Объект насилия Седов Б.
Она что, под кайфом?!!
«Аристократка» растерялась чуть ли не в первый раз за свою мошенническую карьеру.
Ну и как прикажете разводить эту обдолбанную наркоту на фишки?!!
И тут очень вовремя на помощь пришел курсантик Андрюша.
– Женщина, женщина! – Он наконец закончил возиться с Пушкиной и бросился к «аристократке». – Вы что?!! Одумайтесь! Нельзя же милицию! Им только дай волю! Протокол, суд, все такое… Хозяйке штраф и возмещение ущерба. Деньги! Пусть даже и значительные! Но это всего лишь деньги! А собака? Ее усыпят! За нападение на человека собак усыпляют! Без вариантов!
– В Англии собак отдают под суд, – проявил осведомленность кто-то из зрителей.
– Мы не в Англии. Мы в России, где собак без суда ставят к стенке! – констатировал Андрюша и обвел горестным взглядом внимающую ему толпу. Он был прирожденным оратором, этот курсантик. Прирожденным политиком. Возможно, он был даже членом движения «Наши». И ему хватило нескольких слов, чтобы овладеть ситуацией, забрать штурвал у растерявшейся напарницы и начать самому разруливать подставу. – Так что, пожалуйста, не торопитесь с милицией. Пусть они… – Андрюша сделал паузу, оглянулся на притихшую Пушкину, потом многозначительно посмотрел на Светлану. Та в этот момент сосредоточенно выцарапывала из пачки сигарету. – Пусть попробуют договориться между собой. Ну… там какая-нибудь денежная компенсация за испорченные вещи, за моральный ущерб. Деньги! Пусть даже и значительные, – завел пластинку по второму разу подставной миротворец, – но это всего лишь деньги! Зато собака будет жива. Ведь правда?
Толпа единодушно кивнула.
Гимлер махнул обрубком хвоста.
Квачков снимал.
Латынина чуть в стороне вела репортаж.
Сюжет про кинологов продолжался на НРТ уже сорок минут.
Светлана наконец удостоила курсантика взглядом. Она даже слегка улыбнулась ему. И бесстрастным тоном сообщила:
– У меня все равно нету бабок, приятель. У меня даже нет зажигалки. Может, кто-нибудь даст прикурить? – Хрупкая светловолосая девушка, очень похо жая на певицу Глюкозу, продемонстрировала обществу зажатую между длинных пальчиков сигарету.
Общество молча выразило презрение к этой нахальной особе.
А я улыбнулся.
Я был доволен.
Подстава «Гимлер и Александра Сергеевна Пушкина» получалась прикольной.
– Так я вызываю милицию! – вернулась в игру после тайм-аута «аристократка».
– Вы четвертый раз говорите, что вызываете. Я четвертый раз отвечаю вам: «Вызывайте». А воз и ныне там… Мне, наконец, кто-нибудь даст прикурить? И пойду я, – спокойно поставила Светка в известность «аристократку» и Андрюшу.
Они молчали. Они опухали!
И тогда в бой вступила тяжелая артиллерия – Пушкина лично.
– Никуда ты не пойдешь! – еще секунду назад умиравшая, встрепенулась она. – Ни-ку-да!!!
– Хм… Как же! – презрительно сморщила носик Светлана.
И Александра Сергеевна заткнулась, пораженная: столь наглых лохов она еще не встречала; таких нелепых подстав еще не было.
Александра Сергеевна-то заткнулась… Но вот общественное мнение не заткнуть! Доселе молча наблюдавшие за событиями зеваки решили, что пробил час и им включиться в действо. Похоже, своей простотой Светлана всех доняла.
Загомонили дружно:
– Да вы посмотрите, что за нахалка!
– Мда-а-а… Подросла молодежь…
– Сами таких и воспитали.
– Говорите, пожалуйста, за себя. Не за всех. Моя, например…
– Вот ведь шкура! Повезет кому-то с женой!
– И ничего ей не страшно. Уверена, что отмажут родители. И отмажут ведь!
– Какие-нибудь олигархи. Или чиновники…
– …или бандиты…
– …или депутаты.
– А! Что одни, что другие, что третьи… Не вижу различия!
– Покурить ей, видите ли, захотелось. А что женщине сорок уколов, может…
– В живот!
– Вся одёжа разорвана. Дорогая, кажись.
– И на милицию ей наплевать.
– А чего вы хотели?
– Да вызовите кто-нибудь их, наконец! Наберите 02. У кого есть телефон?
Лохи судили! Лохи рядили!
Светка, поджав губы, с трудом сдерживалась, чтобы не разоржаться.
«Аристократка», Андрюша и Александра Сергеевна Пушкина скромно помалкивали, пытаясь смириться с мыслью о том, что проиграли.
Гимлер выкусывал блоху.
Квачков снимал.
Ольга вела репортаж.
Я угорал!
– Пошла я, – еще раз повторила Светлана, но с места не двинулась. Ждала распоряжений; ждала моего звонка.
Но звонить я не стал. Обошелся без этого. Бросил вопросительный взгляд на Латынину. Большой палец вниз: «Закругляемся?»
Ольга кивнула. И начала давать эпилог:
– Ну что, дорогие мои. Похоже, вот мы и подошли к финалу этой занятной истории. Ничего интересного, думаю, больше нам не покажут. Мошенники смирились с тем, что сегодняшняя акция завершилась полнейшим провалом, развести нашу Светлану на бабло не получится. И ничего другого-то не остается им, недотепам, кроме как, поджавши хвосты, убираться отсюда, да поскорее. Пока кто-нибудь, и правда, не вызвал милицию. Впрочем, безболезненно уйти мы им не позволим. Предстоит еще процедура развенчания жуликов, торжественная и прилюдная. Благо, зрителей, по моим скромным подсчетам, набралось не менее трех десятков. Итак, приступаем!
Светлана, терпеливо дожидаясь звонка от меня, продолжала топтаться на месте.
Толпа вокруг нее тихо роптала, но до суда Линча было еще далеко.
Бригада «кинологов», несолоно хлебавши, навострилась сматывать удочки.
Квачков приготовился по моему сигналу достать из пакета скрытую камеру, чтобы продемонстрировать ее ошарашенным зевакам.
Я ядовито улыбнулся и направился к эпицентру событий, от которого меня и отделяло-то всего метров пятнадцать.
– Александра Сергеевна!
Пушкина вздрогнула и, выбитая из колеи сегодняшней неудачей, допустила промашку: вместо того, чтобы изобразить, что никакая она вовсе и не Александра Сергеевна, а я обознался, обернулась на оклик, проявила себя.
– Да? – Она вопросительно уставилась на меня.
– Что, опять искусала собачка? В который раз за последнее время?
Пушкина замерла.
Курсантик Андрюша сделал незаметный шаг в сторону, готовый в любой момент спринтоватъ отсюда подальше. Ибо здесь явно начало припекать. Неудачная подстава, кажется, угрожала окончиться полнейшим кошмаром.
Зеваки заткнулись в предвкушении второй серии шоу.
А я продолжал:
(Получая огромное наслаждение!)
– И за что ж они вас так не любят, собаки? Не можете объяснить, Александра Сергеевна?
Нет, не могла. Да и не пыталась.
– Явас не знаю, – отрезала она, ошпарив меня злобным взглядом маленьких глазок. В розовых очках эта барышня выглядела куда симпатичнее.
– Зато я вас знаю… вернее, запомнил отлично, Александра Сергеевна Пушкина! – продекламировал я, откровенно играя на публику. – Как можно забыть женщину, искусанную моим ротвейлером, женщину, которой пришлось возмещать материальный и моральный ущерб? Двадцать тысяч рублей как с куста! А через неделю после этого случая я познакомился с человеком, которому тоже доводилось пересекаться с этой мошенницей, естественно, ставшей жертвой его собаки. Боюсь соврать, но, кажется, это знакомство обошлось мужику в полтысячи евро. – Я говорил громко и четко, как со сцены. Знал отлично, что мой голос сейчас принимают два высокочувствительных микрофона (один у Светланы, другой у Квачкова), но все равно осторожничал, не хотел, чтобы смазалось хоть одно слово из моей обличительной речи. – Сколько вы собирались содрать с этой несчастной девчонки?
Пушкина не ответила. Развернулась и, отдававшая концы еще десять минут назад, резвее резвого припустила подальше от этого клятого места и этой сволочной белобрысой сопли с ее доберманом…
Разве что не бегом!
Александра Сергеевна еще не знала, что скоро – уже очень скоро! – как только включит сотовый телефон, его тут же начнут обрывать звонками знакомые с ужасающей вестью, что сегодня она четверть часа отсвечивала по телевизору, а вся подстава с доберманом была показана от начала и до конца на НРТ, да еще и с ядреными комментариями язвы Латыниной из реалити-шоу «Подстава».
Короче, по полной программе ославили на весь Петербург!
Да что там ославили… Поставили жирный крест на всем ее бизнесе! Теперь придется всерьез задуматься о переезде в другой регион! И начинать все сначала.
– Shit! – прошипела хрупкая дамочка в рваном розовом пиджаке, спеша убраться подальше от провожавшей ее любопытными взглядами группы людей, возглавляемой стройной светленькой девушкой с доберманом…
Бочком-бочком, по-крабьи, пробрался за спины зевак, которых еще недавно очаровывал своим ораторским мастерством, курсантик Андрюша.
– Андре-е-ей! – окликнула его Светка. – Куда ты, приятель? Не хочешь продолжить знакомство?
Он не хотел! С этой белобрысой стервозой – да ни за какие коврижки!
Курсантик Андрюша стремительно сваливал. Без оглядки! А потому не ведал, что в этот момент ему в спину нацелена видеокамера телеканала НРТ, и на него сейчас, злорадствуя, смотрят тысячи телезрителей. И, возможно, подполковник Сонин – начальник цикла, ну… тот, который дегенерат.В противоположную от Андрюши сторону размашисто маршировала высокая «аристократка» с красивой фигурой тренера по гимнастике. И с твердым убеждением, что все вокруг сплошные ничтожества, на которые даже тошно смотреть…
– Так говорите, нахалка я невоспитанная? – Светлана обернулась к смущенно притихшим зевакам. – С тем, что невоспитанная, не соглашусь. Повоспитаннее многих из вас. А вот то, что нахалка… Здесь, пожалуй, вы правы. Без нахальства не обойтись. Работа такая: выводить на чистую воду мошенников. Чтобы вас же, придурков, и уберечь от их хитроумных художеств! – Светка декламировала эффектно, даже пафосно. И она была абсолютно права, желая дать сдачи. Уж слишком много дерьма только что вылили на нее из-за спины обыватели, недалекие и слепые. Вот только не стоило называть их придурками. Могли и сдачи дать. Их было много, нас только шестеро. И доберман.
– Светлана! – одернул я распалявшуюся на глазах актрису и обернулся к Латыниной: вышли из эфира? Ольга мой взгляд поняла, скрестила руки: вышли. – Мы закончили, Светка. Айда по домам!
– Секундочку! – Она еще не остыла, она еще не сказала все, что хотела сказать. – Сегодня вы были готовы меня растоптать, вы выплеснули на меня целый бочонок помоев, даже не попытавшись разобраться, что же произошло на самом деле. А произошло вот что: вас использовали! Использовали, как последних придурков!!! Да и не могли не использовать, потому что вы сами влезли в разборку, которую спровоцировали трое мерзавцев. Гордитесь теперь! Сегодня вы были соучастниками преступления. Это с точки зрения закона. А с точки зрения мошенников вы были обычными лохами. Лохи! Иначе таких, как вы, они не называют…
– Ну ты загнула, милая! Не передергивай, – обиженным тоном перебил Светку один из лохов.
– Ха! Узнаю голос! Мужчина, не желаете извиниться за «шкуру»…
Я не дал ей договорить, не позволил до конца отвести душу. Просто схватил за руку и поволок за собой.
– Денис Дмитриевич!
– Светлана, ша! На сегодня достаточно… Что на тебя вдруг накатило? Я же видел: только что была готова расхохотаться. И вдруг взорвалась… Что же вы все такие нервные? – вздохнул я. – Вчера Ольга устроила митинг в эфире, сегодня ты готова подраться с…
– Они быдло!
– Они обыватели. Ветошные и недалекие. И будь снисходительна к ним. Договорились?
– Угу, – выдавила из себя Светлана, когда я передавал ее с рук на руки Котлярову. – Пошли они все! Шкура я, видите ли…
Они с Серегой отправились дальше выгуливать добермана.
Квачков, поймав меня на слове, что я сейчас еду в студию, всучил мне камеру:
– Завези, пожалуйста. Мы с Надей тоже еще пройдемся по парку.
Сразу придумать, что возразить, я не сумел.
– Давай. Завезу. Не опоздай на «Объект».
– В одиннадцать я в студии. Как штык! Обещаю. – Семен подхватил под локоток свою «на восьмом месяце» Надю, и они направились к детской площадке.
– Ты со мной? – посмотрел я на Ольгу.
– А с кем же еще? – Она бросила взгляд на часы. – Десятый час. Пора на ночную.
– Брось. Татьяна подменит. Ты не спала уже сутки.
– Ты тоже, – парировала Латынина. – Поехали, отоспимся на службе. Надеюсь, твоя Василиса сегодня не будет слишком активной.
– Уже не моя, – пробурчал я. – Чё-о-о?!!
– Говорю, уже не моя.
– Что, всесторонне правильный Миша? – Она была проницательной девушкой, наша ведущая. И подобные ситуации просчитывала безошибочно.
– Он, ненаглядный, – вздохнул я.
Ольга многозначительно промолчала. И пока мы шли до машины, не проронила ни слова.
О чем она размышляла? Конечно, я бы не взялся утверждать наверняка, но был почти уверен: Латынина сейчас всерьез примеряет свою тощую задницу на Василисино место.
А вот хрен тебе, милая Оленька, какая бы славная ты не была!
Во всяком случае, не будем спешить.
А вдруг все не столь безвозвратно, как показалось мне утром?!!
Я все еще надеялся, наивный, что Василиса одумается.
Надеялся и верил… даже несмотря на то, что почти за полгода изучил девочку с лиловы… тьфу, со светлыми волосами, казалось бы, от и до. И давно разобрался в том, что она относится к той категории людей, которые всегда сторонятся опрометчивых решений, а уж если и принимают их, если даже впоследствии сознают, что допустили ошибку, заднего хода не дают почти никогда.
Мда… в автомобиле, в котором Васюта катит по жизни, задняя передача отсутствует напрочь.
Только не отказали бы тормоза.
Что-то всесторонне правильный Миша при всей своей положительности не внушал мне никакого доверия.
Глава 5 ДРУГИЕ КАБЛУЧКИ ПО АСФАЛЬТУ
Третья ночь «Объекта насилия» оказалась первой, которую я провел не в монтажке на «электрическом стуле», переживая за Василису, а сладко продрых в своей холостяцкой постельке на втором этаже пентхауза-триплекса. Столь же сладко Латынина проспала до утра в своей келье в студии НРТ – ночка выдалась катастрофически неурожайной. Объект насилия бродил по улицам и пустырям до пяти утра, но на него даже не взглянул похотливо хотя бы один пьяный. Давать в эфир было нечего. А если учесть еще и следующую ночь-пустышку, которую Василиса пропускала по случаю обещанного мной выходного, то ситуация складывалась кризисная.
Два провала «Объекта насилия» подряд – зрительский рейтинг ночного эфира НРТ, удачно подтянутый в последнее время за счет мощной и дорогостоящей рекламной кампании, сразу обрушивается на десять процентов; мы возвращаемся на исходные позиции.
Этот расклад был озвучен на утренней планерке начальником отдела маркетинга. И поспорить с ним было трудно.
– Что будем делать, Денис? – воззрился на меня Андрей Терентьев. – Сегодня ночью, кровь из носа, нужен эфир. Звони Василисе, извиняйся, вытаскивай на работу. Отдохнет в другой раз, когда хоть немного окрепнем.
Позвонить Василисе? Извиниться? Попросить вернуть мне мое опрометчивое обещание насчет выходного?
Еще два дня назад я так бы и поступил. Но времена изменились. Я просто перестал бы себя уважать, если бы после вчерашних Василисиных откровений, если бы после того, как она меня, опостылевшего, крепко пнула под зад, обратился бы к ней хоть с одной просьбой.
– Давай, Денис, звони, договаривайся, – напрягал меня Андрюша Терентьев.
Он не знал о кризисе в наших отношениях с Василисой. Никто не знал, за исключением Ольги. И никого в свои личные проблемы я посвящать не собирался.
– Дени-и-ис, звони Василисе! Ну как объяснить, что не могу!
Я кивнул: «Хорошо» и откинул крышечку телефона.
…Было только начало одиннадцатого, и я не сомневался, что она еще спит. Ничего, разбужу. Последние дни мне не привыкать будить хорошеньких девушек, любительниц допоздна поваляться в постельке.
– Я слушаю, – ответила она сонным голосом. Я не ошибся: разбудил-таки.
– Привет, детка. Извини, что так рано.
– О! – сразу проснулась, оживилась она. – Чей голос я слышу! А я-то уж думала: все, забыл напрочь, предатель.
– Ты несправедлива. Считаешь, что я скотина неблагодарная? Мол, попользовался и выбросил? Признавайся, думала так?
– Господь с тобой, дорогой! – рассмеялась она. – Как я смела такое подумать? Кстати, сама собиралась сегодня тебе позвонить. А, может быть, даже напроситься в гости. Пересечемся?
– Легко.
– Когда?
– Прямо сейчас. Вылезай из постельки. Принимай душ. Крась мордашку. И будь готова…
– Как пионерка! – радостно перебила она.
– К одиннадцати за тобой приедет машина. Отвезет ко мне в офис. Там и пообщаемся. Понимаешь, детка, мне нужна твоя помощь.
– Только поэтому ты и позвонил, – разочарованным тоном сделала вывод она.
– В любом случае позвонил бы. Не сегодня, так завтра. Независимо ни от чего. А то, что прошу твоей помощи… просто так совпало, – сказал я, и это было правдой. Не сегодня, так завтра я позвонил бы Катерине независимо ни от чего.
– А помощь?.. М-м-м… – замялась она, похоже, пробуя угадать. – Снова что-нибудь вроде «Цыганской мызы»?
«Цыганская мыза» была просто детской считалочкой по сравнению с экстремальным «Объектом насилия». Но я был уверен: Катя справится. На худой конец, всегда рядом двое опытных телохранителей.
– Вроде «Цыганской мызы», говоришь? Нет, эта игра посложнее. Короче, все расскажу чуть позже, – не стал вдаваться в подробности я. – Так я высылаю машину?
– Конечно! Уже иду в душ.
Я положил на стол телефон. Поднял взгляд на Терентьева. Он смотрел на меня и качал головой.
– Это ли не авантюризм! – наконец изрек наш генеральный директор. – Что это хоть за лялька?
– Катерина. Помнишь, та, что ходила со мной в «Цыганскую мызу»?
Андрей кивнул. Как можно было забыть этот сюжет, вызвавший такой резонанс не только в Питере, но и в стране, и поднявший рейтинг «Подставы» на заоблачные вершины.
– Но почему все-таки не Василиса? По-моему, девочка справляется на отлично.
– Катерина тоже не пальцем деланная, – парировал я. – А Василиса… Василиса… – Мне очень хотелось сказать «Да пошла она…» Но я сдержался. – Василисе я обещал выходной и от обещания своего отрекаться не стану. Пускай отдыхает. – Я взял короткую паузу и добавил зло: – Пускай оттопыривается!
Пускай катает шары в дурацком боулинге, про который она упомянула вчера с таким вожделением, будто поход туда сравни поездке в Майами.
– Надеюсь, ты не ошибаешься… – задумчиво заметил Терентьев.
Я тоже на это надеялся.
– …Надеюсь, с этой Катей ничего не случится. Ничего не случится. С такими-то амбалами-телохранителями!
Погуляет ночку по городу. Найдет приключений на свою аппетитную жопку. Спасет наш рейтинг.
– Все будет о\'кей, Андрюша. Не бзди! – сказал я и смело встретил осуждающий взгляд, которым меня обожгла целомудренная и правильная начальница юридического отдела.
И снова ночь на «электрическом стуле» в монтажке.
И снова нервы, как струны.
Правда, на этот раз я волнуюсь не за Василису, а за шагающую по пустынному Витебскому проспекту Катерину. Светлые волосы распущены по плечам, миниатюрная юбочка еле прикрывает трусики, так и сверкают в свете фар проезжающих мимо машин никелированные каблучки модных сапожек.
Приманка для кобелей, да такая аппетитная, что ни один не найдет в себе сил проехать мимо.
И кобели выстраиваются в очередь. Кажется, ночной Питер просто набит ими! Как Ватикан прихожанами в Пасху.
Все б ничего. Вот только одна загвоздка – все дружно принимают Катерину за простую минетчицу. Впрочем, ей не привыкать. Ведь наше знакомство, сотрудничество, да и не только… короче ведь все началось именно с того, что Катю перепутали со шлюхой менты…
– Алло, красавица, ты на работе? – возле Катерины притормаживает светлый «Сааб».
– Иду домой.
– Уже отработала? Жаль. А сверхурочно?
– Если вы приняли меня за проститутку, должна вас разочаровать: вы ошиблись.
– Тогда позвольте хотя бы вас подвезти?
– Спасибо, я прогуляюсь пешком.
– Небезопасно.
– Я не боюсь.
«Сааб» уезжает. На его место тут же заступает обшарпанная «девятка».
– Эй, крошка! Что ты делаешь ночью в этих трущобах?
– Иду домой.
– Брось! Это скучно. Поехали с нами.
– Нет.
– Зря. Смотри, осторожнее, чтобы не снасильничали.
– До свидания, мальчики.
– Бай!
«Девятка» отчаливает. Дорогущая А-8:
– Девушка, можно вас на секундочку?
– Да, – Катерина охотно сбавляет ход.
– Не хочу вас обидеть. Но… понимаете, жену отправил на дачу. Сейчас совершенно один…
– До свидания, дяденька. Кобели.
Потоком.
Только кобели, но ни одного насильника. Увы!
Минуло почти полтора часа ночной прогулки по городу. За спиной Катерины осталось километров семь Витебского проспекта. Возле нее остановились и убрались восвояси ни с чем восемь машин с охочими до секса, но не склонными к насилию гражданами. А потенциальными антигероями «Объекта насилия» не пахло и близко.
Но они не могли обмануть наших надежд! Они не могли устроить нам еще одну безрезультатную ночь! Они не могли обрушить нам рейтинг!
И эти подонки нас не подвели!
Они появились на сверкающем «Гранд Чероки». И в отличие от всех остальных – тех, кто останавливался возле Катерины и начинал с ней бесперспективные переговоры – даже и не подумали размениваться на слова.
«Гранд Чероки» проехал метров на десять вперед Катерины и лишь тогда, прижавшись к поребрику, резко затормозил. Три двери одновременно распахнулись. Три гоблина ярко выраженной кавказской наружности выскочили из машины.
Не проявлявшая доселе ни капельки страха Катя на этот раз испуганно остановилась.
Притормозил и Квачков, снимавший эту сцену метров с восьмидесяти.
Данила, сидящий за рулем «копейки», резко дал по газам!
А кавказы уже были возле нашей актрисы.
– Паэхалы с намы. – Это было единственное, что довелось услышать от них в дебюте этой разборки.
Дальше все происходило настолько стремительно, что, как ни спешил Данила преодолеть сто метров, отделяющих его от принциналки, он не успел.
– Не поеду, – дрожащим голоском ответила Катя. И тут же получила сильный удар в лицо.
Ей не дали упасть. Она отлетела прямо в руки одного из насильников, который тут же задрал девушке на спине легкую курточку – так, чтобы плотно спеленать ей голову. Чтобы не кричала; чтобы не дергалась.
Читать бесплатно другие книги:
