Наследие. Часть 2 Цыпленкова Юлия

Но он целовал ее, часто усаживал к себе на колени, ласкал ладонью спину, играл с черными прядями волос, пропуская их между тонкими длинными пальцами, но не просил большего. И не позволял ей заговаривать об этом. Виалин немного обижалась, но потом видела его взгляд, наполненный тоской и любованием, и обида уходила сама собой, оставляя после себя привкус щемящей нежности. И тогда хотелось спрятать его ото всех, закрыть собой, оберегать от невзгод и бед, отдать ему все свое тепло, чтобы прогнать холод, так часто сковывавший льдом серые глаза.

– Я люблю тебя, – прошептала Виалин, изо всех сил прижимаясь к мужскому телу.

Эрхольд резко отпрянул. Ухватил за подбородок, он заглянул в черные глаза и увидел в них отзвук слов, прозвучавших вслух.

– Повтори, – неожиданно севшим голосом потребовал мужчина.

– Я люблю тебя, – послушно повторила она и улыбнулась.

Черный лорд отступил на шаг, продолжая вглядываться в лицо Виалин. Сколько он ждал, когда эти губы произнесут три необходимых ему слова, сколько мечтал услышать их, и вот услышал, только…

– К Бездне, – выдохнул Дархэйм, отворачиваясь от Виалин.

Признание всколыхнуло вспышку раздражения. Это было лишним, совершенно ненужным. Она не должна испытывать чувств, сильных чувств. Холод, голод, жара, усталость, желание спать – больше инстинкты, чем чувства. И уж никак не любовь. Душа оказалась сильней, чем он думал, это нужно было срочно исправлять. И самое противное, что он сам не дал ей погрузиться в забвение. Не стоило обращаться с телом, как с настоящей Виалин. Не нужно было просиживать с ней ночами, не нужно было баловать, притрагиваться, целовать. Это все было лишним. Нужно исправить, нужно вытравить чувства.

– К Бездне, – повторил Эрхольд.

Ему на плечи легли узкие женские ладони.

– Эрх, – позвала его женщина. – Я расстроила тебя? Мне просто хотелось сказать то, что чувствую…

Он порывисто обернулся к ней, снова ухватил за подбородок и отчеканил ледяным тоном:

– Мне не нужны твои чувства.

– Почему? – она смотрела с удивлением и непониманием. – Ведь ты так добр со мной, так ласков…

– Тебе показалось, глупышка, – усмехнулся мужчина и вновь отвернулся.

– Нет, Эрх, мне не показалось! – воскликнула Виалин, забегая вперед. Она обхватила ладонями его лицо и жарко заговорила: – Такое не может почудиться. Как говоришь, как смотришь, как целуешь – это все было, я видела, чувствовала. Ты тоже любишь меня…

– Люблю? – его бровь изломилась, и в глазах сверкнула насмешка. – Люблю тебя, мое создание? Ты в это и вправду веришь?

– Да, – шепнула женщина, стараясь не показать неожиданного страха и обиды, издевка в его словах была слишком очевидна.

Больше не говоря ни слова, Эрхольд сжал запястье Виалин железной хваткой и направился к замку, так и оставленному на скалистом берегу после того, как Дархэйм перенес его из Изумрудной долины. Он протащил женщину через ворота, не обращая внимания на ее испуганные вскрики.

– Эрх! – кричала ему в спину Виалин. – Эрх, остановись!

Но он не слушал ее мольбы, продолжая свой стремительный бег. Не оглядывался, чтобы не видеть ее лица и не поддаться жалости. Дархэйм даже запретил себе думать о ней, как о возрожденной Виалин, помня лишь, что за его спиной стонет маленькая глупая служанка, поверившая в то, чего нет. И сейчас он даже был рад, что ее голосовые связки не восстановились до конца, и голос, звучавший за спиной, даже отдаленно не напоминает голос настоящей Виалин.

Открыв дверь своих покоев, Эрхольд втолкнул внутрь запыхавшуюся женщину. После развернулся и заорал:

– Ингер!

Ответа не последовало. Дархэйм поджал губы и прислушался. Он уловил обрывки мыслей и нахмурился. «Он не должен узнать…». Чего он не должен узнать? Его шустрая игрушка вновь куда-то сунула свой нос? Это было даже любопытно. Словно по путеводной нити черный лорд шел по следу леди Илейни, используя их связь. И чем дольше он шел, тем больше мрачнел. Ингер пролезла в закрытое крыло замка, куда сам Эрхольд не заходил больше восьми или девяти лет.

– За какой Бездной? – прошипел лорд.

