Двери Багдада Кристи Агата
«У Дамаска четыре великих двери»… Мистер Паркер Пайн вполголоса повторял стихи Фликера:
- Тайный ход для судьбы, дверь для пустыни,
- Лаз для несчастья, форт страха,
- Я дверь Багдада, порог Диарбекира…
Он ходил по улицам Дамаска перед отелем «Ориенталь», и вдруг взгляд его упал на один из огромных пульмановских автобусов, который должен был на следующий день везти туристов через пустыню в Багдад.
И снова пришли на память строки Фликера:
- Не проходи здесь, о караван, но если пройдешь – храни молчание,
- Ты ощутил безмолвие, потому что птицы мертвы?
- Однако кто-то щебечет, как птица!..
- Проходи, о караван Судьбы, караван смерти…
Поразительный контраст: некогда дверь Багдада и в самом деле нередко вела к смерти, так как караваны должны были пересечь пустыню длиной восемьсот километров и путешествие длилось месяцами. Ныне чудовища, питающиеся бензином, пробегают ее за тридцать шесть часов.
– Вы что-то сказали, сэр?
Этот вопрос задала молодая очаровательная туристка, мисс Нетта Прайс, рядом с которой оказался детектив. Сопровождаемая строгой мужеподобной теткой с намеком на пробивающуюся бородку и неистребимой жаждой услышать как можно больше библейских рассказов, Нетта все же ухитрялась легкомысленно веселиться, чего мисс Прайс-старшая, конечно, не одобряла.
Паркер Пайн громче повторил стихи Фликера, и девушка восторженно воскликнула:
– Захватывающе!
Три молодых английских летчика, один из которых, не скрывая, восхищался Неттой, окружили девушку, и О’Райк сказал:
– Даже в наши дни во время путешествий не испытываешь недостатка в волнующих инцидентах: то бандиты нападут на поезд, то турист потеряется в пустыне, и нас посылают его искать… Один парень пропадал пять дней; к счастью, у него оказался с собой запас воды… Злую шутку может сыграть и неровность почвы: путешественник уснет за рулем, его ударит о ветровое стекло или крышу машины – и он убит!
– О крышу пульмана? – переспросила тетка девушки.
– Да, – сожалеюще ответил летчик.
– Нам надо бы осмотреть город, – предложила Нетта.
Мисс Прайс-старшая вытащила из сумочки путеводитель, и ее племянница отошла, бормоча:
– Она, конечно, захочет увидеть место, где продырявили апостола Павла, а я мечтала бы побывать на базарах.
О’Райк тотчас же вызвался:
– Поедемте со мной, мисс. Мы быстро доберемся, по улице Права…
И они уехали.
Мистер Паркер Пайн повернулся к спокойному, весьма респектабельному человеку, которого звали Хансли и который имел отношение к ведомству общественных работ Багдада, и сказал:
– Когда видишь Дамаск впервые, немного разочаровываешься, потому что город слишком цивилизован: трамваи, современные здания, магазины…
Хансли кивнул, поскольку был немногословен.
– Вы еще не все видели, сэр.
Подошел еще один турист, блондин, в галстуке цветов Итона, с приятным, но не очень умным лицом. Это оказался коллега Хансли, и он явно проявлял беспокойство.
– А, Смитхорст! – сказал Хансли. – Вы что-то потеряли?
Тот покачал головой и равнодушно ответил:
– Нет, я смотрю, любуюсь… – И вдруг он как бы очнулся от сна, добавив: – Нам надо бы кутнуть вечером, как полагаете?
Коллеги удалились, а Паркер Пайн купил местную газету на французском языке, но не нашел в ней ничего интересного: местные новости его не касались, а сведений о каких-то важных событиях в других городах, видимо, не поступало. Но кое-какие заметки из Лондона он все же обнаружил.
Первая касалась биржи. Во второй рассказывалось о бегстве финансиста Самюэла Лонга, который подозревался в растрате многих миллиардов. Считали, что он сбежал в Южную Америку.
– Когда человеку тридцать, это может и удаться. – Паркер Пайн повернулся к итальянцу, с которым плыл на пароходе в Бейрут. Он объяснил, что хотел этим сказать. Синьор Поли согласился:
– Этот тип – настоящий преступник! Он и в Италии уже многих одурачил, так как у него внушающий доверие вид. Говорят, человек образованный.
– Он выпускник Итона и Оксфорда, – сказал детектив.
– Как вы думаете, его поймают?
– Это зависит от темпов его продвижения. Возможно, он еще в Англии или… еще где-нибудь.
– Например, здесь, с нами? – засмеялся итальянец.
– Возможно, – ответил Паркер Пайн серьезно. – Вот вы не знаете, а может быть, я – Лонг.
Синьор Поли с ужасом взглянул на него. Затем его оливково-коричневое лицо выразило восхищение, и он воскликнул:
– О, это хорошо, очень хорошо, но вы…
– Никогда ни о ком не следует судить по внешнему виду. Легко сделаться толстым – это старит. Можно перекрасить волосы, изменить цвет лица и даже национальность.
Итальянец отошел с важным видом. Не поймешь, когда эти англичане шутят, а когда говорят серьезно.
Вечером Паркер Пайн пошел в кино. Затем ему посоветовали пойти в ночной дворец развлечений, который он не нашел ни красивым, ни веселым. И вдруг там неожиданно увидел Смитхорста, одиноко сидящего за столиком; лицо его было красно, и, похоже, он был пьян. Детектив подошел к нему.
– Манера этих танцовщиц обращаться с нами неприлична, – грустно заявил молодой человек. – Я оплатил стакан, два стакана, три стакана одной из них… а она ушла с другим!
Детектив посочувствовал и заказал кофе.
– А я заказал знаменитый арак! – сказал Смитхорст. – Закажите и вы.
Паркер Пайн знал свойства арака и дипломатично промолчал. Молодой человек признался:
– У меня неприятности, и я должен был прийти в себя! Не знаю, что сделали бы вы на моем месте… Не хотелось бы плохо говорить о товарище, но что поделаешь?… – И вдруг он, словно приходя в себя, пристально взглянул на детектива и подозрительно спросил: – Кто вы? И чем занимаетесь?
Паркер Пайн вынул из кармана газетную вырезку и молча положил перед собеседником.
«Вы несчастны? В таком случае посоветуйтесь с мистером Паркером Пайном».
Смитхорст с трудом разобрал написанное и воскликнул в негодовании:
– А, так вы меня выведете на чистую воду?! Значит, и вам люди тоже рассказывают о своих делах?
– Да, они доверяют мне.
– Куча женщин-идиоток?
– Вы угадали, среди них немало и женщин, – признался детектив, – но и мужчин тоже. Ну, мой юный друг, вы хотите получить совет немедленно?
– Замолчите! Это касается только меня… Где, наконец, этот проклятый арак?
Паркер Пайн грустно покачал головой и оставил Смитхорста дожидаться заказа.
В семь часов утра туристы выехали в Багдад. В пульмановском автобусе сидело одиннадцать человек: Паркер Пайн, синьор Поли, мисс Прайс и ее племянница, три летчика, Смитхорст, Хансли и женщина-армянка с ребенком, которого звали Пантемиан. Зеленый убор Дамаска быстро скрылся из виду; небо нахмурилось, и молодой шофер с беспокойством поглядывал на него. Потом сказал Хансли:
– По ту сторону реки идет сильный дождь. Надеюсь, что мы не увязнем.
В полдень сделали остановку. Подали коробки со съестным. Водители приготовили чай и разлили его в бумажные стаканчики. Перекусив, снова пустились в путь по бесконечной равнине.
Паркер Пайн вспомнил о медлительных караванах и долгих неделях путешествия.
На закате прибыли в бывшую крепость Ритба. Высокие решетчатые ее двери были открыты, и автобус въехал во внутренний двор.
– Потрясающе! – восхитилась Нетта и немедленно пожелала прогуляться. Летчик, лейтенант О’Райк, и мистер Паркер Пайн вызвались сопровождать ее. Гид умолял не отходить далеко, так как в темноте легко можно было заблудиться.
– Мы будем поблизости, – обещал летчик.
Прогулка получилась скучной. Паркер Пайн наклонился и что-то поднял с земли.
– Вы что-то нашли? – спросила девушка.
– Доисторический кремневый нож, – ответил он и протянул находку.
– Люди пользовались им, чтобы убивать?
– Нет, но, конечно, могли бы и его использовать как орудие убийства. Намерение, знаете ли, иногда важнее, чем оружие, так как оружие всегда можно найти.
Стало темнеть, и они быстро вернулись в форт. После обеда, состоявшего из консервов, туристы закурили. Автобус должен был двинуться дальше в полночь. Водитель отчего-то нервничал.
– Здесь плохие места, – говорил он, – мы можем завязнуть.
– Я хотела взять домашние туфли, – сказала мисс Прайс-старшая.
– Вам скорее понадобятся резиновые сапоги, – ответил Смитхорст. – По-моему, мы вот-вот влезем в море грязи.
– А у меня нет даже чулок на смену! – пожаловалась Нетта.
– Не важно. Вы будете сидеть на месте. В случае надобности мужчины выйдут толкать автобус.
– Я всегда беру с собой запасные носки, – похвастался Хансли, ощупывая карман своего плаща.
Свет в автобусе погасили, и машина двинулась. Паркер Пайн устроился впереди. Позади него сидела укутанная в платки армянка; ее ребенок – на сиденье напротив нее. Обе девицы Прайс сидели за детективом. Поли, Смитхорст, Хансли и летчики – где-то дальше.
Автобус мчался сквозь ночь. Паркер Пайн не мог уснуть: ему было неудобно, его то и дело толкали ноги армянки. Остальные, очевидно, спали. Наконец детектив тоже задремал. Но неожиданно толчок подбросил его к потолку машины. Сзади раздались голоса:
– Осторожнее! Вы сломаете нам шеи!
Паркеру Пайну удалось снова заснуть. И опять он проснулся внезапно: машина стояла, часть мужчин вышла. Хансли объявил:
– Мы застряли.
Паркер Пайн осторожно вылез. Дождя не было, сияла луна. При ее свете было видно, как оба шофера при помощи камней и рычагов пытались вытянуть из грязи колеса. Большинство туристов помогало им. Женщины смотрели через открытую дверь: обе мисс Прайс – с интересом, армянка – с отвращением на лице.
– Где мистер Смитхорст? – спросил вдруг Поли.
– Он еще спит, – ответил О’Райк. – Вон, посмотрите!
Смитхорст и в самом деле сидел сгорбившись и опустив голову на грудь.
– Сейчас я его разбужу, – пообещал один из летчиков и влез в автобус.
Через минуту он вернулся и сказал дрожащим голосом:
– Похоже, он болен или… Доктор!
Авиационный врач, спокойный седовласый человек, отделился от группы мужчин и спросил:
– Что с ним?
– Не знаю…
Доктор, сопровождаемый Паркером Пайном и О’Райком, поднялся в автобус, наклонился, коснулся свесившейся в проход руки Смитхорста и тихо сказал:
– Он мертв.
– Мертв?! Как это? – посыпались вопросы.
Нетта пробормотала:
– Это ужасно!
Доктор Луфтис в ярости оглянулся по сторонам:
– Может быть, он разбил голову, когда машину тряхнуло?
– Ну, это не могло его убить. Тут что-то другое.
– Не могу ничего сказать, пока не осмотрю его.
Женщины заторопились выйти, а мужчины вошли в автобус.
Паркер Пайн посоветовал молодому шоферу, высокому и сильному парню, перенести женщин одну за другой на руках через грязь и поставить их на сухое место.
Автобус должен был быть свободным, чтобы врач мог произвести осмотр, так что мужчины вернулись к своему занятию – вытаскивать колеса. Взошло солнце, грязь стала подсыхать, но машина все еще крепко сидела. Водители стали готовить первый завтрак.
Доктор Луфтис объявил:
– Никакой раны нет. Как я и говорил, он, видимо, сильно ударился о потолок.
– Вы уверены, что смерть была естественной?
Тон Паркера Пайна заставил врача быстро взглянуть на него.
– Может быть и еще одно объяснение, – ответил он, как бы извиняясь.
– Какое?
– Что его стукнули сзади мешком с песком.
– Это маловероятно, – сказал Вильямсон, третий летчик, молодой, с лицом херувима. – Никто не мог этого сделать так, чтобы мы не заметили!
– А если мы в этот момент спали? – настаивал врач.
– Убийца не мог быть в этом абсолютно уверен: вставая с места и подходя к Смитхорсту, он мог кого-нибудь разбудить.
– Значит, – заметил Поли, – он сидел позади своей жертвы: в таком случае он мог выбрать благоприятный момент, даже не вставая.
– Кто сидел на этом месте? – спросил доктор.
О’Райк тотчас же возразил:
– Об этом нечего и думать! Там сидел Хансли, лучший друг Смитхорста!
Возникло неловкое молчание. Его нарушил Паркер Пайн:
– Я думаю, у лейтенанта Вильямсона есть что сказать нам.
– Мне, сэр? Я…
– Говорите, дружище! – посоветовал О’Райк. – Не стесняйтесь!
– Это сущие пустяки…
– Давайте!
– Просто я слышал обрывок разговора во дворе, в Ритбе… я вошел в автобус, чтобы взять сигареты. По другую сторону автобуса разговаривали двое: один из них был Смитхорст, он сказал… – Молодой офицер замялся.
– Ну-ну, друг, продолжайте же!
– Он сказал, что не хотел бы выдавать товарища, и, видимо, был в отчаянии. Потом добавил: «Я буду молчать до Багдада, но ни минутой позже! Тебе нужно скрыться как можно скорее…»
– Кто был тот другой?
– Не знаю, сэр, клянусь! Уже стемнело, а он произнес только одно или два слова, которых я не расслышал.
– Кто из вас хорошо знал Смитхорста?
– Думаю, – медленно сказал О’Райк, – что слово «товарищ» могло относиться только к Хансли. Я почти не знал Смитхорста; Вильямсон прибыл недавно, доктор Луфтис тоже; вряд ли они когда-либо встречались с несчастным.
Оба офицера закивали.
– А вы, Поли?
– Я впервые увидел его, когда пересекал с ним Ливан, возвращаясь в Бейрут.
Паркер Пайн сказал:
– Я могу добавить всего лишь одну деталь.
И он передал свой разговор со Смитхорстом в Дамаске, добавив:
– Может быть, кто-нибудь вспомнит какие-то детали?
Врач кашлянул:
– Возможно, это не имеет отношения к делу, но… я слышал, как Смитхорст говорил Хансли: «Вы не можете отрицать, что в вашем ведомстве есть утечка информации».
– Когда это было сказано?
– Вчера утром, как раз перед тем, как мы уехали из Дамаска; я подумал, что это относится к их работе… я не подозревал…
– Как интересно! – сказал итальянец. – Мало-помалу собираются доказательства.
– Вы говорили о мешке с песком, доктор, – сказал Паркер Пайн. – Такое легко сделать?
– Песку кругом сколько угодно, – сказал Луфтис, набирая горсть.
– Можно набить им носок… – неуверенно подсказал О’Райк, – и получится что-то вроде дубинки.
Всем вдруг вспомнились слова Хансли, сказанные недавно: «У меня всегда есть запасные носки…»
После продолжительного молчания вспомнил Паркер Пайн:
– Доктор Луфтис, носки мистера Хансли как будто лежат в кармане его плаща, там, в автобусе…
Все взгляды обратились к человеку, ходившему взад и вперед на некотором расстоянии от автобуса. С того момента, как обнаружили труп, Хансли держался в стороне, и все с пониманием отнеслись к его желанию уединиться: ведь он был дружен со Смитхорстом.
Паркер Пайн обратился к Луфтису:
– Не сходите ли вы за ними, доктор?
Тот нерешительно промямлил:
– Не хотелось бы… Это будет выглядеть непорядочно.
– Тут особый случай, – заметил детектив. – Мы здесь застряли, и нам нужно как можно скорее узнать правду. Если вы принесете нам эти носки, мы будем уверены…
Луфтис пошел, а Паркер Пайн отвел Поли в сторону:
– Вы сидели напротив Смитхорста через проход?
– Да.
– Кто-нибудь проходил по нему?
– Только старая мисс. Она ходила в туалет.
– Она твердо держалась на ногах?
– Не очень, потому что машину трясло.
– И никого другого вы не видели?
– Нет. – Итальянец пристально посмотрел на детектива и спросил: – Кто вы такой, сэр, и почему ведете это расследование, вы же не военный?
– Но у меня большой опыт в таких делах.
– Вы много путешествовали?
– Нет, я долго сидел в кабинете.
Вернулся Луфтис, неся носки. Паркер Пайн взял их и тщательно осмотрел: в одном из них было немного влажного песку. Детектив глубоко вздохнул и объявил:
– Теперь я знаю виновного.
Все глаза обратились к одиноко гуляющему человеку.
– Не могу ли я взглянуть на тело? – спросил Паркер Пайн.
В сопровождении врача он подошел к тому месту, где лежал покрытый брезентом Смитхорст. Луфтис откинул брезент:
– Тут нечего смотреть.
Паркер Пайн взглянул на яркий галстук мертвого.
– Итак, – сказал детектив, – он учился в Итоне.
Доктор казался удивленным, и удивление его усилилось, когда Паркер Пайн задал вопрос:
– Что вы знаете о молодом Вильямсоне?
– Ничего. Я встретился с ним в Бейруте, приехав из Египта. А почему вы спрашиваете?
– Из-за его показаний человека могут повесить… Надо быть осторожнее с такими вещами.
Паркер Пайн продолжал осматривать воротничок и галстук мертвого. Расстегнув воротничок, он воскликнул:
– Смотрите!
На задней его части виднелось небольшое кровавое пятно, и детектив склонился ниже, чтобы осмотреть шею.
– Этого человека не ударили, доктор! Ему прокололи основание черепа… Вот взгляните, тут маленькая ранка!
– А я ничего не заметил!
– У вас просто сложилось предвзятое мнение, – ответил Паркер Пайн. – Вы думали об ударе по голове, поэтому не обратили внимания на эту ранку. Точный удар каким-то инструментом с острым концом вызвал мгновенную смерть. Жертва даже не вскрикнула!
– Вы имеете в виду стилет? Предполагаете, что Поли…
– В умах граждан итальянцы и стилеты неразлучны… Смотрите! К нам приближается машина!
На горизонте показался туристический кар. О’Райк подошел к беседующим и сказал:
– Отлично! Дамы могут пересесть в эту машину.
– А убийца? – спросил Паркер Пайн.
– Вы говорите о Хансли?
– Нет, я знаю, что он не виновен.
– Вы знаете… Откуда?
– В его носке был песок.
Летчик был ошеломлен, а детектив продолжал:
– По-видимому, мои слова покажутся вам нелогичными, мой мальчик, но это не так: Смитхорста не ударили, а закололи. – Он помолчал немного, а потом продолжил: – Вспомните мой разговор с ним в кафе: меня поразила одна фраза. Когда я сказал, что люди поверяют мне свои тайны, он спросил: «И вам тоже?» Это не кажется вам странным? Скорее всего, речь шла не об утечке информации по их ведомству, а о махинациях Самюэла Лонга.
Луфтис вздрогнул, а О’Райк пробормотал:
– Может быть…
– Я шутя высказал предположение, что бежавший Самюэл Лонг мог оказаться среди нас. Допустим, что так и произошло…
– Ну, это невозможно!
– Почему? Что известно о туристах, кроме того, что есть в их паспортах и справках, которые они себе достали? Действительно ли я Паркер Пайн? Синьор Поли настоящий итальянец? А что думать о мужеподобной мисс Прайс, нуждающейся в бритве?
– Но… Смитхорст не был знаком с Лонгом!
– Смитхорст – выпускник Итона, Лонг – тоже, они могли знать друг друга в лицо. Может быть, Смитхорст узнал его в одном из нас. Что он сделал в этом случае? Он не слишком хитер, поэтому забеспокоился. Наконец он решил молчать до Багдада, а там все рассказать.
– Значит, вы думаете, что Лонг где-то здесь? – недоверчиво спросил О’Райк. – В таком случае это итальянец!..