Ласточки Флеминг Лия

– И я люблю тебя, – призналась она, отводя взгляд.

– Так в чем же дело? – спросил Грег, совершенно сбитый с толку таким неожиданным сопротивлением. – Я уважаю тебя и могу подождать. Понятно, что ты не такая девушка, с которой можно поиграть и бросить. Когда я был за границей… ну, знаешь, каковы мы, солдаты, жил, как все, и всякое бывало, но ты для меня – особенная и необыкновенная.

Он смущенно осекся.

– Я просто решил, что пора… но, кажется, поторопился, верно?

– Немного… Я давно решила не делать ничего такого, пока не выйду замуж. Хочу, чтобы брачная ночь была необыкновенной. Чтобы все было идеально.

– Понимаю… хочешь колечко на палец… Но я пока не в том положении, чтобы жениться. Может, через год-другой…

Он был слишком потрясен, чтобы продолжать.

– Я тоже пока не собираюсь замуж, Грег. Так что не стоит торопить события… забудем об этом разговоре.

Ее слова были льдом, сковавшим его сердце. Он вдруг почувствовал себя глупо. Как он мог не понять ее?

– Все это неважно, – пробормотала она.

– Нет, важно, – возразил он. – И ты права. Я рад, что у тебя такие высокие моральные принципы. Я видел слишком много бедных девушек, раздвигавших ноги за буханку хлеба. Они продавали себя задешево. Я хочу, чтобы жена принадлежала только мне. Мне не нужны чужие объедки. Поэтому я готов подождать.

После этого разговора романтика вечера совершенно испарилась. Воздушный шар лопнул, и спасти ситуацию уже было невозможно.

Мадди чмокнула его в щеку.

– Мне пора. Возьму такси.

– Даже не думай. Машина припаркована сзади здания. Я провожу тебя до дома.

По дороге оба молчали. Она поспешно выскочила из машины. От такого поворота событий тошнило. Сбросив туфли, она босая помчалась по лестнице. От разочарования, страха и смущения дрожали губы.

«Что со мной случилось? Я все испортила. Почему я не могу просто лечь с ним в постель? Мне нужны его тело и его любовь. Я унизила его. Он воображает, что мне наплевать, что я думаю только о свадьбе. Как объяснить, не рассказав правды, что я боюсь дать волю своим чувствам? Я – чужие объедки. Нет определения вернее.

В тот раз я позволила себе увлечься… но теперь рисковать нельзя. Нужно держаться до свадьбы, и больше никаких ошибок. Черт бы все побрал, прошлое есть прошлое, и ничего уже не изменить. Но что скажет Грег, если узнает, что я уже не девушка? Насколько это для него важно?»

Что-то подсказывало ей, что это для него очень важно. И это пугало больше всего.

Мадди отшвырнула платье, бросилась на постель, уткнулась в подушку и расплакалась. Похоже, она все испортила. Потому что многого не понимала в Грегори Берне.

Грег возвращался в отель, как в тумане. Нужно же было совершить такую глупость, и все потому, что он старался казаться умудренным жизнью, опытным мужчиной! Или он просто спятил? И дело не в том, что он не хочет ее. Мысленно Грег занимался любовью с Мадди с той самой минуты, когда впервые увидел ее. А вдруг она ничего подобного не испытывает? Девушка ее класса наверняка захочет провести медовый месяц в Париже, да еще в лучшем отеле. Но он пока не может дать ей ничего этого. А теперь он все испортил. Она подумает, что он всего лишь хотел секса на одну ночь.

Она его принцесса. Все должно быть идеальным. И если для этого следует подождать, он подождет, хотя чресла ныли от желания коснуться ее. Сделать своей.

Старые привычки живут долго. Она, в конце концов, Белфилд, птица высокого полета, как называл ее Чарли. Возможно, следует написать миссис Плам и попросить разрешения ухаживать за племянницей, как это делали в старину. Больше у Мадди никого не осталось.

Но что, если Плам отвергнет его, как неподходящего жениха? Ведь вакки – всегда вакки, чужак, один из грубых парней, перекатиполе. Но у него хорошие перспективы, он ничем не хуже других, сражался за свою страну, но, видно, этого недостаточно. У него нет родителей. Образования. Ничего, кроме рук и желания найти свою дорогу. У него простонародный выговор, но и это можно исправить. Он рано научился искажать правду, чтобы угодить, и при необходимости умел становиться хамелеоном. Но никто больше не унизит его.

Он считал Мадди родственной душой, верил, что они вместе сумеют подняться. Что судьба воздаст им за все несчастья, пережитые в детстве. Больше не будет войн и бед. Он станет работать до кровавых мозолей, чтобы никто не посмел смотреть сверху вниз на него и его семью.

У их детей будет то, чего никогда не было у Грега: любящая семья, свой дом и хорошее образование. Они не будут зависеть ни от чьей благотворительности.

Возможно, Мадди не поняла, как отчаянно он хочет, чтобы между ними все было, как в сказке. А теперь все перепуталось. Она считает, что все нужно делать по порядку… но он этого не понял. И в этом заключалась его огромная ошибка.

Припарковавшись в переулке под газовым фонарем, Грег вынул сигарету. Сейчас он чувствовал себя семилетним мальчонкой, у которого отобрали конфету. Сможет ли он все исправить?

Весна в этом году выдалась поздней, но в воздухе явно чувствовался запах романтики, особенно, когда Плам увидела Мадди с Грегом. Глаза Мадди сверкали необычным блеском, который Плам наблюдала впервые. Похоже, настал сезон расцвета и надежд.

Мадди, как всегда, была занята, но все они собрались вместе, как в прежние времена. Долой продуктовые карточки и экономию, хотя бы на этот уик-энд!

У них будет все! И зажженный в каждой комнате камин, и цветы.

Весна в Дейлс была так чудесна: переливающаяся зелень листьев, крокусы, нарциссы и акониты вдоль подъездной дорожки, и, если повезет, они услышат блеянье новорожденных ягнят на более низких склонах.

Глория, присвистывая, хлопотала на кухне. Странная девушка, с неустойчивым настроением. Возможно, она привезет из Бредфорда своего таинственного Кена, которого никто не видел. Последнее время она безумно увлекалась танцами и постоянно разъезжала вместе с новой подругой, Элисон, работавшей у местного аптекаря, в поисках дансинг-холлов и хороших партнеров.

– Интересно, услышим ли мы в ближайшем времени свадебные колокола? – спросила Плам, когда они красили пасхальные яйца в луковой шелухе для яичных гонок воскресной школы. В этот день крашеные яйца катали с крутого склона Пай-Краст-хилл.

– Чьи свадебные колокола? – спросила Глория, опуская яйца в отвар.

– Как чьи? Мадди и Грега, конечно, – рассмеялась Плам и услышала, как треснула скорлупа, когда яйцо упало на каменный пол.

– С чего вы взяли, миссис Белфилд?

Глория нагнулась и стала собирать растекшееся яйцо.

– По-моему, каждому видно, что происходит между этой парочкой.

– Мадди ничего не говорила, – бросила Глория. – Наверное, я бы что-то знала. Он не ее круга парень… сами знаете.

– Разве? – удивилась Плам. Сама она считала, что эти двое очень подходят друг другу.

– Нет! Мадди делает карьеру. Если она выйдет замуж, считай, всему конец. Не думаю, что она готова сидеть дома и проводить время за уборкой и готовкой, особенно после той жизни, которую ведет сейчас.

– Ты меня удивляешь! Я всегда считала, что она только и мечтает, чтобы завести семью. Когда-нибудь этот дом перейдет к ней. Но, возможно, я все не так поняла. Старею, потеряла связь с молодыми людьми. Жаль. Они так красиво смотрелись бы у алтаря! Прелестная пара!

