Митридат Полупуднев Виталий
– Тогда – Асандр!
– И не Асандр, ибо я не вижу его рядом с Фарнаком! Но Асандр виновен в другом, за что я сдеру с него кожу! Тут иное – гнев богов, их неисповедимые пути! Богов надо просить смилостивиться над нами! А винить всех этих людей бесполезно, они слепы и идут за каждым, кого ухватили за край плаща!
– Но я вижу, что воины растеряны, они не убеждены – правильно ли поступили!
– Ты прав, Олтак. Многие колеблются. И я вижу это!
Откашлявшись, Митридат поднял голову, его трубный голос, такой знакомый воинам, вызвал у большинства чувство дрожи. Даже Фарнак ощутил мурашки на спине.
– Верные воины, – начал царь, вскидывая скипетр, словно для удара, – верные воины-понтийцы, мои несгибаемые, которых я хотел вернуть к домашним очагам богатыми и вольными людьми!.. Верные воины-римляне, спасенные мною от руки Лукулла и Помпея, нашедшие у меня убежище и достойную жизнь! Вы пришли ко мне в неурочный час!.. Что беспокоит вас, чего вы хотите?
Опять странный шум пронесся по рядам войск. Воины опустили головы, многие готовы были признать, что поспешили встать на сторону нового царя, когда старый еще мудр и продолжает заботиться об их судьбе. Они ошиблись, променяв испытанного вождя и владыку на неопытного царевича! Вот он молчит, ибо чувствует себя провинившимся отроком, ожидающим наказания!
И удивительно – стоящие рядом с Фарнаком Гай и Публий, а также воеводы понтийские молчали, опустив глаза, словно им нечего было сказать. Каждый боялся, что за сказанное дерзкое слово получит первым еловый кол.
Митридат внутренне торжествовал, чувствуя, что перевес на его стороне. Он окинул всех пылающим взором и добавил уверенно, с величественным жестом:
– Волею богов я ношу эту золотую китару и остаюсь царем вашим!.. И как царь повелеваю всем военачальникам – отвести войска в лагеря и предоставить им утреннюю пищу и отдых! Я сам прибуду в лагеря и буду говорить с воинами об их нуждах. А сыну моему Фарнаку приказываю явиться во дворец, где я выслушаю его и решу, кому после меня быть царем!.. Ибо время смены царей еще не наступило! Так сказали мне боги сегодня ночью!
– О! – единодушно выдохнули воины, узнав, что их великий царь так запросто общается с богами.
Странно, что Фарнак не нашелся, что возразить отцу, смущенный и подавленный. Все происшедшее казалось ему удивительным сном!.. И в то же время он сознавал, что возврата не может быть. С усилием стряхнув душевное оцепенение, он сделал глубокий вдох, как бы готовясь говорить, но опять встретился глазами с огненным взглядом отца и ощутил комок в горле.
Словно завороженный, смотрел он на отца-государя и не находил силы ответить ему. Никогда до этого он не испытывал подобного состояния, хотя неоднократно бывал в обстановке смертельной опасности. Но в битве его выручали боевая сметка и твердая рука. Сейчас же он с жгучей остротой почувствовал необходимость поддержки со стороны, подобно человеку, сраженному вражеской стрелой. Кто подхватит его под локоть в этот решающий миг, не даст ему осрамиться бесславно в бескровном поединке с отцом? Кто поможет преодолеть колдовские чары, исходящие из глаз Митридата?
Воеводы, которые принесли ему клятву верности и отважились двинуть войска против Митридата, явно утратили живость мысли и силу воли. Они опешили перед лицом законного государя и оторопело смотрели вниз, понуря головы и испытывая почти то же, что и Фарнак.
Расталкивая воинов, к стене вышло двое – Асандр в богатом воинском наряде и белобородый Левкипп в его простом жреческом одеянии. Асандр был встревожен, ибо понял, что сейчас может произойти непоправимое. Он обратился к Фарнаку и голосом звучным, как охотничий рог, выкрикнул:
– Молодой царь Фарнак! Разреши жрецу Левкиппу ответить твоему отцу от имени богов олимпийских, городов боспорских, всех общин эллинских и всех воинов, у которых отважное сердце!
– Пусть говорит! – передохнул Фарнак с облегчением, чувствуя, как с его рук и ног вторично пали золотые цепи, на этот раз невидимые. Нашелся человек, которого не отуманили речи и внешнее величие Митридата.
Одновременно словно очнулись воеводы, зашевелилось войско, странная скованность, охватившая всех, стала ослабевать.
– Говори!.. Говори!.. – послышались голоса.
Жрец Левкипп смело и без тени подобострастия протянул руки к Митридату.
– Бывший царь Митридат! – громко возгласил он. – Зачем гневишь богов и обманываешь воинов? Мы, жрецы всех храмов, узнали через откровение свыше, что ты отвергнут богами и давно связался с лохматыми демонами зла, которые думают за тебя, действуют в твоем облике и питаются кровью твоих невинных жертв!.. Ты был царем, а теперь ты раб демонов-андрофагов! Ты продался им за обещание помощи в походе на Рим!.. Но они обманули тебя, ибо только боги, а не демоны в силах ниспровергнуть Рим! Напрасно ты убиваешь детей своих, чтобы их кровью утолить жажду твоих ночных господ и друзей – демонов! А сейчас хочешь обмануть войско, рассчитывая втайне послать его на гибель… Вот, думаешь ты, будут рады демоны-кровопийцы, когда кровь польется рекой и они будут купаться в ней!.. Воины, не слушайте старого безумца, одержимого злыми духами!
– Замолчи, старый осел! – вскричал Олтак, высовываясь из-за плеча Митридата. – На колени перед истинным царем, или сейчас получишь стрелу в горло!
Битоит по знаку Олтака выхватил из рук телохранителя лук и приготовился пронзить стрелой смелого жреца.
– Не тронь служителя Зевса! – предупредил Асандр, выставляя вперед щит. – Иначе боги опять накажут всех землетрясением! Страшная бездна поглотит города и людей!
Упоминание о землетрясении как наиболее очевидном и грозном свидетельстве гнева богов заставило воинов усомниться в божественности Митридата и правоте его слов и поступков. Да и речь Левкиппа прозвучала так страстно и убедительно, что войска заволновались. Послышались возмущенные возгласы:
– Опусти стрелу, несчастный кельт! Не гневи богов!
Сотни рук с копьями, мечами и натянутыми луками вскинулись в сторону Митридата и его свиты. Битоит опустил лук.
– Так-то лучше! – рассмеялся Асандр язвительно. – Пусть сегодня демоны пьют воду, крови им не будет!.. Воины! Было откровение – боги не желают вашей смерти, так же как и гибели Боспорского царства! Но боги разгневаны злыми деяниями Митридата, который не жалеет ни жизни, ни крови вашей! Неужели вы поверили, что он намерен заботиться о вас, когда он и о близких людях не печалится! Всех лучших соратников он убил, отравил родную мать, умертвил сына Ариарата, казнил наставника Метродора Скепсийца, своего воспитателя!.. Он лишил жизни сыновей – Митридата Колхидского и Махара, повелел пронзить копьями Эксиподра на глазах у матери, предал в руки врагов четырех сыновей и дочь Эвпатру!.. И последнее его преступление – он убил дочь свою, невинную девицу, смелую воительницу, царевну Клеопатру! Она была ранена по его приказу отравленным кинжалом и умерла в муках!.. Ее погубил тот же отец-людоед!
В подтверждение своих слов Асандр сделал жест рукой. Ряды воинов расступились, и перед воротами акрополя показалась печальная процессия. Десять сильных рабов несли черные носилки, на которых в пурпурном одеянии лежало тело Клеопатры.
– Вот она, жертва отца-безумца!
Всеобщий крик возмущения был ответом. Произошел мгновенный и решительный поворот в настроениях воинов. Они зашумели, стали угрожать Митридату оружием, выкрикивая оскорбления.
– Более того, – со зловещим видом продолжал Асандр, когда шум приутих, – Митридат стал игрушкой в руках скопцов-энареев! Вон, смотрите, их желтые морды видны за спиной царя! С ними-то он и колдует, вызывает ночами злых духов!.. Нет, друзья-воины, если вы хотите жить по закону богов, а не демонов, и видеть солнце, а не вечный огонь Аида, вы должны устранить старого царя-безумца, царя-людоеда, царя-демона, а возвести на его место нового, уже благословенного богами царя Фарнака!
Все ожило, воины встряхнулись, сбросили с себя невидимый гнет, под которым держал их Митридат. Тысячи глаз обратились к Фарнаку, и тысячи глоток приветствовали его как царя.
Асандр и Левкипп с жрецами и военачальниками окружили Фарнака. Тот сошел с коня, Левкипп, под песнопения и выкрики воинов, увенчал голову царевича стеблем вьющегося растения и объявил всем:
– Боги повелели мне поступить так – венчать на царство Фарнака вот этим растением! Отныне он царь и повелитель наш, а Митридат с его демонами – низложен!
– Слава, слава царю Фарнаку!
Митридат хотел что-то сказать, поднял скипетр, рассчитывая на внимание. Но ему не дали ответить на обвинения. Крики негодования заглушили его слова. В воздухе пропела стрела. Олтак и Битоит поспешно выставили вперед щиты, прикрывая царя. Митридат понял, что дальнейшие речи излишни. Бросив последний взгляд на возбужденные войска, он презрительно скривился и, медленно повернувшись, удалился с высоко поднятой головой.
Крики усилились, старого царя провожали улюлюканьем, нового приветствовали боевым кличем. Однако торжествовать было рано. На месте, где только что стоял Митридат, появились вооруженные воины, личная охрана Митридата. На требования повстанцев присягнуть царю Фарнаку и открыть ворота они ответили стрелами и маттиобарбулами, пущенными из пращей. Послышались стоны раненых и угрожающие вопли взъяренных сторонников молодого царя.
Фарнак приказал проломить ворота акрополя и взять штурмом последний оплот власти упрямого отца-государя, не пожелавшего избежать бессмысленного кровопролития.
XXX
Скорбное шествие с телом Клеопатры возглавлял Гиерон. Он появился в условленное время, по знаку Асандра, когда разыгрался последний акт драматических событий.
Оказавшись у стены акрополя, как раз против Митридата, он почувствовал невольный страх. Ему показалось, что царь сейчас направит на него демонический взгляд, которым пронзит его, как стрелой. Он и так был потрясен всем происшедшим за короткое время и чуть не утратил обычной уверенности в себе перед накалом страстей, что бушевали здесь, под стенами.
Всеобщий гомон усиливался истошными воплями добровольных плакальщиц, набежавших со всех сторон к телу царевны. Женщины рвали на себе одежды, расцарапывали ногтями щеки и, распустив волосы, падали на землю в рыданиях. Они оплакивали сестру нового царя по обычаю, с присущей женскому полу чувствительностью, а также из желания угодить молодому царю и попасть к нему в милость.
Гиерон хотел было отогнать слишком многочисленных плакальщиц, но Асандр остановил его.
– Чем больше слез и криков, – сказал он, – тем скорее боги обратят внимание на злодеяния Митридата и благословят нового царя!
К Гиерону приблизилась бедно одетая женщина, лицо которой было закрыто растрепанными патлами нечесанных волос. Она, рыдая, причитала низким, почти мужским голосом и притопывала босыми, измазанными глиной ногами.
– Куда ты, замарашка? – окликнул ее Гиерон. – Оплакивай умершую, а не меня!
Но тут он заметил крупные, узловатые кисти рук, какие редко можно встретить у женщин, а главное – ее ноги с широкими вывороченными ступнями. Странная догадка мелькнула в голове.
Женщина перестала причитать, откинула волосы и показала свое лицо.
– Это ты, Дидона? – удивленно воскликнул Гиерон, узнав бывшую служанку Евпории. – Ты что-то хочешь сказать мне?
– Где моя госпожа, почтенная Евпория?
– Все еще томится в темнице по приказанию Митридата! Вот ворвемся в акрополь и освободим ее!
– О, Гиерон, озверевшие воины – плохие освободители для женщин! Ты знаешь это! А потом – стоит Евпории появиться в городе, ее забьют камнями, так как Клитарх и Итона разжигают народ, они хотят зла моей госпоже! Кто защитит ее?
– Я защищу ее! – решительно ответил Гиерон, воинственно вращая глазами. – Мой господин – друг нового царя, он поможет!
– Я знаю, Гиерон, ты бесстрашен и удачлив! Может и господин твой не откажет!.. Но слишком много стало врагов у Евпории, вы просто не успеете ей помочь! Это надо сделать сейчас, а не тогда, когда воины будут грабить акрополь и творить насилие!
– Как же это можно сделать? Ведь акрополь обороняют верные стражи Митридата, они закрыли все входы!
– Слушай, что я скажу! До того, как вы с Евлупором увели Евпорию в акрополь, мне удалось встретиться с нею! Она успела передать мне сверток, в котором было вот это…
Она достала из-под лохмотьев бронзовый стержень, изогнутый как змея.
– Что это?
– Это ключ от тайной двери, что ведет в акрополь…
– И ты знаешь, где эта дверь?
– Знаю, я даже ходила через нее с госпожой Евпорией, когда та жила во дворце при царевиче Махаре. Сейчас я могу провести тебя с верными людьми, без меня ты не нашел бы этой двери!.. Пойдем, освободим мою прекрасную госпожу Евпорию и выведем ее тайно из акрополя!
– Великие боги!.. У тебя золотая душа, Дидона! Ты верна своей госпоже. Но я не могу оставить хозяина в этот страшный час!.. Да и тело Клеопатры под моим надзором!
– Тогда моя госпожа погибнет!
Вне себя от нахлынувших мыслей, Гиерон хотел было сразу обратиться к Асандру и сказать ему, как можно ввести войска в акрополь и захватить Митридата врасплох. Но воздержался, подумав, что Евпория и впрямь угодит в лапы разнузданных воинов. Что делать?.. Вот сейчас хорошо было бы иметь рядом верного дружка, такого, как Евлупор!.. Но тот стал полурабом-привратником и сам нуждается в помощи. Может, после сражения удастся разыскать его, а пока… «Эх, была не была!» – вдруг решился он с замиранием сердца. В нем проснулась та дерзость, которая заменяла ему храбрость в решительные минуты. Схватив Дидону за руку, он заговорил с поспешностью, как бы не желая терять ни минуты времени:
– Веди меня одного, Дидона, ибо верных людей у меня нет!
Неожиданно ворота акрополя заскрипели и приоткрылись. Оттуда на рысях выехали всадники, но боевого клича не издали и копий не склонили. Воины-повстанцы в первый миг решили, что Митридат делает вылазку, и вступили в драку. Многие были убиты, пока старшие не разобрались, что всадники выехали не для сечи, но решили покинуть старого царя и перейти к новому.
Попытка использовать этот случай и ворваться в акрополь через ворота не удалась. Верных Митридату защитников акрополя поддержала группа рабов-привратников, возглавляемых волосатым демоном, перед дубиной которого повстанцы отступили. Навстречу им посыпались камни, сопровождаемые яростными криками. Когда подоспел Битоит, то ворота оказались уже надежно запертыми. У ворот стояли распаленные битвой рабы-привратники, впереди них – Евлупор с дубовым колом в руке.
– Вы проявили преданность великому царю и заслужили его милость, – сказал кельт. – Вы достойны стать воинами великого государя! Я буду просить его об этом. А тебе, Евлупор, возвращаю оружие. Иди в свой отряд и покажи в бою, на что ты способен.
В это время группа перебежчиков упала в ноги молодому царю и была помилована им. Фарнак сморщился, узнав, что толпа рабов отбила атаку у ворот. Он испытал чувство досады, когда ему сказали, что рабов возглавлял Евлупор. Бывший пират не хотел признавать его, Фарнака, царем, сохраняя верность Митридату!.. И повелел ускорить штурм.
Все пришло в движение, загрохотали тысячи ног, воинственные крики смешались со звоном оружия, в воздухе замелькали стрелы и метательные шары. Гиерон поспешил отойти в тыл и приказал рабам-носильщикам отнести тело царевны в ближайший двор, где и охранять его до конца битвы.