Ингер он услышал еще задолго до того, как она выскочила на него. И когда женщина увидела своего любовника, она охнула, развернулась и бросилась прочь. Дархэйм не бежал следом, не пытался догнать, даже Силу свою не выпустил. Он стоял, широко расставив ноги, и следил за узкой женской спиной, исчезающей во мраке неосвещенного коридора. Дал ей отбежать подальше и проникновенно позвал:

– И-инге-ер, сладкая моя.

– Эрхольд, – послышался стон из темноты.

– Иди ко мне.

И она пошла, не в силах сопротивляться незримой цепи, приковавшей ее к полувиллиану. Черный лорд бесстрастно смотрел на искаженное мукой осунувшееся и подурневшее лицо леди Илейни. Ее жизненные силы медленно, но верно уходили, питая ее господина. Некогда чудесные черные волосы спутались, и Эрхольд подумал, что она уже несколько дней не брала в руки гребень. Неопрятное платье висело на исхудавшей фигуре, не скрывая выпирающих ключиц.

Полувиллиан совсем не заботился о своей игрушке, бросив ее одну в замке. Она отдавала ему свои силы, он мог подпитывать ее своей страстью, но с того дня, как возродил тело Виалин, черный лорд ни разу не возвращался в свой замок. Сколько Ингер еще продержится, пока ее душа не покинет ослабевшего тела, и переместиться в темницу, где томились другие души? Немного, уже немного…

Мужчина усмехнулся, вновь слушая ее мысленные призывы к смерти. Леди мечтала, что смерть освободит ее, ждала, молила, звала, даже не подозревая, что для нее смерть не станет избавлением. Она теперь принадлежала Дархэйму, целиком и полностью. Тело, душа, мысли, жизненная сила. Все это было в его власти. Эрхольд вдруг подумал, а не отпустить ли ее? Разорвать привязку, свернуть шею и забыть о глупышке, посмевшей однажды предать его…

Пусть даже и случайно, но она запустила своим неосмотрительным поступком целую цепь событий, осложнивших ему жизнь. Теперь они стали преградой в намерениях, достижение которых казалось легким и не обременительным. Подумать только, она всего лишь украла два амулета и отправилась на Побережье, чтобы соблазнить и привязать к себе Риктора Илейни.

И вот он уже роет землю, отыскивая те же сведения, что нужны и Эрхольду. На нем стоит защита, которую черный лорд не ожидал обнаружить. Но главное, если бы не глупость и предательство Ингер, он бы так и не узнал, что Виалин жива. Всего лишь случайные события, звенья цепи, сплетенной самой Судьбой, а началом послужила эта постаревшая за короткое время молодая женщина, уже почти тень…

– Иди ко мне, – повторил Эрхольд, притягивая к себе леди Илейни.

– Я ничего не сделала, – в страхе прошептала она, но мужчина приложил палец к ее губам и легко подхватил на руки. – Что ты хочешь делать?

Она боялась его. Боялась так же сильно, как желала, и как ненавидела. Лорд поймал взгляд потускневших зеленых глаз и ответил:

– Всего лишь поблагодарить.

– Ты смеешься надо мной? – с дрожью в голосе спросила Ингер.

– Если ты будешь со мной честна, тебе будет только приятно, может быть, даже очень приятно, – усмехнулся Дархэйм.

Женщина настороженно затихла, но Эрхольд чувствовал взгляд, который она бросала на него украдкой, слышал учащенное дыхание, знал, что желание уже побеждает все остальные чувства. А вскоре леди Илейни уже не прятала глаз и рассматривала его с жадностью. Ее голодный взор опьянял, помимо воли заставил стиснуть зубы, чтобы сдержать ответное желание. Привязка усиливалась, стоило им оказаться рядом.

Наконец, Дархэйм не выдержал. Он опустил Ингер на пол, и она невольно попятилась, глядя в его голодные глаза, разом ставшие из серых черными. Все же она чувствовала за собой вину, иначе повисла бы на шее, а не вжималась спиной в стену, словно надеялась просочиться сквозь нее. Он все узнает, но позже. Сейчас проклятая привязка требовала от него совсем другого. Даже было немного жаль, что он не знал о том, что это действует на две стороны. Должно быть, она служит для связки пары, состоящей из равных половин. Тогда желание и тяга приобретают смысл.

– Неважно, – отмахнулся Эрхольд, еще тесней вжимая Ингер в стену.

– Что неважно? – пролепетала она, все еще вглядываясь ему в глаза пытливым взором.

– Для тебя все неважно, – кривовато улыбнулся черный лорд, задирая подол ее платья.

Мужская ладонь нырнула под ткань – нижнего белья не было, похоже, Ингер его вообще не надевала. Интересно, сколько раз за день она ласкает сама себя? Должно быть, часто. Ее потребность сейчас намного сильней, чем раньше. Но и эта мысль не задержалась в голове Эрхольда, уступая место дурману страсти. Он смотрел, как, откинув голову, женщина приоткрыла губы и облизала их кончиком языка.

«Словно змея», – подумал Дархэйм и поймал ее язык губами. Но вскоре отстранился и залюбовался искаженным страстью лицом.

– Странно, – вдруг удивленно произнес он, – но я, кажется, даже соскучился по твоим стонам.

– Я готова стонать для тебя вечность, – задыхаясь, ответила она, комкая в пальцах камзол на его плечах.

– О нет, сладкая, – рассмеялся Дархэйм. – Ты будешь кричать.

Но в этот раз все произошло быстро, без выдумок и болезненных фантазий. Всего несколько движений мужских бедер, и, хрипло выдохнув, полувиллиан отстранился.

– Уже все? – в голосе Ингер прозвучало разочарование, и черный лорд усмехнулся.

– Приведи себя в порядок, я скоро приду, – сказал он.

– Ты опять обманешь! – воскликнула женщина, хватаясь за его рукав.

– Сегодня не обману, – Эрхольд легко оторвал от себя ее пальцы. – Жди, я скоро.

– Поклянись!

Дархэйм обернулся и изумленно вскинул брови. Ингер попятилась под насмешливым взглядом, после развернулась и поспешила в свои покои. Эрхольд дождался, когда женщина исчезнет, и направился в темноту, желая удостовериться в своей догадке. Он неспешно прошел по черноте длинного коридора, ведя рукой по стене. Дотрагивался до ткани старинных гобеленов, висевших тут, сколько он себя помнил. Черный лорд мог по памяти рассказать, что изображено на них.

Сколько раз он, еще будучи ребенком, рассматривал картины из легенд и жизни своих предков… человеческих предков. Содрогался, стоя перед изображением чудовища, пожиравшего кричащего мужчину, и отец, его человеческий отец, говорил:

– Помни, мой мальчик, не всех тварей стоит призывать, с некоторыми человек справиться не в силах. Эта картина – назидание.

Лорда Дархэйма-старшего Эрхольд любил. Даже, когда узнал о своей сути и тайне рождения, все равно любил и надрывно рыдал, когда он умер. Это случилось через шесть лет после рождения мальчика-полукровки. Идамон Дархэйм был привязан к сыну, гордился им, баловал. Говорил, что юный лорд однажды станет величайшим магом и прославит свой род, и мальчик мечтал, чтобы отец им гордился. Даже будучи малышом, старался изо всех сил угодить ему, радуясь теплой улыбке лорда Идамона.

После его смерти многое изменилось. Хотя… Леди Дархэйм всегда была строга с сыном, порой Эрху казалось, что она его ненавидит, и особой привязанности между матерью и сыном не было, а после смерти отца и до полного взросления, матушка и вовсе стала сурова. Сколько она таскала сына в склеп, заставляя там простаивать перед саркофагами предков рода Дархэйм, и внушала:

– Ты – человек, Эрхольд. Ты всегда должен помнить, кто ты. Смотри, перед тобой покоятся твои предки. Они были славными магами и воинами, верными своему королю. Служили нашему миру, и ты должен помнить об этом. Ты должен походить на них, сын мой.

Мальчик знал наизусть их имена, знал историю жизни и деяний. Он учил генеалогию, как молитвы. Впрочем, молитвы он тоже знал наизусть, как и ритуалы. Через Огонь мать прогоняла сына, едва ли не каждую седмицу, и он перестал бояться Огня, зная, что холодное пламя не причинит вреда. И только «Благословение» сильно обожгло юношу, когда жрец слишком близко поднес свою чашу. После этого матушка пыталась закрыть сына в подземелье, велев читать молитвы и взывать к предкам, но… Эрхольду надоели ее страхи, и он снес дверь в своем узилище, поднялся наверх и сказал, не повысив голоса:

– Хватит, матушка. Ваше безумие мне надоело. Я тот, кем был рожден, и ваши тщетные попытки сделать меня кем-то иным, только злят.

– «Благословение» обожгло тебя! – воскликнула она.

– Белый огонь обожжет любого. Его никогда не подносят близко, – отмахнулся молодой лорд. – Даже жрецы никогда не касаются белого пламени.

Мать совсем отдалилась. Впрочем, молодому Дархэйму на это было уже плевать. Он давно не питал к ней тех чувств, которые еще грели его душу в детстве. Когда-то он искал ее любви, мечтал о нежных объятьях, но так и не дождался. А после и вовсе стал равнодушен к женщине, родившей и растившей его. Родственной связи между матерью и сыном не случилось. Леди Дархэйм не любила сына, сын оставался к ней почтителен, так велели правила, пока… Впрочем, об этом вспоминать было больно.

Эрхольд легко взбежал по лестнице вверх, свернул к некогда жилым покоям и остановился перед дверью со стертой позолотой. Он некоторое время рассматривал следы ног в толстом слое пыли. Здесь не убирались долгие годы, и Ингер оказалась первой, кто подошел двери, запертой много лет назад. Черный лорд прислонился к ней спиной, уперся затылком и прислушался.

Внутри запертых покоев царила тишина, даже шорох не нарушал ее. Поджав губы, мужчина осторожно поскребся, как это могла бы сделать леди Илейни. Тут же раздались шаркающие шаги, приблизившиеся к двери, и пожилой женский голос негромко спросил:

– Он ушел?

– Нет, матушка, – усмехнулся Эрхольд. – Он все еще здесь. Я смотрю, вы еще живы, даже не утратили разума и дара речи.

Она замолчала, но Дархэйм слышал тихое сопение.

– Сын, – после недолгого молчания отозвалась запертая женщина, – ты давно не навещал меня.

– Я считал вас мертвой, – ответил он. – Мы ведь с вами договорились, дорогая моя, что мы друг для друга не существуем. Вас не стало, к кому мне было приходить?

– Но ты все равно позаботился обо мне, – ответила она, и мужчина услышал шорох. Похоже, она тоже прижалась к двери со своей стороны. – Еда исправно появляется на моем столе все эти годы, горшок выносится, даже новая одежда и книги…

– Забыть, что именно ваше чрево породило меня, я не могу, – усмехнулся Эрхольд. – Впрочем, я это сделал еще тогда, но давно забыл о вашем существовании, были иные заботы.

– Чем ты был занят, сын? – настороженно спросила леди Дархэйм.

– Исполняю ваши мечты, матушка, пытаюсь уничтожить этот мир, – он невесело рассмеялся. – Вы горды мной, леди Дархэйм? Вы ведь именно этого всегда от меня ждали? Надеюсь, не разочаровал. Теперь позвольте откланяться, мне пора совершить очередное черное дело.

Эрхольд уже сделал несколько шагов, когда его мать застучала в дверь кулаками и выкрикнула:

– Эрх, подожди! Прошу тебя, сын!

Он развернулся, склонил на бок голову, с любопытством прислушиваясь к ее крикам, но вернулся.

– У вас есть еще нужды, матушка? – бесстрастно спросил мужчина.

– Отпусти меня, сын… прошу тебя, – впервые в ее голосе он слышал мольбу. Не проклятия, не угрозы, ни оскорбления.

Черный лорд снова привалился спиной к двери, скрестил руки на груди и усмехнулся:

– Помнится, когда я в последний раз повернулся к вам спиной, вы вонзили в нее нож. Вы утратили мое доверие, леди Дархэйм.

– Но ты желал недопустимого, Эрх! Я всего лишь…

– Хотели убить меня, матушка, – отчеканил Эрхольд. – Травили, резали, поджигали. Не вижу повода к вашему освобождению. Вы осуждены мной и наказаны заточением. И благодарите ваших лживых богов, что все еще живы.

– Но это не жизнь! – выкрикнула леди Дархэйм.

Он уже не слушал. Развернувшись, мужчина направился прочь, оставляя свою мать в одиночестве. Она быстро поняла, что он уходит, и мольба сменилась ненавистью. Женщина с силой ударила в дверь.

– Эрх, вернись! Тебе приказывает твоя мать!

– Моя мать умерла, – ответил Эрхольд негромко и больше не прислушивался, зная, что она вновь осыпает его проклятьями.

Годы не умолили материнской ненависти. Впрочем, возможно, все-таки ее рассудок был поврежден долгим одиночеством, но вникать в состояние душевного здоровья леди Дархэйм черный лорд не стал, оно ему было неинтересно.

– Чтоб ты сдох, выродок! – орала она, тут же визгливо требуя: – Открой немедленно эту проклятую дверь! Не смей уходить! Эрх, мерзкое отродье! – и вновь умоляла: – Прости меня, сын, прости! Я так давно не слышала человеческого голоса. Твои мертвецы меня пугают! Прошу, сын, выпусти меня, я больше не причиню тебя зла! Эрхольд! Ублюдок! Тварь из Бездны! Будь ты проклят! Сын, прошу…

Дархэйм свернул на лестницу. Покачнувшись, он схватился рукой за грязную стену, и издевательски захохотал, все-таки утратив равнодушие:

– Я тоже люблю вас, матушка! – выкрикнул мужчина. – Всей душой, дорогая моя.

Но уже через мгновение вернул себе самообладание и поспешил покинуть закрытую часть замка, решив узнать, как туда пробралась Ингер. Эрхольд отлично помнил, как в порыве ярости запечатал туда вход, и открыть его мог только он, но никак не леди Илейни, не имевшая даже толики магии, хотя бы этого мира. Но так хотя бы было подозрение, что две Силы все-таки могут вступить во взаимодействие. И в этом была бы даже польза, но Ингер Илейни оставалась пустышкой с канувшими в Бездну амбициями, и больше ничего.

На обратном пути он вновь остановился перед гобеленом с чудовищем. «Не всех тварей стоит призывать, с некоторыми человек справиться не в силах…». Картина-назидание. А он все-таки вызвал. Именно это чудище. Некоторое время юный Эрхольд смотрел, как извиваются щупальца растара, с отвращением, смешанным с восхищением перед мощью потустороннего стража, следил за приближением твари. После протянул ладонь, словно хотел поздороваться с порождением мира мертвых, и черные жгуты, обвив щупальца чудовища, разорвали его на части. Все оказалось до отвращения простым и скучным. Дархэйм усмехнулся, схватил гобелен за пыльный край и сорвал его со стены, а после, наступив на него, устремился дальше, тут же забыв и про гобелен, и про уничтоженного когда-то растара, и про наказ лорда Дархэйма-старшего.

Черный лорд промчался по переходам замка, подобно хищному зверю. Он уже свернул к покоям своей игрушки, когда услышал за спиной шорох и стремительно обернулся. Там стояла Виалин. Улыбка на ее губах угасла, и женщина дернулась в сторону. Усмехнувшись, Эрхольд направился к ней.

– Ты что-то хотела? – спросил он.

– Твои глаза, Эрх, – прошептала Виалин. – Они черные…

– Да, Ви, ты права, они черные, – кивнул мужчина. – Что-то не так?

– Это пугает…

– Правда? – он насмешливо изломил бровь.

Виалин сжала кулаки, словно заставляя себя не бояться, и вскоре она уже снова улыбнулась.

– Это все равно ты, Эрх, – ответила она.

– И как ты думаешь, кто я?

Его ирония совсем не нравилась женщине, но она все равно старалась ему доверять, потому что это был все тот же добрый и красивый мужчина, который обнимал ее так, будто она была его единственной ценностью. И помнила нежный шепот, и его поцелуи она тоже помнила. Просто его кто-то расстроил, и она должна успокоить, только и всего, а потом будет, как прежде. Обязательно!

Он сделал к ней неспешный шаг, мягко взял за подбородок, провел по нижней губе подушечкой большого пальца и насмешливо заглянул в бледнеющее личико. Эрхольд с интересом рассматривал свое отражение в глазах Виалин, отчетливо ощущая все более возрастающий страх. Она не понимала, что с ним, не видела причин для перемен, не подозревала, что своей настойчивостью еще больше распаляет и без того злого лорда.

– Так кто же я, малышка? – повторил Дархэйм свой вопрос, тесня Виалин к стене.

– Ты самый лучший на всем белом свете, – наивно ответила она и вздрогнула, когда спина коснулась холодной каменной стены. – Эрх, зачем ты пугаешь меня?

– Разве я тебя пугаю? – усмехнулся лорд. – Разве ты не любишь меня?

– Люблю, – пролепетала она.

– Тогда почему боишься? Любимых принимают всякими. Такими, – глаза его вновь стали серыми, и Виалин облегченно вздохнула, уже готовая протянуть к мужчине руки. Но глаза его вновь затопила чернота, не оставив не единого белого проблеска, клыки удлинились, оцарапав губу. Женщина заворожено следила за каплей крови, побежавшей по подбородку. – Такими.

Голос Эрхольда стал ниже и проникновенней, но отчего-то Виалин почувствовала настоящий страх. Она сжалась и отдернула руки, а мужчина сделал шаг назад и осклабился, обнажив в жутком оскале заострившиеся зубы, а потом закончил:

– И даже такими.

Черная Сила взметнулась, закружила змеями, опутала тело лорда, почти полностью скрыв его, но в этой клубящейся хищной тьме, Виалин увидела очертания тела. И оно показалась Виалин столь пугающим, что она закричала и закрыла глаза руками.

– Ты все еще знаешь, кто я? – прогрохотал голос чудовища из Бездны. – Ты все еще любишь меня?! Отвечай!

И он снова шагнул к возрожденной. Она не выдержала. В панике оттолкнула от себя Эрхольда, почти вернувшего себе прежний облик, развернулась и бросилась прочь, спеша скрыться за тяжелыми дверями его покоев. И его злой смех только подстегивал девушку, не позволяя остановиться или обернуться. Дархэйм замолчал, слушая, как невдалеке грохнула дверь, как скрипнуло по полу тяжелое кресло, ставшее дополнительной преградой. Если бы он захотел, ни двери, ни кресло, ни даже вся утварь в его комнатах не задержали бы черного лорда. Но ему сейчас не было дела до дрожащего мышонка, который спрятался в его покоях. Так было даже лучше, она не должна любить, только не та душа, что заключена в желанном теле.

После откинул со лба черную прядь и толкнул дверь в покои Ингер. Она отпрянула, как только черный лорд вошел.

– Подслушивать нехорошо, сладкая, – усмехнулся он и поманил к себе женщину, сейчас живо напомнившую зверька, готового сорваться с места при первых же признаках опасности.

Она тоже боялась его, но боялась гораздо сильней, чем та глупышка, которая поддерживала жизнь в теле Виалин до возвращения его хозяйки. И пусть Эрхольд знал, что его возлюбленная жива, но видеть ее он хотел именно в этом теле. А может, это был всего лишь самообман, и он просто желал видеть это тело покорным и податливым, потому что вожделенную добычу он готов был принять в любом обличье. Лишь бы можно было прикоснуться, убедиться, что она не бесплотный дух.

Дархэйм мотнул головой, отгоняя мысли о Виалин и ее возрожденном теле. Взгляд вновь почерневших глаз устремился к Ингер, и лорд поманил ее к себе. Мгновение поколебавшись, она все-таки шагнула в его сторону, и Эрхольд рассмотрел струйку пота скользнувшую по виску. Усмехнувшись, мужчина направился к удобному глубокому креслу, на ходу расстегнув камзол до конца. Усевшись, он ослабил шнурок на штанах, и рассмеялся, глядя в голодные глаза леди Илейни.

– Я хочу расслабиться, – сказал он и откинул голову на спинку кресла, следя из-под полуприкрытых век за приближением женщины.

Подойдя к креслу, Ингер опустилась между разведенных мужских ног и оттянула ослабленный край ткани. Она тихо застонала, когда черный лорд приподнял бедра, подаваясь ей навстречу.

– Эрхольд… – хриплый шепот сорвался с уст женщины.

– Продолжай, – велел Эрхольд, опустил ладонь ей на затылок и направил голову вниз.

Протяжно вздохнув, он опять откинул голову, отдавшись во власть умелых ласк. Призрачная краткая власть над любовником неожиданно опьянила Ингер.

– Эрх, – позвала она.

– Что? – чуть раздраженно спросил Дархэйм, не открывая глаз.

– Я хочу, чтобы ты смотрел на меня, – дыхание женщины вдруг прервалось, и она судорожно вздохнула, хватая ртом воздух.

Эрхольд изломил насмешливо брови, но глаза открыл и теперь глядел на любовницу сверху вниз ленивым взглядом зверя, играющего со своей добычей. И все же… Он послушался. Это привело Ингер в восторг.

Эрхольд, следивший за ней, на мгновение прикрыл глаза, с шумом втянув воздух, но тут же снова поднял веки и продолжил наблюдать за играми возбужденной женщины, постепенно и сам увлекаясь не только ощущениями, но и тем, как он их получает. А еще ему нравилось смотреть в глаза, жадный взгляд которых был устремлен на него в ответ.

Ингер тоже наблюдала и получала удовольствие уже только от того, как любовник закусывал губу, как кривилось лицо в сладкой судороге. Как на миг опускались веки, и сквозь стиснутые зубы вырывалось тихое шипение, после меняясь на стон. А потом он вновь смотрел на нее, и взгляд его был голодным…

И когда казалось, что он уже достиг предела, Эрхольд, сжав в кулаке волосы Ингер, оттянул ее голову назад и произнес с усмешкой:

– Не так быстро, сладкая.

Голос его отдал хрипотцой, и Ингер ощутила, как от этого звука свело сладкой судорогой внизу живота. Она продолжала смотреть на любовника и понимала, что время ее власти над ним закончилось, и теперь вновь властвовал только он. Впрочем, сейчас это меньше всего волновало женщину.

Протянув руку, Дархэйм сжал запястье Ингер, и, рывком подняв ее с пола, усадил к себе на колени. Женщина накрыла мужскую грудь ладонью, потянулась к его губам, но Эрхольд перехватил ее за подбородок и отвел голову леди Илейни в сторону. Убрав черные пряди, тронутые сединой, обнажил нежную кожу шеи, и сам склонился к ней. Проложив дорожку почти невесомых поцелуев вверх, коснулся языком мочки уха и, ощутимо прикусив ее зубами, услышал короткий вскрик Ингер.

Дыхание женщины было тяжелым, она хотела большего. Ждала, мечтала, ерзала на его коленях, но Дархэйм не спешил исполнить ее желание, продолжая мучительную пытку, еще больше разжигая ее страсть.

– Пожалуйста, – прошептала Ингер. – Позволь мне…

– Разумеется, – ответил лорд, скользя губами по ее подбородку. – Я позволю тебе.

– Сейчас…

– Чуть позже.

