Золотая лилия Мид Райчел

Кристин продолжала напирать – и я подумала, что она годится в юрисконсультанты больше, чем в психологи.

– Плюнь ты хоть раз на домашнюю работу! Дай парню шанс. И мы потом сходим все вместе в кино. Классно же будет!

Я вымученно улыбнулась и пробормотала нечто уклончивое. У каждого, конечно, найдется время для свиданий! Кроме меня, разумеется. Внезапно я ощутила смутную тоску – не по свиданию, а по возможности общаться. Кристин с Джулией часто выбирались куда-нибудь с компанией друзей и ухажеров. Частенько и меня приглашали с ними на пикник. Девчонки считали, что моя замкнутость вызвана учебой – или тем, что у меня нет подходящего парня для поездки. Эх, если бы все было так просто! Вдруг мне померещилось, будто меня от Джулии с Кристин отделяет пропасть. Я – их подруга, и они готовы раскрыть для меня все стороны своей жизни. Я же отвечала им тайнами и полуправдой. В глубине души мне хотелось признаться и доверять им обеим тяготы существования алхимика. Черт подери, мне хотелось поехать на пикник и хотя бы на один вечер позабыть о своих обязанностях! Но этого не будет никогда. Мне, видимо, и в кино придется набивать эсэмэс, обсуждая, как замаскировать уничтожение стригоя.

Подобное настроение мне несвойственно, и во время уроков я понемногу развеялась. Я вошла в учебный ритм, и привычная обстановка подействовала успокаивающе. Учителя всегда задавали большую часть заданий на выходные, и я с удовольствием сдала домашнюю работу, выполненную во время перелетов. Увы, последний урок вновь испортил мне настроение. Точнее, даже не урок, а индивидуальное занятие с моим преподавателем истории, мисс Тервиллингер.

Мисс Тервиллингер недавно дала мне понять, что она – пользователь магии, или, попросту говоря, ведьма. До алхимиков доходили слухи об этих людях, но фактов и практических доказательств набралось негусто. Насколько нам известно, магией обладали только морои. Мы использовали ее для создания наших татуировок-лилий с участием остаточного количества вампирской крови, – но не могут же обычные люди ею пользоваться! Глупая и мутная идея.

Поэтому я искренне изумилась, когда месяц назад мисс Тервиллингер не только открылась мне, но и обманным путем заставила создать заклинание. Ее поведение повергло меня в шок. Я чувствовала себя опозоренной. Магия не для людей. Мы не имеем права манипулировать миром таким образом. Один такой поступок – в сто раз хуже той красной лилии, которую Соня вырастила на улице. Мисс Тервиллингер утверждала, что у меня врожденная способность к магии, и предлагала обучать меня. Зачем ей это понадобилось, я не представляла. Она часто заговаривала о моем потенциале, но мне трудно поверить, что она рвалась меня обучать, не имея на то собственных причин. Где загвоздка, мне сообразить не удалось, но остальное уже не имело значения. Я отказалась от предложения. Тогда мисс Тервиллингер пошла кружным путем.

– Мисс Мельбурн, как вы полагаете, сколько времени вам потребуется на книгу Кимбола? – поинтересовалась она, сидя за столом. Трей перенял прозвище Мельбурн от учительницы, но, в отличие от него, мисс Тервиллингер, похоже, и вправду забывала, как меня зовут. Это была женщина лет сорока с небольшим, с тусклыми темно-русыми волосами и лукавым огоньком в глазах.

Я оторвалась от работы и заставила себя ответить вежливо:

– Еще два дня. Максимум три.

– Не забудьте перевести все три заклинания сна, – сказала мисс Тервиллингер. – В каждом есть свои тонкости.

– В книге – четыре заклинания сна, – поправила ее я.

– Неужели? – с невинным видом поинтересовалась она. – Приятно видеть, что они произвели впечатление.

Я мрачно взглянула на нее. Оставить меня в классе для переписывания и перевода книг заклинаний – таков был ее метод обучения. Читая текст, я волей-неволей изучала его. Я терпеть не могла, когда меня дурачили, но посреди учебного года переводиться было слишком поздно. Кроме того, я не могла пожаловаться администрации, что меня заставляют заниматься магией!..

И я послушно переписывала манускрипты, стараясь помалкивать. Но медленно закипала от негодования. Мисс Тервиллингер отлично знала, как мне не по себе, но ничего не предпринимала для уменьшения напряжения и сохраняла патовую ситуацию. В наших занятиях был лишь один луч света.

– Только посмотрите! Почти два часа прошло, как я выпила последний капучино! Поразительно, что я все еще функционирую! Не могли бы вы сбегать в «Спенсер»? И можете быть свободны.

Последний звонок прозвенел пятнадцать минут назад, но мисс Тервиллингер меня задерживала.

Она еще не успела договорить, а я уже захлопнула книгу заклинаний. Когда я только начинала помогать мисс Тервиллингер, меня возмущали ее постоянные поручения. Теперь я хваталась за любую возможность удрать. Ну и плюс к тому моя собственная зависимость от кофеина…

Добравшись до «Спенсера», я обнаружила там Трея. Он как раз заступил на смену, что было очень кстати – я могла поболтать с приятелем и получить привычную скидку. Трей принялся выполнять мой заказ прежде, чем я успела его озвучить, ибо успел заучить его наизусть. Второй бариста предложил помощь, и Трей выдал парню подробные инструкции.

– Низкокалорийный ванильный латте, – произнес Трей, хватая карамель для капучино для мисс Тервиллингер. – Сироп без сахара и обезжиренное молоко. И смотри, не напортачь! Она способна почуять сахар и двухпроцентное молоко за милю!

Я едва удержалась от улыбки. Пусть я не могла открыть своим друзьям тайны алхимиков – но как приятно знать, что мои кофейные предпочтения они изучили вдоль и поперек.

Второй бариста, на вид мой ровесник, странно взглянул на Трея:

– Я в курсе, что такое «низкокалорийный».

– Какое внимание к деталям! – поддела я Трея. – Я и не предполагала, что ты настолько заботливый.

– Живу, чтобы служить! – отозвался Трей. – А сегодня вечером мне понадобится твоя помощь с той лабораторкой по химии. Ты всегда находишь ошибку, которую я проглядел.

– Сдавать лабораторную надо завтра! – не удержалась я. – У тебя было две недели! Ты перетрудился на дополнительных занятиях со своими чирлидерами?

– Да! И ты мне поможешь? Я сам приду в твой кампус.

– Я сегодня задержусь на дополнительных занятиях. Настоящих, а не таких, как у тебя. – После определенного часа противоположный пол из общежития изгонялся. – Давай встретимся вечером в центральном кампусе, если хочешь.

– А сколько кампусов в нашей школе? – поинтересовался второй бариста, ставя передо мной латте.

– Три. – Я жадно схватила кофе. – Как Галлий.

– Как чего? – переспросил Трей.

– Прости. Латинская шутка.

– Omnia Gallia in tres partes divisa est[2], – произнес бариста.

Я вскинула голову. Мало что способно оторвать меня от кофе – но услышать, как в «Спенсере» цитируют Юлия Цезаря!..

– Говоришь по-латыни? – спросила я.

– Да, – отозвался бариста. – Кто ж ее не знает.

Трей закатил глаза.

– Всего лишь весь остальной мир, – пробормотал он.

– Предпочитаю классическую, – продолжал бариста. – В смысле – она простенькая по сравнению со средневековой.

– Точно, – согласилась я. – Само собой. Из-за развала империи и децентрализации правила сменились хаосом.

Парень кивнул, соглашаясь.

– Хотя, если сравнивать с романскими языками, правила приобретают смысл – если рассматривать их как часть более масштабной картины эволюции языка.

– Никогда в жизни, – вмешался в наш разговор Трей, – я не слышал ничего более странного. И ничего более прекрасного. Сидни, это Брэйден. Брэйден, это Сидни.

Трей редко называл меня по имени, поэтому такое обращение показалось мне странным – но его картинное подмигивание выглядело из ряда вон выходящим.

Я пожала Брэйдену руку:

– Приятно познакомиться.

– И мне, – отозвался он. – Ты любишь античность? – Он умолк, задумчиво глядя на меня. – А ты видела «Антония и Клеопатру», которую летом поставили в «Парк-театре»?

– Нет. Даже не знала о постановке. – Я вдруг почувствовала себя неполноценной, будто я обязана быть в курсе всех культурных новинок Палм-Спрингса. И добавила, словно извиняясь: – Я переехала сюда всего месяц назад.

– Думаю, они дадут пару представлений в этом сезоне. – Брэйден снова заколебался. – Я бы сходил еще раз, если ты согласишься составить компанию. Только должен предупредить, что спектакль новаторский. Герои в современной одежде.

– Я не против. Новые толкования – именно то, что делает Шекспира вечным.

Слова вырвались у меня машинально. Но я сразу же пришла в себя. Я поняла: в «Спенсере» происходит нечто большее, чем мне казалось изначально. Я восстановила в памяти слова Брэйдена, и они вкупе с расплывшимся в улыбке Треем ниспослали мне озарение. Передо мной – тот самый парень, о котором говорил Трей! Моя «вторая половинка». И он приглашает меня на свидание!!!

– Отличная идея, – сказал Трей. – Вам, ребята, непременно нужно сходить в театр. Можно посвятить этому целый день. Прихватите что-нибудь перекусить, посидите в библиотеке или где ваша душа пожелает…

Брэйден посмотрел на меня. Его глаза были светло-карими, почти как у Эдди, но с оттенком зелени. Хотя и не такие яркие, как у Адриана. Такой поразительной радужки изумрудного цвета больше нет ни у кого, кроме самого Адриана. Каштановые волосы Брэйдена на свету отливали золотистым. Стрижка строгая, открывающая скулы. Надо признать, он очень недурен собой.

– У них представления – с четверга по воскресенье, – произнес Брэйден. – На выходных у меня турнир дискуссий… тебе подходит вечер четверга?

– Я… – И я замолчала. Насколько мне известно, на этот день ничего не запланировано. Два раза в неделю я отвозила Джилл в дом Кларенса Донахью, старика-мороя, у которого был кормилец. Четверг в текущее расписание не попадал, кроме того, формально я не обязана участвовать в экспериментах.

– Конечно, вечер у нее свободен! – вмешался Трей, прежде чем я что-либо успела сказать. – Верно, Сидни?

– Да, – произнесла я, смерив Трея взглядом. – В четверг я свободна.

Брэйден улыбнулся. Я ответила тем же. Воцарилось напряженное молчание. Похоже, Брэйден не больше моего знал, как действовать дальше. Я сочла бы такое поведение милым, если бы не волновалась насчет собственного нелепого вида. Трей ткнул Брэйдена локтем в бок:

– Эй, сейчас самое время попросить у нее номер телефона!

Тот кивнул, хотя легкого удара и не оценил.

– Конечно. – Он достал из кармана мобильник. – Как надо: Сидни или Сидней? – Трей закатил глаза. – В чем дело? Думаю, правильно «Сидни», но написание имен бывает очень странным, никогда заранее не угадаешь. Я просто хочу записать его верно.

– Я бы и сама поступила точно так же, – поддержала я. И сказала свой номер телефона.

Брэйден поднял голову и снова улыбнулся мне:

– Отлично. С нетерпением буду ждать вечера.

– И я, – отозвалась я, причем совершенно искренне.

Я покинула «Спенсер». Голова шла кругом. У меня свидание. Как такое могло случиться?

Несколько мгновений спустя Трей вылетел из «Спенсера» и вцепился в меня, когда я открывала дверцу машины. На нем еще был фартук ба- риста.

– Ну? – живо поинтересовался он. – Я прав или нет?

– Насчет чего? – уточнила я, хотя понимала, о чем речь.

– Насчет того, что Брэйден – твоя вторая половина.

– Я ведь говорила…

– Ну да. Ты не веришь в эту теорию. И все-таки, – ухмыльнулся Трей, – если парень не подходит тебе идеально, я уже и не знаю, найдется ли кто другой!

– Посмотрим.

Я пристроила кофе мисс Тервиллингер на крышу машины и отпила из своего стакана.

– Кстати, если ему не нравятся современные интерпретации Шекспира, все может разладиться.

Трей изумленно уставился на меня:

– Ты серьезно?

– Нет, – сообщила я. – Шучу. Может быть.

Латте, сделанный Брэйденом, оказался очень хорош. Поэтому я решила применить к парню презумпцию невиновности по поводу Шекспира.

– Кстати, а чего ты суетишься насчет моей личной жизни?

Трей пожал плечами и сунул руки в карманы. На его загорелой коже под солнцем выступили бусинки пота.

– Не знаю… Наверно, я в каком-то смысле слова в долгу перед тобой за ту историю с татуировками. И за помощь с домашней работой.

– Ты отлично бы справился и без меня. А татуировки… – Я нахмурилась. Мне представился Кит, бьющийся о стекло. Его афера с вампирской кровью привела к созданию стимулирующих татуировок, из-за которых в Амбервуде воцарился хаос. Трей и не догадывался, что у меня личный интерес к делу. Он думал, что я помогла ему избавиться от соперников, использующих тату для нечестного преимущества на состязаниях. – Я выбрала самое разумное решение проблемы.

Трей заулыбался:

– Ага. Но ты избавила меня от кучи нареканий со стороны моего папаши.

– Надеюсь, так и есть. Теперь тебе нет равных во всей команде. Чего еще желать твоему отцу?

– Он способен придумать что-нибудь новенькое. Я, по его мнению, должен быть лучшим. Футболом дело не ограничится.

Трей намекал на такой расклад и прежде.

– Сочувствую, – сказала я, думая о своем отце. На миг мы умолкли.

– И как назло, скоро в школу приедет мой безупречный кузен, – заявил в конце концов Трей. – Из-за него мои достижения выглядят жалко. У тебя есть такой родственник?

– Э-э… вроде нет.

У меня двоюродные братья и сестры имелись в основном по материнской линии, а отец стремился удерживать мать подальше от ее родни.

– Наверно, ты сама – безупречная кузина, – проворчал Трей. – Кроме того, всегда есть ожидания семьи и всякие тесты… Футбол придает мне хоть какую-то респектабельность. – Он подмигнул: – И еще мои потрясающие оценки по химии.

Последнее замечание меня зацепило.

– Ладно. Я напишу тебе вечером, как вернусь. Поработаем.

– Спасибо! А я отчитаю Брэйдона, чтобы он в четверг не смел позволить себе ничего лишнего.

Но моя голова пока была занята латынью и Шекспиром.

– Что ты имеешь в виду?

Трей покачал головой:

– Вот ей-богу, Мельбурн, я не понимаю, как ты до сих пор выживала без меня?

– A! – Я покраснела. – Вот ты о чем…

Великолепно. Теперь у меня появился лишний повод для беспокойства.

Трей насмешливо фыркнул:

– Честно говоря, Брэйден, наверно, последний, из-за кого тебе стоило бы тревожиться. Он такой же бестолковый, как и ты. Если бы я не заботился о твоей добродетели, я, пожалуй, прочел бы ему лекцию о том, как позволить себе лишнего.

– Спасибо тебе – ты принимаешь мои интересы близко к сердцу, – сухо отозвалась я. – Мне всегда хотелось брата, чтобы он обо мне заботился.

Трей странно взглянул на меня:

– Неужели тебе мало трех?

Ой, блин!

– Ну, я фигурально выражаюсь. – Я попыталась сдержать панику. Я редко прокалывалась насчет нашей легенды. Эдди, Адриан и Кит выдавали себя за моих братьев, родных и двоюродных. – Моя личная жизнь никого из них не интересует. А меня сейчас интересует только одно – когда я наконец окажусь рядом с кондиционером. – Я открыла дверцу машины, и на меня хлынула волна горячего воздуха. – Значит, встречаемся вечером, и я помогу тебе с лабораторной.

Трей кивнул. Судя по его виду, парню не терпелось поскорее убраться с улицы.

– А я дам тебе рекомендации насчет свидания.

Надеюсь, мой испепеляющий взгляд достаточно отразил мое отношение к этому предложению. Когда Трей ушел и я включила кондиционер, высокомерие меня покинуло – его сменило беспокойство. Ко мне вернулся тот же вопрос, который я задавала себе раньше.

Как я собираюсь пережить это свидание?