Глория едва не раздавила яйцо в ладони. Прелестная пара? Как же, как же! Ничего такого не будет. Грег создан для нее. Пусть он еще этого не знает, но скоро ему наскучит тихая, серьезная Мадди и ее домашние радости, особенно если они будут жить в деревне. Он полон энергии, требующей выхода. Такой мужчина, как он, обязательно разбогатеет и вступит в лучшие клубы в округе. Ему нужна такая женщина, которая удовлетворила бы все его потребности, порывы и желания. Такая же амбициозная, как он сам. Такая девушка, которая будет с толком тратить деньги, одеваться, чтобы показать фигуру. Он нуждается в жене вроде Глории. Такой, кто не боится роскоши, готовой выставить напоказ свое богатство.

Мадди – скучная серая мышка. Когда она приезжает домой, только и норовит проехаться на Монти, прогулять собак и почитать книги у камина. И потом, Глория почувствовала, что в последнее время между парочкой пробежала черная кошка.

Ее долг – остановить все это. Немедленно! Иначе Грег сделает ужасную ошибку, связав свою жизнь с Мадди, Глория обязана спасти его от самого себя. Неужели он не видит, что она предназначена для него и только ждет в кулисах, чтобы вовремя выйти на сцену и утешить?

Они оба поднялись из грязи. Два сапога – пара, и созданы друг для друга. Пока еще он этого не замечает, потому что ослеплен красотой, манерами и модной одеждой Мадди. Но все это только декорации. А на самом деле она скучна и занудлива. Ординарна и совсем не гламурна. А вот она, Глория, – бесшабашна, сорвиголова, гадкая девчонка, которая разожжет в нем страсть и даст лучший в мире секс, показав, чему научилась у Кена.

Она ублажит его, а потом доведет до исступления. Кен сказал, что она прирожденная секс-бомба!

Но сначала нужно убрать со сцены Мадди. После того, как она исчезнет, настанет очередь Глории утешать его. Нужно быть жестокой, чтобы делать друзьям добро. Когда-нибудь они поблагодарят ее за это.

Какое это все-таки счастье – вернуться в Бруклин! Мадди встала коленями на ковер, чтобы завернуть подарок Грегу на день рождения. Она купила ему кашемировый джемпер, отдав за него все талоны на одежду.

Они вроде бы помирились после того случая с отелем, но все еще были крайне осторожны друг с другом. Она пыталась чувствовать себя польщенной его предложением. Но все же никак не могла вразумительно объяснить свои колебания. Впрочем, ей и самой было трудно их понять. Наверное, страх забеременеть всегда будет терзать ее, какие бы предосторожности они не предпринимали.

В этот уик-энд они собирались погулять вместе, все обговорить. Интересно, предложит ли он обручиться?

У них есть несколько дней, чтобы вдоволь насладиться видами Дейлс и дать Грегу возможность как следует отдохнуть.

Но тут вошла Глория. Без стука.

– Прости, что потревожила, но нужно поговорить.

– Выкладывай, Глория. Я только сейчас закончила готовить подарок для Грега. Но еще кое-что осталось.

Она показала Глории пакет.

– Что это, ковровые шлепанцы и трубка? – рассмеялась та.

– Нет. Держатель для его карт. Из телячьей кожи. Я знаю, что они кладут карты на заднее сиденье, но подумала, что держатель может пригодиться на ралли… как думаешь?

– Полагаю, что так, но немного скучно. Я купила ему лосьон после бритья, стоил кучу денег. Из-под прилавка, конечно, но пахнет божественно, – ухмыльнулась Глория.

– Это не слишком интимно… после бритья? – удивилась Мадди.

– Вовсе нет. Так или иначе, я знаю его с незапамятных времен. Помнишь, это я начала писать ему в армию. Мы хорошие друзья. И он тебе не принадлежит.

– Конечно, нет, но этот уик-энд особенный. Думаю, он собирается сказать Плам, что мы скоро обручимся, – прошептала Мадди, краснея.

Последовавшее молчание оглушало. Наконец Глория плюхнулась на кровать и вздохнула.

– Считаешь, это мудрое решение, Мадди? Он вовсе не твой тип мужчины. Я бы на твоем месте так не торопилась. Ты почти его не знаешь. Вы встретились всего несколько месяцев назад.

В манере Глории качать головой было нечто раздражающее.

– Ты знаешь, как это случается, – уклончиво ответила Мадди, шокированная словами подруги. – Любовь приходит внезапно, и ты вдруг понимаешь, что только так и должно быть. Знаешь, что это она.

Мадди улыбнулась в надежде выиграть спор.

– Неужели? На твоем месте я была бы осторожнее. Особенно с твоей историей, – участливо заметила Глория.

– О чем ты? – удивилась Мадди.

– Вспомнить хотя бы беднягу Дитера и его ребенка. Такое не расскажешь парню, вроде Грега, верно?

– Ты никому не расскажешь! – отчеканила Мадди, чувствуя, как сгущается атмосфера в комнате.

– Конечно, нет! Я же твоя подруга! И пытаюсь быть честной. Но на твоем месте я бы покончила с вашими отношениями до того, как я нанесу удар!

– Но я люблю его! – со слезами выкрикнула Мадди.

– Вижу, дорогая. Я просто считаю, что вы с Грегом друг другу не подходите. Он обаятелен, это правда. Но при том амбициозен и старомоден в душе, как все мужчины. Поверь, ему не понравится твоя исповедь. Мы не всегда получаем ту реакцию, которой добиваемся, верно? Мы обе об этом знаем. У тебя прекрасная работа, которой завидуют тысячи девушек.

– Но я с радостью от нее откажусь. Я не слишком стремлюсь гарцевать в модной одежде перед публикой.

Мадди встала, подошла к окну и выглянула наружу. Ей вдруг стало нехорошо. Прямота Глории леденила сердце.

– Зато мы гордимся тобой! Не будь дурочкой! Встретишь и других парней. Но ты не имеешь права обманывать его или разочаровывать.

– Но если я откажу ему, значит, разочарую и подведу.

Почему Глория заняла такую позицию?

– Слушай, хочешь я его подготовлю? Тогда сможешь постепенно, потихоньку отойти в сторону. Это в его интересах, – продолжала Глория, теребя пакет с подарком.

– А как насчет моих? Он посчитает, что я отвергла его и ранила его сердце. Подумает, что все дело в классовых различиях. Ты же знаешь, что для меня это значения не имеет, – взмолилась Мадди, помня, что они только-только уладили последнее недоразумение.

– И что, если даже подумает? Мы будем рядом. Чарли, я, Плам сделаем все, чтобы он не сошел с катушек. Не волнуйся, предоставь это дело мне, или ты должна сказать правду, прежде чем вы обручитесь. Так будет справедливо.

– Уверена? – нерешительно спросила Мадди, не в силах осознать аргументы Глории.

– Доверься мне. Я более опытна. С ним все обойдется. Сердечные раны у мужчин заживают куда быстрее.

– Но Грег поймет меня. Он был солдатом, и на войне всякое случается… он сам говорил, – возразила Мадди.

– Но для мужчин это совсем другое. Они любят думать, что мы, девушки, чисты, как только что выпавший снег. Девственные невесты. А не грязная шваль.

– Полегче! Я не грязная шваль! Да, я совершила ошибку. Но все это в прошлом. Несчастный случай, а потом у меня случились преждевременные роды, и ребенок родился мертвым. Ты же знаешь! – с трудом выдавила Мадди.

– Знаю, конечно. Сама все видела. Или ты забыла? – усмехнулась Глория, пронзая ее зелеными лучами глаз. – Что, по-твоему, он почувствует, узнав, что ты уже была с мужчиной и ничего ему не сказала? Даже если промолчишь, доктора все равно узнают, что ты рожала.

– Но ребенок умер, – прошептала Мадди. – И все забыто. Зачем мне ему говорить об этом?

– Потому что ты все равно должна это сделать. Потому что так будет честно и благородно, или ты не та Мадди, которую я знала. Если же промолчишь, то, значит, не веришь в его понимание и сочувствие. Прости. Но я пытаюсь помочь тебе разобраться в этой ситуации. Ты всегда была честна со мной. Теперь моя очередь быть откровенной.

– Хорошо сознавать, что у тебя есть друг. Ты столкнула меня лицом к лицу с действительностью, но я должна сама во всем разобраться. Теперь это только мое дело. Спасибо за предложение. Уверена, что Грег все поймет.

– На твоем месте я не была бы так уверена. Он считает тебя своей принцессой. Своим призом. Думаю, он будет вне себя, узнав, что ты такая же, как все. Он сразу отвернется от тебя. Помяни мое слово, – вздохнула Глория.

– О, нет. Только не Грег! У него такое большое сердце! Он знает, что я его люблю! Все это было так давно и сейчас уже никого не касается.

– Не так уж и давно. Всего несколько лет назад… учти, как только он узнает, между вами все будет кончено! Чем больше ты оттягиваешь ваше объяснение, тем хуже будет всем. Не разбивай его сердце в последнюю минуту! Лучше выяснить все сейчас и узнать, что он скажет.

– Но как? Я не могу… но ты права, – заплакала Мадди. – Ни один мужчина не простит такой ошибки. Я думаю, все безнадежно, правда? – выдохнула она, внезапно ослабев. – Правда так жестока, даже когда ее высказывает подруга.

– Ничего страшного. Для того и нужны подруги, чтобы найти выход! Понятно, что теперь ничего хорошего не получится. Но ведь я была с тобой, когда ты сделала ту кошмарную вещь.

– Какую именно?

Глория поколебалась.

– Не хотелось бы вытаскивать это на свет. Ты знаешь, с ребенком. Должно быть, сошла с ума…

– Но что я сделала?

Мадди похолодела.

– Оставила его умирать. Отказалась позвать доктора, чтобы тот принял роды.

– Но он же не дышал!

– А может, и задышал бы. Если бы ты не бросила его умирать.

– Да разве я могла сделать такое? Не помню.

Мадди застыла на стуле, боясь того, что сейчас услышит.

– Ты отключилась. Я не могла тебя разбудить. Вышла на минуту из комнаты, а когда вернулась, он был мертв, и ты заснула… Но не волнуйся, я никому об этом не скажу.

Глория снова окинула Мадди злым взглядом.

– Тебе следовало позвать доктора, ведь я говорила тебе об этом.

– Но не могла же ты сама пойти за доктором Ганном, – запротестовала Мадди.

– Почему это? Я сделала, как ты хотела, и не пошла за доктором. С тех пор мне нет покоя.

– Именно потому мы никогда не говорили о той ночи? Не помню… прошептала Мадди. – Это была ужасная ночь. Я так испугалась… но я не позволяла ребенку умереть. Он уже родился мертвым. Мы пытались…

– Значит, кое-что помнишь… но я же все видела. И скажу тебе, это не та ночь, которую можно забыть, особенно когда уносишь и прячешь труп младенца.

– Что ты с ним сделала?

Впервые в жизни Мадди произносила эти жуткие слова. Ее трясло.

– Не сейчас. Не могу… Правда, давай забудем обо всем… Но теперь, я надеюсь, ты понимаешь, почему не можешь выйти за Грега? Мужчины с такими вещами не смирятся, а я по опыту знаю, что начинать брак со лжи – это не самая лучшая основа для совместной жизни, – объявила Глория, отряхивая твидовую юбку.

– У всех есть свои тайны, – сопротивлялась Мадди.

– Но не такого сорта, и ты не можешь идти к алтарю в белом платье с таким грехом на сердце.

– Но и я не хотела идти к алтарю в белом платье, – пробормотала Мадди, которую вдруг затошнило, потому что вихрь поднявшихся эмоций буквально душил ее.

– Но это ранит Плам. Она годами представляла твою свадьбу: деревенская церковь, чудесное платье. Подумай, с какой кучей лжи тебе придется жить! Лучше положить этому конец прямо сейчас.

– Но, Глория, как я буду жить без него? – всхлипнула Мадди.

– Так же, как и раньше… продолжай свою жизнь, путешествуй, может, даже в Лондон поедешь! У тебя там много друзей. И это будет хорошо и правильно. Не хочешь же ты сделать его несчастным! Он будет чувствовать себя не в своей тарелке. Стыдиться собственной необразованности и всего того, о чем твои друзья вообще не думают!

– Но у тебя есть Кен! Кто же останется у меня, если я с ним порву?

– У тебя столько поклонников! Забудешь ты Грега. Взгляни на мою ма! Двоих парней убили на войне, но, кроме них, сколько у нее их было! Она же выжила.

– Но при этом бросила тебя и Сида.

– Все когда-нибудь кого-нибудь бросают. Кому-кому, а тебе следовало бы об этом знать, – бросила Глория, не глядя на подругу.

– Но я так люблю его. И Грег – мой друг. Он все поймет!

Душа Мадди разрывалась от горя.

– Неужели рискнешь? Грег из тех, кто делает все правильно. Собирается сколотить состояние, причем быстро. Он просто хватает жизнь за яйца. Хочешь увидеть на его лице отвращение, когда признаешься в своих грехах?

– Если я отвергну его, он подумает, что недостаточно хорош для меня! – воскликнула Мадди, слабея от силы аргументов Глории. – Ты уверена, что это правильно?

– Совершенно.

Мадди, рыдая, бросилась в ее объятия:

– Что бы я делала без тебя?

– Мы всегда будем подругами. Пусть у нас на глазах слезы, но мы будем улыбаться. Тетушка Глори опять спешит на помощь.

Мадди не видела торжествующего блеска зеленых глаз: ее сердце было разбито.

Позже она сидела на подоконнике, глядя на Аллею Слез и веселые, пляшущие на ветру цветы. Все это не может происходить в такой чудесный день, конечно, не может! А она только стала ощущать уверенность в Греге и их совместном будущем!

Но под всеми страстями все же крылись весьма неприятные истины, которые она надеялась унести с собой в могилу. Нечестно позволить Грегу считать ее чистой и невинной. Глория права: он заслуживает лучшего.

Пасха была испорчена. Придется делать вид, будто ее мир все еще существует. И никак нельзя сбежать под тем предлогом, что ее ждет работа. Ей придется сыграть самый драматичный в жизни спектакль, но даже одна мысль об этом убивала ее. Отказавшись от чуда, случившегося с ней, она погубит часть себя. Как можно прогнать из своей жизни Грега?

Глория поселяла в ее душе ужасные сомнения насчет той судьбоносной ночи. Неужели она подумала, что Мадди позволила ребенку умереть?

Как Мадди ни старалась, не помнила ничего, кроме страха и боли, крови и слез. Неужели Глория права? Если так, то Мадди и на самом деле стоит опасаться разоблачения. Она не заслуживает счастья. Ей придется отказаться от Грега, и это будет ее наказанием.

Глорию трясло при мысли о том, что она сделала с подругой. Она видела, как умирает радость в серых глазах Мадди, согласившейся с ее жестокими аргументами. Удивительно, как легко сдалась Мадди, быстрее, чем сделала бы сама Глория, если бы они поменялись ролями. Она видела, как горбится подруга под градом обвинений в том, что позволила малышу умереть от собственной нерадивости, когда не позволила позвать доктора.

Да, это было подло, и тяжесть совершенного повисла на шее Глории тяжелым ярмом. Как она могла сделать такое? Но слова сами срывались с языка, убедительные, жесткие, склонявшие весы в ее сторону. Мадди словно увяла под градом обвинений и отступила от своих намерений.

Когда Глория вышла на аллею, чтобы покурить и успокоиться, ветви, гнувшиеся на ветру, словно показывали на нее пальцами.

Она тряслась в ознобе. Что сказано, то сказано, назад дороги нет. Но в сердце шевелились первые ростки страха и угрызений совести. Когда-нибудь она непременно заплатит за все содеянное…

Только к Пасхе йоркширская погода смилостивилась и одарила жителей солнечным светом.

Грег ехал по Блабберхаусес Мур из Харрогита в Скиптон на новой спортивной машине с опущенной крышей. Скорее бы показать ее Мадди и всей компании!

Он промчался по главной улице Скиптона, любуясь церковью и воротами замка, и остановился только для того, чтобы купить шоколадные яйца, тоже продававшиеся по карточкам.

Он вернулся в Дейлс. Знакомый дом среди знакомых улиц и людей со знакомым выговором. Он выпил пинту пива в «Кроун», где бармен узнал его.

– Да это молодой Грег! Как дела?

Грег широко улыбался, предвкушая, какой праздник закатит в честь своего дня рождения.

В бардачке лежал особый пакетик от ювелирной фирмы «Фатторини», который Грег забрал только сегодня утром: антикварное обручальное кольцо в коричневой коробочке с атласной подкладкой. В Йоркшире нет человека счастливее, чем он: два выходных и самая прекрасная девушка на свете, которая его ждет. Бывает же такая удача! Наконец-то и ему повезло!

Он только сейчас заключил контракт на стройку офисных зданий в новом коммерческом центре. Он сделает большие деньги в Харрогите! Хорошее место для его семьи! Мадди, если захочет, сможет работать в Лидсе.

Его буквально распирало от новостей. Каждый дорожный поворот приближал его к осуществлению мечты.

Но встретила его Глория. Сбежала по ступенькам и обняла. От нее пахло летними розами.

– Как здорово, что ты приехал!

– Где Мадди?

Увидев Бруклин, он прежде всего подумал о ней.

– Поехала покататься на Монти. Весь день была в каком-то чудном настроении… женские дела, полагаю.

Глория постучала пальцем по носу и подмигнула:

– Иногда она бывает такой унылой коровой…

– О, я с тобой не соглашусь, – покачал головой Грег и взлетел по ступенькам, полностью игнорируя Глорию. Он тут же направился на кухню, где хлопотала Плам, и подкинул кепку в воздух.

– Грег, как чудесно! Садись, чайник уже на огне! Ты успел вовремя.

Она торжественно пожала ему руку.

– Удачная поездка?

– Как обычно. Все – лучше не бывает. Но движение такое… на дороге полно машин. Должно быть, дела наконец пошли в гору.

– Надеюсь. У нас не осталось свободных комнат. Думаю, людям хочется подышать свежим воздухом после такой зимы. Чувствуешь, как пахнет весной?

Но в комнате стоял удушливый запах духов Глории, от которого хотелось чихать.

– Все в порядке? Мадди занята? Она вчера не позвонила.

– Да нет, все прекрасно, она немного устала. Я попросила ее прогулять Монти. Это так освежает. Она скоро приедет.

Он следил за дверью, как ему показалось, часами, когда во дворе послышался цокот копыт. Вошла раскрасневшаяся, растрепанная Мадди.

– Привет, Грег! Пойду, приму ванну. Я скоро.

Но она провела в ванной целую вечность, а когда спустилась вниз, на ней были модный костюм и шляпа.

– Куда-то собралась? – не удержался он: уж слишком чужой она выглядела.

– Нет, просто срочно нужно кое-что купить.

– Я подвезу тебя.

– Я сама дойду, спасибо. Глория позаботится о тебе, – улыбнулась она и ушла.

Все в изумлении замолчали.

– Говорила же, она не в настроении, – прошептала Глория. – Пойдем, покажу тебе твою комнату. Можешь покатать меня, если хочешь.

Та же история продолжалась и на следующий день. Мадди пошла в церковь, Грег помогал старому мистеру Хиллу в саду. Они встретились на ужине, в присутствии остальных гостей и даже не поговорили о помолвке. В воскресенье Пасхи все по традиции отправлялись в церковь. Но если Грег мечтал пойти туда с Мадди, его ждало разочарование.

– С днем рождения!

Она чмокнула его в щеку.

– Должна бежать. Я помогаю детям устроить цветочную выставку. Увидимся.

И она умчалась на своем велосипеде.

Ему пришлось идти в церковь в обществе Плам и Глории. Они подошли к толпе, восхищавшейся цветочными выставками. Зрелище для женщин, но он вежливо высидел церковную службу, прослушал пасхальные гимны, посмотрел на детей с их яичными гонками… даже вспомнил, как тоже участвовал в них в детстве. Но он ужасно проголодался и стащил крутое яйцо, твердое, как камень, и отвратительное на вкус. Он ненавидел крутые яйца еще с детства, хотя в Германии они были рады любому яйцу, которое удавалось найти на обед.

Как же все изменилось! На людях была новенькая одежда, красивые галстуки и шляпы, и это несмотря на талоны и карточки! Правда, шляпу можно отделать заново, и у нее будет самый модный вид. Пасху полагалось встречать в новых нарядах.

Женщины устроили праздничный ланч для Грега. Глория испекла торт, а в гостиной лежали пакеты в яркой упаковке. Этот день должен запомниться навсегда. Сегодня они с Мадди объявят о помолвке. Но сначала нужно поговорить с миссис Плам. Так требуют приличия.

Мадди уставилась на цветной витраж за алтарем, изо всех стараясь не заплакать. Она так ждала этих выходных, и вот теперь все разрушено, уничтожено… Как она может молиться и причащаться, если собирается ранить любимого и избегает оставаться с ним наедине. Не отвечая на нежные взгляды. Стараясь держаться на расстоянии. Она видела его недоумевающее лицо, когда порхала по дому, ни секунды не оставаясь на месте, притворяясь страшно занятой и оставляя его вежливо болтать с гостями.

Даже сейчас она чувствовала, как он сверлит ее спину взглядом.

Ей предстояло самое трудное… но что делать? Бродя ночью по комнате, перебирая в памяти аргументы Глории, она понимала, что должна отказаться от Грега. Но ведь Глория наговорила все это только для того, чтобы его отобрать…

Мадди в ужасе сжалась. Как она может подумать такое о Глории? Та просто заботится о ней! Да, она на многое способна. Но не воровка. И не жестока.

Она была права в том, что они рисковали, не послав тогда за доктором. Может, он сумел бы как-то помочь младенцу? Но теперь они никогда этого не узнают.

Грег достоин более хорошей девушки. Мадди надеялась, что, воздерживаясь от близости с Грегом до брачной ночи, она каким-то образом спишет долг фортуне за спасение от публичного позора. Опять же, Глория права. Если у них будет ребенок, доктор сразу поймет, что она уже рожала. И как она объяснит все это, если возникнут сложности? Ложь и снова ложь… так можно и запутаться.

«Господи, прости мою слабость. Помоги поступить правильно, дай силы сделать то, что, по Твоему мнению, благородно и честно. Умерь ветер, пощади остриженную овечку»…

Мадди сидела с учениками воскресной школы и выглядела такой хорошенькой в соломенной шляпке с лентами вокруг тульи. Грег постоянно думал о той минуте, когда поведет ее к алтарю. Орган будет играть что-нибудь трогательное, а солнце – светить сквозь витражи, отражаясь разноцветными бликами на ее вуали. Она будет самой прекрасной в мире невестой.

Эмоции буквально душили его.

Викарий прочел чудесную проповедь о новой жизни, возрождении и радости друзей Иисуса, считавших его мертвым. Грег не знал, что и думать, но весна была таким облегчением после долгой зимы, а мысль о начале новой жизни с Мадди после стольких лет войны просто восхищала его.

После службы все поднялись на Пай-Краст-хилл и катали яйца со склона. День был на редкость великолепным: синее небо, легкие пушистые облака и повсюду нежная зелень травы и листьев, какая бывает только весной.

Потом они отправились на ланч в Бруклин, который встретил их запахом жареной баранины.

Сначала в гостиной подали бренди, и Грег с искренним удивлением и восторгом развернул подарки. Раньше он не праздновал дни рождения, разве что заходил в паб, чтобы выпить с Чарли. Ему исполнилось двадцать два года, но иногда он чувствовал себя пятидесятилетним. Во всем виновата война. Это она наказала его поколение, состарила его раньше времени. Вселила чувство вины за то, что они остались живы, когда столько друзей не дожили до конца кровавой бойни…