Легионы Калара Батчер Джим
– А у меня есть, сенатор, – сказал Бернард. – Я ему верю. Я граф, гражданин Алеры, ветеран-легионер, который проливал кровь, защищая нашу страну. Я готов подтвердить его слово своим.
– Я в этом не сомневаюсь, – произнес Арнос тоном, которым добрый дедушка обращается к глупому юнцу. – И не ставлю под сомнение вашу искренность. Но я подозреваю, что мараты вами манипулируют.
Бернард посмотрел на сенатора и повел плечами. Амара видела это движение, когда он готовился выстрелить из боевого лука.
– Сенатор, если вы еще раз назовете моего друга лжецом, – теперь его голос стал жестким и звучным, но оставался неизменно вежливым, – мне это не понравится.
– Прошу простить? – сказал Арнос, приподняв брови.
– Я предлагаю вам найти какую-нибудь другую, не столь очевидно глупую, наглую, недальновидную и опрометчивую причину игнорировать очевидную угрозу Алере только из-за того, что вы не хотите верить в ее существование. И если вы не прекратите свою отвратительную клевету, я с радостью встречу вас на поединке, чтобы вырвать ваш змеиный язык.
Все разговоры стихли, и в зале наступила гробовая тишина.
Амара почувствовала, как ее захлестнул прилив яростной гордости за мужа, и обнаружила, что улыбается ему.
Лицо Арноса стало пурпурным от ярости. Без единого слова он повернулся на каблуках и стремительно покинул зал. Примерно треть присутствующих, в том числе и часть тех, кто был на помосте, последовала за ним.
Когда они ушли, Бернард тряхнул головой и почти незаметно подмигнул Амаре.
– Хорошо, – сказал он, – а теперь следующий вопрос.
Поднялся небольшой лес рук. Все оставшиеся мужчины, коротко подстриженные и одетые в форму легионеров, продолжали слушать его ответы.
Амара улыбнулась, когда Бернард отошел от легионеров и приблизился к ней.
– Ты вырвешь его змеиный язык?
Он улыбнулся в ответ:
– Ты считаешь, я перестарался?
Амара произнесла, подражая родисскому акценту Арноса:
– Оказывается, вы варвар, граф.
Бернард расхохотался, но тут же покачал головой:
– Он мне не поверил.
– Он глупец, – ответила Амара. – Когда мы сюда собирались, мы знали, что таких здесь окажется немало.
– Да. Просто я не думал, что одним из них будет сенатор, который контролирует финансы легионов. – Бернард покачал головой. – И его многие поддерживают. Может быть, следовало позволить ему еще немного покуражиться.
– Тогда бы это был уже не ты, – заметила Амара. – Кроме того, ты произвел сильное впечатление на собравшихся здесь настоящих солдат. Именно их мнение имеет значение.
– Именно они пострадают больше всего, если финансирование будет урезано, – сказал Бернард. – Трудно воевать, когда твое оружие находится в плохом состоянии. Особенно если имеешь дело с вордом.
– А разве обхаживание сенатора приведет к тому, что золота на содержание легионов станет больше? И легионы смогут увеличить количество разведчиков и вспомогательных частей?
– Скорее всего, нет, – признал Бернард.
– Тогда и жалеть не о чем. Ты сделал все, что в твоих силах. И я не сомневаюсь, что кадеты, которые присутствовали на встрече, будут еще долго вспоминать, как ты бросил сенатору вызов. Истории об этом станут рассказывать долгие годы.
– Значит, мне все-таки удалось добиться хоть какого-то позитивного результата. Почему ты прямо не сказала?
Амара рассмеялась, взяла его за руку, и они вместе вышли из зала, чтобы прогуляться по парку.
Бернард улыбнулся и повернулся к ней:
– Ты выглядишь… я даже не знаю. Счастливой. Сегодня ты все время улыбаешься.
– Нет, я не выгляжу счастливой, – возразила Амара.
– Неужели?
– Нет, муж мой. – Она глубоко вздохнула. – Я выгляжу так, будто у меня задержка.
Он недоуменно посмотрел на нее:
– Ты выглядишь… – Потом его глаза широко раскрылись. – Ах вот оно что!
Амара посмотрела на мужа и улыбнулась. На мгновение ей показалось, что ее сердце вот-вот выскочит из груди и устремится в небо. Она не смогла больше бороться с искушением позвать Циррус – свою фурию ветра, и та подхватила ее и подняла на семь или восемь футов над землей. Сделав пируэт, Амара опустилась на землю рядом с Бернардом.
На его лице появилась широченная улыбка.
– Так ты… ну, я хотел сказать, ты уверена?
– Насколько это вообще возможно при таких малых сроках, – ответила она. – Может быть, ты с самого начала был прав. Мы впервые провели вместе несколько дней подряд.
Бернард рассмеялся, подхватил ее на руки и едва не раздавил в медвежьих объятиях. На них стали посматривать проходившие мимо кадеты, но Амара наслаждалась происходящим. Именно в такие моменты, когда она ощущала силу Бернарда, его небрежную колоссальную мощь, она становилась настоящей женщиной. Он делал ее красивой. Да, она носила на бедре меч и умела им владеть, если потребуется, но иногда было так приятно почувствовать себя слабой женщиной.
– Знаешь, иногда мне нужно дышать, – пробормотала она через некоторое время.
Он рассмеялся и отпустил жену, и они пошли дальше, но теперь его рука обнимала Амару за плечи.
– И как давно у нас такое положение?
– Шесть недель, – прошептала Амара. – Ты и сам знаешь.
– Неужели прошло так много времени? – спросил Бернард.
Она бросила на него взгляд из-под опущенных ресниц:
– Трудно следить за течением времени, господин, если редко покидаешь спальню.
Он довольно рассмеялся:
– Но едва ли это моя вина. Внешний мир не представляет для меня особого интереса по сравнению с тем, кто находится в моей спальне.
– Мой господин! – сказала она, делая вид, что поражена. – И что это значит?
Его пальцы сжались на ее талии, а потом он слегка погладил ее бедро. Она вздрогнула.
– Позволь мне тебе показать.
– А как же Джиральди?
– Он не приглашен.
Амара тихонько ткнула его локтем под ребра:
– Мы ведь не оставим его одного сегодня ночью?
– Нет-нет. Мы встретимся за обедом, когда захватим Исану. А сейчас он дает урок фехтования как один из лучших инструкторов.
– Хорошо, – сказала Амара. – Если ему нечем будет заняться, Джиральди обязательно попадет в какие-нибудь неприятности.
– А я думал, ты моя жена, – проворчал Бернард.
– Я сама выбираю свои сражения, – заявила Амара. – А ты – неприятности, что бы я ни пыталась делать. Возможно, это у вас семейная черта. Тогда становится понятно не только твое поведение, но и поступки твоего племянника.
– Так нечестно, – возразил Бернард. – У Тави гораздо больше неприятностей, чем у меня.
– Он моложе, – сказала Амара, бросив на Бернарда лукавый взгляд и толкнув его бедром.
– Я тебе покажу, кто у нас молодой, – прорычал Бернард, посмотрел через плечо, и улыбка сбежала с его лица.
– В чем дело? – спросила Амара, опуская голову на его плечо, словно ничего не случилось.
– За нами следуют двое мужчин, – ответил Бернард. – И я не уверен, что они принадлежат к нашему эскорту.
– Какому еще эскорту? – спросила Амара.
Он изогнул бровь и посмотрел на нее.
– Ладно, – вздохнула Амара. – У курсоров есть команды, наблюдающие за возможными жертвами. Я не хотела, чтобы ты чувствовал себя оскорбленным.
Она остановилась, поправляя подол юбки, и призвала Циррус, чтобы та изменила пространство вокруг и Амара видела только то, что находится сзади. Это была довольно сложная магия, и ей пришлось сосредоточиться, но она хотела лишь бросить быстрый взгляд назад.
– Эти мужчины не являются нашим эскортом, – тихо сказала она. – Я их не знаю.
Бернард прищурился:
– Тогда здесь что-то не так.
– Согласна, мне это совсем не нравится, – ответила Амара.
Глава 8
– Проклятые вороны, – прорычал Сирил. – Не стой, субтрибун.
Тави сел на перила и соскользнул вниз по лестнице, не касаясь ступеней. Он стукнулся о землю, согнув ноги, чтобы смягчить удар, и побежал к палаткам целителей. Он услышал, как у него за спиной спрыгнул Сирил и помчался вслед за ним, не отставая, несмотря на тяжелые доспехи.
– Пропустите! – рявкнул Тави на рекрутов, собравшихся возле палатки, стараясь подражать голосу и интонации Макса, когда тот отдавал приказы. – Командир хочет пройти!
Головастики поспешно расступились, большинство салютовали, когда Сирил проходил сквозь толпу. Тави отбросил полу палатки в сторону, чтобы Сирил мог войти, и влетел внутрь вслед за ним.
Целителем оказался ветеран по имени Фосс, почти семи футов ростом, горный медведь из Фригии, с узкими, глубоко посаженными глазами и коротким ежиком седых волос. Его доспехи отличались от тех, что носили другие легионеры, – такие были в моде сорок лет назад. На них имелось немало вмятин, но они находились в отличном состоянии, а Фосс двигался так, словно они стали его частью.
– В ванну, – прорычал он головастикам, которые несли Макса, указывая на длинное деревянное корыто, наполненное водой. – Осторожно, забери вас вороны, неужели вы хотите навредить ему еще больше?
Макса положили в ванну прямо в доспехах, и он оказался под водой до самого подбородка, голова лежала на специальной подставке. Мрачно бормоча что-то себе под нос, Фосс протянул руку и поправил подставку, чтобы голова Макса целиком оказалась в воде, кроме губ, носа и глаз. Потом он встал на колени рядом, опустил руку в воду и закрыл глаза Макса.
– Дайте ему место для рабоы, рекруты, – спокойно сказал командир Сирил.
Он указал на противоположный угол палатки, и испачканные кровью головастики повиновались.
Тави прикусил губу, не сводя глаз с друга. Кожа Макса стала бесцветной и странным образом напоминала воск. Тави не видел, чтобы Макс дышал.
– Целитель… – пробормотал Сирил через мгновение.
– Не мешайте! – прорычал Фосс, в его басе послышались угрожающие нотки, и только через полминуты он добавил: – Господин.
Фосс продолжал что-то бормотать себе под нос. Тави показалось, что он витиевато ругается, потом целитель сделал вдох и задержал воздух в груди.
– Он не раз был ранен, – сказал Тави командиру. – Как вы думаете, с ним все будет в порядке?
Сирил не отрывал глаз от Макса.
– Паршивое дело, – коротко ответил он.
– Я видел, как он выбирался из передряг, которые должны были его убить. Однако не проходило и четырех часов, как он вставал на ноги.
Сирил посмотрел на Тави и заговорил как-то отрешенно и совсем тихо:
– Твоя болтовня мешает Фоссу. Если хочешь помочь другу, стисни свои глупые зубы и помалкивай. Или выйди из палатки.
Тави покраснел, кивнул и закрыл рот, щелкнув зубами, с трудом заставив себя молчать. Макс был его другом, и Тави стало страшно. Он не хотел терять Макса. Инстинкты подсказывали ему, что нужно кричать, чтобы заставить целителя работать быстрее, делать что-нибудь. Но он прекрасно понимал, что это невозможно.
Тави ненавидел чувство беспомощности, которое им овладело. У него была целая жизнь, чтобы к этому привыкнуть, ведь отсутствие способностей к заклинанию фурий постоянно заставляло его чувствовать себя ущербным. Он бы все отдал за то, чтобы обладать талантом целителя, чтобы иметь возможность помочь другу.
Однако Сирил был прав, ему оставалось только стиснуть зубы и ждать. Больше он ничего для Макса сделать не мог.
В течение двух минут стояла полная тишина, и каждая секунда казалась Тави неделей.
Наконец Фосс с мучительным хрипом выдохнул, и его огромное тело склонилось над Максом.
Макс вздрогнул и сделал первый неуверенный вдох.
– Я достал его, командир, – сказал Фосс, голос которого слегка дрогнул. – Но мы очень близко подошли к краю.
Тави услышал, как вздохнул сам Сирил, но на его лице ничего не отразилось.
– Мне казалось, я сегодня видел здесь госпожу Антиллус, – сказал он. – Почему она не занялась исцелением Максимуса?
Фосс покачал головой и медленно опустился на брезентовый пол, вытащив руки из окрашенной кровью воды.
– Она сказала, что обедает со своим сыном.
– Ах да, семейный обед, – сказал Сирил. – Как он?
– Плохо, доблестный господин. Он крепче, чем сапог из кожи гарганта, но потерял слишком много крови.
– Он поправится?
Фосс снова покачал головой:
– Рана закрылась. Он дышит. Но такая потеря крови может плохо сказаться на голове. Может быть, он придет в себя. Может быть, нет. Или не сможет ходить. Или придет в себя и станет дурачком.
– Мы можем ему как-нибудь помочь?
Фосс пожал плечами и опустился на спину, потирая лоб ладонью.
– Сейчас ему нужно время. Но я лишь старый целитель легиона. Возможно, сиятельная госпожа знает больше меня или сможет увидеть то, чего не заметил я.
– Вороны, – пробормотал Сирил, повернулся и хмуро посмотрел на рекрутов, которые стояли в дальнем углу палатки; восемь человек – копье, вероятно, они жили в одной палатке. – Командир копья! – скомандовал он.
Один из молодых парней, высокий и неуклюжий юноша, встал по стойке смирно и отсалютовал Сирилу:
– Командир.
– Как тебя зовут, сынок?
– Шульц, доблестный господин.
– Докладывай, – сказал Сирил. – Что случилось, рекрут Шульц?
– Несчастный случай, командир.
Секунду Сирил молчал, глядя на рекрута, который сглотнул, побледнел и словно превратился в каменное изваяние.
– Командиру известно, что это был несчастный случай, рекрут, – вмешался Тави. – Расскажи детали.
Юноша покраснел:
– О да, доблестный господин, извините. Мы были самым сильным копьем в когорте на занятиях с мечом. Нам первым разрешили работать с боевыми мечами. Центурион Антиллар проводил первый урок с настоящими клинками. Он хотел показать нас всей когорте перед тем, как рекрутам выдадут мечи. Он прохаживался вдоль строя, наблюдал за нами, объяснял ошибки.
– Продолжай, – сказал Сирил. – Как он был ранен?
Юноша покачал головой:
– Доблестный господин, это несчастный случай. Он показал мне мою ошибку и отходил в сторону, откуда мог наблюдать за нами. А я провел выпад номер восемь. – Рекрут встал в боевую стойку и выбросил правую руку вверх от бедра. Такой удар меча должен выпотрошить человека, и, хотя его довольно трудно использовать в схватке, где противники сходятся совсем близко, он может быть очень эффективным. – И меч… выскользнул из моей руки.
– Меч выскользнул, – тихо повторил Сирил, не спуская глаз с рекрута.
Тот снова встал по стойке смирно.
– Да, командир. Со мной такого никогда не случалось. Меч выскользнул и, вращаясь, ударил центуриона Антиллара в шею, сбоку. – Он опустил взгляд, и Тави показалось, что он только теперь заметил, что весь в крови. – Я не хотел этого. Не хотел. Я сожалею, доблестный господин.
Сирил сложил руки на груди.
– Он только что исправил твою ошибку. Он стоял к тебе спиной. Меч необъяснимым образом вылетел из твоей руки и ударил его в шею. Ты говоришь, это несчастный случай.
– Да, командир.
– И ты рассчитываешь, что я тебе поверю?
Рекрут заморгал:
– Командир?
– Известно, что многие головастики теряли терпение, когда их обучали центурионы. Иногда рекруты, охваченные яростью, их убивали. Может быть, ты не смог стерпеть критику твоей техники Антилларом. Сегодня жарко. Ты проголодался. Может быть, ты потерял терпение и убил его.
Рекрут разинул рот:
– Нет… – Он затряс головой. – Я бы никогда так не поступил, нет. Центурион Антиллар… нет, доблестный господин.
– Мы разберемся, – тихо сказал Сирил. – Я проведу тщательное расследование. Возвращайтесь в свою когорту, рекруты. Шульц, не пытайся покинуть лагерь. В противном случае я пошлю людей с приказом тебя прикончить.
Юноша сглотнул и снова отсалютовал.
– Свободны.
Шульц вывел остальных рекрутов из палатки, но через секунду в нее вошел рыцарь в доспехах, его сопровождала сиятельная госпожа Антиллус. Рыцарь замер на месте, увидев в ванне Макса, и разинул рот. Госпожа Антиллус глубоко вздохнула, положив ладонь на лиф своего синего шелкового платья, глаза ее широко раскрылись.
Тави не мог бы объяснить причину, но он не поверил в искренность жеста мачехи Макса. Уж слишком он был изящным, чтобы свидетельствовать о настоящем горе.
– Да сохранят нас великие фурии, – сказала она. – Что случилось с моим приемным сыном?
– Если верить рекруту, чье оружие нанесло удар, произошел несчастный случай во время тренировки, сиятельная госпожа, – ответил Сирил.
На ее лице появилась тревога.
– Он выглядит ужасно. Насколько я понимаю, исцеление проводил Фосс?
– Да, сиятельная госпожа, – ответил все еще лежавший на полу палатки Фосс. – Но он потерял очень много крови.
– И каков прогноз? – спросила она у целителя.
– Что? – невнятно пробормотал Фосс.
– Ему не грозит непосредственная опасность, – вмешался Тави. – Но пока непонятно, какими будут последствия из-за большой потери крови.
Внимание госпожи Антиллус обратилось на Тави, и за ее пристальным взглядом он почувствовал пульсирующую силу ее личности. Невысокая, с темными мерцающими волосами, ниспадавшими до бедер, бледным жестким лицом и красными щеками, как у людей, живущих в северном климате, с глазами цвета темного янтаря, высокими скулами и тонкими губами, она не была красива в привычном значении этого слова. Но грация, с которой она держалась, и пылающий огонь интеллекта в янтарных глазах вместе производили сильное впечатление.
И вновь лицо жены консула показалось Тави знакомым, но он никак не мог вспомнить, где ее видел.
– Мне кажется, мы не знаком, молодой человек, – сказала она.
Тави низко поклонился:
– Помощник трибуна Сципио Руфус, сиятельная госпожа. Конечно, я знаю, кто вы такая.
Рыцарь шагнул вперед, глядя на неподвижного Макса. Только теперь Тави заметил, что он моложе самого Тави на несколько лет. Чуть ниже среднего роста, стройный, с длинными каштановыми волосами и оливково-зелеными глазами. На великолепных доспехах Тави не заметил ни одной вмятины.
– Мама, – тихо сказал рыцарь, – он выглядит ужасно. Разве нам не следует… что-нибудь сделать? Позаботиться о нем?
– Конечно, мы…
– Нет, – жестко вмешался Сирил.
Госпожа Антиллус удивленно посмотрела на Сирила:
– Простите?
Тот коротко поклонился ей:
– Прошу меня извинить, сиятельная госпожа. Мне бы следовало сказать: «Пока нет». Центурион пережил серьезный шок, но сейчас его раны закрылись. Полагаю, ему необходим отдых. Любое применение магии приведет к истощению его сил и причинит больше вреда, чем пользы.
– Верно, – кивнул молодой рыцарь. – Он прав, мама…
– Красс! – резко и холодно сказала госпожа Антиллус.
Молодой рыцарь опустил глаза и замолчал.
Она снова повернулась к Сирилу:
– Я со всей серьезностью задам вам вопрос: неужели у вас хватает высокомерия считать, что вы лучше опытного заклинателя воды знаете, как следует поступить в данном случае? Вы трибун-целитель?
– Я командир трибуна-целителя, – совершенно спокойно ответил Сирил. – Я человек, который может сказать целителю: либо выполняйте приказы, либо оставьте службу в легионе.
Глаза госпожи Антиллус широко раскрылись.
– И вы осмеливаетесь так со мной разговаривать, офицер?
– Выйдите из палатки. Это приказ, трибун.
– И что будет, если я не выйду? – спокойно спросила она.
– Я прикажу с позором снять вас с должности трибуна и вывести из лагеря.
В глазах госпожи Антиллус вспыхнул гнев, и в палатке вдруг стало душно.
– Остерегайся, Сирил. Ты совершил глупость.
– Какую глупость, трибун? – тем же холодным тоном спросил Сирил.
От сиятельной госпожи исходил жар, как от раскаленной плиты.
– Офицер, – злобно прошипела она.
– Благодарю вас, трибун. Мы вернемся к этому вопросу позже, когда Максимус получит шанс отдохнуть. – Потом выражение его лица стало жестче его доспехов или клинка, но голос прозвучал едва слышно. – Вы свободны.
Госпожа Антиллус развернулась на каблуках и стремительно вышла из палатки. Однако жар от ее присутствия остался, и Тави почувствовал, как по его лицу стекает пот.
– Вы тоже, дон Красс, – сказал Сирил, но его голос прозвучал как обычно. – Мы о нем позаботимся.
Красс коротко кивнул, не поднимая глаз, и вышел.
В палатке наступила тишина. Сирил сделал глубокий выдох, а Тави вытер пот со лба. Тишину нарушал лишь едва слышный плеск воды, когда дышал Макс.
– Кто-то больше никогда не получит повышения, – сказал Фосс, по-прежнему лежавший на полу.
Сирил быстро улыбнулся целителю, выпрямил спину, и на его лицо вернулось обычное выражение.
– Едва ли она сумеет причинить мне серьезные неприятности, обвинив в том, что я отдал приказ своему непосредственному подчиненному.
– Речь не об официальных неприятностях, – тихо сказал Тави.
– Что ты сказал, субтрибун?
Тави посмотрел на своего друга, неподвижно лежавшего в ванне:
– Например, иногда происходят несчастные случаи.
Сирил посмотрел Тави в глаза:
– Да, такое бывает.
Тави склонил голову набок:
– Вы знали. Именно поэтому вы пригласили Макса на собрание офицеров. Вы хотели его предупредить о ее появлении.
– Я лишь хотел поприветствовать старого друга, – сказал Сирил.
– И вы не считаете, что рекрут сознательно ударил Макса. Вы знали, что она находилась где-то неподалеку. Вы хотели заставить ее думать, будто вы не понимаете причин произошедшего.
Сирил нахмурился:
Читать бесплатно другие книги:
