Фурии Кальдерона Батчер Джим

Посвящается моему сыну, герою в процессе подготовки.
А также моему отцу, герою состоявшемуся.

Благодарности

Хочу выразить признательность Дженнифер Джексон за отличные советы насчет доработки этой книги. Как всегда, спасибо моим жене и сыну, а также группе бета-ридеров. А еще тысяча благодарностей всем тем безумным мужчинам и женщинам из «Международного фэнтезийного игрового сообщества», вместе с которыми я провел множество выходных, разя напропалую и получая в ответ смертельные раны. Держите сухими ваши пластиковые мечи, вдоволь запасайтесь водой и остерегайтесь змей и хедшотов.

И может ли кто-нибудь объяснить, почему в ваших ролевках я должен таскать свистки?

Пролог

Ход истории определяется не сражениями, не осадами или захватами территорий, но действиями отдельных людей. Самое сильное государство, самая большая армия – это, в сущности, совокупность людей. Их решения, их страсти, их глупость, их мечты – вот что определяет будущее. Если история и учит нас чему-то, так только тому, что слишком часто судьба армий, городов, целых государств зависит от действий одного-единственного человека. В ужасный момент неопределенности решение этого человека, хорошее или плохое, правильное или неправильное, большое или маленькое, может невольно изменить мир.
Но история может быть довольно небрежна. Нам не дано знать заранее, кто этот человек, где он находится и какое решение он примет.
Этого почти достаточно, чтобы заставить меня поверить в Судьбу.
Из записок Гая Примуса, Первого консула Алеры

– Ну пожалуйста, Тави, – упрашивала девушка в предрассветных сумерках у двери кухни. – Всего лишь одна маленькая просьба.

– Ну, не знаю… – замялся мальчик. – Так много дел.

Она наклонилась, и он почувствовал, как к нему прижалось ее стройное тело – мягкое, восхитительно пахнущее цветами. Она прильнула губами к его щеке и шепнула ему на ухо:

– Я буду очень, очень признательна.

– Я… – пробормотал мальчик, – я не знаю, гм…

Она еще раз поцеловала его в щеку:

– Ну пожалуйста!

Сердце его забилось еще быстрее, а ноги сделались ватными.

– Ладно. Так и быть.

Глава 1

Амара сидела на покачивающейся спине старого самца-гарганта, в который раз обдумывая свой план. Утреннее солнце рассеивало туман и согревало ее. За спиной скрипели колеса тяжело груженной повозки. Невольничий ошейник начал уже натирать кожу, и она твердо решила перед следующим заданием поносить его несколько дней, чтобы привыкнуть.

Если, конечно, останется жива после этого.

Зловещий холодок пробежал по ее спине, и Амара нервно передернула плечами. Она сделала глубокий вдох, выдох и зажмурилась на мгновение, выбрасывая из головы все, кроме непосредственных ощущений: теплого солнца на лице, покачивания спины гарганта, скрипа тележных колес.

– Волнуешься? – спросил мужчина, шагавший рядом с гаргантом.

В его руке был зажат жезл, но за все время путешествия он ни разу не поднял его. Ему удавалось править этой скотиной, пользуясь одним только поводом, хотя его голова едва доставала до поросшего бурой шерстью бедра старого гарганта. Мужчина был одет как простой торговец: коричневые облегающие штаны, крепкие кожаные сандалии и теплая темно-зеленая куртка поверх домотканой рубахи. Длинная накидка – тоже зеленая, лишенная какого-либо орнамента – была перекинута через плечо, ибо день становился все теплее.

– Нет, – соврала Амара. Она открыла глаза и смотрела прямо перед собой.

– Лгунишка. План не совсем уж глупый – может, и сработает.

Амара опасливо покосилась на своего наставника:

– Но у вас есть предложения?

– По части твоего выпускного экзамена? – спросил Фиделиас. – Клянусь вронами, нет. Я и в мыслях этого не имел. Это обесценило бы твое выступление.

Амара облизнула пересохшие губы:

– Но как вам кажется, есть что-то, что мне стоит знать?

Фиделиас одарил ее совершенно простодушным взглядом:

– У меня есть пара вопросов.

– Вопросы! – фыркнула Амара. – Мы будем на месте через несколько минут.

– Я могу задать их тебе сразу по прибытии, если хочешь.

– Не будь вы моим патрицерусом, я сочла бы вас совсем невыносимым.

– Приятно слышать такое от тебя, – парировал Фиделиас. – Со времен первого семестра в Академии ты заметно изменилась. Тогда тебя ужасно потрясло, что курсоры не только доставляют почту.

– Вы так любите рассказывать эту историю, хоть и знаете, что я ее терпеть не могу.

– Нет, – ухмыльнулся Фиделиас. – Я так люблю рассказывать ее потому, что знаю, что ты ее терпеть не можешь.

Она ехидно посмотрела на него сверху вниз:

– Потому, наверное, легат-курсор и продолжает посылать вас на задания.

– Это плата за мое обаяние, – согласился Фиделиас. – Ладно, вернемся к делу. Первая моя забота…

– Вопрос, – поправила его Амара.

– Вопрос, – кивнул он. – Это наша легенда.

– Что за вопрос? Армиям нужно железо. Вы промышляющий рудой контрабандист, а я ваша рабыня. Вы прослышали, что где-то здесь есть рынок, и поехали посмотреть, не удастся ли тут подзаработать.

– Ага, – сказал Фиделиас. – И что я скажу им, если меня спросят, где я взял руду? Она, знаешь ли, на дороге не валяется.

– Вы курсор-каллидус. Вы изобретательны. Я полагаю, вы что-нибудь придумаете.

Фиделиас усмехнулся:

– По крайней мере, ты научилась перекладывать проблемы на чужие плечи. Ладно, мы подъезжаем к этому мятежному легиону с нашей драгоценной рудой. – Он мотнул головой в сторону скрипучей телеги. – Что мешает им просто отобрать ее?

– Вы представляете целую сеть контрабандистов. За вашей поездкой следят, и, если результаты будут неплохими, другие, возможно, тоже захотят поставлять сюда свой товар.

– Что-то я не понимаю, – сказал Фиделиас с невинным выражением лица. – Если верить слухам и этот легион и правда мятежный и если им действительно командует один из консулов, вознамерившийся захватить трон, – не попытаются ли они помешать просочиться наружу любым сведениям о них? Любым – плохим, хорошим, каким угодно?

– Да, – согласилась Амара, покосившись на него сверху вниз. – И это играет нам на руку. Сами подумайте: если вы не вернетесь с этой небольшой прогулки, об этом лагере станет известно всей Алере.

– Это произойдет в любом случае. Невозможно долго держать в тайне целый легион.

– Это наша лучшая легенда. Или вы можете предложить еще что-нибудь?

– Подобраться поближе, вихрем ворваться в лагерь, выведать все и рвать когти.

– Ах да, – кивнула Амара. – Я обдумывала и этот вариант. Отвергла его как слишком глупый и предсказуемый.

– У него есть и преимущества, – не сдавался Фиделиас. – Простота, например. Мы добываем информацию, даем Короне неопровержимые улики, а там уж пускай Первый консул сам начинает кампанию против мятежников.

– Да, так, конечно, проще. Но стоит тем, кто заправляет в этом лагере, узнать, что за ними следят курсоры, они просто-напросто рассредоточат силы и перенесут свои операции куда-нибудь еще. Корона потратит деньги, силы и жизни, чтобы снова прижать их к ногтю, – и даже тогда тот, у кого хватает денег на собственную армию, может просто-напросто уйти из-под удара.

Фиделиас покосился на нее и присвистнул:

– Значит, ты рассчитываешь пробраться туда и уйти оттуда незамеченной, сообщить о результатах Короне – и… и что тогда?

– Вернуться туда с несколькими когортами рыцарей Воздуха и раздавить их во сне, – сказала Амара. – Взять пленных, выбить из них показания на тех, кто за всем этим стоит, и покончить с этим раз и навсегда.

– Амбициозно, – заметил он. – Очень амбициозно. И очень опасно. Если мы попадемся, нас убьют. И вполне логично было бы полагать, что на их стороне есть и рыцари и они день и ночь следят, не заглянет ли к ним курсор-другой.

– Значит, нам не нужно попадаться. Мы бедные люди – алчный контрабандист и его рабыня, – нам всего-то нужно вытянуть из них денег, сколько получится, и убраться оттуда.

– И при этом сохранить эти деньги. – Фиделиас нахмурился. – Как правило, мне нравятся задания, обещающие какую-либо прибыль. Но, Амара… на этот раз слишком многое может пойти не по плану.

– Мы ведь посланники Первого консула, не так ли? Его глаза и уши?

– Только не цитируй мне Кодекс, – раздраженно огрызнулся Фиделиас. – Я работал курсором еще до того, как твои папаша с мамашей призвали своих первых фурий. И не думай, что, если Первый консул питает к тебе симпатию, ты разбираешься в этом лучше меня.

– Вы считаете, это не стоит риска?

– Я считаю, ты многого еще не знаешь, – устало вздохнул Фиделиас, сразу показавшийся ей совсем старым и неуверенным. – Дай я сам разберусь с этим, Амара. Я пойду туда один. Ты останешься здесь, и я подберу тебя на обратном пути. Нет смысла рисковать нами обоими.

– Нет, – сказала она. – Во-первых, эта операция поручена мне. Во-вторых, вам придется полностью сосредоточиться на своей роли. А наблюдать я смогу, особенно сверху. – Она шлепнула по покатому боку гарганта, и тот фыркнул в ответ, подняв облачко дорожной пыли. – И еще я могу следить за нашими тылами. Если мне покажется, что нас раскусили, мы сможем убраться оттуда.

– Мне казалось, наш маскарад имел смысл только по дороге сюда. А теперь нам лучше подобраться поближе и проникнуть в лагерь после наступления темноты.

– Когда больше никто не войдет, и, значит, мы неминуемо возбудим подозрения, если нас заметят?

Он тяжело вздохнул.

– Ладно, – сказал он. – Ладно. Будь по-твоему. Но ты ведешь опасную игру.

Амара снова ощутила неприятную тяжесть в желудке и провела рукой по животу, пытаясь отогнать страх. Он никуда не делся.

– Нет, – возразила она. – Какие уж тут игрушки.

Хотя тряская походка гарганта и казалась неспешной, каждый шаг его равнялся нескольким шагам человека. Огромные когтистые лапы одолевали милю за милей – и это притом, что здоровенная скотина не забывала по дороге обгладывать придорожные кусты, добавляя жира к и без того толстым запасам его под шкурой. Дай ему волю – и гаргант свернул бы с дороги пастись в свое удовольствие, но Фиделиас опытной рукой направлял его в нужную сторону.

Еще миля – и они, по расчетам Амары, должны были оказаться у дальних пикетов мятежного легиона. Она попыталась напомнить себе о своей роли – усталой с дороги рабыни, – но это, пожалуй, и все, чем она смогла отвлечь на время мысли от нараставшего в плечах и спине напряжения. Что, если слухи о легионе так и останутся пустыми слухами и вся ее разведывательная операция, разработанная с такой тщательностью, окажется пустой тратой времени? Что тогда подумает о ней Первый консул? А остальные курсоры? Ничего себе дебют, если она, едва выйдя из Академии, первым делом осрамится на весь свет!

Волнение ее все росло, словно стальными обручами стягивая спину и плечи; голова буквально распухла от напряжения и палящего солнца. Может, они свернули куда-то не туда? Старая тропа, по которой они шли, казалась слишком проторенной, непохожей на заброшенную лесную тропу, но, впрочем, она могла ошибаться. Пора бы им уже увидеть дым лагерных костров. Да и услышать они могли бы что-нибудь, если они и впрямь так близко, как ей казалось.

Амара совсем уж было собралась окликнуть Фиделиаса, когда мужчина в темных штанах и куртке, в блестящей кирасе и шлеме возник в тени на дороге в каких-то десяти шагах перед ними. Он появился внезапно и тихо – значит, дело не обошлось без заклинания, и весьма искусного. Это был настоящий великан – почти семи футов роста, на боку его висел тяжелый меч. Он поднял руку в перчатке и скучающим, отстраненным тоном произнес:

– Стой!

Фиделиас прикрикнул на гарганта, и здоровенная скотина, сделав по инерции еще несколько шагов, остановилась. Колеса тяжело груженной телеги тоже замерли, протестующе скрипнув напоследок.

– Утречка доброго, господин, – отозвался несколько нервным и подобострастным тоном Фиделиас, срывая с головы шапку и комкая ее слегка дрожащими руками. – Как поживаете… осень-то какая славная выдалась!

– Не ту дорогу выбрал, – буркнул великан. Голос его был скучающим, почти сонным, но рука как бы невзначай легла на рукоять меча. – Эта земля недружелюбна к путешественникам. Поворачивай обратно.

– Да, господин, конечно, господин, – забормотал Фиделиас. – Я всего-то жалкий торговец, странствующий в надежде найти рынок для своего товара. Но неприятности мне не нужны, никак не нужны, господин, мне всего-то нужно окупить затраты, ведь товар-то первосортный, пусть и некстати здесь, но самый что ни на есть первосортный… – Фиделиас закатил глаза и потыкал дорожную грязь носком башмака. – Железо. – Он хитро улыбнулся великану. – Ну, как пожелаете, добрый господин. Ухожу, ухожу!

Смуглый великан шагнул вперед:

– Постой, купец.

Фиделиас оглянулся.

– Что, господин? – спросил он. – Неужели вас заинтересовал мой товар?

Здоровяк пожал плечами.

– Сколько руды? – спросил он, остановившись в нескольких шагах от Фиделиаса.

– Почти тонна, добрый господин. Сами видите, мой бедный гаргант едва тянет ее.

Мужчина хмыкнул, разглядывая гарганта, и перевел взгляд вверх, на Амару:

– Кто такая?

– Рабыня моя, добрый господин, – отвечал Фиделиас; в голосе его зазвучали льстивые, заискивающие нотки. – Коли захотите, господин, могу продать и ее. Работящая, искушенная по части шитья и готовки, а уж что касается ночных утех – вы такое долго не забудете. Два льва, выгодная покупка.

– Твоя работящая девка едет верхом, пока ты идешь пешком, купец. Ты поступил бы умнее, разъезжая в одиночку. – Он критически сморщил нос. – И она костлява, как мальчишка. Гони свою скотину за мной.

– Так вы хотите купить мой товар, господин?

Легионер смерил его взглядом:

– Я не буду говорить дважды, купец. Следуй за мной.

Фиделиас уставился на солдата, потом нервно сглотнул.

– Хорошо, хорошо, господин. Мы будем держаться за вами. Пошли, старина. – Дрожащими пальцами он дернул за повод, и огромный гаргант двинулся дальше.

Легионер хмыкнул, повернулся и зашагал по дороге. Отойдя на несколько шагов, он пронзительно свистнул, и в тени по обеим сторонам дороги возникло еще с дюжину вооруженных луками людей – точно так же тихо, как он сам минуту назад.

– Подежурьте здесь до моего возвращения, – бросил им здоровяк. – Задерживайте всех, кто попытается пройти.

– Слушаюсь, господин, – отозвался один из солдат.

Амара присмотрелась к говорившему. Он был одет в точности так же, как первый: бриджи и куртка с преобладанием темно-зеленого и темно-коричневого цветов. Кроме того, он был подпоясан черным кушаком – как и первый легионер. Амара огляделась, но ни у кого из других мужчин не было пояса – только у этих двоих. Это стоило запомнить. Рыцари? Возможно. И один из них наверняка сильный заклинатель фурий, если сумел так искусно скрыть от посторонних глаз столько людей.

«Вроны! – подумала она. – Что, если на поверку в этом мятежном легионе окажется полный штатный состав рыцарей? С таким составом, обладая столькими сильными заклинателями фурий, они запросто могут напасть на любой город Алеры…»

И уж наверняка это означало бы, что у легиона имеются могущественные покровители. Любой заклинатель фурий, достаточно сильный, чтобы стать рыцарем, может запрашивать за свои услуги столько, сколько пожелает. Такое не по карману какому-нибудь недовольному торговцу, пожелавшему убедить своего графа или консула снизить налоги. Только знать может позволить себе нанять нескольких рыцарей, не говоря уже о целом отряде.

Амара поежилась. Если один из консулов замыслил что-то против Первого консула, то всех их ждут воистину нелегкие времена.

Она покосилась на Фиделиаса, и он поднял на нее встревоженный взгляд. Ей показалось, что она видит в его глазах отражение собственных мыслей и страхов. Ей ужасно хотелось поговорить с Фиделиасом, спросить, что он думает по этому поводу, но позволить себе выйти из роли она не могла. Поэтому все, что ей оставалось, – это стиснуть зубы, покрепче вцепиться в луку седла гарганта и попытаться успокоиться.

Дорога сделала поворот. Они перевалили через невысокий холм, и за ним, в долине, взгляду наконец открылся лагерь.

«Великие фурии, – подумала она. – Это больше похоже на город…»

Наметанный взгляд выделял детали, а мозг анализировал их. Лагерь был построен по стандартным для легионов схемам: частокол из кольев и ров окружали большой прямоугольник, внутри которого стояли аккуратными рядами белые полотняные палатки – слишком много, чтобы сосчитать, – и навесы для оружия и провианта. Лагерь имел только два входа – большие деревянные ворота, расположенные с противоположных сторон. Вокруг лагеря, как мухи, жужжащие вокруг спящего животного, сгрудились в беспорядке палатки и шалаши – не иначе, у легиона нашлось уже много сторонников.

И везде люди. Много людей.

На плацу, разбитом с наружной стороны ограды, занимались муштрой целые когорты под командованием горластых центурионов или всадников с черными кушаками. В другом месте упражнялись в стрельбе по далеким мишеням лучники, в третьем – заклинатели фурий обучали новобранцев основам боевой магии. По лагерю сновали женщины – стирали одежду в протекающем через лагерь ручье, штопали солдатские куртки или просто нежились на утреннем солнышке. Амара разглядела даже двух женщин, подпоясанных черными кушаками, которые ехали верхом на лошадях к тренировочному плацу. Слонявшиеся по лагерю собаки втретили гарганта визгливым лаем. На берегу ручья, чуть в стороне от лагеря, было устроено нечто, похожее на маленький базар, где торговали с самодельных деревянных прилавков и прямо с расстеленных на земле одеял.

– Вы попали как раз между завтраком и обедом, – сообщил солдат. – Однако, если хотите, какой-нибудь еды я вам достану.

– Может, мы лучше отобедаем с вами, господин, – сказал Фиделиас.

– Что ж, может, и так. – Солдат остановился и внимательно, изучающе посмотрел на Амару. – Скажи ей, пусть слезает. Я пришлю конюха или двух присмотреть за твоей скотиной.

– Нет, – помотал головой Фиделиас. – Свой товар я возьму с собой.

– В лагере полно лошадей, – хмыкнул солдат, – и они взбесятся, если учуют эту тварь. Она останется здесь.

– Тогда и я останусь здесь, – упрямо буркнул Фиделиас.

– Нет.

– Ну тогда рабыня, – не сдавался Фиделиас. – Она может остаться здесь с гаргантом и добром, может заставить его молчать. А то он, чего доброго, испугается чужих рук.

Солдат буравил его подозрительным взглядом:

– Что ты задумал, старина?

– Задумал? Я всего лишь защищаю свои интересы, господин, как и любой скромный торговец.

– Вы находитесь в нашем лагере. Ваши интересы больше не являются проблемой, не так ли? – Легионер не придал последним словам какого-то особого значения, но рука его легла на рукоять меча.

Фиделиас отшатнулся.

– Ты не посмеешь, – прохрипел он севшим от потрясения и ярости голосом.

Легионер только улыбнулся. Улыбка вышла зловещая.

Фиделиас облизнул губы. Потом посмотрел на Амару. Ей показалось, что он пытается сказать ей что-то взглядом, но он только произнес:

– Девочка, слезай.

Цепляясь за сбрую, Амара соскользнула с седла на землю. Фиделиас дернул за повод, и гаргант лениво опустился на живот – медленно, но все равно земля дрогнула. Он с хрустом отщипнул пучок травы и принялся жевать, прикрыв веки.

– Иди за мной, – сказал легионер. – Ты, рабыня, тоже. Отстанете от меня больше чем на три шага – убью обоих. Ясно?

– Ясно, – буркнул Фиделиас.

– Ясно, господин, – эхом повторила Амара, не поднимая глаз.

Следом за ним они вброд перешли ручей. Ледяная вода доходила Амаре до колен. Она ежилась от холода, но от Фиделиаса с легионером не отставала. Ее наставник поравнялся с ней.

– Видела, сколько палаток? – спросил он едва слышно.

Она чуть заметно кивнула:

– Еще бы.

– И все в образцовом порядке. Это не какая-то шайка недовольных доминусов. Профессиональные военные.

Амара снова кивнула.

– За ними явно серьезные деньги, – шепнула она. – Достаточно ли этого для Первого консула, чтобы он вынес это на Совет?

– Обвинение без обвиняемого? – Фиделиас поморщился и помотал головой. – Нет. Нам нужно добыть хоть что-то, указывающее на того, кто за этим стоит. Не обязательно железные улики, но все же что-то, внушающее доверие.

– Вы узнали нашего провожатого?

Фиделиас покосился на нее:

– А ты?

Амара покачала головой:

– Не знаю точно. Что-то в нем показалось мне знакомым.

Ее спутник кивнул:

– Его прозвали Мечом.

Амара выпучила глаза:

– Олдрик Меч? Вы уверены?

– Я встречал его в столице. Видел его дуэль с Арарисом Валерианом.

Амара осторожно покосилась на шагавшего перед ними человека и еще больше понизила голос.

– Его считают величайшим мечником из ныне живущих.

– Да, – согласился Фиделиас. – Верно, считают. – Он отвесил ей легкий подзатыльник и повысил голос так, чтобы его слышал Олдрик. – И закрой свой поганый рот. Я покормлю тебя, когда сочту нужным и ни на секунду раньше. Ни слова больше.

В лагерь они вошли молча. Олдрик провел их в ворота и дальше, по главной дороге, делившей лагерь пополам. Пройдя некоторое расстояние, он свернул налево, к большой палатке, служившей во всех лагерях алеранских легионов, как знала Амара, командирским шатром. У входа стояли два легионера в блестящих кирасах, с копьями в руках и мечами на поясе. Олдрик кивнул одному из них и вошел внутрь. Минуту спустя он вышел и повернулся к Фиделиасу.

– Ты. Купец. Заходи. Командир желает с тобой потолковать.

Фиделиас шагнул вперед, и Амара двинулась было за ним, но Олдрик уперся ей рукой в грудь:

– Ты один. Не рабыня.

Фиделиас выпрямился, в его голосе звучало возмущение.

– Ты полагаешь, я оставлю ее здесь одну, добрый господин? – Он бросил на Амару взгляд, который она на этот раз поняла без труда: предостережение, – но он только добавил: – Оставлю хорошенькую девку в лагере, полном солдат?

– Мог бы подумать и раньше, прежде чем являться сюда. Да не убьют ее, не бойся. Ступай в палатку.

Фиделиас оглянулся на Амару и облизнул пересохшие губы. Потом шагнул внутрь. Мгновение Олдрик смотрел на нее – холодно, отрешенно. Потом тоже вошел в палатку. Правда, почти сразу же вернулся, волоча за руку девушку. Маленькую, даже можно сказать истощенную; одежда висела на ней, как на пугале. Ошейник рабыни, самого маленького размера, болтался свободно на ее шее. Каштановые волосы были совсем сухими и только что не ломались как солома, подол платья был забрызган грязью, хотя ноги почему-то оставались довольно-таки чистыми. Олдрик бесцеремонно вышвырнул ее из палатки.

– У нас дела, – бросил он ей вслед, отвязал откинутый полог палатки от колышка и вернулся внутрь.

Девушка плюхнулась на землю вместе с плетеной корзиной и заскользила по грязи, так и не выпуская корзины из рук. Амара опустилась рядом с ней на колени.

– Ты как, в порядке?

– Отлично, – огрызнулась девушка. Она с усилием встала и лягнула ногой угол палатки, выбив из нее облачко пыли. – Вот урод, – буркнула она. – Я пытаюсь навести хоть какой-то порядок в этом его свинарнике, а он вышвыривает меня, как куль с мукой… – Оскорбленно надув губы, она повернулась к Амаре. – Меня зовут Одиана.

– Амара, – откликнулась та, чуть улыбнувшись. Она огляделась по сторонам, облизнула губы и призадумалась. Ей совершенно необходимо было пройтись по лагерю. Попытаться найти что-нибудь, что она смогла бы захватить с собой в качестве улики. – А скажи, Одиана, можно ли здесь найти место, чтобы напиться? Мы добирались сюда так долго… в горле совсем пересохло.

Девушка перебросила прядь вьющихся волос через плечо, покосилась на командирскую палатку и сморщила нос.

– Что тебе больше по вкусу? Есть дешевое пиво… Почти чистая вода. Ну или можно просто воды выпить. Это и проще будет.

– Хватит и воды, – сказала Амара.

– Разумное решение, – согласилась Одиана. Она поудобнее взяла корзину и махнула свободной рукой. – Нам туда.

Она повернулась и решительным шагом двинулась прочь от палатки в направлении противоположных ворот. Амара догнала ее, на ходу оглядываясь по сторонам. По дороге, грохоча подошвами башмаков, промаршировал отряд солдат, и девушкам пришлось спрятаться за палатку, пропуская их.

– Солдаты! – сморщила нос Одиана. – Вроны их побери, меня от них всех уже тошнит.

– Ты давно здесь? – спросила Амара.

– С Нового года, – отозвалась ее спутница. – Ходят, правда, слухи, что мы скоро двинем отсюда.

Сердце Амары забилось чаще.

– Двинете? Куда?

Одиана покосилась на нее и снисходительно улыбнулась:

– Ты ведь не жила среди солдат, верно? Какая разница – куда? Это… – Она неопределенно махнула рукой на лагерь. – Не меняется. Это везде одинаково, где бы ни стояло, у океана ли, или у подножия Защитной стены… Люди все те же. Небо все то же, да и земля не настолько меняется, чтобы это было так уж заметно. Вот оно как.

– Ну все же… Ты попадаешь в новые места. Видишь что-то новое.

– Только новые пятна на их одежде, – буркнула Одиана. Отряд прошел, и девушки снова выбрались на дорогу. – Но я слышала, что дальше на север и, может, еще немного на восток.

– В Аквитанию?

Одиана пожала плечами:

– А это разве там? – Они спустились к ручью, и она порылась в своей корзине. – Вот, – сказала она. – Держи. – Она сунула Амаре в руки пару грязных мисок. – Раз уж мы здесь, можем заодно и помыть. Вроны, ну и грязнули же они. Солдатня, словм. Хорошо хоть у легионеров в палатках более-менее чисто.

Она выудила из корзины кость и бросила ее пробегавшей мимо собаке. За костью последовало яблоко, которое Одиана перед тем, как выбросить в ручей, надкусила. Потом она достала из корзины клочок бумаги – его она выбросила, можно сказать, не глядя.

Амара повернулась и придавила его ногой, чтобы не сдуло ветром. Потом нагнулась и подняла его.

– Что? – удивилась Одиана. – Что ты делаешь?

Амара потеребила бумажку в пальцах.

– Ну… э… Вряд ли стоит так просто бросать ее на землю, если уж ты решила навести чистоту.

– Если его нет в лагере, никому не будет до этого дела, – сказала Одиана.

Склонив голову набок, она смотрела, как Амара разворачивает бумагу и пробегает строчки глазами. Через некоторое время она удивленно спросила:

– Ты умеешь читать?

– Немного, – рассеянно отвечала Амара. Чем больше она читала, тем сильнее дрожали ее пальцы.

Командующему второго легиона
Вам предписывается свернуть лагерь и двигаться к назначенному месту сбора. Вам надлежит прибыть не позже конца десятого месяца, дабы зима не застала вас врасплох. Во время марша не прекращайте обычной воинской подготовки и практических занятий…

Там было написано еще много чего, но Амара не стала читать, сразу скользнув глазами к последней строке.