Песнь крови Райан Энтони

– Назад, на берег! – приказал он. – Найди сестру Гильму.

Он хлопнул коня по боку мечом плашмя, и они унеслись прочь сквозь сумятицу тел и металла. Менестрель угрожающе покачивался в седле.

Ваэлин схватил полковой штандарт и вонзил его в землю вертикально. Знамя захлопало на крепком утреннем бризе. «Оборона флага, – подумал он, насмешливо улыбаясь про себя. – Вот тебе и испытание схваткой!»

Ярдах в двадцати от него ряды альпиранцев внезапно смешались: люди отъезжали в сторону, в то время как всадник на великолепном белом скакуне продвигался вперед, махая саблей, чтобы ему освободили дорогу, и что-то командуя. Всадник был одет в белую эмалевую кирасу, украшенную вычурным золотым узором, напоминающим колесо на знамени, которое по-прежнему развевалось в гуще войска альпиранцев. Шлема на всаднике не было, и его бородатое, с оливковой кожей лицо застыло гневной маской. Как ни странно, бывшие вокруг люди стремились его удержать, один даже потянулся было схватить его коня за повод, но тут же отшатнулся с раболепной почтительностью: человек в белом доспехе свирепо рявкнул на него. Он легким галопом выехал вперед, на миг остановился, направил свою саблю на Ваэлина, бросая вызов, и, пришпорив коня, ринулся в атаку.

Ваэлин ждал, опустив меч, слегка расставив ноги, дыша медленно и ровно. Человек в белом надвигался, осклабившись, в глазах у него пылала ярость. «Гнев, – вспомнил Ваэлин наставления мастера Соллиса, урок, слышанный много лет назад, – гнев тебя погубит! Человек, в гневе атакующий готового к бою врага, умер прежде, чем нанес первый удар».

Соллис, как и всегда, оказался прав. Этот человек в красивом белом доспехе, на великолепном коне, этот отважный, полный ярости человек был уже мертв. Его отвага, его оружие, его доспехи не значили ничего. Он убил себя в тот миг, как ринулся в атаку.

Это был один из наиболее опасных уроков, которые они усвоили от безумного старого мастера Ренсиаля: как защититься от прямой атаки конного противника. «Когда ты пеш, у конного врага перед тобой всего одно преимущество, – говорил им лошадник с дикими глазами много лет назад на тренировочном поле. – Это лошадь. Отбери у него лошадь, и он останется таким же человеком, как и любой другой». Сказав так, он потом в течение часа гонялся за ними по полю на резвом гунтере, пытаясь стоптать их конем. «Пригнись и кувыркнись! – орал он пронзительным голосом безумца. – Пригнись и кувырнись!»

Ваэлин дождался, пока сабля человека в белом окажется от него на расстоянии вытянутой руки, ушел вправо, нырнул мимо грохочущих копыт, перекувыркнулся, встал на колени и, взмахнув мечом, перерубил коню заднюю ногу. Его обдало кровью, конь с визгом рухнул наземь, человек в белом принялся барахтаться, пытаясь встать, а Ваэлин перепрыгнул через бьющуюся на земле лошадь, взмахом меча отвел саблю и нанес удар сверху вниз. Эмалевый нагрудник разошелся от удара. Человек в белом рухнул, закашлялся кровью и умер.

И альпиранцы остановились.

Они остановились. Вскинутые сабли замерли в воздухе, потом бессильно повисли в опустившихся руках хозяев. Несущиеся в атаку всадники натянули поводья и потрясенно уставились на них. Все альпиранцы, что могли видеть произошедшее, просто перестали сражаться и воззрились на Ваэлина и труп человека в белом. Некоторые так и стояли, пялясь, пока их не сразило стрелой или мечом Бегущего Волка.

Ваэлин посмотрел на лежащий перед ним труп: разрубленное золотое колесо на окровавленной кирасе тускло блестело в разгорающемся свете утра. «Должно быть, это кто-то важный?»

– Эрухин Махтар!

Эти слова произнес упавший с коня альпиранец. Он, пошатываясь, подошел поближе, зажимая рану на руке, и по его окровавленному лицу катились слезы. В голосе его было нечто, нечто большее, чем гнев или обвинение: глубокое отчаяние, которое Ваэлину доводилось слышать нечасто. «Эрухин Махтар!» Слова, которые ему в грядущие годы предстояло услышать еще тысячу раз.

Раненый неуверенно шагнул вперед. Ваэлин приготовился было ударить его гардой меча – в конце концов, он был безоружен. Однако человек не пытался атаковать: он, пошатываясь, миновал Ваэлина и рухнул рядом с трупом человека в белом, всхлипывая, точно ребенок. «Эрухин аст форгаллах!» – взвыл он. Ваэлин в ужасе смотрел, как человек выхватил из-за пояса кинжал, не колеблясь, вонзил его себе в горло и рухнул поперек трупа в белом, заливая его кровью из раны.

Самоубийство как будто развеяло оцепенение, сковавшее альпиранцев, и внезапно яростный вопль пронесся над рядами, и все глаза уставились на Ваэлина, сабли и копья нацелились на него, люди зашевелились и начали стягиваться к нему. На всех лицах была написана убийственная ненависть.

Раздался грохот, словно тысяча молотов ударила по тысяче наковален, и ряды альпиранцев вновь содрогнулись. Ваэлин увидел, как люди взлетают в воздух под напором того, что ударило им в тыл. Альпиранцы пытались сесть в седло и встретить новую угрозу лицом к лицу, но поздно: клин полированной стали рассек войско надвое.

Массивная фигура, с головы до ног одетая в доспехи и восседающая на высоком вороном скакуне, прокладывала себе путь сквозь сравнительно легкую альпиранскую конницу, и палица в руках всадника летала так стремительно, что казалась размытой, вышибая жизнь и из людей, и из лошадей. За спиной у всадника еще сотни и сотни одетых сталью людей сеяли смерть и разрушение, длинные мечи и палицы взлетали и падали со смертоносной свирепостью. Разгневанные альпиранцы яростно оборонялись, и немало рыцарей исчезли в месиве топочущих копыт, однако альпиранцам недоставало ни людей, ни стали, чтобы устоять перед подобным натиском. Вскоре все было кончено, все альпиранцы были убиты либо ранены. В бегство не обратился никто.

Массивный всадник на черном жеребце привесил палицу к седлу, рысью подъехал к Ваэлину и поднял забрало. Под забралом обнаружилось широкое обветренное лицо с дважды переломанным носом и глазами, окруженными глубокими старческими морщинами.

Ваэлин отвесил торжественный поклон.

– Владыка фьефа, лорд Терос!

– Приветствую, лорд Ваэлин.

Владыка фьефа Ренфаэль окинул взглядом резню и разразился лающим хохотом.

– Что, никогда еще не был так рад видеть ренфаэльца, а, парень?

– Это правда, милорд.

Высокий молодой рыцарь натянул поводья рядом с владыкой фьефа. Его правильное лицо было перемазано потом и кровью, синие глаза взирали на Ваэлина с отчетливой, но невысказанной недоброжелательностью.

– Лорд Дарнел! – приветствовал его Ваэлин. – Примите благодарность от меня и от всех моих людей вам и вашему батюшке.

– Что, Сорна, все еще живы? – отвечал молодой рыцарь. – Ну что ж, хоть король будет доволен.

– Язык попридержи, парень! – рявкнул лорд Терос. – Прошу прощения, лорд Ваэлин. Парень всегда был балованный. Лично я считаю, что это все его маменька виновата. Троих сыновей она мне родила, и этот – единственный, что родился живым, помоги мне Вера.

Ваэлин заметил, как сжались руки молодого рыцаря на рукояти меча, как щеки у него вспыхнули от гнева. «Еще один сын, ненавидящий своего отца, – заметил он про себя. – Распространенный недуг».

– Прошу прощения, милорд, – он снова поклонился, – мне следует заняться своими людьми.

Он зашагал обратно к морю, переступая через убитых и умирающих. Утреннее солнце вставало над кровавым полем. Ваэлин снова достал лазурит, поднес его к глазам, глядя, как солнечный свет играет на его поверхности, и вспомнил тот день, когда король всучил ему этот камень. День, когда лорд Дарнел возненавидел его. День, когда заплакала принцесса Лирна.

«День, когда умолкла песнь крови».

– Лазурит, пряности и шелк, – негромко сказал он.

Глава вторая

Включение ренфаэльских рыцарских турниров в летнюю ярмарку было сравнительно недавним новшеством, однако эта забава быстро сделалась чрезвычайно популярна в народе. Толпа восторженно ревела, наблюдая за особенно зрелищным поединком, пока Ваэлин пробирался к королевскому павильону, накинув капюшон, чтобы избежать назойливых взглядов. На ристалище рыцарь вылетел из седла в облаке щепок, его противник бросил обломок копья в толпу.

– Ну вот, еще одному надменному ублюдку больше не встать на ноги! – заметил краснорожий мужик, заставив Ваэлина задаться вопросом, что больше нравится народу: смотреть на поединки или на то, как калечатся богатеи.

Стражник у входа в павильон приветствовал его низким поклоном, приличествующим его рангу, и, мельком взглянув на предъявленный королевский мандат, откинул занавес у входа и почти тут же пригласил его внутрь. Ваэлин всего два дня как вернулся с севера, однако слухи о его предполагаемой великой победе над лонаками уже успели разлететься.

У него забрали оружие и препроводили в королевскую ложу. Ваэлин был нимало не удивлен, увидев там принцессу Лирну, одну.

– Здравствуйте, брат! – с улыбкой приветствовала она и протянула ему руку для поцелуя. Ваэлин ненадолго растерялся: прежде она никогда этого не делала, подобные почести мало кому оказывали, тем более на виду у всего населения столицы. Тем не менее он опустился на одно колено и прижался губами к костяшкам ее кисти. Рука у нее оказалась теплее, чем он помнил, и Ваэлин рассердился на себя за то, что ему понравилось это ощущение.

– Ваше высочество, – сказал он, поднявшись и пытаясь говорить как можно безразличнее, что не вполне ему удавалось, – ваш отец призвал меня к себе…

Принцесса махнула рукой.

– Он сейчас придет. Батюшка, кажется, куда-то подевал свой любимый плащ. Он теперь без него на улицу не выходит.

Она указала на скамью рядом с собой.

– Не угодно ли присесть?

Ваэлин сел и стал смотреть турнир. На противоположных концах ристалища собирались две группы рыцарей, около тридцати в каждой, одна под знаменем в красно-белую клетку с изображением орла, вторая – под флагом с рыжим лисом на зеленом поле.

– Кульминация ренфаэльского турнира – общая схватка, – пояснила принцесса. – Рыжий лис – знамя барона Хьюлина Бендерса, это он там в ржавых доспехах. Он прежде был старшим вассалом владыки фьефа лорда Тероса. А орел принадлежит лорду Дарнелу, наследнику владыки фьефа. По-видимому, эта схватка должна разрешить давнишнюю неприязнь между ними двоими.

Она взяла белую шелковую перевязь со стоящего рядом столика.

– Меня уговорили вручить это тому остолопу, которого я сочту агрессивнее остальных. По-видимому, вид громадных мужчин, одетых в броню и лупящих друг друга до потери сознания, обязан растрогать мое женское сердце.

– Чрезвычайно ошибочное суждение, ваше высочество.

Она обернулась к нему и усмехнулась.

– Да, брат, уж вы-то подобной ошибки не совершите.

– Надеюсь, что нет.

Он смотрел, как противники выстроились в две шеренги, как отдали честь, а потом ринулись друг на друга во весь опор, размахивая мечами и палицами. Сошлись они с таким грохотом и лязгом, что Ваэлин с принцессой поморщились. Последующий бой представлял собой сплошное месиво падающих всадников и звенящего оружия. Ваэлин знал, что в таких схватках полагается бить только плашмя, но большинство, похоже, пренебрегали этим правилом: он увидел как минимум три одетые в сталь фигуры, которые упали и остались лежать неподвижно.

– Так вот как выглядит битва! – заметила Лирна.

– Ну, более или менее.

– Ну и как он вам? Наследник владыки фьефа?

Ваэлин посмотрел, как лорд Дарнел ударил противника по шлему рукоятью меча, и тот соскользнул на взрытую землю – из-под забрала у него хлестала кровь.

– Он хорошо сражается, ваше высочество.

– Хотя и не так хорошо, как вы, я уверена. И он не обладает вашей прозорливостью и цельностью. Женщины будут спать с ним ради его влияния и богатства, а не из любви. Мужчины будут следовать за ним за деньги или из чувства долга, но не из преданности.

Она помолчала. Выражение ее лица сделалось слегка раздраженным.

– А отец полагает, будто он станет мне прекрасным мужем!

– Я уверен, что ваш отец желает вам только добра…

– Мой отец желает, чтобы я дала потомство. Он желает, чтобы дворец был полон орущих отродий рода Аль-Ниэрен и чтобы в их жилах текла кровь владыки фьефа Ренфаэль. Как последняя печать на их договоре. Я столько всего сделала, служа Королевству, а отец все равно видит во мне не более чем свиноматку!

– Ваше высочество, «Катехизис соединения» недвусмысленно гласит, что никого, ни мужчину, ни женщину, нельзя принудить вступить в брак против их воли.

– Моей воли! – принцесса горько рассмеялась. – С каждым годом, что проходит вне брака, моя вола слабеет и рушится. У вас есть меч, ножи и лук. А для меня единственное оружие – ум, лицо да обещание власти, что лежит в моем чреве.

Эта открытость и прямота выбивала из колеи. Куда только делось напряжение, сознание общей вины? «Не забывай, – предупредил он себя, – не забывай, кто она такая. И что мы сделали вместе». Он обратил внимание, как принцесса следит глазами за лордом Дарнелом в гуще схватки, как оценивающе и расчетливо она смотрит, как кривятся ее губы в еле скрываемой усмешке отвращения.

– Ваше высочество, – сказал он, – сомневаюсь, что вы устроили эту встречу лишь ради того, чтобы узнать мое мнение о человеке, за которого вы даже не собираетесь выходить замуж. Быть может, вы хотели поделиться новой теорией?

– Если вы имеете в виду – насчет резни аспектов, то, боюсь, мое мнение осталось неизменным. Хотя я обнаружила еще один фактор. Скажите, вы слышали о Седьмом ордене?

Она пристально смотрела на Ваэлина, и он понимал, что ложь она обнаружит.

– Это предание, – он пожал плечами. – Почти легенда. Некогда существовал орден Веры, чьей целью было изучение Тьмы.

– Так вы в это не верите?

– Историю я оставляю брату Каэнису.

– Тьма… – негромко произнесла принцесса, пробуя слово на вкус. – Захватывающая тема. Сплошные суеверия, разумеется, однако они чрезвычайно регулярно встречаются в исторических источниках. Я сходила в Большую библиотеку и заказала все книги, что имеются по данной теме. Из-за этого случился небольшой переполох: оказалось, что почти все более старые книги украдены.

Ваэлин вспомнил брата Харлика, швыряющего книги в огонь у себя в разрушенном городе.

– А как эта легенда связана с резней аспектов?

– Об этом злосчастном происшествии тоже ходят легенды. Я взяла на себя труд собрать их все – втайне, разумеется. В основном это всякий вздор, преувеличения, разрастающиеся с каждым разом, особенно там, где речь идет о вас, брат. Знаете ли вы, что вы в одиночку убили десятерых наемников, каждый из которых был вооружен магическими клинками, что пьют кровь убитых?

– Я такого не припомню, ваше высочество.

– Вот и я сомневалась. Но, хотя эти рассказы и вздор, все они объединены общей темой: каждая из них окрашена частицей Тьмы, а в самых необузданных фантазиях содержатся упоминания о Седьмом ордене.

Невзирая на все свое недоверие, Ваэлин не мог не признать, что принцесса умна. То, что он прежде принимал за низменную хитрость, оказалось лишь одной из граней незаурядного интеллекта. За минувшие три года Ваэлин не раз размышлял о смысле откровений Харлика из разрушенного города, пытаясь свести воедино разрозненные нити сведений. Но все никак не клеилось: кажущаяся подлость аспектов по отношению к Верным, могущество Одноглазого, знакомый голос непонятного существа, что смотрело на него глазами Хентеса Мустора. Сколько он ни бился, а связи не видел. Его преследовало ощущение чего-то недосягаемого, глубокого вывода, к которому не могла привести даже песнь крови. «А она сможет? И, даже если сможет, можно ли ей доверить такие сведения?» Идея довериться принцессе была, разумеется, абсурдной. Но даже те, на кого нельзя положиться, могут быть полезны…

– Скажите, ваше высочество, – спросил он, – а для чего бы ученому человеку, всецело преданному знанию, прочитав книгу, тут же швырять ее в огонь?

Принцесса озадаченно нахмурилась.

– А это важно?

– Будь это неважно, разве я стал бы спрашивать?

– Нет. Я сомневаюсь, что вы стали бы меня о чем-то спрашивать без особой необходимости.

На ристалище теперь осталось не больше десятка рыцарей, продолжающих сражаться. Лорд Дарнел обменивался ударами с бароном Бендерсом. Заржавленные доспехи последнего отнюдь не мешали ему свирепо сражаться.

– Будь этот человек и в самом деле предан знанию, – продолжала принцесса, как будто предыдущего замечания и не было, – то сожжение книги показалось бы ему чудовищным преступлением. Случалось и прежде, что книги жгли: король Лакрил Безумный прославился тем, что как-то раз устроил костер из всех книг Варинсхолда, объявив, что любой подданный, умеющий читать – изменник, достойный казни. К счастью, Шестой орден вскоре после этого его сместил. Однако безумие Лакрила было не лишено логики. Ценность книги – в знаниях, которые она содержит, а знания всегда опасны.

– Значит, сожжение книги устраняет опасность, связанную со знанием.

– Быть может. Вы сказали, что тот человек был ученый. Насколько ученый?

Ваэлин замялся, не желая называть его имя.

– Он некогда работал в Большой библиотеке.

– Значит, и правда ученый…

Она поджала губы.

– Вам известно, что я никогда не перечитываю книги? В этом нет нужды. Я прекрасно помню каждое слово.

Она говорила об этом как о чем-то само собой разумеющемся, и Ваэлин понял, что это не хвастовство.

– Значит, человеку, обладающему подобным даром, ни к чему хранить книгу – опасную книгу. После того, как он ее прочел, знания и так останутся при нем.

Она кивнула.

– Возможно, тот человек пытался сберечь такие знания, а не уничтожить их.

«Так вот в чем задача Харлика! Он похитил из Большой библиотеки Темные книги. Уничтожить их, чтобы скрыть содержащиеся в них знания, но сперва прочитать, чтобы сохранить их, защитить их. Но для чего?»

– Вы мне так и не скажете, верно? – спросила принцесса. – Кто он был. Где вы его нашли.

– Всего лишь любопытный случай, коему я был свидетелем…

– Я уважаю вас, брат, и знаю, что это не взаимно. Я понимаю, что вы обо мне не слишком высокого мнения. Но мое уважение к вам всегда основывалось на том, что вы мне не лжете. Правда, которую вы говорите, может быть неприятной, но это всегда правда. Говорите правду, прошу вас.

Он встретился с ней взглядом и был потрясен, обнаружив, что в глазах у нее стоят слезы. «Она и вправду плачет? Не может быть!»

– Я не знаю, могу ли я вам довериться, – честно ответил Ваэлин. – Мы с вами некогда совершили чудовищное деяние…

– Я же не знала! – яростно прошептала принцесса. Она подалась ближе и взволнованно заговорила: – Линден пришел ко мне с этой безумной идеей похода в Мартише. Отец велел мне благословить это его предприятие. Я Линдену ничего не обещала, я действительно любила его, но как сестра любит брата. А вот он любил меня куда больше, чем сестру, и услышал то, что хотел услышать. Клянусь, я не знала истинной подоплеки отцовского замысла! В конце концов, туда отправлялись и вы тоже, а я знала, что вы на убийство не способны!

Слезы пролились у нее из глаз и покатились по безупречному овалу лица.

– Я же провела свое собственное расследование, Ваэлин. Я знаю, вы не убивали его, вы просто избавили его от мучительной смерти. Я вам говорю все это, потому что теперь мне надо, чтобы вы мне поверили. Вы должны прислушаться к моим словам. Вы должны отказаться сделать то, о чем сегодня попросит вас мой отец!

– А о чем он меня попросит?

– Принцесса Лирна Аль-Ниэрен!

Голос был мощный. Властный. Королевский. Ваэлин не видел Януса более года и обнаружил, что король состарился еще сильнее: морщины на лице сделались глубже, в медной гриве появилось больше седых прожилок, плечи сутулились заметнее. Но голос по-прежнему был королевский. Оба они встали и поклонились, внезапно заметив гробовое молчание толпы.

– Дочь Королевского рода Аль-Ниэрен, – продолжал король, – принцесса Объединенного Королевства, вторая в очереди наследница трона.

Худая, усеянная пигментными пятнами рука появилась из-под горностаевой королевской мантии и указала на ристалище у них за спиной.

– Вы забываете о своих обязанностях!

Ваэлин обернулся и увидел лорда Дарнела, преклонившего колено перед королевским павильоном. Позади него разбредались с поля поверженные рыцари. Иных уносили на носилках. В числе последних был и барон Бендерс в своих ржавых доспехах. Невзирая на смиренную позу, лорд Дарнел стоял, вскинув голову, прижимая к боку свой шлем. Его взгляд, устремленный на Ваэлина, сверкал лютой, пугающей ненавистью.

Лирна проворно утерла слезы и еще раз поклонилась.

– Простите, батюшка, – сказала она с наигранным кокетством. – Мне так давно не доводилось беседовать с лордом Ваэлином…

– Вашего внимания, миледи, сейчас заслуживает не лорд Ваэлин.

На ее лице промелькнул гнев, но принцесса быстро овладела собой и натянуто улыбнулась.

– Да, конечно же!

Она обернулась, вскинула белую перевязь и жестом подозвала к себе лорда Дарнела.

– Вы прекрасно сражались, милорд.

Лорд Дарнел отвесил подчеркнуто официальный поклон, протянул руку в латной рукавице, взял перевязь и заметно поморщился, когда принцесса отвела руку прежде, чем он успел ее поцеловать. Он отступил назад и вновь устремил свирепый взгляд на Ваэлина.

– Насколько я понимаю, лорд Ваэлин, – сказал он дрожащим от ярости голосом, – братьям Шестого ордена запрещено биться на поединках.

– Вы правы, милорд.

– Жаль, весьма жаль.

Рыцарь еще раз поклонился Лирне и королю и, не оглядываясь, зашагал прочь с ристалища.

– Похоже, наш блестящий юноша вас невзлюбил, – заметил король.

Ваэлин встретился взглядом с королем и снова увидел ту же совиную расчетливость, которую помнил по их первой отвратительной сделке.

– Меня многие не любят, ваше величество. Я привык.

– Ну мы-то вас любим, верно, дочь моя? – спросил король у Лирны.

Принцесса кивнула и ничего не сказала. Лицо у нее было непроницаемое.

– Возможно, даже слишком, похоже. Когда она была девочкой, я опасался, что ее сердце окажется слишком холодным и не позволит ей привязаться к мужчине. А теперь вот я предпочел бы, чтобы оно застыло снова.

Ваэлин не привык смущаться, и ему это показалось невыносимым.

– Вы посылали за мной, ваше величество.

– Да.

На этот раз король задержал взгляд на принцессе Лирне на секунду дольше.

– Да, посылал.

Он повернулся и указал на выход из павильона.

– Я хотел познакомить вас с одним человеком. Дочь моя, пожалуйста, останьтесь и постарайтесь показать собравшемуся простонародью, что мы с вами, как бы то ни было, все-таки выше их.

– Конечно, батюшка, – ответила принцесса бесцветным голосом.

Ваэлин опустился на одно колено, взял протянутую ею руку и еще раз запечатлел поцелуй на теплой коже. «Даже те, на кого нельзя положиться, могут быть полезны».

– Ваше высочество, – сказал он, вставая и отчетливо сознавая, что король рядом, – мне кажется, вы не правы.

– Не права?

У него было множество причин не делать этого, это было чудовищное нарушение этикета, однако он подступил ближе, поцеловал ее в щеку и шепнул на ухо:

– Тьма – это не суеверия. Порасспрашивайте в южных кварталах, пусть вам расскажут про Одноглазого.

* * *

– Ты хотел меня испытать, Юный Ястреб?

Они вышли с противоположной стороны павильона. Они были одни, если не считать двоих стражников. Король чапал по грязи, подол его горностаевой мантии был весь измазан. Он сделался как-то ниже ростом, съежился от старости, его голова едва доходила Ваэлину до плеча.

– Испытать, ваше величество? – переспросил Ваэлин.

Король развернулся и накинулся на него.

– Не шути со мной, мальчик! – он впился в него взглядом. – Не надо!

Ваэлин бестрепетно встретил его взгляд. Может, король и сова, но вот он больше уже не мышонок.

– Вас оскорбляет моя дружба с принцессой Лирной, ваше величество?

– Нет между вами никакой дружбы! Ты ее на дух не переносишь, и не зря.

Король склонил голову, задумчиво сощурил глаза.

– Она хотела показать тебе этого блестящего юнца, возбудить в тебе ревность. Так?

«Кешет, – вспомнил Ваэлин ее слова в саду Аль-Гестиана. – Атака лжеца. Спрятать один ход внутри другого». Лорд Дарнел был отвлекающим маневром, тем, чего ожидал ее отец. «Вы должны отказаться сделать то, о чем сегодня попросит вас мой отец».

Он пожал плечами:

– Видимо, да.

– Что ты ей сказал? Ты же не просто хотел урвать поцелуйчик, я знаю!

Ваэлин натянуто, застенчиво ухмыльнулся.

– Я ей сказал, что ее красота увядает, а вместе с ней и возможности.

Король крякнул и снова побрел по грязи, заметно сутулясь.

– Не стоит ее так поддевать. Важно, чтобы вы не сделались врагами. Ради Королевства, понимаешь?

– Понимаю, ваше величество.

– Она за него замуж не собирается, да?

– Очень сильно сомневаюсь.

– Я так и знал, – король вздохнул устало и разочарованно. – Если бы еще этот малый не был таким болваном! Тяжко все-таки иметь умную дочь. При такой красоте, да еще и ум – это противоестественно. По моему опыту, действительно красивые женщины бывают либо необыкновенно обаятельными, либо невероятно злющими. Ее матушка, моя драгоценная усопшая королева, славилась своей красотой и злюка была непревзойденная, но, по счастью, мозгов почти не имела.

«Это не откровенность, – догадался Ваэлин. – Просто еще одна маска. Он делает ложь из искренности, чтобы заманить меня в новую ловушку».

Они подошли к замысловато украшенной карете. Дерево с вычурной резьбой сияло сусальным золотом, окна были задернуты черным бархатом. Запряжена карета была четверкой серых в яблоках. Король жестом велел Ваэлину отворить дверцу, кряхтя, забрался в карету и поманил за собой Ваэлина. Король устроился на мягком кожаном сиденье и постучал в стенку костлявым кулаком.

– Во дворец! Да не гони.

Снаружи послышалось щелканье бича, серая четверка налегла на постромки, карета дернулась и пришла в движение.

– Подарочек, – сообщил король. – Карета с лошадьми. От лорда Аль-Тельнара. Помнишь такого?

Ваэлин вспомнил роскошно одетого человека, виденного в зале совета.

– Министр королевских сооружений.

– Да. Подлый и хитрый человечишка. Хотел, чтобы я отобрал у кумбраэльского владыки фьефа четверть его земель в наказание за бунт его брата. Разумеется, уж он бы великодушно взвалил на себя тяжкую ношу управления этими землями, заодно со всеми прилагающимися рентами. За карету я его поблагодарил, отобрал у него четверть его собственных земель и передал ренты владыке фьефа лорду Мустору. На вино и шлюх ему на некоторое время хватит. Напомнил лорду Аль-Тельнару, что настоящие короли не продаются.

Король порылся под плащом и выудил кожаный кошель размером с яблоко.

– Вот, – он кинул кошель Ваэлину. – Знаешь, что это такое?

Ваэлин распустил завязки и обнаружил в кошеле большой синий камень с серыми прожилками.

– Лазурит. Крупный.

– Да, самый большой из когда-либо найденных, добытый в копях Северных пределов семьдесят с лишним лет тому назад, когда мой дед, двадцатый владыка Азраэля, построил башню и основал первую колонию. Знаешь, сколько он стоит?

Ваэлин снова взглянул на камень. Свет лампы играл на его гладкой поверхности.

– Очень дорого, ваше величество.

Он затянул кошель и протянул его обратно королю.

Старик сидел, не вынимая рук из-под плаща.

– Оставь себе. Это королевский дар самому ценному из его мечей.

– Я не нуждаюсь в богатствах, ваше величество.

«И я тоже не продаюсь».

– Однажды богатство может пригодиться даже брату Шестого ордена. Если хочешь, можешь считать его талисманом.

Ваэлин подвесил кошель к поясу.

– Лазурит, – продолжал король, – самый дорогой минерал в мире, который высоко ценится у всех народов. У альпиранцев, у воларцев, у королей-торговцев Дальнего Запада. Он дороже серебра, золота и алмазов, и большая часть месторождений находится в Северных пределах. Разумеется, у Королевства есть и иные богатства: кумбраэльские вина, азраэльская сталь и так далее, но именно благодаря лазуриту я построил свой флот, именно благодаря лазуриту я выковал королевскую стражу, два гвоздя, на которых держится Королевство. А владыка башни лорд Аль-Мирна докладывает мне, что лазуритовые жилы начинают иссякать. Еще двадцать лет – и там останется так мало, что не на что будет оплачивать даже труд рудокопов. И что же нам делать тогда, а, Юный Ястреб?

Ваэлин пожал плечами. Он плохо разбирался в коммерции.

– Вы же сами сказали, ваше величество, у Королевства есть и иные богатства.

– Но их слишком мало. Разве что задавить знать и простой народ налогами до такой степени, что они будут рады, если меня и моих детей вздернут на стенах дворца. Ты сам видел, как непокорны бывают эти земли, даже при наличии королевской стражи, которая удерживает их вместе. Вообрази, сколько крови прольется, когда ее не станет. Нет, нам нужны новые богатства. Нужны пряности и шелк.

– Пряности и шелк, ваше величество?

– Основной путь торговли пряностями и шелком пролегает через Эринейское море. Пряности везут из южных провинций Альпиранской империи, шелка – с Дальнего Запада, а встречаются они в альпиранских портах на северном побережье империи. И каждый корабль, что входит в гавань, платит за это императору и делится частью своего грузя. Альпиранские купцы разбогатели на этой торговле, некоторые из них сделались даже богаче, чем торговые короли Запада, и все они платят дань императору.

Ваэлину все сильнее становилось не по себе. «Не может быть, чтобы он так думал!»

– И вы хотите переманить этих купцов в наши порты? – предположил он.

Старик покачал головой.

– Портов у нас мало, и гавани у нас тесные. Слишком много бурь терзает наши берега, и мы слишком далеко к северу, чтобы перехватить эту торговлю. Если мы хотим заполучить ее себе, придется взять ее силой.

– Ваше величество, я плохо знаю историю, однако не помню ни одного случая, когда нашему Королевству или одному из его фьефов грозило бы альпиранское вторжение или хотя бы набег. Между нашими народами нет крови. Катехизисы учат нас, что война оправдана лишь в том случае, когда мы обороняем свою землю, жизнь или Веру.

– Ну, альпиранцы ведь богопоклонники, разве не так? Целая империя, отрицающая Веру!

Страницы: «« ... 2728293031323334 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Мы думаем, что о Великой Отечественной войне мы знаем все. Или почти все. Знаем о чудовищных потерях...
Москва в 1812 году – оккупирована французами....
Давний враг Великой Империи Глорианский Союз вторгается на планету Шрайх. Идут кровопролитные бои, з...
Умный, талантливый, красивый – Всеволод привык нравиться девушкам и учителям, пользоваться уважением...
Продюсер Руслан Шуравин был в ярости: как она посмела? Жена Дина, которую он сделал звездой, бросила...