Мелкие боги Пратчетт Терри

«Лодка Без Имени» качалась на волнах меж двух больших скал. За береговой линией возвышался небольшой утес. Симони спустился с него и подошел к спрятавшимся от ветра философам.

– Эта местность мне знакома, – сказал он. – Мы всего в нескольких милях от деревни, в которой живет мой друг. Нужно только дождаться ночи.

– Почему ты так поступаешь? – спросил Бедн. – Где тут смысл?

– Ты когда-нибудь слышал о стране по имени Истанзия? – в ответ спросил Симони. – Она была не слишком большой. И у нее не было ничего, что могло заинтересовать других. Там жили самые обычные люди.

– Омния завоевала ее пятнадцать лет назад, – припомнил Дидактилос.

– Правильно. Так вот, я родился в Истанзии, – кивнул Симони. – Тогда я был еще ребенком. Но я все помню. Не забудут и другие. В моей стране живет множество людей, которым есть за что ненавидеть церковь.

– Но я сам видел, как ты стоял рядом с Ворбисом, – удивился Бедн. – Я думал, что ты его должен защищать.

– А я и защищал его, – подтвердил Симони. – Не хотел, чтобы Ворбиса убил кто-нибудь другой.

Дидактилос вздрогнул и поплотнее завернулся в тогу.

Солнце замерло на медном куполе неба. Брута дремал в пещере. Ворбис метался в лихорадке в своем углу.

Ом стоял у входа в пещеру и чего-то ждал.

Ждал оправданно.

Ждал с ужасом.

И они пришли.

Они вылезли из-под обломков скал и из расщелин. Фонтаном вылетели из песка, материализовались из воздуха, который мигом заполнился голосами – едва слышными, походящими на комариный писк.

Ом напрягся.

Высшие боги разговаривают на ином языке, такое вообще трудно назвать языком. Скорее то была модуляция желаний и потребностей, без существительных и всего лишь с несколькими глаголами.

«…Хотим…»

– Мой, – откликнулся Ом.

Их были тысячи. Он был сильнее, у него был верующий, но они затянули небо, будто туча саранчи. Жажда и тоска расплавленным свинцом лились на него. Единственное преимущество, в самом деле единственное, заключалось в том, что мелким богам была неведома концепция совместной работы. Данное понимание приходит только в процессе эволюции.

«…Хотим…»

– Мой!

Чириканье переросло в жалобный вой.

– Но вы можете забрать того, второго, – разрешил Ом.

«…Тупой, безжалостный, замкнутый, больной…»

– Знаю, – кивнул Ом. – Но этот – мой!

Сверхъестественный вопль эхом разнесся над пустыней. Мелкие боги предпочли спастись бегством.

За исключением одного.

Ом заметил, что он не роился вместе со всеми, но одиноко парил над какой-то выбеленной солнцем костью. И ничего не говорил.

Ом сконцентрировал внимание на оставшемся божестве.

– Эй ты! Он – мой!

«Знаю», – ответил мелкий бог.

Он знал язык, настоящий язык богов, хотя и говорил на нем так, словно долго рылся в памяти, подбирая нужные слова.

– Кто ты? – спросил Ом.

Мелкий бог зашевелился.

«Когда-то, давным-давно, был город, – сообщил мелкий бог. – Не просто город, но целая империя городов. Я, я, я помню каналы, парки. А еще было озеро. И на том озере, насколько помню, были плавучие сады. Я, я. И были храмы. Величественные, как в мечтах. Огромные храмы в виде пирамид, которые доходили до самого неба. Людей тысячами приносили в жертву. Во славу».

Ом почувствовал тошноту. Это был не просто мелкий бог. Это был мелкий бог, который не всегда был таким мелким…

– Кем же ты был?

«Храмы. Я, я, меня. Величественные, как в мечтах. Огромные храмы в виде пирамид, которые доходили до самого неба. Во славу. Людей тысячами приносили в жертву. Меня. Во славу.

Храмы. Меня, меня, меня. Во славу. Такие славные, как в мечтах. Великие, как в мечтах, пирамиды-храмы, которые доходили до самого неба. Меня, меня. Приносили в жертву. Сон. Мечта. Людей тысячами приносили в жертву. Во славу неба».

– Ты был их Богом? – с трудом выговорил Ом.

«Людей тысячами приносили в жертву. Во славу».

– Ты меня слышишь?

«Тысячами приносили в жертву и во славу. Меня, меня, меня».

– Назови свое имя! – закричал Ом.

– «Имя»?

Горячий ветер дул над пустыней, гнал перед собой песчинки. Эхо затерянного бога, кувыркаясь, улетело, исчезло среди скал.

– Кем же ты был?

Никакого ответа.

