал на старика.

– Всёёё, водочка закончилась, а вместе с ней моё терпение! – икнув, подытожил он, смерив меня взглядом. – Садись, иначе я за себя не отвечаю!

Глава 3

Дед насупился, нахмурился, нахохлился, и все другие «нах»-определения, подходящие под описание расстроенного пожилого бомжа.

– Сам ты бомж, мать твою за ногу! – заорал старик со злой гримасой. – Я щас этой розочкой из водочной бутылки тебе пластику сделаю от сих до сих. – дедуля провел по щекам грязным пальцем, рисуя улыбку.

Я выставил руки вперёд, пытаясь утихомирить старца.

– Жду тебя тут, сижу сиднем, затекло уже всё. «Хр-р-р». – он звонко хрустнул тазом, заставив меня поморщиться. – А ты тут истеричку включаешь: «СОНЬ, СОНЬ»!! НЕ СОНЬ, а блядская неотвратимая смерть, и всё тут, понял?

Сглотнув, я кивнул в ответ.

– Ну вот и славно. Значит, расклад такой. – дед деловито сунул руку в растянутый выцветший свитер и достал трубку. – Я инструктаж проведу, а ты не выделывайся и не перебивай!

Увидев, что я ещё раз кивнул, дед расплылся в улыбке и принялся набивать трубку табачком.

– Я сам, когда при смерти был, увидел свет в конце туннеля. Думал, ну всё, РЕКОНСТРУКЦИЯ… превращусь в белочку.

– Реинкарнация. – осторожно поправил я.

– Чего?! – попыхивая трубку, воскликнул дед.

– Реинкарнация, говорю, а не реконструкция…

– Ну, я так и сказал – реструктуризация, одним словом… Хрен я больше в облик человека вернусь, хочу быть белочкой.

Я косо глянул в сторону железнодорожных путей.

– А они, – тут дед многозначительно указал грязным пальцем вверх, – по-своему распорядились и направили меня сюда куковать.

Я ждал продолжения, но дед чего-то умолк и лишь языком водил по дёснам, уставившись в одну точку. Ждал и ждал… Время тянулось, а дед всё из паузы не выходил.

– Ииии…? – мягко разбудил я старца.

– И хрен мне, а не белочкой быть!

– Аааа… ясно.

Я поднял с пола сумку и пошёл прочь.

– Эй, шалопай, это ещё не всё. – кинул мне в спину дед.

Я, не разворачиваясь, закатил глаза, про себя удивившись, что успел привыкнуть к столь изысканным запахам мочи, перегара и табака.

– Пока я тебя ждал, мне в уши успел ангельский голосок напеть про какую-то рыбу. Кар… Карпа? Карпу? В общем, скользкое словечко такое.

– Карму? – предположил я слово, про себя представив, как бы забавно с ним было бы гадать кроссворды. 5 букв по горизонтали – первая К, последняя У.

– Карма, карма! – воодушевился дед, от чего прерывисто задышал. – А ты смышлёный, не то что я. – подойдя ко мне, старец взял меня под локоть и повёл по перрону. – Ну и вот, я вместо рая обетованного или ада с его котлами кипящими получил, вроде как, время на подумать. Как жил, так и продолжаю жить, только это… – дед остановился и кивнул головой в сторону своего места обитания. – За жратву не беспокоюсь и фараоны с места не сгоняют, а водочка… – тут дедуля закатил в блаженстве глаза. – Она сама собой появляется.

– М-м-м. – промычал я, выдавив из себя искусственную улыбку.

– Представь, какая ирония получается, – дед дёрнул меня за плечо и подмигнул, – как прожил жизнь, так и на небесах жить приходится.

– Странные какие-то небеса. – заключил я, вглядываясь в перрон, которому конца и края не было видно. – Я всё-таки не пойму, если ты так жил и продолжаешь жить, так это одна история… Но я…

– Так ты у меня в гостях, Стёпка… Мы же с тобой из одного теста сделаны, вот и отбываешь ты в свой длинный путь именно с моего порога.

Я поглядел на деда. На вид ему было лет 70, не меньше. Вроде рост мой, да осел дедуля, ссутулился как-то, а комплекцию так и не определишь, на нём столько тряпок было, как игрушек на новогодней ёлке.

– Может, мы обратно пойдём, а то, если поезд придёт, не успею же… – начал было я, но старец меня тут же перебил, успокоив.

– Без тебя не уедет.

– Но почему? Почему так?

– А как ты хотел? – заулыбался дед, оскалившись гнилыми пеньками вместо зубов. – Красную ковровую дорожку? Поезд, потому что станции тебе проехать придётся, но без меня. Я, считай, твоя стартовая точка, 0 на оси координат, от которой тебе плясать нужно… – дед задумался и после многозначительной паузы добавил. – А куда тебя этот поезд привезёт – мне неизвестно.

– Ноль на оси координат… Интересная формулировка, интересно…

– Есть ли в ней смысл? – закончил за меня дед. – Конечно, Евпатий Коловратий, смысл есть! Не просто так этим самым ртом звуки издаю. Я – это версия нашей коллективной души, которая прожила жизнь без целей, желаний, просто прожила и всё тут. Никому не говнил, дорогу не переходил, но и добрых дел не выказывал, понимаешь?

Я еле заметно кивнул, проникаясь состраданием к дедуле.

– А вот эту жалость свою знаешь куда засунь? Туда, куда ты мою водочку хотел засунуть. Это мой выбор… Мой, понял? – дед широко-широко раскрыл глаза схватив меня за шею. – Не надо меня жалеть, я прожил, как хотел, и рад, что в своё время сам себе в этом признался. Я это… – дед защёлкал пальцами – Как его там… Стал дауншифером ещё тогда, когда сгущёнка была не такая приторная, а бабы… А бабы… Не, бабы суки во всё время были, неудачный пример. – заключил дед, выпуская мою шею из рук.

Вдалеке послышался знакомый уху звук «Чух-чух», и мы остановились.

– Ну вот и поезд твой.

– Сумка! – спохватился я.

– Сумка твоя здесь же. – указал дед под ноги. – Наши пожитки всегда с нами, куда бы мы не шли.

«Чух-чух» слышался всё отчётливее. Приближающийся поезд оказался каким-то странным, но больше всего меня удивило другое…

Глава 4

На всякий случай я наслюнявил большой палец и стал усердно протирать глаза. Ну привидится же такое…

– Ай, красота… – с придыханием заявил дед.

Я же всё ковырялся пальцем, пытаясь сбросить невидимую соринку, налипшую на сетчатку. И этот глюк, который… Я осторожно приоткрыл глаза. Да… Да, мне не привиделось, уму непостижимо!

Дедуля аж шапку снял и к груди приложил.

Сам поезд удивлял меньше, чем верхняя его часть, так сказать. Как бы это описать… Я почесал отросшим ногтем висок.

Сам поезд подталкивала гигантская, размером с вагон, рука.

Причём всю руку не было видно, только кисть, а за кистью туман. Беспросветный и тягучий, как серое желе. Никакой линии электропроводов, только тонкие пальцы, плотно обхватившие вагон.

Я мельком взглянул на старика.

– А ты думал, что зря в детстве в железную дорогу играл? – выпятив грудь вперёд, спросил дед.

Я лишь протяжно издал звук «Э-э-э…»

Замедлив ход, поезд, состоявший из одного вагона, остановился ровно там, где мы стояли.

Вблизи поезд чем-то напоминал посеребрённую пулю. Каждая его деталь казалась идеально ровной и отдавала блеском. Лишь маленькие матовые окошки выдавали в нём средство передвижения.

«Пф-ф-ф…» – столб пара вырвался наружу, и блестящая дверь эффектно подалась вперёд, а затем съехала вбок.

Что было внутри, понять было сложно, так как само отверстие было запечатано плёнкой.

– Ну, бывай. – положив ладонь на моё плечо, сказал дедуля. – Не поминай лихом. – добавил он и, передав в мои руки сумку, побрёл, опустив голову, в сторону своего прибежища.

Я, не решаясь зайти внутрь, провожал взглядом этого поседевшего неряху. Затем, сделав шаг в сторону двери, замер и, повернув голову, выкрикнул:

– Старик, а откуда ты слова такие знаешь? Про реконструкцию и реструктуризацию.

– Финансовыми газетами подтирался. – ответил дед, подняв кулак вверх.

Я, улыбаясь, сделал ещё два шага вперёд и встал напротив плёнки. Она казалась живой, и по её поверхности пробегали еле заметные волны.

Освободив руку от сумки, я поднял палец и нерешительно приложил его подушечку к плёнке.

Тепло, вроде ничего… Надавив сильнее, я протолкнул руку вперёд, минуя вязкость, и вот уже вся кисть скрылась за плёнкой.

Прислонив лицо, я хотел взглянуть, что там. Первым прошёл нос, и я почувствовал, как что-то невидимое щекочет и обволакивает кожу. Вытянув вперёд шею, я раскрыл глаза.

– АААА!!! – заверещал я, увидев сущность без лица, лишь отдалённо похожую на человека. Выдернув лицо, я от ужаса бахнулся задницей на бетонный пол. Тяжело дыша, я видел ещё стоявший перед глазами образ этого чучела.

На том месте, где должны были располагаться нос, глаза, рот и уши, была до предела натянутая кожа, напоминающая поверхность барабана.

– Каждый раз одно и то же. – сказал он, выходя на перрон. – Нарисуем мы лицо, на-ри-су-ем, а пока давай, внутрь забегай. – сказал он, показывая жестами, где это самое «внутрь».

Я, не шевелясь, рассматривал его. Откуда он вообще звуки издавал, где рот? Я пробежал взглядом по белоснежному халату с обрамлёнными красной нитью краями. Ткань не поддавалась описанию. С одной стороны, невесома, как шёлк, с другой – как прорезиненный дождевик.

– Долго пялиться будешь? – пожала плечами сущность. – Вставай и внутрь.

Я не шелохнулся.

Тогда сущность вскинула руки, еле заметно коснулась виска, моё тело как ужаленное подскочило и, маршируя, зашло внутрь, проскользив сквозь плёнку.

Мышцы одеревенели и не слушались. Я, стоя в тамбуре, с широко раскрытыми глазами наблюдал, как сущность забралась следом.

Подойдя к небольшой стойке, напоминающей минималистичную металлическую тумбу, сущность провела пальцем по поверхности и под вспышки на экране стала размахивать руками, словно дирижируя оркестром.

В тамбуре зажглась оранжевая подсветка, пробежавшая световой линией по полу и потолку.

– Тфффф – зашипел компрессор, и дверь с хлопком закрылась.

Сущность повернулась ко мне. От подушечек её пальцев исходило еле заметное свечение.

– В вагон сам зайдёшь или помочь?

Чувствуя, как задёргались лицевые мышцы, я вымученно кивнул головой и с облегчением почувствовал, как вернулся контроль к телу.

Глава 5

Прижав к груди сумку, я, как цапля, наступая исключительно на носочки, прошёл вглубь чёрного тамбура.

Тело потихоньку оживало, и я старался обходиться без резких движений.

Каждый мой шаг на полу оставлял удивительной красоты отпечаток. Казалось, я иду по тонкому слою льда, и при каждом соприкосновении узор растекался чудаковатой кляксой. Но стоило мне переступить дальше, как узор безвозвратно исчезал.

– Первая дверь направо. – раздалось за спиной.

Вагон внутри запросто можно было спутать с современным космическим кораблём.

Всё выдержано и строго. Поверхность пола, что это? Я слегка прищурился… Может, матовое стекло или…

– Да сколько можно, заходи уже. – с желчью в голосе поторапливал незнакомец.

Стены напоминали тёмный титан, от них прямо веяло холодом. А отдельные детальки – ручки, заклёпки, наконечники – были, скорее всего, хромированы.

Пикнув, овальная дверь почти бесшумно растворилась в стене.

Никаких плёнок, только скудный интерьер и оббитое жестью крохотное купе.

Сзади мягко опустились пальцы на шейный отдел позвоночника и резко втолкнули меня внутрь. Стоило мне перелететь порог, как началось то, что сложно описать словами.

Смена кадров была столь стремительна, что я после толчка еле как устоял на ногах.

Стараясь не моргать, я внимательно смотрел за происходящим. Купе, которое выглядело вполне объёмным, на деле оказалось картонной декорацией и при моём появлении с шумом завалилось назад.

В глаза ударил яркий свет. Солнечный луч чуть ли не выбил моё глазное яблоко, и, резко вытянув вперёд руку, я опустил взгляд.

Пол ожил, матовое стекло задышало и, словно только что залитая в турку вода, стало волноваться, образуя неровности и рыхлые земляные ложбинки. Через секунду сквозь землю проросла ярко-зелёная трава.

Я отдёрнул ногу, наблюдая, как отпечаток в рыхлой земле заполняется зелёной жизнью. Всходы травинок придали объёма и пышности.

Стены, которые когда-то были в тамбуре, исчезли, открыв передо мной безграничные просторы. Я словно попал на альпийский луг, даже воздух изменился… Я сделал глубокий вдох и почувствовал, как в лёгкие проникает свежий запах скошенной травы.

Голова закружилась. Чувствуя на своём плече руку, я повернулся и взглянул на сущность. Перемены коснулись и его… Теперь на том месте, где была пустота, прошла рябь, и лица разных незнакомых мне людей с сумасшедшей скоростью то появлялись, то исчезали на шарообразной поверхности.

– Подбираю подходящий образ. – озвучил мои мысли незнакомец.

Лица, как миллионы слайдов, сменяли друг друга.

Обернувшись, я потерял из виду дверь, не осталось ничего… Мы стояли на зелёном, залитым солнечным светом, прекрасном лугу.

Большая бабочка с красными крыльями, порхая, сделала несколько кругов вокруг головы и уселась на плечо сущности.

– Красивая, правда? – спросил он и улыбнулся.

Мои брови от удивления поползли вверх. Теперь рядом со мной стоял парень лет 20. Его белые отливающие золотом волосы, ярко-голубые глаза и безупречно чистое лицо напоминали мне…

– Да, это образ твоего друга детства.

Я всё вглядывался и вглядывался… Крохотные родинки на шее, даже небольшие пигментные пятна на высоких скулах… Всё было так реально, но я не узнавал друга. Может, я что-то не понимаю?

Бабочка вспорхнула с плеча парня и села мне на макушку. Я инстинктивно вжал голову в плечи.

Он улыбнулся, и по этой особенной ухмылке, ямочкам и приподнятому подбородку я вспомнил Ярослава – парня, с которым мы дружили до 10 лет, а потом его родители переехали, и я его больше не видел. Но сейчас… он повзрослел.

– А почему ты выглядишь как Ярослав?

Сущность пожала плечами и мягким голосом ответила:

– Таким твоё сознание захотело меня увидеть.

Я сделал шаг назад, пытаясь лучше разглядеть своего старого друга, и погряз туфлей во влажной земле.

– Можешь разуться, так будет проще. – предложил Ярослав.

Я бросил взгляд на его ноги, и он приветливо зашевелил пальцами.

Стоя на одной ноге и ловя баланс, я схватился руками за туфлю и с усилием сдёрнул башмак.

– А можешь сделать лицо попроще? – подначивал друг. – Ты кривишься так, будто проводишь операцию на сердце.

Высвободив вторую ногу, я приподнял висевшие на пальцах туфли и, переминаясь, спросил.

– А где их оставить?

– Да прям тут.

Аккуратно поставив свои начищенные до блеска туфли, я выпрямился и увидел, как сущность быстрым шагом направилась вперёд.

– Эй, погоди. – окрикнул его я, догоняя вприпрыжку.

Каждый шаг сопровождался приятным покалыванием. Я ещё никогда не ступал по такой нежной траве.

– Прекращай меня называть «сущность». – нахмурила брови сущность. – НУ ВОТ ОПЯТЬ! Зови меня Ярослав или контролёр.

Я кивнул.

– А куда мы идём? И вообще, где это мы? Я думал… это поезд и…

Ярослав вскользь посмотрел на меня и внезапно ни с того, ни с сего толкнул меня и со всех ног бросился бежать.

Глава 6

Его скорости позавидовали бы бегуны из Ямайки.

– ЭЙ! ПОСТОЙ! – заорал я вслед удаляющимся от меня пяткам.

Оттолкнувшись от земли, я сорвался с места.

В теле лёгкость, в уме чистота. Ни одной мысли, только созерцание здешних красот. Я, скорее, плыл, чем бежал, по привычке переставляя ноги. Никогда я ещё не чувствовал такой внутренней свободы.

Обременяющие и сковывающие путы, как снятые туфли, бесхозно лежали на примятой траве. Я бежал и бежал, забыв об отдышке или покалываниях в боку.

Влажные комки земли налипли на пятки, трава щекотала щиколотки, альпийский воздух бороздил волосы.

Потеряв из вида Ярослава, я, замедлившись, перешёл на шаг. Оглядевшись по сторонам, я сложил ладони лодочкой и, прижав ко рту, заорал:

– КОНТРОЛЁР!

«Контролё-ёр…» – вторило эхо. Странно, откуда оно тут взялось.

Вдалеке из-за тумана виднелись заснеженные вершины гор.

Уму непостижимо, я же в поезде. Какие горы, сказочные луга, солнце? Я поднял глаза и всмотрелся в огненно-жёлтый диск. Почувствовав боль в глазах, я прикрыл веки, продолжая видеть перед собой искристый круг.

Сев на корточки, я погрузил пальцы в мягкую податливую землю, собрал в кулак горсть и сжал в комок. Ощущения точь-в-точь как в жизни… Я раскрыл ладонь и сдул рыхлые песчинки. На руке остались серые землистые следы.

– Пассажир, не заставляй меня ждать. – раздался отчётливый голос Ярослава, будто мой старый друг шепнул мне эти слова на ухо.

Привставая, я протёр ладонь о брюки и неторопливо пошёл вперёд, внимательно всматриваясь и вслушиваясь. Каждый шаг доносил до меня отголоски знакомого шума.

Воздух снова изменился, наэлектризовался, поменяв плотность и оставляя еле заметные приятные покалывания в ноздрях.