Гиерон предполагал воспользоваться всеобщей суматохой и вместе с Дидоной попытаться выполнить рискованный замысел. Оба уже готовы были нырнуть в толпу горожан, которые сгрудились вокруг и криками подбадривали атакующих. Но властный голос Асандра пригвоздил обоих к тому месту, где они стояли.
– Гиерон! Бегом спустись к морю и найди бухту, где укрылся мой корабль! Скажи Панталеону – он и все его люди нужны мне! Пусть, не теряя времени, покинут корабль и спешат сюда во всеоружии!.. Ступай, не задерживайся!
Слуга стушевался в первый миг, но, сообразив, что приказ хозяина как нельзя более отвечает его намерениям, ответил с готовностью:
– Бегу, господин, не щадя ног!.. Спешу исполнить твое повеление!
И, толкнув Дидону вперед, он поспешил оставить небезопасное место около своего господина, предоставив ему и Фарнаку штурмовать акрополь, тем более что сам не имел большого желания участвовать в этой братоубийственной драке.
XXXI
Сойдя со стены, Митридат собрал в дворцовом зале оставшихся с ним преданных людей.
Тут были Олтак и Битоит, дочери Нисса и Митридатис, заморские князья и толпа личных слуг-евнухов, которым некуда было деваться, их все ненавидели.
Митридат объявил:
– Верные друзья и слуги мои! Кто из вас хочет служить новому царю, тоже Ахемениду, сыну моему Фарнаку, не бойтесь, идите, я не задержу вас! И не осужу строго, ибо то, что свершается ныне, – воля богов!
И тут же часть князьков-исавров, а за ними и согбенные вороватые фигуры нескольких евнухов исчезли из зала. Там во дворе уже складывались силы измены. Ибо многие царские стражи поняли, что час Митридата пробил и ему наследует сын Фарнак. И полагали резонным признать нового властелина, не учиняя ненужного кровопролития.
– Вот и хорошо, – кивнул головой Митридат. – Теперь со мною остались лишь самые преданные!.. С вами, друзья мои, я не расстанусь!.. Мы потребуем у Фарнака, сына нашего, беспрепятственного выхода из акрополя! Мы покинем Пантикапей и направимся в Скифию, к царю Фарзою! Он предан мне и примет меня как своего законного повелителя!.. С его помощью мы восстановим нашу власть в Тавриде, нам подчинятся обширные земли и кочевые народы к северу от Тавриды! Скифы, сарматы, а за ними греческие города пойдут за мною!.. На западе нас ждут дружественные кельты, в союзе с которыми мы начнем наш великий поход и низвергнем Рим. Фарнак же сам вернется под руку отца своего и припадет к стопам моим, умоляя о прощении!
«О боги верхние и нижние!» – мысленно воскликнул Олтак, пораженный речью царя, который в эту роковую минуту, покинутый войсками, продолжал лелеять планы злосчастного похода. И с каким-то совсем новым чувством стал всматриваться в лик царя, как бы желая лучше узнать и понять его. «Нет, видно, боги и впрямь отняли у него разум!» – решил Олтак, ощутив близость конца и всю безнадежность собственного положения. Захотелось перенестись отсюда подальше, за пролив, в Созу, город предков. Но он лишь горько покачал головой. Там тоже засели враги, они были бы рады его появлению, чтобы разделаться с ним навсегда! Нет, конец всему!..
Митридат послал к Фарнаку одного из свиты с требованием пропустить его в степи. Посланный не вернулся. Царь послал еще нескольких, но и те обратно не пришли.
– Мы прорвемся! – решительно заявил Митридат и приказал Битоиту готовить коней.
Тот вышел, замешкался, и можно было подумать, что и он бежал. Но храбрый кельт возвратился возбужденный и сообщил, что часть исавров и даже некоторые кельты открыли ворота и вывели всех коней, в том числе и любимого боевого коня самого Митридата.
– А ворота? – спросил царь.
– Удалось отстоять и вновь запереть!
Послышались удары тарана, боевые крики, зловещий грохот. Мятежное войско пошло на приступ, выкрикивая молодому царю славу.
– Сдавайся, Митридат! – взывали передовые. – Новый царь помилует тебя!
Обороняющиеся стали отбивать напор врагов, не задумываясь над тем, что последует за этим сражением. Они привыкли служить Митридату не думая, исполнять приказы без колебаний, презирая опасность и тех, против кого обнажали мечи. Им и сейчас казалось, что победа может быть только на их стороне, так как с ними богоравный повелитель.
– Слава царю Митридату! – кричали они дружно, стоя на стенах.
– Слава царю Фарнаку! – отвечали им противники, подкрепляя свои слова стрелами и взмахами метательных пращей.
Когда были проломлены ворота и плотные толпы осаждающих устремились вперед с торжествующим гиком и присвистом, это не значило, что акрополь пал. Царский дворец защищали обомшелые башни, соединенные зубчатыми стенами, сложенными из тяжелых каменных квадратов. Римские перебежчики атаковали главный дворцовый вход, украшенный галереей колонн. Выбив двери, они захватили передние палаты, но были остановлены достойным противником – фалангой рослых кельтов, возглавленных Битоитом. После жаркой схватки наступающие оказались вытесненными во двор, оставив под сводами дворца более десятка трупов.
Евлупор в числе младших воинов царской охраны защищал левое крыло дворца, за которым скрывался хозяйственный дворик, с кухней и подсобными складами. Дубовая дверь, покрытая медными полосами, не выдержала ударов бронзовой головы ручного тарана, упала с треском. Начальник младших воинов оказался лицом к лицу с Митраасом, который, стремясь делом подтвердить свою преданность новому царю, сам возглавил атакующих, надеясь, что его рвение будет вознаграждено царской милостью. Митраас чувствовал себя на подъеме, полагая, что боги заметили его и уготовали ему необыкновенную судьбу. Он мечтал выдвинуться в число ближайших сподвижников, а может, и друзей Фарнака. И уже видел себя в ореоле власти и богатства, окруженным роскошью и красивыми женщинами. На драку в акрополе смотрел как на случай, могущий способствовать осуществлению его честолюбивых чаяний.
Несмотря на то, что старшой обороняющихся был опытный воин, он не устоял перед Митраасом, мастером гопломахии, и после нескольких мгновений борьбы оказался сраженным насмерть. Победитель возликовал душой, считая, что и здесь не обошлось без участия богов, охраняющих его незримо.
– Вперед! – крикнул Митраас весело, обращаясь к своим воинам. – Молодой царь наградит нас!
Защитники стушевались и стали отступать в дальние покои дворца. Митраас намеревался послать воина к Фарнаку с вестью о победе, но обстановка изменилась. Ему преградил путь волосатый детина, что вынырнул из-за колонны. Он размахивал тяжелой секирой и издавал устрашающие крики.
Они схватились в смертельном поединке, быстротечном и страшном в своем ожесточении. Митраас держался смело, уверенный в поддержке богов. Но капризные небожители проявили непоследовательность и коварство. Они явно склонились на сторону волосатого варвара, придали его ударам необразимую силу и точность. Митраас, чувствуя его превосходство, хотел кликнуть на помощь своих воинов, но не успел. Отточенная секира противника со свистом опустилась на римский шлем. С раздробленным черепом Митраас упал на выщербленные плиты пола, в лужу собственной крови.
Увидя смерть начальника, наступающие оторопели. Евлупор громовым голосом, потрясающим каменные своды, стал призывать защитников дворца сплотиться и дать отпор врагам.
– Эй, братья! – кричал он. – Ударим дружно на этих разбойников! Ведь мы защищаем правого царя Митридата, а за ним боги!.. Мы победим!
Бойцы знали Евлупора, доброго воина, многие даже находились в его подчинении раньше, до его последнего грехопадения. Увидя, как он сразил Митрааса, ободренные его голосом и замешательством врагов, они в молчаливом согласии признали его старшим. Сплотившись, устремились за ним и принудили сторонников Фарнака поспешно отступить. Весть о неудаче первого приступа дошла до Фарнака. Ему сказали, что обороной дворца руководит Битоит, а Евлупор опять выдвинулся в число первых. Бывший раб и пират сразил Митрааса и отбросил повстанцев из левой половины дворца.
– Евлупор убил Митрааса? – гневно переспросил Фарнак, раздосадованный затяжкой осады. И повелел двинуть в бой запасные отряды «медных щитов». – А Евлупора, – добавил он, – надо схватить!.. Предложите его воинам помилование, если они сложат оружие и выдадут Евлупора живым или мертвым!
Обороняющиеся заперлись во дворце, завалили входы рундуками и мебелью, разворотили полы, используя камни как метательные снаряды, отстреливались через окна из луков и пращей. Евлупор поддерживал дух бойцов бодрыми окриками и личной отвагой. Он был полон страстной решимости защитить великого царя и был убежден, что Митридат уже придумал способ, как отразить мятежников и вырвать корни измены.
Для Евлупора было очевидным, что прав Митридат, и боги помогут ему, как помогали много раз в прошлом. Победит старый царь – и восстановит верного ему воина в правах своего телохранителя и свободного человека!.. Не будет Митридата – и он, Евлупор, опять станет лишь беглым рабом, человеком без роду и племени! А новый царь, если ему удастся восторжествовать, едва ли помилует тех, кто проявил излишнюю преданность отцу-государю, ибо уже изрек, что тот, кто не сложит вовремя оружия, примет смерть!..
– Сдавайтесь! – кричали с вражеской стороны. – Царь простит вас, если вы принесете ему голову Евлупора! Не сдадитесь – умрете по закону войны!
Битоит показался около на короткий миг, увидел, что Евлупор стал во главе отряда и бьется насмерть, удовлетворенно кивнул головой в помятом шлеме, а уходя сказал:
– Покажи свою смелость в борьбе со смутьянами!.. Я замолвлю за тебя слово перед великим царем!.. Ты достойный воин, хотя и провинился!
XXXII
На кухне и под навесами заднего дворика сгрудились дворцовые рабы, в страхе прислушиваясь к приближающимся звукам сражения.
– Царь Митридат победит смутьянов! И все будет хорошо! – говорили одни.
– Только боги могут спасти Митридата, – отвечали другие дрожащими голосами. – Ведь дворец окружен, и все войско перешло на сторону Фарнака!
– Кроме Битоита и его кельтов!
– Ох-ох! Надо бы куда-то убежать, скрыться и переждать! А когда уляжется потасовка – выйти и каждому заняться своим делом, разжечь очаг и готовить пир для победителей!
– Далеко уходить нельзя – сочтут за беглого и на кол!..
Ближайшие подручные окружили главного повара и шептали ему на ухо:
– Почтенный, ты же имеешь ключ от тайного выхода! Выпусти нас и сам выйди! Да и вынести надо бы кое-что!
– Сломался ключ! – отвечал Дракон раздраженно, не желая признаться, что ключа у него давно нет. Его самого грызла досада, что он не может использовать необычайные события и смену людей во дворце. Он уже переполовинил посуду, подготовил к отправке в город десятки амфор с дорогим вином и сосуды с ценными соусами. И если бы у него сейчас был ключ от секретного выхода, он без большого риска и шума переправил бы все это в город, к Жабе-Клитарху, с которым вошел в тайный сговор по части хранения и сбыта краденого. Да и сам переждал бы в безопасном месте дворцовую заваруху, не рискуя получить клинок в толстый живот.
Но ключа не было. Это распаляло гнев Дракона против узницы, сейчас находившейся в его руках. Имея ключ, он мог бы вывести ее тайно из акрополя и передать Клитарху, чего тот рьяно добивается, мог бы и убить ее за пределами акрополя. А после объяснить как ее пропажу, так и смерть бесчинством и жестокостью воинов побежденной стороны. Во время войны грабежи и убийство – дело обычное!
Однако потайная дверь была на запоре, и все намерения Дракона оказались тщетными. Он неоднократно появлялся у оконца, заплетенного грязной паутиной, и говорил с сердцем:
– Губишь, проклятая, и себя и меня! Был бы ключ, вывел бы тебя из акрополя и отпустил на все четыре стороны! На кой демон ты мне нужна?.. А так – пропадай, пусть победители потешатся над тобою, поглумятся!.. Я-то не боюсь, так как выйду навстречу воинам с бочонком вина! А ты – погибнешь! Я сам укажу им: вон, мол, сидит баба в подвале, берите ее и забавляйтесь!
Евпория понимала, повар говорил это в надежде получить ключ. Он думает, что ключ спрятан ею где-то здесь. И, чувствуя опасность, молчала. Из слов Дракона уловила суть происходящего. И ничего хорошего не ждала от смены царей, а тем более от кровопролития, которое шло в дворцовых переходах.
Будут ли над нею издеваться пьяные победители, или она окажется в городе, где ее поджидает Жаба-Клитарх, встретится ли с фанатичными горожанами, которые забьют ее камнями, – все равно конец один: позор, мучения или смерть!.. Бежать?.. Но это дело немыслимое! Да и куда бежать? Где оно, то убежище, в котором бывшая рабыня, бесправная узница, преследуемая всеми за несовершенные ею преступления, могла бы почувствовать себя в безопасности?
Отчаяние стискивало грудь, слезы лились из глаз, на душе было гадко, так же, как и в этом подвале, среди отбросов и шмыгающих крыс.
И в столь тяжкий момент утраты всякой надежды чья-то тень заслонила оконце. Видимо, вернулся повар, с целью продолжить свои домогательства. Она хотела зажать уши ладонями, не желая слышать противного хрипения Дракона.
Но другой, негромкий голос позвал ее:
– Евпория, Евпория! Ты здесь?.. Это я, Гиерон, пришел спасти тебя! Я прошел через тайный ход и хочу вывести тебя из этой ямы!
Это был голос спасения, нежданного и негаданного, явившегося в последний миг, когда в груди узницы угасала последняя надежда.
Евпория вскочила и, спотыкаясь в полутьме о кучи мусора, кинулась к оконцу.
– Гиерон, друг!.. – прошептала она, задыхаясь от волнения. – Ты явился!.. Ты всегда приходишь, чтобы выручить меня, спасти меня!.. О боги!.. Но как я выйду отсюда? Ведь повар держит меня за стальным замком!
– Я потребую именем нового царя, и Дракон откроет двери подвала!
– Не послушает он тебя, да и неизвестно еще, какой царь победит! А Дракон ненавидит меня и не выпустит из своих рук!.. Много ли у тебя людей?
– Я один. Но я могу уйти и вернуться с воинами!
– Один?.. Боги, какая оплошность! А где ключ от двери?
Гиерону не пришлось ответить на этот вопрос. Он услышал топот многочисленных ног и хриплый голос Дракона.
– Спасайся, Гиерон, – с горечью в голосе произнесла Евпория. – Сейчас они схватят тебя!
Первым заметил Гиерона раб-уборщик, туповатый малый, который выносил из очагов золу и ссыпал ее в кучу недалеко от подвала, где томилась Евпория. Он сообразил, что представляется случай выслужиться у всесильного владыки, главного повара. Найдя Дракона в окружении льстецов и приспешников, поклонился низко и сообщил, что через двор проследовал какой-то посторонний человек в хорошей одежде, безоружный.
– Откуда человек? – встревожился повар. – И где он сейчас?
– Откуда – не знаю, – пожал плечами раб, разводя грязными руками, – а где он сейчас, скажу… Он через окно беседует с преступной девкой Евпорией!
– Чего же ты тянешь, болван! – взревел повар, награждая несообразительного слугу оплеухой. – Эй, люди, за мною!
Словно подстегнутый, Дракон вскочил и, отдуваясь, побежал во двор, грозно вращая глазами. За ним поспешили рослые кухонные работники с железными вертелами – оружием весьма внушительным, особенно в сильных руках.
– Схватить человека, который пробрался к нам неизвестно как и зачем! – приказал он, увидя фигуру незнакомца, стоявшего у подвала.
Но тот уже заметил, откуда угрожает опасность, и, следуя наставлениям Дидоны, хорошо знакомой с внутренним устройством дворца, скрылся в боковом коридоре, через который выносили грязную посуду из пиршественного зала. Преследователи поспешили за ним в полутемные переходы дворца, но приближающийся грохот сражения остановил их. Не желая привлекать внимания обороняющихся, дабы не быть принятыми за врагов, кухонные рабы опустили вертела и возвратились к Дракону.
– Ну что? – встретил их грозный вопрос.
– Там идет битва, куда же нам лезть в эту кипящую кашу!
– Ага! – Повар прищурил один глаз, как бы соображая. Потом изрек: – Кто бы ни был этот человек, его дело плохо! Если он из стражи старого царя, то погибнет вместе с другими. Если сторонник Фарнака, то обороняющиеся проткнут его копьями. Подождем, посмотрим!..
Однако задумался. Следуя неясной догадке, кинулся в заветный угол к потайной дверце, но при первом осмотре ничего не нашел. Дверь была по-прежнему закрыта наглухо, запылена и замаскирована кустарником. Ее окованная медью поверхность выглядела очень древней, позеленела и почернела от времени. Вот и скважина для ключа!.. О! Тут он заметил, что края скважины блестят, словно от недавнего применения бронзовой змеи.
– Он прошел здесь, – прошептал повар с замиранием сердца и в страхе оглянулся. Несомненно, человек проник через эту дверь! Действительно, где же ему удалось бы пробраться в осажденный акрополь иным путем?.. Это, очевидно, один из дружков Евпории, которому она оставила ключ-змею. Он явился с целью освободить ее и вывести на волю тайным ходом. Сейчас он укрылся во дворце и обязательно вернется сюда, будет пытаться совершить задуманное!
Кликнув рослых рабов с вертелами, Дракон, преодолевая одышку, направился к подвалу и, приказав всем быть настороже, отомкнул замок. Евпория забилась в угол, решив, что повар пришел убить ее. Тот нетерпеливо спросил:
– Кто был у окна? С кем говорила?
– Никого не было, ни с кем, кроме тебя, не говорила!
– Будешь запираться?.. Ну, да теперь все равно. Выходи, получено приказание перевести тебя в другое место!
Она робко вышла из подвала, щурясь от непривычно яркого вечернего солнца. Теперь она явственно услышала леденящий душу грохот сражения, от которого сотрясался весь дворец.
– Иди, иди! – бесцеремонно подтолкнул ее Дракон.
Не имея другого надежного помещения, он запер ее временно в чулане со съестными припасами возле кухни. Оказавшись в полумраке среди бочек с маслом и кувшином с медом и соусами, Евпория облегченно вздохнула. Здесь не было того спертого воздуха, что в подвале. Пахло вкусной смесью столовых приправ.
– Сиди тут и молчи, – сказал повар жестко. – Не пытайся убежать или подавать голос! Замечу – убью!..
С этими словами он захлопнул дверь и задвинул засов.
XXXIII
Перебегая из одной сводчатой палаты в другую, Евлупор почувствовал близость конца. Враги уже захватили половину дворца, загнали его защитников в задние покои. Дальше отступать было некуда. Да и как можно говорить об отступлении, если вон за той дверью находится сам великий Митридат!
– Заваливай этот коридор, тащи все, что попадется под руку, – хрипло приказал он, тщетно пытаясь выиграть время, найти выход из положения, придумать военную хитрость. Но в голову лез одуряющий кровавый туман, который обволок все, настоящее и будущее, потопил остатки надежды и готовился захлестнуть красными волнами самую жизнь. В громе сражения слышалось лишь одно, жестокое и страшное: смерть, смерть, смерть!.. Что тут можно придумать?.. Он побежал по боковому ходу, почти не освещенному, намереваясь выяснить, куда он ведет. И хотя твердо решил умереть перед дверью царского убежища, все же хотел найти путь к спасению для тех воинов, которые останутся в живых.
Он догадывался, что коридор выведет его к хозяйственному дворику, где он бывал неоднократно, только ходил туда окольным путем, вдоль стены, минуя дворцовые палаты. И сейчас рассчитывал разведать этот путь, которым его воины могли бы ускользнуть от противника, пробраться на общий двор, там рассыпаться поодиночке или даже смешаться с людьми Фарнака.
Услышав неясный гомон впереди, остановился, прислушался, подумав, не враги ли уже заняли дворик и теперь намереваются ударить с тыла. Потом ему почудились женские голоса и звон посуды. «Это кухонные рабы!» – догадался он, несколько успокоившись. Однако крики усиливались, смешались с топотом многочисленных ног. Казалось, толпа людей бежала по гулкому коридору навстречу ему.
Одновременно сзади усилился шум сражения, послышались удары ручного тарана, треск дверей. Боевые выкрики воинов заглушили другие звуки. Евлупор понял, что битва разгорается и ему надо поспешить назад, к своему отряду. Он уже намеревался повернуть обратно, когда при слабом свете, падающем из узких слуховых отверстий под потолком, увидел темную фигуру, которая появилась из-за поворота внезапно, как призрак.
«Ага, это кстати, – решил воин, – сейчас я узнаю, что происходит впереди!»
Выждав мгновение, он с быстротой рыси кинулся к неизвестному и ударом кулака повалил его на каменный пол.
– Ни звука, иначе убью! – сказал воин угрожающим тоном, наступив пленнику на грудь коленом. – Кто ты и что здесь делаешь?
– Боги мои! – прохрипел несчастный, ошеломленный внезапным нападением. – Да это ты, Евлупор!.. Или демон в твоем облике!.. Ни у кого нет таких тяжелых лап! Отпусти, задыхаюсь!
– Великий Зевс! Это ты, Гиерон?.. Откуда? – воскликнул пораженный воин, испытывая подобие суеверного испуга. – Ты же на той стороне, как же оказался во дворце?
Он помог другу подняться на ноги. Тот, кряхтя и охая, встал и прислушался.
– Кажется, они отступили!.. Гнались за мной!.. О-ох!.. Я пробрался сюда тайным ходом!
– Тайным ходом?.. Разве есть такой?
– В том-то и дело, что есть! Но я не рассчитывал встретить тебя, ведь ты у ворот, далеко отсюда!
– Был у ворот, но вот милостью государя опять боец и даже старший отряда! Сражаемся с бунтовщиками!
– С бунтовщиками?.. Теперь уже не разберешь, кого считать бунтовщиком. Фарнак побеждает, скоро вас, защитников старого царя, перебьют! Слушай, Евлупор, сами боги свели нас, бросай безнадежное дело, следуй за мною! Мы выйдем из акрополя, я проведу тебя прямо к царю Фарнаку, ты упадешь ему в ноги. Он ценил тебя в прошлом и будет милостив ныне!.. Поспешим! Вдвоем мы пробьемся сквозь толпу кухонных рабов… Это они гнались за мною!.. О-ох! Ты наполовину убил меня!
– Погоди, друг, дай собраться с мыслями!.. Нет, после того, как я сразил многих людей Фарнака и уложил насмерть его подручного Митрааса, он не помилует меня… Моя голова оценена!
– Тогда ты спасешься бегством! Ускользнешь из акрополя незаметно!
Евлупор поглядел на друга с мгновенной надеждой. Возможность спасения ослепила его, озарила ярким светом сумерки мрачного коридора и того смертельного тупика, в котором он оказался. Усилием воли он подавил соблазнительную мысль о побеге. Бежать – значит изменить великому Митридату, покинуть сражение, подобно трусу, оставив друзей-воинов умирать!
– Не могу я оставить царя, – ответил он, – сложу голову, но предателем не стану!.. Митридат – благодетель мой!..
– Хорош благодетель, попотчевал тебя палками, на цепь посадил!
– Я заслужил это и не обижаюсь!.. Иди, Гиерон, спасайся, я пришлю к тебе несколько воинов, проведи их через тайный ход, они молоды, пускай живут, а я умру, защищая царя!
– Но я хотел спасти Евпорию с твоей помощью!.. Надо сломать замок ее темницы, разогнать кухонных рабов, подручных Дракона, и выйти вместе с нею через потайную дверь!
– Повторяю – с тобою пойдут воины, смелые парни. Они и замок сломают, и повару разобьют голову, если потребуется! Спаси Евпорию и попроси Асандра защитить ее от народного гнева!.. А я остаюсь!
– Это твое твердое слово?
– Тверже камня!.. Иди, ты и так задержал меня!
– Пойдем вместе, я покажу тебе выход и оставлю ключ от него!.. Когда все будет кончено, ты еще успеешь бежать!
Евлупора вдруг осенило, он схватил друга за плечи железными руками и так встряхнул, что тот подумал, не наступил ли его последний час.
– Чего ты? – с трудом спросил Гиерон, пытаясь освободиться.
– О боги! – вскричал неестественно веселым голосом Евлупор. – Бежать надо, бежать сейчас же!.. И как можно скорее! Боги просветили мою голову!
– Ну вот, – рассмеялся Гиерон, – наконец ты одумался! Конечно, надо бежать, пойдем заберем с собою твоих ребят, они нам понадобятся!
– Да, да! – подтвердил Евлупор с лихорадочной дрожью в голосе. – Я одумался, ты прав! Мы выведем воинов из этого пекла!.. И не только воинов, с нами пойдет сам Митридат Евпатор, царь царей! Мы проведем его через твой ход в город, там достанем коней и бежим в степи!.. Вперед, не медли!
Гиерон даже застонал от неожиданности. Ничего подобного он не ожидал. Ему показалось, что он вдруг свалился в какой-то водоворот, который подхватил его и повлек в пучину вместе с Евлупором и Митридатом, со всеми, кто оказался «на этой стороне». Предприятие, так внезапно задуманное Евлупором, грозило перерасти в катастрофу, из которой никому не выйти живым!..
Но спорить с Евлупором, возражать ему было бесполезно. Смелый воин сверкал в полумраке глазами и говорил, показывал в глубь дворца:
– Поспеши к нему!.. То-то он возликует!.. Он близко, надо пройти этот проход и свернуть вправо! А где ключ от тайной двери? У тебя?..
– Нет, ключ у Дидоны! Она ждет меня между двумя дверями, под стеной!
– И откроет выход?
– Да, мы условились. Когда она услышит слова: «Афродита возлюбила тебя», то сразу распахнет двери настежь!
– Хорошо! Мы спасем его!.. Мы спасем царя Митридата, и благо будет нам!.. – как в бреду, повторял Евлупор, увлекая друга за рукав в глубь темного коридора, навстречу несмолкающему шуму сражения.
XXXIV
Окружающие Митридата верные люди еще более поредели. Взъяренные сторонники нового царя, раздосадованные большими потерями, распаленные битвой, не щадили никого, разили насмерть всех, кто попадался под удар, не обращая внимания на вопли о пощаде и желании сдаться в плен.
Читать бесплатно другие книги:
