Объект насилия Седов Б.

Глава 4 ПЕРЕСЧЕТ ТЕЛ

Я проболел до четверга.

В японском садике. Устроившись со всеми удобствами в тростниковом кресле под огромным зонтом.

Созерцая низкое дождливое небо, карликовые деревья, кусты и абстрактные композиции из обломков гранита.

Слушая музыку.

Наслаждаясь бездельем.

Леча отбитые почки баночным «Туборгом».

И время от времени принимая решивших проведать меня посетителей.

Заезжала Борщ.

Привезла ананас и теплые пирожки с грибами.

– Только что из духовки, – сообщила она. И добавила с гордостью: – Сама испекла.

Вот уж никогда не подумал бы! Представить Борщиху в цветастом передничке, месящую тесто, – на такое моего воображения не хватало.

– Спасибо, – промямлил я пораженный. – Как там Антон?

– Как и ты. Сидит дома. Ждет, когда сойдут синяки.

– Это надолго.

– Вот заодно и отдохнет. – А потом со свежими силами примется за грузин. У него на них зуб.

– Еще бы! – Кому-кому, а уж мне-то об этом можно было не говорить. – У меня тоже.

Борщиха смерила меня презрительным взглядом.

– Да, понимаю. Неприятно, когда тебя переигрывают. А эти уголовники вас переиграли вчистую.

Она была хирургом человеческих душ. В смысле, любила плеснуть спирту в открытую рану, нанесенную чьему-либо самолюбию.

– С другой стороны, тебе удался отличный сюжет для «Подставы», – тут же подсластила пилюлю она. – Думаю, если бы не эти молокососы, вряд ли получилось бы лучше.

– Если бы не эти молокососы, не сидел бы я сейчас дома, – посетовал я. – С изувеченным носом. И отбитыми почками. Кстати, что с ними?

– С твоими почками?

– Нет. С молокососами. Надрали им задницы? Мне очень хотелось услышать подробный рассказ о несчастьях, постигших амбалов из ментовского училища. Я жаждал крови. Я грезил отмщением! Я был лишен возможности поквитаться со своими обидчиками лично, но имел полное право знать о том, какое они понесли наказание.

Впрочем, Борщихе на это мое полное право оказалось начхать. Никаких подробностей я так и не дождался.

– Мальчишки наказаны. – Вот и вся информация, на которую расщедрилась она. И, дабы не подвергать меня искушению, поспешила сменить тему – принялась читать мне нравоучения насчет полной несовместимости больных почек и пива «Туборг».

Она умела быть восхитительно душной, эта Татьяна Григорьевна Борщ! И я вздохнул с облегчением, когда она наконец убралась восвояси.

А пирожки с грибами оказались очень даже вкусными.

Заезжал Котляров.

Вот уж про кого можно смело сказать: прямая противоположность Борщихи. Реанимировать убитое настроение и щедро делиться своей энергетикой с сирыми и убогими, вроде меня, было жизненным кредо этого разгильдяя. Даже пасмурный дождливый денек показался не таким уж дождливым и пасмурным, когда Серега в сопровождении Василисы объявился в японском садике и, здороваясь, первым делом обозвал меня инвалидом.

– А нос у тебя, как у колдыря. – Мой двоюродный братец водрузил на столик бутылку «Мерло» и продолжил шутливую атаку на Василису, которую начал, похоже, сразу, как только моя боевая подруга впустила его в квартиру. На то, чтобы произвести на девочку с едко-лиловыми волосами благоприятное впечатление, Сереге хватило минуты. Васюта взирала на него, разинувши ротик. – Не верю, что у такой яркой красотки нет симпатичных подруг.

Василиса глупо хихикнула и – исключительный случай – не нашла, что ответить.

– Принесу штопор, – смутилась она и поспешила ретироваться.

Котляров же устроился в кресле, смерил меня насмешливым взглядом и похитил из пачки последнюю сигарету.

– Очаровашка! – щелкнул он зажигалкой и выпустил в мою сторону клуб табачного дыма. – А ведь ты склонен к педофилии, братишка. Это должно настораживать.

– Ей восемнадцать. – Мне доставляло удовольствие, что девочка с едко – лиловыми волосами явно вызвала у моего кузена легкий подъем кровяного давления. Он был о ней изрядно наслышан, но видел впервые. И Василиса не оставила его равнодушным.

– Где восемнадцать, там и четырнадцать, – с умным видом изрек он. – Не верю, что у нее нет подружек.

Я отлично знал своего двоюродного братишку и не сомневался, что ему не составило бы большого труда оперативно свихнуть им мозги. К счастью, у Василисы, действительно, не было подруг. У нее вообще не было никого, кроме меня, котенка, компьютера и – с натяжкой – Татьяны Григорьевны Борщ.

– Бедная Лена, – с наигранной жалостью вздохнул я. – И когда она с тобой, кобелем, разведется?

И я, и кузен отлично знали, что, скорее всего, никогда. Неглупая баба, истинная хохлушка и по паспорту, и по жизни, Лена два года назад, как репейник в собаку, вцепилась в мужа, в его трехкомнатную квартиру, в немалый доход, который приносила его работа в охранном агентстве, в ту совсем не лишнюю в нынешнем зыбком пространстве стабильность, которую обеспечивал Котляров. При всей склонности к тому, что принято называть супружескими изменами, жену он боготворил и обладал завидным качеством никогда не увлекаться всерьез своими временными подругами. А их у него было великое множество, и, надо признаться, порой я завидовал двоюродному брату, умеющему в любое время и в любых обстоятельствах заводить мимолетные интрижки.

– Занимался сегодня твоими «кинологами», – приступил к делу он, когда Василиса принесла нам фужеры и штопор и вновь поспешила убраться с глаз долой за компьютер. – Есть одна дамочка. Не жирует, но на жизнь зарабатывает именно этим: подставляется под собак.

– Дамочка?!! – В моем представлении такая работа была рассчитана уж никак не на представительниц слабого пола. – Эмансипированная?

– Наверное, – согласился со мной Котляров и принялся откупоривать «Мерло». – Кстати, зовут ее Александра Сергеевна Пушкина. Когда узнал, сперва не поверил. Потом возмутился: как можно поганить стерильное имя русского гения! А потом решил: ведь эта Александра Сергеевна тоже в какой-то мере гениальная личность. Как мне рассказывали, непревзойденный спец в своем деле. И редкая сучка. Разведет и слепого: убедит, что стала жертвой собаки-поводыря.

– Что, такое было на самом деле?

– Это так, к слову. Инвалида эта баба, пожалуй, не тронет. Не потому, что сознательная, а потому, что с него нечего взять. Своих клиентов она подыскивает весьма избирательно. Вернее, этим занимаются помощники, вынюхивают, кому не нужны конфликты с законом и кто ради этого готов выложить приличные бабки. На случайных людей эта тварь не разменивается. Короче, бизнес налажен серьезный.

– Никогда не подумал бы, – искренне удивился я.

– Я тоже. А вот, гляди-ка, стоило копнуть чуть поглубже, и узнал такие подробности. Но ничего, мы выведем жуликов на чистую воду!

Уверенность Котлярова вселяла оптимизм. Этот жизнерадостный балабол при всем своем показном разгильдяйстве никогда не пускал слов на ветер и если уж говорил: «Выведем жуликов на чистую воду», значит, имел для этого все основания.

Я отпил из бокала и уперся выжидательным взглядом в вальяжно развалившегося в кресле кузена.

– Ты ведь уже вычислил кого-то из ее информаторов? Ты ведь уже знаешь, как дать ей наводку на нашу актрису?

– На первый вопрос ответ положительный: вычислил, и даже не одного. А вот с наводкой придется чуть-чуть попотеть. Сперва найду у кого-нибудь из этих помощников слабое место. Потом прищемлю ему хвост. А потом будет видно. Думаю, дня через три подцеплю Александру Сергеевну Пушкину на крючок. И хана доходному бизнесу! – радостно подвел черту под этой темой Серега и вернулся к более приятным вопросам: —Слышь, а куда свалила Лолита? Мы с ней так и не дотерли насчет малолетних подружек. У нее ведь должны быть бывшие одноклассницы.

– Одноклассниц ни разу не видел. Зато знаю тетку, Татьяну Григорьевну Борщ, – улыбнулся я. – Обязательно вас познакомлю. Ты будешь в восторге, Серега!

Заезжал Никита.

Привез диск с записью битвы за «Чашу Грааля».

– Неважно выглядишь, – заметил он, пожимая мне руку.

– Сегодня ты третий, кто не смог лишить себя удовольствия об этом сказать. – Я коснулся пальцем кончика своего сизого носа и подумал, что к тому моменту, когда он придет в норму, это движение у меня может войти в привычку. – Кофе? Пиво? Чего-нибудь покрепче?

Программный выпускающий отрицательно покачал головой.

– Я ненадолго. Сегодня вечером Айрат дает на лапу одной каракатице из жилищной конторы. Мне надо быть в студии, – Никита посмотрел на часы и заспешил, – уже через сорок минут. В общем, в одиннадцать включай телевизор. Посмотришь.

– А разве так поздно дают взятки? – разыграл я удивление.

– Мы в России, Денис. Здесь дают взятки всегда и везде.

«Он прав, – решил я, провожая Никиту до двери. – Всегда и везде. Во время официальных приемов и во время занятий любовью; в служебных кабинетах и в общественных туалетах.

Перефразируя Чехова, «три напасти в России – дураки, дороги и взяточники»».

С того момента, как Василиса с шутками-прибаутками увезла меня, битого, из «Чаши Грааля», я пребывал в состоянии нетерпеливого ожидания, когда же наконец смогу посмотреть со стороны на свои подвиги. Мне не терпелось воткнуть диск в дивидюшник, устроиться поудобнее перед телевизором…

И вот воткнул.

Устроился.

И был откровенно разочарован. Изнутри, в тот момент, когда меня валяли по полу и лупили по почкам, все виделось куда как трагичнее. На экране же десятиминутное противостояние мордоворотам в камуфляже не слишком впечатляло. Наиболее эффектные эпизоды – это когда я содрал с одной из рож черную маску, и когда Антон непринужденно расправился с маленьким командиром. Ну и, конечно, нельзя было не отметить комментарий умницы Оли. Как всегда, ядовитый и яркий… Вернее, нет – не как всегда. С каждым последующим сюжетом Ольга обретала все большую раскованность, становилась все циничнее и циничнее. Каждый новый ее выход на публику превосходил предыдущий.

«Кошмар! Что она будет нести в эфир через месяц! Бачинский со Стелавиным отдыхают!» – представил я и выключил телевизор. Смотреть, как Айрат дает взятку каракатице из жилищной конторы, большого желания не было.

Болеть так болеть, отдыхать так отдыхать. И нечего нагружать себя очередной нервотрепкой, ожидая, что во время прямого эфира случится какая-нибудь внештатная ситуация. Для этого хватает и «электрического стула» в монтажке.

Я заглянул в кабинет, где девочка с едко – лиловыми волосами за компьютером бороздила просторы Сети.

– Кушать хочешь, зайка? – на секунду оторвалась она от штурвала… от мышки.

– Весь день только тем и занимаюсь, что кушаю. – Я чуть сдвинул воротничок ее халата, коснулся губами хрупкого плечика. От него вкусно пахло недорогим дезодорантом.

– А еще весь день хлещешь пиво, – упрекнула меня Василиса, увлеченно ломая защиту закрытого сайта. – С твоими-то почками.

– Ну вот! – театрально расстроился я. – Сначала читала нотации тетка, теперь эстафету подхватила племянница.

– Хочешь сказать, мы не правы?

– Самое-то мерзкое в том, что как раз правы. Нельзя мне пива, – признал я и, прихватив с собой интересную книжку, взял курс на ванную. В предвкушении, что наконец исполнится мечта идиота: ни о чем не заботясь, отрешившись от всех проблем и забот, провести часа два в джакузи. С сигаретой в зубах. С книгой в руках. С баночкой вредного для больных почек пива на бортике ванны.

И со слабой надеждой на то, что Василиса в ближайшее время не надумает выйти из Интернета и присоединиться ко мне.

Болеть так болеть.

Отдыхать так отдыхать.

Лафа продолжалась четыре дня. Большего я позволить себе, к сожалению, не мог. И в четверг, отправив Васюту кормить котенка и заключать договор со строительной фирмой, приковылял, недолеченный, на работу.

Где меня сразу же изловил по телефону двоюродный братец.

– Как самочувствие? Как почки? Как нос? Как Лолита?

– Ее зовут Василиса, – недовольно поморщился я. – Серж, если ты по делу, выкладывай. Если без дела, поболтаем потом.

– По делу, Денис. – Его тон сразу же стал серьезным. – У меня есть две новости. Как обычно, одна хорошая, вторая плохая. Точнее, настораживающая. Начну, пожалуй, с хорошей.

– Валяй. – Я добавил про себя: «Покороче».

– Это касается Александры Сергеевны Пушкиной. Удалось притянуть на цугундер одного из ее информаторов. Короче, деваться бомжику некуда. Если не посодействует, отправится по этапу. Но тут дело в следующем: ему надо посмотреть на вашу актрису.

– Да, конечно. – Я торопливо включил записную книжку, нашел номер Светланы. – Пиши телефон. Позвонишь ей сам. Чтобы не через третьи руки.

– Хорошо, позвоню, – без особого энтузиазма согласился Серега.

– Она, между прочим, хорошенькая. И, как мне кажется, совершенно без комплексов.

– Это радует! – Энтузиазма у него заметно прибавилось. – Должен же я хоть чего-то иметь за труды свои праведные. Вот и поимею вашу актрису.

В чем я не сомневался. Бедная Лена!

– Теперь новость плохая, – продолжал Котляров. – Точнее, настораживающая. Насколько я помню, в субботу Лолита отправляется на задание.

– Не Лолита, а Василиса, – второй раз подряд поправил я.

Сереге на мои замечания было плевать.

– Здесь вот какая проблема, Денис… – Он чуть замялся, словно прикидывал, как преподнести мне эту настораживающую новость. И выдал: – Вот уже месяц, как в Питере объявился маньяк.

– Маньяк?!! Поподробнее, – оживился я, сразу же ощутив приторно-сладкий аромат эксклюзива. Насколько мне было известно, последнее время ни одно из региональных СМИ или информагентств о маньяках не упоминало. НРТ вполне мог стать первым, кто даст в эфир эту сенсацию.

– Поподробнее я тебе сейчас скину на «мыло», – пообещал Котляров. – А пока в двух словах. И частные, так сказать, рассуждения. На счету этого гада уже три молоденьких девочки. Две в мае. Третью нашли сегодняшним утром. Об одном эпизоде упоминали вскользь в новостях, но до того, что орудует серийный убийца, журналисты пока не додумались. Сегодня, уверен, они взглянут на это с другой стороны.

– Что-нибудь указывает на то, что это именно маньяк, а не совпадение?

– Да, указывает. И, притом, слишком многое. Начну по порядку. – Мой двоюродный брат пошуршал какой-то шпаргалкой. – Итак… Всем жертвам на вид от шестнадцати до двадцати. Все блондинки. На всех топики. Джинсы на бедрах. Животики выставлены на обозрение. Пупки проколоты.

Я сразу представил себе Ольгу: драные джинсы, из-под которых частенько выглядывают узкие трусики, символический топик, блестючка в пупке. Однажды нашей ведущей в таком вызывающем виде угораздило попасться на глаза не кому-нибудь, а самой Татьяне Григорьевне Борщ. Разнос продолжался десять минут, притом перепало и мне, имевшему неосторожность сунуть нос в эпицентр разборки. После этого Оля на протяжении трех дней появлялась на работе в вызывающе строгом костюме и с волосами, туго стянутыми в хвост на затылке.

«Правда, все жертвы маньяка блондинки, – подумал я, – а смуглая черноволосая Ольга, скорее, соответствует типу латинос. Да и на вид ей никак не дашь двадцати. Как говорится, уже не девочка, но жена.

А вот Катерина блондинка. Правда, ей, консерваторию, и в голову не придет столь крамольная мысль: выйти на улицу в топике. Или – упаси, Господи! – проколоть пупок».

– Денис, ты слушаешь?

– Да. И прикидываю, кто из знакомых подпадает под эти характеристики. Получается, что никто.

– Про Василису забыл? – На этот раз на удивление серьезный Серега назвал ее как полагается.

– Она не светленькая, а, скорее, фиолетовая.

– Ты можешь с уверенностью сказать, что этого извращенца привлекают только блондинки? Может быть, ему просто не попадались рыжие или синеволосые.

Здесь Котляров был прав, и этого нельзя было не признать. Но все-таки, если не брать в расчет подходящий возраст, во всем остальном Василиса (пупок не проколот, в гардеробе нет ни топиков, ни соответствующих описанию джинсов) не вписывалась в рамки того типажа, которому отдавал предпочтение маньяк.

Если, вообще, был маньяк.

– Вывод о том, что все три девочки жертвы одного негодяя, сделан на том основании, что они друг на друга похожи? – спросил я, совершенно уверенный, что Серега ответит мне: «Нет».

Он и ответил:

– Нет, конечно. Просто ты не дослушал, Денис. Им свернули шеи. Всем троим. Одним резким движением – ну, знаешь, как коммандос бесшумно снимают часовых. Негодяй понимает в таких делах толк…

– Не обязательно. – Я подумал, что и сам без проблем (в смысле: в том, что касается исполнения) смог бы расправиться так со слабенькой девочкой. – Это по силам любому мужчине, если он мало-мальски находится в форме…

– Не перебивай, дай закончить! – одернул меня Котляров. – Все девочки перед тем, как умереть, обмочились.

– Их пытали?

– В том-то и дело, что следов физического насилия не обнаружено. Скорее всего, жертвам просто доходчиво растолковали, что они сейчас умрут, и избежать этого невозможно. От такой перспективы обмочился бы и ты.

«Мерзавец! – возмутился я. Молча. – Но, может быть, ты и прав». А вслух спросил.

– Их что, и не изнасиловали?

– Им даже не расстегнули штаны, – произнес Котляров таким тоном, что можно было не сомневаться: как так «даже не расстегнули штаны», ему не понять! Вот будь он на месте маньяка… – И последнее, самое важное. На всех троих этот ублюдок оставил автограф.

– Что за автограф? – «И правда, маньяк! – наконец убедился я. – Будет сегодня для НРТ эксклюзив!» – Он что, расписался?

– Почти. Все трупы пронумерованы. Красным фломастером, на животе. Притом не просто проставлены голые цифры, а именно так: сначала знак номера, а только после него у девчонок, погибших в мае, двойка и тройка. Сегодняшняя жертва в этом реестре числится под номером четыре.

– Значит ли это, что где-то есть номер один?

– Не исключено, – сказал мой двоюродный брат. – Вот только последние тридцать лет на постсоветском пространстве, кроме наших трех, пронумерованные трупы не находили. Так что пока имеем лишь то, что имеем. Боюсь, это не предел.

В кабинет сунулась было Лариса, собиралась что-то сказать, но я с таким остервенением замахал на нее рукой, что удивленная секретарша поспешила убраться прочь. Если еще две минуты назад я мысленно торопил Котлярова: «Покороче», то теперь оказался настолько захвачен этой историей с серийным убийцей, что не желал и слышать о чем-то другом.

– Значит, маньяк… – задумчиво пробормотал я. – Теперь и в Питере… Серж, ты позвонил потому, что беспокоишься за Василису?

Он не стал пафосно восклицать: «Да, беспокоюсь!» Просто мрачно сообщил:

– Номер четвертый нашли на Светлановском, на пустыре. – Чуть помолчал и добавил: – Помнишь список, который я тебе отправлял?

Я, естественно, помнил.

…Три недели назад я попросил Котлярова составить для «Объекта насилия» перечень наиболее неблагополучных в криминогенном отношении мест, где одинокой девушке проще всего нарваться на неприятности.

Где, начиная с ближайшей субботы, предстоит искать приключений Васюте.

Сперва эта просьба повергла Серегу в растерянность.

– Да таких мест… – замялся он. – Бери весь город, не ошибешься. Даже на Невском среди бела дня твою девочку окружит цыганье и за пару минут выпотрошит, как куренка. Не оставят ни денег, ни телефона, ни скрытой камеры.

– Отлично! – обрадовался я удачной идее. – Насчет цыганок учту. Ими займемся отдельно. Но сейчас меня интересуют те, кто попроще – обычная шантрапа, наркоманы, кавказы, насильники.

– Этого дерьма хватает везде. – Двоюродный братец никак не мог понять, чего же я все-таки от него добиваюсь.

– Но где-то этого дерьма больше, где-то меньше. Так где его больше, Серж?!! Называй первое, что придет в голову!!! Отвечай, не задумываясь, куда бы ты не пустил вечером дочку?!!

– У меня нет дочки. И неизвестно, когда еще будет, – из последних сил упирался Серега.

Но я его все-таки расколол.

– Признавайся, о чем ты сейчас подумал! Что представил себе?!! Ну?!!

– Сосновский лесопарк, – смеясь, сдался кузен. – И Светлановский проспект. Тот участок, который от лесопарка на север.

Через час он прислал мне список двадцати мест, куда не пустил бы вечером дочку.

Пунктом вторым там стоял Светлановский…

«А ведь, запусти мы „Объект насилия“ на три дня раньше, Васюта вполне могла оказаться на этом чертовом пустыре, – вздрогнул я. И тут же успокоил себя: —Вот только, в отличие от номера четвертого, у нее за спиной в этот момент был бы надежнейший щит из Данилы с Олегом. Плюс еще наш оператор».

– Василису будут прикрывать двое телохранителей, – сказал я. – Да она и сама девчонка не промах. Думаю, опасаться нечего. К тому же, «Объект насилия» уже не отменишь.

– Я и не предлагаю его отменять, – удивился Серега. – Просто предупреждаю: будьте поаккуратнее. Проследи, чтобы Лолита…

– Ее зовут Василиса!

– Это имя не собственное, а нарицательное. С маленькой буквы. – Котляров был непробиваем! – Так вот, проследи, чтобы лолита не выставляла напоказ свое брюхо, особенно если в него вдета сережка. А то, и правда, накличете неприятности.

– У нее нет сережки. – «Мерзавец!» – еще раз возмутился я. – Так же как нет и брюха.

– Извини, я хотел сказать: животик, – хмыкнул кузен.

А я поймал себя на мысли, что совсем даже не против того, чтобы дорожки Василисы и маньяка пересеклись.

Получился бы суперсюжет – «Цыганская мыза» с Наркевичем и Афанасовым в главных ролях отдыхает!

Увы, шансы на то, что удастся наткнуться на этого монстра, ничтожны.

Если только самим не попытаться его спровоцировать!!!

– Денис, признавайся, у тебя сейчас загорелись глаза: мол, неплохо бы было, если бы этот маньяк попытался в режиме он-лайн поиметь Василису, – прочитал мои мысли Серега. – Брось, братишка! Выкинь эту авантюру из головы! Твоя Васюта слишком хорошая девочка, чтобы приносить ее в жертву…

– Не мели чепухи! – перебил я. – Никаких жертвоприношений не будет! Еще раз повторяю: у Василисы очень надежная охрана. Это во-первых. А во-вторых, я сейчас думал совсем о другом: как преподнести этого выродка в «Полуденных новостях»? Между прочим, они уже через двадцать минут. Надо поторопиться. – Продолжая прижимать к уху телефонную трубку, я вышел в приемную и ободряюще улыбнулся удивленно взиравшей на меня со своего секретарского места Ларисе: – Соедини меня с новостями. Быстренько, детка… Серж, черт побери, так ты отправил мне почту?!!

В двенадцать часов в выпуске «Полуденных новостей» НРТ первым среди региональных средств массовой информации объявил о пришествии в Питер маньяка-убийцы.

«ПОЛУДЕННЫЕ НОВОСТИ». ПИТЕРСКИЙ НУМЕРАТОР

«…до сих пор эти кровавые нелюди своим вниманием наш город, к счастью, не баловали.

Случались насильники-педофилы. Один из них, задержанный в феврале, за три года изнасиловал не менее тринадцати детей и подростков. Все потерпевшие остались живы.

Случались серийные убийцы, руководствующиеся корыстными мотивами, – самым нашумевшим со времен печально известного Леньки Пантелеева было дело Доктора Смерть Максима Петрова, от рук которого на рубеже 1999–2000 годов погибли более десяти питерских пенсионеров.

Но от Ганнибалов Лектеров и Джеков Потрошителей, убивающих исключительно ради того, чтобы убивать, Петербург до сих пор Господь миловал.

Неужели это спокойное время прошло?!!»

Вере Тропининой, ведущей редакции новостей, приходится работать с листа. На суфлер выводится не готовый текст, а лишь оформленные в виде тезисов подсказки – все, что в режиме жесточайшего цейтнота успели подготовить к эфиру аналитики и текстовики.

На то, чтобы отсортировать из трехсот килобайт сумбурного вороха сведений, которые сбросил по почте Сергей Котляров, наиболее значимые; на то, чтобы найти в Интернете информацию по серийным убийцам молоденьких девушек, отметившимся в России за последнее время; на то, чтобы свести все это в относительно стройную систему и оформить хотя бы в виде тезисов, у ребят из редакции новостей было всего пятнадцать минут.

И надо отдать им должное, они сделали все, что было в их силах: выжали максимум из этой четверти часа.

«За последние пять лет в нескольких регионах России орудовали и продолжают орудовать серийные убийцы юных девушек. Вот некоторые из них:

Смоленский душитель Сергей Белый. – На плазменной панели, установленной справа от Веры, логотип «Полуденных новостей» сменяет изображение молодого человека довольно приятной наружности. – В конце 1999 года в течение двух месяцев убил десять девушек в возрасте от пятнадцати до двадцати двух лет. Ни одна из жертв не была изнасилована.

Московский душитель, он же, возможно, и Липецкий маньяк, кровавый след которого тянется аж с 1997 года. – Вместо фотографии Белого появляется фоторобот круглолицего мужчины с короткой стрижкой. – Серия убийств девушек и молодых женщин в Липецкой области, продолжавшаяся с 1997 по 2002 год и череда убийств, произошедших на северо-востоке Москвы летом 2003 года при тщательном рассмотрении обнаруживают между собой столь много общего, что нельзя исключить версию, что это дело рук одного и того же мерзавца. Если это, действительно, так, то тогда на его счету уже более двадцати трупов.

Тофик Ароян, на протяжении двух лет державший в страхе Краснодарский край. – Фоторобот Московского душителя сменяет физиономия кавказца лет тридцати. – Задержан на днях сотрудниками правоохранительных органов и подозревается более чем в двадцати убийствах молодых женщин. На допросе маньяк уже признался в двенадцати эпизодах. Свои действия оправдывает тем, что его жертвами становились исключительно девушки легкого поведения.

– Питерский Нумератор, – звенящим голосом объявляет Вера, и на плазменной панели появляется огромный знак «№». – Сегодня утром в районе Светлановского проспекта обнаружена третья жертва этого маньяка. Две предыдущих найдены в мае на улице Будапештской и на пустыре в районе проспекта Маршала Жукова. Убитых девушек объединяет возраст – в районе восемнадцати лет – и стиль одежды – на них были короткие топики и модного покроя расклешенные джинсы. Все они крашеные блондинки. У всех проколоты пупки. Существует ряд фактов, указывающих как на то, что все три убийства совершены одним негодяем, так и на то, что, скорее всего, это не единственные его жертвы. Основным свидетельством этого является то, что трупы маньяк нумерует фломастером. Именно потому мы и решили прозвать его Питерским Нумератором.

Остальные подробности пока опускаем, дабы не навредить следствию и не травмировать особо впечатлительных телезрителей.

Зато напомним тем, кто знает, и предупредим тех, кто не знает: очень часто основным фактором, влияющим на выбор маньяка, является внешний вид его жертвы. Один предпочитает женщин в черных колготках, второй не обращает никакого внимания на девушек с короткой стрижкой, зато его не оставляют равнодушным длинные распущенные волосы. Нашему извращенцу нравятся – или, наоборот, его раздражают – выставленные напоказ животы и пирсинг в районе пупка. Вспоминайте об этом теперь всякий раз, прежде чем выйти на улицу! Не надевайте топики! Смените джинсы на строгие платья! Ничего не поделаешь. Маньяк объявился, и пока гадину не изловили, приходится с этим считаться.

А канал НРТ немедленно направляет в места, где были обнаружены трупы, и в убойный отдел ГУВД съемочную группу. Мы берем на себя обязательства со всеми возможными подробностями освещать ход расследования этих ужасающих преступлений. Не пропускайте выпуски наших новостей в полдень, в шесть часов вечера и в полночь.

– Могла бы подать это как-то помягче, – обернулся я к Андрею Гордеевичу Келле, главному выпускающему редакции новостей. – Не надо было этого «чтобы не травмировать впечатлительных телезрителей». И не стоило употреблять слово «трупы». Представляете, если нас сейчас смотрят родители этих девчонок?

Келле молча кивнул.

Он представлял. И представлял это, как никто другой в телекомпании. Насколько я знал, у Андрея Гордеевича было – ни много, ни мало – три дочери, притом, именно в том опасном возрасте, которому отдавал предпочтение Нумератор. Десять минут назад Келле при мне звонил домой: «Включите НРТ, обязательно посмотрите новости. Это важно для вас». Я тогда улыбнулся, решив: «Теперь его девкам не удастся погулять допоздна».

«Полуденные новости» мы смотрели в центральной аппаратной по монитору (точнее, одновременно по шестнадцати мониторам, в два ряда установленным на монтажном пульте). Напряженно наблюдали за тем, как справится с непростой задачей ведущая. Работать с листа в режиме он-лайн, да еще с такой деликатной темой, как маньяк и три трупа – высший пилотаж, иначе не назовешь.

Вера Тропинина справилась на отлично – я должен был это признать. А мое замечание, что следовало подать материал немного помягче, на общем фоне можно было списать со счетов как простую придирку.

– Вообще-то, она молодец. – Я смотрел, как Тропинина четко подает в эфир информацию об утонувших накануне в Финском заливе курсантах Военно-морской академии. – Не было бы у меня Ольги, увел бы вашу Веру в «Подставу».

– Забавно, – рассмеялся Келле. – Я думаю точно так же, когда смотрю твое реалити-шоу: «Не было бы Верочки, обязательно переманил бы к себе Ольгу».

Он достал из кармана большой антикварный мобильник, нажал на кнопочку, прижал его к уху.

«Домой звонит, – догадался я. – Не терпится узнать, какое впечатление на девиц произвело сообщение о серийном убийце. Вряд ли значительное. Они сейчас в том беспечном возрасте, когда не задумываешься о смерти, когда уверен, что что-то ужасное может произойти с кем угодно, но никак не с тобой».

Я осторожно поднялся со стула и поковылял к себе в кабинет. Скоро должны были подъехать Данила, Олег и Василиса. Предстояло наконец познакомить будущую актрису «Объекта насилия» с теми, от кого будет зависеть ее безопасность. Не вмешиваясь, дать Василисе и телохранителям самим обсудить нюансы совместной работы. А потом вызвать к себе Эйдельмана (режиссера-постановщика всех наших подстав), Никиту и Ольгу и в свете последних событий внести в новый проект кое-какие коррективы. Я еще точно не представлял, какие именно, но подозревал, что они могут оказаться довольно существенными.

«Неплохо бы было, чтобы дорожки маньяка и Василисы пересеклись. Получился бы суперсюжет – „Цыганская мыза“ с Наркевичем и Афанасовым в главных ролях отдыхает!..

Эта мысль мне не давала покоя.

…Увы, шансы на то, что удастся наткнуться на этого монстра, ничтожны.

Если только самим не попытаться его спровоцировать!!!»

У меня в голове уже начала приобретать очертания идея, как мы это сделаем.

Совещание в моем кабинете затянулось до позднего вечера.

Ольга, согнав меня с командирского места, умудрялась совмещать сразу два дела – активно участвовала в обсуждении изменений в «Объекте насилия» и щелкала по клавиатуре компьютера, составляя текст выступления, с которым собиралась завтра покрасоваться перед телекамерой.