Волчьи тропы Цыпленкова Юлия

Глава 1

Лес наполняли ароматы весны. Они пьянили, кружили голову, заставляли кровь нестись по венам. Она кипела в жилах от предвкушения чего-то невероятного, нового, неожиданного и приятного. Моя первая взрослая весна, когда я смогу найти свою пару и устроить собственное логово.

Я вновь вдохнула полной грудью и шагнула на тропу. Мелкий камешек впился в босую стопу. Стряхнув его, я сделала первый шаг. Желтая пыльная лента вела меня за порог отчего дома – родительского логова. Я оглянулась, чтобы еще раз втянуть носом знакомые с детства запахи, зажмурилась и побежала по извилистой тропе, загадав, чтобы мой первый взрослый день принес мне удачу.

От платья я освободилась, как только покинула поселение. Оно легко скользнуло по плечам, упало к ногам, и я перешагнула его. Опустилась на четвереньки и позволила Первородной Cиле, заструившейся по телу, изменить его, укрепить мышцы и превратить меня из слабого и уязвимого человека в Зверя. В рыжую волчицу сильную и стремительную, как сама смерть.

Запахи, звуки, окружавшие меня, хлынули полноводной рекой, на мгновение оглушив и сбив с крепких лап. Я тряхнула головой, принюхалась, и щенячий восторг затопил все мое существо. Лесной Дух, как же я обожаю свою суть! И не устаю благодарить тебя, что даровал мне Силу. Я оборотень, ОБОРОТЕНЬ! И это настоящий дар судьбы.

Взвизгнув от переполнявшего меня восторга, я устремилась в гущу леса, ловя влажным носом ароматы весны. Куда бегу? Какая разница? Ветер бьет в морду, сушит вываленный из пасти язык. Это наслаждение! Кажется, я сейчас готова носиться наперегонки с бабочками и валяться в ромашках, бестолково дергать лапами и повизгивать от счастья. Но нельзя! Я не дворовая шавка, и даже не волчонок, я волчица! Взрослая, полная сил. Я… Лесной Дух, я счастлива!!!

Я все-таки упала на спину и перекатилась с боку на бок, дергая лапами, да-да, как дворовая шавка, а не как волчица. Я упивалась своей свободой. Потом вытянулась в полный рост и клацнула зубами, ловя зазевавшуюся бабочку. Она вспорхнула с цветка, и я, вскочив, грозно рыкнула на вертлявое создание. Она, словно дразня меня, уселась на другой цветок. Пригнув голову, я начала подкрадываться к ней. Припала к земле так низко, что из травы выглядывали лишь глаза и остроконечные уши. Подползла, прицелилась и бросила тело вперед. Челюсти сомкнулись на цветке, но бабочка вновь упорхнула, и я высунула язык, пытаясь избавиться от цветка. Тьфу, тьфу, гадость какая. Тьфу. Я сердито подпрыгнула на месте, ударила лапами по земле и затрясла головой.

Неожиданно обоняния коснулся чужой запах. Я резко обернулась и увидела огромного самца. Его желто-карие глаза с интересом следили за мной, в них плескалось веселье. Даже в волчьей личине оно читалось так ясно, словно бы чужак смеялся в полный голос. Стыд затопил меня. Я взрослая самка, сильная и стремительная, как сама смерть! Но меня увидели резвящейся, словно я глупый щенок… Он должен умереть. Определенно.

Вздыбив шерсть, я широко расставила лапы и зарычала. Серебристо-белый волк неспешно вышел из-за деревьев и склонил голову набок, продолжая наблюдать за мной. Продолжая скалиться, я наскочила на него. Бойся меня, бойся! Самец открыл пасть, и мне показалось, что он улыбается. Вне себя от бешенства и так и не исчезнувшего стыда, я развернулась в прыжке и метнулась в гущу леса, спеша скрыться от своего позора.

Я бежала, мечтая, чтобы ветер выдул из моей головы воспоминания о поляне, моей глупости и о самце, который даже из вежливости не сделал вид, что опасается моего гнева. Повернув голову, я едва не полетела кубарем на землю. Он бежал вровень со мной, не сводя пристального взгляда. Злость затопила меня, полностью уничтожив стыд. Я прибавила в скорости. Но когда повернула голову, серебристая молния все также летела недалеко от меня. Волк поглядывал в мою сторону и продолжал улыбаться в своем оскале. Он забавлялся!

Я выскочила на берег лесного озера, не успела затормозить, и лапы поехали по влажной траве. Лесной Дух, за что?! Взвизгнув, я полетела в воду, и она накрыла меня с головой. Я вынырнула, бестолково забила лапами, вздымая кучу брызг, но сделала только хуже и снова ушла вниз, нахлебавшись воды, хлынувшей в нос и в распахнутую пасть.

Сильная рука ухватила меня за шкирку и рванула наверх. Кто-то подхватил меня, как шелудивую собачонку, на руки и потащил на берег. Даже сейчас гордость заставила меня слабо дернуться и клацнуть зубами.

– Да, ты грозная и опасная, – услышала я незнакомый мужской голос. – И можешь считать, что напугала меня, а сейчас не мешай мне тебя спасать.

Я почувствовала себя оскорбленной. Меня не боялись. Совсем. И врали. Не терплю ложь! Но дергаться перестала и, когда меня положили на берег, вздохнула и прикрыла глаза.

– Обернись, – не попросил, а приказал спаситель.

Я негромко зарычала. Он опустился рядом, и мужская ладонь прошлась по судорожно вздрагивающему боку.

– Испугалась? – спросил он. Мой ответ был прежним. – Ты забавная.

Я приподняла голову и смерила его презрительным взглядом. Волк оказался светловолосым: это было ожидаемо. Высокий, мощный и сильный в обеих личинах. Он смотрел на меня карими человеческими глазами и улыбался. Это раздражало.

– Обернись, пожалуйста, – теперь попросил мужчина. – Я хочу поговорить с тобой.

Я не разделяла его желания. Поднявшись на лапы, Злорадно оскалившись, я встряхнулась и обдала своего спасителя ворохом брызг. Он прикрылся рукой и рассмеялся. Дернув задней лапой, я отправила в него ком земли и вырванные травинки, еще раз встряхнулась и неспешной рысцой направилась к деревьям.

– Вредина! – весело крикнул он мне вслед.

Фыркнув, я припустила со всех лап, спеша вернуться в поселение и спрятаться в логове. Это был чужой волк, не из моей стаи, и я надеялась, что он не сунется к нам. Пока бежала, несколько раз оборачивалась, но самец больше не преследовал меня. Подхватив в зубы свое платье, я побежала домой, заранее представляя, как меня будет ругать мама за то, что явилась в волчьей личине, мокрая и грязная.

– Айя!

Я вздрогнула, прижала уши к голове и засеменила на полусогнутых лапах в свою комнату, но когти предательски стучали по деревянному полу. Встав за задние лапы, я надавила на дверь и, спрятавшись, поспешила принять человеческий облик. Но дверь тут же снова распахнулась, и на пороге появилась мама. Она уперла руки в бока и грозно посмотрела на меня.

– Айнара!

Я припала брюхом к полу и, постукивая хвостом по полу, заискивающе посмотрела в глаза маме.

– У тебя совесть есть?

Есть! У меня все есть! И совесть, и стыд, только я сказать об этом пока не могу. Я подползла к маме и положила голову ей на ногу.

– Айя, мы не оборачиваемся в поселении. К нам иногда заходят люди, а ты знаешь, как люди относятся к оборотням. Нельзя привлекать к себе внимание. Вожак опять будет ругаться.

Я заскулила и завиляла хвостом.

– Ты похожа на собаку, – фыркнула мама.

Я задрала голову и протестующе зарычала.

– Не рычи на мать, – сказала мама, потрясла пальцем перед моей мордой и ушла.

Я вздохнула, и Сила вновь побежала по телу, возвращая слабую человеческую оболочку. Поднявшись с колен, я тряхнула мокрыми волосами и потянулась за полотенцем.

– Айя!

– Иду, мам, – отозвалась я.

Натянула платье и покинула комнату. Мама сидела на нашей маленькой кухоньке и разговаривала с соседкой. Заметив меня, волчица улыбнулась. Я поздоровалась и замерла, ожидая, что скажет родительница.

– Айна совсем взрослая стала, – заметила соседка. – Красавица.

– Угу, – кивнула мама, перебирая крупу. – Первая взрослая весна. Золотое время.

Она вздохнула и подперла щеку кулаком. Глаза соседки затянуло мечтательной поволокой, похоже, обе волчицы вспоминали свою молодость.

– Сегодня возвращаются молодые самцы: время выбора, – сказала соседка и многозначительно посмотрела на меня.

– А ты никак на своего сына намекаешь? – усмехнулась мама и внимательно посмотрела на волчицу. – Айя у меня достойна того, чтобы за нее лучшие из лучших бились. Это у нее сейчас еще ветер в голове свищет. – Я покраснела и потупилась, глядя на свои босые ноги. Сразу вспомнился луг и моя щенячья радость. – Со временем заматереет, будет сильная волчица.

– Так я же и не спорю, – захлопала ресницами соседка. – Мой Тар тоже не из последних будет. Самцы возмужали за эти три года, что их не было в стае. Вы его просто еще не видели.

– Ты и сама его еще не видела, – отмахнулась мама. – Ночь многое покажет.

Я покраснела еще больше. Ночь Выбора – главный весенний праздник, когда самцы и самки могут по достоинству оценить друг друга. Там будут все те, кто не нашел свою самку раньше, и те, кто будет участвовать впервые. Окрепший молодняк, который уводят в горы, чтобы они свободно учились охотиться, сражаться и защищать, возвращается к Ночи Выбора. Уже взрослых самцов я знала – они жили в стае. На меня посматривали, это мне было известно. Впрочем, как и на других взрослеющих самок. Иногда волки заговаривали с нами, приносили подарки, показывая тем самым свое расположение. Мне тоже дарили, но ни один мне не нравился. И я очень хотела взглянуть на тех, кто сегодня вернется в стаю.

– Принеси воды, – велела мама, насмешливо глядя на меня. – До ночи недолго осталось, скоро все сама узнаешь.

Я подхватила ведра и поспешила к колодцу.

– Айна! – окликнул и догнал меня совсем юный волчонок, которому только предстояло уйти в горы. – Айна, не ходи сегодня ночью в лес.

– С чего бы это?

Я окинула его насмешливым взглядом.

– Подожди меня. Я через три года вернусь, за тебя биться буду, – горячо говорил волчонок. – Все для тебя сделаю, не ходи.

– Три года – долгий срок, – ответила я, набирая воду. – И ты можешь передумать, и я подурнеть.

– Не-ет, – протянул он. – За три года ты еще краше станешь, а я сильней. Вот увидишь: тебе лучше меня не найти.

Я подхватила ведра и направилась к дому.

– Айна…

Неожиданно его оттеснил взрослый волк, пытавшийся ухаживать за мной. Он забрал у меня ведра и окинул ироничным взглядом волчонка:

– Мед девушкам в уши лить каждый может, а вот позаботиться…

Волчонок вспыхнул и сжал кулаки. Из его груди понесся глухой рык, но взрослого самца это только позабавило. Я пожала плечами, глядя на пунцового юнца, и поспешила за своим помощником.

– Сегодня Священная Ночь, – сказал тот с намеком, когда я поравнялась с ним. – Теперь ты от меня никуда не денешься.

– А вдруг еще охотники найдутся? – подмигнула я. – Говорят, я лакомый кусочек.

– Сладкая, как нектар, – улыбнулся мне волк. – Нежная, как ветерок летней ночью. Моей будешь.

– Уж больно ты скор, Ори, – рассмеялась я. – Я еще молодых самцов не видела.

– Сопляки, – зарычал волк. – Мне не соперники.

– Ночь покажет, – ответила я, забирая у него ведра перед дверью.

Мужчина показал крепкие зубы, но я лишь снова рассмеялась.

– Ох, и сожму я тебя сегодня ночью в руках, Айна, – пообещал он, прищурившись. – Криком задохнешься, как сладко любить буду.

– Рано ты пируешь, олень твой еще по лесу бегает, – сказала мама, появившись в дверях. – Иди, Ори, иди. Коли Лесной Дух на твоей стороне будет, да Айя благосклонна, завтра зятем назову. А сейчас нечего пустыми словами кидаться.

– Могу за одну ночь и не выбрать, месяц себе пару искать можно, – подлила я масла в огонь.

– Слыхал, Ори? – сказала мама.

– Моей будет, – упрямо повторил волк и ушел.

Мама некоторое время смотрела ему вслед.

– Хорош, – сказала она. – И красив, и силен, от тебя совсем голову потерял. Чем не пара?

Я пожала плечами и понесла воду на кухню.

– Молодая еще, глупая, – вздохнула мама и закрыла дверь…

Молодые волки появились в поселении ближе к вечеру, и сразу наступило оживление. Вся стая высыпала на улицу встречать вчерашних волчат. Сколько раз я видела это шествие, и каждый раз оно меня неизменно восхищало. Я ведь помнила, какими они уходили. Нескладные юнцы, взволнованные и нетерпеливые в ожидания будущих испытаний, полные щенячьего восторга. А возвращались заматеревшими мощными самцами с гордо поднятыми головами и таким высокомерием, написанным на лицах, словно познали все секреты мира. Волчата смотрели на них с нескрываемой завистью, волчицы – с интересом, взрослые волки – насмешливо, но с пониманием: сами так же входили в поселение, гордо неся на широких плечах свои буйные головы.

Но в этот раз я не праздно рассматривала молодых волков. Возможно, среди них была моя пара, и мне хотелось увидеть их сейчас, оценить и презрительно фыркнуть, если на мне остановится чей-то взгляд, чтобы знали: так просто им не получить рыжую волчицу. Подобное настроение было у всех самок, кому предстояло сегодня идти в лес. Я бросила взгляд на Райну, мою подругу. Она стояла рядом со мной, гордо вздернув подбородок. И если бы не ее горящие глаза, я бы поверила в то, что ей безразличны те, кто входил в поселение.

В этом году вернулись двенадцать волков. Среди них был младший из трех моих братьев. Наран шел третьим, а это значило, что он один из сильнейших. Несмотря на желание казаться холодной и безразличной, заметив брата, я широко улыбнулась. Наран, увидев меня, махнул рукой, расслабляясь на одно короткое мгновение, но тут же на его лице вновь застыла маска горделивого превосходства. Так и захотелось отвесить ему подзатыльник, но нельзя. Мы уже не волчата.

– Это же твой брат, – шепнула Райна, и я расслышала в ее голосе восхищение. – До чего же хорош. А первый кто? Это же сын вожака, да? Это Ран? Ох, ну и красавец.

Я скользнула взглядом по Рану, который так же безразлично скользил взглядом по рядам соплеменников. Я не могла не согласиться с ней. Сын вожака был действительно красив и статен. Даже в человеческом обличье в его глазах легко угадывался зверь. Не удивлюсь, если однажды именно он возглавит стаю. Интересно посмотреть на него нынешнего в волчьей личине… Окинув Рана еще одним коротким взглядом, я потеряла интерес к шествию. Особого внимания стоила первая пятерка, остальные, как более слабые особи, уже были неинтересны. Развернувшись, я направилась к дому, куда сейчас войдет мой брат, и можно будет его потискать, не опасаясь уронить авторитет волка среди соплеменников.

Моя спина неожиданно привлекла внимание: редко кто уходил, не дожидаясь окончания шествия. Райна зашипела мне в спину, кто-то проворчал про неучтивую молодежь. И когда я обернулась, на меня смотрели все молодые волки, даже ушедшие вперед. Я поймала укоризненный взгляд брата, передернула плечами и помчалась к дому.

– Айка, балбеска!

Наран, степенно вошедший в двери логова, теперь стряхнул с себя спесь. Я с визгом бросилась ему на шею, забыв в одно мгновение о собственной заносчивости. Брат подхватил меня на руки и закружил с громким хохотом.

– Сам ты балбес, – ответила я, лохматя его рыжие волосы.

– Конечно, балбеска, – сказал отец, перешагнув порог, и Наран спешно поставил меня на пол. – Ты самцов оскорбила своим пренебрежением. Теперь либо ночью они отвернут от тебя носы, либо будут доказывать, что ты ошиблась, посчитав их недостойными своего внимания. И то, и другое тебе не понравится. Еще и Ори будет крутиться рядом.

– Ори? – округлил глаза Наран. – Он еще без подруги? И ему наша Айка по душе? Ничего себе!

– Чувствую, наша Айя сегодня будет самой желанной самкой, – усмехнулась мама. – Хоть в лес не пускай.

Я возмущенно посмотрела на нее. Как это не пускай? Кого не пускай? Меня?! Это же позор! Я взрослая волчица, а меня под замок, как глупого волчонка? Мама рассмеялась, глядя на все те чувства, что отразились на моем лице. Отец хмыкнул и увел Нарана. Мама тоже ушла на кухню, а я осталась одна. Кулаки сжались, и непроизвольный рык вырвался из моей груди. Развернувшись, я быстро вышла из дома. Огляделась и направилась в сторону леса.

– Айя! – прозвучал в спину голос мамы. – А ну вернись, дуреха.

Сорвавшись на бег, я скрылась за деревьями. Скинула платье и, упав на колени, отпустила Силу на волю. И вновь вихрь звуков и запахов затопил сознание. Я встряхнулась и неспешно побежала в чащу. Обида постепенно уходила. Зверю не свойственны человеческие слабости. Зверь умеет любить и ненавидеть. И все в полную силу. Любовь – так до конца, до предела. Ненависть – так до кровавой схватки. И зверю неведомо прощение. Мне пока не дано было изведать хоть что-то из этих чувств. Я была свободна от всего.

Наверное, поэтому я так быстро почувствовала прежнюю радость, вытеснившую все ненужные мысли и чувства. Принюхавшись и оглядевшись, чтобы убедиться, что поблизости никого нет, я бросилась вперед, превращаясь в стремительную рыжую молнию. Бежала без всякой цели – просто ловила открытой пастью ветер, наслаждаясь его свистом в ушах, скоростью и весной.

Выскочив на небольшую поляну, я остановилась, покосилась на бабочку, сидевшую в цветке, презрительно фыркнула и отошла на несколько шагов. Ме-е-едленно обернулась назад и попятилась. Ну нет, не могу я так просто уйти и не показать, кто тут хозяин! Бабочка сидела, сложив крылышки, и не обращала на меня внимания. Я немного постояла рядом с цветком, потом походила кругами, делая вид, что мне нет дела до крылатого недоразумения. Ну вот совсем, ну ни капельки, вообще-вообще нет до нее дела. Потом застыла, превратившись в каменное изваяние – красивое, рыжее и очень опасное изваяние. Бабочка, закончив свои дела, деловито вспорхнула, и я разжавшейся пружиной взлетела следом. Челюсти громко клацнули… мимо. Противное создание умчалось, поджав хвост. Испуга-а-алась. Будет знать, кто хозяин этого леса… Ой, прости, Лесной Дух. Конечно, хозяин ты.

Гордо рыкнув, я встряхнулась и неспешной рысцой побежала дальше. Вдруг мимо пронесся заяц. Я даже пасть открыла от такой наглости. Это что такое делается? Заяц волка не боится? Или он видел охоту на бабочку? Ах, он… Сейчас я ему устрою! Я рыкнула, втянула носом заячий запах и бросилась следом. Почти догнала, но заяц резко ушел в сторону, и я едва успела разминуться с деревом. Это разозлило, и теперь охотиться я начала всерьез.

Косой петлял, уходил то в одну сторону, то в другую, но сейчас я не неслась бездумно. Я четко улавливала каждое его движение, стремительно меняла направление и все больше сокращала расстояние. Заячий хвост был так близко, что я позволила себе ликовать. Оскалилась, уже приготовилась к последнему броску, как между мной и зайцем метнулась темная тень. Я резко свернула в сторону, не удержалась и, истерично взвизгнув, покатилась по траве. Вскочила на лапы и оскалилась, отыскивая взглядом того, кто посмел мне помешать.

Недалеко стоял волк: темно-серый, с бурыми подпалинами. Он был большим, а в янтарно-желтых глазах застыл интерес. При взгляде на него хотелось поджать хвост и упасть на брюхо от ощущения силы, шедшей от самца, недвусмысленно говорившей, что передо мной беспощадный хищник. Но также хотелось вцепиться ему в глотку и наказать за сорванную охоту! Я выбрала второе. Оскалившись, я зло зарычала. Волк оскалился в ответ, пригнул голову и шагнул ко мне.

Свой страх я загнала куда подальше, хотя душа вдруг юркнула в пятки. В настоящих драках я не участвовала, тем более со взрослыми самцами. Наверное, страх и подстегнул меня, когда я сорвалась с места и бросилась на волка. В отличие от серебристого, этот самец играть со мной не собирался. Он рванул навстречу. Короткая схватка, и я оказалась прижата мощной лапой к земле. Волк, вновь негромко зарычав, наклонился и обнюхал меня. Его нос нырнул мне под хвост, и из груди зверя вырвалось довольное урчание. Он вновь повернулся ко мне, прихватил за загривок и чуть сжал челюсти, то ли метя, то ли наказывая. Но тут же отпустил, лизнул в нос и отошел, склонив голову на бок.

Я вскочила и зафыркала, затем дернула задними лапами, запуская в самца комьями земли. После этого еще раз окинула гордым взглядом и сорвалась со всех лап, спеша убраться подальше, пока ему не пришла в голову еще какая-нибудь гадость. Волк не побежал за мной, и вскоре я успокоилась, вновь перейдя на неспешную рысцу. Пора было возвращаться домой. Уже смеркалось.

Добежав до своего платья, я отпустила Силу, а вскоре уже встала на ноги.

– И без одежды тоже хороша, – услышала я и резко обернулась.

– Ран?

Он сидел за моей спиной, прислонившись к дереву. Сквозь распахнутый ворох рубахи были видны мышцы на его широкой груди. Мой взгляд невольно остановился на этой части мужского тела. Затем подняла взор и встретилась с самодовольной ухмылкой. Тут же вспомнила, что все еще голая и, сердито хмурясь, поспешила одеться. А когда платье скользнуло по телу, я вздрогнула оттого, что волк вдруг оказался совсем близко. Я сделала шаг назад, но Ран стремительной тенью метнулся следом. Сильные руки обхватили меня, и я прижалась носом к открытой груди. Невольно потянула носом и узнала запах волка, только что встретившегося мне в лесу.

Сузив глаза, я вскинула голову, намереваясь высказать все, что думаю о нем. Мой подбородок тут же оказался в захвате мужских пальцев, и Ран склонился. Горячее дыхание коснулось кожи, и губы попали в капкан губ волка. Он не целовал – он словно показывал свое право на меня. Это был не первый поцелуй в моей жизни. Однажды Ори, подловив меня за поселением, так же терзал мои губы, устанавливая свое право. Как и с Ори, я вырвалась из рук Рана, утерла губы тыльной стороной ладони и гневно посмотрела на него.

– Не смей ко мне прикасаться, – отчеканила я и развернулась, чтобы уйти.

Но волк не позволил. Он схватил меня за локоть и вновь развернул к себе лицом.

– Сегодня ночью ты позволишь мне все, – сказал он.

– Посмотрим, – усмехнулась я и освободилась от хватки.

– Я сделал свой выбор, – крикнул мне вслед Ран.

– Не ты один, – проворчала я и поспешила вернуться в поселение, зная, что здесь ко мне никто не посмеет прикоснуться.

Ран посмел. Он догнал меня, положил руку на талию и с силой прижал к себе. Я возмущенно вскрикнула и попыталась освободиться, но рука самца лишь сильней сжала меня. А через мгновение стала понятна его наглость. Несколько молодых волков, стоявших возле нашего дома, заметив мое возвращение, недовольно посмотрели на сына вожака, что-то проворчали и ушли. После этого хватка ослабла, и я освободилась.

– Никто не будет связываться со мной, – сказал волк. – Никто не оспорит мое право.

– Да неужели, – прозвучал гневный рык за нашими спинами.

Ори стоял, широко расставив ноги, и буравил Рана взглядом исподлобья. Я закатила глаза и побыстрей сбежала в логово. Недалеко, всего лишь до окна, откуда с жадностью уставилась на улицу. Самцы рычали друг на друга. Оба находились на грани перехода в звериную личину, нарушая сразу два закона: не обращаться на территории поселения и не драться за самку до Ночи Выбора.

– Доигралась, – сказала мама, встав рядом со мной. – Лучших самцов собрала, – не без гордости добавила она. – Выбирай Рана: чую, быть ему вожаком.

Я задрала нос и фыркнула. Мама укоризненно посмотрела на меня и проворчала:

– Все волчицы сейчас уже приглядываются к самцам. Одна ты… – она махнула рукой, так и не договорив.

Одна я, зато какая! Мама откинула занавеску, и я была вынуждена отойти в тень. К двум звереющим самцам выбежали отец и Наран. С другой стороны приближался вожак. Отец и брат сразу склонили головы, но Ори и Ран, никак не отреагировав, бросились друг на друга.

– Стоять!

Рев Гадара разнесся по поселению, заставив звякнуть оконные стекла, а нас с мамой склониться даже за пределами его видимости.

Взбешенные волки тут же замерли. Вожак вклинился между ними. Теперь его голос не был слышен, но по резким жестам и так становилось ясно, что он отчитывает самцов, вступивших в единоборство раньше времени. Наконец Гадар взмахнул рукой, и соперники разошлись в разные стороны, продолжая оглядываться и скалиться, пока вожак не видел.

– Охо, – вздохнула мама, отпрянула от окна и быстро поправила одежду.

– Ой, – пискнув, я тоже отскочила в сторону.

Вожак направлялся в наш дом. Отец шел рядом с ним, Наран позади. И что Гадару нужно?.. Дверь распахнулась, впуская волков, и мы с мамой замерли со склоненными головами. Вожак остановился на входе в комнату, и его взгляд остановился на мне.

– Совсем взрослая стала, Айя, – сказал он, тепло улыбнувшись. – Уже самцы посреди бела дня дерутся за право назвать тебя своей.

Гадар – единственный, кто кроме родных, называл меня Айей. В общем-то, это прозвище прилипло ко мне после того, как вожак подошел к нам с мамой, когда я только училась говорить. Он тогда поднял меня на руки и спросил:

«Как тебя звать, маленькая волчица?»

«Айя», – ответила я. И это был первый раз, когда я назвала свое имя.

С тех пор он и мои родные звали меня Айей, все остальные – Айнарой или Айной.

– Сына моего выберешь? – спросил вожак. – Еще немного, и Ран станет самым сильным волком в стае.

– Ночь покажет, – ответила я, и мама незаметно погрозила мне пальцем.

– Утром узнаем, – подмигнул Гадар и ушел.

Мама и отец тоже ушли, о чем-то переговариваясь. Остались только мы с Нараном. Брат подошел ко мне и дернул за ухо.

– Бестолочь ты, сестрица, – сказал он с улыбкой. – Сын вожака за тебя драться будет, неужели не лестно?

– Пусть ему лестно будет, если меня заслужит, – ответила я, отвешивая ему легкий подзатыльник.

– Глупая, ты ему давно нравишься. Он мне все уши прожужжал, про тебя все спрашивал. Ты же знаешь, уж коли волк выбрал…

Я закрыла брату рот ладонью. Мама говорила, в Ночь Выбора сердце волчицы само зажигается страстью к своему избраннику, потому что невозможно устоять перед тем, кто готов за тебя отдать жизнь. Потому я подожду ночи, и тогда уже решу. А пока не хочу слушать уговоров. Все случится так, как должно быть.

Глава 2

Когда за окном стемнело, я почувствовала дрожь волнения и предвкушение чего-то невероятного, жаркого, томительного. Наран зашел за мной. С виду он был совершенно спокоен, но я чувствовала волнение брата. Прислонившись к дверному косяку, он скрестил руки на груди и посмотрел на меня. Вздохнув, я встала с низкой скамеечки. Бросила в зеркало последний взгляд и поймала ответный взволнованный и горящий взгляд своего отражения. После обернулась к брату и кивнула. Наран отлепился от косяка, пропустил меня вперед, и мы вышли из логова.

Это было так странно и даже волшебно. Полная луна, светившая с черного неба, окутывала улицы поселения призрачным светом. Из домов выходили молодые волки и волчицы. Ни волчат, ни волков, которые уже нашли свою пару, не было видно. Даже родители не появились, чтобы напутствовать нас с братом. Сегодня мы становились взрослыми. Это была только наша ночь.

Кроме нас с Нараном, больше пар не было: все направлялись к лесу поодиночке. Ни разговоров, ни смеха, ни даже приветственных взмахов рукой. Словно все мы тени, не видящие друг друга. Мы все были друг у друга на виду, но не замечали никого вокруг. И так будет, пока мы не придем на Священную Поляну, где уже пылает Огонь. И тогда зазвучат песни, волчицы выйдут в круг и будут кружить в своем танце, а волки выбирать ту, за которой встанут. И если волков окажется несколько, они будут сражаться за волчицу. И лишь сильнейшему она откроет свое сердце. Священная Ночь соединит их, и из леса они выйдут уже парой.

Утром в поселении начнется праздник, стая будет встречать тех, кто сделал выбор. Накроют столы, наготовят множество яств. Все волки наденут нарядные одежды. Будут звучать поздравления, заиграет веселая музыка. Это одна большая свадьба. Счастливы пары, соединившиеся в Ночь Выбора.

Те, кому не посчастливилось, могут еще месяц приходить в лес на Священную Поляну. Их тоже будут чествовать, но большой праздник прогремит лишь раз. Потому все мечтают найти пару именно сегодня. Наран будет сражаться за Райну, она ему тоже понравилась. И мне кажется, что утром он выведет ее из леса, держа за руку. Помоги моему брату, Лесной Дух…

– Айна!

Этот крик разрушил торжественную тишину ночи.

– Айна, не ходи! Прошу тебя!

Несколько голов обернулись в мою сторону, но я лишь вздернула подбородок.

– Айна! Я уже выбрал тебя, не ходи!!!

Волчонка утащил домой его отец, и шествие возобновилось. Брат тихо усмехнулся, но я сделала вид, что ничего не слышу и не вижу. Не моя вина, что волчонок столь безрассуден. Ничего, скоро он отправится в горы, а когда вернется, здесь подрастут другие волчицы. Он еще найдет себе пару.

Поселение уже давно осталось позади, вокруг тихо шумел ночной черный лес, нашептывая странные слова, от которых вскипала в жилах кровь. Кажется, не я одна слышала этот шепот. Наран вдруг задрал голову и прерывисто вздохнул. Недалеко послышалось то ли поскуливание, то ли постанывание, и это вынудило на мгновение остановиться, чтобы усмирить бешеное сердцебиение.

– Идем, – одними губами произнес брат, и я послушно поспешила следом.

Священную Поляну мы увидели еще издали, когда на стволах деревьев заплясали оранжевые блики. Ладонь Нарана сжала мою руку, и я почувствовала, какая она горячая. Брат посмотрел на меня, и я увидела, как глаза его мерцают зеленоватыми всполохами. Это было завораживающе. Должно быть, со мной происходило то же самое, потому что рука брата потянулась к моему лицу, но он отдернул ее, мотнул головой, и мне достался сердитый взгляд, словно я толкала его на что-то дурное.

Мы приблизились к самой кромке Поляны и, остановившись, посмотрели на огромный костер, который, казалось, лизал небо. Восторженный вздох рядом заставил очнуться, и я сделала тот важный шаг, после которого пути назад уже не было. Наран, отставший на границе света и тьмы, догнал меня, мы обменялись последними взглядами в эту ночь и разошлись в разные стороны. Брат направился в сторону, где стояли волки, а я к волчицам, замершим в молчаливом ожидании.

Я скользнула взглядом по девушкам, узнавая и не узнавая их. Они будто преобразились. Глаза всех волчиц сияли: у кого желтыми всполохами, у кого зелеными, у кого-то даже небесно-голубыми. У всех волосы распущены. Их заплетет избранник, когда придет время. Никаких украшений, никаких нарядов. Это все лишнее: мы не прельщаем мужчин ухищрениями. Только наши тела и наш запах, который уже жадно ловят самцы, почти незаметные за отблесками костра.

На каждой волчице лишь свободное платье, и больше ничего. Нет даже обережных плетений, которые мы порой носим в человечьем обличье. Мы свободны и открыты. Мы такие, какие есть, и как только заиграет мелодия, льющаяся, как говорят, с самих звезд, платья скользнут по телам вниз, и больше ничто не сможет скрыть нас от волков, готовых грызть глотки друг другу, лишь бы получить желанную пару. О, Лесной Дух, пусть эта ночь станет для меня самой волшебной!

Когда все началось, я даже не поняла, просто луна вдруг оказалась прямо над кострищем, и кровь ударила в голову. Забурлила, понеслась по венам, застучала в ушах, словно ритм невидимых барабанов, и платье поползло вниз по телу, освобождая от своих оков. Не было ни страха, ни стеснения, ни мыслей о том, что множество мужских глаз сейчас с жадностью следят за нами.

Кто первый направился к костру? Не знаю, я не увидела, как не заметила и того, что оказалась в такой близости от огня, что почувствовала его жар на своей коже. Это окончательно смело разум. Первый плавный тягучий шаг, и оранжевые всполохи танцуют на моем теле. И я тянусь за извивающимися языками, сплетаюсь с ними, повторяя каждое их движение. Из темноты горят жадные глаза. Запах вожделения разносится по Поляне, пьянит настолько, что кажется, будто ты уже не на земле, что ты кружишься где-то над костром, удерживаемая его жаром и первобытной силой, что проснулась в крови.

А когда закончился танец, волчицы, все как одна, бессильно повалились на землю. Мы тяжело дышали, находясь на грани обращения. Зверь в нас торжествовал, вытеснив сейчас все человеческие чувства. Только жар желания, только еще неизведанное томление в телах, заставляющее нас жадно вдыхать запах разгоряченных самцов, выискивая тот аромат, который хочется выпить, словно сладкий нектар.

Волки, успевшие разойтись по Поляне, окружили танцующих девушек широким кольцом, шагнули из темноты на свет, безошибочно выбирая свою волчицу среди множества обнаженных тел. Они шли в своих звериных ипостасях, и мы следили за их приближением. Ноздри трепетали, губы приоткрылись, оглашая Ночь нетерпеливыми стонами. Они были нужны нам, нужны как воздух, – нет, как хворост! – чтобы не дать погаснуть полыхающему в наших телах огню.

Мой жадный взгляд нашел без ошибки темно-серого волка с бурыми подпалинами, метнулся к черному, на голове которого выделялись несколько светлых шерстинок, припорошивших волка, словно иней: Ран и Ори. Они оба направлялись ко мне. За ними шел более светлый волк. Кажется, он жмурился от собственной смелости, поглядывая на двух огромных самцов, но все равно упрямо шел. Это был Тар, я узнала его. Но прежде, чем волки дошли до меня, ожидая моего выбора, из черноты леса метнулась серебристая стрела. Мое нутро свело сладкой истомой, и я не поняла, кто же из них так взволновал меня.

Серебристый волк стал передо мной, отгораживая от трех самцов, оскалился, вздыбливая шерсть, так требуя остановиться. И Ори, и Ран замерли лишь на мгновение. Тар исчез, так и не решившись связаться с сильнейшими. Серебристый поднял морду и, посмотрев на меня, жадно втянул носом мой запах. Но я сделала шаг назад, не спеша выбирать хоть кого-то из троих, несмотря на то, что аромат одного из них сводил меня сейчас с ума.

Ран и Ори остановились напротив серебристого волка и угрожающе зарычали. Тот склонил голову, но, не обнаружив слабости, продолжал скалиться. Я отошла еще немного и замерла, следя за самцами. Рычание нарастало, волки вздыбили шерсть, и их ярость смешалась с вожделением. Каждый из них был готов вцепиться в глотку сопернику. Один против двоих, и это тоже касалось каждого. Кажется, я жадно подалась вперед, глубоко дыша их чувствами. Они валили с ног, превращая человеческую оболочку в зверя, не меняя личины.

– Ну же! – и они сорвались с места, все разом.

Аромат первой крови ударил в нос, я застонала и упала на колени, более не в силах выносить бурлившей во мне Силы. Я не понимала в этой сваре, кто кого ранит, чей скулеж вновь перерастает в яростное рычание. Шерсть летела клоками. На меня попали несколько капель крови, и я слизала их, тихо постанывая. Лесной Дух, я больше не могу-у-у-у… Мой вой разорвал ночь. Тело вывернуло от начавшегося обращения. Шерсть, пробив поры, покрыла тело, хрустели сухожилия, трещали кости, ломая человеческое тело.

– У-у-у, – снова завыла я и, сорвавшись с места, метнулась в кусты рыжей молнией.

Треск за спиной показал: за мной бегут, несутся со всех лап, спеша поймать непокорную волчицу. Чуткий волчий нос уловил, что преследователей двое – третий остался на Поляне, и запах его тоски и боли от несбывшихся надежд я тоже чувствовала. Обернувшись, я увидела черный и серебристый вихри, сметающие мощными грудными клетками все, что попадалось на их пути. Волки продолжали огрызаться, умудряясь цапаться даже во время этой безумной гонки. На поляне остался Ран. Наиболее юный и менее опытный, хоть и самый сильный из молодняка.

Мой бег закончился так же неожиданно, как и начался. Я обернулась, широко расставила лапы и зарычала, опьяненная своей силой, бурлившей сейчас в жилах. Тот пряный аромат волчьего вожделения, который скрутил внутренности на Священной Поляне, был все еще рядом, значит, Ран не был моим самцом. Ори или чужак? Мой взгляд метался между ними, и я в нетерпении переступила с лапы на лапу, после жалобно заскулила и упала брюхом на землю.

Серебристый направился ко мне, довольно урча, но Ори не подпустил, прыгнул ему на спину, и свара началась по новой. Они дрались так отчаянно и зло, что я поддалась этой ярости. Повизгивая и рыча, я металась между деревьями, вновь и вновь ловя их безумие, глотала его, словно вкуснейшее из лакомств. А когда серебристый, прижав черного к земле, остервенело вгрызся в него, я снова сорвалась на бег, спеша исчезнуть в притихшей черноте ночного леса. И вновь за мной бежали, и я чувствовала только тот самый запах, что будоражил меня с первой минуты, как я вдохнула его.

– У-у-у!

Тоскливый вой ударил по ушам, а после надрывный крик: «Айна-а-а-у-у-у!» – опять перешел в рвущий душу в клочья вой. Ори не мог сейчас удержать человеческую личину: зверь исцеляется быстрей.

Я выбежала на берег лесного озера и остановилась. Серебристая тень выскочила следом, и мы замерли друг напротив друга. Я видела, как трепетали ноздри волка, и сама втягивала носом запах его тела и крови, превратившую белоснежную шерсть в пятнистую. Я сделала первый шаг к нему и замерла, продолжая принюхиваться. Волк заворчал, и я, упав на брюхо, заглянула ему в глаза, в которых вдруг вспыхнуло то самое веселье, что так разозлило меня днем. Перевернувшись на спину, я зажмурилась и снова замерла, ощущая, как влажный нос тыкается мне в бок, брюхо, спускается ниже… И тогда я снова вскочила на лапы, но, сразу же припав к земле, оскалилась и зарычала. Это была игра, и волк принял ее. Он прыгнул на меня, и я, увернувшись, снова замерла. Мы так и резвились какое-то время, то догоняя друг друга, то снова разбегаясь. Чужак, ставший моим избранником, веселился, не замечая своих ран, словно их не было вовсе.

Мы замерли, глядя друг другу в глаза. Обернулись одновременно и с земли поднялись также дружно, продолжая рассматривать друг друга. Оторвавшись от карих глаз, я развернулась и шагнула в обжигающе холодную воду. Волк последовал за мной. Когда вода достигла пояса, я зачерпнула ее ладонями и осторожно обмыла затягивающиеся раны. Волк, не отрываясь, смотрел на меня. Я улыбнулась и потупилась.

– Я так и не знаю, как тебя зовут, – сказала я.

– Идар, – ответил он.

Я снова зачерпнула ладонями воду, и продолжила смывать подсыхающую кровь. Идар… Это имя так сладко легло на язык, и мне захотелось произнести его вслух.

– Идар, – повторила я. – И-ида-ар. Идар-р-р.

Он откинул голову и легко рассмеялся. Это был такой счастливый искристый смех, что я снова невольно улыбнулась. Обошла его, пряча улыбку, и промыла рану на лопатке.

– Айна, – сказал волк, и я замерла оттого, сколько нежности он вложил в мое имя. Кажется, еще никто и никогда так его не произносил. – Айнара. – Идар резко развернулся, и озерные воды всколыхнулись, пустив волны по ровной глади, и я оказалась сжата в его объятьях. – Моя Айнара. Моя Айна.

– А вдруг я передумаю? – сощурилась я.

– Не позволю, – улыбнулся волк, и его губы накрыли мои.

Это не было ни вторжением, ни утверждением своего права, это был пьянящий, круживший голову настоящий поцелуй. Мой первый поцелуй, действительно первый.

Я не заметила, как руки сами оплели шею моего самца, как он поднял меня, и я обвила его бедра ногами. Вода вдруг перестала быть холодной. Мне казалось: еще немного, и она вспенится от того, как горячи стали наши тела. Идар понес меня на берег, блуждая взглядом по моему лицу.

Он осторожно усадил меня на траву и опустился напротив на колени. Идар собрал полную пригоршню моих волос, поднес к лицу рыжие пряди и зарылся в них лицом. Но уже через мгновение вновь прижал меня к себе. Ласковая трава приняла нас, окружив свежим запахом. Я любила. Первый раз и навсегда. Душой, телом, всем своим существом. Сгорала в жарких объятьях, металась, обезумев от ласк моего волка, и устремлялась к звездам, манившим своей далекой красотой и таинственным светом, так похожим на восторженное мерцание Силы в глазах Идара. Сколько это продолжалось? Час? Ночь? День? Вечность? Невозможно сказать, потому что я полностью исчезла в Ночь Выбора, испарилась, истаяла, пропала в упоительном вихре моей первой и единственной любви.

Лишь когда на небо вспорхнуло солнце, Идар выпустил меня из своих объятий, но мы еще долго лежали на берегу лесного озера, прижавшись друг к другу, наслаждаясь близостью, запахами утреннего леса и друг другом. Мне чудилась счастливая и долгая жизнь, какая и ожидала меня рядом с избранным волком. А то, что он чужак… Не для меня! Идар уже стал мне роднее всех родных. Как когда-то избранные волчицы моих братьев, которых они встретили в чужих стаях. Какая же глупая я была, осуждая их. Зов крови, родная стая… все это становится пустым звуком, когда приходит время, и ты встречаешь свою пару.

Идар, перевернувшись, навис надо мной. Он ласково провел ладонью по моим волосам:

– Как же долго я искал тебя, Айна, – сказал волк, отбирая мое дыхание в любящем поцелуе. – И я тебя нашел, моя волчица.

– Мой волк, – эхом откликнулась я, улыбнувшись в ответ.

– Навсегда, – произнес он, а после покрыл мое лицо поцелуями.

Лесной Дух, велика сила твоя и твоя милость! Благодарю…

Гостеприимный берег озера мы покинули, держась за руки. Мое платье нашлось на Священной Поляне. Огонь сейчас не взлетал до неба, а устало мерцал в наступившем белом дне. Здесь никого не осталось. Только кровавые следы то тут, то там устилали землю, вытоптанную множеством лап. Для кого-то эта ночь обернулась крахом надежд, для кого-то стала счастливейшей из всех ночей, что отмерены судьбой.

Я смотрела на своего невероятного волка, любовалась его статью, его открытым честным лицом и вспоминала великолепную волчью личину. Разве мог с ним кто-то сравниться? Все, кто сражался за меня этой ночью, были обречены на проигрыш.

– Идар, – позвала я.

Он обнял меня за плечи и вопросительно посмотрел в глаза.

– Где твоя стая? Ты поведешь меня к своим? – спросила я.

– Я одиночка, – ответил мой избранник. – Стая моего отца не признала меня, потому что я полукровка.

И он, отступив, отпустил меня. Ждал моего решения. Полукровка – значит, рожденный волком и человеком. Их недолюбливают, не принимают и не признают. Говорят, они слабые, но тот волк, что сегодня сражался за меня, не был слабым, он оказался сильнее самых сильных самцов моей стаи.

– Стая твоего отца ошиблась, – улыбнулась я, протягивая к нему руки. – Моя стая примет такого сильного волка.

– Ты не отказываешься от своего выбора? – спросил Идар, вновь рывком прижав меня к себе.

Я отрицательно покачала головой. Как можно отказаться от своего сердца? Ночь Выбора потому и священна, что помогает найти свою настоящую пару. Того, кто пройдет с тобой до конца жизни, не предав и не обманув.

– Я бы все равно тебя не отпустил, – сказал мой волк. – Но мне хотелось, чтобы ты шла со мной по доброй воле.

Я потянула его за собой. Идар послушно сделал несколько шагов и встал.

– Идем, – я снова потянула его. – В моей стае живут несколько чужаков: их приняли. Тебя тоже примут. Кто посмеет оспорить дар этой Ночи?

– Я привык жить один, – ответил Идар. – Если ты захочешь жить только со мной, я смогу защитить тебя и наших волчат. – После слов о волчатах я смущенно потупилась. – И смогу прокормить вас. Ты не будешь знать нужды.