Этот бессмертный Желязны Роджер

– Хорошая привычка.

Я пересек комнату, выбрал нож, взвесил его на руке, метнул, и он воткнулся примерно в десяти дюймах справа от яблочка.

– Давно работаешь на мистера Дон Сантоса?

– Примерно с месяц.

Он метнул нож. Тот воткнулся на пять дюймов ниже яблочка.

– Ты что, его телохранитель?

– Верно. Я также охраняю голубого.

– Дон Сантос говорит, что он боится покушения на Миштиго. Тому действительно что-то угрожает или же он в безопасности?

– Возможно, и то и другое, Караги. Я не знаю. Мне платят только за охрану.

– Если я заплачу тебе больше, ты скажешь, кого тебе поручили убить?

– Мне поручили только охрану, но, если бы было иначе, я бы все равно тебе не сказал.

– Не думаю. Пойдем возьмем ножи.

Мы подошли к мишени и вытащили из нее ножи.

– Итак, если это, случаем, я, что вполне возможно, почему бы нам не решить дело прямо сейчас? – предложил я. – У каждого из нас по два лезвия. Тот, кто выйдет из зала, скажет, что другой на него напал, так что остальное было делом самообороны. Свидетелей нет. Прошлым вечером нас видели пьяными, во всяком случае, нетрезвыми.

– Нет, Караги.

– Что «нет»? Нет, что я не был пьяный? Или нет, чтобы мы все решили именно таким образом?

– Я могу сказать, ты ни при чем. Но откуда тебе знать, правду ли я говорю.

– Верно.

– Я могу сказать, что не хочу это решать именно таким образом.

– В самом деле?

– Я этого не говорю. Но, чтобы дать тебе приемлемый ответ, скажу следующее: если бы я хотел тебя убить, я бы это сделал не ножом, что у меня в руке, и не стал бы боксировать с тобой или бороться.

– Почему?

– Потому что много лет тому назад, когда я был мальчиком, я работал на курорте в Керчи, прислуживал за столом у богатых веганцев. Ты не знал меня тогда. Я только что приехал с Памира. А ты с другом-поэтом прибыл в Керчь…

– Теперь я вспомнил. Да… В тот год умерли родители Фила – они были моими добрыми друзьями, и я собирался отдать Фила в университет. Но там был веганец, который отобрал у Фила его первую женщину и взял ее с собой в Керчь. Да, циркач-эстрадник – забыл его имя.

– Трилпай Лиго, шаджапта-боксер, и выглядел он как гора на краю великой равнины – высокий, неколебимый. Он боксировал против цестуса[22] веганцев – на голый кулак наматывается кожаный ремень с десятью острыми шипами.

– Да, помню…

– Прежде ты никогда не занимался боксом шаджапта, но ты дрался с ним за девушку. Собралась огромная толпа из веганцев и девушек-землянок, и, чтобы видеть, я забрался на стол. Уже через минуту твоя голова была вся в крови. Он старался, чтобы кровь залила тебе глаза, а ты все встряхивал головой. Мне было тогда пятнадцать, я сам убил только троих и думал, что ты умрешь, потому что ты даже ни разу не коснулся его. А потом правая твоя рука выстрелила в него, как брошенный молот, как молния! Ты ударил его прямо в середину этой двойной кости, которая есть в грудной клетке голубых, – а они в этом месте куда крепче нас, – и расколол его, как яйцо. Я бы никогда так не смог. Вот почему я боюсь твоих кулаков и твоих рук. Позднее я узнал, что ты убил голыми руками летуче-паучью мышь… Нет, Караги, я бы убивал тебя на расстоянии.

– Это было так давно… Не думал, что кто-нибудь еще помнит.

– Ты отбил эту девушку.

– Да. Запамятовал ее имя.

– Но ты не вернул ее поэту. Ты взял ее себе. Вот, вероятно, почему он тебя ненавидит.

– Фил? Из-за той девушки? Я даже забыл, как она выглядела.

– А он никогда не забывал. Вот почему, думаю, он ненавидит тебя. Я распознаю запах мести, могу вынюхать ее источник. Ты увел его первую женщину.

– Таково было ее желание.

– И он стареет, а ты остаешься молодым. Это печально, Караги, когда у друга есть причина ненавидеть друга.

– Да.

– И я не могу ответить на твои вопросы.

– Возможно, тебя наняли убить веганца.

– Возможно.

– Зачем?

– Я сказал, что это возможно, но это не факт.

– Тогда я задам тебе еще только один вопрос, и покончим с этим. Какой прок в смерти веганца? Его книга принесла бы пользу нашим отношениям с веганцами.

– Я не знаю, есть ли в этом прок или нет, Караги. Давай лучше метать ножи.

Что мы и делали. Я уловил расстояние и баланс и послал два ножа прямо в десятку. Затем Хасан всадил еще два, вдобавок к ним, последний нож вскрикнул болевым криком металла, завибрировав возле одного из моих.

– Хочу кое-что тебе сообщить, – сказал я, когда мы снова их вытащили. – Я возглавляю поездку и отвечаю за безопасность ее участников. Я тоже буду охранять веганца.

– Очень хорошо, Караги. Ему нужна защита.

Я положил ножи в корзину и двинулся к двери.

– Мы отправляемся завтра в девять утра. У меня будет конвой скиммеров на первом поле территории Конторы.

– Хорошо. Доброй ночи, Караги.

– …И зови меня Конрад.

– Хорошо.

Он изготовился, чтобы бросить нож в мишень. Я закрыл дверь и двинулся по коридору обратно. Пока я шел, я услышал еще один «шмак», и прозвучал он гораздо явственней, чем тот, первый. А эхо его прокатилось мимо меня по всему коридору.

Пока шесть скиммеров летели через океаны в направлении Египта, я обратил свои мысли сначала к Косу и Кассандре, а затем не без труда выудил их оттуда и послал вперед – к пескам, к Нилу, к крокодилам-мутантам и некоторым усопшим фараонам, которых должен был тогда потревожить один из последних моих проектов. («Смерть приходит на мягких крыльях к тому, кто оскверняет…» и т. д.) А затем я стал думать о человечестве, грубо запихнутом на полустанок Титана, где оно работает в Конторе Земли, унижающемся на Тайлере и Бакабе, болтающемся на Марсе и кое-как перебивающемся на Рилпахе, Дивбахе, Литане и на паре дюжин других миров Веганского Объединения. Затем я стал думать о веганцах.