Улика из пепла Леонов Николай

Глава 5

Поговорив с бывшим бандитом, вставшим на путь исправления, Гуров решил познакомиться с фигурантом из другой части списка – с Игорем Забелиным, владельцем кафе «Блиндаж», которого прокурор Зубченко считал способным совершить убийство. Он нашел в интернете адрес кафе, выяснил дорогу и поехал в указанном направлении. Заранее звонить фигуранту дела, предупреждать о своем визите он не стал. Он помнил определение, которое прокурор дал Забелину, – «это мелкая рыбешка, вроде плотвы». Гуров знал такой тип людей из криминального мира. В общем, они составляли в этом мире большинство.

Подъехав к кафе, сыщик некоторое время разглядывал его, не выходя из машины. Все в этом заведении было устроено кое-как и выдавало невзыскательный вкус хозяина: вывеска была чересчур велика, чуть ли не больше двери, окна давно не мыли, на дорожке, ведущей к двери, вылетела часть плитки. «Наверняка и внутри то же самое, – подумал сыщик. – Скатерти на столах где есть, а где нет, половины блюд, напечатанных в меню, нельзя заказать и так далее. Как это сказал прокурор? Что этот Забелин не прикипел к своему кафе, ему все равно, чем заниматься. Да, это заметно…»

Войдя в кафе, сыщик прямиком направился к стойке бара и спросил у бармена:

– Забелина где найти?

Он не стал представляться, объяснять цель своего визита. Однако бармен, судя по всему, был опытным человеком. Быстро взглянув на сыщика, он определил в нем человека, который имеет право спрашивать и требовать ответа, и сказал, кивнув на дверь в кухню:

– Там, рядом с комнатой шефа. Пить что-нибудь будете?

– В другой раз, – сказал Гуров и отправился разыскивать кабинет хозяина кафе.

Нашел он его без труда. Дверь кабинета была приоткрыта, и оттуда доносилась отборная ругань. Послушав немного, Гуров понял, что Игорь Забелин распекает кого-то из поваров за то, что тот отказывается работать день за днем, без перерывов.

– Трудно так, каждый день по двенадцать часов, – оправдывался повар. – И потом, вы двойную оплату обещали в таком случае. А в прошлом месяце я три смены за Соловьева отпахал, а ни одного рубля сверху не получил.

– Получишь ты свое, получишь! – гремел голос хозяина. – Работать будешь, так получишь. А если будешь вола давить, хрен ты у меня заработаешь! Иди к плите, и чтобы я этих разговоров больше не слышал!

Он еще некоторое время распекал молодого повара, а затем выгнал его из кабинета. Когда повар вышел, Гуров тут же вошел в кабинет. Внутри он увидел мужика лет сорока пяти, борцовского телосложения, развалившегося в кресле и собравшегося подремать. Заметив, что кто-то вошел, но еще не разглядев, кто это, и не открывая глаз, хозяин кабинета заорал:

– Я же тебе ясно сказал: иди работай и чтобы от плиты не отходил!

Гуров никак не отозвался на эту команду. Он подошел к столу и сел напротив хозяина. Только теперь Игорь Забелин решил открыть глаза. Увидев, что перед ним не повар, а какой-то совершенно незнакомый мужик, который не только вошел в кабинет, но и без спроса уселся за стол, хозяин кафе разозлился.

– Ты кто такой? – грубо спросил он. – Чего за мой стол уселся?

– Невежливо ты, Забелин, гостей встречаешь, – сказал Гуров. – Не по понятиям! А вдруг я тот человек, который имеет право везде входить? Вдруг окажется, что это ты у меня должен просить разрешения за столом сидеть?

Игорь Забелин не знал, что на это сказать. Он побагровел и стал похож на чайник, который стоит на сильном огне, давно кипит и сейчас лопнет. А Гуров не стал ждать, что тот скажет, а вместо этого заговорил сам.

– Я полковник полиции Гуров, – сообщил он. – Прибыл из Москвы, чтобы расследовать убийства, которые у вас тут случились. Вот кто я такой. Кто ты, я тоже знаю. Ты – бывший бандит, а сейчас – плохой ресторатор, у которого дела идут через пень-колоду. И у меня к тебе, Забелин, один вопрос: где ты был 14 сентября, в тот день, когда убили Вячеслава Угрюмова?

Лицо хозяина кабинета пошло пятнами. Он несколько раз открыл и снова закрыл рот, не зная, что сказать. И наконец произнес:

– Здесь я был, на работе. А может, и дома, сейчас не вспомнишь, давно дело было. А почему сразу я? Я тут не при делах.

– А я вот не уверен, что ты, Забелин, тут не при делах, – заявил Гуров. – Мы за тобой в Москве давно следим. Знаем и про твои художества с уклонением от налогов, и с наркотиками в кафе. Думаем, что это ты убил Угрюмова и Коршунова. Так что давай вспоминай, где ты был вечером 14-го и вечером 20 сентября. Прямо по минутам все вспоминай!

Хозяин кафе засуетился. Полез в стол, поискал, достал большой блокнот, принялся его лихорадочно перелистывать.

– Четырнадцатого, четырнадцатого… – бормотал он. – Что же это за день был? Ага, вторник! Что тут у меня? В пять я с фермером договор подписывал о мясе, потом Люська пришла, официантка… Ну, это вам неинтересно, это личные дела… В восемь я сел ужинать… Да, вот: в восемь часов я сел ужинать и до полуночи больше ничего не делал.

– А где ужинал – здесь?

– Нет, здесь я не ужинаю, здесь я только в обед перекусываю. Ужинать мы с Люськой поехали в «Жемчужину». Это ресторан такой, узбекский, там кухня хорошая. Я там всегда ужинаю, у меня там и столик свой есть…

– А если людей в этом ресторане спросить, они это подтвердят? Или они тебя в лицо не помнят?

– Как же они меня не помнят? Они меня наизусть знают! Я им всегда хорошо башляю. Меня там каждая собака знает. Прямо сейчас можно ехать спросить, все скажут, что я там весь вечер провел. Так что Мрачняка не я завалил, не я!

– Ладно, Угрюмова пока оставим. А что ты про 20-е число скажешь? Это был понедельник. Или ты в понедельник тоже в «Жемчужине» ужинаешь?

– Нет, я там не каждый день… Сейчас посмотрю…

И Забелин снова принялся листать свой блокнот. Нашел нужную страницу, уставился на нее, лицо у него вытянулось.

– Понедельник… – медленно произнес он. – Ну да, это же понедельник был… Я накануне с ребятами сидел… Посидели хорошо так, но перебрали… Я едва до дома добрался. И в понедельник мне ничего не хотелось, на спиртное вообще смотреть не мог. Так что я после работы сразу домой поехал. Да, дома был. Никто это подтвердить не может, только жена. А жене вы, конечно, не поверите, жене веры нет…

– Почему же не поверим? – возразил Гуров. – Если ее показания будут совпадать с другими данными, то поверим. Значит, 13-го, накануне гибели Коршунова, ты выпивал с друзьями?

– Ну да, там же, в «Жемчужине», пили…

– А что за друзья? Например, Смурной там был? Или Терехин? Или Щедринский?

– Да вы че?! Я с бывшими, со свинцовскими, не корешусь! Зачем это мне? У меня новые друзья, из бизнеса. Люди серьезные, ни в чем таком не замешаны… А кроме того, Терехин или Щедринский со мной не станут встречаться. По разным причинам…

– Значит, ни с Угрюмовым, ни с Коршуновым ты давно не виделся?

– Редко вижусь. Если только по делам. У Мрачняка ведь тоже ресторанный бизнес, как у меня, некоторые поставщики общие. Потом в налоговой иногда пересекаемся или в банке…

– Кто из бывших участников вашей банды мог таить зло на этих двоих? Кто мог желать им смерти?

– Кто? Да любой мог. Лихие были ребята, особенно Слава Угрюмов. Он и мне дорогу перебегал. Но только я бы не стал из-за него свободой рисковать. Зачем? Что было, то прошло. Надо не со старым возиться, а новые вопросы решать.

– Кто из ваших прежних, свинцовских, любил с огнем дело иметь? Был человек, который любил сжигать свои жертвы?

– С огнем… – Игорь Забелин задумался. – Что-то не припомню такого… Хотя… Да, был такой человек! Только знаете, кто это был? Вот Слава Угрюмов и был таким поджигателем! Когда ему нужно было с кого-то бизнес поиметь, он ему поджоги устраивал. Два или три таких случая могу вспомнить. А больше, пожалуй, никто особо с огнем не любил баловаться.

Гуров внес в свой блокнот несколько отметок, после чего убрал его и поднялся.

– Ладно, Забелин, пока у меня к тебе все, – сказал он. – Но имей в виду: я тебе запрещаю уезжать из Егорьевска. Ты у меня находишься в статусе подозреваемого. Поскольку у тебя точно нет алиби на 20 сентября, день убийства Коршунова. И вообще твоя роль в гибели этих двоих пока неясна. Так что мы с тобой еще увидимся.

И Гуров покинул кафе «Блиндаж». Сев в машину, он снова открыл свой блокнот на той странице, где оставил записи после беседы с прокурором Зубченко. «Ага, он мне рекомендовал прежде всего побеседовать с Терехиным и Щедринским. Характеризовал их как людей, которые наверняка покончили с криминальным прошлым. К тому же называл этого Петра Петровича Щедринского как человека словоохотливого, который легко пойдет на контакт. Что ж, с Терехиным я уже встретился. Поговорил и с подозреваемым Забелиным. Значит, можно вернуться к прокурорскому списку и встретиться с Щедринским». И сыщик набрал номер владельца кредитных контор.

В ответ он услышал мелодичный женский голос, который осведомился, кто звонит. Гуров представился и сказал, что ему необходимо срочно переговорить с предпринимателем. При этом он особо напирал на слово «срочно».

– Подождите минутку, – сказала секретарша, явно растерянная. – Я спрошу…

И в телефоне заиграла музыка, которую обыкновенно ставят в таких случаях. Впрочем, слушать успокаивающие перезвоны сыщику пришлось недолго. Он снова услышал голос секретарши, которая сообщила, что Петр Петрович Щедринский ждет полковника Гурова. И назвала адрес головного офиса.

Подъехав по названному адресу и увидев величественный подъезд и дверь офиса, не уступающую дверям самых престижных банков, Гуров понял, что попал в мир крупного бизнеса – крупного, конечно, по областным меркам. В вестибюле его ждал заранее высланный ему навстречу охранник, который проводил его на шестой этаж, в офис хозяина кредитных контор. Петр Щедринский уже ждал сыщика, стоя возле двери. Он проводил его до кресла, предложил на выбор чай или кофе и вообще рассыпался в любезностях. И пока хозяин кабинета демонстрировал свое уважение к знаменитому сыщику, Гуров внимательно его разглядывал. Больше всего Петр Щедринский напоминал ему персонажа романа «Мертвые души» Павла Чичикова, как его обычно изображают на иллюстрациях. Это был низенький полный человек, с залысиной, постоянно улыбающийся. «Интересно, когда он отбирает у своих клиентов последние деньги, он тоже так улыбается?» – подумал Гуров. Но спросил он хозяина кабинета о другом.

– Скажите, вы хорошо знали убитых Угрюмова и Коршунова? – спросил он.

– Разве можно о ком-то сказать, что хорошо его знаешь? – возразил Шедринский. – Каждый человек в своем роде загадка. Тем более такие люди, как эти двое. Они оба были достаточно нелюдимые люди, малоразговорчивые.

– Но ведь вы были с ними в одной организации, разве не так? – напомнил Гуров. – Так что приходилось общаться.

– Да, был в моей биографии такой эпизод, не отрицаю, – сказал хозяин кабинета. – По молодости лет все мы иногда делаем ошибки, о которых потом приходится жалеть. Но я пробыл в этой организации, как вы ее назвали, совсем недолго и быстро порвал с ней всякие связи.

– Допустим. Тем не менее вы были знакомы с этими людьми. Поэтому я возвращаюсь к своему вопросу: что это были за люди, Угрюмов и Коршунов?

– Хорошо, постараюсь максимально полно ответить на ваш вопрос, – отвечал Щедринский. – Хотя принято считать, что о мертвых нельзя говорить плохо, но ничего другого об этих двоих я сказать не могу. Они были людьми крайне жестокими, безжалостными. В этом они походили на главаря банды, Голубева. На мой взгляд, получилось несправедливо, что Голубева убили в перестрелке, а эти двое даже не получили больших тюремных сроков. По моим подсчетам, Угрюмов виновен по крайней мере в трех убийствах, а Коршунов – даже в четырех. Хотя доказать это я, конечно, не могу. И ваши следователи тоже не смогли – а может, и не захотели.

– В таком случае назовите имена людей, которых, по вашим сведениям, убили Угрюмов и Коршунов.

– Имена… – Щедринский задумался. – Так сразу и не вспомнишь… Но я постараюсь. Начнем с Угрюмова. Был такой владелец ресторана… даже двух ресторанов, по фамилии Дрыгин. Как его звали, я не помню, все-таки десять лет прошло. Угрюмов начал отжимать у него бизнес, требовал, чтобы этот Дрыгин продал свой ресторан за какие-то смешные деньги. Тот отказывался. Нанял вооруженную охрану, соблюдал все меры предосторожности. Угрюмов никак не мог к нему подобраться. Тогда Угрюмов подстерег сына Дрыгина, подростка, и похитил его. Начались переговоры об освобождении мальчишки. Переговоры были долгие: Угрюмов требовал оба ресторана, Дрыгин соглашался отдать только один. В конце концов сошлись на одном ресторане, к этому Дрыгин добавлял какие-то деньги – сколько точно, я не знаю. Зато знаю другое – получив ресторан и деньги, мальчика Угрюмов так и не освободил. Как оказалось, он убил ребенка в самом начале – ему казалось слишком накладно его содержать в заключении. Представляете?

– И его за это не смогли привлечь к ответственности? – спросил Гуров.

– Нет, не смогли, – покачал головой банкир. – Или не захотели. Другой случай связан с крупным застройщиком Теребякиным. Угрюмов требовал с него то ли два, то ли три миллиона. Застройщик был человек жадный, не хотел отдавать деньги. Тогда Угрюмов поджег его дом – роскошный особняк в пригороде. Теребякин, правда, сумел спастись, но его жена погибла в огне. После этого он расстался с деньгами. А пожар списали как несчастный случай, обвинение в поджоге не было предъявлено. Были еще несколько случаев, но я их не помню.

– А о Коршунове что можете сказать?

– Он был таким же жестоким убийцей, как Угрюмов, только он был умнее, хорошо прятал концы в воду. Поэтому дела против него даже не доходили до суда, разваливались в ходе расследования. Например, девять лет назад погиб богатый фермер Аркадий Теплов. Он снабжал весь Егорьевск молоком и молочными продуктами. Позже он построил мясокомбинат и стал крупным производителем колбас. Так вот, на этого человека наехали вместе Угрюмов и Коршунов. Сколько они у него вымогали, я не знаю, но думаю, что речь шла о десятках миллионов. Теплов нанял охрану, нигде не появлялся без нее. Тем не менее на него было два нападения, в ходе которых несколько охранников погибло. Потом «война» между Коршуновым и Тепловым вроде утихла, о ней ничего не было слышно. А потом вдруг в машине Теплова сработало взрывное устройство, его разорвало на части. Мне достоверно известно, что вдова Теплова заплатила Коршунову за спокойную жизнь пять миллионов рублей. Вот что я могу рассказать об Олеге Коршунове.

– Значит, Угрюмов и Коршунов, находясь в банде, водили дружбу? – уточнил Гуров.

– Нет, о дружбе тут говорить нельзя, – отвечал банкир. – У бандитов не бывает дружбы, самое большее – их могут связывать общие интересы, общий подход к делу. Вот так же было с этой парочкой. Они подходили друг другу: оба молчаливые, жестокие, но при этом умеющие держать слово, неглупые. Это их и связывало.

– А когда банда прекратила свое существование и эти двое занялись легальным бизнесом, они продолжали поддерживать отношения между собой?

– Да, насколько я знаю, они регулярно встречались, ездили друг к другу в гости. Пожалуй, только они и сохранили хорошие отношения между собой из всей нашей группировки.

– А не могло быть так, что кроме легального бизнеса они продолжали и бандитскую деятельность? И тот, кого они наметили в жертву, расправился с ними?

– Не знаю, не знаю… – Щедринский с сомнением покачал головой. – Я ни о чем таком не слышал. И потом, я не знаю в нашем регионе ни одного крупного предпринимателя, которого они могли бы попробовать «доить». Все люди бизнеса имеют крепкую «крышу» в органах власти, в Следкоме или прокуратуре. Попробуешь на них наехать – тебе же дороже выйдет.

– А родственники двух бывших бандитов не могли с ними расправиться? – продолжал расспрашивать Гуров. – Чтобы быстрее получить наследство?

– Странное предположение, – сказал Щедринский. – Местным жителям, тем, кто знал близких этих людей, такое бы в голову не пришло. Ведь Ирина, жена Угрюмова, – тишайшее существо. Муж ее держал в ежовых рукавицах. Нет, она не способна на такое. Да и Людмила, жена Олега Коршунова, хотя она человек более бойкий, тоже совсем не похожа на убийцу.

– Не похожа, не похожа… – пробормотал Гуров. – Сегодня не похожа, а завтра вдруг станет как копия, не отличишь. Ладно, Петр Петрович, пока закончим этот разговор. Вы мне дали много ценной информации, спасибо. Возможно, мне еще потребуются сведения…

– В таком случае всегда буду рад оказать вам посильную помощь, – заявил банкир.

– Да, и напоследок еще один вопрос, – сказал Гуров, уже поднявшись. – А вам самому в последнее время никто не угрожал? Вы не испытывали тревоги за свою жизнь?

– Странный вопрос… – пробормотал банкир. – С чего мне испытывать тревогу? Хотя… На меня многие злятся, ненавидят даже за то, что я жестко взыскиваю долги. А насчет угроз… Нет, мне никто не угрожал.

– Что ж, будем надеяться, что таких угроз и впредь не будет, – сказал сыщик.

Глава 6

Выйдя из офиса банкира Щедринского, Гуров уже собирался звонить еще одному бывшему участнику банды Голубева, Павлу Смурному, но тут его телефон сам зазвонил. Оказалось, что связаться с ним хочет майор Березкин.

– Лев Иванович, хочу вам сообщить, что выполнил первое ваше задание, – услышал сыщик бодрый голос майора. – Я проверил всех пироманьяков, которые значатся в нашей базе данных, и готов сообщить вам результаты.

– Что ж, это интересно, – сказал Гуров. – Хорошо, я сейчас подъеду в Управление, и ты мне все изложишь.

– У меня для вас другое предложение имеется, – сказал майор. – Ведь сейчас два часа, самое время обеда, верно? Если вы еще не пообедали. Хочу вас пригласить в одно кафе, куда многие из Управления ходят. Там пообедаем, а заодно я вам изложу результаты своих изысканий.

– Что ж, предложение дельное, принимаю, – отвечал Гуров. – И где ваше кафе расположено? Как называется?

– Называется оно «Лапоть», а расположено на улице Маршала Рокоссовского, – отвечал Березкин. – Найдете это место?

– Конечно, найду, – сказал Гуров. – Буду там через пятнадцать минут.

И действительно, спустя четверть часа он входил в уютное помещение кафе. Березкин уже ждал его, махал ему рукой от столика в углу. Изучив меню, Гуров убедился, что в нем преобладает узбекская кухня, против чего он не возражал. Он заказал себе шурпу и зеленый чай, после чего приготовился слушать рассказ майора. Тот, в свою очередь, заказал котлету по-киевски с овощным гарниром, после чего приступил к рассказу.

– Как я вам и говорил, в нашей области, в базе данных Управления, имеется всего четверо природных поджигателей, – начал свой рассказ Березкин. – Причем один из них находится в заключении, отбывает срок за поджог дома, а второй лечится в нашей психбольнице. Так что проверять мне пришлось всего двоих. Я встретился с самими пироманьяками, с их соседями, родными, проверил оперативные данные. И вот что получилось.

Один из маньяков, Евгений Стародубов, личность довольно невинная. С самого начала было ясно, что к убийствам Угрюмова и Коршунова он не причастен. Ведь Женя любит поджигать только строения. Он не раз устраивал пожары, разводя костры в заброшенных зданиях, сараях. Ему за это выписывали штрафы, заставляли возмещать ущерб, и он на некоторое время прекращал свою активность. Но затем его любовь к поджогам решил использовать известный застройщик Аркадий Рябов. Он обещал нашему огнепоклоннику возместить все суммы, которые он задолжал за прежние свои художества, и заплатить сверх еще сто тысяч, если он подожжет пару старых домов, жители которых отказывались выезжать с участка на условиях застройщика. Евгений согласился, устроил поджог, оба дома сгорели, и в огне погибла пожилая женщина. Тут уж Евгений штрафами и условным сроком не отделался, пришлось ему отсидеть три года в колонии. И два года назад он вышел на свободу. Я проверил Евгения Стародубова и установил…

Тут майору пришлось прервать свое повествование, потому что им принесли заказанные блюда. Едва попробовав принесенную шурпу, Гуров понял, что приготовлена она отменно. Березкин также приступил к своей котлете, так что несколько минут за столиком царила тишина. И только утолив голод, майор продолжил свой рассказ.

– Я проверил, что делал Евгений Стародубов в оба дня, когда совершались убийства, – рассказывал майор. – И выяснил, что 14 сентября он задержался на работе (а работает он слесарем на СТО) и вернулся домой только к девяти часам, очень уставший. Это подтверждают его коллеги по станции, мастер, а также жена и соседи. А в день второго убийства, 20 сентября, Стародубов вместе с женой и сыном отправился в гости к теще, у которой как раз в этот вечер был день рождения. Снова полное алиби, в котором не приходится сомневаться.

– Прекрасная шурпа, – сказал ему Гуров. – И полное алиби – это тоже прекрасно. А что насчет второго любителя поджогов?

– Другого любителя поджогов зовут Гена Пильщик, – начал свой новый рассказ Березкин. – И вот его я подозревал, как только услышал о гибели Угрюмова и Коршунова. Ну, потом, как вы знаете, мы решили считать эти эпизоды несчастными случаями. Но когда вы приехали в Егорьевск и поставили задачу расследовать эти случаи как убийства, я сразу вспомнил о Пильщике. Вы можете спросить почему. Ответ на этот вопрос дать легко: Гена в отличие от Жени Стародубова всегда любил поджигать живых существ. В детстве он мучил дворовых собак, привязывая к их хвостам тряпки, пропитанные бензином, а потом поджигая их. А потом, когда подрос, несколько раз пытался поджечь людей. За это он получил вполне приличный срок, шесть лет, который отсидел полностью. Он тоже недавно вышел на свободу. Пильщика, как вы понимаете, я проверял особенно тщательно. Выяснилось, что оба дня, 14 и 20 сентября, Гена провел далеко от Егорьевска. Дело в том, что он трудится вахтовым методом на газовых месторождениях на Ямале. И в это время у него как раз была вахта. Чтобы проверить, не уезжал ли Пильщик со своего месторождения, я звонил на Ямал, связывался с тамошней полицией, с руководством компании. В общем, поставил на уши всех. И в результате пришел к заключению, о котором уже сказал: что Пильщик не мог совершить эти убийства.

Майор закончил свой рассказ, когда оперативники уже доели первое и перешли к чаю. И когда рассказ был закончен, они встали из-за стола и направились к выходу.

– Хорошую работу проделал, майор, – сказал Гуров, когда они вышли на улицу. – И пусть тебя не расстраивает, что результат отрицательный. Честно говоря, я и не думал, что загадка, связанная с этими убийствами, решится так легко, когда мы проверим поджигателей. Нет, легко мы эту загадку не отгадаем. Но сейчас мы эту возможность закрыли, и больше этим можно не заниматься. Я сейчас намерен встретиться с адвокатом Коршунова, поговорить с ним о завещании его клиента, о других вопросах. А ты, майор, займись ближайшим окружением Угрюмова – его подчиненными, партнерами по бизнесу, знакомыми. Полковник Крячко пусть занимается родственниками, а ты – знакомыми. Нам надо найти зацепку, найти человека, который представлял для Вячеслава Угрюмова опасность. Задача ясна? Тогда вперед.

На этом они расстались. Березкин сел в машину и поехал в гостиницу «Самоцветы», где располагался офис компании Угрюмова. А Гуров нашел номер адвоката Леонида Сорокина, клиентом которого был Олег Коршунов, и позвонил юристу.

– Офис Леонида Ивановича Сорокина слушает, – откликнулся мелодичный женский голос.

Гуров представился и объяснил, что хотел бы повидаться с адвокатом по делу, связанному с его бывшим клиентом Олегом Коршуновым. Спустя несколько минут секретарша сообщила, что адвокат готов принять известного сыщика, а также назвала адрес. И спустя полчаса Гуров уже входил в солидную дверь офиса.

Впрочем, здесь, в конторе адвоката Сорокина, все было солидным: диваны для посетителей, массивный стол, за которым клиент мог составить заявление или договор, кожаные кресла… А когда Гуров вошел в кабинет и увидел его хозяина, адвоката Сорокина, то убедился, что тот и сам является солидным человеком. Адвокат был высокого роста, не толстый, но крепкий, атлетически сложенный. И голос у него был под стать телосложению – низкий баритон.

– Я вас слушаю, – сказал юрист этим низким голосом и указал на удобное кожаное кресло рядом со своим столом.

Гуров сел и объяснил цель своего визита.

– Я расследую дело о гибели вашего клиента Олега Коршунова, – сказал он. – Следствие пришло к выводу, что он был убит. В связи с этим мы интересуемся всеми обстоятельствами, которые касаются последних месяцев жизни вашего клиента. В частности, меня интересует составленное им завещание. Вы можете сказать, когда именно оно было составлено?

– Могу, – отвечал Сорокин. – Поскольку я принимал в этом непосредственное участие. Олег Павлович попросил меня помочь ему в составлении этого документа. Это произошло в июне, то есть четыре месяца назад.

– Значит, он задумался о составлении завещания совсем недавно? А до этого никакого завещания у него не было?

– Нет, не было.

– Вы не знаете, что именно заставило вашего клиента составить такой документ?

– Нет, он мне об этом не говорил.

– Может быть, он был тяжело болен? Какое-то неизлечимое заболевание?

– Насколько я знаю, нет. Олег Павлович выглядел и вел себя как человек совершенно здоровый.

– Может быть, он был чем-то встревожен?

До этого адвокат отвечал на вопросы сыщика быстро и уверенно; теперь же он задумался.

– Пожалуй, да, – произнес он после небольшой паузы. – Мне показалось, что Олег Павлович был как-то неспокоен.

– Он не говорил, что ему кто-то угрожает?

– Прямо не говорил. Но как-то раз… Понимаете, составление завещания продлилось несколько дней, мы встречались три или четыре раза. И однажды он сказал мне, что появился новый фактор. Дескать, он о нем уже забыл, а он снова появился.

– А что за фактор, он не сказал?

– Нет, после этого он сразу перешел к обычной деловой беседе.

– А почему так долго составлялось завещание? Там были какие-то сложности?

– Нет, никаких особых сложностей не было. Просто оказалось, что у моего клиента много родственников, и он заботился о том, чтобы все они были упомянуты в документе. Для него это было крайне важно.

– Основная часть имущества, я полагаю, досталась вдове?

– Да, Людмила Васильевна получила основную часть имущества. А также сын моего клиента. Но и дальние родственники – племянники, двоюродные братья и сестры – тоже получили немалые суммы. Всего в завещании упоминаются девять человек.

– Я бы хотел вернуться к вопросу об этом «новом факторе». Может быть, Коршунов имел в виду какого-то человека?

– Да, пожалуй. У меня сложилось такое впечатление, что речь шла о каком-то человеке.

– Но ничего конкретного о нем ваш клиент не сказал?

– Нет, ничего определенного.

– А кроме родственников кто-то еще упомянут в завещании? Может быть, друзья? Или какие-то фонды, организации?

– Нет, больше никого, только родственники.

– Вы ведь вели и другие дела вашего клиента, не только завещание составляли?

– Да, другие дела тоже вел.

– А в этих других делах в последние месяцы вы не замечали ничего странного?

– Что вы имеете в виду?

– Мне кажется, вы меня понимаете. Я имею в виду денежные переводы за невыполненные работы или неожиданно появившиеся акты дарения того или иного имущества. Понимаете?

– Вы имеете в виду шантаж?

– Да, шантаж, вымогательство. Такого не было?

Адвокат подумал немного, потом решительно ответил:

– Нет, ничего такого не было. Я бы заметил.

– Скажите еще вот что. Вел ли ваш клиент дела с прежними членами группы Голубева? Например, были ли у него совместные проекты с такими людьми, как Забелин, Смурной, Щедринский?

– Смурной, Щедринский… Нет, таких дел не было.

– А с Вячеславом Угрюмовым?

– И с Угрюмовым он не вел никаких дел.

– Хорошо, на этом у меня, пожалуй, все, – сказал Гуров и поднялся. – Спасибо, Леонид Иванович, вы мне очень помогли. На прощание последний вопрос, не относящийся к делу. Простите за любопытство, но как вам удается поддерживать такую хорошую физическую форму? Вы выглядите не как кабинетный работник, а как спортсмен…

– Что ж, тут нет никакой тайны, – отвечал Сорокин. – Я трижды в неделю посещаю спортзал «Мускул», занимаюсь на тренажерах, поднимаю штангу, бегаю – вот и удается поддерживать спортивную форму. Знаете, это очень помогает в работе.

– Совершенно с вами согласен, – сказал Гуров. – Хорошая физическая форма всегда помогает мыслительной деятельности.

Он распрощался с юристом и покинул его офис. И пока шел к машине, садился в нее, сыщик раздумывал над последними словами юриста. «Хорошая спортивная форма очень помогает в работе», – так сказал адвокат Сорокин. Что ж, бывает, что и помогает, хотя… «А ведь такой человек, как Сорокин, вполне мог бы нанести своему клиенту Коршунову, а также Славе Угрюмову удар по затылку такой силы, чтобы человек надолго отключился, – думал сыщик. – И он человек достаточно хитрый, чтобы представить эту гибель как несчастный случай. Вот только один вопрос остается без ответа: зачем ему все это? Какая ему от этого выгода?»

Ответ на этот вопрос сыщик найти не мог. Однако разговор с адвокатом Сорокиным долго не выходил у него из головы.

Глава 7

Когда Гуров сел за руль машины, он обратил внимание, что день уже клонится к вечеру. На улице заметно стемнело. «Что ж, до ночи, пожалуй, успею повстречаться с еще одним из бывших свинцовских, – решил сыщик. – Допустим, со Смурным». И он уже собрался набрать телефон Смурного, когда его собственный телефон зазвонил. Это был Стас Крячко.

– Ты как там, жив еще? – спросил Крячко. – А то ведь свидания с бандитами, пусть и бывшими, – дело очень вредное…

– Если ты меня слышишь, то я, наверное, еще жив, – ответил Гуров. – И даже собирался еще поработать, встретиться сегодня с еще одним человечком. А у тебя как дела? Тебе ведь тоже пришлось нелегко. Все-таки две безутешные вдовы…

– Вот я, собственно, почему и звоню, – сказал Крячко. – Я хотел сообщить, что в основном закончил встречи с родственниками. У меня куча впечатлений и есть кое-какие выводы. Всем этим я бы хотел с тобой поделиться. Так что я хотел предложить, чтобы мы немного прогулялись возле нашей гостиницы «Малахит», обменялись информацией и соображениями, а потом вместе поужинали в гостиничном ресторане. Что ты об этом думаешь?

– Предложение, конечно, хорошее, – отвечал Гуров. – Однако дело есть дело. Как видишь, на дворе еще не ночь, так что рано нам с тобой заканчивать работу. К тому же я не так давно пообедал в компании с нашим коллегой майором. Так что об ужине мне пока думать рано. Поэтому у меня к тебе встречное предложение. Давай вместе навестим бывшего участника свинцовской группировки Пашу Смурного, побеседуем с ним. Вот после этого уже можно будет подумать об отдыхе.

– Предложение принято, – согласился Крячко. – Куда подъезжать?

– Сейчас я этот вопрос выясню, – сказал Гуров. – Предупреждать героя о нашем визите я не буду – я заметил, что нам здесь почему-то не очень рады. Сейчас узнаю, чем он занимается и где расположен его офис, и там встретимся.

Гуров отключил телефон и полез в справку, составленную майором Березкиным. Там значилось, что Павел Смурной является владельцем магазина охотничьего оружия и снаряжения, расположенного на улице Ватутина. Гуров снова включил телефон, продиктовал Крячко адрес, после чего поехал туда сам.

На месте выяснилось, что магазин «Тулка» расположен в нижнем этаже девятиэтажки, в пристроенном помещении. Прежде чем зайти в магазин, Гуров предложил другу обойти пристройку вокруг и поискать запасной выход. Он оказался прав – такой выход действительно нашелся.

– Знаешь, давай ты тут постоишь, – предложил Гуров другу. – Что-то мне подсказывает, что успешный бизнесмен Павел Смурной не захочет с нами беседовать и попробует скрыться. Тогда беседу с ним начнешь ты, я потом присоединюсь.

– Вот у тебя какие мысли! – сказал Крячко. – Ладно, давай я здесь подежурю.

Гуров вернулся к входу в магазин и толкнул дверь. Внутри магазина было полутемно. За прилавками, в которых лежали охотничьи сапоги, капканы, манки и другие предметы, нужные на охоте, стояли исключительно мужики. В глубине, за прилавком, в котором были выставлены ружья, виднелся проход внутрь магазина. Гуров направился туда. Однако дорогу ему тут же преградил мордатый мужик с внешностью тяжелоатлета.

– Куда? – неприветливо произнес он. – Тут служебное помещение, прохода нет.

– Так я как раз по делам службы, – объяснил Гуров. – Я полковник полиции, и у меня к Смурному разговор имеется.

И он показал охраннику удостоверение, после чего сделал еще одну попытку пройти. Однако «тяжелоатлет» и не думал его пропускать.

– Нет там никого! – заявил он. – И вообще, у нас оружейный магазин, особый порядок доступа. Лицензия у нас в порядке, все разрешения имеются, так что…

Он бы, наверное, еще долго объяснял, почему не может пропустить Гурова внутрь магазина, но сыщик не стал слушать его объяснения. В его арсенале имелось несколько болевых приемов, способных вывести из строя и более внушительных противников, чем этот охранник. И теперь Гуров использовал один из этих приемов. Охранник охнул, согнулся от боли, и вопрос допуска посторонних в магазин перестал его интересовать. Гуров быстро прошел по проходу и очутился в узком коридорчике. Впереди он услышал шаги бегущего человека и поспешил на этот звук. Коридор повернул, Гуров услышал, как где-то впереди хлопнула дверь. Он добежал до этой двери, распахнул ее – и увидел Стаса Крячко, сидящего верхом на крупном мужчине, лежавшем на асфальте.

– Вот, Лев Иваныч, гражданин очень хотел бегать, – объяснил Крячко другу эту ситуацию. – А мне хотелось у него спросить имя-отчество, а также цель его пробежки. Вот и пришлось его уложить, чтобы поговорить.

– Отпусти господина Смурного, Стас, – приказал Гуров другу. – Это он по старой привычке решил от нас бегать. Он больше не будет.

Крячко слез с лежащего. И тот поднялся на ноги. Это был крупный мужчина лет сорока, светловолосый, с рыхлым лицом и водянистыми светло-голубыми глазами. Сейчас его лицо выражало два чувства: злобу и растерянность.

– Вы не имеете права! – прохрипел он. – Я ни в чем не виновен!

– Безусловно, Смурной, ваши права мы будем соблюдать, – пообещал ему Гуров. – И возможно, что вы и в самом деле ни в чем не виноваты. Но тогда встает естественный вопрос: зачем вы убегали? Почему боялись встречи с полицией?

– Потому что я знаю, что вы мне будете шить! – заявил владелец оружейного магазина. – Убийство Коршуна и Мрачняка, вот что! А у меня на эти дни, как нарочно, никакого алиби нет! А кроме того, я с Коршуном в плохих отношениях был, это вам многие могут сказать.

– Когда эти плохие отношения сложились – еще в группе Свинца? – спросил Крячко.

– Ну да, – кивнул Смурной. – После распада группы мы мало виделись. Коршун три года сидел, я в Сочи уезжал, деньги там делал. А когда оба сюда вернулись, здесь нам делить нечего было.

– А отчего были плохие отношения в группировке? – спросил Гуров.

– Они двое больно много на себя брали. Например, как они вдвоем Дрыгина развели? Вообще никого из братвы не спросили, как будто нас и не было. Так не полагается, так не по понятиям! И с Теребякиным так же было, и с Тепловым, и с другими.

– А что, были и другие дела, связанные с поджогами? – заинтересовался Гуров.

– А как же! Были, конечно. У Мрачняка это вроде как пунктик был – огоньку жертве пустить.

– А ты, Смурной, значит, обижался, что тебе не дали огоньку пустить? Ты бы и сам был не прочь, верно?

– Нет, зачем на меня напраслину возводить? Я никогда в поджогах не участвовал. Мне это, если хотите знать, противно – человека жечь. Застрелить – другое дело, это я могу.

– Чего же ты тогда опасался, что тебя обвинят в убийствах Угрюмова и Коршунова? – спросил Гуров. – Ведь их обоих именно что сожгли.

– А что, ваши разве будут разбираться, мог человек другого поджечь или не мог? Для вас ведь главное – чтобы дело закрыть, чтобы «висяка» не было. Вот я и опасался…

– Скажи, Смурной, а не могло быть так, что этим двоим отомстил кто-то из тех, с кем они расправились? – спросил Гуров. – Родственники Дрыгина или Теребякина?

Владелец магазина пожал плечами:

– Не знаю. Могли, наверно. Но какие родственники? Сына Дрыгина Угрюмов убил, а сам Дрыгин после этой истории запил, пил по-черному и в итоге утонул в Каме. Других детей у него, насколько я знаю, не было, так мстить некому. Правда, у Теплова вроде остался сын. А о Теребякине я ничего не знаю.

– Ты в последнее время не встречался с Угрюмовым и Коршуновым, не разговаривал с ними?

– Я с ними вообще последние лет шесть не встречался! Кого хотите спросите, вам это все скажут. Скажут, что Павел Смурной этих двух уродов стороной обходил. Да я вообще ни с кем из своих бывших дружбанов не вижусь. Зачем они мне? Были дружбаны, да все вышли. Теперь у меня другая жизнь и друзья другие.

– Значит, говоришь, у тебя на эти дни, 14 и 20 сентября, нет алиби? – спросил Крячко.

– Нет. Я уж думал об этом. Как только узнал, что этих двоих пришили, стал думать, где я в эти дни был, что делал. И вышло, что отмазки у меня никакой нет. Потому я и боялся, что за меня возьмутся.

– А что ты делал в эти дни?

– На охоту ездил. А у меня обычай такой – одному охотиться. Я компаний не люблю. И потом, сейчас охота на кабана запрещена, не сезон. А я должен признаться, что охотился именно на кабана. Я другую дичь не уважаю – зайцев там, лис или птицу. Кабан – вот это добыча! У меня в области есть несколько мест прикормленных. Я там кормушки оборудовал, куда кабаны ходят, настилы на деревьях сделал, чтобы с них огонь вести.

– И как охота была – успешная?

– Да не особо. Четырнадцатого завалил одного первогодка, это верно. А двадцатого к кормушке пришел матерый кабан, но все время так стоял, что стрелять неудобно было. Будто чуял меня! Я в конце концов не выдержал, выстрелил, да промахнулся. Ну и все. На этом вся охота кончилась, пустой вернулся. И как я докажу, что ездил на охоту?

– Но ведь тебя жена провожала, потом встречала…

– Нет, тут я все понимаю, знаю ваши ментовские обычаи. У вас женам веры нет. И это, в общем, можно понять. Ведь жена что видела? Она видела, как я сажусь в машину, кладу туда ружье, термос с чаем, еду. А потом – как я уже утром возвращаюсь. А где я был ночью, она не знает. Может, я как раз там был, где Славка Угрюмов мордой в костер свалился?

– А откуда ты знаешь, как Угрюмов погиб? Ведь тебе из Управления сводку вряд ли присылали…

– Ну, об этом весь город знает, это как раз не секрет. Сейчас ведь эпоха интернета, все сразу становится известно. Писали люди в сетях, как все было. А откуда они узнали, это мне неведомо…

Гуров и Крячко переглянулись. Им не нужно было ничего говорить, спрашивать друг друга, есть ли еще вопросы к владельцу оружейного магазина. Они так давно работали вместе, что научились понимать друг друга без слов. И сейчас оба ясно понимали, что больше спрашивать Смурного им не о чем. С этим фигурантом все было ясно, беседу можно прекращать.

– Ладно, Смурной, – сказал Гуров. – Больше у нас к тебе вопросов нет. Но ты из Егорьевска никуда не уезжай – может, ты нам еще понадобишься. И если ты вспомнишь что-то важное, что касается этих убийств, какую-то деталь, звони. Вот тебе мой телефон.

И он засунул в карман бывшего бандита карточку с номером. После этого оперативники развернулись и направились к своим машинам.

– Ну, теперь ты не будешь возражать, чтобы направиться в гостиницу и хорошенько поужинать? – спросил Крячко.

– Нет, возражать против гостиницы не буду, – отвечал Гуров. – И против ужина тоже. Но основное наше занятие сегодня будет – это анализ полученной информации. Мы должны рассказать, что каждый из нас узнал за день и какие из этого следуют выводы. А то ведь у нас с тобой до сих пор даже подозреваемых нет. А это уж совсем никуда не годится!

Глава 8

После беседы с владельцем оружейного магазина Смурным оперативники первым делом заехали в ресторан, где устроили скромный ужин. О том, чтобы заказать к отбивной по стопке водки, у них даже речь не шла – они давно постановили, что, выезжая в командировки, ведя расследование преступлений в других городах, они могут позволить себе выпить только в последний вечер, когда дело сделано, расследование завершено. Так что они поужинали, а затем поднялись к себе в номер. Тут Крячко заварил крепкий чай, каждый налил себе по бокалу, они сели к столу, и началась аналитическая часть.

– Давай сначала ты расскажи, как проходили твои встречи с родственниками погибших, – предложил Гуров. – С кем ты успел встретиться?

– Прежде всего я поговорил с обеими вдовами – с Людмилой Коршуновой и Ириной Угрюмовой, – начал Крячко. – Женщины они очень разные, и беседы проходили по-разному, а результат одинаковый – нулевой. Сейчас расскажу некоторые подробности. Жена Угрюмова – существо робкое, можно сказать, забитое. Как видно, муж держал ее в черном теле. Можно сказать, она даже денег не видела, Угрюмов требовал от нее отчета за каждую потраченную копейку. О его делах она совершенно ничего не знала, он ничего ей не рассказывал, ничем не делился. Так что тут результат – полный ноль.