«Вот так все и происходит, – думал Ом. – Быть мелким богом очень скверно, правда, ты сам не представляешь, насколько это скверно, потому что не знаешь почти ничего, но постоянно присутствует нечто, возможно, зародыш надежды, знание и вера в то, что наступит время и ты станешь совсем другим, не таким, как сейчас.

Но насколько хуже побывать в шкуре великого бога, а потом превратиться не более чем в туманный обрывок воспоминаний, швыряемый ветром над песками, которые некогда были стенами твоих храмов…»

Ом развернулся и целеустремленно заковылял в пещеру. Он подошел к Бруте и боднул его в голову.

– Чо?

– Просто проверял, жив ли ты.

– Фф.

– Хорошо.

Ом снова встал на страже у входа в пещеру.

Говорят, в пустыне встречаются оазисы, но они словно кочуют с места на место. Пустыню невозможно изобразить на карте, потому что она питается как раз составителями карт.

Как и львы. Ом помнил этих тварей. Истощавших и совсем не похожих на львов из очудноземского вельда. Больше смахивающих на волков, чем на львов, а еще больше – на гиен. Храбростью они не отличались, скорее славились злобной, трусливой яростью, которая во сто крат опасней…

Львы.

Кстати…

Нужно найти львов.

Львы пьют воду.

Брута проснулся, когда солнце устало клонилось к закату. Во рту стоял змеиный привкус.

Ом упорно бодал его в ногу.

– Вставай, вставай, все самое интересное проспишь.

– Вода есть? – заплетающимся языком пробормотал Брута.

– Будет. Она всего в пяти милях. Поразительное везение.

Брута с трудом поднялся. Болели все мышцы без исключения.

– Откуда ты знаешь?

– Чувствую. Насколько тебе известно, я – бог.

– Но ты же говорил, что чувствуешь только мысли.

Ом про себя выругался. Брута ничего не забывал.

– Ну, все несколько сложнее… – попытался вывернуться он. – В общем, положись на меня. И пойдем скорей, пока не стемнело. Да, и не забудь этого своего Ворбиса.

Ворбис, свернувшись, лежал в углу. Он посмотрел на Бруту невидящими глазами, но беспрекословно поднялся, когда Брута потянул его за руку. Тем не менее вид у дьякона был отсутствующий.

– По-моему, он находится под действием какого-то яда, – сказал Брута. – В море водятся всякие ядовитые твари, есть даже ядовитые кораллы. Он постоянно шевелит губами, но я никак не могу понять, что он пытается сказать.

– Пошли быстрее. Бери его и пошли, – сказал Ом. – Нельзя его здесь оставлять.

– Но вчера ты хотел, чтобы я его бросил.

– Правда? – Даже панцирь Ома излучал святую невинность. – Ну, наверное, пока ты спал, я сбегал в эту твою Этику, и мое отношение к нему резко поменялось. Теперь-то я понимаю, как он нам нужен. Добрый старый Ворбис. Давай, бери его и пошли.

Симони и два философа стояли на вершине утеса. Они смотрели на иссушенные пастбища Омнии и далекую скалу Цитадели. Во всяком случае, двое из них смотрели в ту сторону.

– Дайте мне рычаг и место, где встать, и я расколю этот город, что твое яйцо, – зарычал Симони, помогая Дидактилосу спускаться по узкой тропинке.

– Судя по виду, он не маленький, – покачал головой Бедн.

– Видишь отблеск? Это двери.

– Судя по виду, массивные, – снова покачал головой Бедн.

– Я не перестаю думать о лодке, – сказал вдруг Симони. – О том, как быстро она двигалась. Такая штука без труда вышибет любые двери, как ты думаешь?

– Сначала тебе придется затопить равнину, – предупредил Бедн.

– А если поставить ее на колеса?

– Ха, конечно, разнесет! – хмыкнул Бедн. День выдался долгим и трудным. – Будь у меня кузница, дюжина кузнецов и столько же помощников… Колеса? Нет проблем. Но…

– Мы подумаем, как решить эту проблему, – многозначительно произнес Симони.

Солнце уже клонилось к горизонту, когда они подошли к очередному каменному островку в море песка. Брута поддерживал Ворбиса, обняв дьякона за плечи. Этот островок был больше, чем тот, у которого они убили змею. Ветер высек из скал вытянутые, неприятные фигуры, похожие на пальцы. В расщелинах скал даже виднелась чахлая растительность.

– Где-то здесь есть вода, – заметил Брута.

– Вода есть везде, даже в самых безжизненных пустынях, – откликнулся Ом. – Один, может, два дюйма осадков в год.

– Я чувствую какой-то запах, – принюхался Брута. Его ноги сошли с песка и захрустели по известняковому щебню, разбросанному вокруг валунов. – Чего-то тухлого.

– Подними-ка меня повыше.

Ом осмотрел скалы.

– Отлично. Теперь опускай. И иди к тому камню, похожему на… Никак не ожидал увидеть здесь такое.

Брута посмотрел на камень.

– Да уж, – наконец прохрипел он. – Порой диву даешься, на что способен ветер.

– Местному богу ветра не откажешь в чувстве юмора, – подтвердил Ом. – Хотя и в достаточно примитивном.

У подножия скалы бесформенной кучей валялись каменные глыбы. Промеж них виднелись мрачные ходы.

– Этот запах… – начал было Брута.

– Наверное, животные приходят сюда на водопой, – пояснил Ом.

Бруте под ногу попалось что-то бело-желтое, запрыгавшее по камням с грохотом мешка, полного кокосовых орехов. Звук далеко разнесся в душной тишине пустыни.

– Что это было?

– Сомневаюсь, что череп, – соврал Ом. – Так что не волнуйся и…

– Здесь повсюду валяются кости!

– Ну и что? А ты что ожидал увидеть? Это пустыня! Люди здесь умирают! Самое популярное занятие в округе!

Брута поднял кость. Он прекрасно понимал, что ведет себя глупо, но люди, отдав концы, не имеют привычки обгладывать собственные кости.

– Ом…

– Здесь есть вода! – заорал Он. – Она нам нужна! Ну да, возможно, существует пара препятствий, но…

– Каких таких препятствий?

– Ну, природных опасностей!

– Каких?

– Ну, это, львов знаешь? – в отчаянии произнес Ом.

– Здесь водятся львы?

– Э-э… слегка.

– Слегка львы или слегка водятся?

– Какой-то один-единственный лев, а ты…

– Какой-то?.. Бывает, что живут обособленно. В первую очередь следует опасаться старых самцов, которые были изгнаны молодыми соперниками в менее богатую на добычу область. Львы отличаются злобным характером и коварством, а в последние годы жизни совсем не боятся человека…

Воспоминание ушло, освободив наконец голосовые связки Бруты.

– Это именно такой лев? – уточнил он.

– Сытый лев нисколечко не страшен, – успокоил Ом.

– Неужели?

– Поев, обычно они сразу засыпают.

– Поев?

Брута оглянулся на сидящего у скалы Ворбиса.

– Значит, поев? – переспросил он.

– Мы поступаем правильно, – возразил Ом.

– По отношению ко льву – несомненно! Стало быть, ты замыслил использовать его в качестве приманки?

– Он не выживет в пустыне. Кроме того, с многими тысячами людей он обошелся куда хуже. Ему же предстоит умереть во имя добра.

– Добра?

– Мне он сделает добро.

Откуда-то из камней раздалось рычание – негромкое, но в нем чувствовалась определенная сила. Брута сделал шаг назад.

– Взять и скормить живого человека львам? Просто так, за здорово живешь?

– Он этим занимался постоянно.

– Да. А мне как-то не приходилось.

– Ладно, ладно. Тогда другой план. Заберемся на камень, а когда лев им займется, ты столкнешь на зверюгу какой-нибудь валун побольше. Ну лишится Ворбис руки или ноги. Он этого даже не заметит.

– Нет! Нельзя поступать так с людьми только потому, что они беспомощны!

– Думаешь, будь он в себе, он бы согласился с этим планом?

Из груды камней снова послышалось рычание. Уже значительно ближе.

Брута в отчаянии смотрел на разбросанные кости. Среди них вдруг блеснул металл клинка. Меч был старым, ковка не самая искусная, зато клинок надраен песком до блеска. Брута осторожно поднял меч.

– Обычно держатся за другой конец, – подсказал Ом.

– Я знаю!

– Ты умеешь им пользоваться?

– Не знаю!

– Тогда искренне надеюсь, что ты все схватываешь на лету.

Лев вылез из камней. Нарочито медленно.

Считается, что львы, обитающие в пустынях, не похожи на львов вельда. Хотя когда-то они были похожи – во времена, когда великая пустыня еще была зеленым лесом[7]. В те времена можно было полежать с царственным видом между деревьев, пообедав каким-нибудь козлом[8].

Но лесистая местность постепенно превратилась в кустарниковую, потом поредели сами кустарники, а следом за ними ушли козы, люди и даже города.

Остались одни львы. Всегда найдется что съесть. Главное – как следует проголодаться. Люди в пустыне по-прежнему встречались, хотя и крайне редко. Кроме того, здесь жили ящерицы. И змеи. Экологическая ниша была не ахти какой привлекательной, но львы держались за нее мертвой хваткой – примерно так же, как держатся за жизнь люди, повстречавшие пустынного льва.

С этим львом кто-то уже встречался.

Грива его спутана, шкура испещрена старыми шрамами. Он полз к Бруте, волоча безжизненные задние лапы.

– Он ранен, – заметил Брута.

– Отлично, – воодушевился Ом. – В них много мяса, жилистое правда, но…

Лев рухнул на землю и тяжело задышал костлявой грудью. Из его бока торчал обломок копья. Взлетела туча мух – вот кто без труда находит еду в любой пустыне.

Брута отбросил меч. Ом втянул голову в панцирь.

– О нет, – пробормотал он. – В этом мире живут двадцать миллионов человек, и единственный верующий в меня оказался самоубийцей…

– Мы не можем бросить его в беде, – сказал Брута.

– Еще как можем. Это – лев. Львов либо не трогаешь, либо сам попадаешь в беду.

Брута опустился на колени. Лев открыл один покрытый коркой желтый глаз, он был слишком слаб даже для того, чтобы открыть челюсти.

– Ты умрешь, ты погибнешь, – запричитал Ом. – У меня не останется верующих и…

В анатомии животных Брута разбирался крайне слабо – хотя некоторые инквизиторы обладали завидными знаниями о внутренностях человека, в которых было отказано другим людям, лишенным возможности вскрывать тело, пока оно еще живо. Одним словом, занятия медициной в чистом виде в Омнии не поощрялись. Но в каждой деревне был человек, который официально не вправлял кости, ничегошеньки не знал об особенностях некоторых растений и который не попадал в руки квизиции только благодаря хрупкой благодарности пациентов. К услугам такого человека прибегал каждый крестьянин. Острая зубная боль поражает всех, даже сильных верой.

Брута взялся за обломок древка. Лев зарычал.

– Ты можешь с ним поговорить? – спросил Брута.

– Это – животное.

– Как и ты. Ты можешь попытаться успокоить его? Потому что если он разнервничается…

Ом попытался сосредоточиться.

На самом деле мозг льва содержал только боль, постоянно разрастающееся облако которой затеняло даже обычный фоновый голод.

Ом попытался окружить боль, заставить ее уйти… Главное – не думать, что будет, если она все-таки уйдет. Судя по всему, лев ничего не ел вот уже несколько дней.

Когда Брута выдернул наконечник копья, лев недовольно рыкнул.

– Омнианское копье, – сказал Брута. – И рана недавняя. Должно быть, он встретил легионеров, когда те шли в Эфеб. Видимо, они прошли совсем неподалеку.

Брута оторвал кусок рясы и попытался прочистить рану.

– Нам нужно есть его, а не лечить! – заорал Ом. – О чем ты думаешь? Надеешься, что он как-нибудь тебя отблагодарит?

– Он хотел, чтобы ему помогли.

– А скоро он захочет есть – об этом ты не подумал?

– Он так жалобно смотрит.

– Вероятно, никогда не видел недельный запас питания всего на одной паре ног.

Впрочем, это было неправдой. Брута, оказавшись в пустыне, стал таять, словно кубик льда. Это и поддерживало в нем жизнь. Парень был двуногим эквивалентом верблюда.

Брута направился к груде камней, под ногами его хрустели кости и щебень. Плиты образовывали лабиринт полуоткрытых тоннелей и пещер. Судя по запаху, лев жил здесь уже давно и часто болел.

Некоторое время Брута смотрел на ближайшую пещеру.

– Чем тебя так удивило логово льва? – поинтересовался Ом.

– Всего-навсего тем, что туда ведут ступени, – ответил Брута.

Дидактилос буквально чувствовал толпу, заполнившую амбар.

– Сколько народу сюда набилось? – спросил он.

– Сотни! – ответил Бедн. – Сидят даже на стропилах! И… учитель?

– Да?

– Среди людей я заметил пару жрецов и очень много солдат!

– Не волнуйтесь, – успокоил Симони, присоединясь к ним на временном помосте, сооруженном из бочек для инжира. – Так же, как и вы, они верят в Черепаху. У нас есть друзья в самых неожиданных местах!

– Но я не… – беспомощно произнес Дидактилос.

– Собравшиеся здесь люди ненавидят церковь всеми фибрами души, – провозгласил Симони.

– Но это не…

– Они только и ждут, чтобы кто-нибудь их возглавил!

– Но я никогда…

– Да, да, знаю, ты нас не подведешь. Ты – здравомыслящий человек. Бедн, иди-ка сюда. Хочу познакомить тебя с одним кузнецом.

Дидактилос повернулся лицом к толпе. Он кожей ощущал жар взглядов.

Каждая капля собиралась несколько минут.

Они словно гипнотизировали. Брута смотрел и не мог оторвать глаз. Капли росли почти незаметно, но они так росли и падали уже многие тысячи лет.

– Но как?.. – спросил Ом.

– Вода просачивается вниз после дождя, – объяснил Брута. – Скапливается в скалах. Неужели боги не знают таких простых вещей?

– Нам это без надобности. – Ом огляделся. – Пошли отсюда. Не нравится мне это место.