Мужчина сжал в кулак волосы на затылке Ингер и прижался к ее губам. Поцелуй был таким же голодным, как его взгляд, и она с протяжным стоном ответила. Рука леди Илейни скользнула вниз и накрыла пах любовника, но он перехватил ее.

– Эрхольд, – заскулила женщина – в ее глазах была мольба.

Он лишь рассмеялся и снова поцеловал, жадно, жестко, прикусывая губы. А потом начал спускаться ниже, постепенно сдвигая с плеч платье, пока оно, скользнув по рукам, ни обнажило грудь.

– О, Эрх, – всхлипнула Ингер.

Она откинулась и, сжав голову Дархэйма, притянула ее к своей груди. Он едва слышно хмыкнул, но противиться не стал и прильнул губами, сорвав с губ женщины очередной протяжный стон. А когда она уже извивалась на его коленях, Эрхольд развернул ее к себе спиной и накрыл ладонями бедра.

Он потянул подол платья кверху, собирая его мягкими складками. Приподнял еще выше и с довольным урчанием, словно кот, посмотрел на стройные ноги, свесившиеся по обе стороны от его ног. Провел ладонью по бедру снаружи, пробежался кончиками пальцев по ноге и, тронув внутреннюю сторону бедра, теперь неспешно вырисовывал на ней невидимые узоры. Поглаживал, несильно сжимал, приближаясь к средоточию желания Ингер, но так и не тронул его.

– Эрхольд, милый, прошу тебя, – простонала она.

Женщина впилась пальцами обеих рук в его запястье и потянула к сокровенному, но Эрхольд вновь перехватил ее руки, сжал оба запястья одной ладонью, не позволяя освободиться, и второй продолжил поглаживать внутреннюю поверхность бедра, не спеша сделать то, о чем молила Ингер.

– Эрх, – вскрикнула женщина. – Умоляю тебя…

– Скоро, сладкая, – хриплым шепотом ответил он. – Очень скоро.

– Когда?!

– Все зависит от твоих ответов, – Дархэйм поцеловал ее плечо.

– Что ты хочешь знать? – задыхаясь, спросила Ингер.

Эрхольд остановился у средоточия ее желания, слегка задел, и вскрик Ингер разорвал тишину покоев.

– Как ты сломала печать на двери, ведущей в другое крыло? – спросил Эрхольд.

– Я не… – его пальцы вернулись на внутреннюю поверхность бедра, так и не подарив женщине того, что она жаждала. – Эрх!

Ингер вывернула голову к любовнику, и он поцеловал ее в уголок рта.

– Как? – снова спросил Дархэйм.

– Пожалуйста…

– Ответь мне, сладкая.

И вновь его ладонь приблизилась к ее естеству. Пальцы почти коснулись, и женщина, предвкушая, снова громко застонала, разведя ноги еще шире.

– Как ты прошла, Ингер? – хрипло спросил лорд, прикусывая мочку ее уха.

– Открыла… дверь, – задыхаясь, ответила она, подаваясь навстречу мужским пальцам. – Было… тоскливо… хотела пос… а-ах, – она выгнулась дугой, но Эрхольд убрал руку, и леди Илейни разразилась грязной бранью, готовая вцепиться своему мучителю в глотку.

Дархэйм рассмеялся, слушая проклятьями. Он вернулся к прерванному занятию, и Ингер, захлебнувшись собственной бранью, надрывно закричала, когда долгожданная волна наслаждения накрыла ее с головой. Она забилась в его руках, но Эрхольд только крепче сжал объятья, не дав соскользнуть с колен.

– Еще? – спросил Дархэйм, когда женщина откинула голову ему на плечо и перевела дыхание.

– Да-а, – застонала она, и ее руки вновь оказались в захвате.

– Правила те же, – хмыкнул Эрхольд. – Расскажи, как вошла в закрытое крыло?

Он опять ласкал ее, а Ингер, помолчав некоторое время, вскоре застонала, отдаваясь во власть умелых мужских пальцев. И когда стоны женщины превратились в крики, Дархэйм остановился.

– Я просто вошла, клянусь, – заскулила Ингер, дернувшись в его руках. – Я клянусь, Эрхольд, дверь сама открылась, как только я толкнула ее.

Она не лгала, мужчина это чувствовал. Леди Илейни снова завозилась, заерзала, тревожно глядя на любовника.

– Эрх…

– Да, сладкая, – его пальцы вернулись к прерванному занятию. Ингер расслабилась и закрыла глаза. – Ты знаешь, кто закрыт там?

– Женщина, – ответила леди Илейни. – Я не успела ничего спросить, появился ты… ох, Э-эрх, – и опять правда, наградой за которую стала новая вспышка наслаждения, промчавшегося по телу женщины. Она выгнулась, закричала и опять забилась в его руках.

– Ты больше никогда туда не пойдешь, – приказал Эрхольд.

Ингер немного отдышалась и вывернулась, чтобы посмотреть на любовника.

– Кто она? – спросила леди и сама испугалась, что он сейчас встанет и уйдет.

Слишком быстро, для нее быстро. Ингер еще не была готова расстаться с черным лордом. Голод оказался слишком силен, и она все еще нуждалась в Дархэйме.

– Ты уже готова задавать вопросы? – насмешливо спросил Дархэйм.

Ингер горячо мотнула головой и, прижавшись к нему спиной, снова заерзав на коленях. Черный лорд, поднявшись с кресла, поставил женщину на пол. Ее ноги подкосились, но она сама вцепилась в руку Эрхольда, боясь отпустить.

– Разве ты совсем не хочешь меня? – с отчаянием спросила Ингер, опасаясь, что сейчас он отдернет руку и уйдет, а она опять останется одна пылать в огне неутоленной до конца страсти.

– До безумия хочу, – ответил Дархэйм и, подняв Ингер на руки, направился к ложу.

Почему сегодня он был с ней почти нежен, Дархэйм и сам вряд ли мог сказать. Слишком много всего скопилось в его неспокойной душе. Возвращение Виалин в его жизнь, встреча с матерью, спустя годы, возрожденное тело, полюбившее своего создателя. Риктор Илейни, который неожиданно и быстро продвинулся в своих изысканиях. А еще проклятый аниторн ускользал раз за разом, будто вода просачивался между пальцев.

Разочарование, надежда, тоска, устремления… И только Ингер оставалась все той же. Она ждала его, пусть и не по своей воле. И все же эта женщина оказалась неожиданно важна для него сейчас. Дархэйм платил ей за иллюзию своей необходимости в ее жизни не только страстью, но и толикой горьковатой нежности. Вновь и вновь сводя Ингер с ума ласками, он наслаждался тем, как она отвечает ему. Слушал ее стоны, получал удовольствие от вскриков и следил за тем, как извивается ее тело, подвластное только ему.

– Ну же! Эрх, почему ты медлишь?! – изнемогая, воскликнула Ингер. – Клянусь, я больше никогда не войду на заброшенную половину, и не буду разговаривать с той женщиной. Я буду очень послушной, Эрх. Я больше никогда не буду перечить тебе, не буду жаловаться. Только сделай это наконец! Чтоб ты сдох, скотина! Пожа-а-алуйста…

– Ты дала обещания, и я их услышал, – едва заметно улыбнулся Дархэйм.

Плевать ему сейчас было и на то, как она пролезла туда, куда никто, кроме него не мог пройти, и на то, что могла услышать от его матери. На все плевать! У него было иное желание, иная потребность, и оттягивать дальше стало невозможно. Эрхольд сжал бедра Ингер, заполнил собой и просто наслаждался ее телом.

– Эрх! – надтреснутый голос ворвался в маленький пылающий мир, внося дисгармонию. – Ты здесь?

Виалин все-таки закончила начатую фразу и сейчас стояла, растерянно глядя на то, как ее лорд ожесточенно берет другую женщину. Повернув голову, он смерил возрожденную яростным взглядом, но не остановился. Не отошел от любовницы, даже не пытался сказать какую-нибудь глупость, убеждая, что она все не так поняла. Нет, мужчина не сводил с нее чернеющего злого взгляда и кривил губы в издевательской ухмылке.

– Ты что-то хотела, малышка? – задыхаясь, спросил он у возрожденной. После откинул голову и вскрикнул: – Бездна!

Но это было всего лишь наслаждение. А женщина, лежавшая на кровати, кажется, даже не замечала нежданной гостьи. Она извивалась в объятьях лорда, и с ее уст жаркими стонами срывалось его имя.

– Как ты мог, Эрхольд? – сдавленно прошептала Виалин, пятясь назад. – Как ты можешь продолжать… Прекрати! – закричала она, тяжело приваливаясь к стене.

Дархэйм рассмеялся и вытянул руку в ее сторону:

– Ты решила к нам присоединиться?

Он смотрел на нее, улыбаясь почти весело. Виалин закрыла лицо руками, и до Эрхольда донеслись ее рыдания.

– Я ненавижу тебя, ненавижу, – приглушенно провыла она и, покачиваясь, направилась к выходу из покоев. – Ненавижу!

Дверь захлопнулась, и черный лорд усмехнулся:

– Так-то лучше.

После сделал еще одно движение бедрами, заполнив собой любовницу до предела, и жаркий огонь наслаждения промчался по телу. Зарычав, Эрхольд повалился на Ингер. Уткнулся лбом ей в грудь и замер, хрипло и тяжело дыша. Женщина обняла его и затихла наконец чувствуя насыщение. И когда он поднялся на ноги и поправил одежду, она осталась лежать.